Текст книги "Воин"

Автор книги: Олег Бубела

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 3
Добро пожаловать в ад!

С этого момента я очутился в аду. Нет, поначалу я даже не понял, что произошло, но подсознанием все же почувствовал нечто неладное. Гораздо позже я уже начал догадываться, на какие муки добровольно себя обрек, но в тот момент мне было даже радостно, что все так удачно для меня сложилось. Я наконец нашел толкового мастера, чтобы подтянуть свое воинское умение, и первый пункт плана практически выполнен. Ну а про обучение я вообще думал, что оно окажется для меня пустяковым – ведь база у меня была хорошая, так что нужно было только получить необходимые навыки и накачать мышцы, которые только-только начали приближаться к нужному уровню.

Мы с мастером вышли во двор, и под внимательными взглядами остальных учеников Лин попросил меня выполнять различные упражнения на гибкость суставов. Я изгибался, как только мог, понимая, что в данный момент нужно показывать все, на что способен, иначе мое обучение грозит затянуться. Приказывать завязаться в узел мне мастер, конечно, не стал, ограничившись тем, что добрых полчаса заставлял выгибаться на зависть любой кошке. Дальше мастер просил меня прыгать, отжиматься, подтягиваться на перекладине, качать пресс, да много еще чего… После этого мы перешли к силовым упражнениям. Я начал поднимать различные тяжести в самых разнообразных положениях – на одной ноге, на корточках, одной рукой, пальцами, а мастер за всем этим внимательно наблюдал и оценивал.

Когда я почувствовал, что больше не выдержу, а мои руки начали дрожать как у последнего алкоголика, то направил немного энергии в конечности, чтобы хоть немного снять усталость и притупить боль в мышцах. Поначалу помогло, но затем мы перешли к полосе препятствий. Это был сущий кошмар! Вначале нужно было пробежать по пенечкам, расположенным в хаотичном порядке, на которые можно было едва-едва поставить ступню. «Ничего, – решил я, – и не по таким препятствиям бегал!» И только через метр, навернувшись спиной с размаху на эти самые пенечки, я понял, что они не были закреплены.

Посмотрев на мастера и потерев ушибленную спину, я поставил все пеньки обратно и попытался пройти препятствие заново, сильно уменьшив скорость. Не помогло. Навернувшись во второй раз, я едва не сломал ногу. В третий раз я переступал осторожно, стремясь выбрать пеньки, которые хотя бы не шатались, и с успехом достиг финиша. Дальше было проще – передо мной была обычная горизонтальная лестница с деревянными перекладинами, которую нужно было пройти на руках. Это будет быстро, решил я, подпрыгнул и попытался ухватиться за одну из перекладин. Это мне удалось, вот только я не учел одного, – что перекладина будет смазана какой-то дрянью. Руки мои соскользнули, и я рухнул на землю, не сумев вовремя сгруппироваться. Понюхав испачканные руки, я скривился от промелькнувшего в голове предположения, чтоэто за слизкое вещество, а потом встал и повторил попытку.

На этот раз я держался изо всех сил, но меня хватило всего на четыре перекладины, а затем одна рука соскользнула, и я опять очутился на земле. Зайдя сначала и немного пошевелив практически бесчувственными пальцами, я подпрыгнул опять. На этот раз сумел одолеть три перекладины, прежде чем почувствовал, что вновь полечу на землю. Плюнув, я перекинул руку через перекладину и повис на локте. Так было значительно легче. Передохнув немного, я одолел еще несколько перекладин, пока мастер не сказал мне:

– Достаточно, спускайся.

Я спрыгнул с лестницы и посмотрел вперед. Там было еще множество препятствий, и у меня возникло острое чувство, что эта полоса уходит в бесконечность. Я пошел дальше к веревкам, растянутым на колышках на манер паутины, но мастер остановил меня и сообщил свой вердикт:

– Силы у тебя почти достаточно, а вот умения – как у ребенка. Ловкости практически нет, зато смекалки достаточно для двоих, – он усмехнулся. – Тебе придется много тренироваться под надзором моих старших учеников, прежде чем я стану учить тебя искусству рассветной школы. Сейчас всем разойтись на обед. Зар, возьмешь его обучение на себя, – кивнул он одному из учеников.

