Текст книги "У Билли есть хреновина"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Как показывает опыт, родители готовы на все, лишь бы узнать, что случилось с ребенком. И Сэйеры убеждены, что девочка жива. Это единственные люди в городе, которые молчание браслета расценивают с точностью до наоборот.

– Интересно, – говорю. – Тогда почему их до сих пор нет здесь?

– Отец Сары довольно известный ученый. Физик. Услышав про Всевидящий Камень, он только выругался. Ну, его тоже понять можно. Неделю лазал по лесу, над болотом летал, машину там утопил, насилу вытащили. На пределе человек. Сейчас уехал за каким-то супердетектором, который чувствительнее наших сканеров. Думает, Сара лежит в лесу полумертвая со сломанной ногой.

– И сломанным браслетом?

– Он именно так и сказал: все однажды ломается.

– А мне плевать! – заявляет Билли агрессивно.

– Вы о чем?

– Плевать, что он не верит в камень, что не верит в меня. Девочка ушла на север и пропала. Я ее не вижу и не слышу, ни живую, ни мертвую. Так не должно быть. Мне это не нравится, хлоп твою железку. Делай карту покрупнее, лейтенант, и рассказывай про болото.

Лейтенант дает увеличение.

– Местные подзабыли, – говорит он, – а еще полвека назад в этой зоне добывали торф. Поэтому топь не однородна. Там множество заболоченных впадин разной глубины и относительно сухие участки между ними. Видите, целый остров? На нем развалины, это лагерь торфоразработчиков. Ничего примечательного, куча гнилых бревен.

– Вы спускались туда?

– Спасатели обследовали развалины очень тщательно, – уклончиво отвечает лейтенант.

– Я спрашиваю, там ногами кто-нибудь ходил?

– Спускался один из спасателей, осмотрел бревна, ничего не обнаружил. Вообще, с такой подробной картой, что получилась в результате поисков, я бы даже рискнул пройти болото пешком насквозь. Правда, в этом никакого смысла, раз мы не нашли девочку с воздуха. Карту вам согнать?

– Давай, пригодится, – Билли пододвигает свой ком, я тоже.

– Сразу говорю, я брал с собой в поиск детский браслет, – продолжает лейтенант. – Он работал нормально. И в электромагнитном плане болото мертво. Животных крупнее водяной крысы мы тоже не засекли.

– Все равно какое-то дерьмо там сидит, – говорит Билли. – Ну, познакомишь нас с мамой Сары?

– А что делать-то, – вздыхает лейтенант. – Придется. На мне висит ребенок, пропавший без вести. Честное слово, уж лучше труп!

Дом Сэйеров стоит на отшибе. Это длинное приземистое строение. Половина крыши густо утыкана антеннами, другую половину занимает паркинг с маячками ночной привязки, сейчас пустой.

Вокруг дома буйно цветет всякая ерунда, посаженная на первый взгляд в хаотическом беспорядке.

– Побудьте в машине пока, – говорит лейтенант и скрывается в зарослях.

Билли, не отрываясь, смотрит на север. До того самого леса отсюда мили полторы по открытому пространству.

– Беспокоит? – спрашиваю. – У меня чего-то как будто чешется.

– Там оно, – цедит Билли сквозь зубы.

– А ведь кусается, наверное! – это я храбрюсь.

– Стволы надо, – говорит Билли. – Застрелю дерьмо, хлоп его железку.

– Хорошая идея. Лейтенанта тряханем?

– И что он нам даст? Пару гладкостволок? Свои надо.

– Сдурел?! Да мы… Да он… Да мать твою! – Я временно лишаюсь дара членораздельной речи.

– Я с дробовиком в болото не полезу, – говорит Билли.

Уж когда Билли отказывается, значит, Билли отказывается. Смело можешь отправляться поискать бензину.

Почти уверен, у Билли дедушка африканский царь. Не умеют простые люди так жестко стоять на своем. Когда Билли ходил моей «правой табуреткой», одна только субординация и выручала. Сейчас я тоже формально старший в паре, но это, скорее, означает, что именно на мою голову падают самые большие и тяжелые шишки.

