Текст книги "Мертвая зона"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ну а что не так-то?! – крикнул Леха ему вслед.

– Все так, босс, – раздалось совсем рядом.

Леха от неожиданности подпрыгнул. За спиной ухмылялся Майк.

– Пойдем, босс, – сказал он. – Твои камеры... Люди волнуются, не надо.

– Лоренцо говорит, можно не бояться.

– Никто не боится, – Майк деликатно взял Леху под локоть и повел к машине. – Но все очень нервные сегодня.

– Из-за Йобы?

– Почему? – удивился Майк. – Ох, нет, нет... Другая проблема. Большой начальник приехал! А ему жопу оторвали. Ты бы нервничал из-за этого, не правда ли? Мы – да!

И расхохотался.

Майку сдержанно вторил Гейб. Леха не выдержал и рассмеялся тоже. Получилось так заразительно, что через несколько секунд вокруг трейлера радостно гыгыкали, не понимая, чему смеются, буквально все, и бандиты, и полиция, и даже проезжий таксист. Не зацепило только сборщиков металлолома: те копошились на дне ямы, выгребая оттуда мелкие обломки, и ничего толком не слышали.

– Твою жопу не пришьет на место Доктор Лузер, – отсмеявшись, вдруг сказал Майк и посмотрел на Гейба. Тот под его взглядом заметно сник.

– Потому что Лузер? – решил подыграть Леха.

– Это фамилия, – сказал Майк.

– Ой...

– Великий медик.

– Великий! – поддакнул Гейб.

– Но если брат Гэбриел высунет заднюю часть, и она будет отстрелена, доктор не поможет... Брат стал ленив, и когда опасно, плохо прячется, – объяснил Майк. – Я учу его.

– Я больше не буду, – пообещал брат Гэбриел.

– Вы действительно братья? – спросил Леха. – Или это с университета?

– Реальные братья. Мы – семейное предприятие, ха-ха... Ты уже знаешь Ури, он старший, можешь положиться на него во всем. И есть еще Изя, он считает деньги.

– Кто бы сомневался, – буркнул Леха по-русски.

С рынка снова дунуло тухлятиной, по парковке бодро пробежал небольшой пыльный смерч, они едва увернулись. На губах остался песок. Лехе уже не хотелось в Лимпопо, а хотелось залезть в холодильник и, возможно, там повеситься, чтобы закрыть вопрос с командировками в Африку навеки.

У машины дожидался Пасечник, весь какой-то возбужденный, едва не подпрыгивая. Рыжие волосы дыбом, репортерский жилет потемнел, отводя влагу от тела. Даже смотреть на Пасечника было потно. И тошно.

– Поехали! В аэропорт, быстро-быстро!

– Ты чего, шеф? – пробормотал Леха, протискиваясь в салон.

– Увидишь, – сказал Пасечник. – Повезло. Теперь все узнаем.

И радостно потер руки.

Смит, отвернувшись к окну, хмыкнул в обычной своей манере.

– Увидишь, – повторил специально для него Пасечник.

Леха пробрался на заднее сиденье и плюхнулся в угол. Осторожно, чтобы не перестараться, отпил немного из гидратора. Вода моментально выступила каплями на лбу. Будто ее жара продавила сквозь тело. Сквозь череп. Сквозь мозги. Будь оно все проклято... И отдельно проклят нигерийский самогон.

Машина тронулась.

«А был бы в «басике» кондиционер, мы бы вообще сдохли, постоянно выходя из прохлады в пекло, – утешал себя Леха. – Уж лучше так».

Рядом присел Гейб.

– Гэбриел, – позвал Леха тихонько. – Пара вопросов от нашего радио. Я правильно понял, что Йоба не трогает гражданские машины? Даже если подъезжают вплотную к границе зоны?

Гейб молча кивнул, глядя мимо.

– Ну и в зону иногда заезжают на грузовиках... Да?

Гейб повернул голову и уставился на него в явном недоумении.

– Я про тех, кто возит топливо и боеприпасы, – уточнил Леха. – Хорошие люди, друзья Йобы...

Гейб помотал головой и так вытаращил глаза, что стало ясно: вопрос поставил его в тупик. То ли своей неуместностью, то ли бессмысленностью, догадайся сам.

