Текст книги "Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Убив на бесполезные шатания весь день, уставший и продрогший мужчина заглянул в ближайшую забегаловку рядом с центральной площадью, ярко манящую освещенными окнами. Закончив ужин, Хиарлосса скривил тонкие губы и пробурчал себе под нос:

– Как же, рады они видеть «уважаемого господина», крысы церковные! Деньги берут, будто одолжение делают, а сами сидят на скамьях из эсстедского дуба, веревки поменяли на кожаные пояса поголовно, и сутаны у половины с теплым подбоем… На мое двадцатилетие такого еще не было. Всего шесть лет прошло, а как церковники разжирели! Даже у нас в следующем году третью церковь по хегтигдему хотят заложить. Здесь же, в Денгулленвалде, от них скоро будет не протолкнуться… С каждым днем у них все больше денег и власти, влияния на короля и крестьян, захапали все единолично и не хотят делиться!.. Чтоб их Лигг пожрал, как же туда прибиться? Чтобы в монастыре за молитвами не сдохнуть и дубиной в Храмовом ордене не махать во благо очередного «серого листореза»! [21]21
  «Серый листорез» – простонародное прозвище высокопоставленных церковных служащих; произошло от поговорки: лесной листорез только твой урожай на полях сожрет, а в серой рясе «листорез» и про амбары не забудет.


[Закрыть]Мне бы себе во благо дорожку туда протропить, от полноводной денежной реки ручеек прокопать… Эх…

Тяжелый вздох выдал тайную мечту умного и беспринципного сына лорда Дейста. До момента, когда спятивший бастард украл у отца деньги и сбежал покупать армию наемников, сутулый молодой мужчина жил в ленивой полудреме. Родные земли наследовал Болард, за здоровье которого можно было не беспокоиться: старший братец легко мог ударом кулака свалить быка, а вышедшей навстречу медведь лишился бы шкуры еще живым. Сам благородный папочка не забывал на старости лет заглянуть под ближайшую юбку и больше жаловался на навалившиеся хворобы, чем действительно болел и готовился навестить предков. За этой злобной и упрямой парочкой можно было дожить до старости в качестве мальчика на побегушках, так и не попробовав вкус реальной власти.

Но когда бастарда, посмевшего заявить о своих правах, отправили подыхать в каменоломни, Хиарлосса открыл широко глаза и внимательно посмотрел на устоявшиеся годами правила свежим взглядом. Потрогав скошенный набок нос, перебитый в детстве все тем же безродным ублюдком, младший наследник Ланграссена серьезно задумался. Его главный враг исчез под землей, чтобы никогда больше не беспокоить своим присутствием ожесточившихся сердцами родственников. Старшие члены семьи нашли свое место в жизни и уверенно двигались дорогой, предопределенной кровью: править личным наделом так, как это положено лордам и владыкам унаследованных земель. Но чем заниматься хитрому и умному молодому человеку из благородной семьи, чтобы не перейти дорогу любимому отцу и любимому старшему брату, чтобы им жилось также долго и счастливо?

Лорд Дейста не сильно баловал сыновей и выделял на развлечения намного меньше, чем хотелось Хиарлоссе. Если запускать тайно руку в казну или участвовать в сборах податей, забывая отдавать часть скагтов, [22]22
  Скагты – собираемые раз в год налоги для лорда; могут выплачиваться пушниной, зерном или другими натуральными продуктами; богатые семьи зачастую выплачивали эти налоги деньгами.


[Закрыть]– это идти верной дорогой следом за бастардом. В истории благородного семейства уже был прецедент, когда проворовавшегося сынишку вздернули перед клановым замком вместе со всеми домочадцами. Никто не смеет обирать родственников. Никто и никогда. Если уж совсем не хватает денег, то бери в руки оружие и иди щипать соседей. По крайней мере, так поступали благородные господа до объединения разномастной вольницы под жесткой рукой деда нынешнего короля.