Тот недовольно скривился, но не посмел ослушаться. Мастер удалился к себе, а все ученики гурьбой отправились в столовую. Я последовал за ними, чувствуя, как болит натруженное тело, а все мышцы превратились в вату, которая уже слабо воспринимала мои команды. И только громкие вопли желудка помогли мне добраться до столовой, где мне сунули в руки тарелку каши, выглядевшей жутко неаппетитно, как памятный плов в грузинском ресторане. Однако на вкус эта каша оказалась весьма приятной, поэтому я съел две порции, прежде чем ко мне подошел Зар, и недовольным голосом велел поднимать свою жирную ж… жабообразную тушку и следовать за ним. Я проглотил оскорбление, не став возмущаться. Да пусть хоть в дерьме купает, лишь бы учил.

С ним мы пошли на тренировочную площадку, где Зар принялся надо мной форменным образом издеваться. Для начала заставил отжиматься на пальцах, потом велел взять в руки две длинные палки с грузиками на конце и водить ими из стороны в сторону, работая кистями. Когда палки стали выскальзывать у меня из рук, он заставил меня висеть на перекладине, подтягивая ноги и тренируя пресс. Затем снова настал черед отжиманий… В общем, упражнениям не было конца. Вскоре я совсем перестал соображать, сконцентрировав все внимание только на том, чтобы не отключиться. Видя, что я не собираюсь сдаваться, Зар в конце занятия просто погнал меня вдоль забора, а сам побежал рядом, подбадривая меня выкриками:

– Шевели копытами, дохлый скунс! Пока десять кругов не сделаешь, не вздумай мне подыхать, улитка толстозадая!

Я и не представлял, что территория школы такая большая. Пока я сделал один круг, успел запыхаться, пожалеть, что связался с этим обучением, проклясть всех, кто был к этому причастен… А потом просто отключил сознание, механически совершая однообразные движения, и стараясь при этом не упасть на песок. Очнулся я только тогда, когда кто-то схватил меня за рубашку, сбивая с ритма. Пробежав по инерции еще немного, я услышал:

– Да остановись ты! Уже пятнадцатый круг пошел! Стой!

А потом мои ноги запутались, и я со всего размаху шлепнулся на песок, пропахав его лицом, даже не имея сил на то, чтобы подставить руки. Задыхаясь, я отплевывался от песка и думал, почему это вдруг в глазах так потемнело. Не в силах перевернуться, я просто слабо шевелился и пытался хотя бы поднять голову из песка, который с завидным постоянством забивался мне в рот. Спустя минуту, когда мне удалось подставить руки и встать на колени, преодолевая дикую боль в натруженных мышцах, я услышал над собой голос мастера:

– Отнесите его в комнату!

Я почувствовал, что меня перевернули десятки рук, а затем подняли и понесли. Рассматривая звездное небо, я слабо удивлялся тому, что не заметил, как день пролетел.

– Упорный… – донесся до меня голос Ликалона. – Если не умрет в процессе занятий, станет великим воином…

На улыбку у меня уже не было сил, поэтому я просто закрыл глаза и машинально стал залечивать свое тело, снимая напряжение с мышц, сращивая разрывы в тканях, удаляя мертвые нити. Оказывается, если нить не может соединиться в месте разрыва, то она просто отмирает, а на ее месте возникает небольшой отросток, который со временем превращается в новую нить или чаще всего в несколько нитей, стягивающих область разрыва. Я стал искать эти новые нити в своем теле, помогал им быстрее формироваться, быстрее расти, и так увлекся этим процессом, что не ощутил, как меня внесли в мою комнату и оставили в ней, притворив дверь.

