Текст книги "Клятва трикстера"

Автор книги: Олег Кулагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Часть 1. Огненная река

Глава 1

Чей-то нудный голос ворвался в сон:

– …Сегодня у нас в гостях глава издательского дома «Русский воротила», главный редактор журнала «Гламур» Андрей Мысков.

«Проклятый телевизор…»

Я перевернулся на другой бок и с головой накрылся одеялом. Но голоса все равно долетали из соседней комнаты:

– …Андрей, хотелось бы поговорить с вами о таком понятии, как «высшие», о том, что оно значит в нашей жизни…

– Сразу замечу – мне не нравится этот термин! От него за версту разит мутантофобией.

– Даже так?

– Рассуждая вульгарно, если есть «высшие», значит, большинство оказывается «низшим»? Отсюда вытекает непонимание, даже неприятие… Отсюда рукой подать до злобной клички «упыри»!

– Хм-м… А какое бы название вы предложили взамен?

– Думаю, наиболее точный термин – «креативный класс»…

Я вздохнул. Возникло сильное желание вскочить и вырубить на хрен «зомбоящик». Но я знал, что тогда сон точно убежит, развеется без остатка. И опять полдня придется бродить с тяжелой головой.

«Нервы – ни к черту…»

– … хотелось бы пояснить термин. Все мы знаем, какую особую роль сыграли Сумерки в становлении современной посттоталитарной России…

– Андрей, а как вы относитесь к точке зрения, что Сумерки до сих пор продолжаются?

– Вздор! Они длились максимум год-два. А может – и считаные месяцы. И сейчас, вот уже полтора десятилетия, мы живем в практически нормальной стране.

– Но ведь… миллионы погибли? И до сих пор слабо заселенными остаются целые районы…

– Знаете, все эти разговоры о какой-то трагедии отдают дешевым популизмом! Ведь кто умер в первую очередь? Те, чей организм был ослаблен алкоголем, бездельники, люмпены, неспособные реализовать себя в условиях здоровой конкуренции. Страна и мир избавились от балласта. Разве это плохо?

– Ну, конечно, если смотреть так…

– А по-настоящему деловые, инициативные личности получили колоссальные возможности для самореализации. И дело не только в изменениях на генном уровне, куда важнее – переворот в общественном сознании. За эти годы почти удалось побороть вредный предрассудок о том, что каждый от рождения имеет право на жизнь. Нет, господа ортодоксы, это право еще надо заслужить!

– То есть вы считаете, подобные вопросы должен регулировать свободный рынок?

– Именно! Жизнь – такой же товар. И всякие искусственные ограничения, связывающие энергию креативного класса…

– Выключи его! – процедил Ромка в соседней комнате. – А то я разобью телевизор.

Кид хмыкнул. Приглушил звук и переключил на другой канал.

– …успешно продолжается спецоперация в Серпуховском районе. Благодаря эффективным действиям сотрудников МЧС только за последнюю неделю удалось расчистить от фиолетовой плесени не менее десяти квадратных километров…

– Вранье! – откомментировал Кид.

А телевизор в соседней комнате продолжал бодрым голосом диктора:

– …Наши доблестные бойцы ОКАМа[2]2
  ОКАМ – Отдел по Контролю за Аномалиями и Мутантами.


[Закрыть] на деле доказали готовность исполнить план президента. Подмосковье будет безопасным! С начала операции уже успешно ликвидированы тридцать восемь псевдоволков, один потрошитель и два живоглота…

– И кто в это поверит? – горячился Кид. – Доблестные брехуны! Два живоглота…

– Ну, может, и не врут, – осторожно допустил Ромка. – Говорят, после того как потрошитель напал на кортеж губернатора, со всей области согнали бойцов…

– Не в этом дело! Это ж тебе не псевдоволков мочить.

– Псевдоволки – тоже не кролики… – судя по голосу, Ромка усмехнулся.

– Да знаю. В свое время завалил их больше, чем ты монстров в «Кровавом тумане». Даже из «АКМ» бывает не с первой очереди.

«Можно и из пистолета… – подумал я, опять проваливаясь в сон. – Даже с одного патрона…»

…Огромное тело еще трепыхается. Когти загребают землю. Но мутноватый зрачок уже невидяще застыл.

Андрюха Демин первым осмеливается подойти ближе. Пинает убитого псевдоволка ногой. А тело зверя вдруг оживает – мощные лапы будто подбрасывают мутанта в воздух, и страшная, похожая на крокодилью пасть клацает зубами в сантиметре от удирающего Андрюхи.

