Текст книги "Парадокс Андропова. «Был порядок!»"
Автор книги: Олег Хлобустов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Но в то же время в отчете подчеркивалось, что «разведывательной службой КГБ еще не создано необходимых агентурных позиций в правительственных, военных, разведывательных органах и идеологических центрах противника, что не дает возможности добывать информацию о его планах и замыслах, заблаговременно ориентировать ЦК КПСС и Советское правительство о наиболее важных действиях империалистических государств по главным направлениям их внешней и внутренней политики. По этой же причине разведывательная служба КГБ еще слабо влияет на развитие политических событий в кризисных ситуациях в выгодном для Советского Союза направлении, не всегда использует слабости в лагере империализма и противоречия между капиталистическими странами.
Контрразведывательная служба КГБ, располагая данными о наличии в СССР вражеской агентуры, не добилась в отчетном периоде ощутимых результатов в разоблачении этой агентуры, в выявлении и закрытии всех возможных каналов утечки государственных секретов. Еще не разработана система эффективных мер противодействия противнику в использовании им легальных возможностей для проникновения в нашу страну. Организация работы контрразведывательных аппаратов требует дальнейшего улучшения ее и в плане более широкого проведения активных мероприятий по выявлению и срыву подрывных планов и замыслов противника.
Еще недостаточно целеустремленно и эффективно ведется борьба с идеологической диверсией противника. Чекистская работа в этом направлении полностью не развернута из-за слабости агентурных позиций органов КГБ в тех слоях населения, которые могут оказаться благоприятной средой для осуществления акций идеологической диверсии. Отчасти этим можно объяснить тот факт, что органы КГБ не смогли своевременно предупредить отдельные антисоветские и антиобщественные проявления, имевшие место в некоторых городах страны…
Слабо используются контрразведывательные возможности для противодействия попыткам противника осуществлять акции идеологической диверсии, склонять политически и морально неустойчивых лиц к невозвращению на Родину. В значительной мере этим недостатком объясняется тот факт, что в 1967 году 17 человек остались за границей; не удалось также предотвратить 3 случая измены Родине военнослужащими Советской Армии».
Подобная форма и структура отчетов в инстанции, как на профессиональном языке именовалось ЦК КПСС, сохранилась и в дальнейшем, дополняясь новыми блоками информации по вновь открывавшимся направлениям оперативной работы или в связи с образованием иных структурных подразделений органов госбезопасности.
Но жизнь, как известно, не стоит на месте, каждый день порождая новые проблемы и ставя новые задачи…
Следует отметить, что генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев и другие советские руководители не имели ни малейших сомнений в порядочности, честности, компетентности, работоспособности и опыте управления нового председателя КГБ.
Хотя, как впоследствии писали многие, Андропов и представлялся временной, переходной фигурой на этом государственном посту.
Будучи избранным 21 июня 1967 г. кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС – высшего партийно-государственного органа страны, Юрий Владимирович Андропов получил таким образом возможность напрямую оперативно докладывать высшему коллегиальному органу государственного управления СССР как об угрозах его безопасности, так и о проблемах и перспективах социально-экономического развития страны.
И если первоначально у Л. И. Брежнева и могли существовать некоторые сомнения в отношении работы Андропова на этом посту, то вся его деятельность находилась под наблюдением близких к генсеку ЦК КПСС С. К. Цвигуна и Г. К. Цинева. Их прямые и непосредственные неформальные контакты с первым руководителем государства ставили Андропова порой в неудобное и щекотливое положение.
По-видимому, его работа оценивалась как весьма эффективная и высокорезультативная, о чем и докладывалось Брежневу как официально, так и конфиденциально.
Главная «тайна» Андропова
Большинство авторов, писавших о Юрии Владимировиче Андропове, не задумывались и практически не упоминали о его работе в Политбюро Центрального Комитета КПСС, сначала в качестве кандидата, а затем – и полноправного члена этого высшего партийно-политического органа Союза Советских Социалистических Республик.
Поэтому, приступая к освещению этой малоизвестной страницы биографии Андропова, следует отметить, что кандидаты в члены Политбюро участвовали, с правом совещательного голоса, в его еженедельных заседаниях в Кремле, в зале рядом с «парадным» кабинетом генерального секретаря ЦК КПСС (второй его, «рабочий» кабинет под номером 6 находился на пятом этаже подъезда № 1 А главного здания ЦК на Старой площади).
