Текст книги "Хазары"

Автор книги: Олег Ивик

Соавторы: Владимир Ключников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2.
На заре хазарской истории

Первые сведения о хазарах

Вся эта история вызывает целых два принципиальных возражения. Главное из них в том, что хазар в этом регионе, да и где бы то ни было, во времена правления воинственного армянского царя Валарша еще существовать не могло. Конечно, Хоренаци мог употребить анахронизм, но тут возникает вторая проблема: ведь он тоже жил достаточно давно, в V веке, и остается совершенно непонятным, откуда древний историк знал о самом факте существования хазар, равно как и о том, что они обитают к северу от ворот Чора, – сегодня считается, что они появились там (или, во всяком случае, дали знать о себе) не раньше начала VI века. Некоторые историки Нового времени пытались сдвинуть даты жизни самого Хоренаци до IX века, но их попытки не вызвали поддержки в научном мире. После чего ученые, отчаявшись, назвали свои сомнения на этот счет «проблемой Хоренаци», каковая и существует до сегодняшнего дня^{46}.

«Проблема Хоренаци» – это особый вопрос. Вообще же такого рода анахронизмы, только употребленные более поздними авторами, которые уже могли знать о хазарах, нередки в армянской и арабской литературе, причем некоторые раннесредневековые писатели приводят совершенно фантастические сведения, например называя хазар современниками Александра Македонского^{47}.

Первым достоверным текстом, в котором упоминаются хазары, считается хроника, написанная анонимным сирийцем, который пересказал не дошедшую до нас «Историю» Захарии Митиленского (Ритора). Захария умер между 536 и 553 годом, а его сирийский последователь работал немногим позже: в середине VI века^{48}. В это время хазары еще не успели выйти на широкую историческую арену, и сирийский компилятор перечисляет их в списке тринадцати народов, «живущих в палатках» за Каспийскими воротами (Дербент).

«За воротами живут бургары, со (своим) языком, народ языческий и варварский, у них есть города, и аланы, у них пять городов. Из пределов Даду (Дагестан. – Авт.) живут в горах, у них есть крепости. Ауангур, народ, живущий в палатках, аугар, сабир. бургар, куртаргар, авар, хазар, дирмар, сирургур, баграсик, кулас, абдел, ефталит, эти тринадцать народов, живут в палатках, существуют мясом скота и рыб, дикими зверьми и оружием».

Надо сказать, что к тексту анонимного сирийца стоит относиться с некоторой осторожностью, потому что, перечислив народы, «живущие в палатках», автор без тени сомнения пишет: «Вглубь от них (живет) народ амазраты (карлики. – Авт.) и люди-псы, на запад и на север от них (живут) амазонки (amazonides), женщины с одной грудью, они живут сами по себе и воюют с оружием и на конях… Соседний с ними народ ерос, мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей. Дальше на восток, у северных краев, есть еще три черных народа»^{49}.

В том, что касается хазар, сомневаться в достоверности сирийского источника нет оснований, но сообщаемые им сведения уж очень скудны, с его слов непонятно даже, где именно жили хазары, – ведь перечисленные им народы обитали от Северного Кавказа до Средней Азии включительно.

Ко второй половине VI века ситуация меняется: раннесредневековые хронисты, описывая события этого времени, упоминают хазар, причем приводят немало подробностей из их жизни. Некоторые из этих сообщений считаются анахронизмами, по поводу других идут споры, но игнорировать их уже сложно. Хазары в это время обитали, по-видимому, на территории нынешнего Дагестана, входившей в состав огромного Тюркского (а позднее – Западно-Тюркского) каганата. Сохранились многочисленные сообщения о том, что хазары совершали набеги на земли, которые находились в вассальной зависимости от Персии (например, Армению и Кавказскую Албанию)^{50}.

Кроме того, в документах часто упоминается племя баланджар – этим словом могли называть хазар^{51}, которые позднее действительно имели, по сообщению арабского историка и географа X века аль-Масуди, столицу в городе Баланджаре (Беленджере) к северу от Дербента^{52}.

