Текст книги "Симбионты"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Спасибо за совет, – кивнул Леха. – Так и сделаю. Я хочу зарабатывать в Нанотехе головой, а не мышцами.

– Ишь ты, – повторил Семенов. – Ну тогда иди сюда. Учить буду.

Леха послушно встал, довольный тем, что допрос закончился и начинается дело. Новенький белый халат на нем топорщился и похрустывал.

– Видишь комбайн? – спросил Семенов. – Ультразвуковая посудомойка. Посуду видишь? – он показал на стеллаж у стола Пети. – Взял, засунул, вымыл согласно инструкции, вынул и расставил на тех стеллажах. Пока не сделаешь, обедать не пойдешь.

Выдержал короткую паузу и добавил:

– Это, кстати, работа головой.

Лампы в лаборатории светили ярко, и вертолетик на столе блестел серебристыми боками.

Глава 17

Октябрь выдался теплым и дождливым, в городе вдруг стало легко дышать, пропыленные и прожаренные улицы умылись и посвежели. Всюду, куда ни глянь, разноцветная листва, желтая, красная и еще зеленая, совсем летняя. Сидя в замурованной наглухо «яме» центрального зала Нанотеха, приятно было помечтать о романтических прогулках и холодном пиве.

А больше тут и заняться было нечем, мечтать только.

– Это самое сердце Нанотеха, – сказал голос за кадром. – Центральный зал. Обычная нанофабрика гораздо меньше, она занимает небольшую комнату, а компактные образцы поместятся на офисном столе. Но для той грандиозной задачи, которую собирается решить Нанотех, нужна аппаратура огромного размера…

Камера дала панораму.

Центральный зал был в два этажа: полуподвал и первый, здесь это место называли «цоколь», а нижний уровень – «яма». Что бы там ни болтал журналист, сделали так не из-за размеров аппаратуры, а просто для удобства ее монтажа. Под потолком до сих пор висел грузовой монорельс, с которого девять лет назад сорвался здоровый электромагнит, навсегда сделав инвалидом отца Даши.

Выглядел центральный зал внушительно, особенно если смотреть чуть сверху, с галереи, охватывавшей его по периметру. Рабочая зона сияла белизной, а в ее центре стояли три больших «танка» – цистерны на вибронезависимой платформе, опутанные кабелями и трубопроводами. В каждый танк упирался хромированным лбом аппарат совсем уж космического дизайна, модульный автомикросборщик, на местном просторечии – «станок».

Неискушенный зритель, не знающий, что у танков очень толстые многослойные стенки, наверняка пришел бы к выводу: ну, силен Нанотех, в этих цистернах поместится столько нанороботов – на всю страну хватит.

На некотором удалении от цистерн размещались компьютерные терминалы, за которыми сидели красивые молодые люди с напряженно-одухотворенными физиономиями – их для сегодняшнего шоу долго натаскивала пресс-служба. И все это великолепие было залито молочно-белым светом, наводящим на мысль об абсолютной стерильности и запредельной нанотехнологичности.

Тут и правда было очень чисто, но отнюдь не как в операционной или «чистом цехе». Никто здесь не был одет в герметичный комбинезон, и умные лица персонала не прятались за масками респираторов. Белые штаны, бахилы, халат, обычная повседневная форма Нанотеха. Простенько и элегантно.

Чистоту в «яме» наведут завтра. Сегодня важнее красота.

Строго говоря, ни завтра, ни когда-либо еще ничего сверхъестественного в «яме» твориться не будет по определению. Колдуют и шаманят в других местах – там, где обретаются техники с университетскими дипломами, лаборанты со стажем лет десять минимум и ученые с такими публикациями, смысл которых более-менее понимала тысяча человек по всей планете. А в «яме» должна идти поточная микросборка на автоматах, и футуристические танки – просто накопители.

«Должна» в том смысле, что сейчас рабочая зона бездействовала. Сборку девятой серии вдруг приостановили вплоть до особого распоряжения, готовых ботов перегнали в один накопитель, аппаратуру поставили в режим ожидания.

