Текст книги "Зеркало над бездной"

Автор книги: Олег Лурье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Прощайте, президент Кеннеди. Даллас. 22 ноября 1963 года

С утра серые крыши Далласа поливал мелкий и холодный дождь. Невыспавшийся ветер гонял по низкому небу растрепанные облака, и казалось, что нигде не укрыться от пронизывающего северного сквозняка. Он хлопал дверью в кафе и сносил стойки с газетами и цветами, а те, которые не поддавались, заливал дробными мутными каплями. Но в Далласе в этот день на неприятную суету природы почти никто не обращал внимания. Все ждали События.

Высокий черноволосый мужчина лет тридцати с лишним, который называл себя Томом Уокером, вышел из отеля на Леман-авеню и, подняв воротник роскошного длинного пальто, перебежал улицу к ближайшему телефону. И только там, смахнув капли дождя со стеклянных окошек, случайный прохожий мог бы рассмотреть Уокера.

Он был красив какой-то совершенно хищной, утонченной красотой – зачесанные назад черные волосы обрамляли худощавое лицо, нос с небольшой горбинкой, тонко очерченные губы. Но глаза… Глаза его завораживали. В них виднелось удивительное сочетание немыслимо холодной непознанной глубины и неожиданно всплывающих проблесков мягко-желтого света. Это были очень странные глаза. Они одновременно вызывали непонятный внутренний страх и привлекали теплом, возникающим резко и неожиданно. В них чудилась бездна. Бездна, в которую так хочется заглянуть еще раз.

Уокер бросил мелочь в аппарат, набрал номер и, услышав быстрое «алло», глубоким, низким голосом отрывисто сказал:

– Это я, Малыш. Как там в аэропорту?

– Все хорошо. Борт номер один садится через несколько минут. Нас, журналистов, здесь немерено. Человек сто. Плюс зевак столько же. А я тут околачиваюсь возле телефонной будки… Слушай! С погодой чудеса. Тучи с дождем ушли. Солнце… Похоже, поедет в машине с открытым верхом. Думаю, что у вас там тоже скоро развиднеется…

– Охрана?

– Очень много. Такого не было даже в Нью-Йорке. Всех проверяют. На крышах снайперы. Вон! Вон! Садится самолет! Набери не этот номер минут через десять.

Положив трубку, человек, называющий себя Уокером, закурил прямо в будке. Он стоял спиной к промокшему городу и думал о том, что сегодня, наверное, самый важный день за всю его тридцатитрехлетнюю бурную жизнь. Сейчас должно произойти то самое главное событие, которое он рассчитал, продумал до мелочей, к которому подключил сотни и сотни людей, большинство из которых даже не понимали всего масштаба операции, в которой участвовали. Во всяком случае, пока не понимали, считая, что просто зарабатывают хорошие деньги. Да что там большинство! Картину до деталей не понимал никто, за исключением самого Уокера. А выше его в тот день было лишь плачущее небо.

Событие человек, именующийся Томом Уокером, готовил почти год, отшлифовав до идеального состояния. И вот сейчас, стоя возле мутного окна телефонной будки, он почувствовал страх, поднимающийся откуда-то из глубины. Эта липкая и медлительная субстанция всплывала и разбегалась по всему телу, рождаясь у самых корней волос на голове, и проваливалась к кончикам пальцев на ногах. Страх… Страх… Нет, это было не ощущение опасности или осознание ужаса ожидаемых событий. Нет. Это был страх того, что что-то сорвется или пойдет не по плану. Не более. Том отогнал наваждение, еще раз прокрутив в голове все возможные и даже невозможные варианты. Ошибки быть не могло. Он все учел, просчитал, продумал, оплатил. Сегодня – его день и его час.

Уокер снова набрал номер.

– Ну? – тихо поинтересовался он.

– Поехал! Поехал! Только что. Открытый верх. В первой машине на заднем сидении он и Жаклин, перед ними на первом губернатор Конелли с женой. Потом авто с охраной, и третьей машиной едет Джонсон…. Ну, как и должно быть по протоколу.

– Спасибо за работу. Отбой.

