Текст книги "Фантастика и Детективы, 2013 № 07"

Автор книги: Олег Кожин

Соавторы: Вадим Громов,Петр Любестовский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Коллектив авторов
Журнал «Фантастика и Детективы» № 7

Уснувшие небеса
Вадим Громов

^{Вадим Громов}

13 июня 1987 г.

~

– Пало, а правда, что сегодня ночью ты увидишь священный Галог?

Они сидели под тёмным ночным небом на мягкой сочной траве, переливающейся фиолетовым и синим мерцающим светом так, что юноша мог почти отчётливо видеть лицо Кит, невысокой темноволосой девушки с острым носиком и узким разрезом её карих глаз.

– Да, уже скоро, – он сорвал стебелёк, и тот медленно померк в его руках, – Сегодня моё совершеннолетие, и я буду на посвящении – ты же знаешь.

– Просто я никогда его вблизи не видела, мне жутко интересно, – она смутилась, – Жалко, что нельзя посмотреть…

– Я обязательно тебе расскажу, – улыбнулся Пало.

Кит, хотя и была чуть младше, нравилась ему очень давно, и он с душевным трепетом ждал посвящения – не столько для обретения официального статуса мужчины в поселении, сколько для того, чтобы иметь право заявить о своей симпатии как того требовали законы; а если на сердце девушки претендовали несколько мужчин, спор за неё разрешался равным спортивным поединком, хотя очень часто задуманный как состязание, он заканчивался серьёзными травмами и отнюдь не шуточными боями. Пало был готов сражаться за неё.

– Пойдём, уже пора, – он поднялся и помог встать Кит, – Сейчас начнётся. И твои родители, наверное, уже волнуются.

Он знал Кит и её семью с раннего детства – и особенно близко после того, как не стало его родителей: отец не вернулся с охоты – Пало тогда было всего два года – а спустя ещё несколько лет эпидемия лихорадки унесла и его мать. Мальчика взял на воспитание Госса, друг семьи, воин и просто очень добрый человек; для Пало он был как старший брат, хотя мало кто знал, что такое иметь брата: заводить более одного ребёнка в семье категорически запрещалось сводом законов. Семья Кит также помогала осиротевшему мальчику и часто приглашала его в свой дом.

Они прошли сквозь небольшую рощицу высокого бордового кустарника с мясистыми грушевидными листьями – пивама – и вышли на узкую утоптанную тропинку, ведущую в деревню. Красота ночной природы была привычна, но всё равно заставляла невольно любоваться окружающим: под ногами переливался мягким светом живой ковёр, он обрывался примерно за пятьдесят метров до границы деревни, сменяясь утоптанной землёй; овальные плоды укиса, толстого дерева с пурпурным прочным стволом, пульсировали желтоватым светом, привлекая ночных травоядных животных – кагонов: они были неуловимы и бесшумно перебегали от одного укрытия к другому, опасаясь быть замеченными роднарами, крупными хищниками, в арсенале которых было острое зрение и два ряда острых, словно бритва, зубов. На более крупную дичь они охотились стаями и даже устраивали что-то наподобие засад. Одним словом, несмотря на всё своё великолепие, природа прятала в тёмных, скрытых от посторонних глаз убежищах множество опасностей.

– Пало, – спросила Кит, поравнявшись с юношей, – А ты не знаешь, почему старейшины говорят, что на свете больше, кроме нас, никого нет? И почему нельзя уходить от деревни дальше, чем на половину светлого дня?

– Нет, я знаю только то, что говорили старейшины.

– А ты хотел бы узнать, почему?

– Я размышлял об этом. Не знаю, Кит. Эти законы пришли к нам от далёких предков, и я считаю, что неспроста. Возможно, там обитают очень свирепые и быстрые звери; возможно, там начинается бесплодная земля на многие годы пути… Может быть, эти правила лишь говорят нам о том, что из любого похода нужно вернуться к закату, до того, как на охоту выйдут хищники. Наш мир очень жесток и опасен.

– А почему говорят, что мы одни?

