Текст книги "Симбионты"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15

На первый урок девчонки опоздали, появились уже к середине. Мария извинилась и положила на стол учительницы допуск от завуча. Та равнодушно кивнула: садитесь. Ей было все равно, раз формальности соблюдены, учебный год только начинается. А вот класс сгорал от любопытства. Мария никогда не опаздывала: точность – вежливость королей. Норму «академического опоздания» на пятнадцать минут считала лазейкой для разгильдяев.

Только Даша, верная и не болтливая, с которой они сдружились еще в детском саду, знала, откуда взялась такая собранность. «Все на меня смотрят, а видят деньги моего отца, – однажды бросила в сердцах Мария. – Оступлюсь хотя бы по мелочи, сразу начнутся пересуды: вот, богатая дурочка решила, что ей все можно… Нет уж, я папу слишком люблю, чтобы так его подставить. И я из принципа буду лучше всех. Лучше всех этих…»

Решила стать лучшей – и стала. Постепенно все привыкли: Машка – отличница, и Машка – «четкая». При этом ни разу не «правильная»: наглая, раскрепощенная, может ляпнуть такое, что со стыда провалишься. А может и по шее дать. Списывать позволяет, но крайне неохотно: говорит, тогда весь смысл учебы теряется, я бы тебе лучше объяснила, как эту задачу решать…

Когда одноклассники выдвинули ее своим представителем в совет школы, это решение выглядело абсолютно естественным: Мария им там покажет, что у нас есть право голоса, не даст себя заткнуть. А вот кое-кто из учителей не понял. Намекнул директору, мол, «нахалка Кузнецова подмяла под себя класс». И тут директор, обычно спокойный, как удав, повысил голос.

«А ничего, – осведомился он, – что по этой наглой девице можно часы проверять?!»

И ведь действительно – можно.

Никому бы в голову не пришло, что сегодня Мария опоздала намеренно. Чтобы заметили и поинтересовались.

– Неужели папин джип нашел пробку? – спросил на перемене Принц. – Не иначе ехал в школу через Москву!

Небольшая толпа, окружившая Марию и Дашу, разразилась дружным хохотом, но коротко, чтобы не заглушить ответ. Знали: Мария за ним в карман не полезет, сейчас так припечатает, хоть стой, хоть падай.

– Не-а, – неожиданно скромно отозвалась она. – Просто мы задержались в отделе кадров. Нашли себе кое-что. Ну так, ничего особенного, на полставки.

– Иди ты! – Принц сделал круглые глаза. – Никак папулю-олигарха арестовали? Сиротке жить не на что, придется работать?!

Народ снова заржал, но теперь как-то неуверенно. Многие смотрели на девушек с откровенной завистью. Тут все рады были бы «найти себе кое-что на полставки» и не клянчить у родителей деньги. И себя взрослыми чувствовать. Леха опустил глаза. Его это касалось напрямую.

Даша заметно обиделась, а Мария покровительственно усмехнулась:

– На жизнь, мальчики, зарабатывать надо вам. Лично мне трудовой стаж нужен для карьеры. Чем раньше стартуешь, тем лучше.

– Даешь уборщицу в президенты! – обрадовался Принц. – Это круче коммунизма, там государством управляли кухарки!

Мария шагнула к Принцу вплотную, и Лехе вдруг захотелось встать между ними.

– Мнение принца соломенной деревни мне жуть как важно, – процедила девушка. – Ты сам-то кто? У твоего отца гарем и сотня таких, как ты. На каждую халупу по два наследника. Тебе там даже места не хватило, назад вернулся, к мамочке. Бизнес у нее тощенький, зато его не надо делить с сотней братиков и сестричек, а уж с одним ты как-нибудь договоришься. Так, милый?

Смуглая кожа Принца стала вдруг серой: это он так бледнел от злости. Парень молчал. Его самолюбие было растоптано, а возразить по существу дела он не мог: все правильно.

– Ну-ну… – промямлил Леха, пытаясь втереться между этими двумя, пока кто-то кому-то не врезал. – Ладно вам…

Мария и Принц совершенно одинаковым синхронным движением отодвинули его.

– Я могу и уборщицей, – добавила Мария, глядя Принцу в глаза. – Многие с этого начинают. Но все-таки мы с Дашей устроились получше. Она лаборантка, а я в пресс-службе. И там, куда вас даже дворниками не возьмут. Мы теперь в Нанотехе.

Принц закинул рюкзак на плечо, резко повернулся и быстро зашагал вдаль по коридору. Больше его в тот день в школе не видели.

* * *

Леху прорвало дома за ужином. Он как бы невзначай упомянул, что вот, еще двое из его класса нашли работу. Мама сразу поняла, куда он клонит, и привычно напряглась. Отец сосредоточенно жевал, делая вид, будто его это все не касается.

Леха рассеянно упомянул, что на работу дети устраиваются не только ради денег, это очень полезно для карьеры. Трудовой стаж дает льготу при поступлении в институт, между прочим. Но и помимо стажа варианты могут быть самые разные. Вон у нас Кузнецова, зачем ей жалкие полставки стажера в пресс-службе, тем не менее Машка просочилась в Нанотех, а она-то знает, что делает. Нанотех сейчас – сила, оттуда можно о-го-го как продвинуться…

– Задвинуться тоже, – невнятно сообщил отец с набитым ртом.