Человек на том конце провода оказался прав. Том, выйдя из телефонной будки и инстинктивно приготовившись к очередному порыву ветра, обнаружил, что за несколько минут погода кардинально изменилась. Дождь прекратился, оставив после себя запах утренней свежести, потемневший асфальт и медленно сползавшие по витринам капли. Ветер стих. И сразу же сквозь облака пробились первые лучи ноябрьского солнца. Оно словно прощалось с тем, кто должен был уйти в ближайшие двадцать минут.

Уокер перешел через Инвуд-роуд и не спеша направился к Элм-стрит, пробираясь сквозь огромную толпу встречающих, запрудившую обе стороны маршрута. Внешнее спокойствие и неторопливость давалась ему с трудом. В голове судорожно металась мысль: успеет ли он за две минуты дойти до следующего телефона. Этот путь Уокер проходил много раз, меряя расстояние шагами и отсчитывая секунды и предусматривая вероятное движение толпы. Но то, что творилось на Леман-авеню и Мейн-стрит сейчас не смог предсказать даже его точный расчет.

Десятки тысяч далласцев, с детьми, родителями, друзьями, подругами, толпы журналистов, размахивающих камерами, штативами и микрофонами, заполонили улицы. Сегодня был их день. Они ждали События. И это Событие состоялось. Кортеж 35-го президента США Джона Фицджеральда Кеннеди медленно продвигался по Далласу под радостные приветствия толпы.

Том Уокер наконец-то добрался до следующего телефона. И остановился. Внутри что-то оборвалось… В телефонной будке, подпирая ее головой, стоял огромный полицейский и мирно беседовал. Судя по счастливой физиономии блюстителя порядка, он явно рассказывал жене или подружке о своей высокой миссии по охране президента.

Счет пошел уже на секунды. В заледеневшем на мгновение мозгу Тома вспыхнула искра. Как удар током. Он постучал монеткой в стекло и, поймав удивленный взгляд полицейского, показал в сторону, откуда должен был показаться кортеж, и громко крикнул:

– Извините! Президент уже на подьезде. Я из «Дейли Мейл». Мне срочно нужно сообщить в редакцию.

А через секунду добавил:

– Понимаю, что у вас тоже не менее важное дело, но мне на одну секунду. Пожалуйста! Такое событие для нашего города!

Полицейский, улыбнувшись, что-то пробормотал в трубку и, смущаясь от того, что журналист услышал обрывок явно личного разговора, вышел из будки. Уокер сдержанно поблагодарил и начал набирать номер. Через секунду мужской голос ответил:

– Слушаю.

– Это я, – тихо произнес Том, – вариант номер один. Все идет по плану. Мэри с малышом уже на объекте.

– Понял. Спасибо. Отбой.

Все. Уокер выдохнул, вышел из будки и спокойно двинулся через толпу по направлению к железнодорожному мосту на Элм-стрит. У него было еще минут двадцать.

Он шел, с интересом рассматривая толпу. Тысячи американцев выстроились вдоль причудливо изгибающейся улицы, уходящей под мост. Они перекрикивались со знакомыми, курили, что-то жевали, поднимали на руки детей, обращая их лицами в сторону, откуда ждали кортеж президента. Ощущение праздника дополнялось неожиданно появившимся скудным ноябрьским солнцем. Люди, обычные люди. Это был их день и их президент, которым они сегодня так гордились… Откуда взялась эта гордость, им было неведомо. Как неведомо и то, что Кеннеди ничем не отличался от предыдущих или последующих президентов – делал карьеру, боролся с конкурентами, не выбирая методов, общался с мафией и поддерживал близкий ему бизнес. Такой же… Только симпатичный. И очаровательная Джекки… Она же такая милашка.

Уокеру вдруг показалось, что эти люди пришли не приветствовать своего президента, а посмотреть на то, как осуществляется великий план, который в одиночку придумал и привел в действие он, тот человек, который в данное время отзывается на имя Том Уокер. Они пришли увидеть, как умрет президент Кеннеди. Они пришли изображать горе, метаться вдоль улиц, плакать, словно профессиональные статисты, нанятые тоже им. Странное ощущение.