– Значит, так оно и есть, – пожал плечами Пало, – Поэтому мы должны беречь и защищать свои деревни и друг друга, – улыбнулся он.

Они вышли к танцующим огням защитных костров, разведённых по периметру поселения. Юношу и девушку заметили часовые: от группы отделилась тёмная фигура и быстро направилась им навстречу – лицо было невозможно разглядеть при таком скудном освещении.

– Пало, Кит! – человек стремительно приближался, – Сколько раз вам говорить, что ночью выходить за периметр опасно! – это был Госса. Сегодня была его смена на карауле.

– Госса, привет! – обрадовался Пало, – Ничего с нами не случится, мы тут недалеко.

– Роднары боятся только огня, – он внимательно огляделся, – поэтому ночью выходить из деревни нельзя.

– Я это знаю, – отмахнулся Пало, – но так близко они не подходят.

– Иногда подходят, – Госса повернулся к ним плечом и показал на ряд широких рубцов до самого локтя, – И лучше в это время быть там, внутри.

– Я тысячу раз видел твои шрамы, – продолжал спорить юноша, – и знаю эту историю наизусть – но было это когда? Десять лет назад?

– Одиннадцать.

– Ну вот, так что случается это крайне редко, и ничто нам вблизи деревни не грозит. Ладно, скажи мне лучше, когда точно начнётся посвящение, – сменил тему Пало. Они пересекли линию костров и уже подходили к хижинам. Госса остановился – ему было нельзя покидать свой пост до рассвета.

– Очень скоро, – ответил он, не сводя взгляда с пространства за пределами защитных огней, – Перед храмом уже начали собираться люди. Ещё немного – и позовут тебя и остальных.

– Спасибо, что встретил нас, – Пало улыбнулся, – Нам пора, увидимся завтра. Приходи на посвящение, если сможешь.

– Это вряд ли, мне до рассвета дежурить.

Они попрощались и бегом направились вглубь деревни, к храму, минуя то и дело жилые невысокие хижины, сплетённые из длинных веток пивама. Свежесрезанные, толщиной с два пальца взрослого мужчины, они прекрасно гнулись и подходили для этой задачи как нельзя лучше, но, высыхая и теряя влагу, они становились твёрдыми и необычайно прочными. Стену, сплетённую из ветвей пивама, сломать было не так уж просто. Плетением в основном занимались женщины, но такая работа была не из лёгких: здесь была важна скорость, так как лишённые питания, ветви начинали засыхать буквально на глазах. Работы всегда было достаточно: в нескольких поселениях, по сути являющихся одной большой деревней, проживало около семисот человек в более чем двухстах хижинах, и большинству из них требовался постоянный ремонт.

Главный храм располагался в поселении Пало, на самой границе жилой зоны. Говорили, что когда-то очень давно жителей было гораздо меньше, и они начинали строить свои первые хижины именно на этом месте, постепенно продвигаясь дальше, вглубь зарослей пивама и укиса, мужественно тесня роднаров и сгоняя с привычных мест обитания осторожных кагонов.

Высокое двухэтажное здание храма было сделано на совесть: красивое трёхслойное плетение не только зачаровывало своим великолепием, но и служило надёжной защитой от хищников и любых других неприятностей. Окна, как и везде, были сплетены из тонких ветвей пивама с использованием техники крупного шага и окрашены в тёмно-жёлтый цвет, который давал сок катульи, непригодной в пищу светло-розовой ягоды, смешанный с тёртым порошком из высушенных плодов укиса. Стены здания также были покрашены – в тёмно-синий, тёмно-зелёный и белый цвет – образуя на поверхности замысловатые узоры.

Вокруг уже собрались жители – сейчас их было несколько десятков, но с каждой минутой их становилось всё больше: священный Галог выносили на всеобщее обозрение всего лишь несколько раз в год – на посвящение, на праздник урожая, когда посевы цави начинали приносить мясистые плоды, на ежегодную речь старейшин и на праздник союзов, когда собирались несколько пар мужчин и женщин и по очереди, приклонясь перед святыней, объявляли себя семьёй: это происходило в конце каждого года и обычно заканчивалось строительным бумом – для каждой пары, если не было свободных, всей деревней возводили новую хижину. Пало планировал принять участие уже в ближайшем празднике союзов, если согласится Кит, и дадут благословение её родители.