Если репортаж пойдет в эфир, добрых полгорода, тыча пальцем в телевизор, будет ржать: опять наши скормили всей стране показуху. Не нарочно, так получилось. Ну вот не работала «яма» в этот день, не-ра-бо-та-ла. И долго еще не будет. Сидим, ждем команды. Чего-то там мудрит наш Михалборисыч у себя наверху.

По слухам, доносящимся из сектора Рыбникова, девятой серии меняют прошивку. Нет, не потому, что прошивка оказалась с глюками – такого у Михалборисыча не бывает, теперь вам не времена Деда, когда уже на потоке мог вскрыться баг, – а просто готовится новая версия, еще круче прежней. «Девятке», конечно, пора вставать на сборку, но мы успеем. Да и вакцинация не начнется вовремя: «станки» для региональных медцентров уже проплатили из федерального бюджета, но неизвестно, когда завезут. Нет, говорят, уже везут, но на местах ничего не готово для монтажа. Впрочем, это все равно, потому что на самом деле «станки» проплатили только на бумаге, и теперь производитель требует их обратно…

Короче, получается как всегда, это же Россия, понимать надо. Технику на местах смонтируют в последний момент, а потом начнется аврал: весь Нанотех вплоть до последнего школьника-стажера разобьют на бригады по три человека и разошлют по градам и весям многострадальной Родины налаживать процесс. Почему по три? У одного ведро с эталонными ботами, у другого флэшка с программой для «станка», а у третьего – пассатижи. Ибо, как говорил великий гуру микросборки техник-лаборант Семенов, у нас на Руси пассатижами ремонтируется всё! Кроме того, что ремонтируется кувалдой.

Правда, сам Семенов уже не тот нынче, устарел, прошло его время, теперь рулит новое поколение, молодое и зубастое, динамичное… Сидит поколение в «яме», корчит умное лицо и ни-че-го в действительности не делает! Вот закончится съемка, тут же отключат верхний свет, врубят дежурное освещение и всех разгонят по лабам. А вон та девчонка красивая, черненькая такая, вообще не технарь, она из пресс-службы. Но эта вроде нормальная, понятливая. Начальник-то их, слыхали, бегал-бегал по рабочей зоне и остался недоволен: почему картинка вялая, ничего не шевелится, где нанотехнологии? Может, сделаете для телевидения, чтобы в трубах булькало, а в танках – хлюпало? Ненадолго, минут на двадцать, а?

Хорошо, тут Рыбников был, злой и невыспавшийся, он сразу этому пиарщику в ответ так булькнул, что тот аж позеленел, а потом еще Михалборисыч ему по телефону хлюпнул – и чудака из рабочей зоны как ветром сдуло.

Поскорее бы съемка закончилась, не наше дело лицом торговать.

Кстати, личико у той брюнетки – ух! Фотомодель.

Да и блондинка ничего. Из какого она сектора, не знаешь?

Наша она, из ЦУПа. Остынь, это школьницы на полставки. Им еще шестнадцати нет.

А я терпеливый, я подожду. Зато потом успею первым.

Куда ты успеешь, они все в четырнадцать уже разлохмаченные.

Вот конкретно эти две – ни в жизнь, зуб даю. Эти себе цену знают. На что спорим?

Хм… Не на зуб же, в самом деле…

Ну, допустим, проигравший нацедит стакан «девятки» – прямо с потока, вон с того пульта, – и выпьет. Можно закусывать. Слабо?

Ты псих, я всегда это знал.

Да чего тебе будет-то? Хорошие микробы, полезные для здоровья. Говорят, от них, хе-хе, целую неделю прет со страшной силой. Ты в курсе, да?

Почему мне будет? Тебе будет! Стакан в пульт засунуть любой дурак может. Только надо еще код операции ввести, чтобы тебе ботов нацедили. А потом код допуска. Не забьешь второй код – у охраны лампочка загорится: идет несанкционированный забор образцов. И через пять минут тебя сцапают. А когда услышат, что ты с ботами сделал, – у-у… Сразу к психиатру…

Блин, а я и не знал, что там сигналка!