Мы мчимся без оглядки, проламывая чахлые кусты.

Но раненый зверь не отстает.

Мы чуем тяжелую поступь, а сами замедляемся с каждым шагом – ноги вязнут в раскисающей под дождем земле.

И патронов больше нет!

– Туда! – кричит Андрюха, указывая во мглу сумерек, – сквозь дождевую пелену там едва различимо освещенное окошко.

– Нет! – вскрикиваю я от ужаса, – Не надо!

Только не туда!

…Красноватая тьма колыхнулась вокруг. «Не надо! – болезненная вспышка в мозгу. – Пожалуйста, не туда!»

– Куда не туда? – удивился Ромка. И я понял, что говорю вслух.

Открыл глаза. Сел на кровати, успокаивая часто колотившееся сердце.

«Всего лишь сон…»

Причуды усталого сознания. Ведь наяву было не так.

А в соседней комнате по-прежнему бубнил телевизор:

– …Новая волна мирового кризиса уже на подходе. Прошло время популизма! И потому не может быть иных критериев, кроме экономических. Общество должно осознать, что слабость нам не по карману. Тот, кто слаб, не должен рассчитывать на жалость…

Я вскочил с кровати. Шагнул в соседнюю комнату, вырубил телевизор и швырнул пульт в открытое окно.

– Эй, ты чего? – возмутился Кид.

Я не ответил.

Вышел из дома и захлопнул за собой дверь. Тяжело опустился на согретые солнцем ступеньки крыльца.

Октябрьское утро удивительно погожее – ни единого облачка. Бабье лето в разгаре. На улице даже теплее, чем в доме… Сад совсем зеленый, зато на ветках – красные яблоки. Сидеть бы на солнышке и всем этим наслаждаться.

Отчего ж я, будто наяву, вижу давний промозглый день? Я что, до самой смерти обречен вспоминать это?

Чья-то рука легла мне на плечо.

Я вздрогнул, повернул голову.

Ромка глядел на меня внимательно и встревоженно:

– Опять приснился кошмар – да, Глеб?

Он присел рядом на ступеньку крыльца.

Я не ответил, молча рассматривая кружившуюся на ветру паутинку. Говорить не хотелось. Хотелось выпить граммов двести «сталкеровки»[3]3
  «Сталкеровка» – спиртовая настойка на сером мхе. Обладает слабонаркотическим действием.


[Закрыть] и опять провалиться в забытье…

Ромка шмыгнул носом:

– Мы тоже все на нервах. Целую неделю тут кантуемся…

– Шесть дней, – сухо уточнил я.

– Глеб, а вдруг она уже не приедет?

– Что? – я повернул голову и внимательным взглядом смерил его исхудалое лицо. – То есть как не приедет?

– Вдруг… Настя решила не идти против своих?

Я стиснул зубы. Отвел глаза и выдавил – спокойно, как мог:

– У тебя что, после ранения башку переклинило? Каких еще «своих»?

– Ну, бог знает…

Я сгреб его за футболку и хрипло зарычал в самое ухо:

– Мы для нее – свои! Понимаешь?! Мы!

Сзади жалобно скрипнули половицы. Я хмуро оглянулся. На пороге стоял Кид, прислонившись к дверному косяку, засунув руки в карманы потертых джинсов. Солнечные зайчики сверкали на бляхе ремня, а его владелец мрачно рассматривал нас с высоты своего почти двухметрового роста.

Наконец не выдержал и сухо озвучил:

– Что вы с ума сходите, ребята?

– Нормально, – процедил я, выпуская Ромкину футболку. И отвернулся.

На самом деле – мне было стыдно.

Ладно, Ромка – он-то совсем зеленый, на пять лет младше, до этого никогда не попадал в серьезные передряги.

А я… Какого лешего устраиваю сцены?

Подумаешь, ляпнул он глупость – почему меня это так задело?

Нервы расшалились? Или он вслух произнес то, о чем я сам боюсь даже подумать?

К дьяволу!

Я не параноик.

Есть масса других, разумных объяснений…

Шесть дней назад Настя должна была явиться в это чертово заброшенное село. Но вполне могло статься, что она понадобилась в ином месте. Мало ли какие планы у командования Невидимой Армии? Такой ценный человек всегда нарасхват. Особенно если учесть, что она – не совсем человек…

Вон и Кид говорил, что все будет в порядке. И если бы случилось что-то экстраординарное, нам бы давно дали знать – связь-то у нас есть!