Но сначала нужно было получить статус мужчины.

Пало и Кит остановились в первых рядах и стали наблюдать, как одетые в серые накидки служители выносят из храма всё необходимое для обряда: широкий плоский сосуд, наполненный водой, заточенный короткий клинок с резной рукояткой, вырезанный целиком из ствола молодого укиса и обожженный особым образом, что давало ему невероятную твёрдость; подстилку из коры редкого высокого дерева – фольсана – и небольшой закрытый сундук овальной формы. Это был Галог.

Толки затихли; все собравшиеся в одно мгновение устремили свои взоры на святыню. Трое служителей аккуратно поставили ношу на землю и отошли, встав полукругом чуть сзади. Свет факелов отбрасывал танцующие тени.

Спустя несколько секунд двери храма отворились, и под неровный красноватый свет вышел Пилогон – старейшина поселения. Несмотря на свой преклонный возраст, держался он прямо; глаза, мысли и слова его всегда были ясны. Он медленно прошёл немного вперёд и начал:

– Братья и сёстры! – его голос звучал насыщенно, – Сегодня настал тот день, когда несколько юношей вступят во взрослую жизнь. Это очень радостное и торжественное событие, но, вместе с тем, необходимо помнить и об опасностях, поджидающих их на жизненном пути. Но сила духа и вера в Возрождение поможет им и всем нам пережить любые испытания, которые приготовила судьба. Начнём со священного пророчества, слова которого вселяют в наши души надежду и благоговение, – Пилогон замолчал на мгновение, сложил руки перед собой и закрыл глаза, – В конце всех времён, в конце пути наших бессмертных душ, преклонит колено каждый, – толпа хором подхватила слова, – И содрогнётся земля, и остановится время, и Боги заговорят с небес накануне Великого Возрождения наших бессмертных душ. И очистятся наши помыслы, и после конца мира ждёт каждого беззаботная жизнь в раю, – собравшиеся склонили головы и замолчали, – Теперь, выйдете ко мне: Юсиф, Райнгор, Оттан, Пало и Тимос.

Сердце юноши забилось; он почувствовал, как Кит сильнее сжала его руку. Он посмотрел на девушку – она улыбалась.

– Твой день пришёл, – сказала она, – Я буду ждать мужчину-Пало здесь.

Юноша закрыл на секунду глаза и, собравшись с духом, вышел из круга зрителей. Райнгора он знал и очень обрадовался, даже вздохнул с некоторым облегчением, когда увидел друга, вышедшего из толпы слева. Он был сосредоточен, но, увидев Пало, тоже немного расслабился.

Они встали рядом с Пилогоном, по правую руку от него. Тот повернулся и обратился к юношам:

– Вы вступайте сегодня во взрослую жизнь. До этого дня защищали и берегли вас, теперь же защищать и оберегать будете вы: своих родных, свою семью и всех жителей деревни. На вас будет возложена большая ответственность: от вашей охоты будет зависеть пропитание ваших семей и общины; от вашего мужества будет зависеть их безопасность. Когда вы выйдете из этого круга, вся ваша жизнь изменится навсегда. На вас с этого момента будут возложены обязанности взрослого мужчины: каждую неделю вы обязаны присутствовать на собраниях защитников, где распределяются роли на ближайшие дни – график охоты, караула, добывания дров, масла и плодов. Когда вы покидаете периметр, вы должны ходить группами не менее трёх человек и быть крайне осторожными. В ночное время выходить за периметр позволено только в случае крайней необходимости. Запрещено покидать периметр более, чем на половину светлого дня. Вы должны оберегать и защищать свои семьи и, в случае общей угрозы – всех жителей деревни. Теперь вы имеете право участвовать в празднике союзов и выбирать себе пару.

Пало посмотрел в сторону, где стояла Кит. Поймав его взгляд, девушка смущённо улыбнулась.