– Табу, – скучным голосом подытожил Леха. – Джу-джу.

«Как и следовало ожидать, грамотно проработанное и легендированное табу, настолько суровое, что его нельзя обсуждать с чужаками. Ладно, зайдем с другой стороны».

– Еще вопрос. Тот бронетранспортер... Йоба убил его потому что он военный?

Опять кивок.

– Но ведь это своя машина, нигерийской армии. Это не плохие белые парни... В чем проблема?

– Йоба не любит военную технику, – четко проговорил Гейб. – Абуджа будет мирной навсегда.

– А если придут хауса с севера? Исламисты. Боко харам! – Леха невольно понизил голос до шепота.

– Не придут.

– Почему?

– Теперь на севере не хауса, там хаос.

«Вот и кафедра английского языка и литературы прорезалась, – оценил Леха. – Ай да братец Гэбриел».

– Но ведь они восстановятся. Их два года не трогали, для исламских радикалов этого вполне достаточно. Было бы финансирование, а оно всегда появляется там, где есть люди, готовые убивать. Допустим, исламисты соберутся занять Абуджу... Сюда явится легкая пехота, ни одной машины крупнее джипа. И что сможет Йоба?

Гейб медленно повернулся к Лехе лицом.

И, глядя прямо в глаза, очень серьезно ответил.

– Голосом Великой Матери позовет своих помощников.

– У Йобы много... помощников? – осторожно спросил Леха.

Гейб легонько мотнул головой, словно обводя круг.

«Надо так понимать – весь город?»

Впереди расслабился Смит, потеряв интерес к разговору. Старый и опытный, весь из себя матерый, он совсем не следил за ушами, а они у него так и дергались, пока подслушивал. И затылок напрягался.

– Спасибо, Гейб, – сказал Леха. – Кстати, мне понравилась твоя шутка про хаос. Она грустная, конечно, если подумать, но все равно красиво звучит.

Гейб пожал плечами.

***

Когда «басик» свернул с развязки к аэропорту, гостей бывшей столицы ждала большая во всех смыслах неожиданность: на задворках рынка пряталась еще одна парковка, да не простая а грузовая, плотно заставленная фурами, автобусами и бензовозами. Леха подозревал, что где-то здесь должен быть местный хаб, перевалочная база, откуда товар растекается по базарчикам и магазинчикам вдоль всего пригорода, – но не думал, насколько масштабно и серьезно поставлено дело. И ведь приезжают, не боятся. А с другой стороны, машины гражданские, что им Йоба? Что они Йобе?

– Очень заметно, как никто не хочет ехать сюда из Лагоса, не правда ли? – бросил Смит через плечо. – Далеко, опасно, страшно. А из Минны совсем никто не хочет.

Спереди обернулся Пасечник.

– Видали? Каков размах.

– Вспоминается чья-то идея добраться до Минны самолетом. Теперь она кажется совсем не такой глупой.

– И потом сто миль пешком? – Пасечник хмыкнул. – Понимаю, что начальник всегда дурак, но так плохо думать о моих умственных способностях, это уже перебор. Многие готовы ехать в Абуджу. Но мало кто хотел ехать сюда с нами. Понимаешь разницу? Белый без охраны – добыча здесь, а черный водитель – ненужный свидетель.

– Могли бы нанять машину с полицейским эскортом. А так – потратили на дорогу с пересадками лишние двое суток... – брюзжал Смит.

– Думаю, это тебя удивит, но я пытался договориться и насчет эскорта тоже. Увы, полиция вовсе не горела желанием сопровождать репортеров в сторону Абуджи. А частная охрана, как мне намекнули, вполне могла забыть нас где-нибудь на обочине. Конечно, абсолютно случайно. Охрану надо брать на месте и у проверенных людей. Спроси вон хоть парней. Что скажешь, Майк?

– Майк сказать, белый господин хороший добыча! Плати выкуп много-много! Три белый господин – три раза много-много! – отрапортовал Майк и захохотал.

Его английский в присутствии Пасечника опять испортился.

– Не смешно, хренов ты следопыт, – сказал Пасечник. – Слышишь, Джон? Не ворчи. Потеряли день, потеряли два, и слава богу, зато доехали.