– Ромка, оставь его в покое, – негромко сказал Кид. – Пошли в дом…

Скрипнула за ними дверь.

Я целую минуту сидел неподвижно, уставившись в трещину на ступеньке. Потом обошел дом, отыскал в густой траве пульт от телевизора и вернул его на подоконник открытого окна.

Пускай смотрят. Один хрен нечего делать.

Энергии от портативного мю-генератора хватит и на старый телевизор, и на систему оповещения, датчики которой Ромка понатыкал на всех подступах к деревне.

Я сел в траву прямо под окном, привалился спиной к теплым кирпичам.

Мы тут – единственные жители, так что надо расслабиться и сполна насладиться этим солнцем и покоем…

Кид и Ромка о чем-то тихо переговаривались.

Я вслушался.

Нет, не обо мне. Кажется, опять обсуждают спецоперацию ОКАМа…

– …Думаю, чтоб отчитаться, дохлых псевдоволков свезли со всей области.

– Ну, может, и живоглотов пришили где-то в области?

– О чем ты говоришь! Эту нечисть даже огнеметом не возьмешь. Самая страшная тварь!

Я закрыл глаза.

«Самая страшная тварь – вовсе не живоглот…»

…Тусклый свет лампы. Острый запах крови.

Очень хотелось проснуться. Только кошмар не кончался.

Я опять увидел плавно качающееся тело Сереги и худого верзилу, присевшего на ступеньку лестницы. Кажется, он ждал, пока кровь стечет в таз.

– Что… что ты творишь?

Хозяин не ответил.

И молча вспорол голое тело ножом…

…шум ветра в кронах.

Чириканье воробьев.

Безмятежность – легкая и полезная для нервов. Даже голоса из открытого окна больше не раздражают.

– …а помнишь, министр еще летом дал обещание вычистить Подмосковье? Тогда проскользнула инфа о каком-то удивительном спецсредстве…

– Обещал вычистить? – хмыкнул Кид, – Смешно. Нынче даже трикстеры не держат слово!

«Интересно, кого он имеет в виду?..»

…Аккуратно открываю окно. И ужом выползаю наружу, кувыркаюсь в мокрую траву.

Вскакиваю, бегу под косыми струями, не разбирая пути. Падаю в грязь и опять поднимаюсь, петляю по кустам. Скатываюсь в канаву, ползу… А изувеченное тело Сереги до сих пор, как наяву, маячит перед глазами. И тяжелая поступь «мясника» мерещится за спиной.

Я прихожу в себя только метров за пятьсот, когда проклятый дом скрывается в дымке.

Тоска, как глухая боль, сжимает сердце. И такое острое чувство беспомощности, что ноги сами подгибаются…

– Глеб, ты завтракать будешь? – долетел голос Ромки.

Я повернул голову.

Он спрыгнул с крыльца. Подошел, остановился рядом, неуверенно переминаясь. Мне опять стало неловко – даже если нервы расшатаны, глупо срываться на друзьях. Пусть даже они мелют всякую чушь…

– Спасибо, Ромка, но что-то совсем жрать неохота… И вообще так колбасит, словно неделю из Зоны не вылезал.

– Голова болит? Таблетку дать?

– Не болит. Просто сижу и, как дурень, вспоминаю золотые дни детства…

Он насупился, буркнул:

– Ты меня извини, ладно?

– Уже, – усмехнулся я, – тебе еще повезло, что Кид не слышал, а то б он тоже обиделся… Так обиделся, что пришлось бы компресс прикладывать! Он-то Настю давно знает – куда дольше, чем мы с тобой.

Ромка вздохнул и присел рядом:

– Шестой день ждем – наверное, все-таки что-то случилось?

Я глянул в сторону сарая – за ним, под раскидистым деревом, стоит «Газель» с особо ценным грузом. Кид сейчас будет его проверять – обычно он делает это пару раз, утром и вечером. Говорит, для надежности, хотя картинка с внутренней камеры и так транслируется на стоящий в доме ноутбук.

Система хорошо продумана. И те, кто планировал операцию, многое предусмотрели.

Только не все…

Уже давным-давно этому ценному грузу следовало оказаться в Зоне № 9.

– Да, наверное, что-то случилось, – сухо кивнул я.

– Она ведь не оставила бы нас здесь, правда? – вздохнул Ромка. – Настя пошла бы с нами до самого конца? Или ты считаешь, в этом нет смысла?