– Теперь каждый из вас должен исполнить древний ритуал посвящения как доказательство вашей готовности ко взрослой жизни. Пало, проходи на грон, – Пилогон указал на расстеленную на земле подстилку из коры. Пало стоял ближе всего к старейшине, и потому первым должен был пройти ритуал. Он наблюдал это действо уже много раз – но одно дело стоять и смотреть, а совсем другое – принимать в нём непосредственное участие. «Это даже хорошо, – думал он, становясь на колени на твёрдом гроне, – Быстрее смогу вернуться к Кит».

Двое служителей поднесли к нему плоский сосуд с водой и положили рядом резной клинок. Ритуал знали все, и Пало не был исключением – мальчиков готовили к этому с детства. Он взял клинок и сделал надрез на ладони левой руки, позволяя крови стекать в наполненный водой сосуд. Когда вода окрасилась в красный цвет, Пало сделал надрез на груди, над сердцем, и отложил клинок. Он почти не чувствовал боли, ритуал полностью завладел им: сейчас он увидит Галог!

Подняв свой взгляд, юноша заметил, как к грону подходит старейшина, держа в руках небольшой сундук. Он сел напротив и поставил его рядом с собой.

– Пало, теперь ты должен произнести клятву Мужчины на Галоге, – сказал Пилогон и откинул крышку сундука.

Сердце Пало бешено забилось. Он опустил взгляд… и на какое-то время застыл, силясь подавить разочарование: он не увидел какую-то невероятно красивую статуэтку или какой-то другой подобный предмет – нет, на дне сундука лежала небольшая закрытая коробочка, пряча от любопытных глаз своё содержимое. «Что же такое Галог?!» Он был готов схватить короб и раскрыть его здесь, при всех – но понимал, что ничем хорошим это не кончится.

– Пало? – голос Пилогона вывел его из ступора.

Юноша вздрогнул и положил правую руку на Галог, левую он обмакнул в смешанной с кровью воде и совместил два пореза – на ладони и на груди – что означало готовность защищать жизнь (её символизировала вода) своих близких и всех жителей, не щадя себя и до последней капли крови.

В памяти тут же всплыли слова клятвы.

– Я клянусь оберегать и защищать от любых опасностей… – текст сам лился из его уст, хотя мысли Пало сейчас были далеко не здесь: он всю жизнь мечтал увидеть Галог. Святыню всегда выносили только в закрытом сундуке и отворяли лишь на ритуале посвящения – а тут… Тайна внутри тайны.

Произнеся последние слова, он встал и под одобрительный гул толпы покинул площадь и подошёл к Кит. Тем временем, служители унесли сосуд с окровавленной водой и заменили его новым. Клинок почистили и подготовили к следующему ритуалу.

– Поздравляю, – Кит улыбнулась, встала на носочки и поцеловала Пало, – Ну как, ты видел?

– Тут много ушей, – он взял девушку за руку, – давай дождёмся окончания.

Спустя час, после проведения всех ритуалов и заключительных слов старейшины, служители унесли атрибутику и Галог обратно в храм, и толпа зрителей начала расходиться – было уже поздно.

– Поверить не могу! – Кит была под впечатлением и очень радовалась за Пало, – Ты теперь будешь охотиться, сражаться с роднарами!

– Ну, роднары вылезают к людям не часто, а охотиться – да, теперь буду приносить тебе самые вкусные лакомства, – он улыбнулся.

– Мы же ещё не проходили праздник союзов, – она игриво посмотрела на Пало.

– Это не страшно – ведь скоро он начнётся.

– Только в конце года, столько ещё ждать… Расскажи мне о Галоге, – сказала она, понизив голос, – Ты видел его? Что это?

– Тут как раз самое интересное. Я видел только небольшой короб внутри сундука. И я собираюсь его открыть.

– Ты – что?! – Кит остановилась, – Как? Это же… Пало, что ты такое говоришь?!

– Я хочу узнать, что такое Галог и почему его не показывают никому. Я не уверен, что сам старейшина его когда-нибудь видел.

– И… и что ты собираешься делать? Только не говори мне, что…

– Я проникну в храм и найду этот сундук. Это займёт несколько минут, не больше. Гляну одним глазком – и сразу обратно.

