Текст книги "Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Бастард обнажил меч, медленно показал его шагнувшим назад людям и спросил:

– Этим убили? Я спрашиваю, этим мечом ваших родных убили?.. Не думаю… А у меня другого оружия нет.

Застывший на месте парень лишь рассмеялся, хлопая ладонями себя по бедрам, приседая и выкрикивая слова, не пытаясь сдержать истеричные нотки:

– Ты кому воду мутишь, а?! Ты кому… Железку он свою показывает… Чищеную… А ведь тебе люди говорят, что твои воры убили, послушали тебя и убили!..

С лязгом вогнав меч в ножны, Хейдер шагнул вперед и замер перед замолчавшим противником:

– Это кого они слушали? Меня?! Меня, нанятого вам помогать и от лорда защищать?! Я вам, умникам, уже неделю говорю – с кем вы связались?! Кого вы пригласили к себе! С кем вы вместе грабить пошли соседей, кровь проливать?! Со мною?!

Вцепившись в латаный полушубок, бастард затряс обмякшее от страха тело, брызгая слюной в побелевшее лицо:

– Это ведь ты тогда браги ужрался и орал, сил не жалея: «Отомстим!» Ты и тебе подобные меня в сугроб втоптали, когда я на дороге встал и просил одуматься! Тогда тебе сладко было, тогда ты наемникам зад лизал, лишь бы чужой скот прибрать и в амбарах пошарить!.. А как Кэйрри плату стребовала за пролитую кровь, так крайнего искать начали?! – Отшвырнув парня прочь, Хейдер закричал, перекрыв недовольный ропот толпы: – Кого судить собираетесь?! А?! Того, кто с вами малолетних девочек не насиловал и эггендомов по стропилам не вешал?! Так, что ли?! И кому домару править позволите? Кто, кто из вас в чужой крови не искупался, кто безоружных не убивал?! Нет таких?! Не-э-эт, каждый приложился. Каждый в это дерьмо влез по маковку, хлебнул полной ложкой… Если не грабил, так убивал, если не убивал, так заживо сжигал…

Нагнувшись к своим вещам, разъяренный мужчина вытряхнул содержимое худого походного мешка на упавшего парня. В снег полетела краюха, берестяная кружка и куски холстины для перевязки.

– Ну, где награбленное мною за эти дни?! Где золото и посуда серебряная, что тащили кому не лень? Где все это?! Что-то я не вижу ни богатств, ни сокровищ!.. Только слышу сейчас, что вам еще надо кому-нибудь кровь пустить, не наигрались в мстителей… Как бараны тут толпой собрались, все на одного, а спину болотам открыли!.. Разъезды конные пять дней у нас на хвосте висят, стрелы каждый день из-за кустов ловим – а вы на меня раззявились, лишь бы толпой помычать, не думая о будущем!..

Не обращая внимания на редкие выкрики, Хейдер продолжал давить, переламывая ненависть к себе, сбивая кровожадный настрой застывших вокруг него людей:

– Кто эту глупость сказал, что король простит и помилует каждого? Где вы это видели?.. Лорд будет суд вершить, латники его и лучники! Вот ваши враги!.. Вот с кем надо драться, кого в болотах топить, раз до королевской милости дожить хотите!.. Вам надо следы путать, пока семьи в лесах укрылись! Вам надо засады устраивать и в трясины заманивать пехоту, а вы лишь глотку дерете… Поздно спохватились, поздно! Хотели бы с наемниками поквитаться, еще днем бы их на колья подняли! А теперь надо не шкуру удравшего зайца искать, теперь надо о своей шкуре озаботиться!.. Вы же взрослые люди, как можете о будущем не думать?! Как можно!..