Медленно. Очень медленно ползло время, растекаясь по деревцам вдоль улицы, цепляясь за газоны и полицейские машины. Казалось, что минуты становились все длиннее и длиннее по мере того, как Уокер подходил к серому зданию склада школьных учебников, нелепо торчащему на перекрестке Хьюстон-стрит и Элм-стрит.

Уокер остановился в том самом месте, которое он еще несколько дней назад облюбовал для наблюдения. Это была большая бетонная плита на парковой лужайке, что перед самым въездом под мост. Отсюда открывался вполне приличный вид – и отлично просматривалась предполагаемая точка, где и должно было произойти Событие.

Том напряженно поглядывал то на окна шестого этажа склада учебников, то на изгородь, расположенную на травянистом холме справа от Элм-стрит. Вдруг рядом произошло какое-то шевеление. Полноватый лысый человек с кинокамерой расположился по соседству с Уокером.

– Хорошее у вас здесь местечко, – задыхаясь, проговорил новоявленный сосед. – Я тут поснимаю? Меня зовут Запрудер[14]14
  Абрам (Абрахам) Запрудер (англ. Abraham Zapruder) – бизнесмен, совладелец компании по производству одежды Jennifer Juniors, Inc. Кинолюбитель. 22 ноября 1963 года снял 26-секундный любительский фильм, который оказался самой полной съемкой убийства Кеннеди.


[Закрыть]. За-пру-дер. Профессия – торговец одеждой, а хобби – киносъемка. Хочу снять приезд Кеннеди.

– Ричард Абрамсон, – представился Уокер. – Просто любопытствующий. Не помешаю?

Толстяк захохотал и, не отвечая на вежливый вопрос Тома, ткнул пальцем в девушку, стоящую рядом с кинолюбителем.

– А это моя ассистентка… О! Кажется, едут. Снимаем!

Уокер еще раз незаметно взглянул на окна склада, затем на изгородь на холме и, вытянувшись, уставился на дорогу в ожидании приближающегося кортежа. Шум толпы нарастал по мере движения автомобилей, напоминая лавину, скользящую по склону. Крики тысяч людей соединялись в один массивный густой гул, отдававшийся эхом в бетонных кубах зданий. Солнечные лучи ломались в витринах и отраженными бликами рисовали узоры на спинах зевак, стоящих вдоль дороги.

Первыми из-за поворота показались мотоциклисты. За ними медленно проплыла первая машина. Длинная и хищная. На третьем ряду сидений президент Кеннеди устало улыбался и махал правой рукой, иногда опуская ее на массивную дверь. И когда автомобиль проехал мимо огромного информационного щита, загородившего Тому обзор, раздался громкий звук выстрела, вошедший в диссонанс с гулом толпы и поэтому отчетливо слышный. Кеннеди схватился за горло. Жаклин наклонилась к нему.

Для Тома Уокера время остановилось. В голове зазвенел отсчет: «Один, два, три, четыре… Давай, девочка! Пора!».

На пятой томительной секунде прозвучали одновременно два выстрела. Точно и абсолютно синхронно, сливаясь в один жалящий убийственный звук. Пуля, выпущенная из окна шестого этажа книжного склада, ушла куда-то в небо. Как и было предусмотрено. А из снайперской винтовки, которую уверенно держала женщина, расположившаяся за изгородью на травянистом холме, вылетела вторая пуля, которая и вошла точно в голову 35-го президента США Джона Фицджеральда Кеннеди.

Женщина с холма отбежала в сторону метров на пять, положила винтовку в стоящую внизу детскую коляску, где хныкал самый настоящий полугодовалый мальчишка, надела очки с сильными линзами и неторопливо двинулась прочь. И тридцати секунд не прошло со второго выстрела, а ее уже не было видно.

Когда раздался второй, а точнее, третий, прилетевший с холма выстрел, президент Кеннеди откинулся назад. Жаклин каким-то странным, несуразным образом выбралась на задний капот автомобиля, куда уже запрыгивал охранник из машины сопровождения. Кортеж набрал скорость и исчез под железнодорожным мостом. Камера полненького оператора Запрудера продолжала стрекотать еще несколько секунд. Похоже, он снял весь процесс убийства президента и теперь молча стоял, ошарашенно глядя на мост, под которым минуту назад мелькнул последний автомобиль кортежа.