К счастью, угодив в тупик, я становлюсь в десять раз хитрее, чем обычно. Вот и теперь решение находится мигом.

– Нам по любому надо идти в лес пешком и без эскорта. Лейтенанта отправим в участок, пусть там сидит, ждет команды поднимать людей. Для страховки подгоним сюда мою «тэшку». И спокойно возьмем из багажника стволы.

– Ну, видишь, – ухмыляется Билли, – и чего ты разнервничался, хлоп твою железку?

– Как-то мне стрёмно, – говорю, – разгуливать по мирной американской глубинке с пушкой, которой нет в природе.

– А гонять на машине, которой в природе нет, тебе не стрёмно?.. Мы еще и комбезы напялим, – обещает Билли. – Не хочу москитов кормить. И пиявок.

– Черт побери, ведь увидят – замучают вопросами. За нами полгорода в бинокли следить будет. С каждой подходящей крыши!

– Да хоть в телескопы. Ты боишься удивить эту страну, Ванья? Не бойся. Америка отучилась удивляться. Вот, по городу ходит черный маг Билл Мбабете, размахивая Всевидящим Камнем, и публика рукоплещет, хлоп ее железку! И ждет не дождется, когда ты свой камушек предъявишь! Все штатно, Ванья, осознал?

– Билли, ну почему ты такой зануда, а?

Говорю-говорю, а самому вроде легчает. От одной мысли о штатной пушке, на владении которой неплохо тренирован, я смелею. Обычно у меня инстинкт самосохранения ого-го. Еще крепче, чем сила воли. Поэтому и командирами экипажей ставили таких, как я, а не таких, как Билли.

Впрочем, и по части пилотажа я Билла сделаю. С некоторым усилием, но сделаю.

Появляется лейтенант, потный и взъерошенный. Стучит по оконному стеклу.

– Идемте, – говорит. – Миссис Сэйер согласна побеседовать.

– Она-то, надеюсь, не известный физик? – интересуется Билли, вылезая из кондиционированной прохлады на жгучее солнце.

– Не известный, – лейтенант хмыкает. – Просто физик, у мужа на побегушках. И тоже не в восторге от идеи привлечь вас к поискам. Но она в первую очередь мать, и я ее уболтал.

– Ну дела, соси бензин… – сокрушается Билли.

Как многие сильные мужчины, повернутые на романтике космических далей, Билли терпеть не может тех, кто не верит в чудеса.

Вторник. До полудня

Дальше прихожей нас не пригласили.

– Ну? – спросила миссис Сэйер.

Выглядела она лет на сорок и не производила впечатления женщины, у которой погибла дочь. Скорее, женщины, которая десятые сутки в непрекращающейся истерике.

Была миссис Сэйер растрепана, босонога и одета в какую-то бесформенную рухлядь.

Мы ей сразу не понравились.

– Покажите мне Сару, – попросил Билли.

– Что?

Не знаю, как лейтенант ее «убалтывал», но, увидев нас, мисис Сэйер, похоже, расхотела сотрудничать. Думаю, ее сейчас коробило от одного вида любого человека, мало-мальски довольного жизнью.

Билли под взглядом женщины сутулился и прятал руки в карманах. Снять камень с шеи он и не подумал. Здесь этот цирковой номер только все усугубил бы.

Я буквально слышал, как Билли перебирает в уме слова. Одна неудачная фраза, даже интонация, могла спровоцировать женщину взорваться. Несчастная только и ждала, на кого бы обрушить накопившуюся злобу. Город похоронил ее дочь и забыл, лейтенант надеялся отыскать в лучшем случае труп, а тут явились мы, не местные – вот нам и по шеям за всех сразу.

– Миссис Сэйер, я же вам объяснил… – начал лейтенант.

Надо было взламывать ситуацию. И быстро.

Я покачнулся, буркнул: «О, черт…», закатил глаза и тяжело оперся плечом о стену. Миссис Сэйер удивленно посмотрела на меня. На миг она раскрылась, тут я ее и поймал. Взял на жалость.