Не найдя дома возможности пополнить личный худой кошелек, Хиарлосса не поленился и потратил пару месяцев на поездки по родным землям, заглянув во все крупные городки от горных кряжей Фьерранлонда до болот рядом с Дистерскими холмами. Вернувшись в замок, передал удивленному отцу груду писем и прошений от асталдов [23]23
  Асталд – назначенный лордом управляющий в любом крупном населенном пункте. В отличие от выборных членов городского совета, асталд полностью зависел от милости своего хозяина и был верным проводником его воли. Если чиновник хорошо справлялся с возложенными обязанностями, он мог договориться о передаче хлебного и престижного места сыну или кому-то из ближайшей родни. Зачастую асталды наделялись большой властью и решали большую часть бытовых и хозяйственных споров на подчиненной территории.


[Закрыть]и пару дней тянул в одиночестве вино, забросив любимые шатания по округе, с вечными придирками к попавшейся на глаза челяди. Умный, не обремененный предрассудками мужчина увидел то, о чем пока еще даже не говорили вслух, о чем даже не думали самые хитрые и мудрые в богатом королевстве. Хиарлосса увидел, кто может дать ему деньги и власть, не перебегая при этом дорогу ни королю с его престолонаследными интригами, ни родственникам, мертвой хваткой вцепившимся в лесные наделы.

Церковь Слаттера. Сотни церквей и храмов, опутавших все королевство. Люди в серых рясах, вездесущими тараканами пробравшиеся в любое крохотное поселение, чтобы напоминать жителям о силе и коварстве богов, о любви к ближнему истинных защитников веры, о возможности выкупить за звонкую монету благорасположение высших сил. И если двести или даже сто лет тому назад основу церкви составляли истинные подвижники, помогающие каждому нищему, то сейчас огромная организация превратилась в отлично отлаженный механизм по зарабатыванию звонкого золота. И делала это эффективно и без лишней шумихи.

Спросите любого прохожего: чем занимаются монахи, подобно трудолюбивым муравьям облепившие городское церковное подворье? Посмотрит удивленно человек на глупца, спрашивающего об очевидном, покрутит пальцем у виска и ответит: «Заботятся монахи о хлебе насущном, днем собирают просьбы крестьян и горожан, вечером читают молитвы на наше благо». Ответит прохожий, усмехнется и пойдет себе дальше. Проходя мимо правды, присыпанной ворохом пустопорожних слов. Потому что уже какой год церковь Слаттера не только читает молитвы, не только служит интересам широко расселившихся подданных Кайлока Мудрого. Какой год подряд обладатели серых ряс медленно, но верно влезают в отношения между людьми и богами. Встраивают себя в устоявшиеся годами привычки, обряды и обычаи, превращаясь в единственно верного посредника между человеком и удачей, распределяемой на небесах.

Раньше любой мог сходить на капище, пролить жертвенную кровь и помолить богов об удаче. Раньше любой мог открыть сердце холодным звездам в вышине, мечтая о поддержке богов. И винил только себя, если вместо помощи получал равнодушие небес или злой удар судьбы. Раньше, но не сейчас. В наши дни только глупец пойдет холодным вечером в лес или на окраину села, будет искать, где стоят сгнившие от старости деревянные истуканы, забывшие вкус крови. Зачем?.. Зачем сбивать ноги, мерзнуть под дождем и вызывать насмешки соседей? Достаточно заглянуть днем в храм, шепнуть пару-другую слов для очищения кармы и вложить монетку в подставленную ладонь. А если хорошенько поторговаться, то за горшок меда или кусок копченого сала с лесным чесноком можно не только рассчитывать на молитву во здравие близких, но и получить защиту от темных духов или амулет от сглаза. И быть уверенным, что отлично обученные монахи смогут достучаться до нужного бога с твоей просьбой, разжалобить его сердце сладкими голосами и напомнить о человеке, восхваляющем их мудрость и силу.