Том Уокер повернулся спиной к проезжей части и спокойным шагом направился в один из переулков, понимая, что сейчас начнется паника. Он уже отошел не несколько сотен метров, когда полицейские и охрана бросились к стоящим вдоль улицы, они валили людей на землю, размахивали оружием, что-то кричали в рации. Еще никто ничего не понимал.

А Том уходил все дальше и дальше от того места, где свершилось Событие, продуманное им до мельчайших деталей. Внезапно поднявшийся холодный ветер раздувал полы пальто, забираясь под пиджак. Он запахнулся, поднял воротник и ускорил шаг. Через два квартала Уокер зашел в телефонную будку, набрал номер и сразу же услышал хрипловатый женский голос:

– Алле?

– Это я. Говори.

– Мэри звонила. Игрушка уже плавает в Тринити-Ривер, ребенка вернула отцу, встречается с Морганом через час там, где договаривались.

– Что говорят?

– В госпиталь вызвали священников. Достаточно?

– Да, вполне.

В трубке повисла напряженная тишина. Уокер понял, что собеседница хочет что-то спросить, но не решается.

– Рассказывай, девочка. Рассказывай… Не молчи.

– Послушай! Что будет с Мэри – я, кажется, уже поняла. А как же я? Со мной тоже…

– Дура, – процедил в трубку Уокер. – С тобой все будет в порядке. Деньги у тебя на счету. Уезжай из города. Не сразу, а, скажем, дня через два. Куда-нибудь, где тепло и никто ни о чем не спрашивает. Забудь все, что знала, и живи в свое удовольствие. Просто живи, ни о чем не думая. Понимаешь, ты ведь ни при чем, ты ничего не сделала. Меня не было в твоей жизни, как не было ничего из того, что происходило за последние месяцы. Просто живи.

– Спасибо. Мне было хорошо с тобой… Удачи. Прощай.

Том перешел улицу и двинулся прочь. Оставалось еще два последних штриха, и картина будет закончена полностью.

Тяжелое невидимое облако расползалось над городом. Оно давило своими размерами и медленно окутывало каждый закоулок Далласа. Город постепенно охватывало осознание произошедшего. Улицы наводнила полиция, они бессмысленно блуждали между перекрестками, заглядывали в лица прохожих, громко переговаривались по рациям. Люди толпились у кафе, где работали включенные на полную громкость телевизоры. Обрывки фраз долетали до Уокера: «Президент пока жив… Ему уже вызвали священника… В губернатора срикошетила пуля, но с ним все окей… Кеннеди мертв…. Как же так? Почему у нас?»

Казалось, что жители воспринимают покушение на Кеннеди в Далласе как свою коллективную вину. Не уберегли. Почему именно в нашем городе? Почему не где-нибудь в Нью-Йорке или Чикаго? Так было бы легче – увидели бы по телевизору, прочитали в газетах, погрустили минуту – и все. А тут все как соучастники.

На Суисс-авеню Уокер подошел к неприметной старенькой «Тойоте» и сел за руль. Через час он подъехал к парку Сэм-Хьюстон и, оставив машину на стоянке, прогулочным шагом двинулся по аллее в глубь парка.

Здесь осень уже закончила свою работу – деревья стояли обнаженными, поблескивая влажной корой, а под ногами шуршали грязно-желтые листья. Никого. Ни одного человека сегодня не было в огромном парке. Только далеко в просвете между деревьями мелькнула замерзшая парочка и, не заметив бредущего по аллее Уокера, исчезла.

Через несколько минут Том увидел то, что и ожидал увидеть. На скамейке сидела женщина, склонивши голову к коленям. Ее серое пальто казалось непомерно большим, воротник почти накрывал голову. Растрепанные темные волосы свисали вниз, доставая почти до земли. Присев рядом, Уокер какое-то время внимательно рассматривал соседку, а затем дотронулся до ее шеи. Женщина была мертва, у ее ног лежал маленький шприц, в котором виднелись остатки прозрачной жидкости, перемешанной с кровью.

Том знал, что через пару часов полиция обнаружит в парке наркоманку Мэри Эшли – вдову, скончавшуюся от передозировки. Морган, как всегда, отлично выполнил свою работу.