Мусульманский историк IX–X веков ат-Табари, описывая правление персидского царя Хосроя (Хосрова) I Ануширвана (правил в 531–579 годах), пишет о том, как «народ абхазов, народ банджар, народ баланджар и народ алланов объединились для вторжения в страну Хосроя Ануширвана и выступили в Армению, чтобы подвергнуть ее население грабежу».

Персы отразили нападение и уничтожили вражескую армию, сохранив жизнь лишь 10000 пленным, которых расселили «в Азербайджане и прилегающих областях»^{53}.

Ат-Табари сообщает о назначении начальника войска «Азербайджана и прилегающих областей, то есть страны хазар»^{54}. Историк упоминает несколько выступлений баланджар и собственно хазар против Хосроя (в том числе под предводительством тюркского Истеми-кагана, которого арабские историки называли Синджибу).

По сообщению ат-Табари, «Хосрой постоянно одерживал победы, и все народы боялись его; к его двору прибывало множество посольств от них: от турок, китайцев, хазар и подобных им народов»^{55}. Тем не менее персидский царь позаботился о том, чтобы снабдить свой северный форпост Дербент мощнейшими оборонительными сооружениями, направленными против народов Тюркского каганата, и прежде всего против своих ближайших соседей-хазар. Укрепления, перегораживающие проход между горами и Каспийским морем, возводились и раньше, но основная часть Дербентского оборонительного комплекса была построена именно в правление Хосроя I^{56}.

Предысторию его строительства рассказал Кудама аль-Басри – чиновник багдадских халифов, живший в первой половине X века и оставивший книгу «Китаб-ал-Харадж», буквально – «Книгу земельного налога»^{57}. Автор сообщает, что Хосрой Ануширван, «боясь набегов Хазар, написал царю их, прося у него мира, дружбы и заключения оборонительного союза, и посватался за его дочь, чтобы скрепить этим дружбу с царем Хазар». Брак был заключен, после чего хитрый Ануширван «выказал сильное желание еще большего родства с Хазарцем» и выдал за него девицу, которую обманно назвал своей дочерью. Доверчивый «Хазарец» не только женился, но и принял новоявленного родственника, Ануширвана, как дорогого гостя в своем лагере. «…Пировали они несколько дней и сдружились между собой, выказывая взаимно нежность и чествуя один другого», но «взаимная нежность» не помешала Ануширвану организовать несколько поджогов хазарского лагеря. Перс признал, что поджоги были совершены его друзьями и извинился за них. «Хазарский царь принял извинение и успокоился». Но Ануширван продолжал тайную деятельность. Теперь он приказал поджечь собственный лагерь и обвинил в этом хазар.

«Наутро Ануширван стал громко выражать Хазарцу свое неудовольствие и заявил ему: “Твои люди чуть было не разнесли и не разрушили мой лагерь. Ты подозревал меня, а теперь я, в свою очередь, имею право подозревать тебя”. Тут Хазарец поклялся ему, что ничего он не ведает о случившемся. Ануширван сказал ему: “О брат мой! Как видишь, твое и мое войско не одобряет нашего мира, так как он является помехой их походам и набегам, которые прежде мы предпринимали друг на друга. Я опасаюсь, как бы они не произвели мятежа, который разрознит сердца наши после нашей искренней и чистой любви, так что мы обратимся к прежней вражде после заключения родства и дружбы; было бы справедливо, если бы ты разрешил мне построить между тобой и мной стену. Мы сделаем в ней ворота, и ни один человек не войдет к нам от тебя вопреки нашему желанию”».