– Масса Пасечник все равно теряй день, потому северо-восточный пассат, сопровождаемый пыльными бурями с вероятностью смерчей. Лучше слушай Майк, знаменитый следопыт пампасов. Майк говори свой язык.

– Прекрати.

Майк хрюкнул, давясь от смеха, но кивнул.

– Я не ворчу, – проворчал Смит.

– Спасибо большое. И между прочим, есть такое слово – бюджет.

А еще слово «конспирация», – подумал Леха. И даже если на лице написано, что никакой ты не журналист, слово «инструкция» намекает, как важно соблюдать конспирацию. Или хотя бы соблюдать инструкцию. А то вы потом друг на друга накатаете докладные о том, как инструкцию нарушали. Это точно написано у вас на лицах огромными буквами.

– И потом, что бы мы тут делали эти двое суток? – сказал Пасечник. – Тыкались вслепую, рискуя получить по морде? А сейчас красота – не успели войти в город, как началось движение, и мы в центре событий практически! И приехали компетентные люди, мы с ними немного поговорим и многое узнаем. Теперь главное – не зевать!

– Теперь главное – уворачиваться, когда события начнут бить по голове, – процедил Смит. – Мы потеряли инициативу и вынуждены догонять. События будут управлять нами, и в какой-то момент мы неминуемо облажаемся.

– Ва-ау, – протянул Пасечник. – Стесняюсь тебя спросить: и давно ты в последний раз управлял событиями, полковник?

– Подполковник, – буркнул Смит и уставился в окно.

Пасечник не просто замолчал. Он заткнулся.

Леха тоже смотрел в окно. Вдоль дороги стояли облезлые приземистые строения, одинаково убогие, что капитальные, что собранные из профнастила и автомобильных покрышек. Кое-где дымили печки, там готовили еду, при одной мысли о которой пропадал аппетит. Прямо на обочине ремонтировали машины, увлеченно и широко замахиваясь кувалдами – думать не хотелось, что «басик» тоже чинится таким образом.

Иногда из-за облезлых хибар весело и ярко выстреливало солнце – это бликовали панели энергетических модулей. Тоже интересная тема, которая еще ждет своего исследователя: сколько хозяев меняет солнечная батарея в Абудже прежде, чем прочно займет свое место. И сколько воров гибнет в попытках ее стянуть. По батареям можно определить точки, где есть вода. Топливо слишком дорого, генераторы только у богатых, народ попроще сидит на возобновляемой энергетике и от нее запитывает скважинные насосы. И обороняться владельцам скважин надо жестко: кто не способен защитить воду, недостоин ее иметь в собственности... С водой и электричеством в предместьях столицы было туго и до конфликта. У белых инженеров в их комфортабельных гестхаузах обязательно имелось в избытке и то, и другое, и под вооруженной охраной. И белые никогда не отказывали соседской бедноте, если та приходила к воротам с канистрами. Собственно, каждый день не отказывали.

Не потому что отказать – себе дороже, а потому что... ну, блин, как? Все же люди.

Леха встрепенулся: навстречу катил ослепительно-белый автобус с мальтийским крестом. Передвижной медпункт ехал на работу в город. Чистенький и новенький, он сначала показался неуместным во всеобщем хаосе. Но что-то важное с ним было связано, какую-то эмоцию он будил, о которой ты и думать забыл уже. Вера? Надежда? Спасение души?

Леха невесело усмехнулся.

– Подъезжаем, – сказал Пасечник и потер руки. – Говорить буду я.

Аэропорт встречал гостей высоким сетчатым забором, густо опутанным колючкой, и со спиралью Бруно поверху. У ворот застыли два бэтээра нигерийской армии, развернув стволы на дорогу, – Леха готов был поспорить, что еще совсем недавно их тут не стояло, – и два человека в бронескафандрах с крупнокалибрными пулеметами. И если бэтээры совсем не обрадовали, потому что кроме неприятностей вряд ли можно чего ждать от них, то при одном взгляде на пеших воинов стало поспокойнее.