А тебе и незачем, ты научник, чего ты в «яме» забыл? Когда она работает, тебе сюда вообще ходу нет… Про два кода только мы знаем и начальство. Ловушка это для идиотов, ясно? Когда доктора проболтались, что у испытателей «девятки» была эйфория, один умник решил: на кой покупать ханку, если можно нацедить пробирку ботов – и загрузиться на целую неделю! Умника перехватили, пробирку отняли. Придумали второй код. Допуск выдает только наш завсектором и еще Рыбников. Ну, еще, может, директор. Я тебе этого не говорил, ты понял.

А почему такая тайна? Ну, про второй код.

Начальство хочет знать ненадежных в лицо. Честный сотрудник красть не станет, а ворье лучше загодя вычислить. А то начнется потом… Через неделю веселуха сойдет, а похмелиться нечем. Кое-кто точно захочет бизнес устроить. У нас без воровства не могут. Не болтай обо всем этом, ладно?

Тихо! Так, коллеги, сюда камера пошла, ну-ка все дружно уткнулись носом в монитор и начали продуманно стучать по клавишам. Не бойтесь, ваши терминалы отсоединены. Кто неграмотный – шевелите мышью! Начали!

– …А вот и те, кто управляет этой фантастической техникой, – продолжал наговаривать текст журналист.

Камера «наехала» на терминал, за которым сидели Мария и Даша. Мария, немного смущаясь, встала камере навстречу. В кадре появилась рука с микрофоном.

– Здравствуйте. Ну… – Мария очаровательно запнулась. – Вот отсюда все и начнется. Сейчас в этих цистернах… в этих танках зарождается жизнь. Здесь мы делаем и храним образцы. Вот отсюда во все уголки России отправятся эталонные партии нанороботов. И оттуда – к каждому человеку. Я так рада, что могу показать вам это! Мы между собой зовем эту установку «сердце»…

– Вы еще так молоды. Как вам здесь работается, в святая святых? Что вы чувствуете?

– О, у нас тут много молодежи. И знаете… Как раз молодые ребята назвали эталонную нанофабрику «сердцем». Пафосно звучит, но это правда. Сейчас это сердце не только Нанотеха, а всей страны. Оно бьется ради того, чтобы вы никогда не болели и были всегда счастливы. И работать здесь – огромная радость для всех нас!

За спиной Марии Даша сосредоточенно возила мышью по столу, изредка щелкая кнопкой.

Жалко, конечно, что в трубопроводах не булькало и в танках не хлюпало. Но вроде и так ничего.

* * *

Камера двинулась по залу дальше, Михаил нажал «паузу» и повернулся к Марии. Та сидела, чинно сложив руки на коленях, сама невинность и скромность.

Со стены щурился, ухмыляясь в усы, фотографический Дед. Он-то эту чертовку знал еще во-от такой маленькой.

– Хорошая работа, барышня, – сказал Михаил. – По-моему, очень естественно. Телевизионщики от тебя в восторге. Только не задирай нос.

– Я все понимаю, Михаил Борисыч, – трогательно прощебетала Мария. – Спасибо вам огромное, что дали мне возможность…

– Худшее, что ты можешь сделать, – перебил ее Михаил, – подхватить звездную болезнь. Нам с тобой еще работать и работать.

Мария усиленно закивала.

В дни владычества Деда Михаил не занимался проблемами города, поэтому с его влиятельными семействами был знаком шапочно и детей местных олигархов на коленях не держал. Появление в пресс-службе Нанотеха дочки финансиста Кузнецова состоялось не по дружбе, а как привычный элемент паблик рилейшнс: укрепляем связи. Господин Кузнецов, человек весьма респектабельный (хмурая биография, ослепительная улыбка, прямые контакты в столице, деньги отмыты, бизнес легализован, мы проверили), выразил заинтересованность; пресс-служба обещала быстренько решить вопрос. Директора спросили: берем?.. Михаил кивнул мимоходом: конечно. Он еще не знал, какое сокровище упало ему в руки.

Увидел девчонку, восхищенно охнул, вывел на монитор ее личное дело, задумался, вывел еще одно – стажера-лаборанта Васильева. Черт побери, угадал. Одноклассники. А куда им деваться, в городе одна серьезная школа, еще Дед в нее вкладывался, самолично директора из Москвы переманил. Хорошая, правильная школа, где не натаскивают, а именно учат…

А девица – чудо. Уморительное сочетание провинциальной наивности и абсолютной нацеленности на успех. Уверена, что самая хитрая и самая умная. Хотя если приглядеться – в общем, чистая душа. Хорошая девочка, которая не скоро научится быть действительно плохой. Настолько черствой и расчетливой, сколько надо для реального успеха. Но она уже старается.