Хазарский царь согласился с доводами перса «и удалился восвояси», а коварный Ануширван принялся за постройку стены из каменных глыб и свинца. «Затем он приказал возить камни на судах и бросать их в море, пока не подымется насыпь над поверхностью воды; на этой насыпи он продолжал постройку стены и вогнал стену в море на три мили. Окончив постройку стены, он повесил в проходе железные ворота и приставил к ним 100 конных стражников, тогда как раньше ему нужно было назначать туда 50 000 войска». После этого добрые люди открыли хазарскому царю правду о том, как перс обманом женил его на безродной девице. «Но Хазарец уже ничего не мог поделать против хитрости Ануширвана. С этого времени прекратились набеги Хазар на Армению, тогда как прежде Хазары постоянно нападали на нее»^{58}.

Кое-что в этой истории похоже на правду – например, описание Дербентских укреплений (хотя свинца археологи там и не обнаружили)^{59}. Что же касается того, что с тех пор набеги на Армению прекратились, с этим вопросом Кудама, хотя и имел доступ к государственным архивам Багдада^{60}, явно погорячился – хазары и их союзники продолжали разорять подконтрольные персам земли до последних дней существования Персидского государства. После чего продолжили набеги на те же территории, но уже принадлежавшие арабам.

О набегах, причем весьма успешных, которые во второй половине VI века совершали «хазиры» на подконтрольные персам земли Армении и Алуанка (Кавказской Албании), пишет раннесредневековый армянский историк Мов-сес Каланкатуаци (Каганкатваци) в книге «История страны Алуанк». Собственно, по его сведениям, «многочисленные полчища хазиров»^{61} приходили «через ворота Чора» еще в IV веке. Для того чтобы противостоять нашествию, персидскому царю Шапуру II (правил в 309–379 годах) пришлось собирать «многочисленное войско из сирийцев, хорасанцев, хорезмцев, в частности из храбрых персов области Атрпата-кан, из армян, иверов, алуанцев и различных диких племен Кавказских гор, говорящих на двенадцати разных языках»^{62}. Но прошло два столетия, и в VI веке «хазиры пленили страну Алуанк. Сожжены были церкви и книги Заветов. Затем, на втором году [царствования] Хосрова, царя царей (Хосрой I. – Авт.), когда было положено начало армянскому летосчислению, в том самом году патриарший престол Алуанка был перенесен из города Чола в столицу Партав из-за разбойничьих набегов врагов креста Христова»^{63}.

Надо отметить, что некоторые современные исследователи считают упоминание хазар у армянского историка анахронизмом даже в том случае, когда речь идет о VI веке^{64}, что касается века четвертого, то это бесспорный анахронизм. В то же время существует и мнение, что в VI веке хазары, объединившись с барсилами, уже могли вторгаться в Закавказье через проход Чора^{65}. Во всяком случае, жившие к северу от Персии народы, безусловно, такие набеги совершали, и хазары, даже если они на тот момент и не представляли отдельной политической и военной силы, в этих набегах, надо думать, участвовали.

Но те же самые народы, в том числе и хазары, в VI веке вступали с персами в дипломатические отношения. «Книга деяний Ануширвана», написанная, вероятно, не позднее VII века (но сохранившаяся в более поздних арабских переводах), повествует о том, как в середине VI века «четыре подразделения тюрков из хазарской области, каждое во главе со своим царем» пожелали перейти под власть персов, были пропущены через границу и получили земли в их северных владениях. Этому переселению предшествовали переговоры Хосроя Ануширвана с хазарским правителем, который уже носил высокий титул хакан (каган)^{66}.

Набегам тюрок во второй половине VI века подверглись и владения Византии на Боспоре и в Восточном Крыму. Наиболее разрушительным считается первый набег – 576 года, когда был взят город Боспор (современная Керчь) и разорены другие города и поселения Керченского полуострова. После этого разгрома многие усадьбы оставались в развалинах еще и в VII веке^{67}. Вероятно, именно тогда степи Восточного Крыма запустели, став своего рода «диким полем» до появления хазарских поселенцев в конце VII – первой половине VIII века. К 590 году император Маврикий восстановил контроль над Боспором^{68}, но позиции Византии здесь, после нескольких тюркских опустошений, нельзя было признать прочными.