– Давай, Билли, – прошептал я.

Билли шагнул к женщине, застывшей неподвижно, схватил за руки, положил ее ладони себе на виски.

У меня за спиной пятился к выходу лейтенант.

Время растянулось. Где-то тикнули один раз антикварные ходики. В гостиной. Эти часы купил на гаражной распродаже дед миссис Сэйер.

Она была несчастлива. Ей не нравилась роль тени удачливого мужа. И роль послушной жены мужа. И роль матери странной девочки. Эти три ипостаси убеждали миссис Сэйер в том, что она какая-то неполноценная. Другим женщинам удавалось реализоваться в профессии, у них были милые домашние мужья и росли нормальные дети. А Вере Сэйер не повезло. И она ничего не могла изменить.

Потом она нашла отдушину – поверила, что у ее дочери не отклонение от нормы, а редкий дар. Заново подружилась с девочкой. Стало легче.

Она мечтала уехать в большой город. Там бы у нее все получилось.

Девочку она забрала бы с собой.

А теперь у нее и девочки не стало.

– У-у, – промычал Билли. – У-убегаем.

Он уже стоял рядом, держа меня под руку.

– Вам нехорошо… Иван? – спросила Вера Сэйер.

Наконец-то американка произнесла мое имя правильно.

– Спасибо, не беспокойтесь, миссис Сэйер. Акклиматизация. Я всю прошлую неделю проторчал в Анкоридже. А здесь такая жара… До свидания, миссис Сэйер.

Мы выскочили из дома, шатаясь и пыхтя.

У машины страдал лейтенант. Я с ходу блеванул ему под ноги, эдак по-приятельски.

Лейтенант сразу ощутил себя при деле, полез в салон и достал из холодильника бутылку воды.

– Есть контакт? – спросил я Билли.

– Ты пей, – сказал Билли. – Душевно она тебя поела, хлоп ее железку. Есть контакт, есть. Лейтенант, карту.

Я прополоскал рот, напился и швырнул пустую бутылку в цветник.

На самом деле я бы с удовольствием запузырил ее в окно дома Сэйеров. И плевать, что горе у людей. Когда тебя выжрут до нулевой отметки, злость испытываешь звериную. Сейчас мне хотелось эту женщину как минимум изнасиловать за то, что я сам и натворил. Такая вот странная логика.

Никто меня не просил раскрываться перед Верой Сэйер и подпитывать ее измочаленную душу своей энергией. Но в момент прорыва сознания я разглядел, до какой степени бедняжка несчастна и подавлена. Мне стало до боли жалко ее, и я позволил женщине взять столько моих сил, сколько понадобится.

Ну, она и хапнула.

Не удивлюсь, если Вере сегодня приснится, что у нее потек ходовой реактор, и она среди ночи заорет супругу в ухо: «Диспетчер, мать твою, дай полосу! Иду на вынужденную, радиационная опасность, кто не спрятался, я не виноват!!!»

То-то смеху будет.

Над капотом машины светилась карта.

– Здесь, – Билли ткнул пальцем чуть ли не в самый центр болота. – В радиусе ста-ста пятидесяти ярдов.

– Живая? – спросил я.

– Вряд ли, потому что я не смог взять пеленг. Ухватил только последнюю смену курса и прикинул физические возможности девочки. Главное, больше ей негде быть. Либо она здесь, либо я ничего не понимаю. Не провалилась же Сара сквозь землю, прямо в Африку, хлоп ее железку!

– Кларисса! – Лейтенант уткнулся носом в ком. – Поднимай спасателя! Даю координаты…

– А пойду-ка, – решил я, – пообнимаюсь вон с той молодой яблоней.

– С грушей, – поправил Билли.

– Гребаный педант, – отозвался я и пошел обниматься с грушей, стараясь не думать, что дереву от моих объятий придется тухло.

И вообще, это просто груша. Или яблоня.

