Текст книги "Школота (СИ)"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Олег Борисов
ШКОЛОТА

Эпиграф ложный

В тексте герои будут материться, трахаться и всячески нарушать размеренное течение повествования. А так же будут совершать глупости, добывать из кустов рояли и тупить по любому поводу. Будем считать, что я вас предупредил.

Эпиграф истинный

“А нахуя ж еще нам наш вояж”

Вояж, Ленинград

Пролог

– Вот сука!

В голову лезла лишь любимая фраза папаши, который иногда заходил “к бывшей на огонек”, чтобы сбросить напряжение, а затем посидеть потным на кухне, пуская дымные кольца в потолок и поучить жизни: “Нас ебут, а мы крепчаем!”. Судя по довольной роже, предок получал нехилое удовольствие от озвученного процесса.

Но в данном случае он был полностью прав. Вовочку судьба поимела в особо циничной форме. И самое паршивое заключалось в том, что отмазаться от ближайшего будущего было невозможно. Не, речь не шла даже про “отгрызем лапу, чтобы остатки тушки спасти”. Проблема была в том, что полярный песец был полным и всеобъемлющим. Жопа пришла такая, что оставалось лишь выбрать покрасивее надпись на обгаженное голубями надгробие. Но до чего не хотелось признавать очевидное, особенно если влез в эту кучу дерьма сам.

Хоть вспоминай вторую любимую фразу, уже мамашки: “Хорошими делами прославиться нельзя”. Вот и познай на собственной шкуре, какова цена альтруизма. Только и остается лишь повторить в сердцах:

– Вот сука!

Глава 1

– Володя, Володя, Володенька... В кого же ты, такой обалдуй, уродился...

Сидевший напротив директрисы парень исподлобья глянул, затем снова стал любоваться синими от наколок пальцами. Чего на старую перечницу глазки пучить? Она у нас тетка старой закалки, та еще швабра. При случае и словом приложить может, и мозги вправить при помощи родителей не постесняется. За что и терпят, хотя жалоб на бабку давно вагоны по всем министерствам и карательно-проверяющим органам. А ей плевать. Потому как такой воспитали и на должность воткнули. Корнями вросла, не сковырнуть.

– С матерью твоей я на прошлой неделе беседовала. Отца не дозваться, как понимаю. И что тогда делать будем?

Бритый налысо крепыш перестал медитировать над руками и начал изучать выставку пыльных дипломов на стене. Плавали, знаем. Если рот открыть и ляпнуть чего в ответ, так эта пытка еще на час затянется. Марь-Ванна уже успела себя зарекомендовать, не первый раз на стульчике отдыхаем. Кстати, погоняло к ней прилипло с его же подачи. Как где-то в коридоре в сердцах Вовочкой обозвала, так в ответ и прилетело. Так-то нашу директрису зовут Степанова Алефтина Кузьминишна. Но теперь уже полшколы марь-ванит, прилипло.

– Чего хоть в этот раз делили?

О, а это уже ближе к теме. Владимир перестал пересчитывать бумажки и встретился глазами с цербером в юбке:

– Понтами мерялись. Эти залетные считают, что могут в нашем районе правила устанавливать и с малолеток телефоны трясти. А я думаю по-другому.

– Поэтому при разговоре достали нож.

Так, стукачок был. Был, паскуда. Надо бы вычислить, все же стрелку забивали и потом перетирали без посторонних. Хотя вроде пара окон с торца школы на пустырь выходит.

– Вы что, Алефтина Кузьминишна, я же законопослушный гражданин. Холодное оружие – это статья. А у меня приводов уже как у барбоски блох. Разок спалюсь и все, прости-прощай высшее образование, здравствуй, зона. Или как не до конца совершеннолетнему скидку дадут?

Но поглумиться не получилось. Директриса приподнялась и концом увесистой деревянной линейки хлопнула легонько по макушке. Обозначила, кто в этом кабинете фишку держит, а кто так, за косяк отдувается.