Войны в Закавказье

Впервой половине VII века, после того как в 610 году в Византии пришел к власти Ираклий I, политическая ситуация в Восточной Европе изменилась. Ведя непрерывные и не слишком успешные войны с Ираном, Ираклий стал заключать союзы с народами, находившимися под властью Тюркского каганата, в том числе с хазарами. К этому времени хазары укрепили свои позиции среди тюрок и обрели изрядную самостоятельность^{69}. Их предводитель, носивший титул Джебу-хакан, был вторым человеком в каганате – по крайней мере, так характеризует его Мовсес Каланкатуаци^{70}.

Сообщения армянского историка о хазарах (хазирах) VII века анахронизмом уже, во всяком случае, не считаются^{71}. Каланкатуаци рассказывает, что Ираклий, решивший отомстить персам за свои предшествующие поражения, в 625 году направил к тюркам (в тексте они часто именуются гуннами, но это – анахронизм) посла, причем посол этот не обратился к «царю севера» (то есть кагану тюрок), а вел переговоры с Джебу-хаканом, который был предводителем именно хазар. Каланкатуаии пишет про Ираклия:

«Тогда снарядил он в путь одного из своих нахараров (князей. – Авт.) по имени Андрэ, мужа мудрого и одаренного, и отправил его [к гуннам], обещая [в дар] великие и несметные сокровища: “Лишь бы протянули мне руку в этом великом мщении, и я обязуюсь насытить алчность златолюбивого, звериных нравов народа косоносцев”».

Хазарский властитель не обиделся на столь нелестную характеристику своих соотечественников: «И вот, услышав это, преемник царя севера, второй человек в его царстве, по имени Джебу-хакан, понял, какие огромные дары сулят им, да и к тому же позволяют грабить все подвластные персидскому царю страны, и с радостью ответил [посланцу]: “Я отомщу врагу [за него], я сам лично выступлю и поспешно приду ему на помощь со своим храбрым войском и сумею угодить ему ратными делами, мечом своим и луком…»^{72}.

Джебу-хакан отправил ко двору Ираклия посольство и заключил с Византией договор, скрепленный клятвами^{73}.[1]1
  В рукописи Каланкатуаци совместные военные операции хазар и византийцев предшествуют заключению между ними союзнического договора, но историки объясняют это путаницей страниц.


[Закрыть] Это немаловажный штрих, свидетельствующий о том, что хазары в то время, хотя и входили в состав Тюркского каганата, уже были самостоятельной политической силой^{74}.

Хазарской армией командовал некто Шат, которого Каланкатуаци называет сыном Джебу-хакана^{75} и племянником «царя севера»^{76}. Это косвенно говорит о том, что Джебу-хакан был женат на сестре кагана^{77} или же приходился ему братом^{78}. В последнем случае Джебу-хакан мог быть хазарином только по матери или же не быть этническим хазарином вообще, что, впрочем, никак не помешало ему стать их предводителем. В то же время Каланкатуаци называет Шата «царевичем»^{79}, и, значит, к предводителю хазар был применим царский титул. Его безусловно высокое положение в каганате и тот факт, что он самостоятельно вел политические переговоры на самом высоком уровне, говорят о том, что власть тюркского кагана над хазарами уже во второй половине 20-х годов VII века была чисто номинальной^{80}.

Возможно и другое толкование этого эпизода – впрочем, тоже достаточно лестное для хазар. В Тюркском каганате действовала лествичная система престолонаследия: наследником умершего хана становился не старший сын, а старший из оставшихся братьев^{81}. Соответственно Джебу-хакан, брат «царя севера», был наследником трона и вел переговоры с Ираклием в этом качестве; Хазария, таким образом, – удел наследного принца.

Каланкатуаци пишет: «Подстрекательством Ираклия хазиры бесчисленной толпой вторглись в нашу страну и стали опустошать ее» (под «нашей страной» историк имеет в виду северо-западные владения персов, включавшие в себя территории, населенные армянами). Нападающие представляли собой столь мощную военную силу, что персы готовы были пойти на мировую и направили к ним послов. Интересно, что и персы вели переговоры непосредственное хазарами в лице их предводителя Джебу-хакана, что же касается тюркского кагана, то его согласие ни на начало войны, ни на вывод войск вообще не обсуждалось.