Переведя дух, разгоряченный мужчина шагнул обратно к костру и негромко спросил:

– Если есть среди вас старейшины йортов, я готов принять ваш суд. Правьте домару, как велят боги Слаттера. Но помните, что я невиновен в предъявленных обвинениях. И кара за убийство невинного падет на ваши головы. Ибо благословили меня Гудары, а они одаренных своей милостью видят и при свете солнца, и в кромешной тьме…

Сбросив полушубок, Хейдер стянул рубаху и продемонстрировал украшенное клеймом обнаженное плечо застывшей толпе:

– Много ли по вашим дорогам ходит людей, которые каторгу Салки покинули? Где они, эти любимцы Гударов?.. Почему-то лишь я один вернулся из глубин гор… Лишь я… И за мою смерть спросят с каждого, кто стоит сейчас у костра. Спросят и взыщут… Кровью за кровь… Смертью за смерть…

Толпа испуганно подалась назад. Заворчала недовольно, но уже без ярости, что клокотала буквально пару мгновений назад… Подалась и стала рассыпаться на крошечные ручейки, превращаясь в испуганных и недовольных людей, исчезающих в ночи.

Глядя на то, как стыдливо пятятся и уходят последние из крикунов, бастард лишь покачал головою:

– Фриддэф, почему ты лишил их разума? Им надо готовиться к схватке, защищать свою жизнь против обученного противника… А они обидами меряются да друг перед другом доказывают, кто орет громче… Словно дети малые… Глупые взбунтовавшиеся дети…

Проснувшееся солнце еще не определилось, поверить ли в пришедшую весну или покапризничать и застыть в небе холодным желтым пятном. Поеживаясь от утреннего свежего ветра, Хейдер поднялся на пологую верхушку холма и внимательно осмотрелся вокруг. Медленно исчезающие темные тени в ложбинах открывали жесткую щетину камыша, в котором легко мог укрыться чужой конный отряд. Вздохнув, «любимец черных богов» пошел искать Форкомма. После бурного ночного выяснения отношений с остальными бунтовщиками можно было пока не опасаться получить стрелу в спину. Но идти на разведку с чужаком вряд ли кто согласится. Надо было попытаться как-то исправить ситуацию с помощью старика.

Долгие препирательства о следопытах и разведчиках прервались сначала на поздний завтрак, потом на ранний обед. Сорвав голос, Хейдер так и не смог убедить неорганизованную вольницу в необходимости срочного переноса лагеря и в создании полноценной патрульной службы. Косясь на бастарда, мужики предпочитали спорить о челобитной королю и перемывать кости наемникам, предавшим своих нанимателей. Казалось, что все силы разросшегося отряда были растрачены на грабежи богатых соседей и рейд на болота. Разбив лагерь в понравившемся месте, люди начали заниматься решением бытовых проблем, уходом за поредевшим стадом и заготовкой дров в крошечном соседнем лесочке. На любые вопросы о защите от латников лорда они лишь пожимали плечами и махали рукой: «На болота они не сунутся… Кому это надо по трясине за нами бегать?!»

Отчаявшись переупрямить крестьян, бастард вернулся к погасшему костру и начал собираться. Когда он уже заканчивал, подошел Форкомма. Старик тащил здоровой рукой охотничий лук и замотанную в тряпицу связку стрел. Хейдер бросил на него косой взгляд и проверил, не оставил ли что-нибудь на истоптанной земле. Потом взял подарок, осмотрел тетиву и буркнул под нос:

– Кто бы мог подумать… Они готовы говорить «нет», лишь бы досадить мне… Раз опасно убить, так будем за дурака держать… А ведь речь идет не обо мне или наемниках… Речь о ваших собственных шкурах…

Бережно придерживая больную руку, Форкомма вздохнул в ответ:

– Чего ты хочешь… Мы ведь не воины, не дружинники… Это тебя учили, как войско водить, как войну вести… А мы спрятались чуть в стороне от ближайшей тропы и надеемся, что беда пройдет мимо.

– Но ведь ты не хуже меня понимаешь, что не пройдет!.. Над лесом какой день вонь от пожаров. Такое не простят и не забудут… Если не можем договориться с упрямыми, давай найдем тех, кто соображает. Охотников, лесников или бывших служивых. Ведь наверняка есть такие, кто не только сарай у соседа может спалить в пьяном угаре… Надо ведь совсем немного: прочесать округу, присмотреть за конными разъездами, найти хорошие тайные места, куда можно перевести людей.

– Боюсь, сегодня никто слушать тебя не станет. Надо, чтобы люди немного отошли, сердцами подобрели… Может, завтра кого найдем…

– Тогда ищи кого-то мне в помощь из твоей деревни. Поедем вместе, чтобы мне в спину не кричали, что бежать собрался.