Избрание в Политбюро в качестве кандидата или его члена означало приобретение дополнительных должностных полномочий, в частности, запрашивать дополнительную информацию, анализировать ее, высказывать предложения и мнения по обсуждавшимся вопросам.
Еще один немаловажный штрих – члены Политбюро ЦК КПСС являлись охраняемыми лицами, то есть они охранялись сотрудниками 9-го управления КГБ СССР. Причем это касалось также их семей и мест проживания. Помимо этого, им полагалась спецсвязь: фельдъегерская, шифрованная телеграфная и телефонная – «кремлевка» (засекречивающая высокочастотная аппаратура связи АТС – 1).
Кое-кто до сих пор недоумевает: а почему это председатель КГБ стал членом этого высшего политического органа Советского Союза? Чего не было после июля 1953 г.? Но зададим тогда себе и попытаемся объективно ответить на вполне обоснованный вопрос: а является ли целесообразным присутствие именно в таком коллективном органе государственного управлениястраной руководителя ведомства, отвечающего за обеспечение государственной или национальной безопасности страны? Тем более в обстановке холодной войны? На наш взгляд, ответ на этот вопрос вполне очевиден.
Ведь согласно пункту 27 Устава КПСС, «высшим принципом партийного руководства является коллективность руководства – непременное условие деятельности партийных организаций, правильного воспитания кадров, развития активности и самодеятельности коммунистов».
В соответствии с Уставом КПСС, Политбюро ЦКизбиралось всего лишь «для руководства работой партии между Пленумами ЦК» (пункт 38 Устава КПСС). И в этой связи ему были делегированы полномочия и функции Центрального Комитета КПСС – в промежутках между съездами руководить всей деятельностью партии, местных партийных органов, осуществлять подбор и расстановку руководящих кадров, направлять работу центральных государственных и общественных организаций через партийные группы в них(пункт 34).
В этой связи Политбюро рассматривало и утверждало не только проекты партийных документов – решений Пленумов ЦК и съездов партии, но и принимало («утверждало») решения Совета министров СССР, как это было, например, с Положением о КГБ при СМ СССР, руководителей других министерств и ведомств.
Таким образом, реальное значение этого коллективного органауправления было намного более значимым, чем это указывалось в Уставе КПСС,поскольку он рассматривал, обсуждали утверждал решения, обязательныедля исполнения как для Совета министров, так и для других государственных ведомств, фактически вырабатывая основы политики государства в международной и внутриполитической сферах жизни Советского Союза.
Особо подчеркнем – Политбюро в брежневско-андроповский период, поскольку этот порядок впоследствии был отменен при М. С. Горбачеве, – рассматривались и утверждались тезисы бесед советских руководителей с иностранными делегациями, в том числе и советские позиции по «деликатным» международным и внутриполитическим вопросам, которые могли бы быть подняты иностранцами в ходе переговоров.
Предварительные «позиции советской стороны», подготовленные специалистами соответствующих ведомств, фиксировались письменно, согласовывались и в обязательном порядке рассматривались председателем КГБ СССР, главами МИДа и Министерства обороны. Некоторые вопросы внутренней политики также согласовывались с участием Генеральной прокуратуры СССР, а также министерства юстиции, внутренних дел, здравоохранения и т. д.
Я бы, тем не менее, не спешил обвинять Политбюро «в узурпации власти», поскольку и премьер-министр Великобритании, являющийся лидером правящей партии, также не является абсолютно свободным в принятии политических решений и должен считаться с мнениями как партийного руководства, так и компетентных специалистов. Это – тоже неписаная политическая традициястарейшей европейской демократии, не закрепленная в конституции данной страны по причине отсутствия последней.
В Политбюро, что необходимо уже пояснить для современного молодого читателя, входили избираемые Пленумами ЦК КПСС персонально члены Центрального Комитета партии, а это могли быть секретари ЦК, первые секретари ЦК компартий некоторых союзных республик, горкомов КПСС Москвы и Ленинграда, ряд ключевых министров правительства.
В частности, одновременно с Ю. В. Андроповым членами Политбюро (ПБ ЦК) в апреле 1973 г. стали министр иностранных дел А. А. Громыко и министр обороны А. А. Гречко.
Исторической правды ради следует отметить, что Политбюро внешне являлось наиболее «закрытым» партийным органом – информация о его решениях, ранее строго конфиденциально доводившаяся до заинтересованных органов, стала регулярно появляться в прессе только после избрания Ю. В. Андропова генеральным секретарем ЦК КПСС.