«Царь персидский Хосров (Хосрой II, правил в 591–628 годах. – Авт.) направил к ним послов и [говорит]: “Чьим приказанием вторглись вы в мою страну? Не того ли, который скрывался от меня на островах западного моря? (Ираклий. – Авт.) Если уж вам так нужны были его золото и серебро, драгоценные каменья или одеяния, расшитые золотом и жемчугами, и пурпуровые мантии, то я мог бы угодить тебе, [подарив] вдвое больше, нежели он. Потому и я говорю тебе: не возобновляй больше [набегов] на мою страну по глупой просьбе его, иначе пеняй на себя». После этого Хосрой обещает хазарам бросить на них «тысячи и десятки тысяч отлично вооруженных воинов», которых он снарядил для войны с Ираклием, – это само по себе говорит о масштабах хазарских военных операций.

Перед такой угрозой хазары отступили. Но когда «владетель их князь увидел ту огромную добычу, золотые изделия и сосуды, пышные одеяния и множество угнанных [в плен] людей и скота, захваченных во время набегов», он решил повторить набег на следующий год, что и было исполнено. Джебу-хакан вместе со своим сыном двинулся на страну Алуанк. «И никто не мог бы сосчитать его несметное войско»^{82}.

Первым под натиском хазар пал Дербент. «Ибо, когда [сторожившие город воины] увидели страшное множество людей безобразных и широкоскулых, без ресниц, которые с длинными распущенными, как у женщин, волосами, мчались верхом на конях, страх великий объял их, тем более, когда увидели они, какие те искусные стрелки, как из тугих луков они обрушивали на их головы настоящий град стрел, как, подобно кровожадным волкам, свирепо набрасывались на них, безжалостно истребляя всех на улицах и в переулках города. Они не различали ни красивых и цветущих юных девиц и отроков, ни больных, ни немощных. Не щадили они ни калек, ни старцев. И не трогало нисколько их сердца усердие прильнувших к грудям убитых матерей младенцев, которые вместо молока сосали кровь [из ран] грудей. Напротив, как пламя, охватившее тростниковые заросли, они врывались в одну дверь и вылетали в другую, оставляя хищным зверям земным и птицам небесным довершать там злодеяние. Так, постепенно, волна эта накатывалась на нас»^{83}, – пишет Каланкатуаци.

Отметим, что сам историк не был современником описанных событий и в первом лице он пишет, вероятно, потому, что отрывок этот взят им из более ранней рукописи, а также потому, что он как армянин отождествлял себя со своим многострадальным народом (в стране Алуанк, или Кавказской Албании, тогда жили армяне).

Когда страшная весть о вторжении хазар пришла в Алуанк, персидский наместник страны попытался укрыть народ «в великой столице – в крепости Партав. По его приказанию множество жителей окрестных гаваров укрепилось в городе. Он думал с помощью вельмож страны и жителей города оказать сопротивление хазирам». Но когда весть о разгроме Дербента достигла столицы, город решено было сдать без боя. Каланкатуаци описывает это так:

«Когда слух обо всем этом дошел до князя и начальника нашего, владевшего и правившего городом Партавом, ему захотелось поговорить с народом, укрепившимся в крепости перед великой опасностью, и узнать, что следовало бы предпринять? Он хотел было раскрыть рот [и поговорить с народом], но от страха великого, охватившего его с ног до головы, не смог он произнести ни слова, и так сильно трясло его, что колена его бились одно о другое. Когда собравшиеся люди увидели, до чего он струсил, то подняли шум и закричали: “Зачем же ты нас держал здесь до сих пор? [Разве для того], чтобы затем всех нас, вместе с женами и детьми нашими, предать в руки кровожадных зверей? Как можем теперь мы такой огромной и беспорядочной толпой выйти из [окружения] и бежать на глазах лютого врага, когда он вот уже всего в трех милях от нас?” И говорит один другому: “Зачем мы медлим? Чтобы найти в этом городе себе могилу? Давайте бросим имущество и скарб и убежим. Авось, да сумеем спастись”. И все устремились к четырем воротам города, спеша [выйти] и укрыться в горах тавара Арцах».