– Ты мне тут ваньку не валяй! Хочешь сказать, железками не махал?

– Вот еще. Говорю же, эта шушара складник достала, я придурка кирпичом отоварил. Все, вопрос закрыли и разошлись. Они факап осознали и слились. Любимая школа может спать спокойно.

– Кирпич?.. Да, кровь дворник там на асфальте нашел... Надеюсь, меня на выходных в полицию не выдернут с тобой на пару. Пожалуется пострадавший и все, на учебе можно будет действительно ставить крест.

Марь-Ванна заметила мелькнувший оскал и поморщилась. Не, к разуму и хорошим манерам взывать поздно. Здесь даже уже пороть бесполезно. Что выросло, то выросло.

– Пожалуется? Тогда я урода найду и в самом деле прикопаю. А если меня до этого закроют, то найдутся люди на районе, кто поквитается.

– Закроют, на районе... Что же ты под урку косишь? Ведь в средних классах и читал много, и даже мастерил что-то. После развода ведь не сразу по наклонной покатился. Что же с тобой стало, а?

Что-что, достало все. Достало... Только как тебе это объяснить? Когда мать-бригадир на участке таджиков гоняет и домой появляется лишь чего в рот закинуть и в редкие выходные отоспаться. Отца видно, когда подъезжает в очередной раз перезанять на блядей. А сам ты при этом стараешься в явный криминал не свалиться и с меньшими потерями год дотянуть. Потому как работы толком нет, дурью бодяжить душа не лежит. А карманные деньги получаешь если хотя бы двоек за четверть нет и пересдачей мозги не конопатят.

Бросив линейку директриса собрала морщины в кучу, скривившись будто после разжеванного лимона и ткнула пальцем в закрытую дверь:

– Все, надоел. Если опять на тебя кто с телегой заявится, отмазывать не буду. По своим липовым понятиям ответишь. Выметайся. И хватит передо мной шпану изображать, не дорос еще до этого. Школота ты беспонтовая, одна морока с тобой...

Школота – так школота. Зато без лишнего часа нравоучений. И то хлеб.

***

Шагая из школы, Владимир прикидывал, куда бы податься сначала. Можно к Мишке с его обалдуями. Веселая компания как раз собиралась обмывать удачный налет на ларек со спиртным, который удалось провернуть в прошедшие выходные. Но что-то благородному волку-одиночке не понравилась лишняя суета вокруг Мишани в эти дни. Такое впечатление, что и ларек ему подставили по наводке, и теперь аккуратно фиксируют дружков-приятелей, чтобы местные менты отчитались о раскрытии громкого дела. Потому как ларек был давно не первый и хозяева очень обижались на шустрых ублюдков, посмевших посягнуть на чужую собственность. Так что могли, могли занести ребятам в погонах для стимулирования рабочего процесса. А влетать на неприятности за дело, к которому никакого отношения не имел – это Володеньке совершенно не катило.

Он вообще предпочитал считать себя одиночкой. Эдакий рыцарь без страха и упрека. Правда, рыцарские доспехи за прошедшее время изрядно подзагадились в попытках жить, а не существовать. Но пока до совсем явного криминала не опустился, с наркотой и закладками не связывался, шпану мелкую за попытки гоп-стопа на его территории гонял. Где-то и самому прилетало, но в целом вроде кривая дорожка не успела еще свалиться в явные проблемы с уголовниками и не завела на территорию вечных терпил и ботанов. Одиночка с зубами, которые при любом случае пускал в ход. Вполне неплохо для шестнадцатилетнего балбеса, проживающего с разведенной матерью и без каких-то внятных перспектив в будущем.