Старик поежился на ветру, покосился на лениво застывшее над головою солнце и снова вздохнул.

– Чего спешить? Раз никого не видели до сих пор, то и до вечера вряд ли кто сюда сунется… А людей в поиск отряжать – это ведь без отдыха, без обеда… Вряд ли кто согласится… Давай подождем… И чего тебе не сидится…

Но Хейдер не ответил. Замерев, мужчина внимательно всматривался в кусты, густо облепившие один из крошечных холмов на западе. Повернувшись к замолчавшему Форкомме, бастард желчно бросил:

– Дождались… Надо было утром делом заниматься, а не меня жизни учить… Теперь нас вместе сталью другие поучат…

Отряд наемников мчался, не жалея коней. Не достигнув холмов, где собрались крестьяне, поредевшая банда повернула на юг, предусмотрительно стараясь держаться на расстоянии полета стрелы, не рискуя подставляться под выстрелы. Сгрудившись на двух вершинах, жители йортов засвистели и закричали вслед удиравшим бывшим «союзникам». Пока мужики состязались в ругательствах, Хейдер подхватил крошечный щит, забросил за спину мешок и повернулся к удивленному старику. Ткнув пальцем в опустевшие камыши, откуда выскочили наемники, бастард тихо произнес:

– Там не просто конный разъезд. Я так понимаю, что Хаваскатт наткнулся на крупный вражеский отряд, который идет по их следу и который хитрый ублюдок навел на нас. Конница отрежет нам пути к отступлению в глубь болот и подождет пехоту с лучниками. А как подтянут силы, так здесь всех и передавят. Пологие холмы, открытые со всех сторон. Ни укреплений, ни продовольствия на случай осады… Первый же удар, и люди побегут. Коннице останется только пройтись следом и добить тех, кого лучники не пристрелили… Собирайся, Форкомма. Хватай кого сможешь из родных и знакомых, спешно на коней и немедленно уходим. Пока еще можно. Пока еще Кэйрри не заглянула в глаза каждому…

Испуганно оглянувшись, старик заспешил следом за широко шагающим молодым мужчиной.

– А остальные как? Ведь их надо предупредить, надо организовать…

– Поздно, – с глухим отчаянием в голосе ответил Хейдер. – Они снова будут искать в моих словах злой умысел, выпячивать свою независимость и красоваться друг перед другом. Больше трех сотен здоровых сильных мужиков, а толку – ноль! Так толпой и сгинут…

Маленькая группа всадников успела отъехать от холмов вслед за исчезнувшими наемниками как раз в тот момент, когда с другой стороны камышей показался головной конный разъезд армии Гудернара. Широко раскинувшаяся сеть спешно стягивалась к единственному месту на болотах, где сгрудились бунтовщики. Переброшенные ночью пехотинцы уже разворачивали за холмами строй, готовясь к решительной атаке. А далеко в глубине болот двинулись друг другу навстречу засадные отряды, замыкающие кольцо окружения. Холодное солнце равнодушно взглянуло на весело кричащих внизу людей, обреченных на скорую гибель, и спряталось за ближайшее серое облако. За эти дни солнце устало взирать на кровавое безумие. Точку в затянувшейся песне боли и страданий поставит старуха-смерть. Ей не привыкать…

ГЛАВА 5

Грэнэлла, вторая неделя, фьорсгетты

(15-й день 4-го месяца)

Сапоги с хрустом ломали торчащие из снега пучки коротырь-травы. Поднявшись на холм, великий полководец небрежно махнул засуетившейся свите, встал рядом с нахохлившимся лордом Дейста и жадно впился взглядом в ощетинившийся копьями вражеский лагерь. Прикрыв глаза рукавицей, тронутой инеем, Гудернар попытался прикинуть возможное количество окруженных бунтовщиков, не забыв при этом похвалить удачливого загонщика:

– Я рад, лорд, что вы не стали атаковать вчера вечером, а дождались меня. Как и обещали…