Партав был разгромлен, после чего хазары, воодушевленные своей победой, выступили на Тбилиси и осадили город. «Узнав об этом, великий император Ираклий тоже собрал все свое войско и поспешил на помощь союзнику. Они были очень рады встрече и обменялись царскими подарками и приношениями»^{84}.

В этом месте надо отметить, что авторам настоящей книги, поскольку они пишут о хазарах, хотелось бы польстить своим героям и подчеркнуть, что уже на заре хазарской истории сам император Ираклий, властитель мощнейшей державы того времени, был «рад встрече» со своим хазарским собратом и вручал ему подарки и приношения как равному. Однако не исключено, что в этом вопросе Каланкатуаци ошибся и что подарки хотя и были вручены Ираклием, но получил их не хазарский князь, а правитель всего Тюркского каганата, Тон-ябгу каган, который лично прибыл под стены Тбилиси.

Дело в том, что патриарх Константинопольский Никифор (806–815) в своей «Краткой истории» описывает (правда, не называя точного места) встречу Ираклия с «турецким государем», во время которой император не только почтил союзника подарками, но и сосватал за него свою дочь Евдокию^{85}. У Никифора речь безусловно идет о Тон-ябгу кагане, поэтому некоторые современные историки считают, что под стенами Тбилиси Ираклий встречался с владыкой всего каганата^{86}. Некоторые даже полностью отождествляют Джебу-хакана Каланкатуаци с «турецким государем», о котором пишет Никифор, считая их одним и тем же лицом – главой Западно-Тюркского каганата, а в качестве «владыки севера» рассматривают восточно-тюркского кагана^{87}. Другие, напротив, подчеркивают, что при штурме Тбилиси, равно как в ряде дипломатических переговоров, Ираклий имел дело именно с хазарским правителем^{88}.

Последней версии, кстати, придерживался и Феофан, который писал, как «хозары, перешедши каспийские врата», вторглись в персидские земли «под предводительством Зиевила достоинством второго по Хагане; и где они ни проходили, везде брали в плен Персов, а города и села огню предавали». Когда захватчики подступили к Тбилиси, к ним присоединился царь Ираклий со своим войском. «Зиевил, увидевши его, подъехал к нему, целовал его в плечи и поклонился ему в виду Персов, смотревших из города Тифилиса. Все войско Турецкое упавши ниц на землю лбами, и как бы пораженные величием царя, почли его честью, необыкновенною для других народов. Равным образом и начальники их, взошедши на скалы, пали с тем же видом почтения. Зиевил представил царю сына своего, у которого пробивался первый пушок на бороде; он восхищался словами его и поражен был величественным видом его и мудростью; отобравши сорок тысяч храбрых воинов, он поручил их царю как вспомогательное войско, а сам возвратился в страну свою; с сим войском царь пошел против Хозроя»^{89}.

Древние авторы очень часто пренебрегали точностью в указании имен, титулов, этнических и географических названий, считая многие вещи очевидными для современников. Для нас они, к сожалению, не столь очевидны. Когда мы встречаем в раннесредневековом тексте сообщение о «хазарах», под ними могут иметься в виду «тюрки вообще», равно как и наоборот. А титулы «каган» и «царь» могли достаточно вольно применяться к властителям самого разного уровня по произволу летописцев.