Да и фиг с ней, ее проблемы.

– Политика – самая увлекательная работа на свете, – продолжал Михаил. – Уж я-то знаю. Но она требует полного самоконтроля. Она для тех, кто может не только управлять другими, но в первую очередь управлять собой. Будешь держать себя в руках, станешь лицом Нанотеха. А дальше – кто знает…

– Я вас не подведу.

– Между прочим, насчет молодых, – заметил Михаил. – Это я про текст, который ты читала в кадре. Правда с одного раза запомнила?.. Неплохо, неплохо… Так вот, я на самом деле подтягиваю сюда молодежь. Это мне еще Дед завещал. Чтобы люди, прости за банальность, росли в стенах института. Чтобы это были наши люди по духу и по крови. Одной ногой в школе, другой – уже в лабе. Вот появился тут еще твой одноклассник, Алексей Васильев. Теперь вас трое.

– Я видела, – кивнула Мария. – Издали.

– Вы с ним как?.. Только честно. Мне не нужны конфликты в команде.

Мария рассмеялась.

– Да какие конфликты…

– Точно?

– Ой, да Леха влюблен в меня по уши.

Теперь усмехнулся Михаил. Ну прелесть какая дурочка. Это ведь не поза, она правду сказала. Она так манипулирует людьми: говорит с ними откровенно и следит за реакцией. У ее сверстников это сразу должно выбивать почву из-под ног. Ой, не делай так со взрослыми. Со мной – можно.

– Ну, в тебя все влюблены, я думаю. А ты к нему как?

– Ну… Так… А как скажете! – выпалила Мария.

Я тебя обожаю, милая барышня, подумал Михаил. Очаровательная нахалка. Только что же ты спешишь так. Гонишь с места в карьер. Здесь, в провинции, у папочки под крылышком это еще сойдет, а вот в Москве таких жестоко обламывают. Немедленно раскладывают прямо на столе. После чего отсылают на рабочее место – подумать о своем поведении.

А моя это печаль?

Наверное, моя все-таки, нельзя таким материалом разбрасываться, надо сказать пиарщику, чтобы устроил девице общий курс дрессировки. Навел первичный лоск и блеск. Потом отправим в столицу на шлифовку. И есть вероятность, что будет наша Маша действительно «лицом Нанотеха».

Если, конечно, сначала принесет мне голову Алексея Васильева на блюдечке с голубой каемочкой.

Нет, зачем голову. Стакан его крови на серебряном подносе…

– Значит, как скажу… – протянул Михаил. – Ну, только строго между нами, Васильев здесь появился не просто так, а по моей личной протекции. И я буду следить за его судьбой, это нужный институту молодой человек. Но вряд ли я попрошу тебя по такому поводу идти с ним целоваться.

– А чего, я могу! – заверила Мария.

Михаил не выдержал и рассмеялся в голос.

– Папе от меня большой привет, – сказал он. – Нам еще с ним работать и работать…

Глава 18

Мама ушла на день рождения к старой подруге, одна. Виктор сослался на ремонт в отделении, где нужен глаз да глаз, а Леха теперь вечерами пропадал в Нанотехе.

Виктор не хотел мешать естественному ходу событий: надеялся, что Лена после третьей рюмки примется жаловаться на черствость мужа и дурость сына, а ее «девчонки», которых он знал как облупленных, малость вправят ей мозги. А глядишь, и занятие придумают. Скажут прямо в лоб: засиделась ты, мать, в домохозяйках, что-то пора менять.

Так или иначе, в кои-то веки отец и сын сидели на кухне вдвоем.