Закончив лечение, я открыл глаза и попытался подняться. Не с первой попытки, но мне это удалось. Все тело было чужим, на мои требования отвечало неохотно. Но я все же заставил себя найти в жилетке разговорный амулет и сжать его в кулаке. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом в комнате раздался громкий голос Алоны.

– Алекс, ты куда пропал, почему не отвечаешь? – начала она закидывать меня вопросами.

Мой язык тоже не хотел двигаться, а горло жутко пересохло, поэтому я не сразу смог ей ответить. Но когда я все же хрипло сумел произнести: «Привет, сестренка», то сразу же зашелся в диком кашле. Пока я кашлял, Алона причитала:

– Что с тобой случилось? Как ты себя чувствуешь? С тобой все нормально?

Прокашлявшись и обретя способность нормально говорить, я шепотом ответил ей на русском:

– Все нормально, только говори потише, тут перегородки тонкие.

– Где ты? – Алона сбавила децибелы и перешла на русский.

Я коротко рассказал ей, как нашел школу с хорошим мастером, как меня в нее взяли и стали обучать, и заверил, что со мной все в полном порядке, и амулет теперь буду всегда носить с собой, чтобы она не нервничала понапрасну. После этого я быстро попрощался, сказав, что просто засыпаю, и полетел во тьму, даже не услышав, что сказала мне в ответ Алона.

Проснулся я ближе к рассвету от того, что очень захотелось в туалет. Обнаружив в кулаке амулет, надел его на шею и кое-как сумел подняться. Пошатываясь и шипя сквозь зубы от острой боли во всем теле, я направился во двор и, найдя искомое строение, с наслаждением облегчился. Обнаружил поблизости бочку с водой и умылся, попробовав пригладить волосы, что уже лезли в глаза.

«Пора стричься, – подумал я, трогая непослушные вихры и заправляя их за остроконечные уши. – Что?!! Твою мать!»

Я принялся ощупывать свои локаторы. Так и есть – кончики стали приобретать характерную остроту, как у обычного эльфа. Хорошо еще, что размер их пока оставался человеческим, иначе это стало бы заметным гораздо раньше. Помяв немного свои уши, я убедился, что это не глюки, и они никак не собираются принимать привычную форму. Мда, теперь мне со стрижкой придется повременить, иначе начнутся совсем ненужные расспросы.

Развернувшись, я побрел к бараку, но вскоре остановился, поняв, что спать уже не хочу. Да, тело все еще немного ныло и казалось чужим, но мозги работали прекрасно и на отдых не просились. Ладно, нужно время проводить с пользой, решил я и отправился на тренировочную площадку, поежившись от холодного ветерка, забравшегося под рубашку. На площадке я старательно стал разминаться, неспешно разогревая каждую мышцу. Когда небо начало светлеть, я почувствовал тело, как и раньше, своим. Разгоряченное разминкой, оно требовало от меня действия и нагрузки. Вспомнив пару приемов, оставшихся в памяти от драки с учениками Лина, я примерил их все на себя, и добрый час повторял, добиваясь нужной координации и автоматизма.

Когда небо вовсю посветлело, а учеников все еще не было видно, я отправился на полосу препятствий и принялся раз за разом проходить первое. Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее я скакал с пенька на пенек, запоминая нужный угол и ускорение, которое необходимо для того, чтобы нормально соскочить с одной чурки и приземлиться на следующую. Через несколько десятков попыток я уже довольно уверенно в среднем темпе проходил это препятствие, но как только пытался двигаться быстрее, пеньки начинали жить собственной жизнью и выскакивали у меня из-под ног. Разозлившись, я попробовал преодолевать препятствие еще быстрее, но проклятые пеньки все еще не хотели со мной сотрудничать.

«Что-то я делаю неправильно, – подумал я, в очередной раз поднимаясь с песка и устанавливая пенечки назад. – Нужно менять тактику. А если не опираться на пеньки всем своим весом, а только легонько отталкиваться от них?»