Но независимо от того, кого именно почтил Ираклий своей дружбой при первом штурме Тбилиси, Тон-ябгу кагана или хазарского князя (хакана, царя), штурм этот не удался. Каланкатуаци пишет:

«И вот, когда жители города узнали о том, что те собираются снять осаду и удалиться, то еще больше возгордились и затеяли игру, которая и стала причиной их гибели: принесли они огромную тыкву…и нарисовали на ней лицо царя гуннов: вместо ресниц провели линии, которые нельзя было заметить, место, где должна быть борода, оставили отвратительно голым, ноздри сделали шириной в пядь, усы – редкие, так что нетрудно было его узнать. Затем принесли [разрисованную] тыкву, поставили на стене лицом к ним и, обращаясь к вражеским воинам, стали кричать: “Вот он здесь, ваш государь-царь, придите поклонитесь ему. Это Джебу хакан!” И, взяв копья в руки, на их же глазах стали колоть тыкву, изображающую хакана. Издевались и насмехались также и над другим царем [Ираклием], поносили его, называя гнусным мужеложником»^{90}.

Грузинские источники добавляют, что жители осажденного города назвали императора Ираклия козлом^{91}. «Увидев и услышав все это, разгневались цари, надулись и, накапливая месть в сердце своем, стали качать головой и клясться великими клятвами, мол, если даже не останется в живых никого из подданных в их царстве, они все равно должны отомстить им за эти оскорбления. И, повернувшись, они удалились с этими угрозами»^{92}.

Жители Тбилиси погорячились совершенно напрасно, потому что в самое ближайшее время город все-таки пал. Ираклий в этом взятии, несмотря на нанесенную ему личную обиду, уже не участвовал. Впрочем, по свидетельству той же книги, он не слишком обиделся на «козла» и в ответ остроумно сослался на библейскую Книгу Даниила, сказав: «Пришел козел Запада и сокрушил рога восточного овна»^{93}. Осаду города он поручил Джебу-хакану, сам же со своей армией направился в центральные области Персии^{94}. А хазары под предводительством Шата в конце концов взяли Тбилиси^{95}.

Каланкатуаци пишет:

«…Руки их проливали потоки крови, ноги их топтали трупы мертвецов, а глаза их видели груды истребленных, [подобных] сплошному слою града. Лишь тогда, когда умолкли вопли и стоны, [когда] никого, ни одного [из осажденных] не осталось в живых, поняли они, что утолились кровью мечи их. Тогда [схватили] и привели двух князей, один из них был правителем, [назначенным] персидским царем, другой же из местных жителей, из княжеского рода Иверии. Когда привели их к царю [хазиров], он повелел выколоть им глаза за то, что они изобразили его слепым, желая оскорбить его. После страшных пыток задушили их и, содрав с них кожу и выделав, набили сеном и повесили на [городской] стене. После они захватили сундуки, полные сокровищ, и, тяжело нагрузившись ими, все множество воинов приносило и сыпало [сокровища], куча на кучу и груда на груду перед своим повелителем. И так много принесли [сокровищ], что он устал смотреть на несметные, неисчислимые таланты золота и серебра. А кто бы мог рассказать, как много было [награблено] церковной утвари и украшений, унизанных жемчугом и драгоценными каменьями.

Так, исполнив волю свою, он приказал погрузить всю добычу и, взяв сокровища, возвратился к себе. Войско же воинственное он оставил под началом сына своего Шата вместе с его храбрыми наставниками, повелев им двинуться на Алуанк. И наказал им следующее: “Если вельможи и правители страны выйдут навстречу сыну моему и добровольно отдадут свою страну мне в повиновение и откроют перед моими войсками ворота своих городов, крепостей и постоялых дворов, тогда и вы позвольте им жить и служить мне, а если нет, то да не сжалится вообще глаз ваш над [жителями] мужского пола свыше пятнадцати лет. Юнцов же и женщин оставьте как слуг и служанок на служение мне и вам”»^{96}.

Тбилиси был взят в 628 году; как можно видеть, в это время хазарский хакан выступает уже как самостоятельный государь. Западно-Тюркский каганат, в состав которого хазары формально все еще входили, уже стоял на пороге смуты, которая приведет его к распаду и гибели.