Леха сам разогрел ужин – с таким автоматизмом движений, будто делал это всю жизнь, – мимоходом бросив, что на работе у него микроволновки гораздо мощнее и удобнее. Всего-то месяц при деле, а парня будто подменили: спокойный, не взрывается по малейшему поводу, и даже домашнее задание у него готово. Лену это, естественно, пугало, Виктор просто наблюдал, стараясь не впечатляться раньше времени. Он догадывался, что затишье обманчиво: у Лехи была, как образно выразилась мама, «полная голова этих дурацких микробов». И если раньше парень впитывал любую популярную инфу изо всех помоек Интернета, то сейчас ему стали доступны мифы и легенды Нанотеха, включая самые дикие, которыми там охотно «грузят» новичков. Виктор был готов к дурацким вопросам. Но могли всплыть и такие, на которые он еще не придумал, что отвечать.

Правду, наверное. Только какую?

И какие выводы сделает этот неглупый, но пока еще плохо ориентирующийся в жизни молодой человек? Ведь старшие могут, не подумавши, на голых эмоциях, такое ляпнуть, что у тебя глаза на лоб полезут, и понимай как знаешь. А у взрослых свои резоны.

На той неделе мама уже огрызнулась на Леху, когда тот завел вполне невинный разговор о будущей вакцинации. Виктор едва не уронил ложку, он и не думал, что у Лены есть свое мнение на этот счет. А та возьми и скажи, что вакцинация эта – чистое надувательство и лично она не собирается глотать колонию микробов, обойдется как-нибудь!

Но Михалборисыч… начал было Леха, и тут Виктор его попросил не отвлекаться за едой. Аферист твой Михалборисыч, сказала мама, и хватит об этом! Теперь уже Леха чуть тарелку не опрокинул и счел за лучшее заткнуться.

Виктор потом заглянул к сыну в комнату и сказал: ты прости, у мамы застарелая микробофобия, не лезь к ней… Подсел к жене на диван – Лена, закусив губу, пустыми глазами смотрела в телевизор, – по-молодому толкнул ее плечом и спросил: ты же всегда считала Мишку симпатягой, чего это вдруг?

«Дура я была набитая, – ответила Лена. – А этот гад все украл. Твою идею с вакцинацией украл, все разработки отца украл, институт его присвоил… Город наш прикарманил, скоро всю страну захапает. А ты так и будешь сидеть в засранной больничке и делать вид, будто это нормально».

«Ну-ну, дорогая, – сказал Виктор. – Не преувеличивай. Больница у нас что надо. И я тебе слово даю, разработки отца к Мишке не попали. Отец их своевременно того… Даже не уничтожил. Дезинтегрировал».

«А девятая серия? Все знают. Все говорят, что это его проект».

«Забудь, – отмахнулся Виктор. – То, что сейчас зовут „девяткой“, – ранний набросок Деда, там нет ничего революционного. Чистая микробиомиметика, самая естественная линия научного поиска в этой области. Похожую штуку в те же годы задумал Рыбников независимо от нас. Таких головастиков двадцать лет назад рисовали в популярных журналах, чтобы прилепить картинку к статье про нанороботов… Строго говоря, никакая это не „девятка“, а „трешка“, третья экспериментальная серия. Отличный бот, но Дед быстро остыл к нему, оставил за собой только общее руководство. Нанотех вел третью серию по графику, и, если я не ошибаюсь, она могла встать на поток уже лет пять-шесть назад. Но Мишка после смерти Деда позвал в институт Рыбникова, предложил объединить усилия – вполне логично, Рыбников умница, большой мастер. И они чего-то такого намудрили, так перекроили бедных головастиков, что „девятку“ по сей день глючит… Все равно, как бы серия ни называлась, доводил бы ее не Дед. Он забросил это направление. Его уже тогда осенило, что хочет он совсем другого. Того, на что никто больше не замахнется. И он рискнул. Его остановили за полшага до победы. Не повезло. Просто не повезло».

«Это та стрекоза, что у Лешки?..»

«Да, – кивнул Виктор. – Вертолетик».

«Лешка унес его на… На работу», – с трудом выговорила Лена.

«Правильно, я думаю. Эту модель сделал Семенов, пусть у него и живет».

«Еще один предатель…» – сквозь зубы процедила Лена.

«Семенов?!»

«А что, нет? Витя, милый мой, поглядись в зеркало, ты увидишь единственного честного человека из Нанотеха, одного-единственного, кто не предал отца. Ты же знаешь, что Мишка его съел. И все знают. Но ты ушел, а все остались. Даже те, кто Мишку ненавидел. Побоялись отойти от своей нанокормушки. От своей блядской нанокормушки».