Уокер, отойдя метров на сто, обернулся и еще раз взглянул на женщину.

Мэри ему всегда нравилась. Тридцатилетняя бывшая спортсменка мастерски владела различными видами оружия, но в первую очередь – снайперской винтовкой. Пару раз она выполняла для Уокера сложные заказы в Европе и Азии. Ее муж Майкл погиб в апреле 61-го, участвуя в провальной операции в заливе Свиней. И с тех пор у Мэри оставались только две мечты: отомстить Кеннеди, которого она почему-то считала лично виновным в смерти мужа, и накопить двадцать тысяч долларов, чтобы уехать из «проклятой Америки» и поселиться где-нибудь на островах. А там встретить настоящего друга, родить ребенка и жить среди пальм на берегу океана.

«Прости, девочка, – мысленно обратился к ней Том, – я помог тебе выполнить только первую часть твоей мечты. Именно ты, а не какой-то там безмозглый шизофреник Освальд, убила Кеннеди. Твой первый и единственный выстрел снес голову президенту Америки, которого ты так ненавидела. А вот с океаном не получилось бы в любом случае, все слишком серьезно, никаких следов оставлять нельзя. Даже на твоих островах под пальмами. Прости…»

Он махнул рукой и быстрым шагом двинулся к автомобилю. Небо нависло над парком обрывками потемневших облаков, которые гнал куда-то прочь из города нежданно поднявшийся ветер. А на их место приплывали новые, еще более темные облака. О капот ударились первые капли дождя.

В машине было сыро. Уокер включил отопление и крутнул диск радио.

Глуховатый голос диктора рассказывал о смерти Кеннеди, наступившей час назад, и об арестованном Ли Харви Освальде[15]15
  Ли Харви Освальд (англ. Lee Harvey Oswald) – единственный официальный подозреваемый в убийстве американского президента Джона Кеннеди, якобы стрелявший с шестого этажа книжного склада в Далласе. Свою вину полностью отрицал. Через два дня после смерти Кеннеди, во время перевода из полицейского управления в окружную тюрьму, Освальд был при странных обстоятельствах застрелен владельцем ночного клуба Джеком Руби.


[Закрыть], которого подозревают в убийстве президента. Освальд неподалеку от своего дома, куда он вернулся после убийства, выстрелил в полицейского и, убив его, спокойно отправился в театр, где и был арестован.

Уокер тихо рассмеялся:

– Идиот! Взбесившийся кролик. Правильно, что использовали втемную… Он и до сегодняшнего дня ничего не понимал, а сейчас уж совсем стал невменяем. Удивительно, как он в таком состоянии умудрился ранить президента первым выстрелом. Вообще, зачем он целился в Кеннеди? Было же сказано – в сторону! Не понимаю. Зачем убил полицейского? Идиот! Дебил… Хотя сейчас это уже не важно. В итоге все прошло по плану.

Машина медленно двинулась от парка к шоссе, ведущему в город. Водитель размышлял.

Все, что требовалось от Освальда – это двумя выстрелами отвлечь внимание от Мэри. Первый выстрел должен был быть по машине, а второй – в воздух. Харви заверили в том, что ему необходимо лишь сымитировать покушение, напугав Кеннеди, после чего тот якобы станет более лояльным и управляемым. Разумеется, Освальд и не подозревал, что Мэри, расположившаяся на холме, выстрелит в голову Кеннеди одновременно с его вторым выстрелом. А потом его, Ли Харви Освальда, признают убийцей президента.

Все было рассчитано идеально. Даже то, что Освальд, в нарушение плана и идя на поводу каких-то своих личных замыслов, решил все же метить в голову президента, никак не изменило задуманного хода событий. Кеннеди был мертв. Никакие нити не связывали Уокера с официальным «убийцей». Их просто не существовало.

И никто теперь не поверит рассказам Освальда о том, что некие неизвестные люди предложили ему лишь изобразить попытку покушения на президента, а заодно решить финансовые проблемы и, конечно же, войти в историю. Ситуация была доведена до такого логического конца, что любые иные версии казались полным абсурдом. Теперь оставалось последнее действие, которое окончательно перекроет дорогу любому расследованию и оставит в деле убийства президента одни лишь вопросы. Это действие – публичная гибель Освальда от рук неожиданного мстителя.