– Мы бы их смяли, господин командующий, – буркнул в ответ старик. Всю ночь он провел в седле, мотаясь между спешно подходящими отрядами, выстраивая и укрепляя кольцо окружения. Сейчас лорд Дейста больше походил на изжеванного загонными собаками медведя, мятого и усталого. – Легко бы смяли, не потеряв ни одного человека. Но в наступавшей темноте могли бы упустить часть ублюдков. Камыш, темнота… Проклятые бунтовщики знают местные холмы и болото лучше нас. Пришлось бы потом до осени прочесывать заросли… Поэтому я лишь постарался запереть их максимально надежно. Но и они успели окопаться и соорудили подобие обороны…

– Раздавим, – не задумываясь, ответил Гудернар, закончив осмотр. – Их там четыре или пять сотен. Вся местная шваль собралась, как я погляжу. И это хорошо… Нам действительно не придется искать их потом по всей округе…

– Один отряд попытался проскочить вчера утром. Но столкнулись с конницей, успели неплохо потрепать передовой разъезд и удрали в трясину.

Королевский сын нахмурил брови и резко повернулся к собеседнику:

– Ушли? Упустили?

– Нет. У нас там почти триста конных клинков. Несколько мерзавцев подстрелили и готовятся добить остальных. Выжгли весь камыш вокруг топи, поставили плотный заслон. Болотный полоз не проскользнет.

– Хорошо. – Гудернар перестал хмуриться и снова довольно уставился на изрытую верхушку чужого холма. – Пусть даже снег начал таять, но еще не конец весны. В воде не полежишь, а каждый сугроб мы проверим.

Старик поежился на холодном ветру и покосился на медленно встающее солнце.

– Командуйте… А я передохну чуть-чуть… Прикажу разбудить, как все закончится…

Кривоногий командующий восхищенно похлопал лорда по плечу:

– Ну и выдержка у вас, мой друг! Мне вот не терпится проверить, насколько в самом деле смелы бунтовщики, посмевшие пролить столько крови! А вы – спать, отдыхать после тяжелой погони… Я бы так не смог…

– Мне кажется, что проклятый ублюдок заперт южнее. Видели два мелких отряда, которых мы загнали в трясину. И достать их можно будет лишь после того, как прикончим местных баламутов. Прикончим и двинем часть сил на помощь загонщикам. Чтобы среди болотных кочек никто не смог просочиться. Чтобы каждую нору проверили, чтобы каждый кустик выдернули и в ямку заглянули… Я не хочу остаться в дураках еще раз…

– А эти? – Гудернар махнул рукою в сторону обреченных крестьян.

– С этими все понятно, – ухмыльнулся лорд Дейста. – Поверещат чуток и кончатся. Все… Потом головы пересчитаю и в лицо каждому загляну… Но будет обидно, если бастард сдохнет здесь… Мне почему-то хочется, чтобы он помучился, чтобы вдоволь льда с водою наглотался перед смертью… Боги шепчут мне, что он там… Среди самых хитрых и изворотливых… Кто пытался бежать, бросив подыхать остальную армию…

Поправив волчью шубу, наброшенную на плечи, старик хрипло захихикал:

– Да только я хитрее… И заранее все пути отхода перекрыл, да… Заранее. И пусть они мечутся в своей вонючей луже, пусть пытаются нащупать узкое место… Но скоро к моим тремстам гончим добавятся еще солдаты, и мы прихлопнем гадов раз и навсегда… Без жалости и сожаления…

Командующий жестом приказал поставить ему раскладной стул, после чего позволил толпе верноподданных выстроиться у себя за спиной: наслаждаться видом победоносной битвы и расточать льстивые похвалы в адрес военного гения. Подумав немного, Гудернар даже разрешил установить слева и справа от себя еще несколько стульев. Справа расположились представители церкви Слаттера и Храмового ордена, слева кто-то из свиты лорда Лэксефа. Имена командующий не потрудился даже запомнить, но предпочел в этот раз не показывать свое истинное пренебрежительное отношение к подданным. Пусть ценят его расположение и любуются предстоящим зрелищем. Тем более что одни принесли золото, оплатив львиную часть расходов по найму армии, а другие готовы молитвой и розгами вразумлять заблудшие души после битвы, успокаивая взбаламученные йорты и даруя прощение нищим женщинам и детям, которым предстоит отстраивать заново пепелища…