Заседания Политбюро ЦК проходили один раз в неделю, обычно – по четвергам, с 16 часов до 18–19 часов под председательством Л. И. Брежнева или М. А. Суслова, в редких случаях – заведующего Общим отделом ЦК (личной канцелярией генерального секретаря) К. У. Черненко. С июля 1982 г., после избрания Андропова секретарем ЦК КПСС, он также иногда стал председательствовать на заседаниях Политбюро.
На заседаниях Политбюро, как правило, в полном составе с участием кандидатов в его члены, рассматривалось и решалось немало актуальных и острых вопросов внутренней и международной жизни страны.
В том числе и в первую очередь связанных с развитием кризисных ситуаций в нашей стране или за рубежом («Пражская весна» 1968 г., «Апрельская революция» в Афганистане в 1978 г., политический кризис в Польской Народной Республике в 1980 г. и т. д.).
В то же время повестка дня заседаний ПБ ЦК нередко включала более десятка вопросов, по каждому из которых был назначенный заранее докладчик, подготовленные и рассылавшиеся членам и кандидатам в члены Политбюро для предварительного ознакомления проекты решений, обосновывающие их пояснительные записки, готовившиеся профильными государственными ведомствами и «визировавшиеся» (согласовываемые) с соисполнителями.
В случае возникновения разногласий между соисполнителями окончательное решение принималось членами Политбюро и оформлялось соответствующим постановлением.
Материалы к заседаниям – повестка дня, записки и справки, предложения и проекты решений готовились Общим отделом ЦК КПСС и рассылались членам и кандидатам в члены Политбюро нарочными, как правило, во вторник (иногородним членам ПБ они доставлялись фельдъегерской службой).
Предложения и проекты решений (постановлений) Политбюро готовились как отделами ЦК КПСС, так и по специальным поручениям соответствующими государственными ведомствами.
Ясно, что очень многие из обсуждавшихся вопросов напрямую затрагивали состояние государственной безопасности Советского Союза, социалистического содружества, союзников СССР, требовали согласования с КГБ, Минобороны и МИДом.
Например, как следует из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС от 3 января 1980 г., в предыдущем году на его 47 заседаниях было рассмотрено 450 вопросов, по которым было принято свыше 4 тысяч постановлений.
В том числе по
организационным вопросам – 14
вопросам идеологии – 46
военно-оборонным вопросам – 227
вопросам промышленности, транспорта,
капитального строительства – 159
по вопросам внешней политики и
внешней торговли – 1845
вопросам планирования народного хозяйства – 11
кадровым вопросам – 330
о правительственных наградах – 927 [119]119
Волкогонов Д. А. Семь вождей. М., 1995, с. 38, 40.
[Закрыть].
Поскольку многие из обсуждавшихся вопросов имели сверхсекретный характер, то и соответствующие документы и решения имели высочайший гриф ограниченного распространения информации – «Совершенно секретно. Особой важности». Указанные документы подлежали хранению в так называемых «особых папках», которые имелись у всех членов Политбюро [120]120
В действительности «особая папка» представляла собой кабинет и выделенные хранилища, где могли работать с документами этой категории только специально уполномоченные сотрудники. Подробно механизм функционирования Политбюро и «Особой папки» Андропова, располагавшейся в нескольких комнатахрядом с кабинетом председателя КГБ СССР на третьем этаже дома 2 на площади Дзержинского, описан в мемуарах его помощника И. Е. Синицына.
[Закрыть].
Отметим и следующие чрезвычайно важные для нашего повествования обстоятельства. «Техническое обеспечение» работы Политбюро в ЦК КПСС осуществляли 5–6 специально выделенных сотрудников Общего отдела ЦК, возглавлявшегося с 1965 г. К. У. Черненко, а с 1982 г. – В. И. Болдиным.
Помимо этого, у каждого члена (кандидата в члены) ПБ ЦК имелись специальные помощники «по Политбюро», обладавшие наивысшей формой допуска к работе с совершенно секретными документами.
Таким образом, круг секретоносителей, допущенных к «тайнам Политбюро ЦК КПСС», составлял в СССР всего несколько десятков человек.
Понятно, что сама по себе работа Политбюро ЦК КПСС являлась объектом первостепенного интереса для разведок, по крайней мере, ведущих государств мира.