Без этого можно было, конечно, обойтись. Но Уокер предусмотрел даже возможность того, что какие-то детали могли быть им упущены, не учтены, не замечены. Даже его разум имеет границы. И поэтому финалом самого громкого убийства двадцатого века обязательно должна стать смерть самого Ли Харви Освальда. Только тогда заказ будет считаться полностью выполненным.

Машина выскочила на хайвэй и влилась в поток мчащихся авто. Похоже, что у далласцев первый шок от убийства Кеннеди начал проходить уже через несколько часов. Из соседнего автомобиля неслось «She Loves You», но водитель, обратив внимание на рассматривающего его Тома и вспомнив о произошедшем событии, быстро прикрутил громкость и прибавил скорости.

Жизнь продолжалась, и ее ритм становился все быстрее и быстрее. Ну, убили Кеннеди… Печально. Хороший был президент. Но ведь его смерть не отменяет нашей жизни. И никто вместо нас не выплатит очередной взнос за домик на озере Уайт-Рок, не обманет строгого налогового инспектора, не обнимет такую сексуальную Джоанну, или Анну-Марию, или, в конце концов, черного симпатягу Самюэля с 51-й стрит. Все будет хорошо, как и должно быть в Америке. Тем более, вице-президент Линдон Джонсон сразу же принял присягу и стал президентом. Очень быстро – прямо на борту президентского лайнера. Вместо Кеннеди. Теперь Джонсон тоже хороший парень, так как в нашей великой стране не может быть плохих президентов. А то, что все произошло как-то очень быстро, так это для нашей же пользы – чтобы мы не беспокоились по поводу отсутствия президента в стране. Только поэтому – и не иначе.

Так представлял себе Уокер нынешние размышления рядовых американцев, несущихся в недорогих авто под музыку «Битлз». И он был прав, так как блистательно умел обобщать и анализировать, понимая и чувствуя в людях то, в чем они не могли признаться даже самим себе.

Через полчаса он съехал с шоссе и остановился у придорожного кафе. Уокер устроился за барной стойкой и, потягивая кофе, готовил себя к главному разговору сегодняшнего дня. Сейчас он должен был позвонить посреднику, через которого к нему поступил заказ на убийство Джона Кеннеди. Этот абонент был единственным звеном, связывающим его, человека, называющего себя Томом Уокером, вероятно, с тем главным почти небожителем, который несколько часов назад давал президентскую клятву в самолете. Конечно, Том не знал на сто процентов, что заказ на Кеннеди поступил непосредственно от вицепрезидента. Возможно, это был кто-то из его ближайшего окружения, так как все детали обсуждались через посредника, имевшего отношение, по информации Уокера, к одной из спецслужб.

Полгода назад специалист по решению очень серьезных вопросов за очень большие деньги, известный на тот момент как канадский бизнесмен Том Уокер, через длинную цепочку посредников получил заказ на убийство президента. Причем без каких-либо условий и уточнений.

Выяснение всех подробностей, а также разработка плана и его полное осуществление лежали на плечах Уокера, а заказчик принимал на себя лишь два обязательства, которые потребовал Том. Первое – перевести на номерной счет двадцать пять миллионов долларов. И второе – после успешного выполнения задания некий человек «от Уокера» должен был стать одним из основных посредников между производителями вооружения для армии США и группой американских войск, участвующих в войне во Вьетнаме.

Тогда Том Уокер сразу же понял, что будущая смерть Кеннеди имеет самое прямое отношение к дальнейшей активизации Линдоном Джонсоном военных действий в Южном Вьетнаме. А это значит, что десятки миллиардов долларов будут направлены как на вооружение, так и на другие расходы действующей армии.

Первое требование – перевод 25 миллионов на секретный счет – было выполнено. Второе должно случиться в самое ближайшее время.

Том прошел к телефону в темной глубине бара. Там, в тесной комнатушке, пахло пролитым алкоголем и дешевыми сигарами. Навстречу Тому из комнаты выскользнула совсем юная девушка, мазнула восторженным взглядом по красивому чеканному профилю Уокера и исчезла за дальним концом стойки.