Окруженные на холме крестьяне с тоской смотрели, как медленно зашевелились выстроенные внизу отряды и поползли вперед. На высоких шестах реяли знамена лорда Лэксефа. Дальше, на соседней вершине, сияли расшитые золотом королевские стяги. Его величество решил вместо вопросов о причине бунта одарить своих подданных острой сталью, доверив вершить правосудие войскам испуганного и рассерженного лорда. Тому, кто поборами и безграничной жадностью довел крестьян сначала до восстания, а потом и до усыпанного снегом будущего погоста на краю болот. Прав был командир наемников: боги не любят слабых, боги любят лишь наглых и сильных, с обнаженным оружием в загребущих руках…

Латники и набранная спешно пехота замерли перед пологим подъемом. В задних рядах раздались команды, и на укрывшихся за щитами селян посыпались стрелы. Убедившись, что противник спрятался и не собирается отвечать, атакующие так же не спеша поползли вперед. Гремя железом, пыхтя и ругаясь, солдаты медленно поднимались, спрятавшись за надежным окованным деревом, аккуратно нащупывая перед собою неверную сыпучую землю, скользя по замерзшей траве и рискуя покатиться вниз, разрывая строй.

Лучники чуть подняли прицел, чтобы не зацепить своих же, засыпая стрелами середину лагеря. Тут же в разрывы редкой цепи обороны высунулись охотники и начали отвечать, пытаясь зацепить зазевавшихся пехотинцев. Похоже, среди обреченных осажденных не все хотели покорно умирать. Кто-то плюнул на возможную милость победителей и готовился продать жизнь подороже.

Плотные цепи пехоты застыли на половине дороги. Укрывшись за стеной щитов, солдаты замерли, ожидая помощи от стрелков. Те, в свою очередь, продолжали посылать стрелу за стрелой ввысь, не имея возможности прицельно уничтожать вражеских лучников. Схватка остановилась, не успев даже толком начаться.

Рассвирепевший Гудернар вскочил со своего стула, отбросив хлипкие деревяшки ногой:

– Это что, измена? Мои войска не желают вцепиться в глотку паршивым крестьянам?! До них рукой подать! Один стремительный натиск, и мы разметаем паучье гнездо! Трубите атаку, немедленно! Никакого промедления! Только вперед, сейчас же!!!

Монах в теплой рясе болезненно сморщился: рев трубачей за спиною больно ударил по ушам. Замершая было пехота потопталась на месте и полезла дальше, все так же пытаясь держать строй и прячась за щитами от редких ответных стрел. Когда первые ряды почти добрались до спешно выстроенного невысокого вала из мерзлой земли, им навстречу полетели тяжелые комья, корзины, забитые мусором и камнями, куски льда. Сгрудившихся солдат в паре мест даже атаковали самые отчаянные смельчаки, своим натиском заставив латников попятиться. Неожиданно поднимаясь над камнями, охотники били в упор, успевая выпустить две-три стрелы до того момента, как в ответ прилетала оперенная смерть. Теряя бойцов, крестьяне успевали вести кровавый размен, забирая жизнь за жизнь.

Дрогнув, сборное королевское войско медленно попятилось, оставляя на залитом кровью снегу тела убитых. Лучники лорда заставили спрятаться самых безрассудных противников, давая возможность пехоте вернуться на позиции без потерь. Первый приступ закончился безрезультатно…

Кусая губы от ярости, командующий расхаживал перед застывшей в молчании свитой. Наконец, приняв решение, Гудернар начал отдавать короткие приказы:

– Лучников перегруппировать. Выстроить с северной и южной стороны. Там склон более крутой, смогут подойти ближе и более эффективно накрыть перекрестным огнем весь вражеский лагерь… Там же на крутых склонах выставить узкую цепь пехоты, обозначить присутствие и готовность к атаке… Латников на западный склон. За первой линией выстроить арбалетчиков. Пусть выбивают любого мерзавца, посмевшего показать нос из своих нор… Легкую пехоту – следом за ними… Пусть тяжело вооруженные солдаты медленно дойдут до врага. Пусть отобьют возможные атаки и свяжут боем… Арбалеты выкосят проклятых стрелков. А пехота войдет в любой прорыв, который появится перед ними… И уже там, прорвавшись за спину, она покажет себя…

Повернувшись к залитому кровью холму, сияющий полированными доспехами мужчина погрозил кулаком небесам:

– Я вам покажу, как отступать перед паршивыми крестьянами! Вы у меня научитесь воевать, как положено! Это не девок по кабакам щупать и жалованье пропивать! Здесь придется кровью отработать мое золото, кровью!..