Встав в самом начале полосы, я разбежался и побежал прямо по пенькам, не сбавляя темпа. Два пенька отлетели в сторону, но я не упал и продолжил бег, радуясь, что у меня получилось! Но тут нога не нашла опоры и я со всего размаху рухнул на несколько пеньков, только чудом успев окружить свое тело защитным коконом, чтобы не повредить ребра. Кокон помог, но от синяков до конца не уберег.

Радость от понимания придала мне сил и я, не замечая ничего вокруг, вскочил, потирая ушибленные ребра, и стал заново расставлять чурки. Следующая попытка была более удачной, я преодолел большую их часть, прежде чем опять не обнаружил опоры для ноги. В очередной раз ставя пеньки на место, я сообразил, что просто двигаюсь слишком быстро и поэтому не успеваю подыскивать себе опору. Тогда я стал проходить препятствие без большого разбега. Это мне удалось с ходу. Я едва не запрыгал от радости и тут же побежал обратно, благо пеньков было довольно много. Три раза сбегав туда и назад, я повалил практически все пеньки, что были на площадке, и кинулся ставить их на места, а после решил попробовать пройти препятствие на максимальной скорости. Отошел подальше и хорошенько разбежался, а потом безо всякой магии, только одним хорошим всплеском адреналина взвинтил свое восприятие и легко и непринужденно пробежался по пенечкам, не сбив ни одного!

Схватившись за один из столбов лестницы – следующего препятствия, и тем самым сумев затормозить, я с изумлением оглянулся. Пеньки стояли как ни в чем не бывало и только подтверждали тот факт, что для любого задания важна правильная тактика. Удовлетворенно улыбнувшись, я подумал, что пора переходить к следующему препятствию, и поднял глаза, прикидывая, как же теперь быть с этой лестницей. Редкие хлопки отвлекли меня от этого занятия. Ликалон стоял около своего дома и хлопал в ладоши, а за ним собралась вся толпа его учеников, молча и с немалым изумлением смотревших на меня. И ведь ни один из них не издал ни звука, хотя наверняка они уже долго за мной наблюдали. Вот это дисциплина!

Мастер закончил хлопать и задумчиво произнес:

– Я в первый раз в своей жизни вижу, чтобы человек научился проходить данное испытание всего за несколько часов. У моих учеников на это уходит в среднем месяца четыре, и то далеко не всем это удается… Да, теперь я начинаю понимать, что ты не врал, когда говорил, что быстро учишься. Но вот что настолько…

Мастер потрясенно покачал головой, а потом велел:

– Всем завтракать. Зар, сегодня увеличь нагрузку вдвое.

Я отправился вслед за притихшими учениками, предчувствуя, что меня в скором времени ожидают новые мучения. За завтраком я постарался умять столько, сколько в меня влезло, восполняя растраченные калории, а после трапезы поступил в полное распоряжение Зара. Сегодня он измывался надо мной похлеще вчерашнего, обзывая именами различных колоритных животных, но я не обижался на это, потому что чувствовал его невольное уважение, изредка проскальзывавшее у него в эмоциях. К обеду я был выжат как лимон, а мышцы тряслись от усталости, поэтому, когда был объявлен перерыв на трапезу, я даже не смог облегченно вздохнуть, а сразу же дал команду организму на максимальное восстановление. В этот раз процесс прошел гораздо быстрее, видимо, начинала сказываться практика. Жуя в столовой сладкий картофель, я внутренним зрением видел, как залечиваются повреждения в моих мышцах, а места разрывов заполняются новыми яркими нитями.