В голове все путалось. Никогда я ни с одним человеком не сближался ментально так, как с Верой Сэйер. А у нее внутри жил целый вихрь эмоций. Всегда. Страстная натура, засушившая себя в угоду мужу. Так родители воспитали. Она с детства ломала себя под других. Ее за это дочь и жалела, и презирала.

– Мы дважды обследовали тот сектор, – говорил лейтенант.

– А я тут при чем, хлоп твою железку?!

Вере тридцать восемь. Много читает. Думает, не сменить ли профессию. Она слабый исследователь, зато умелый программист. Машину водит неплохо. Готовит посредственно. У нее точеная юная фигурка.

Тьфу!

– Над болотом, конечно, испарения, но они не могут так искажать… – бубнил лейтенант. – Мы бы засекли тело визуально.

– Какое тело?! Вы же гоняли над самой поверхностью, индивидуумы хреновы, и выхлопом там все перелопатили! Да от девчонки, наверное, одни тапочки остались, хлоп твою железку!

– Но сканеры…

– Ножками ходить надо было, ножками! На брюхе ползать! Осознал?!

Наверху зашелестело, в сторону леса прошли две машины, впереди патрульная, следом большая открытая платформа спасателей.

Я сидел на траве, прислонившись к дереву спиной, качал энергию и мечтал о том, чтобы спасателям повезло. Тогда можно будет убраться отсюда к черту и все забыть. Пусть вытащат из леса Сару, желательно не совсем мертвую, и мы уедем. И мне плевать, кто прячется в болоте.

– Ванья, ты дышишь? – спросил Билли, стоя надо мной и протягивая бутылку. – На, еще водички попей.

– Дышу, – сказал я, припадая к горлышку.

– Зачем ты ей позволил?..

– Вере было очень плохо.

– Какой Вере? – удивился Билли. – А, ну да. Ты теперь, небось, знаешь ее как свои пять.

– Лучше, чем ты Сару. Впрочем, Сару я тоже знаю. Интересная девочка. У нее врожденный талант намного серьезнее наших приобретенных.

– Ну, и что Вера? – Билли подмигнул. – Принимает гостей в отсутствие мужа? Дает им… Осознать? Ведь муж ей давно поперек горла. Ничего личного, но болван он порядочный, хлоп его железку.

– Он человек-то неплохой, – я протянул руку, Билли помог мне встать. – Просто у него семья на втором месте после работы.

– И что Вера? – повторил Билли.

– Отстань, а?

– Ревнуешь, – заключил Билли. – Ревнуешь к мордастым красношеим фермерам, которые хватают ее мозолистыми руками за нежную попочку и впендюривают по самые гланды…

– Соси бензин!!!

– Дай-ка я тебя стабилизирую, Ванья, – сказал Билли. – Иди сюда, хлоп твою железку, пока с ума не сошел.

Я шагнул к Билли вплотную, и он меня обнял. Со стороны это выглядело, наверное, уморительно. Хорошо, от лейтенанта нас скрывали буйные заросли, разведенные тут Сарой.

– А лицо у тетки деланное, – не удержался от реплики Билли.

– Только кончик носа и немножко скулы…

– Не поступай так больше, Ванья. Никогда не раскрывайся. Ты слишком добрый. Тебе нельзя сочувствовать людям, попавшим в беду.

– Кому же тогда сочувствовать? – удивился я.

– Мне, – предложил Билли очень серьезным тоном. – Ну, как ощущения? Мозги на место встали?

Я отлип от Билли, потоптался на месте, покрутил головой.

– Спасибо. Как новенький. Хоть сейчас на трассу. Ты гений.

– Я осторожный. Ни за что не стал бы подпитывать бабу, которая в затяжной истерике. Даже подпитывать, хлоп твою железку! А ты вообще раскрылся! Не понимаю. Слушай, Ванья, ты что, в нее влюбился? С первого взгляда? На фиг она тебе!

– …А гостей она не принимает, – ляпнул я. – Только мечтает иногда.

– Знаю, – Билли фыркнул. – Кому объясняешь-то, хлоп твою железку!