Том набрал номер. Трубку сняли сразу, но ничего не ответили. В мембране разлилась густая тишина, которая бывает, когда понимаешь, что тебя молча слушают. Уокер отсчитал десять секунд и заговорил:

– Я закончил с расчетами.

Густой низкий голос, растягивая слова и явно произнося их через платок или салфетку, ответил:

– Я знаю. Мы благодарны вам. У вас все чисто?

– Да. Только кролик в последний момент взбесился и начал действовать без программы. Полицейский… Вы знаете… И поэтому надо поскорее решать с мстителем для кролика.

– Я знаю. Через два дня мститель придет к кролику. Кролик может что-то рассказать до этого?

– Нет. Кролик, по сути, ничего не знает. Он считает, что участвовал в игре, в имитации события. С ним работали только неизвестные ему посредники.

– Вот и хорошо. Еще раз повторю, что страна вам благодарна, – голос собеседника стал еще глуше. – Что у вас?

– Меня больше нет, – голос Уокера зазвучал иронично, – а благодарная страна, надеюсь, выполнит второй пункт наших договоренностей? Ну, чтобы я окончательно исчез, а исчезнув, никогда и не вспоминал про Событие?

– Разумеется, друг мой. Разумеется… Решение уже принято, и ваш человек займет обещанную должность в системе. По-моему, его зовут Вайс?

– Не прикидывайтесь. Вы отлично знаете, что его имя Вайс. Мартин Вайс. И еще один момент, на который я прошу обратить внимание: Мартин не имеет со мной никаких контактов. Он вообще меня не знает. Моя связь с ним односторонняя и через посредников, а вам никогда с его помощью не найти меня. А если узнаю о каких-то попытках или о невыполнении второй части наших договоренностей, то вы, надеюсь, понимаете, что я подстраховался – и моя информация будет похлеще атомной бомбы?

– Прекратите нести глупости, – взорвался собеседник Тома, явно забыв про салфетку у рта. – Прекратите! Вы все сделали, и мы доведем до конца наши договоренности. Нам ничего не нужно. Пусть все обо всем забудут. Что будет с вами?

– Я скоро умру. Предположительно, в воде. И, кстати, Вайс тоже не будет долго тревожить вас своим существованием. Как только он выполнит свою миссию, то, скорее всего, трагически погибнет где-нибудь в джунглях Сайгона. Вы меня поняли?

– Да, да… Такой вариант устроит всех, – голос на том конце провода вдруг сорвался на нервный смешок. – И я лично желаю вам и вашему Вайсу поскорее отправиться в мир иной… Поторопитесь с этим – и прощайте, друг мой.

– До свидания и спасибо за теплые пожелания.

Том Уокер вышел из подсобки, прошел вдоль стойки, где сидел десяток завсегдатаев, уставившись в телевизор.

– Полиция провела первый допрос подозреваемого в убийстве президента Кеннеди, – дымя сигаретой, вальяжно рассказывал комментатор. – Ли Харви Освальд не признает себя виновным и отрицает какое-либо отношение к убийству…

Уже в дверях Уокер снова встретился взглядом с девушкой, чуть не сбившей его с ног у входа в подсобку. Она, несмотря на свой юный возраст, оказалась официанткой и сейчас, отвернувшись от толстяка, что-то ей говорившего, смотрела на Тома. На груди у нее была карточка с надписью «Паола».

«Потрясающая девчонка, – отметил Том. – Просто невероятная Паола. А ведь ей не больше семнадцати. Глаза такие, что сводят мужчин с ума. Сразу и бесповоротно, без шанса на возвращение. Сейчас бы взять ее с собой куда-нибудь на острова на пару месяцев, отдышаться после всех дел.»

Но уже через секунду он стряхнул с себя наваждение и быстрым шагом вышел из кафе, не отказав, правда, себе в удовольствии в дверях еще раз обернуться и посмотреть на Паолу. Она стояла у стойки, глядя ему вслед и прижимая к груди сложенные скатерти. И вдруг на ее губах появилась легкая, чуть заметная усмешка, которая тут же исчезла под маской напускной вежливости. А может быть, Тому просто показалось. Через секунду девушка отвернулась.