Леха был о них давно наслышан, но впервые увидал воочию в сорок девятом, у госпиталя в Лимпопо, и когда поборол оторопь, поймал себя на том, что эти люди радуют глаз и наполняют душу верой в светлое будущее. Если наемники не умирают – как известно, они отступают в ад для перегруппировки, – то солдаты Мальтийского ордена не отступают никуда вообще. Наверное могут слегка попятиться, чтобы потом зайти на врага с фланга, но обычно им не надо. Это свойство Ордена, о котором знают все. И есть в нем такая спокойная уверенность, которую русский человек, привыкший от рождения мыслить в категориях «дубина народной войны» и «вызываю огонь на себя», понимает не умом, а сердцем.

Представить невозможно, чтобы даже самый бессовестный нигерийский бандит, террорист и вудуист, напал на таких паладинов в сверкающих доспехах.

Какого рожна паладинам надо в Абудже, Леха тоже не мог представить.

Ну, это распространенная проблема.

Никто не понимает, когда, куда и для чего приходит творить добро Мальтийский орден.

И когда он уходит.

***

Пасечнику не понадобилось даже предъявлять бейдж; да он вовсе шевельнуться не успел – Ури помахал мальтийцам, ворота распахнулись, «басик» заехал на территорию и весело поскакал по разбитому бетону вдоль линии складов.

– Ничего себе... – пробормотал Пасечник. – Вас тут знают?

– Абсолютно верно, босс!

– Ничего себе... – повторил Пасечник, уже с другим выражением.

Это он увидел полосы.

И взлетка, и рулежка были аккуратно и методично испорчены по всей длине. Через равные промежутки в них зияли характерные воронки от подрыва. Какая-то дотошная сволочь не поленилась загнать под бетонное полотно заряды, чтобы повредить самый технологически сложный и трудновосстановимый компонент полосы – ее подушку. Если снова принимать самолеты, тут проще все доломать и построить заново.

– Эти засранцы очень не хотели, чтобы противник снабжался по воздуху, а? – спросил непонятно кого Пасечник.

– Вы совершенно правы, босс! – брякнули хором Ури и Майк.

Вышло забавно, и Майк, по идее, должен был рассмеяться, но не стал.

Леха вытянул шею, глядя вперед. Он был готов к тому, что контрольная башня разрушена. Но оба пассажирских терминала, международный и внутренний, оказались не просто, как значилось в отчете, «повреждены», – они выгорели напрочь. До состояния голого скелета.

– Будь я проклят, – сказал Пасечник. – Я себе это несколько иначе представлял. Не так, мать его, драматично...

Ветер гонял небольшие пыльные смерчи по желтым от пыли и жары газонам. Как нарочно в довершение картины.

– Эй, Ури, кажется, нам вон туда.

– Точно, босс!

Впереди стояла колонна бэтээров, там суетились люди в форме – похоже, у одного из ангаров шла разгрузка, – и чуть поодаль сгрудилась небольшая группа мужчин в странных здесь деловых костюмах приличных господ. Посреди нее выделялся белым пятном некто в медицинском халате – и выглядел куда более сообразно месту. Естественнее.

– Говорить буду я, – напомнил Пасечник.

Леха вспомнил прогноз Лоренцо насчет теплой встречи в аэропорту и приготовился ничему не удивляться.

«Басик» затормозил в почтительном отдалении, Пасечник энергично выпрыгнул наружу и уверенным шагом направился к приличным господам. Следом без малейшего стеснения, как были, с автоматами наперевес, выбрались Майк и Гейб. Потом очень спокойно и даже равнодушно, с выражением лица «я тут ни при чем» – Смит, и последним кое-как выполз Леха, которого больше не штормило, но зато начало мутить. Смит на ходу косился в планшет. Леха тоже достал свой, теперь привязанный к камерам, чтобы не пугать людей видоискателем. Дал увеличение – и как-то сразу, на голой интуиции, понял, что говорить нынче Пасечнику не судьба.

На них уже посмотрели через объектив, взвесили, обмерили, идентифицировали, «пробили» по своей базе данных и теперь изучали справку о съедобности.

«Суровый черный босс», он же «большой начальник приехал» был могуч, широкоплеч, круглолиц, немолод и хмуро насуплен. Одет в черный костюм с белой рубашкой без галстука; на лацкане поблескивал крошечной звездочкой какой-то значок. Тут за версту пахло крупным государственным чиновником, а может, и того выше, международным. И хотя в нем не было совсем ничего от небрежной аристократической изысканности Негра Васи, но Лехе показалось, этот господин способен так же легко бросить: «Я, сука, князь, мне пофигу», имея для того все основания по праву рождения. Он не дышал властью, не олицетворял ее, он прямо-таки физически был ею.