– А если тебя поймают? Я даже не представляю, что будет!

– Это уже моя забота. Не поймают. На ночь факелы тушат, там темно, словно в лесу. Служители уходят по домам, ночью там живёт только старейшина. Он спит на втором этаже, это все знают – осталось только найти сундук и открыть его.

– Ты с ума сошёл. Пало, я боюсь за тебя. Если тебя увидит старейшина…

– Не волнуйся ни о чём, всё будет хорошо. Это, по крайней мере, проще, чем сражаться со стаей роднаров. Пойдём, я провожу тебя домой, уже поздно. А завтра утром всё тебе расскажу – уверен, ничего страшного не случится, и мы вместе посмеёмся над этой затеей.

Деревня погрузилась в сон. Только дежурные по периметру поддерживали защитные костры и всматривались в тёмные заросли, освещаемые скудным фиолетово-синим мерцающим светом травы. Пало осторожно вышел из хижины – сегодня она пустовала: Госса был на дежурстве – и огляделся. Никого. Тогда он проверил тряпичный наплечный мешок и убедился, что массивный плод укиса ещё излучает свой желтоватый пульсирующий свет. Его хватит ненадолго, всего лишь на несколько минут, и Пало планировал успеть.

Осторожно, чтобы не выдать своё присутствие случайным звуком, он миновал несколько хижин по направлению к периметру: ему была на руку практически полная тьма, накрывшая, словно покрывало, всю деревню с наступлением ночи. Чем ближе Пало подходил к храму, тем лучше он различал окружающее: свет костров с каждым шагом становился всё более ощутимым. Он подошёл к зданию сзади: так случайный взгляд караульного не мог заметить его присутствия. Оглядевшись, он подобрался поближе к небольшому окну на уровне груди и заглянул внутрь. Темно. Едва различимый свет, проникающий через окна со стороны защитных костров, отбрасывал на пол призрачную, почти незаметную тень плетёного узора. Пало достал из мешка запасной клинок Госса и начал осторожно распиливать тонкие прутья окна: один за одним. То и дело он останавливался и замирал, вслушиваясь – меньше всего на свете он хотел, чтобы его сейчас заметили.

Закончив с последней опорой, Пало аккуратно вынул окно и положил его на землю. Образовавшийся проём вполне позволял протиснуться человеку его габаритов, не без труда, конечно. Он убрал клинок и медленно пробрался внутрь, следя за количеством шума, производимым его действиями. Пока всё шло по плану. Оказавшись на месте, он вытащил плод укиса – он давал мало света, но для задуманного этого вполне хватит.

В храм пускали редко, поэтому точного представления об устройстве этих помещений у Пало не было, но по слухам Галог хранился на алтаре в глубине зала, у его левой стены, на первом этаже. Юноша, внимательно глядя себе под ноги и по сторонам, направился первым делом именно туда. Свет укиса уже начинал дрожать. «Нет, только не сейчас!» Он ускорил шаг и скоро увидел алтарь: небольшое возвышение, к которому вели три невысоких ступени. Пало подошёл ближе и поднёс к нему плод… Алтарь был пуст! Пало выругался про себя и начал лихорадочно думать. «Если они каждый день уносят его на хранение куда-то… Нет, вряд ли. Более вероятно, что на ночь старейшина берёт Галог с собой, на второй этаж». Выбора не оставалось. Свет укиса уже заметно потускнел. Нужно было торопиться.