Определенные «утечки информации» о работе Политбюро бывали, их не могло не быть. Поскольку у осведомленных в разной степени о его работе, обсуждавшихся или готовившихся к обсуждению вопросах лиц имелись родственники, дети, самые близкие знакомые, друзья в аппарате ЦК и т. д., что создавало определенные предпосылки для несанкционированного разглашенияинформации.
Таким образом, в том числе и в многочисленных «кадрах Центрального Комитета», да и в партийных аппаратах в областях и республиках СССР, появлялись разнообразные слухи, которые подчас имели под собой весьма относительные основания.
Также за счет болтливости информацию, представлявшую живейший интерес для ЦРУ, от своего предполагавшегося тестя, члена Политбюро ЦК КПСС К. В. Русакова, получал американский агент Трианон (сотрудник МИД СССР А. Огородник, покончивший жизнь самоубийством при аресте 22 июня 1977 г.) [121]121
Подробнее см. Перетрухин И.Агентурная кличка «Трианон». Воспоминания контрразведчика. М., 2000. В результате навязанной ЦРУ контрразведчиками оперативной игры 15 июля в Москве с поличным была задержана связная «Трианона» сотрудница посольства Марта Петерсон. Читателям старших поколений эта история известна по книге Юлиана Семенова и одноименному телесериалу «ТАСС уполномочен заявить…».
[Закрыть].
Некоторые сведения иностранным спецслужбам передавали лица, знакомившиеся с решениями Политбюро официально, как это было с дипломатом, занимавшим пост заместителя Генерального секретаря ООН А. Шевченко. (Оперативная разработка Шевченко резидентурой ПГУ КГБ в Нью-Йорке выявила его предательство, но воспрепятствовать его побегу с целью получения политического убежища в США (вспомним, о чем предупреждал «общественность» А. Даллес!) 7 апреля 1977 г. не смогла).
Те же решения Политбюро, что касались внутриполитических, народно-хозяйственных и социальных аспектов политики СССР, публиковались в виде постановлений ЦК КПСС, нередко – совместных постановлений ЦК и Совета министров, иногда – совместно с ВЦСПС (Всесоюзным Центральным Советом Профессиональных Союзов).
Решения Политбюро принимались, как правило, единогласно. Или – с учетом мнения генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Ю. В. Андропов, для которого было свято понятие «партийная дисциплина», порой вынужден был соглашаться с мнением своих коллег, хотя и не разделял его полностью. Так, иногда большинством голосов отклонялись его или совместные предложения, как это, в частности, было с законом СССР «О печати», подготовленным им в 1975 г. совместно с А. А. Громыко. «Не сезон», – говорил Андропов в таких случаях своим помощникам и коллегам, сообщая о том, что их труд не получил должной оценки вышестоящим руководством.
Выступая на заседаниях Политбюро с информацией, замечаниями по проектам подготовленных решений и документов, предложениями и предупреждениями, Ю. В. Андропов, безусловно, влиял на позиции не только своих коллег по Политбюро, но и самого Брежнева, который нередко предлагал отсрочить принятие того или иного «сырого» решения, рекомендовал «доработать» вопрос, дополнительно проконсультироваться со специалистами.
В итоге такая процедура повышала качество принимавшихся решений и документов. Но и – не гарантировала полностью от ошибочных решений, как это было в отношении Афганистана, речь о чем пойдет далее.
Мы не будем останавливаться на широко освещавшейся и активно муссируемой теме «внутренней политической кухни» Политбюро и ЦК КПСС, оставляя эти сюжеты для любителей политических сплетен и гаданий на кофейной гуще, а попытаемся максимально объективно остановиться лишь на отдельных аспектах этой проблемы, непосредственно связанных с жизнью и деятельностью героя моего повествования.
К углубленной проработке вопросов, выносимых на обсуждение Политбюро ЦК, Андропов подключал не только официальные, но и неофициальные возможности аппарата КГБ – консультантов высокого уровня из соответствующих ведомств.
При этом он полагал, что первостепенное значение имеют не текущие, повседневные вопросы, а реальные комплексные проблемы, которые неизбежно и объективно встанут перед страной в обозримом будущем.
К числу важнейших международных проблем в то время, как Ю. В. Андропов стал кандидатом в члены Политбюро с 21 июня 1967 г., помимо войны во Вьетнаме, относились переговоры с США о сокращении стратегических вооружений и параметрах «политики разрядки», предлагавшейся Организацией Варшавского Договора в качестве альтернативы конфронтации и гонке вооружений, вопросы улучшения советско-американских отношений.