Действительно большой начальник.

Ему что-то нашептывал на ухо один из костюмированной свиты, а начальник круглым глазом косил на Пасечника и едва заметно скалил зубы. Хищно. Как на еду, которая сама пришла.

Мужчина в докторском халате, тоже далеко не мальчик, с седыми висками и лысой макушкой, приветливо улыбался. Чуть прищуренные глаза из-под надвинутых бровей смотрели остро и проницательно. Все, что Леха смог бы сказать про его лицо, и сказать восхищенно – это, ребята, старая Европа. Это какие-то псы-рыцари, которых наши предки били-били-не добили. И наверное хорошо, что не добили, таких надо на развод оставлять, чтобы порода не вымерла. Из них выходят прекрасные люди, которые не отступают. Главное, не давать им увлекаться завиральными идеями. Им надо доброе дело в руки, а то они от скуки фашизм выдумают, а русским опять расхлебывать.

Да ёлки-палки, какой я тупой сегодня, – подумал Леха. А все Лоренцо со своим джином; надо будет ему отомстить как-нибудь, по возможности гнусно. Разумеется, мне на память всякие псы-рыцари лезут: ведь этот доктор и есть рыцарь в чистом виде, Рыцарь Чести и Преданности.

Тем временем суровый черный босс дослушал своего подручного, о чем-то переспросил, кивнул и развернулся к новоприбывшим грудью, оказавшись прямо-таки непомерно широк, но не толст, просто здоров, как буйвол. Смерил Пасечника разочарованным взглядом и припечатал одной фразой.

Голос у черного был под стать фигуре, как тяжелый дизель.

– Ад пуст, – пророкотал он. – Все дьяволы сюда слетелись.

Просто констатация факта. Что увидел, то и сказал.

Пасечник сбился с шага.

– Разрешите представиться...

– Не надо, – перебил черный. – Терпеть не могу, когда пытаются вешать лапшу на уши. И спрячь поддельные документы, они меня даже издали расстраивают.

– Документы настоящие! – обрадовался Пасечник, хватаясь за бейдж.

– Отставить! – рыкнул черный. Оглянулся на свиту, и ту как ветром сдуло, вся мгновенно убралась к бронетранспортерам и даже начала помогать военным таскать барахло в ангар. – Молодые люди!.. – это уже Майку с Гейбом.

– Всегда к вашим услугам, сэр, по первому зову, сэр, а сейчас позвольте откланяться! – выпалил Майк.

И они с братом мало того, что церемонно поклонились черному в пояс, так еще и пятились задом до самого «басика» в согнутой позиции.

– Слушайте, вы трое... Я – ваш гостеприимный хозяин на этой земле, Роже́ Дебанги́, региональный комиссар Агентства Территориального Развития Объединенных Наций. Ясно?!

– Так точно, – бодро отозвался Пасечник. – Очень рад...

– Закройся, ты, Па-сеч-ник. Теперь позвольте вам представить, джентльмены, нашего общего гостеприимного хозяина в этих руинах. Доктор Лузье́-Корсваре́н!

Доктор кротко улыбнулся и с достоинством кивнул.

– Вы будете его слушаться. Вы будете себя хорошо вести. И тогда, возможно, – подчеркиваю, возможно! – доктор вам позволит тут околачиваться. Я бы не позволил, но доктор очень добрый человек, и вообще ему решать.

– Почему мне, вы же теперь главный, – мягко сказал доктор.

– Нет! – отрезал Дебанги. – В госпитале вы начальник. А госпиталь здесь, и здесь он останется, пока я не отыщу вам место получше. Значит, не хотите видеть этих клоунов – гоните их в шею. Они притворяются журналистами. Но если копнуть глубже, они притворяются учеными. Ес-тес-тво-ис-пы-та-те-ля-ми! Результаты их испытаний вы можете наблюдать каждый день! – он махнул рукой в сторону разрушенного терминала.

– Вы нас с кем-то путаете, – ввернул Пасечник.

– М-да? Неужто я вас спутал с полевой группой Института Шрёдингера? И вы – не поджигатели войны, а безвредные лоботрясы?