Из-за кустов донеслась энергичная ругань. Лейтенант общался со спасателями.

– Сейчас позовет, – Билли сник.

– Эй, вы! – заорал лейтенант. – Двое!

– Говорить будешь ты, – попросил Билли.

Плечом к плечу мы проломились сквозь кусты и встали перед лейтенантом.

Лейтенант набрал в грудь побольше воздуху, собираясь нас облаять, но, приглядевшись, сдулся.

Мы стояли с каменными лицами, грудь вперед, руки по швам. Как встали когда-то перед дисциплинарной комиссией – был такой поганый эпизод. И перед Джонсоном мы, случалось, вставали стеной. И адмирал об наше шершавое молчание ободрал голосовые связки.

Правда, тогда плечом к плечу стояло шестеро. Экипаж.

На нас кричать бессмысленно. Мы свое дело знаем. Если мы облажались, это результат чужой ошибки. Либо неверные данные, либо задача поставлена криво, либо миссия нам в принципе не по зубам.

Лейтенант снял фуражку, оперся задом о машину и сказал негромко:

– Нету там ни хрена.

Я подошел и прислонился к машине рядом с ним.

– Вы хоть представляете, как меня дерут? – уныло пожаловался лейтенант. – Десятые сутки весь округ на ушах. Нету девчонки. Испарилась. А виноват – кто? Гибсон, конечно. Олух деревенский. Прохлопал, не уследил. Думаете, почему мэр из отпуска не приехал? Он выжидает, сволочь, как дело обернется…

Лейтенанту было очень неуютно. Ему нашептали, что после вчерашнего «сеанса магии» вдова Креймер нашла свои контактные линзы, Эйб починил многострадальный компьютер, Молли наконец-то собралась замуж, а старина Джек выгодно продал акции. И полковник, бряцая орденами, зачем-то укатил в Вашингтон.

Да лейтенант и без этого поверил в Билли.

Но Билли – облажался.

– А у вас на цепочке что за хреновина, Айвен? – спросил лейтенант.

Просто чтобы спросить. Не очень его это интересовало.

Я достал из-под воротника острую каменную щепку, оправленную в серебро.

– Тоже летела и воткнулась в корабль?

– Нет. Это осколок крупного метеорита, убившего наш флагман. Защита не справилась. Десятерых мы потеряли, и адмирал погиб тогда.

– Сочувствую, – неискренне буркнул лейтенант. – И на что способен ваш осколок?

– Я зову его Честным Камнем. Он дешифрует эмоции. Рассказывает о людях правду. Иногда такую, какой сами люди за собой не знают.

– Пусть он расскажет вам, как я ненавижу Сару Сэйер, – предложил лейтенант. – Честно.

Проскочила мимо и ушла в город патрульная машина. За ней ковыляла спасательная платформа. Какой-то тип перегнулся через борт, сунул руку в нашу сторону и показал оттопыренный средний палец.

Лейтенант проводил спасателей тоскливым взглядом.

– И вот так каждый день… – протянул он. – Слушайте, двинем в закусочную? Самое время для ланча. Может, настроение поднимется хоть немного.

Билли встряхнулся, как собака, вышедшая из воды.

– Не хочу в закусочную! – заявил он. – В меня там все пальцами будут тыкать.

– Средними, – добавил я. – Мы лучше поработаем. Небольшая экспедиция в лес. Своими глазами оценим, что и как.

– Ты в форме, Ванья?

– А ты?

– Командуй.

Лейтенант слегка ожил. Он-то думал, что мы теперь в лес не сунемся.

– Поддержка?.. – спросил он с готовностью. – Заказывайте. В полицию еще не все средними пальцами тыкают. Хотя уже начинается. Но что сможем – обеспечим.

Я минуту подумал.

– Во-первых, мне нужен до вечера один из местных резервных эшелонов, и повыше. Две тысячи футов. Во-вторых, зону леса и на две мили во все стороны закрыть для полетов на сегодня. Пускай городской транспортный диспетчер этим займется. В-третьих, сделайте так, чтобы в лес никто не забрел пешком…

– Я закрыл лес для гражданских, даже Сэйер в него не войдет без спроса. Это вас беспокоить не должно.