Авторитет Советского Союза в то время был настолько высок в мире, что даже вторая сверхдержава мира – Соединенные Штаты Америки – проявляла заинтересованность в обеспечении лучшего понимания своих позиций в Москве.
Ибо реальная политика, и во внешне-, и во внутриполитических сферах, тем более – политика дальновидная, это не только реализация собственных желаний и стремлений. Но это, прежде всего, взвешенный анализ и учет ситуации и тенденций ее развития, трезвая оценка имеющихся ресурсов, возможностей, ближайших и отдаленных последствий конкретных шагов и действий, перспектив развития обстановки в целом, либо в результате тех или иных действий.
В этой связи примечателен тот факт, что член предвыборного штаба республиканского кандидата в президенты США Р. Никсона Генри Киссинджер по заданию своего патрона встретился с представителями советской разведки в США и заверил их, что в действительности Никсон гораздо больший реалист, чем об этом думают в Москве. И что, в этой связи, советским руководителям не следует опасаться и переоценивать значения его ультраконсервативных предвыборных заявлений и обещаний [122]122
См.: Andrew Ch, Mitrokhin V. The Mitrokhin Archive: The KGB in Europe and the West. London, 2000, p. 270.
[Закрыть].
С января 1969 г. советник президента по вопросам национальной безопасности, а с 1973 г. – госсекретарь США Г. Киссинджер являлся подлинным «отцом» внешнеполитической концепции Ричарда Никсона «перехода от эры конфронтации к эре переговоров».
И действительно, именно при Р. Никсоне произошел значительный прорыв в развитии американо-советских отношений. Знаменовавшийся как первым официальным визитом президента СШАв Москву 22–30 мая 1972 г., так и подписанием целого ряда двусторонних документов, важнейшими из которых являлись «Основы взаимоотношений между СССР и США» и Договор об ограничении систем противоракетной обороны.
При этом, в силу своего служебного положения, председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов являлся наиболее информированным членом Политбюро по многим вопросам как международной, так и внутриполитической жизни страны. Этим и объясняется его бесспорное влияние на выработку внешнеполитических позиций и курса СССР. В этой связи иногда еще высказываемые обвинения в адрес Андропова в «бонапартизме», на наш взгляд, лишены всякого основания.
Еще раз подчеркнем, что, как член высшего коллегиального партийно-государственного органа власти, Андропов был просто обязан рассматривать предложения и принимать участие в обсуждении, выработке решений по самым животрепещущим вопросам государственного управления.
И именно как руководитель Комитета государственной безопасности СССРон был обязан предупреждатьЦК КПСС в лице Политбюро как об имеющихся внешних и внутренних угрозах безопасности Советского государства, негативных процессах в стране и в мире, так и о возможных последствиях непродуманных либо поспешных решений.
И, разумеется, в то же самое время не следует переоценивать степень его влияния на принимаемые решения, особенно в первые, 1967–1973, годы его пребывания в Политбюро ЦК.
Так, в декабре 1968 г. КГБ отправил в ЦК КПСС (то есть Л. И. Брежневу) добытую разведкой записку юридического комитета сената США под названием «Средства и методы советской пропаганды».
В этом документе, в частности, говорилось:
«Борьба за мнения
Пропаганда вообще преследует две цели: побуждать действовать уже завоеванных сторонников и привлекать на свою сторону тех, кто еще не изменил свои взгляды. Ошибочно думать, что степень коммунистической опасности измеряется численностью коммунистических партий».
Заметим при этом, что уже в этой констатации, как неоднократно и на последующих страницах этого весьма пространного документа, признается реальная опасность от все более широкого распространения социалистических идей в мире, в связи с чем конгрессменами и ставилась задача поиска путей противодействия этому политико-историческому вызову.