Тут доктор впервые посмотрел на Пасечника с настоящим интересом.

Интерес был отчетливо хирургическим.

Смит превратился в человека-невидимку: вроде он есть, но не обращайте внимания. Непонятно, как можно так сделать, не теряя достоинства, а ему удалось. Леха на всякий случай убрал планшет и встал прямо, едва ли не руки по швам.

– Вы ошибаетесь, господин комиссар, – подчеркнуто мягко ответил Пасечник. – Моя группа не занимается планированием войн. Наоборот. Мы в Абудже чтобы прекратить боевые действия и открыть город для людей.

– Открыть... город?

Дебанги захохотал. У Лехи заложило уши, доктор слегка поморщился.

– Именно так, господин комиссар. Это наша задача. И если вы заинтересованы в том, чтобы...

– Слушай, ты, Пасечник, – перебил Дебанги. – Я правильно говорю – Па-сеч-ник? Что за фамилия такая? Русская?

– Американская.

– М-да... Прости мой приступ веселья, но, боюсь, ты не понимаешь, как все это выглядит со стороны. Поверь, я давно и хорошо изучил вашу шарашкину контору. Приходилось иметь дело. Нет у тебя задачи ничего здесь прекращать...

– Ну это мне лучше знать, простите великодушно.

– Да чего тут знать, милейший? Кто ты, начальник отдела, в своей засранной Санта-Монике? Надоело прозябать в этом бомжатнике, захотелось уехать на чистый уютный Кипр, и ты придумал себе подвиг. Напросился в самое гиблое место планеты, надеясь здесь выпендриться. Ничего у тебя не выйдет конечно, но служебное рвение отметят и заберут героя в Никосию. Вуаля!

Пасечник терпеливо улыбнулся.

– Ваша проницательность, сударь, поражает. Шляпы нет, а то бы снял!

– У всякого безумия есть своя логика.

– Если вы так компетентны, то зачем приехали в Абуджу на бронетранспортерах? Жить надоело? – елейно поинтересовался Пасечник.

Дебанги заметно скривился. Он был шире Пасечника раза в полтора и явно боролся с желанием перешибить его плевком, стереть в порошок или мокрого места не оставить от наглеца. Но факт оставался фактом.

– Выбирать не приходилось, что было, то и взяли, – процедил он. —Кстати, доктор... Вы распорядились насчет северных ворот? Колонна уже рядом, ждем с минуты на минуту.

– Да, конечно.

– Спасибо... Так вот, Пасечник. Я тебе в известной мере сочувствую. И если не станешь путаться у меня под ногами, не буду мешать твоим подвигам. Вдруг ты везучий и успеешь перебраться на Кипр до того, как Институт разгонят, поживешь по-человечески... Недолго, ха-ха. Но у меня два условия. Запоминай.

Пасечник молча кивнул.

– Первое – каждый вечер в двадцать один час по местному времени ты сдаешь в мой штаб отчет о разведанной обстановке за день, и вы втроем сливаете все записи с носителей... Да чего тебя перекосило, ты свою институтскую форму заполняешь, вот и сдавай мне копию. Сейчас назначу секретаря... Алло, Мишель! Видишь Мишеля? С ним будешь работать. И условие второе. Не мути воду. Не пытайся играть у меня за спиной, я ведь узнаю. Вышла на тебя мафия – бегом ко мне на инструктаж. Сам не можешь – вон мальчика своего пришли. И не зажимай информацию. Если согласен – добро пожаловать в мою проектную зону. Если не согласен, тоже никаких проблем, безопасность гарантирована, упакуем и отправим.

Пасечник не успел ответить.

– Заходят, – сказал доктор.

– Ну, будем надеяться... – протянул Дебанги.

Оба смотрели на север.

Леха моргнул, выдернул планшет из сумки, дал увеличение, подкрутил резкость и только тогда поверил своим глазам.

Потом уже привычно вздрогнул, но вовремя подумал: доктор-то не лузер, а Лузье, и до сих пор живой – наверное ему лучше знать, что и чего ради он позволяет вытворять рядом с госпиталем. Ну и Дебанги небось хватило одной оторванной задницы на сегодня.

С севера на территорию аэропорта медленно втягивалась колонна боевых шагающих машин.