– …И наконец, пусть нам действительно кто-нибудь привезет сюда пожевать.

– Кларисса! – вспомнил Билли и аж подпрыгнул.

– Соси бензин! – мгновенно окрысился лейтенант.

– Да чего ты, лейтенант, как собака на винном складе? Ни себе, ни людям, хлоп твою железку!

– Увезешь Клариссу – догоню и уши надеру, осознал?!

– Ты сначала догони! – рассмеялся Билли. – Слушай, лейтенант, почему вы, местные, так боитесь, что мы кого-то соблазним прелестями столичной жизни? Может, вам тут хреново, а? Может, вам не хватает чего? Кларисса академию заканчивала в большом городе. Но вернулась же сюда, хлоп твою железку!

Лейтенант почесал в затылке и сказал очень сухо:

– Резервный эшелон. Ланч. Что еще?

– Один патрульный экипаж на всякий случай. Пусть сидит в машине, но без вызова не дергается. Согласуем частоты?

– Пятая кнопка, – лейтенант сгреб ком с капота машины. Ком у него был тяжелый, пригодный для удара по черепу, как и вся полицейская электроника. Недаром лейтенант таскал его на поясе, а не по-граждански, на руке.

– Пятая линия… Есть.

– Я буду слушать вас постоянно одним ухом, – пообещал лейтенант. – Погодите, а сапоги резиновые? Москитные сетки? Репеллент? Или ваши камни еще и мошкару отгоняют? Забыли, куда лезете, пижоны городские, хе-хе?

– Не надо, – отмахнулся я. – Внутренними резервами обойдемся. Вызывайте диспетчера, подгоню сюда «тэшку».

– Садитесь, поехали.

– Зачем? Сама прилетит.

Лейтенант хотел сказать что-то грозное и многозначительное, но выдавил только два слова. «Задолбали» и «застрелюсь».

Однако диспетчера он вызвал.

Когда над городом показалась моя красненькая, вдруг защемило сердце. Я по ней соскучился.

– Лапочка… – проворковал Билли.

«Локхид Альбатрос Т5» – одна из самых удачных по дизайну машин, а на мой вкус так самая-самая. Впрочем, есть аппарат красивее простой «тэшки». Называется «Т5 Эволюция». Радость моя и гордость.

У большинства транспортных средств нового поколения дизайн не сбалансирован. То автомобильчик по небу летит, то самолетик из-за угла выкатится. Так диктует потребитель. Ему вынь да положь узнаваемый брэнд. «Корвет» должен быть плоским и чуть угловатым, «Мустанг» без фальшрадиаторной решетки не «Мустанг». «Вольво» – слегка зализанный кирпич, «Мерседес» – обтекаемый чемодан. Если летит-порхает веселенькая финтифлюшка, она, скорее всего, японская. А если прет что-то зловещее, железное, похожее на штурмовик, будьте уверены – сделано в России.

«Тэшка» самодостаточна и никого не копирует. Это вытянутая капля с двумя небольшими килями сзади и аккуратными крылышками по бокам. «Тэ-пятая эво», в отличие от стандартной модели, немного сплюснута и выглядит мощнее, крепче.

– Прелесть, – сказал Билли. – Ну согласись, лейтенант, хлоп твою железку!

Моя алая капелька, тихо шелестя, снизилась, выпустила шасси и четко встала на четыре точки в десяти ярдах от нас. Кили и крылья я ей складывать не разрешил, мало ли, вдруг счет пойдет на секунды.

Вблизи, конечно, было заметно, что это не «эво», а, скорее, «эво в квадрате». Некоторые элементы ходовой части у красненькой прямо-таки топорщились. Нахально. И фактура поверхности бросалась в глаза. И легкое вздутие силового отсека.

А я Джонсону говорил.

– Стильная машина, не спорю, – сказал лейтенант. – Только вы мне ответьте – кто этот… этот звездолет сертифицировал для гражданских трасс?!