После обеда я опять почувствовал, что тело стало чужим, поэтому мне вновь пришлось сделать разминку и разогреть его. Зар смотрел, как я разминаюсь, но ничего не говорил. После того как я сообщил ему, что готов к работе, мой мучитель навалился на меня с удвоенной энергией. Я отключился в тот момент, когда он заставлял меня разводить вытянутые руки с зажатыми в кулаках камнями, а затем опять сводить. Причем камни эти постепенно становились все тяжелее и тяжелее. А очнулся только тогда, когда меня схватили за руку и резко дернули, бросая на песок. Я опять лежал и отплевывался, не успев подставить руки, краем глаза замечая, что на дворе вновь стало темно. Только в этот раз мне удалось подняться, хоть и с помощью учеников, и отправиться в свою комнату, заглянув по пути еще и в столовую, чтобы мигом умять две порции восхитительной каши.

Этой ночью меня опять вызвала Алона, сказав, что вскоре собирается вместе с отцом отправиться домой. Я же коротко поведал ей, что жив, практически здоров, учусь, учусь и еще раз учусь. А принцесса в ответ стала долго перечислять, какие сувениры купила в столице. Я слушал ее голос и в который раз восстанавливал свое тело после напряженной работы. Похоже, с каждым разом мне это давалось все легче и легче, но только завтра наверняка все нужно будет начинать сначала. Когда я проверил свой резерв, то убедился, что он почти полон. Давно я его уже не проверял, еще с той схватки в Вернаре. Интересно, сколько же энергии отнимает у меня восстановление тела? Надо будет не забыть прикинуть на досуге.

– Алекс, ты меня слышишь? – оторвал меня от раздумий голос Алоны.

– Конечно.

– Так что, ты поедешь с нами?

Я вздохнул и подумал, как бы мне отказаться помягче.

– Сестренка, я не могу бросить обучение, иначе потом мне все придется начинать заново. Ты уж меня прости, но я сейчас не смогу отправиться с вами. Однако как только закончу тренироваться, обязательно заеду к вам в горы. Хорошо?

Алона в ответ печально вздохнула:

– Мне будет тяжело без тебя дома…

– Но ты же раньше хорошо жила, почему тебе нужен именно я?

– Ну, раньше все было совсем по-другому… – протянула она.

– Ага, сахар слаще и вода мокрее, – добавил я. – Не переживай, ты всегда сможешь со мной связаться, если только я не буду в полной отключке, а дома, думаю, мое присутствие не понадобится. У тебя же есть свой защитник – Шаринон, вот он и поможет, если вдруг что. Ты, кстати, почаще с ним разговаривай, знаешь ведь о его несчастье?

– Да, – вновь вздохнула она.

– Вот и помоги ему немного справиться с болью, поддержи ненавязчиво. Сама потом увидишь, как это иногда бывает приятно – помогать другим.

Я улыбнулся. Если все получится, то, может быть, Алона найдет себе друга, а Шаринон – объект для своей отцовской любви. И мне спокойнее будет, что сестренка под присмотром. Какой я молодец, что такую комбинацию провернул! Вот только жаль, что похвалить, кроме меня, и некому…

– Хорошо, – покладисто сказала Алона. – Только ты пообещай, что обязательно заглянешь к нам в горы!

– Обещаю! – легко ответил я.

Такие обещания даются легче всего, когда не уточняешь, когда и как, а просто соглашаешься с собеседником. Но сестренку оно успокоило, и Алона, быстренько пожелав мне спокойной ночи, отключилась.

А ночью я проснулся от неясного шума снаружи. Сдерживая стоны от боли во всем теле (причем тело опять чувствовалось мне чужим, но, зараза, болело-то как свое!), я вышел во двор и понял, что это просто начался дождь. Мерзкий холодный осенний дождь. Сняв рубашку и оставив ее в комнате, я опять принялся разминаться под ужасно мокрыми каплями, падавшими на меня с неба, потом взял в руки те самые длинные палки с грузом на конце и стал работать кистями. Сегодня выходило значительно легче, поэтому я, как только почувствовал усталость, прекратил занятие и подошел к полосе препятствий. На очереди была скользкая лестница. Однако поняв теперь, зачем мне нужны были упражнения для кистей и пальцев, я ухватился за первую перекладину и медленно стал перебирать руками, тщательно фиксируя захваты. Я прошел ее с десяток раз, прежде чем ослабевшие пальцы отказались мне повиноваться. А дальше была паутинка…