Непосредственно же в качестве мер противодействия «коммунистической инфильтрации» авторами документа предлагалось:
«Для эффективного отражения коммунистического вызова одних только военных усилий недостаточно. Запад должен разработать такие мероприятия, размах и воздействие которых позволили бы благополучно вести борьбу против огромного вражеского аппарата. В этих целях было бы целесообразно создать:
1. Институт по борьбе с коммунистической пропагандой в рамках НАТО. Перед этим институтом, который будет действовать на научной основе, должны ставиться такие задачи:
а) собирать и исследовать все факты, связанные с открытой и замаскированной советской пропагандой, направленной против Запада, а также анализировать ее методы, воздействие и механизм;
б) информировать об объеме коммунистической активности правительства стран – участниц НАТО;
в) при помощи сообщений и лекций просвещать общественность;
г) разрабатывать темы и методы для действенной контрпропаганды и контрпроникновения, распространения их среди правительств;
д) проводить семинары для руководящих государственных и политических деятелей, а также журналистов о методах коммунистической пропаганды;
е) вести подготовительную работу с целью включения дополнительного положения в конституции стран-участниц НАТО об ограничении коммунистического проникновения и пропагандистской деятельности;
ж) на специальных курсах знакомить журналистов, учителей, врачей, инженеров стран Азии и Африки с основами демократического правления и коммунистической тактикой политической борьбы.
2. Всемирную федерацию свободы, которая должна работать не в рамках правительства, а как независимая частная корпорация, непосредственно воздействующая на общественное мнение. Основной задачей Всемирной федерации свободы должна быть активная контрпропаганда. Опираясь на современные СМИ – печать, радио, телевидение, издательства, Всемирная федерация могла бы взять на себя следующие задачи уже существующих организаций с их согласия и при сотрудничестве:
а) убедительно опровергать неправильные выводы, оправдывающие внешнюю политику Кремля;
б) демаскировать в глазах свободного мира все хитрости, маневры и тактику заговоров Москвы;
в) распространять среди общественности материалы о действительной сущности господства коммунистической системы;
г) организовывать митинги и демонстрации с целью мобилизации общественного мнения против открытых или замаскированных действий Москвы;
д) поддерживать создание «святого союза» всех свободных наций и всех свободно выбираемых политических партий, несмотря на их национальность и мировоззрение, с целью всеобщей борьбы против коммунистической угрозы.
Всемирная федерация свободы должна быть боеспособной, ее выступления должны быть меткими и убедительными. Цель ее в том, чтобы изменить нынешнюю ситуацию, то есть чтобы свободный мир обвинял, а не сидел на скамье подсудимых.
Институт по борьбе с коммунистической пропагандой и Всемирная федерация свободы должны будут сообща открыть во всех свободных странах сеть школ различных направлений, в которых мужчинам и женщинам всех национальностей разъяснялись бы методы политической войны Советов и способы защиты свободы.
Одновременно с этим надо в широких размерах организовать моральную и материальную помощь открытому или замаскированному сопротивлению тоталитарному коммунизму со стороны порабощенных наций.
Вышеуказанные центры могли бы, соблюдая необходимую конспирацию, использовать все новейшие технические средства, чтобы доставлять сообщения и информацию за «железный занавес» (переправлять при помощи баллонов и парашютов брошюры, миниатюрные радиопередатчики и радиоприемники со свободным от помех приемом для прослушивания зарубежных радиопередач, миниатюрные грампластинки и магнитофонные ленты и т. д.). Кроме того, эти учреждения могли бы готовить материалы для советских граждан, выезжающих за границу, а также формировать «бригады для проведения собеседований» с этими гражданами.
И наконец, женщины и мужчины могли бы выполнять роль миссионеров-распространителей демократических идей «свободного мира», были бы ознакомлены с самыми необходимыми сведениями о современных достижениях в различных областях, с местными языками и диалектами, а также с методами и тактикой политической борьбы. Каждая «миссия» была бы обеспечена мастерской, радиоаппаратурой, патефоном, любительским киноаппаратом и миниатюрной типографией. Деятельность этих миссионеров в культурной, медицинской, экономической и административной областях принесла бы значительно больше пользы, нежели гигантские плотины. Миссионеры, опираясь на простые факты, могли бы доказать, что для бедняков демократическая форма правления является более прогрессивной, нежели система коммунистического господства.
20 тысяч миссионеров – борцов за свободу, которые завоевали бы доверие местных жителей, могли бы быть более действенной и дешевой дамбой в борьбе против коммунистического течения, нежели 10 тысяч дальнобойных орудий в арсеналах Запада, хотя и они также необходимы….
В то время как «свободный мир» в полную нагрузку работает в военной и экономической областях и расходует на это основные средства, самое важное поле боя – политическая пропаганды, «борьба умов» – твердо остается в руках врагов.