Виктор потупился. «Правильно уволился. Сейчас такое дерьмо начнется. Не надо тебе этого», – вспомнил он. Кто так сказал ему? Да Семенов, на похоронах. Семенов, который распылил всю инфу по пятой серии. Интересно, какими глазами он смотрит теперь на свой вертолетик… А что он мог? Как он должен был поступить? Ослушаться Деда? Он ведь понимал, что тот уничтожает не запрещенный бот-репликатор: сотрите эту функцию из прошивки, и все дела, был репликатор, да сплыл. Дед руками Семенова убивал авангардную концепцию, до которой всяким рыбниковым сто лет ковыряться.

«Не суди их строго, – попросил Виктор. – Они просто люди. Люди такие люди…»

«А я и не сужу, я говорю, что вижу. Один предал, другой предал… Гошка Гуревич, сукин сын, в чем-то был честнее прочих, он только хотел продать дело отца за живые деньги и удрать из этого нанокошмара… А другие остались. Спасибо, что ты тогда ушел, Витя».

Несправедливо, подумал Виктор. Мне было легко оказаться чистеньким и благородненьким. А каково пришлось Семенову и Гуревичу, вложившим в пятую серию все нервы, все умения, весь свой немаленький талант – несколько лет будто каторжные, – и получившим такой удар под дых, после которого сам Дед согнулся? О чем думал Гоша Гуревич, когда решился продать архив «пятерки» на сторону? Он ведь мог продать себя, одну только свою светлую голову, полную инфы, это уже бесценно. Но Гуревич сотворил очевидную глупость, рискнул украсть все. Значит, он тоже свихнулся на вертолетиках. И подумать больно, как с этим сумасшествием, с этой памятью о невероятном живет Семенов…

«За тебя обидно, – сказала Лена. – За Лешку страшно. Ты погоди, еще возьмет его в оборот Михалборисыч. И вот тогда, обещай мне, поклянись, как только Мишка начнет к нему подъезжать, ты заберешь мальчика из института. Мне все равно как. Но ты его оттуда вытащишь».

«Зачем? – тупо спросил Виктор. – Зачем Мишке наш парень?»

«Потому что наш, – ответила Лена просто. – Я не знаю. Но мне все это очень, очень не нравится. Хоть бы какие-нибудь террористы взорвали ночью Нанотех. Вдребезги. Вместе со всеми нанороботами. Они ведь сдохнут, если взорвать?»

«Террористов больше нет», – сказал Виктор.

«Ничего больше нет, – сказала Лена. – Одни нанороботы».

«Обещаю тебе, если что-то пойдет не так, я заберу его, – пробормотал Виктор покорно. – Я… Я найду, как объяснить это».

«Скажи, анализы ухудшились».

«Его последний анализ можно отправить в Палату мер и весов. Как эталон здоровой крови».

«Так трудно один раз соврать?»

Я и так его всю жизнь обманываю! – едва не вырвалось у Виктора. И тебя обманываю. И себя в конечном счете. И еще предаю Деда. Я тоже в каком-то смысле продал старика – тем, что согласился молчать. Иногда предательство – это согласиться… Писатель Кафка завещал свои рукописи сжечь, ну и кто бы знал того писателя, если бы его друг выполнил завещание? Теперь даже я знаю Кафку, хотя и не читал… От Деда не осталось ничего, кроме пластикового вертолетика, тут Лена права, все прибрал к рукам Мишка. Даже память добрую о Деде этот хитрец оттянул на себя, то и дело поминая «его заветы», «его наследие». Верный последователь, любимый ученик – ха-ха три раза, – ближайший помощник, и все такое. Что еще осталось людям?

И тут кольнуло прямо в сердце: остался Леха. Вот оно, реальное наследие Алексея Деденёва. Живое.