Везде, где побывал Хиарлосса, его острый взгляд замечал главное: богатство храмов, крепкие церковные подворья и привычку жителей ловить удачу за хвост при помощи улыбающихся монахов, торгующих счастьем за умеренную цену. И не факт, что их старания всегда приводят к успеху. Но стоит тебе оступиться, как со всех сторон ты слышишь хор голосов: «А тебя предупреждали, не скупись на молитву, не жалей денег на обереги и покровительство родной церкви, тебе говорили!» И еще вчера настоятель был готов просто по доброте душевной замолвить за тебя слово перед небесами. А сегодня он уже просит выйти в стенгетты [24]24
  В течение этих двух дней любой желающий мог поработать на благо церкви, получая за это благословение для семьи и другие церковные услуги.


[Закрыть]и помочь послушникам поправить забор, или перекрыть крышу сарая, или собрать щедрый урожай с церковных грядок. Во благо церкви и на благо своей семье, которую прославят на вечерней службе и одарят приторно-сладкой выпечкой, освященной самой Фэтой.

И так было в каждом городке, в каждой деревне среди полей и лесов Ланграссена. И как понимал Хиарлосса, это же происходило в остальных хегтигдемах, по всему королевству. В любом храме, церкви и крошечной церквушке меняли удачу и заступничество богов на минты и пенгары. Которые превращались в эделлы и златы, собирались в крошечные ручейки, ручьи, полноводные реки и текли в тайные подвалы церкви Слаттера рядом с напыщенными замками лордов, а затем и в сам Денгулленвалд, поближе к королевской семье, которая не получала от собранного золота ни гроша…

Именно на это золото нацелился младший из владык Ланграссена. На золото и власть, дарованную богами их верным служителям. Власть, с лихвой перекрывающую глупые игры в крошечного повелителя мира, способного лишь приказать выпороть конюха, не успевшего убрать за любимой кобылой. Истинную власть, обладателю которой не надо даже выпячивать свое могущество напоказ, а тихо и незаметно править всем миром.

Отставив опустевшую кружку, Хиарлосса прогнал с лица кривую ухмылку и перехватил покрепче тесьмой длинный хвост серых секущихся волос. После перенесенной в детстве «лихоманки» черный с отливом цвет так и не вернулся, оставив после себя лишь мутно-пепельные оттенки. И неизвестно, что теперь больше отпугивает веселых девушек от сильного и ловкого мужчины: его неприятный внешний вид или холод в сердце и безмерный эгоизм, проявляющийся с первых минут беседы. Обладатель ледяных темно-серых глаз привык покупать любовь и ласки за звонкую монету, не веря в истинную дружбу и смеясь над горячими чувствами. Похоже, это ощущали женщины любого возраста, подсознательно сторонясь богато одетого незнакомца. Но ему было плевать на других. Как считал Хиарлосса, за золото он сможет купить всех и все. Осталось лишь найти это самое золото, не растеряв по пути к достатку здоровье и лучшие годы жизни. Чтобы стать своим и вознестись к высотам церковной иерархии, надо было иметь за душой что-то большее, чем жалкие гроши в пустой кубышке и фамилию одного из лордов королевства. Тайным повелителям душ требовалось больше, и молодых карьеристов с улицы не брали. Следовало придумать что-то другое…

Рука достала из кошеля оплату за ужин, потянулась к столешнице и замерла на полдороге. В гомоне и шуме трактира мужчина услышал грубое окончание фразы, потонувшей в хохоте. Не разобрав шутку, над которой смеялись в углу, Хиарлосса зато узнал его обладателя. Узнал и удивился: он никак не ожидал встретить этого человека здесь, среди пьяных городских стражников, королевских дружинников и простых мастеровых со всей округи. Убрав деньги назад, молодой человек решительно встал и направился к шумной компании. Похоже, Кэрлэкссеф с любимой супругой Скойокой вдоволь посмеялись над упрямцем. Убедившись в его целеустремленности, они сделали щедрый подарок, дав последний шанс закончить хорошо день, который так удачно начинался.