После девятого класса была мысль податься в какой-нибудь технический колледж. Вроде руки приделаны прямо, пока батя не срулил на вольные хлеба успел научить, как молоток держать и паяльником куда при случае тыкать. Это последний год накатила апатия и нет желания схемку разобрать или какую безделушку для малышни склепать. Теперь больше за компом в нарисованных чебурашек пялишься. Но вот с технической дорожкой не сложилось. Капыталызм, как говорил Шварц в свое время. За учебу заломили такие деньги, что задерганная на строительстве мамаша решила продолжить школьные мучения еще на два года и периодически пыталась пристроить своего единственного отпрыска на те или иные шабашки. Иногда даже Владимир там умудрялся продержаться больше месяца.

Но школьник без официальной профессии особенно никому и не нужен. А кроме того, мать крепко держала руку на пульсе и требовала платить обещанную зарплату. Даже копеечную. Избалованные дешевыми и бесправными таджиками друзья-приятели на такое морщили рожи и старались избавиться от хмурого татуированного парня при первой возможности. Поэтому в кармане деньги водились только после пожертований предков, да и то нерегулярно. Со знакомыми во дворе на разные авантюры ходил редко и лишь после того, как лично проверял любые составленные планы быстрого обогащения. Из плюсов – до сих пор без залетов и в ментовке про него вряд ли папочку толстую собрали. Из минусов – такие действительно козырные дела случаются редко. И навара с них – так, месяц-другой штаны поддержать. А марку “волк-сам-по-себе” приходится тащить, чтобы проблем реальных не было ни в школе, ни в районе.

Поначалу спасали татухи. С ними вообще история вышла дурная и шизанутая. Тогда в очередной раз что-то не поделил с предками, которые как раз вечером выясняли отношения. Папаня орал, что жизнь повернулась снова жопой и ему срочно нужно на залетевшую подругу. Мать била посуду и обещала кары небесные на всех, кто попадется под руку. Поймавший двойку за поведение Володя как раз пришелся по времени и к месту, чтобы огрести свою порцию. Ну и психанул, благо, настроение как раз в масть легло. Поэтому высказал все, что думает, хлопнул дверью и забурился в подвал к Алексу, который только-только открыл свой тату-салон. Почти все деньги у подающего надежды мастера ушли на аренду, драную кушетку и машинку для набивки с красками. На остатки удалось закупиться где-то подешевке водкой, после чего все друзья-приятели ужрались до поросячьего визга.

Гудели три дня. За которые злой на весь свет Владимир приобрел по скалящейся черепушке на каждом пальце, падшему ангелу с распахнутыми крыльями на спине и огромном зомби на груди, который никак не мог выбраться целиком на белый свет из разрытой могилы.

Алекс действительно был хорошим мастером. Просто охрененным. И каждый из рисунков можно было срезать вместе с кожей, вставлять в рамку и вешать на стену в каком-нибудь арт-салоне. Но вот обладатель росписи получил по итогам еще один дикий домашний скандал и урезанный бюджет почти на полгода. Правда, потом мать смирилась и лишь просила дома не ходить с голым торсом. Бате вообще было плевать. Он как раз тогда ушел на дно и прятался от очередного рогатого мужа, поэтому эпопея с татухами прошла мимо него.

В школе попытались было наехать и какие-то претензции к внешнему виду выкатить. Типа – шагай к лепилам, пусть сводят, а то разномастные черепушки на пальцах учителям глаза мозолят. Но когда до конца не пришедший в свое обычное флегматичное расположение духа Владимир постучался херами с физичкой, его выпнули к директрисе, а там разговор был короткий.

Задрав рубаху “неуправляемый подросток” продемонстрировал брюхо и спину, после чего уточнил:

– Это тоже сводить? Или проще отчислить?

На что Марь-Ванна попросила продемонстрировать еще раз помедленнее, затем вписала в дневник жалобу на поведение и посетовла на жизнь:

– А ведь были времена, когда другой профиль накалывали. Но у тебя хотя бы вкус есть. Не жабу какую-то из журнала “Мурзилка” срисовал. Не забудь мать пригласить.

– Мать уже отоварила.

– Это за картинки. Пусть тебе еще клизму за мат на уроке вставит.

На этом стороны пришли к легкому вооруженному нейтралитету, а местная шпана поначалу путалась, кто это такой красивый по микрорайну рассекает. Но все устаканилось.