Пало миновал зал и оказался возле крутой плетёной лестницы, ведущей наверх. Она располагалась диаметрально алтарю – это, по крайней мере, было хорошо известно. Осторожно ступая, юноша затая дыхание миновал дюжину ступеней и внимательно прислушался. Тишина. Он оказался в начале коридора, по бокам которого располагались двери – и за одной из них, как надеялся Пало, находилось то, за чем он пришёл. Он сделал несколько шагов и остановился. Какой-то едва различимый звук заставил его насторожиться… Через секунду он повторился. «Храп! Сегодня мне точно везёт.» Пало немного расслабился: единственный человек, который мог обнаружить его «на месте преступления», сейчас крепко спал, и тем самым очень облегчал ему поиск. Он определил дверь – вторая слева – и аккуратно её приоткрыл. Укис почти не давал света, и всё окружающее постепенно погружалось в кромешный мрак. Пало быстро миновал дверной проём и начал беглый осмотр комнаты. Возле спальной подстилки – нет, возле окна – нет. Он прошёл направо и увидел невысокий плетёный стол. Вот оно! Он подошёл вплотную и приоткрыл крышку сундука. В ту же секунду укис погас, погрузив всё в кромешную темноту. «Насчёт везения я погорячился». Он убрал бесполезный теперь плод в мешок, взял сундук в руки и, убедившись, что старейшина всё ещё крепко спит, наощупь вышел из комнаты.

Миновав лестницу, что стоило теперь немалых усилий, Пало сориентировался и маленькими шажками добрался до оконного проёма. Сняв с плеча мешок, он погрузил в него Галог и спустил, как на канате, на землю с другой стороны, затем вылез сам. Оказавшись на улице, он огляделся и на секунду облокотился на стену храма, обдумывая свои дальнейшие действия. С одной стороны, он хотел как можно быстрее покончить с этим и узнать, что же лежит в этом коробе. С другой – это было небезопасно, пытаться открыть его здесь. Он не знал, может ли старейшина вдруг проснуться среди ночи или какой-нибудь караульный – пройтись вокруг храма… Тогда, увлечённый, Пало может и не заметить приближение человека. Кроме того, со всех сторон храм окружали хижины: хотя его и скрывала ночь, юноша не мог гарантировать, что чей-нибудь острый глаз не заметит его за вскрытием короба Галога. Нужно было найти безопасное и освещённое место. Хижина была бы хорошим вариантом, будь у него свежесорванный плод укиса. Достаточно света было и здесь, но этот вариант Пало уже отмёл. Оставалось только одно: выйти за периметр и рассмотреть короб при свете травы. Жаль, что она начинала расти лишь дальше по равнине, метрах в пятидесяти от защитных костров.

Пало закинул на плечо потяжелевший мешок и направился в обход, налево: он пройдёт между двумя защитными кострами ближе к зарослям пивама. Уже скоро он прижимался спиной к стене одной из хижин в непосредственной близости от костра. Караульный прохаживался в двадцати метрах перед ним из стороны в сторону, всматриваясь в темноту впереди. Понаблюдав за ним несколько минут, Пало выгадал момент и бросился по диагонали налево: его целью были густые кусты пивама в человеческий рост – их заросли образовывали что-то вроде стены, которая ограждала деревню от опасностей дикой равнины и леса за ней. Говорили, что когда-то эту стену высадили специально, чтобы защититься от постоянных нападений хищников. Сейчас Пало был как на ладони и молился, чтобы караульный не обернулся раньше времени. Врезавшись в кусты и получив несколько неприятных царапин, он приник к сетке густых ветвей: мужчина резко обернулся, обнажил клинок и сделал несколько шагов в сторону Пало. «Только не подходи!»

Караульный подбежал к костру и схватил массивную палку, затем поднёс её к огню и поднял над собой. Теперь он держал в руках факел. «Что же ты задумал?» Он медленно направился к месту, где прятался юноша. «Принял меня за роднара? Нет, огня я не боюсь.» Пало осторожно протиснулся глубже в заросли, сжимая в руках порванный местами мешок. Уловив движение, мужчина ускорил шаг и через несколько секунд уже стоял в непосредственной близости от укрытия Пало. Он водил факелом из стороны в сторону, приблизив его к кустарнику – так, что юноша чувствовал на лице его жар. «Если я – роднар, значит, он ожидает, что я испугаюсь огня и сбегу, тогда он успокоится и вернётся к костру». Пало что было мочи бросился вглубь через густое переплетение тонких веток, расчищая себе путь. Мужчина отпрянул, но, осознав, что зверь удаляется, немного осмелел и продолжил свою игру с огнём.