– Мы скорость не превышаем! – свернул на привычную тему Билли. – Мы бы на штрафах разорились, хлоп твою железку!

– А как вы сюда доехали за три часа? Мне Вейланд хвастался.

– Вот и умножь разрешенную скорость на три. Осознал?

– Да не может быть! – взвился лейтенант. – А зоны перестроения? Там поток еле ползет!

– А мы их – вот так! – Билли показал рукой, как мы их. Напоминало это стремительный змеиный извив.

Лейтенант пожевал губами. Поправил кобуру. Снял и надел фуражку. Сплюнул.

Нелегко ему с нами было говорить на одном языке.

Я открыл багажник и хлопнул ладонью по крышке сейфа. Тот послушно щелкнул в ответ. Признал хозяина.

– И все-таки, как вы получили сертификат? – не унимался лейтенант. – Никому не скажу. Просто любопытно.

– Хьюстон, у нас проблема, – сказал Билли.

– Чего?

– Кодовая фраза. Стучишь на один секретный ком и говоришь: Хьюстон, у нас проблема. И проблему решают. Осознал?

Лейтенант вспомнил, чем мы занимались до курьерской службы, и крыть ему стало окончательно нечем. Он не допускал и мысли, что Билли над ним издевается. И правильно, кстати. Билли не издевался. Билли вообще старается никогда не врать. Я его за вранье ругаю.

– Это ты еще нашего Джонсона не видел, – то ли пообещал, то ли пригрозил Билли.

– Спасибо, мне вас двоих хватает. Прилетел, называется, привет от НАСА! На какой-то помеси утюга со сварочным аппаратом… Даже спросить боязно, сколько «Махов» она делает.

– Достаточно, – промолвил Билли со значением.

– А знаете, я, конечно, полицейский, – сказал лейтенант. – И уличные гонки ненавижу. Но если Грег Вейланд уговорит вас посостязаться где-нибудь от города подальше, я, наверное, посмотрю на это сквозь пальцы. Надоело выписывать Грегу штрафы за опасное вождение. Пусть без машины погуляет. В памперсах!

– Слышишь, Ванья, он осознал!

Я вынырнул из багажника. На пороге дома стояла и разглядывала «тэшку» Вера Сэйер.

Она переоделась. Вместо бесформенной тряпки заношенного домашнего платья на ней теперь были голубые джинсы и ярко-белая блузка с отложным воротничком. Русые волосы она собрала в хвост, и это очень шло ей.

А обуви на ней по-прежнему не было. Вера знала, что у нее красивые ступни.

Черт побери, она вдруг захотела нравиться.

Я улыбнулся ей.

– Ванья, не дури, – прошептал Билли. – Тетка замужем, хлоп твою железку. И она сейчас малость сумасшедшая, у нее дочь пропала, забыл?

– Она снова хочет жить, – бросил я через плечо.

– Ребята! – позвала Вера. – Вам перекусить не пора? Заходите, Иван. И вы тоже. Ланч готов.

– Простите, мэм, но меня в участке ждут, – засуетился лейтенант. – Айвен, мы обо всем договорились, да? Ну, удачи!

– Не забудь прислать Клариссу! – крикнул Билли ему вслед. – Помнишь, ты обещал, что она потренирует нас в надевании и снимании резиновых сапог?

Лейтенант решил съязвить в ответ. Он высунулся из окна машины и ляпнул:

– Вот из-за таких, с позволения сказать, астронавтов никто не верит, что Америка первой высадилась на Луну!

Билли сжал кулаки. Его черное лицо мгновенно стало фиолетовым.

В последнюю долю секунды я успел сбить ему настройку. Невидимая волна, которая должна была треснуть лейтенанта по голове, будто кувалдой, всего лишь швырнула его на сиденье и заставила в панике рвануть машину с места на полном газу.

– Соси бензин! – прошипел Билли.

Как многие профессиональные астронавты, Билли терпеть не может людей, болтающих про высадку американцев на Луне.