Время вообще – самый лучший лекарь. Где надо поднасрет, где хочет – розами присыплет. Главное, не суетиться. Но и хлебалом не щелкать. Тогда все будет ровно. Как...

Пристроившись в беседке на краю детской площадки, Володя с интересом разглядывал представление через три дома. Сплевывая шелухой от семечек, щурил глаза и пытался посчитать, сколько именно идиотов сейчас грузят в воронок. Всех орлов Мишани повязали или кто-то не успел на хате отметиться. Шестеро? Вроде всех. Ведь не зря чуйка верещала. И в набег не ходил к ларьку, где камер вокруг понатыкали, как тараканов. И обмывать не стал, чтобы потом не прицепили паровозом.

Мдя. Но вечер оказался полностью испорченным. Уже скоро совсем стемнеет, пора домой, а на душе – будто кошки нагадили. И дурака Мишаню жалко, с таким залетом уже под статью запросто загремит. И свое зря убитое свободное время печалит. И непонятно, что хочется и кому бы в рыло заехать. Чтобы настроение хоть чуть-чуть приподнять.

Отряхнув ладони, свободный художник вольных промыслов двинулся в сторону пустыря. Здесь до сих пор стоял заросший травой кусок фундамента и котлован, после каждого дождя превращавшийся в бурое болото. Застройщик вроде как испарился вместе с деньгами доверчивых лохов, суд никак не мог решить, кому из других шустрых жуков продать столь удачно расположенное место. А аборигены старались по возможности вечерами не ходить натоптанными дорожками, чтобы не получить от какой-нибудь пьяной компании железякой по кумполу. Лучше мимо россыпи ларьков лишние триста метров прошагать, чтобы попутно просроченными продуктами домой затариться, чем рискнуть здоровьем и потом в больничке отлеживаться. Но днем место не пустовало и многочисленные жители спокойно срезали изрядный кусок, чтобы побыстрее добраться из южного куска огромного микрорайона до автобусного хаба, откуда разбегалась целая россыпь маршрутов.

Но для Владимира эти бетонные катакомбы были почти родным домом, здесь не раз и не два вместе с той или иной веселой компанией допивали честно слямзенное винишко или чего покрепче. Кто-то дымил косяком, кто-то глотал чего посущественнее, а обладатель черепушной коллекции бренчал на гитаре, отказываясь от редких предложений сорвать кукушку в наркотический полет. Спасибо, несколько близких друзей уже успели от передоза крякнуть, навсегда продемонстрировав умным людям финишную станцию этого экспресса. Так что мешать вам никто не будет, а вот самому гробиться – нахер надо, лучше послушайте последний хит самопальных реперов.

От мыслей о веселых временах, которые вместе с повязанным Мишаней проводили буквально за ближайшим углом, отвлек неожиданный шум. Такое впечатление, будто какого-то бомжа собаки рвут. Было такое, очень похоже. Невнятная ругать, крики, глухое рычание. Вот черт, похоже, какая-то бродячая стая завелась. Ведь вроде такую же отвадили. Собаки здесь совсем не к месту. Мало того, что будут малышню за ноги хватать, так запросто могут и кому взрослому неприятностей доставить. А ты здесь почти каждый вечер в одиночку домой возвращаешься.

Быстро шагнув в кусты, Владимир приподнял кусок драной гнилой фанеры и выхватил из-под нее заранее припрятанный кусок арматуры. Таких заначек по всему участку было полно. Мало как дела могут обернуться. А рука с куском железа всегда лучше любого гопника вразумляет, чем обычный кулак. Вооружившись, парень быстро перемахнул через кусок бетона, приземлился почти рядом с грызущейся кучей и наподдал первому черному пятну, кляксой метавшемуся в наступивших безлунных сумерках.