– Смысл есть всегда…

…утер слезы рукавом. Поднялся с мокрой травы. К отчаянию добавилась злость – на самого себя.

Скользя в грязи, запинаясь в густой траве, я бросился через завесу дождя. Ранние сумерки темнели с каждой минутой. «Лишь бы не заблудиться, лишь бы выйти к развалинам фермы!»

Пару раз я падал, в кровь ободрал руки о кусты терновника и почти уверился, что иду не той дорогой. Но вдруг из дымки появился узнаваемый обломок бетонной стены.

Я подбежал и торопливо стал разгребать битый кирпич.

Есть! Вот он – кинжал в отделанных золотом ножнах. Но главное – с удобной рукояткой. Я вытащил клинок из ножен, попробовал остроту лезвия.

И отложил в сторону.

Начал раскапывать кучу кирпичных осколков рядом. Извлек оттуда жестяную коробку с «товаром». Открыл и глянул внутрь.

Немного «мха», зато целых три «рыбьих чешуи», «наперсток» и «водяной аметист» – все тянет минимум на пять штук баксов. Если на двоих – по две с половиной на брата. Очень много.

А если одному – так вообще целое богатство! Хватит, чтоб купить себе нормальный дом в поселке, еще и на мотоцикл останется…

Я цепенею от этой неожиданной мысли. И стискиваю кулаки.

К черту, к лешему!

Главное – понять, что это за странная фиговина, которую мы обнаружили рядом с «водяным аметистом»? Демин вообще не хотел ее брать – от греха подальше. А я настоял.

Когда-то Петрович показывал мне похожую хрень. Или не совсем похожую?

Трудно рассмотреть в сумерках.

Я достаю из коробки тонкую фиговину, остальной «товар» зарываю на прежнем месте. Сую кинжал за пояс.

И опять двигаюсь последней тропой Сереги Гилевича – к горящему в полумраке, как глаз мутанта, окошку проклятого дома.

Страх и злость гремучим коктейлем отдаются в голове при каждом шаге. Пару раз я обхожу жилье «мясника» кругом, вслушиваясь и обдумывая, как незаметно проникнуть внутрь. Окно чулана уже закрыто – может, и заколочено по-новой? Ясно, что этот путь уже не годится…

«Думай, Глеб!»

Только ничего оригинального на ум не приходит.

А потом я улавливаю звук – оттуда, изнутри. Похожий на сдавленный крик. И просто шагаю к крыльцу, что есть силы начинаю барабанить в дверь:

– Открывай, сволочь!

Чуть отступаю. Но я не прячусь, стою в луче фонаря напротив входа: пусть «мясник» хорошо разглядит мою фигуру – жалкую, грязную, беспомощную…

Я жду. А мелкий дождь вокруг сверкает тысячами алмазных капелек. Это красиво – так красиво, что помогает не чувствовать бешено колотящееся сердце…

Негромко скрипит замок.

Дверь распахивается.

Тощий высокий силуэт возникает из тьмы. Огромная тень падает на крыльцо. Как живая, она тянется к моим ногам. Там, в этой тьме, что-то блестит – нацеленный в меня пистолет. «Грач», мой «грач»…

«Мясник» улыбается. А его палец лежит на спуске.

– Отпусти Андрюху! – хрипло выдавливаю я. – Иначе мои друзья сдерут с тебя кожу… Натянут на барабан и будут играть – пока ты не сдохнешь!

– Вранье, – качает он головой, – ты пришел один! За это время никакая подмога не успела бы добраться из поселка.

– Отпусти, иначе…

– Сопляк! Кого думал взять на испуг?

Дрожащими пальцами я вытаскиваю кинжал.

Верзила скалится в ухмылке:

– Глупый мальчишка… Зачем ты вернулся? Разве сложно усвоить главное правило – каждый сам за себя?

– Я дал слово!

– Какое еще слово?

– Слово трикстера, – шепчу, понемногу освобождая пальцы левой руки. Зажатая между ними тонкая фиговина выпрямляется в его сторону…

И ничего не происходит.

– Что, щенок? Ждешь награду за смелость? – «мясник» до сих пор улыбается, даже шагнул ближе, целясь в меня из «грача». – Ладно, убью тебя быстро!

«Неужели не сработало?!» – мелькает отчаянная мысль. Как завороженный, я смотрю в темный зрачок пистолета. Это длится долго – может быть, целую секунду… И вдруг «мясник» вскрикивает, будто его укусила змея.