– А потом я понял, что пришло время покаяться! Еще минута-другая, и любимый папаша приказал бы меня загнать на хлеб и воду до конца месяца! – закончил рассказ глава собутыльников, оккупировавших безразмерный стол под лестницей на второй этаж.

Отсмеявшись своей шутке, рыжеволосый крепыш почесал свесившееся над ремнем брюхо и настороженно посмотрел на гостя, застывшего за спинами солдат.

– Да хранит Фэта своих почитателей! – улыбнулся Хиарлосса и жестом подозвал служанку. – Я все не мог поверить своим ушам. Чтобы здесь, вне замковых стен, встретить человека, ссадившего меня метлой с коня!

– Когда это? – Рябые глаза внимательно разглядывали незнакомца.

Халефген Ресанрен, один из сыновей короля, никак не мог вспомнить чужака. Учитывая количество просителей, пытающихся достучаться до верховного правителя, минуя череду чиновников, было неудивительно, что здоровяк не испытывал радости при виде новых лиц.

– На день рождения твоего брата, Гудернара-воителя. Я тогда впервые перебрал пива на радостях и подбил тебя устроить рыцарский поединок. Сначала ты показал мне, что пьяному лучше не садиться в седло, а потом отходил черенком от метлы, разбив мечты сравниться во славе с мечниками Химмелсталда. Я Хиарлосса Дейста, верный вассал с западных границ.

Поправив бороду, похожую на взъерошенную рыжую метелку, Халефген тяжело поднялся и протянул руку гостю. Сын лорда – это не проныра-купец или жулик из городской голытьбы. Сын лорда – это воспитание, родственная кровь и самомнение, лишь самую малость уступающее напыщенности хозяев трона. Можно сказать, на огонек заглянул близкий знакомый, которому, чего греха таить, в прошлый раз в самом деле неплохо досталось на утоптанном ратном поле. Игры молодых не всегда бывают добрыми…

Ответив на рукопожатие, Хиарлосса окинул взглядом притихшую компанию и побренчал деньгами в кошеле:

– Купить место виночерпия в замке у меня денег не хватит, но по кружке хорошего пива каждому я вполне смогу подарить… Или лучше грог? Горячий грог в такую погоду лучше всего, как мне кажется!

Компания радостно заревела, приветствуя неожиданно щедрый дар незнакомца… Хотя какой же это незнакомец, если сам известный кутила и мот Халефген с радостью усадил молодого мужчину рядом с собой, подвинув прилично поднабравшегося собутыльника из городской стражи. И что с того, что парень с пепельными волосами оказался сыном благородного лорда? Это он у себя в замке может кичиться цветами родового герба, а здесь и сейчас пьет наравне со всеми, посмеивается над шутками в свой адрес и, не скупясь, возвращает соленые слова, более привычные для припортовых проституток. Свой человек, щедрый человек, уже любимый друг и старый знакомый.

– Эй, красавица, грогу нам еще, грогу! Во славу Фэты, чтоб ее Воуртэн любил и миловал, как и мы!..

Скрипнула широкая дверь, и огонек свечи заплясал на сквозняке. Бросив короткий взгляд на замершую в дверном проеме женщину, бритый налысо мужчина продолжил быстро писать, макая остроклювое перо в крошечную переносную чернильницу. Услышав сердитое покашливание, Нидс Ресанрен недовольно скривился, но все же закончил начатую фразу и повернулся к сестре:

– Что-то стряслось, что ты решила побеспокоить меня ближе к долле? [25]25
  Долла – время рассвета.


[Закрыть]

Женщина сложила руки на груди и нахмурила брови, всем своим видом демонстрируя неодобрение. Обычно подвижная, как колобок, старшая дочь короля Иннэте шутила и балагурила без передышки. Улыбка покидала ее лицо реже, чем холодные осенние шторма добираются до семейного замка. Но сейчас она хмурила брови и сердилась на любимца отца, на Нидса, опору трона, будущего венценосного владыку Фарэстаттен. Рано заменив собой умершую мать, Иннэте искренне считала себя душой большого семейства и зачастую позволяла себе то, что не прощали никому. Например, критиковать отца и братьев в любое время дня и ночи.