Стоп, стоп. Отработав команду «лечить», вертолетики должны были уснуть и вывестись из организма. А если нет? Давай, не ври себе, доктор Васильев, ты прекрасно знаешь, что именно это все объясняет. Уже который год, просматривая анализы сына, ты представляешь себе одну и ту же картину. Ты видишь, как твой парень несется через город, дыша легко и свободно, потому что крошечные стрекозы гоняют кислород в его крови. Но ты заглядываешь в микроскоп – ничего нет. А должно быть! Допустим, они просто хитрее, чем ты думаешь. Тогда что еще они творят с мальчиком? Вертолетики были натасканы на разборку бластов и, в теории, восстановление работы костного мозга. Но Дед говорил: это усиленный рой, способный удержать полную прошивку, в которой много всякого разного. Качество всех алгоритмов не проверяли, не до того было, но боты могли уметь самые неожиданные вещи. Я тогда к этим словам толком не прислушался. А вдруг напрасно? Чего старый авантюрист насовал в прошивку? Может, зря я, идиот, кодер в реку выбросил – распотрошить бы его сейчас! В меню кодера было множество команд, и какие из них – рабочие? И кто теперь это знает? Гуревич точно знал, да где его найдешь, до сих пор небось в Сибири снег разгребает. Эх, взять бы Семенова за грудки…

Лучшие друзья человека, сказал про них Дед. Верю. Согласен. С вероятностью девяносто девять процентов они спасли Леху от гибели. И с очень большой вероятностью именно вертолетики держат его в прекрасной форме сейчас. Но все равно, едва подумаешь, что в твоем ребенке живет громадный рой почти разумных микробов… И у каждого – скальпель! Твою мать!

Нет, нет и еще раз нет. Вертолетиков больше нет.

Но, господи, как же надоело врать!..

«В общем, если что, я вытащу его из института, – повторил Виктор. – Обойдемся как-нибудь без терроризма».

«А эта бомба в подвале, – спросила вдруг Лена, – она точно для людей не опасная?»

«Да нету там бомбы! – рассмеялся Виктор. – Нет ее больше! А твой отец на ней буквально сидел! И твой муж на ней сидел! Ну ты сама подумай…»

«Так вы же ненормальные, – сказала Лена. – А я про людей».

* * *

– Пап, ты слышал когда-нибудь про пятую экспериментальную серию?

Виктор аккуратно отрезал кусочек мяса и подцепил его на вилку. Ну вот, это называется ждал дурацких вопросов и дождался.

– Слышал, – небрежно отозвался он.

– Говорят, Дед уничтожил не только документы, но и опытную партию.

До фига лишнего у вас там говорят, подумал Виктор, жуя. Девятый год пошел, а все говорят. Или, может, потому говорят, что давно это было?

– Опытная партия? – буркнул он. – Пф! Байки Нанотеха. Где волшебство, там всегда мифы. Старая мудрость: продвинутая технология неотличима от магии. Конечно, она обрастает мифами. Ты меня еще про бомбу в подвале спроси.

– Мне Михалборисыч сказал.

– Про бомбу?!

– Про опытную партию. Семенов говорит, ее не было, но Михалборисыч ведь не станет врать?

Ёкарныбабай, подумал Виктор, допрыгались. И что теперь делать? Как и обещал Лене, вытаскивать парня из института? Ладно, без паники. Только без паники.

– Он часто с тобой общается?

– Нет, что ты, он занятой… Но я и так много знаю про пятую серию. У нас там один человек работает, который был личным техником Деда много лет, представляешь?..

Еще как представляю, лучше некуда, подумал Виктор. Вот зараза, а ведь я тебе, кажется, завидую. Эх, ностальгия.

– Я не связывал раньше одно с другим… Ну был у меня вертолет, подарок дедушки. Модель бота-репликатора, запретная технология, страшно интересно… Но я как-то по-детски к этому относился. Мне в голову не приходило, что моя любимая игрушка – символ прорыва в науке, который так и не удалось повторить. Я не знал, насколько там все сложно и трудно делается. Думал, мы любой механизм спокойно уменьшим до микроуровня, и он будет работать, и только когда дойдет до «нано», появятся большие проблемы. Ой, я был дурак, прямо стыдно. А оказывается, этот вертолетик – чудо! До сих пор ничего подобного не сумели создать. Даже близко не подошли! Пап, ты ведь знал?..

– Ну в каком-то смысле…

– А почему мне не объяснил?

– А ты бы понял?