Эти пять минут в голове как-то отложились кусками. Можно сказать – что дикий затопивший все страх просто вытер из памяти почти все, оставив лишь мешанину рваных картинок. Оскаленные пасти, кровь на земле, клацающие зубы. И скользкий прут, которым только и успевал крошить черепа, покрытые короткой шерстью. Непонятная стая после появления еще одного бойца переключилась на Владимира и тому пришлось немало приложить усилий, чтобы спасти уже свою жизнь. Бомж в драном костюме успевал добавить жару, кромсая длинным ножом каждую тушку, которая оказывалась рядом с ним. В итоге в два рыла этот битву сумели закончить без реальных потерь. Ну, как реальных. Ноги все же какая-то скотина прокусила в нескольких местах, руки расцарапали. Но незнакомцу досталось куда хуже. Похоже, ему вообще все бока располосовали. Чудо еще, что кишки не размотали по всему закутку, где теперь валялись убитые твари.

– Слышь, мужик, тебе в больничку надо, – просипел Володя, вытирая залитый чужой кровью лоб. Это одна из последних скотин пыталась в лицо вцепиться, но удар арматуриной удачно закончил ее стремительный прыжок.

– Мне нельзя туда, – гортанно прохрипел в ответ бомж. Или не бомж? Если разглядеть клочья одежды, то вроде раньше это был неплохой костюм. И ботинки явно не на помойке подобрал. Вот только акцент...

Не поймешь, что за перец. На горца не похож, тех на рынке сейчас столько, что скоро уже будешь влет отличать чеченов от дагестанцев, тех от грузин и армянин, чтобы потом каждого ару не путать с турками, которые мелькали на стройке ближайшего супермаркета. Не, этот больше на грека походил, с выдающимся шнобелем, темной гладкой кожей и крупными белыми зубами, смутно мелькавшими, когда чужак разевал рот переводя дыхание.

– Сдохнешь тогда... Кстати, что за крысы? Я таких раньше не видел. С метро повылезали? Так у нас еще вроде ветку не прокопали, в следующем году грозятся.

– В сказки веришь?

Пару раз крутанув арматуриной Владимир отшагнул чуть в сторону и нахмурился:

– Чё? Это ты к чему?

– Про другие миры читал, любезный? Так вот эта дрянь – оттуда. И нам еще повезло, что я сумел вожаков стаи прибить утром. Но сейчас все же загнали... И ты прав, мне нужно срочно к лекарю, но ваши никак не помогут. Ни противоядия, ни лекарств правильных.

– Проти... – сердце стремительно ухнуло вниз. – Это что, они ядовитые?

– Ага. Через сутки жар и воспаление в месте укуса. Через двое суток стремительная гангрена по всем пораженным участкам. На третий день покойник.

– Вот я влип! – парень посмотрел на ближайшую тушку и с трудом удержался от желания пнуть дохлую гадину посильнее.

Медленно ворочавшийся мужик спрятал под остатки пиджака нож, с трудом поднялся по стенке и замер рядом с ней, покачиваясь.

– У меня есть предложение. Деловое... Мне надо домой. Переход получится открыть рядом. Поможешь до дома добраться – мы и тебя вылечим. Затем свободен, как птица. Ну и за спасение деньгами не обижу. Десять штук зеленью выдам сразу, слово даю. А мое слово – оно дорого стоит.

– Десять? А чего не двадцать?

– Потому что только десять осталось. Все остальное потратил. А наши деньги вряд ли тебе будут нужны. Нафига тебе фантики из какой-нибудь мумба-юмбы? Но, если ты такой богатый, то не буду навязываться. Доплетусь потихоньку до ближайшего ларька, там какого-нибудь алканафта подцеплю. Жрать меня никто больше не станет, всех гончих прикончили. Ну а за такую цену я смогу не одного сопровождающего нанять, а целый паланкин себе купить с оркестром. Так что скажешь?

Взвесив в руках арматурину, Владимир вздохнул и уточнил:

– Как долго до тебя добираться и лечиться потом?

– До прохода минут за десять дойдем, по нему – еще пять. На лечение три-четыре часа и как огурчик – свободен. С деньгами.