Скатывается с крыльца, выронив оружие. Хрипит, корчась. Наверное, ему очень больно – так, словно кто-то невидимым ножом вспарывает его потроха.

Я вздыхаю – глубоко, облегченно. И наконец-то разжимаю сведенные судорогой пальцы – уже бесполезный, тонкий стержень выпадает на траву.

Я не ошибся. Это была «чертова игла» – та самая, о которой рассказывал Петрович. Мне удалось ее активировать. И значит, «мясник» еще пару часов будет хрипеть в невыносимых муках – прежде чем околеет.

Я обхожу его вздрагивающее тело, поднимаю с земли отцовский «грач». Шагаю в дом, пересекаю коридор, распахиваю двери чулана. Спускаюсь в открытый люк. И замираю внизу, будто наткнувшись на невидимую стену.

Подвал – слабо освещен. Но даже тусклого огонька диодной лампочки хватает, чтоб понять…

ОПОЗДАЛ!

Едкие ароматы крови и горелого мяса бьют в ноздри – так что перехватывает дыхание. А в углу скорчилась фигура – почти неузнаваемая…

И все-таки я его узнаю. Все-таки я могу рассмотреть даже то, что не хотел бы видеть, – с непоправимой, мучительной ясностью…

ОПОЗДАЛ!

Несколько секунд я не двигаюсь – будто ноги примерзли к полу. И наконец делаю шаг ближе, стараясь не вступить в широко растекшуюся мутно-бордовую лужу.

Мне страшно и невыносимо горько.

А он, этот полумертвец, вдруг открывает глаза и хрипит радостно:

– Глеб!

Его лицо, бледное, как вечернее небо, почти серое. Но Андрюха улыбается – словно ему полегчало в эти последние минуты.

– Глеб… ты такой молодец… – шепчет разбитыми губами. – А мне казалось… ты уже не вернешься…

Я проглатываю ком в горле. Пытаюсь ответить что-то бодрое:

– Да ладно, Андрюха… Разве я мог по-другому? – и торопливо отворачиваюсь, чтоб он не заметил предательские слезы. – Я ведь дал тебе слово… Слово трикстера!

Глава 2

…Солнце поднималось выше. А ветер качал кроны. Золотые листья слетали с веток и порхали, как растревоженные бабочки.

Один из листков опустился прямо в мою ладонь. Он оказался теплым, будто живым.

Я сжал ладонь, впитывая это тепло.

– Смысл есть всегда… Раз обещала – она сделает все возможное. Понимаешь, Ромка, мир не загнулся окончательно лишь потому, что еще есть люди… Люди, которые знают цену каждому слову… Она – из тех, кто знает.

– А ты… знаешь?

Я молчал, вслушиваясь в чириканье воробьев. Меньше всего мне хотелось казаться героем. Герой из меня – еще тот. Наконец озвучил:

– Иногда бывает трудно… почти невозможно оплатить эту цену. Но мы все должны стараться.

– То есть будем ждать дальше… – прошептал Ромка.

– Кид же говорил – неделя крайний срок. Потом он пошлет запрос в Центр – возможно, операцию придется перенести.

– Перенести? А если будет поздно?

Я вздохнул. Мне нечем его успокоить. Разве что в который раз озвучить правильные фразы:

– Центру виднее. Россия большая, а таких, как мы, – очень мало. Вдруг понадобилась срочная помощь в другом месте? Вдруг от этого зависит чья-то жизнь?

– Жизнь? – Ромка сморщился, как от боли. – А что, про тех, кого увезли в Зону № 9, уже забыли? Или их жизни ни хрена не стоят?

Я не ответил.

Что тут вообще скажешь?

Я-то не забыл – ни Алену, ни Женю. Так же, как всех остальных, захваченных бригадами полицаев-«эвакуаторов», – всех, кого мы обязаны спасти. А еще помню про сотни, тысячи других, которые гибнут каждый день. И которых – спасать некому…

Когда мы подписывались на эту операцию, все уже было оговорено – Невидимая Армия отдает приказы, а мы их выполняем.

Это правильно и разумно.

Особенно когда воюешь против целого мира…

Но что толку повторять это лишний раз? Ромка и сам это знает. Знает, но опять видит перед собой лицо Алены. И ее глаза – в тот день, в тот час, когда за ней пришли полицаи на службе упырей…

– Расслабься, – хлопнул я его по плечу. – Мы успеем! Думаю, Настя уложится в сроки…

Его успокаиваю или себя?