Глава 4
Учеба

Так и сложился мой распорядок – до завтрака я тренировался сам, после него меня брал в охапку Зар и нагружал силовыми упражнениями, в обед я восстанавливал свое тело и готовился к новым тренировкам, а затем отключался, бездумно выполняя все, что прикажет старший ученик. Тренировки обычно заканчивались бегом на дальние дистанции, после которого я, если мог, отправлялся в столовую на ужин, если же нет, меня туда относили. А после ужина, в комнате, я часами мог слушать Алону, иногда отрубаясь прямо на середине фразы. Но посреди ночи меня поднимала неизвестная науке сила и заставляла вновь и вновь тренироваться.

Монотонно проходили дни за днями, наполненные только болью, диким напряжением или просто пустотой. Впоследствии я размышлял, как же сумел не свихнуться в этом аду, как смог остаться собой и не превратиться в бездушный автомат под такими нечеловеческими нагрузками? И лишь много позже пришел к выводу, что в этом мне очень помогла Алона. Именно разговоры с ней стали тем спасательным кругом, который не давал моему разуму окончательно отключаться и теряться в пучине боли. Сестренка каждый вечер рассказывала мне все свои новости, впечатления о прожитом дне, а я в это время лечил свое тело, чувствуя, как ненадолго уходит боль и наступают долгожданные минуты спокойствия и расслабления.

Постепенно я начал втягиваться, и уже к концу первого месяца почувствовал, что мне с легкостью даются те упражнения, которыми меня обеспечивал Зар. Полосу препятствий я также научился проходить почти всю, за исключением самого последнего препятствия – дюжины качающихся толстых бревен, между которыми нужно было пробежать по тонкой жердочке. Все дело было в том, что эти бревна издавали весьма громкий и противный скрип при раскачивании, а я не решался будить всех среди ночи, поэтому совершенствовал свои навыки на остальных препятствиях.

Из особо сложных мне попались всего два – длинный продольный металлический шест с нанизанными на него чурками разной толщины и лестница с вращающимися поленцами, по которой нужно было пробежать. Именно на ней я в первый раз сломал руку, неудачно упав. Боль была дикая, но зато после этого я научился восстанавливать повреждения костной ткани. В тот день я эти препятствия так и не осилил, но зато понял, что они направлены на развитие моего чувства равновесия, а никак не ловкости. Мне понадобилось пять дней, чтобы научиться уверенно удерживать равновесие даже на самом маленьком бревнышке. А на поперечном металлическом шесте я вообще стал развлекаться, бегая по вращающимся чуркам, как акробат, и четко контролируя их вращение.

Но это все оказалось не самым сложным, труднее было уговорить Зара повысить мои нагрузки. В этом мне помог сам мастер, который один день понаблюдал за мной, а затем разрешил делать все, что мне захочется. В общем, поднимаемые мною тяжести увеличились вдвое, количество упражнений на каждую группу мышц возросло втрое, а по ночам я стал истязать себя еще нещаднее, осознавая, что хоть у меня появилась ловкость и стало сильным тело, но реакция все же оставляет желать лучшего. Вспомнить хотя бы то первое препятствие – я ведь прошел его, только когда ускорил свое восприятие.

Поэтому я стал подниматься ночью еще раньше, давая себе на отдых всего три-четыре часа, а затем после небольшой разминки перемахивал через забор школы и бежал в ближайшую рощицу, где занимался тем, что на Земле называется паркуром. Правда, там этот термин используется применительно к городским условиям, а у меня – к лесной чаще. Я усиленно тренировался, бегая по лесу, отталкиваясь от стволов деревьев, перепрыгивая через колючие кусты и хватаясь за ветки, пытаясь реагировать на все препятствия как можно быстрее. В этом мне сильно помогала повысившаяся чувствительность зрения, которая давала возможность и в неярком свете звезд разглядеть практически все, поэтому магию я не использовал.