Юноша, поцарапанный и в порванной одежде, сделал ещё одно усилие и буквально выкатился на равнину, покрытую светящейся травой: стена пивама кончилась так же резко, как и началась. Он быстро поднялся и огляделся. Пало находился на небольшой равнине с покрывалом из светящейся травы; чуть впереди начинался лес, слева и справа – одиночные кусты всё того же пивама и катульи, чьи мерцающие светло-розовым ягоды словно парили в воздухе.

Он проверил, цел ли Галог и сел на траву, расположив овальный сундук перед собой. Теперь, на уровне земли, света было достаточно. Пало занёс руку над крышкой и замер: гортанный рык разрезал тишину. Кровь моментально застыла в его венах; юноша похолодел с головы до пят. Рык повторился. Без сомнения, он шёл из леса, начинавшегося в тридцати шагах перед ним. Пало, не сводя глаз с зарослей, нащупал в мешке клинок и резко встал, держа оружие перед собой.

Реагируя на быстрое движение, роднар вышел из тьмы на освещённую травой равнину. Пало никогда не видел этого хищника, но теперь начал понимать, почему старейшины так ограничивали передвижение жителей ночью и зачем нужны караульные и защитные костры. Это был очень низкий зверь – не больше локтя в холке – на массивных коротких согнутых готовых к прыжку лапах, которые оканчивались длинными, как тот клинок, что Пало сейчас держал в руках, острыми когтями. Только у него клинок был один, а у роднара – по четыре на каждой лапе. Итого – двадцать четыре клинка: лап было шесть. Плоская морда оканчивалась двумя тонкими и длинными клыками; хвост – тремя длиной с палец шипами, расположенными наподобие веера. «Это машина смерти, и сегодня своей жертвой она выбрала меня. Если я брошусь назад, я спасусь, но во-первых никогда не узнаю тайну Галога, во-вторых, меня поймают с поличным. Хорошенькое получается посвящение». Он крепче сжал клинок в своей руке и встал в стойку – как его учил Госса. «Он же выжил в поединке с роднаром. Чем я хуже?»

Зверь снова зарычал, оскалил два ряда коротких острых зубов и прыгнул. Всё дальнейшее произошло почти одновременно.

Пало попытался увернуться, но удар массивного хвоста сбил его с ног. Перевернувшись на спину, он успел заметить движение справа и не глядя направил в ту сторону клинок. Прорезав темноту, он не встретил сопротивления. Острая боль в левой руке заставила юношу вскрикнуть: он только сейчас почувствовал удар, сваливший его. Перекатившись, он попытался подняться – и вовремя: на том месте, где только что был Пало, уже находились лапы зверя, разрывая траву и землю в клочья. Воспользовавшись неудачной атакой противника, юноша встал. По левой руке от плеча стекала тонкой струйкой кровь: последствия удара шипом. Зверь снова прыгнул, и Пало попытался ранить его в воздухе. Неудачно: сильный удар четырёх лап, попавших в цель, отбросил юношу на два метра назад. Ударившись о землю, он выронил клинок. Боль в груди была невыносима – дюжина глубоких порезов заливала кровью его одежду. Роднар снова прыгнул и оказался сверху, пытаясь пронзить горло жертвы клыками. Пало схватил животное за короткую шею. Он чувствовал зловоние его пасти. Пало понимал, что долго сопротивляться не сможет. Он бросил взгляд направо и обнаружил на расстоянии вытянутой руки от себя резной клинок. Зверь зарычал и удвоил натиск. Пало собрал все свои силы и чуть распрямил руки, отводя от себя смертоносные клыки. Затем, используя вес своего тела и перенеся вес животного, он смог перевернуться налево и освободить руку. Нанеся несколько ударов – больше для того, чтобы отвлечь и выиграть время – Пало молниеносно перевернулся на другую сторону, схватил клинок и вернулся в исходное положение: как раз в тот момент, когда роднар приблизился вплотную для атаки. Дальше своё дело сделала инерция: зверь бросился вперёд, но, заметив клинок, тут же попытался увернуться. К счастью, он был слишком близко для такого манёвра, и лезвие вошло по рукоятку в широкую шею хищника.