– Халефген вернулся домой еле живой. Его приволок сын Дейсты… Не могу никак вспомнить его имя…

– Да, ты можешь себе это позволить, – не удержался от колкости будущий король. – Это лишь нам с отцом приходится помнить наизусть имена всех лордов, их многочисленных родственников и бастардов.

– Я не о том! – Женщина всерьез рассердилась, решительно прошла к столу и уселась в кресло с высокой спинкой, которое обычно занимал только отец. – Ты опять отмахиваешься от меня, как от назойливого комара. А я говорю совершенно серьезно! Как только вы с отцом начинаете копаться в бумагах, Халефген удирает в город к своим приятелям из гвардии и уходит в запой. Чудо еще, что сегодня он пировал с наследником Дейсты, а не с привычными оборванцами из городской стражи!

– Ты знаешь брата, – примирительно выставил перед собой руки Нидс. Уставший от ежедневного решения государственных проблем, мужчина предпочитал не обострять отношений с близкими родственниками, поэтому решил сейчас уделить пару минут сестре, чем потом гасить вспыхнувший скандал. – Он любит отдохнуть в компании знакомых, с кем занимался фехтованием в молодости и гонял на лошадях за оленями в лесах. По мне, с гвардейцами он будет целее, чем хлебнув вина на званом ужине у Гудомиллов.

– И это все, что ты хочешь мне сказать? – Иннэте притворно удивилась, вновь воинственно сложив руки на груди. – А обещание отправить нашего любимца в гости к восточным соседям? Или вы с отцом решили отказаться от планов подобрать для него приличную партию? Породниться с матерью Мэрой и притушить огонь вражды, что до сих пор тлеет в ее сердце? Да и остепенившись, мой брат меньше времени будет проводить за бутылкой и больше станет уделять семье.

– Может быть, – пробормотал мужчина с некоторым сомнением в голосе.

Потянувшись, он выбрался из глубокого кресла и направился к столу, заставленному кувшинами. Свое истинное мнение о беспутном брате Нидс предпочел не озвучивать. Сестру всегда расстраивало, когда родственники ссорились между собой. Она совершенно серьезно считала, что разные по духу люди, объединенные кровью, должны ладить друг с другом и делать своим уступки там, где чужаки обычно хватаются за меч.

– Ты так и не ответил. – Женщина с копной рыжих волос не отводила взгляда.

Если ей было надо, она могла переупрямить кого угодно и добиться ответа на любые заданные вопросы.

– Спроси у отца. – Брат сделал еще одну попытку избежать неприятной темы.

– Я бы с радостью, но он не ночует сегодня у себя. Из замка он не выезжал, и я так и не смогла найти, в какую нору он в этот раз забился.

– Да, тяжелые времена настали. Его величеству приходится забиваться в норы, – усмехнулся будущий король, звеня посудой. – Тебе грога или любимого вишневого вина?

– От вина на ночь у меня изжога, а от грога пучит. Давно бы уже запомнил, – ехидно усмехнулась ночная гостья и вновь нахмурила брови. – Итак?

Вернувшись на свое место, Нидс погладил блестящий череп и вздохнул. На работе можно будет поставить крест, если не дать четкий ответ на поставленный вопрос. Но не стоит забывать, что каждое его слово имеет силу закона. Его устами говорит королевская воля. И неважно, что пока отец не надел ему на голову корону. Именно ему, второму сыну, нести это бремя. Старшему предстоит управлять Храмовым орденом и руководить боевой мощью церкви Слаттера. А Нидсу править королевством, опираясь на помощь семьи и активно выстраиваемый чиновничий аппарат.