Что-то Кид долго ковыряется в машине. Я встал, обошел сарай. Фургон был закрыт, а капот «Газели» поднят. Хмурый Кид стоял рядом и задумчиво вытирал грязные руки ветошью.

– Груз в порядке? – на всякий случай уточнил я.

– А что ему сделается… – сердито отозвался Кид.

Интонация мне не понравилась.

– Случилось чего?

– Мотор накрылся.

– То есть… как накрылся?

Что за пургу он несет? Как такое вообще возможно? Уже шестой день эта чертова «Газель» стоит на приколе!

– Сам глянь, – махнул он рукой.

Я подошел ближе. И оцепенел.

«Тудыть его в качель!» – не зря мне так погано спалось.

Внутренности машины – будто изъедены оспой или побиты шрапнелью. А в моторе чернеет пара сквозных дырок…

– Наверное, мелкие плазмоны, – сухо предположил Кид.

– Да какие плазмоны! Откуда? Видишь, совсем не оплавлено. Да и снаружи – нет входных отверстий…

Он хрипло матернулся. В сущности, без разницы, что это было. Главное – конечный результат.

– …И где мы эту дрянь подхватили?

Я сердито сплюнул. Откуда мне знать? Можно только догадываться.

– Наверное, когда срезали через Синюхинский лес…

– По карте – там чисто.

– Все меняется. На картах многое не указывают.

А я, когда ехали, чувствовал кожей… Чувствовал и понадеялся, дурак, что как-нибудь обойдется.

Подошел Ромка и изумленно глянул под капот. Растерянно выдавил:

– Не понимаю… От Синюхинского леса – тридцать километров. Вы ж помните, оттуда докатились, как по маслу! А здесь на месте я проверял – все было нормально…

– Тогда и было нормально, – буркнул я, – Это ведь не сразу проявляется. Несколько спор железной чумы попали через радиатор. А сейчас видим последствия…

Ромка нервно кашлянул. После ранения, когда волнуется, у него всегда начинается кашель.

– Лекарство прими, – напомнил я. А Кид продолжал мрачно изучать дырявый двигатель. Сухо уточнил:

– Считаешь, чума? – пальцем постучал по нетронутому цилиндру. – Обычно она все подряд съедает…

– Да, если б мы в Зоне нарвались. Там – ест все без разбору, вплоть до змейки на штанах и подковок на ботинках… А тут – для нее некомфортные условия. Кстати, если б мы раньше заметили – хотя бы пару дней назад – достаточно было бы смазать сверху машинным маслом.

– И что, помогло бы? – подавленно спросил Ромка.

– Вполне.

Для этого просто надо было вовремя заглянуть под капот. Только никто не удосужился…

Я вздохнул, отворачиваясь.

– Простите, – тихо сказал Ромка, – это моя «Газель» и моя вина… – он опять закашлялся.

– Расслабься, – буркнул я.

Уж его точно глупо обвинять. А вот мне сам бог велел перестраховаться…

Я глянул в лужу на свое серое нелепое отражение.

Ну что, болван? Захотел поиграть в неврастеника? Вот тебе и реальный повод понервничать…

– Что там с электромотором?

– По-моему, цел, – отозвался Кид.

– А коробка передач, ходовая часть?

– Уже смотрел. Вроде в порядке.

Тогда есть вариант. Наша «Газель» гибридная, аккумулятора хватает километров на семьдесят…

– Можно зарядиться от мю-генератора! – оживился Ромка.

Кид забрался в кабину и щелкнул на панели тумблером, включая электронику. Через секунду мрачно доложил:

– Не выйдет. Аккумулятору, по-моему, тоже кирдык!

– Что, оба модуля… сразу?

– Правый – ноль высвечивает. А левый – только 30 % заряда. – Кид полез под заднее сиденье и вытащил почерневший, усеянный мелкими дырками аккумуляторный модуль. Повертел его в руках и уронил на траву. Сухо сообщил: – Второй – в чуть лучшем состоянии.

Я вздохнул.

Угу. По-другому и быть не могло. Система кондиционирования – чтоб сверхлегкий, но капризный, как девственница, литий-инверсионный аккумулятор работал в оптимальном режиме. Именно так туда проникла железная чума…

30 % емкости, оставшихся в левом модуле, хватит на десяток километров, может, и меньше по этим дорогам. Это не езда. А до Зоны № 9 – почти девяносто…

– У тебя есть запасной модуль? – глянул я на Ромку.