Пало растянулся на земле, тяжело дыша. Всё тело болело. «Если там будет какая-нибудь глупая статуэтка, я разломаю Галог на этом самом месте!» Придя немного в себя и пытаясь забыть про боль, он сел на землю и пододвинул к себе сундук. Нужно было торопиться: он не знал, во сколько в храме начинается жизнь, просыпается старейшина и приходят служители. Пока стояла глубокая ночь, но нужно было ещё вернуться и положить на место святыню. Плюс он не знал, был ли этот роднар один или с друзьями. «Ещё одного такого я, скорее всего, уже не переживу.»

Пало открыл крышку и достал короб. Он был лёгким и плоским. «Интересно, что там может поместиться?». С тихим щелчком крышка отворилась, и Пало едва не выкинул Галог поглубже в чащу. «Они что, издеваются?» Он смотрел на чёрный, размером с мизинец, идеальной формы цилиндр. Пало ожидал увидеть здесь что угодно, но это… Он решил не торопиться с выводами и достал находку, чтобы рассмотреть поближе. Чёрный, гладкий и холодный – такого материала он ещё не видел. Опустив её чуть ниже, вплотную к светящейся траве, он обнаружил, что с одного конца цилиндр был не ровный и гладкий, а немного выпуклый, и место это по ощущениям слегка отличалось от материала самого Галога. Он провёл пальцем по выпуклости, слегка надавил… и отбросил цилиндр в сторону: он засветился в его руках. Когда тот приземлился, из травы возникла голова человека – мужчины – окружённая голубоватым светом. «Что за чертовщина?! Зря я это затеял.» Он побежал к Галогу с намерением убрать его обратно, в коробку – она, видимо, удерживала этих духов, не давая им выбраться на волю – но остановился на полпути: полупрозрачный образ заговорил.

– Моё имя Роберт Холл, я – капитан многоцелевого гражданского межзвёздного корабля Юнити. Если вы слышите эту запись, значит, всё, что я и моя команда предприняли в этой ситуации – не напрасно. Если то, что мы придумали, в итоге сработало, то вы не знаете правды. Моя задача – рассказать вам, кто вы, где вы находитесь и какова ваша цель. Но обо всём по порядку. Возможно, какие-то слова или понятия будут вам уже незнакомы, но этот пробел исправит галозапись, которая последует после моих слов.

Итак, когда-то на Земле – так называется планета, мир, где зародилось человечество, вся наша раса – было решено построить огромный космический корабль, который смог бы добраться до самых удалённых уголков Вселенной за счёт совершенно нового типа двигателя, позволяющего перемещаться в подпространстве. Время в пути при этом сокращалось в сотни и даже тысячи раз. Такой корабль был построен, и ему дали название – Юнити. Это было самое прекрасное творение человека: огромный, с настоящим садом с двухметровым слоем земной почвы, шириной в тридцать километров и длиной в сорок, его строили пятьдесят шесть лет на орбите Земли. Планировалось, что с его помощью в дальнейшем будет проведён один смелый эксперимент: мы знали о планете, где была вода и состав воздуха, идентичный земному, но не было ещё биосферы – ни растений, ни животных. Невероятная удача! Планировалось привести с Земли тридцать квадратных километров замкнутой биосферы и попытаться «пересадить» её на планету-донор, после чего колонизировать. Грандиозный эксперимент. Но перед этим необходимо было всё проверить в деле. На корабль, рассчитанный на тысячу колонистов, набрали двадцать человек экипажа – в основном учёных – и дали пробное задание: добраться до планеты, имеющей пригодный для дыхания воздух и жидкую воду, взять как можно больше образцов биосферы, если она на ней есть, и вернуться обратно. Простая миссия для проверки надёжности корабля. Капитаном для этой миссии назначили меня. Зал заполнили биосферой Земли – для того, чтобы убедиться, что этот десятилетний полёт она переживёт – перед дорогой на планету-донор длиной в сорок четыре года. Кроме того, уже давно известно, что в долгих перелётах наличие настоящего земного сада на борту позволяет экипажу лучше перенести изоляцию. Мы были не против.