Через какое-то время я понял, что этого явно недостаточно, и переместился повыше – на средний ярус деревьев. Поначалу были синяки, переломы и другие травмы, когда я падал с неслабой высоты, не сумев достать до подходящей ветки, но затем я научился просчитывать траекторию движения, предугадывать появление следующей опоры и навскидку выбирать оптимальный маршрут. Через десятицу я прыгал по деревьям на зависть молодому Тарзану. Частые падения привели к тому, что я научился оставаться целым и невредимым при приземлении даже с десяти-пятнадцати метров. Я понял, как нужно гасить инерцию ногами, как смягчать ее перекатом… В общем, много мне дали эти тренировки в лесу!

Однако я понял, что дальше дело двигаться не будет. Мое тело уже стало довольно сильным – я мог поднимать такие тяжести, что и пяти ученикам были не под силу, о ловкости уже молчу, но когда же мастер будет учить меня искусству боя? К концу второго месяца, когда лужи во дворе утром уже начали покрываться тонкой корочкой льда, я прямо спросил его об этом. Мастер долго смотрел на меня, а потом попросил показать все, что умею. Как будто сам частенько не наблюдал за моими утренними тренировками! Под внимательными взглядами мастера и семи десятков учеников я прошел полосу препятствий, показав, наверное, самый лучший результат за всю историю школы.

– Ну как? – спросил я мастера.

– Ты еще не до конца прошел испытание, – ответил он и приказал ученикам раскачать бревна.

Я морально подготовился, встал на жердочку, пытаясь просчитать ритм качания, но понял, что его там не было! Бревна раскачивались хаотично, подталкиваемые учениками, иногда цеплялись друг за друга и замедлялись. Поняв, что действовать как-то нужно, я шагнул вперед, пропустив одно бревно. Дальше было немного проще – два бревна качались почти синхронно, а потом я не рассчитал, и еще одно полено сбило меня на землю, заставив онеметь правую руку. Вздохнув, я вернулся к началу, но опять не смог пройти дальше пятого бревна. Я просто не успевал рассчитывать свое движение, а бревна висели так плотно друг к другу, что между ними нельзя было остановиться и передохнуть.

Пять раз я поднимался с земли, держась за отбитые бока, пока один сучок в бревне не распорол мне плечо. Вот тогда я сильно разозлился, и, едва не рыча, снова стал проходить препятствие. Третье бревно опять попыталось сбить меня с жердочки, но я ударил его всем телом, останавливая, и сделал еще шаг. Два бревна я просто миновал, а потом ударил еще одно, поняв наконец, что нужно было делать. Еще несколько бревен пришлось мне сбивать своим телом, прежде чем я достиг финиша. Это упражнение далось мне нелегко, бока представляли собой сплошной синяк, а руки отказывались подниматься. Но, тяжело дыша, я победно взглянул на мастера. Тот смотрел на меня с удивлением, а затем задумчиво сказал:

– Еще никто из моих учеников не догадался таким способом проходить это препятствие… Оно должно развивать интуицию, умение предчувствовать, а не просчитывать, а ты… – Лин махнул рукой. – Сегодня отдыхай, завтра я буду сам заниматься с тобой.

Чувствуя, что победил, я опустился на колени, давая передышку измученному организму. Ученики смотрели на меня с восхищением, а Зар подошел поближе и протянул руку, помогая подняться. Когда я встал на ноги, он тихо произнес:

– Извини.

– За что? – недоуменно произнес я.

Ничего себе, я даже и не знал, что он найдет в себе смелость подойти и попросить прощения! Эх, не до конца я в нем разобрался, не сумел понять его характер, и это мой просчет. Я видел в нем только наглого выскочку-ученика, а он оказался весьма неплохим парнем.

– За то, что я оскорблял тебя, унижал… – начал Зар.