Значит надо прикинуть. У матери с утра кто-то умудрился камаз щебенки дачникам налево загнать, поэтому обещали авралить весь вечер. Учитывая, что там за бригада сейчас подобралась, наверняка домой родительница появится не раньше утра, а то и к обеду. Потому как ночные работы нужно будет передать сменщику, значит на утренней планерке еще пособачиться. Так что вполне может быть, что про сыночка ненаглядного вспомнят ближе к следующему вечеру, когда глаза продерут.

– Десять штук и лечение. Под твое слово.

– Да. Обещаю... Кстати, меня Фашид зовут.

– Как?!

До нужного места дотащились действительно через десять минут. Тяжелый мужик поначалу еще бодро перебирал ногами, опираясь на подставленное плечо, но потом начал сползать. Правда, начало перехода указал сразу же:

– Куст видишь? Ветки раздвинуть, проходим через них. Смотрим все время вперед.

– Там карьер. И вода после дождей.

– Знаю. Но ты смотришь вперед. Как с откоса спустимся, будет такая тропка из камней. Неширокая, но вдвоем можно пристроиться. Идти все время вперед, не оглядываться.

Володя подхватил Фашида за пояс и двинулся сквозь куст. В голове мелькнула было дикая мысль: о, теперь после прогулки можно сразу в дурку, там уже заждались. И рассказывать про другие миры. Но алкоголем от попутчика не пахло, да и непонятные крысы-переростки ведь не привиделись. Поэтому и обещанная цепочка камней, уходящая в темноту, воспринималась уже как должное. А потом стало уже не до сомнений – временному работодателю конкретно заплохело и волочь его приходилось на себе.

Как выбрался на берег и как поднялся по узкой песчаной тропе вверх по откосу – Владимир не запомнил. Притормозил, когда уткнулся носом в железную дверь, которая серой кляксой темнела прямо посреди бесконечного бурого забора, сложенного из огромных кирпичей.

Приоткрывший глаза Фашид приложил грязную ладонь к непонятному знаку посреди двери и что-то зашептал. Затем встряхнул рукой и закашлялся:

– Все, встретят. Уже дома.

– Ловко, – восхитился Владимир, оглянувшись назад. Но в черноте ночи не было видно ни котлован, ни микрорайон. Вообще ничего не было видно. Хотя, если там действительно переход, то до какой город, какая стройка! Там вообще черти-что должно быть.

Повернувшись, парень чуть не упал, уткнувшись носом в чужие сиськи. Хотя, не, не так. Это были – СИСЬКИ! Бля, да таких шикарных буферов Владимир не видел нигде в школе или на улицах. Казалось, что прямо перед ним стоит оживое видение из хентая. Молодая красивая баба с огромными глазами, осиной талией, крутыми бедрами и огромными сиськами, которые хотелось пощупать – вдруг это мираж?

Задав какой-то вопрос незнакомка пристроилась с другой стороны и теперь Фашида потащили к стоявшему вглубине сада дому вдвоем. Дело пошло куда быстрее. Еще через минуту мутного грека или местного горца уже крутили двое крепких парней, снимая с него одежду и бросая грязные окровавленные тряпки прямо на белый пол, выложенный блестящей плиткой.

Анимешное создание тем временем ткнула пальцем в Володю и жестами показала – чего ждешь, придурок? Шевелись! Пришлось подчиняться. Но в отличие от Фашида, на медицинские процедуры парень прошел сам.

Забавно тут. Поздняя ночь, но спать пока не хочется. И доктор забавный. Эдакий старичок-лесовичок в вязанной жилетке, теплой мягкой рубахе и валенках. Или не валенках? Но что-то очень похожее. А главное, как он все царапины заживил. Намазал всего пациента зеленой пахучей жижей из горшочка, потом стал водить морщинистой ладонью поверх. На коже слабо засветились непонятные символы, тело чуть закололо. Но все отметины прямо на глазах начали покрываться сначала бурыми корочками, а потом вообще исчезли. Правда, татуировки остались на месте. И на груди, и на руках, где Алекс напоследок набил несколько рун викингов. Или просто передранных с ближайшей интернет-страницы картинок, на которые глаз упал.