– Нету, – потерянно пробормотал он. – Перед поездкой ведь ставили оба новые… И я не думал, что так скоро…

– А мог бы подумать! – огрызнулся Кид. – Между прочим, не на пикник собирался!

– Хватит, – буркнул я. Мы все хороши. И будет верхом идиотизма выяснять сейчас отношения.

Вернулся в дом, достал из рюкзака карту, внимательно ее изучил.

Ага, не так уж и далеко… За пару часов можно успеть.

Надел куртку и мотоциклетный шлем, накинул лямки рюкзака. Вышел из дома и выкатил из сарая свой «Фалкон».

Кид преградил мне дорогу:

– Что ты задумал?

– Слегка проветрить мозги – психиатры рекомендуют. Заодно куплю новый аккумуляторный модуль…

– Так не пойдет, – качнул он головой. – Сказано было – ждать ровно семь дней. И никуда не высовываться!

– Да, – терпеливо кивнул я, – только ситуация поменялась.

– Ты в розыске, не забыл? Где-нибудь засветишься – поставишь под удар операцию!

– Мы все в розыске. А операция – и так под ударом.

– Есть еще вариант, – вмешался Ромка, – напрямую подключить мю-генератор…

От отчаяния у него мозги переклинило?

Я вздохнул и терпеливо напомнил:

– Электродвигатель – это вам не телевизор. В стационарном режиме – мощности хватит, только чтоб едва ползти. Думаю, максимум километров пятнадцать в час…

– Так увеличим мощность! – Ромка глянул на меня невозмутимо, недоуменно. И я улыбнулся – не очень весело.

Ага, здорово он шарит в технике и электронике. А таким простым вещам – неужели сейчас не учат?

– Тебе напомнить, с чего начались Сумерки? Почему во всем мире отказались от мю-коллайдеров?

– Потому что они взаимодействовали на расстоянии. А Сумерки начались с того, что коллайдеры вошли в резонанс…

– Стыдно, Шепилов, ответ на тройку. Это ж я ни фига не кончал, а у тебя – компьютерный колледж! Когда все началось, коллайдеры пытались заглушить… И не смогли. Чем выше мощность, тем труднее ими управлять.

Кид кашлянул:

– Ты хочешь сказать, одно дело – просто зарядить аккумулятор. А совсем другое – напрямую врубить мю-генератор?

И этот туда же!

Я усмехнулся:

– Возил ты когда-нибудь в машине бутылку с нитроглицерином?

– Думаешь… взорвется?

– Может, просто расплавится… Вместе с «Газелью». Так тебе приятнее?

Кид шумно вздохнул. Почесал затылок. Махнул огромной ручищей:

– Ладно, езжай… Только аккуратнее – без приключений!

Мог бы и не говорить.

От нашего временного убежища – совсем близко до околицы.

Я выехал из деревни и повернул на старую дорогу – ту, что вела прямиком через лес. Судя по карте, он «чистый» – так же, как Синюхинский.

Значит, лучше не расслабляться.

Чем дальше от транспортных магистралей и живых поселков – тем больше сюрпризов. В сущности, это даже на пользу криминальному типу вроде меня. Полиция редко забирается в такую глухомань, а сюрпризы – не любит вообще.

Хотя кто их любит?

Лучше, если без них…

По-летнему горячее солнце взбиралось в синевато-прозрачное небо. А налетавший ветер приятно холодил тело под курткой. Дорога – твердая и ровная. Одинокие лужи легко объезжать стороной.

Не езда, а удовольствие…

Я начинаю думать: не так уж это и плохо – вырваться из проклятой, мертвой деревни хоть на несколько часов…

Вырваться, чтоб опять ощутить, что ты жив.

Пусть проносятся деревья – справа и слева. А наметанный взгляд привычно скользит по окрестностям – выхватывая даже смутные намеки на аномалии или затаившихся мутантов…

Кому, если не мне, кататься по этим заброшенным дорогам? Лететь, словно на крыльях, там, где давно не ступала нога человека…

Может, еще до обеда успею вернуться.

Тем более что погода не обещает перемен – самолет, прочертивший высь серебристой точкой, не оставил следа.