Присев за обломанным кустом, молодой мужчина в грязной кольчужной рубахе внимательно разглядывал шумящий камыш на другой стороне широкой протоки. Отражаясь в черной мутной воде, сухие метелки мотались на ветру, скрыв в зарослях возможных преследователей. Медленно опустившись на живот, Хейдер бесшумно пополз в глубь крошечного островка, где укрылись беглецы.

Вчера вечером наемники дважды пытались пробиться в центр болот. Сражаясь за свою жизнь, они отчаянно атаковали вражеский конный разъезд, прорубая дорогу к свободе. Но свежий отряд загонщиков сумел расстрелять большую часть бандитов и отбросил остатки обратно на окруженную территорию. Бастарду и его спутникам отчасти повезло, что они ехали вслед за группой Хаваскатта. Убийца принял на себя вражеский удар, трупами своих воинов заплатив за попытку неудачного прорыва. Совместно отбиваясь от погони, кусая ответными стрелами, беглецы домчались до начала бездонной трясины. Бросив лошадей и груз, люди начали перескакивать по ненадежным кочкам дальше, проваливаясь по ходу в холодную ледяную кашу. В переплетении камышовых зарослей беглецы сумели найти клочок сухой земли, где и переночевали, вздрагивая от каждого шороха.

Ранним утром четверо наемников разбились на пары и исчезли в шумящем океане сухих трав и чернильных провалах ледяной воды. Следом за ними отправились несколько охотников, пытаясь нащупать возможный проход. Солнце успело взобраться в зенит, когда один из следопытов вернулся назад, харкая кровью из пробитого легкого:

– Напоролись, никто не ушел… Твари заняли все проходы, вдоль всех троп и по всем кустам сидят… Нам бы чуть южнее, где начинается основное болото, а не в этой луже… Там бы мы оторвались…

Опустив умершего охотника в холодную бездну, крошечный отряд замер, пытаясь придумать, как вырваться из смертельной ловушки. Хейдер обвел воспаленными глазами молчаливых мужчин, сгрудившихся в кучу: старого Форкомму, его безымянного худого приятеля, грязного мужичка в залитом чужой кровью полушубке и молодого парнишку лет двенадцати с конопатым лицом. Из наемников уцелело лишь трое: сам Хаваскатт, злобно зыркающий баткарл и невзрачный боевик в стеганой куртке с широким кровоточащим порезом на левой щеке. Достав нож, бастард расчистил землю и стал рисовать на ней, изредка поднимая глаза на замерзших людей:

– Как говорили наши следопыты, камыш тянется отсюда и до главной топи, где полно звериных троп. Но до нее надо миновать сухой перешеек. Здесь нас зажали, но шанс прорваться пока есть… Вот когда они подтянут остальные войска, тогда останется только утопиться…

Острый клинок чертил тонкие линии:

– Ближе всего два островка, здесь и здесь. На оба из них можно пройти. Затем, аккуратно двинуться вот сюда. Одна группа пройдет по краю трясины здесь, другая сможет обогнуть заросли тут. И вперед.

– Каждый за себя? – усмехнулся бывший командир наемников.

– Да. Объединенный отряд услышат и зажмут. Поодиночке пробиваться смысла нет, любой заслон легко справится с таким бойцом. Единственный наш шанс – это попытаться прокрасться как можно ближе к большой воде и рвануть туда изо всех сил. Две группы им не перехватить. Кому-то должно повезти…

Хаваскатт закашлялся, потом сплюнул желтую тягучую слюну и ткнул скрюченным пальцем в рисунок:

– Мы пойдем здесь. Сухой земли больше, наверняка кто-то будет стоять на страже. Но мы лучше вооружены и подготовлены. Если даже с кем сцепимся, сумеем пробиться при помощи оружия.