– Мы разговаривали с отцом на эту тему. К сожалению, ты сама прекрасно знаешь, что наш милый брат мечтает отдыхать, держась как можно дальше от любой ответственности. От обязательств перед семьей, перед верностью будущей жене, перед короной и родственниками, как старыми, так и новыми.

– Может быть, он немного и ветренен, но он наш брат! – встрепенулась Иннэте, готовая грудью встать на защиту любого члена семьи. – И я считаю, что вы слишком рано махнули на него рукой. У Гудомиллов не забалуешь, и, если мы все же сумеем найти ему пару, он вынужден будет остепениться.

– С его-то славой бабника и гуляки? – Мужчина задумчиво пригубил вино и поставил чашу рядом с бумагами. – Боюсь, соседи вряд ли найдут ему что-нибудь подходящее. Ты сама знаешь, на востоке от нас живут люди куда более строгих нравов.

– Но это его шанс! И наш шанс! Пусть даже не наладить отношения с проклятой Вороной, но хотя бы помочь обрести счастье близкому нам человеку.

– Весной мы сможем вернуться к этому вопросу. Нам нужно будет встретиться с соседями, и это будет отличный повод отправить туда Халефгена.

– Весной? Через месяц?

– Нет, ближе к Фэриндрэлле. [26]26
  Фэриндрэлла – последний месяц весны, пятый месяц в году.


[Закрыть]Но это будет серьезная поездка с возможной помолвкой. Если ты за оставшееся время сможешь вложить пару здравых мыслей в затуманенный грогом мозг братца, я буду тебе признателен.

Женщина помолчала, глядя на тонкий огонек свечи, и улыбнулась:

– Я же говорила, что мы всегда можем найти общий язык! Всегда!.. Я обязательно наведаюсь в гости к Халефгену, постараюсь объяснить ему, что пора браться за ум.

– Только дай ему проспаться сначала, – усмехнулся Нидс, придирчиво разглядывая кончик пера. – Мне бы не хотелось, чтобы он вновь кидался в тебя подушками, как в прошлый раз. Поверь, мужчине с перепоя лучше всего дать поспать, а не беспокоить его предстоящей женитьбой.

Уже почти покинув темную комнату, Иннэте замерла в дверях и погрозила пальцем шутнику:

– Я сама разберусь, кого и когда утром звать на чай. И кому нацедить холодного рассола в погребах, а кому дать рыбную подливку к пирогу… Кстати, когда ты привезешь из холодного поместья семью? Они там страдают в одиночестве. И я их так давно не видела!

– У дочери есть мать, Иннэте. – Мужчина нахмурился и осторожно положил перо на стол. – И моей супруге не нравится, что ты слишком много внимания уделяешь нашему ребенку, а не кому-либо еще.

– Но я люблю заботиться о родственниках! – всплеснула пухлыми руками женщина.

Не давая ей продолжить, брат выставил перед собой ладонь и резко закончил разговор:

– Но не каждую минуту днем и ночью! Если ты не знаешь, на кого растратить свою любовь, то подожди приезда Айнерса. Он тоже будет к концу весны. Можешь его тиранить своими пирогами, бесконечными разговорами и жалобами на жестокосердечие старших братьев. Заодно узнаешь, не обзавелся ли он очередным отпрыском от любовницы. И не сменил ли ее, часом.

– Вот из-за таких слов он и не появляется годами в замке! – Пухлый пальчик обличительно уставился на мужчину. – После любой беседы с отцом Айнерсу больше нравится искать глупые механические безделушки на окраинах королевства, чем навещать родственников!

– Это его право – тратить на диковины личные деньги. Но положение обязывает его хотя бы жениться, а не позорить семью отношениями с бывшей рабыней… Все, я надеюсь, что на сегодня закончил с тобой беседовать о родственниках. Извини, я вынужден попрощаться с тобой. Мечтаю дописать пару писем до того, как солнце расскажет о начале нового дня.