Уокер сел в машину, завел двигатель, снова глянул в сторону кафе, запомнив название – «Мэйфлауэр» – и медленно покатил вдоль узкой улицы, сворачивавшей куда-то на запад. Последние лучи закатного солнца пронзали боковое стекло, рисуя неведомые знаки на бликующей панели приборов. Казалось, что солнце всеми силами пытается остановить торопливый уход исчезающей осени 1963 года – последней осени Джона Фицджеральда Кеннеди.

Вместе с осенью в этот же день исчез и Том Уокер – молодой успешный канадский бизнесмен, два года занимавшийся недвижимостью. Незадолго до События он продал все свои акции, очистил банковские счета и перестал отвечать на телефонные звонки.

А через три месяца в озере Мичиган, где любил рыбачить Уокер, нашли изуродованное тело. В кармане утопленника обнаружились документы на имя Тома Дж. Уокера, 1930 года рождения. Беднягу, наверное, ограбили и убили местные бандиты, а труп выкинули в озеро. Так решил следователь. А так как тело было страшно изуродовано и пробыло очень долго в воде, то детальное опознание не представлялось возможным. Да и родственников у покойного холостяка не оказалось.

К весне 1964 года, когда президент Джонсон, вопреки обещаниям покойного Кеннеди, начал активные военные действия американцев во Вьетнаме, увеличив численность группы войск и выделив гигантские деньги на военное производство, между Вашингтоном и Сайгоном принялся курсировать тридцатитрехлетний мужчина, которого звали Мартин Вайс[16]16
  В 1964 году Конгресс США принял так называемую «Тонкинскую резолюцию», дававшую право новому президенту США Линдону Джонсону при необходимости использовать военную силу в Юго-Восточной Азии. К концу 1965 года в Южном Вьетнаме находилось около 185 тысяч американских военнослужащих в составе двух полных дивизий и нескольких бригад. В последующие три года контингент был значительно увеличен, достигнув на пике войны 540 тысяч человек.


[Закрыть]. Он был хозяином посреднической компании, через которую и проходили те самые сотни миллионов, выделенных Госдепартаментом на военные расходы – приобретение оружия у специализированных предприятий, обмундирования, продуктов и товаров первой необходимости. Большая часть из того, что было необходимо американским войскам во Вьетнаме, поставлялось через компании, принадлежащие Мартину Вайсу. А к 1966 году счет пошел уже на миллиарды долларов.

Сам Вайс по каким-то только ему известным причинам очень ограничивал свой и без того узкий круг общения, избегая даже минимальной публичности, не говоря уже о встречах с журналистами и фотографами, которых он обходил с маниакальной настойчивостью. А те, кому все же удавалось пообщаться с Мартином, сразу обращали внимание на его глаза, которые отталкивали и притягивали одновременно. В этих глазах удивительно сочетались потаенная темная угроза и какой-то желтоватый теплый огонек.

А еще – где бы ни появлялся Мартин Вайс, рядом с ним всегда была хрупкая черноволосая совсем юная девушка по имени Паола. Была ли она его подругой или помощницей в делах, не знал никто. Сам Вайс никогда не объяснял ее присутствие, просто говорил: «Это Паола». Почти всех его собеседников такое представление вполне устраивало. А если кто-то вдруг начинал задавать вопросы, то сразу же встречался с ледяным взглядом Мартина. Возникала неловкая пауза, и всякое любопытство моментально улетучивалось.

В 1967 году Вайс в очередной раз прибыл во Вьетнам, но теперь уже в составе военной делегации для участия в расширенном заседании комитета начальников штабов под руководством командующего американскими войсками во Вьетнаме – самого генерала Уэстморленда. А через несколько дней Мартин вдруг пропал без вести. Исчез. Отчаявшись обнаружить тело миллионера, его официально признали погибшим от рук вьетконговцев. Паолу тоже больше никто не видел. Как и миллионов Вайса.

Ах да… Исчезнувший был как две капли воды похож на умершего Тома Уокера. Но так как никто не знал их обоих одновременно, то никаких связей не обнаружилось: один утоплен бандитами в озере, а второй через четыре года пропал в джунглях. Упокой Господь их души…