– А почему это?! – засипел баткарл, вцепившись в рукоять меча. – Это с чего ты решил, что нам подыхать?! Я с ними тогда пойду! Вон им по карте всего-ничего! Мигом прошмыгнут!

– Потому как мы здесь пройдем, а они – нет, – отрезал убийца, вперив тяжелый взгляд в последнего тиорена. – И идти надо сейчас, пока вечер не наступил. В сумерках они наряды утроят, кострами всю округу оцепят…

Хейдер убрал нож и добавил:

– Там полоса сожженного камыша. На наше счастье, огонь по всему болоту не прошел. Да и побоялись они большие участки поджигать, чтобы самим не сгореть. Поэтому шанс у нас есть. И в самом деле, надо пытаться сейчас, пока загонщиков не так много…

Проводив глазами спину последнего крестьянина, седовласый мужчина сгреб мрачного карлика и зашипел ему на ухо:

– Ты что, нашу удачу решил в болото спустить?! Куда ты бежишь, идиот, они же смертники!

– Да я…

– Именно, безмозглая коротышка! Они – наша удача, наш пропуск дальше… Как только засядут на своем островке перед рывком, мы наведем на них загонщиков… У тебя три стрелы и у меня две. Паклей обмотаем и подпалим их лежбище. Огонь даст знак и выгонит их прямо на охотников. Да и на узком участке солдат должно быть намного больше, чем у нас. Поэтому в суматохе мы проскочим. И выглядим мы не как крестьяне, в беготне могут за своих принять…

Баткарл оскалился, поправил ножны и захихикал, прикрывая щербатый рот:

– Я думал, ты решил в благородных поиграть…

– Благородный своих землеедов на смерть повел. Вот и поможем им в этой трудной дороге… Двинули, нечего время терять…

Вторая атака развивалась медленно, но неотвратимо. Не жалея запасов, осаждающие засыпали остатки крестьян стрелами, не позволяя им передвигаться по холму, заставив спрятаться за щербатыми щитами. Тонкая цепь пехотинцев на склонах не давала сгруппировать поредевшие силы в одном месте, угрожая прорывом в любой точке.

Хорошо вооруженные латники медленно поднимались по западному склону, прячась за спинами арбалетчиков. Подобравшись вплотную к невысокой преграде, солдаты заорали и сделали шаг вперед. Сдвинув щиты, осаждающие выкрикивали «Раз!» и приближались на один короткий слитный шаг. Выкрик – и еще шаг. И с каждым шагом все ближе испуганные лица бунтовщиков. И с каждым шагом за спиной вразнобой щелкают арбалеты, ловя любое движение за мерзлой насыпью. И когда осталось сделать буквально последнее движение, навстречу попытались рвануть остатки охотников и бойцов, смелых духом, с душой воина в теле хлебороба. Но слитный залп смел смельчаков и рванул на брошенные щиты вал закованных в железо солдат. Смяв остатки крестьян, латники начали избиение, разом уничтожив жалкое подобие обороны. Расталкивая передовую линию, в прорыв торопились обычные пехотинцы, почувствовавшие вкус близкой победы. Растекаясь стремительной рекою по вражескому лагерю, опьяненные кровью люди убивали всех, кто попадался им на пути: и тех, кто пытался неумело отбиваться мечом или копьем, и тех, кто давно бросил оружие и пытался сдаться…

Меньше чем через хинк к важно восседавшему на лошади Гудернару привели пятнадцать человек: все, что осталось от четырех с лишним сотен крестьян, посмевших выступить против своего лорда и его приближенных. Полюбовавшись на связанных пленных, сын короля покосился на молчаливых монахов и вынес решение:

– Доставить в Вэрделэд. Живыми. Там я и служители церкви решим, что делать с бунтовщиками… И заодно выясним, что заставило их взяться за оружие…

Повернувшись к лорду Дейста, равнодушно разглядывающему поле битвы, полководец с усмешкой поинтересовался:

– Продолжим охоту? Ведь вы так уверены, что главная дичь спряталась южнее?