Подойдя к двери, Нидс чмокнул сердито сопящую сестру в лоб и закрыл дверь, не забыв задвинуть тяжелый засов. Послушав, как удаляются семенящие шаги по коридору, он развернулся и пошел в спальню, устало растирая лицо.

Остановившись рядом с покрытым ледяными узорами окном, любимец короля задумчиво посмотрел на усыпанное звездами небо и вздохнул:

– Жаль, северного сияния в этом месяце почти не было. В детстве я был готов смотреть на него часами…

Огромный старик, вольготно раскинувшийся на застеленной медвежьими шкурами кровати, лишь коротко хохотнул, поправив подушку:

– Да, несколько раз Иннэте сбила ноги, разыскивая тебя по крепостным башням…

– Зато я теперь знаю, почему ты начал прятаться у меня. Если моя любимая сестра даже глубокой ночью готова разбудить отца ради здоровья близких, могу тебе лишь посочувствовать.

– Ничего. Когда ты примешь корону, я с легким сердцем смогу показывать на тебя пальцем и говорить, что от меня уже ничего больше не зависит.

Кайлок Могучий повозился, устраиваясь поудобнее, и спросил сонным голосом, прикрыв глаза:

– Что там стряслось на этот раз? Халефген снова проигрался в кости?

– На этот раз нет. После выволочки, что ты устроил ему, брат старается не тратить чужие деньги так безрассудно. Твое обещание нарезать из его спины ремней действует.

– Тогда я могу лишь опасаться за его здоровье. Еще пять – десять лет, и он растратит дарованную богами силу на выпивку… Одна надежда, что не поймает нож в очередной забегаловке. Мне будет обидно, что один из сыновей закончил жизнь так бездарно… Где он сегодня веселился?

– Соглядатай передал, что они кутили с городской стражей и гвардейцами в любимом месте, у кабачника Джурхаллары. Домой его доволок Хиарлосса Дейста.

– Черноволосый медведь, жестокий без меры?

– Это старший, Болард. Младший похож на покрытую пеплом головешку. Еще молод, чтобы занять место отца и брата, но уже пытается постигать азы управления хегтигдемом.

– В его годы я уже с дружиной сшибался борт о борт с врагами на Нижнем Дьюппэфлоде.

– По мне, пусть лучше сосет пиво в трактире, чем водит ладью с отребьем и грабит купцов.

Выходя из спальни, Нидс повернулся к засыпающему отцу:

– Я закончу бумаги к утру, просмотришь потом. И надо будет что-то решать с женитьбой Халефгена. Я пообещал сестре, да и в самом деле он слишком расслабился в последнее время.

– И напомнить Йорену, чтобы не забыл прибрать к рукам дуболомов из Храмового ордена… Армия – опора короля. Нельзя позволять церкви владеть собственной армией… – пробормотал король.

– Разумеется, отец. Спокойного сна…

Вернувшись за стол, будущий хозяин Фарэстаттен быстро закончил письмо и занялся другими бумагами. До момента, когда солнце вновь выкатится на небосвод, оставалось еще чуть меньше трех хинков. Десятки срочных дел ждали своего решения. Подчинение королю церкви, ставшей излишне самостоятельной. Упорные попытки лордов добиться большей независимости. Растущие расходы государства и ропот недовольных крестьян, на которых богатые правящие кланы упорно распределяют свои бесконечные траты. И множество других забот, которые вместе составляли перченое варево под названием «политика». Способное в один миг рвануть кровавыми ошметками, залив раскаленной лавой все вокруг, стоит лишь на миг ослабить внимание и пустить дела на самотек.

Поэтому горит свеча на столе и стремительно летает над бумагами остро отточенное перо. Поэтому день и ночь король и его сыновья управляют широко раскинувшимся государством, пытаясь сохранить хрупкий баланс интересов простых граждан и закованных в железо лордов, впитавших с молоком матери презрение к другим людям. Равновесие во благо короны. Во благо владык Фарэстаттена, избранного богами королевства.