По карте до ближайшего нормального поселка километров двадцать пять. Микулино он называется. Там, еще с досумеречных времен, сохранилась хорошая авторемонтная мастерская. Думаю, новый аккумуляторный модуль у них точно найдется – сейчас даже в провинции полно «гибридов». А в микулинскую мастерскую ездят со всего района.

Информация – относительно актуальна. Более свежая только та, что каждый день обновляется в Интернете. Но покрытия Сети здесь нет, а пользоваться для этого спутниковой связью – лишний риск. Ведь кое-чего и в Интернете не укажут – например границ зоны патрулирования ОКАМа…

Надеюсь, до них еще далеко.

Плохо, что дорога уже едва угадывается – будто тут по ней пару лет никто не ездил. Кое-где прямо посреди колеи выросли кусты…

Я остановился возле небольшого озерца с болотистыми берегами и еще раз сверился с картой. Ага, кажется, пропустил поворот. Но это ничего, повернуть можно и здесь. Километра через три будет западная окраина Микулина.

Хорошее место – бывший райцентр, сохранивший остатки цивилизации и все-таки расположенный в стороне от главных магистралей. Значит, для меня относительно безопасный.

Я опять вдавил кнопку стартера. Выжал газ.

Пару километров одолел за считаные минуты. А потом все изменилось.

Я перебрался через ручей, за которым не стало леса.

Вместо него – обгоревшие стволы и земля, укрытая пеплом. Ни одного свежего следа, ни одной травинки…

То есть все выгорело этой осенью – недавно, может, пару недель назад?

Странное время для лесных пожаров…

Ничего. Лишь бы мастерская работала!

Я проехал еще километр и тогда наконец осознал.

Поселок…

С ним – что-то не то.

Сразу за опушкой виднелись почерневшие коробки кирпичных зданий и груды головешек – там, где стояли деревянные дома… Так бывает, когда горит лес – окраины страдают сильнее всего. Но почему не видно людей?

Я заглушил мотор и ощутил, какая вокруг пронизывающая тишина.

Шепотом матернулся.

Кажется, тут я не достану аккумулятора…

Завел мотор, обогнул крайние развалины и выехал на центральную улицу, машинально прикидывая, где должна располагаться мастерская.

У меня еще теплилась надежда – слабая, призрачная… Но с каждой сотней метров она угасала.

Ничего не могло остаться. Никто не пытался тушить дома. Ведь огонь пришел не из леса.

Это стало очевидно, когда к едкому аромату гари добавился новый запах. Обогнув трехэтажное здание у поселковой площади, я увидел тела… Не меньше десятка. Часть из них – не тронута огнем, зато со рваными ранами на шее. Думаю, они пролежали почти неделю. И все-таки там, на шеях, еще ясно угадывались характерные следы зубов…

Я подъехал ближе и понял, что у нескольких трупов были связаны руки. Среди взрослых рассмотрел тело девочки – она до сих пор сжимала куклу. Розовая пластмасса издали хорошо выделялась среди почерневшей плоти. А еще волосы… светлые волосы девочки – ветер их шевелил, будто у живой.

Я отвернулся и стиснул зубы.

Никаких загадок…

Сначала пришли упыри, а лишь потом случился пожар…

Заметали следы?

Наверное. Только кто-то их спугнул, поэтому часть тел так и осталась неубранной. Кто-то из низших кланов поработал в Микулине. Те, кто из питерского, – до такой грязи давно не унижаются.

Сейчас ведь не первые годы Сумерек.

Давно уже порядок, стабильность… А к услугам солидных господ – вся мощь государства, позволяющая куда эффективнее утилизировать «лишних людей»…

Я оглянулся по сторонам – с яростью и отчаянием.

Неужели никто не выжил?

Полторы тысячи человек тут было… Наверняка часть спаслись. И за целую неделю никто так и не осмелился сюда вернуться? Хотя бы чтоб похоронить тела…

В полицию тоже никто не сообщал. Ведь это глупо… местная полиция, скорее всего, под контролем клана.

А может, это и были разборки между кланами – за подконтрольную территорию. Как там говорил в «зомбоящике» столичный упырек Мысков? «Жизнь – такой же товар».

Вот делят и его, кровососы, рвут на части…

Хватит!

Я отъехал подальше, чтоб не чувствовать запаха. Прислонил мотоцикл к нагретой солнцем стене. Сам сел рядом. Закрыл глаза…

Так нельзя. Надо рассуждать логически. А у тебя одна мысль, одно желание – перестрелять их! Найти нелюдей, которые убивали в Микулине, найти и уничтожить…