– Ну да… – Леха замялся. – Вряд ли. Я зациклился на том, что это репликатор, и не видел главного. Не понимал, что это бот с уникальным дизайном. Ведь чтобы вертолетики могли работать, там должны быть такие решения… Такие инженерные ходы… Простые и в то же время гениальные. И получается не микроб, а прямо… Супербот. Один универсальный бот на все случаи жизни!

– Ясненько, – с некоторым облегчением протянул Виктор. – Ты заразился идеей.

– Так ведь какая идея! – воскликнул Леха. – Я просто не понимал, как далеко Дед продвинулся. И теперь, представь, вдруг выясняется, что мой вертолет – талисман нашей лаборатории! Пап, я сижу за рабочим столом Деда! В его собственной лабе! И рядом со мной человек, который своими руками сделал этот вертолет. Символ пятой серии. Которая сама по себе легенда Нанотеха. И мне хочется… Ну, поглубже вникнуть в эту тему уже на серьезном уровне.

– Вникай, кто ж тебе мешает, – кивнул Виктор.

– Я подумал, вдруг ты что-то слышал, вы же с Дедом дружили.

Виктор неопределенно пожал плечами. Он сам не знал, можно ли было их отношения с тестем назвать дружбой. Собравшись просить у Деда руки его дочери, Виктор ради этого записался к директору на прием по личному вопросу. И был морально готов к тому, что директор возражать не станет, но из института его попросит. Дабы вслед за обвинением в дедовщине не схлопотать еще какое. В институте работали целыми семьями, но свою дочь, например, Дед туда не взял, хотя легко мог приспособить ее секретаршей или задвинуть с глаз подальше в пресс-службу. А может, дело было в том, что Лена демонстративно не интересовалась микробами – ревновала отца к ним. Овдовев, Дед ушел в работу, Лена с шестнадцати лет росла сама по себе, и отношения у них сложились уважительно-настороженные. Они попросту друг друга плохо знали. Мешала и разница в возрасте: Лена была поздним ребенком, очень поздним. Мать в родах надорвалась, что и свело ее рано в могилу – шестидесяти не исполнилось, – а Лена осталась с отцом, которому годилась во внучки. Наверное, потому у них и с Виктором так легко сложились отношения: он был намного старше, умнее и самую малость опекал ее… Дочь любила отца, но даже когда тот был рядом, мысли его витали где-то в микромире. По-настоящему сплотил эту семью, превратил ее именно в семью только Лешка…

– Что? – переспросил Виктор.

– Я говорю, от деда точно ничего не осталось? Может, какие-то черновики? А представляешь, вдруг где-то у нас на даче лежит контейнер и в нем спокойно спит опытная партия?

«В заднице у тебя контейнер с опытной партией!» – мысленно прорычал Виктор. Ему вдруг захотелось сделать то, на что никогда не поднималась рука: дать сыну ремня.

В реальности мудрый и благоразумный папочка лишь покачал головой.

– Лёш, не хочу тебя расстраивать, но… Пятая серия не была доведена. В сущности, это были прототипы. Да, они в принципе умели все. Но эта их универсальность оказалась избыточной. Современные боты…

– Они хуже! – перебил Леха. – Они не избыточные, но поэтому бестолковые, не держат прошивку! И живут три недели, месяц от силы! Меня сегодня Михалборисыч до дома подбросил и по дороге все мне объяснил!

– До дома подбросил, вот как? – Виктор приподнял бровь. – Нет, Михалборисыч, конечно, большой специалист… Но я думаю, тебе лучше все-таки согласиться со мнением Деда, который закрыл разработку.

– Михалборисыч был против! – выпалил Леха.

– Если Михалборисыч против, тогда я – за! – от души ляпнул Виктор.

– Почему? – обескураженно спросил Леха. – Нет, я догадываюсь, отчего мама его не любит, но ты-то все понимаешь…

– Может, в том и дело, что я все понимаю?

– Тогда я не понимаю!

– Давай разложим по полочкам, – сказал Виктор. – Формально Дед закрыл «пятерку» из-за запрета на репликацию. Но основная проблема была в самих ботах. Мир. – Виктор широко раскинул руки. – Мир оказался не готов к универсалам. Сейчас не время для них. Сейчас нужны боты, которые могут четко решать узкий набор задач. Массовые недорогие модели.