Затем Володю загнали в огромную ванну, больше похожую на бассейн, заполненную горячей водой с кучей пены поверх. Если бы не химический медицинский запах, в этой ванной можно было бы посидеть подольше. Напоследок завели в душ и выдали стерильно чистому попаданцу из чужого мира серый махровый халат. Размеры, правда, явно были расчитаны на кого-то другого, покрупнее. Но фигня – зато цел и здоров.

Потом в маленькой комнате вручили сначала кружку с травяным настоем, от которого защипало в носу. И напоследок – тарелку с жареной картошкой и мелко порубленным тушеным мясом. Лепота...

Когда пустую посуду сгребли снова нарисовалась грудастая анимешница, поманила за собой. Долго вела по извилистому коридору, вихляя бедрами, и наконец остановилась перед очередной закрытой дверью. Покосилась на пускавшего слюни пацана, фыркнула и сказала явно что-то нелицеприятное. Рапахнув створку, пропустила помрачневшего Володю внутрь и закрыла за ним.

В ярко освещенной комнате сидел за широким столом Фашид. За спиной у него молчаливыми болванами застыли два телохранителя, которые встретили их в доме пару часов назад. На столешнице лежал крохотный абсолютно черный кубик, с размерами граней сантиметров двадцать, пачка мятых бумаг и груда разномастных банкнот.

– Ну что, я готов завершить нашу сделку. Одежду твою пришлось сжечь, на смену сейчас принесут. Вот доллары, там даже чуть больше десяти тысяч. Еще рубли, евро и что у меня из вашей налички осталось. Все твое. До утра переночуешь – и свободен, как птица. Спасибо, что помог добраться мне домой.

– Отлично... А проход и днем работает?

– Какой проход? А, ты про это... Понимашь, – хозяин дома почесал замотанную бинтами грудь и изобразил легкую печаль. – Я охотник за разными редкими артефактами. Один из них как раз был на Земле. Его туда пытались спрятать, чтобы местные умники не устроили очередное свержение имперской династии. Фишка в том, что проход работает только тогда, когда в другом мире есть этот самый артефат. Туда его забрасывают при помощи очень затратного ритуала. Который проводили много лет назад, кстати. А если артефакт забрать, то пробуренная дырка закроется.

– То есть?.. – Володя перестал складывать в стопку доллары и напрягся.

– Я ведь тоже землянин, можно сказать. Только из поволжских немцев. Но в Германии так и не осел. Кто-то из родственничков одарил вот таким внешним видом, а для любителей ордунга теперь не-арийская рожа вместо красной тряпки для быка. Поэтому нашел дырку, таскал контрабанду. Приподнялся здесь. Связи родственные в России использовал. Теперь решил выполнить дембельский аккорд и уйти на покой. За артефакт мне столько заплатят, что можно будет смело уходить на пенсию. А переход? Так все, был переход и скончался. Кубик здесь, дырка – тю-тю...

Хрустящие купюры выскользнули из одеревеневших пальцев.

– Ты же слово давал!

Лицо Фашида закаменело и стало похожим на морды крыс-гончих:

– Я прекрасно помню, что тебе обещал! Можем записи вместе просмотреть, у меня регистратор был включен каждую минуту. Я обещал лечение, свободу и десять штук баксов. Лечение ты получил. Свободу твою никто не отбирает. Деньги – вот они. Бери и утром можешь выметаться.

И Вова-Вовочка-Володенька понял, что хитрожопая судьба только что поимела его в особо циничной форме.

– Ах ты сука!

Но вцепиться в горло Фашиду не дали. Стоявший сбоку телохранитель влепил кулаком в подбородок и окружающий мир хлопком провалился во тьму.

Вот же бляди!..