– Часть конницы я уже отправил туда. После короткого отдыха отправим пехоту. Главное, сделать все без спешки, не давая ни единого шанса ублюдкам…

Тронув коня, старик буркнул:

– С вашего позволения, я задержусь, подожду, когда тела всех убитых сволокут в кучу. Хочу убедиться, что предчувствие меня не обмануло и бастард действительно удрал дальше на болота…

Погладив гладковыбритую щеку, Гудернар посмотрел на покатившееся к закату солнце и скомандовал:

– Отлично, тогда не будем торопить лорда. Разбиваем лагерь вон там, рядом с лесом. Отдохнем и отпразднуем нашу победу. А завтра с утра двинемся следом за войсками, чтобы поставить точку в этой войне…

И гордо выпрямившись в седле, великий главнокомандующий отправился к месту будущего пира…

Оставив наемника с порезанной щекой высматривать возможную засаду, Сэвинделлер вернулся к баткарлу. Злобный тиорен с волчьей ухмылкой продемонстрировал готовые стрелы и крошечный горящий пук травы в заботливо выкопанной в снегу ямке. Посланник матери Мэры достал из опустевшего колчана свою крылатую вестницу с намотанной паклей, поджег ее и отошел на несколько шагов в глубь островка. Прикинув направление ветра, натянул лук и выпустил стрелу, расчертившую небо еле заметным дымным следом. Слева защелкал тяжелый лук баткарла. Дождавшись, когда напарник закончит, седой мужчина спокойно взял воткнутый в снег последний гостинец, подобранный во время стычек с конницей лорда Лэксефа. Повернувшись, хлестко спустил тетиву и вогнал тяжелый наконечник прямо в лоб наемнику. Тот умер, не успев даже удивиться или испугаться.

Закончив с одним противником, Сэвинделлер быстро вернулся по своему же следу к протоке, обнажив меч. Но на взрытом снегу никто его не ждал. Свежий проломанный лед показывал, что последний из нанятых бандитов что-то заподозрил и рванул в сторону солдат, обманув смерть на несколько секунд.

Молча выругавшись, бывший командир наемников двинулся следом, гоня грудью холодную волну и лязгая зубами. Пока с левой стороны разгорался пожар и начиналась суета, надо было срочно пробиваться южнее, подальше от вцепившихся в загривок ищеек. Оторваться, затеряться среди бесконечной трясины, а там можно и потихоньку домой…

Попав в огненную ловушку, бастард как мог удерживал от безумного рывка своих товарищей. На дым и всполохи огня уже сбежались солдаты. Враги выстроились редкой цепью на выжженной полосе, среди обгорелого и примятого камыша. Атаковать прямо сейчас было бессмысленно. Но новый пожар цеплялся летучими лапами за остатки несгоревшей травы, клочья сбитой в снег колючей стены и возникал жалящими всплесками то тут, то там под ногами загонщиков, заставляя их сделать шаг-другой назад.

Вытоптав на островке крошечный пятачок, Хейдер как мог вывалялся в снегу и начал кидать тающие пригоршни на дымящиеся спины крестьян. Командир почти погибшего отряда ждал, давая возможность огню проторить им дорогу, подарить крошечный шанс. Если нет возможности пробраться невидимой тенью мимо настороженных ищеек, значит, надо их отпугнуть, заставить отступить на краткий миг. Ради этого мига пятеро мужчин горели заживо в раскаленном аду, надеясь на удачу и милость богов.

Со стороны протоки закричали, и так и не представившийся Хейдеру худой мужчина захрипел и повалился в жидкую грязь, поймав в бок три стрелы сразу. Не дожидаясь, пока невидимые лучники перебьют оставшихся, бастард взревел и прыгнул вперед сквозь огонь. Следом за ним помчались остальные.

Поднявшийся ветер погнал клубы дыма и раскаленные искры на юг, прикрыв смельчаков на пару мгновений. Отступившие от разгорающегося пожара солдаты не успели среагировать, как на них из серой пелены вывалились грязные и чумазые демоны, потерявшие всякую надежду на спасение.