Гораздо труднее, но значительно важнее опровергнуть в глазах «свободного мира» тезисы коммунистической диалектической пропаганды, разоблачить коммунистический саботаж, нежели наполнить наши арсеналы оружием и пассивно наблюдать, как враг разоружает нас идейно» [123]123
ЦХСД, Фонд 5, Опись 60, Дело 468, с. 80–96. Цит. по: Оставили без последствий…//Источник: Документы русской истории. Приложение к журналу «Родина». М., 1993, с. 75–82.
[Закрыть].
И какие же меры последовали в ответ на эту стратегию информационно-психологической войны?
Как подчеркивали публикаторы этого документа, «в ЦК КПСС к справке отнеслись достаточно равнодушно, не принималось по нему и какого-либо решения ЦК… Со справкой были ознакомлены лишь некоторые работники международного и пропаганды отделов ЦК».
Приведем еще один поразительный пример подчас холодно-бюрократического отношения партийного руководства к им же самим публично провозглашаемым принципам.
В преддверии 30-летия победы в Великой Отечественной войне большая группа ветеранов разведки обратилась в Генеральную прокуратуру, КГБ СССР и Комитет партийного контроля с просьбой пересмотреть дела ранее осужденных руководителей зафронтового 4-го управления НКВД П. А. Судоплатова и Н. И. Эйтингона и рассмотреть вопрос об их реабилитации.
В заключении Ю. В. Андропова, генерального прокурора СССР А. М. Рекункова и председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС А. Я. Пельше было отмечено, что никаких доказательств причастности указанных лиц к преступлениям «группы Берии» не имеется, вопрос докладывался на Политбюро ЦК. И – последовал отказ, лоббированный М. А. Сусловым (П. А. Судоплатов и Н. И. Эйтингон (посмертно) были реабилитированы в январе 1992 г.) [124]124
См.: Малиновская М., Эйтингон Л. На предельной высоте. М., 2009, с. 241–249.
[Закрыть].
А еще для Ю. В. Андропова были святы мало знакомые нынешним поколениям наших сограждан понятия партийной дисциплиныи долга. Что абсолютно непонятно, да и незнакомо, очень многим, писавшим об Андропове, и абсолютно упускается ими из вида.
По вопросам «андроповской» линии к заседаниями Политбюро – заключения, замечания, справки и предложения готовились по вопросам разведки и информации из-за рубежа, контрразведки, охраны государственной тайны и государственной границы СССР, борьбы с идеологическими диверсиями иностранных государств и многим другим вопросам и проблемам, причем подчас в условиях крайнего дефицита времени – в течение двух-трех дней.
Нередко для предварительной «углубленной проработки» тех или иных вопросов к заседаниям Политбюро создавались специальные комиссии, в которые входил, а иногда и возглавлял Ю. В. Андропов.
Именно с работы в такой комиссии и началась деятельность Андропова в Политбюро ЦК: в день избрания его кандидатом в члены Политбюро во главе комиссии в составе генерального прокурора СССР Р. А. Руденко и министра внутренних дел Н. А. Щелокова Юрий Владимирович встретился с делегацией крымских татар, требовавших рассмотреть их обращения в ЦК КПСС.
В начале встречи Андропову тут же был задан прямой вопрос:
– А в каком качестве вы лично участвуете в этой комиссии – как кандидат в Политбюро или как председатель КГБ?
– А разве это не все равно? – удивился Андропов.
– Нет, не все равно. Если вы здесь как кандидат в члены Политбюро, мы начнем высказываться, а если как председатель КГБ, мы покинем зал, не приступая к переговорам!
Ситуация, поясним, осложнялась тем, что, с одной стороны, власти вошедшего в состав Украинской ССР Крыма отнюдь не желали возвращения туда депортированных с полуострова по решению Совета Обороны в 1944 г. татар, а, с другой стороны, власти Узбекистана опасались потерять столь многочисленный контингент рабочей силы…
Эта историко-нравственная, социально-гуманитарная и правовая коллизия, в совокупности с огульными обвинениями крымских татар в сотрудничестве с оккупантами в годы Великой Отечественной войны, порождала закономерные чувства протеста, стремление изменить существующее положение дел.
По докладу Андропова этот вопрос, требования представителей крымских татар, рассматривался 17 августа на заседании Политбюро ЦК КПСС, и, в соответствии с его постановлением, 5 сентября Президиум Верховного Совета СССР принял Указ об отмене решений 1944 г., содержащих огульные обвинения в адрес крымско-татарского населения.