– Оставь! – прервал я его. – Ты просто тренировал одного младшего ученика, так что за это тебе от меня большое спасибо! – я отвесил ему легкий поклон, признавая, что он мне очень помог за это время.

Зар, к моему удивлению, поклонился в ответ.

– И ты прими мою благодарность, старший ученик Алекс, я тоже многому у тебя научился.

– А почему старший? – уточнил я.

– Потому что мастер обучает только старших учеников, остальные уже учатся всему у них, – пояснил он.

– Понятно, – протянул я.

Это было немного неправильно, обучать только лучших, а на остальных махнуть рукой. Кроме того, младшие ученики требуют намного большего внимания, потому что у них навыки боя только начинают формироваться, а старшие могут спокойно не заметить ошибок на этой стадии, и их потом придется долго исправлять. Но это уже методика мастера, и не мне лезть в нее своим любопытным носом. Оглянувшись, я увидел, что все ученики до сих пор смотрят на меня, потому улыбнулся и сказал:

– По-моему, уже время обеда.

Развернувшись, я первым направился в столовую, а за обедом, на котором, по своему обыкновению, умял три порции, вспомнил, что задолжал мастеру за свое обучение. А значит, пока он велел мне отдыхать, есть возможность смотаться в город и продать несколько клинков. Возьму пять кинжалов, этого вполне хватит на требуемую за месяц сумму.

Отставив в сторону пустые тарелки, я пошел к себе и отобрал нужное количество эльфийских клинков. Кинул их в сумку и вышел из школы в большой мир, по привычке лихо перемахнув через забор. За воротами на деревьях я увидел все тех же мальчишек, только одежды теперь на них было гораздо больше, чем в прошлый раз. Они проводили меня молчанием – видимо, были сильно удивлены моими сегодняшними художествами во дворе.

Через полчаса, добравшись до городской стены, я с удивлением узнал, что и с пешеходов тоже берут плату за вход. Расставшись с шестью медяками, я попросил стражников подсказать, где поблизости находится оружейная лавка – чтобы не вышло, как в прошлый раз. Стражники любезно меня просветили, и я потопал в указанном направлении. Искомая лавка обнаружилась быстро, а хозяином в ней оказался человек, прекрасно разбирающийся в оружии. За свои клинки я сумел выручить почти шесть сотен золотых.

Задержавшись в лавке, рассматривая разнообразный товар, я даже не заметил, как подкрался вечер, и обратный путь мне пришлось проделать бегом, чтобы успеть до закрытия ворот. Хотя при воспоминании о монолитных воротах в городской стене я начинал сильно сомневаться и думать: а закрывают ли их вообще? Но все же счел нужным перестраховаться.

Оказалось, что закрывают-таки их стражники, с большим трудом втроем двигая одну створку. Я успел выскочить из города, а после этого ворота захлопнулись, и до меня донеслось натужное скрежетание огромного засова. Переведя дух, я потопал в школу, на ходу беседуя с Алоной, так вовремя связавшейся со мной и позволившей скоротать прогулку. Дойдя до школы, я не обнаружил мальчишек на деревьях (видимо, их родители уже собрали поспевший урожай) и перелез через забор.

В комнате я смог расслабиться и приготовить деньги для расчета с мастером. Наверняка если продать все мои клинки, кроме тех, что я носил, должно выйти примерно еще на три месяца обучения. Нужно справиться за меньший срок, иначе останусь совсем без гроша в кармане.

Улегшись на тюфяк, я с огорчением подумал, что нужно было не рассматривать блестящие железки, а прикупить себе какую-нибудь одежду. Моя-то уже совсем пришла в негодность – двое штанов истрепались, рубашка вся в прорехах, а сапоги уже давно пытаются вежливо намекнуть, что их пора заменить. Нужно будет завтра к мастеру подойти с этим вопросом, пусть выдаст кимоно или хотя бы халатик какой, а то скоро совсем нагишом тренироваться придется. С такой мыслью я просто отключился, будто кто-то невидимый нажал на кнопку.