Мама сделала движение, будто собирается дать ему ложкой по лбу. У мамы были основательно поджаты губы: ох, сейчас начнется шоу.

– Ладно, – сказал отец. – Не тяни кота за хвост. Резюмируй.

Леха осушил залпом стакан сока, вытер губы и сказал – как в омут бросился:

– Мне пора работать.

– Нет, – отрезала мама. – Лешенька, будь же ты благоразумен. У тебя сейчас возраст самый опасный, когда перегружаться нельзя ни физически, ни психически. Куда тебе еще работать?

– Я в порядке, мам.

– Дорогой мой… А ничего, что ты не вполне здоров, мягко говоря?

Отец и сын уставились в стол. Оба знали, что им предстоит услышать. Сын переживал, отчего папа такой рохля. Папа думал о том, до чего же настырный у него ребенок и как хорошо было бы прямо сейчас провалиться сквозь землю.

– Я здоров, мам. Здоровее всех вокруг.

Мама даже руками всплеснула.

– О каком здоровье ты говоришь?! Рак не лечится до конца, у тебя рецидив может случиться в любой момент! Ты прошел химиотерапию, у тебя иммунитет ослаблен!

– А ничего, что я с того раза ничем больше не болел?! Да у меня сколько лет… Восемь лет даже соплей не было!

– А кто следил, чтобы их не было?! Кто над тобой трясся?! Кто заботился о тебе все эти годы? Следующий класс выпускной, а ты и так нагонял программу… Нагрузка…

– Когда я нагонял программу?! – перебил Леха. – В третьем?! Ты о чем вообще? Мам, какая нагрузка, я в прошлом году на половине уроков плевал в потолок! И в этом, я учебный план смотрел, все, что будет, – мне на ползуба!

– Ты ничего не понимаешь! Ничего!

Как и следовало ожидать, милая семейная беседа кончилась тем, что мама пустилась в слезы. Леха выскочил из-за стола и, хлопнув дверью, исчез в своей комнате. Мама на кухне, отвернувшись к плите, сдержанно рыдала, отец за столом неодобрительно качал головой: он видел, что это не истерика, просто в ход пошло традиционное материнское оружие.

– Я ему не позволю, – донеслось до него сквозь всхлипывания.

Это не трагедия, убеждал себя Виктор, это не трагедия, обычные семейные разборки, борьба за власть над ребенком. И сколько тут моего недосмотра, подумать стыдно. Запустил ситуацию. Хотел ведь как лучше. Что-то надо делать. Что-то надо делать…

– А если я тебя попрошу?

– Что?!

– Как врач, – добавил Виктор. – Не как отец, как врач.

– Ты это серьезно?!

– Абсолютно. Парень в порядке.

– Если он себя угробит…

– Не угробит. Не будет же он кайлом махать, сама подумай! Приткнется лаборантом, там даже пробирки руками не моют, все на автоматах.

– С ума сошел?! – Лена повернулась к мужу лицом, и Виктор быстро спрятал глаза, не выносил он этого ее взгляда обезумевшей волчицы, у которой отнимают детеныша. – Каким лаборантом? К тебе в больницу? Не дай бог инфекция…

– Нет, не ко мне. Есть другие места. Чистые и безопасные. Зато он будет чувствовать себя человеком при деле… А вот эта твоя гиперопека только унижает парня.

– Эта моя, как ты выразился…

– Гиперопека. Психологический термин.

– Благодаря моей заботе он до сих пор жив!!!

Виктор потупился. Он мог бы сказать, что мальчик на редкость силен, удивительно вынослив, у него феноменальная дыхалка… Если совсем откровенно, мальчик странный. Пугающе здоров, слишком нормален, все анализы даже не прекрасные, а эталонные. Но в чем-то Лена была права. Рак чертовски коварная штука.

– Дурацкая ситуация, ты не находишь? – спросил Виктор. – Ты его мучаешь, я тебя мучаю, Леха изводит нас обоих. Хотя совсем небольшое ослабление режима могло бы все решить.

– А может и убить его! Ты об этом не подумал?

– Да что ты, я ведь слежу! У него все эти восемь лет не кровь, а мечта вампира. И если Леша пойдет работать, я усилю контроль, буду проверять его всесторонне каждый месяц. Зато ты представь, как он будет счастлив…

– У меня ничего нет, кроме него, – сказала Лена горько. – Ничего. Понимаешь?

– О да, – Виктор кивнул. – О да.

Он действительно понимал. И сколько в этом его вины – тоже. Лену надо было постоянно тормошить все эти годы, не позволять ей зацикливаться на ребенке, мешать приносить себя Лехе в жертву. А Виктор спрятался от проблемы. Ушел с головой в работу, как иногда пациенты «уходят в болезнь», когда на них наваливается слишком много всего по жизни. Но ведь на него тоже… Навалилось. Очень многое надо было забыть, и забыть накрепко.

В чем-то он выиграл. В остальном проиграл.

Сейчас он даже не мог кулаком по столу врезать и сказать: беру ответственность на себя – как делал иногда в больнице. Хотя ставка была привычная: жизнь человека.

В больнице это работало. А здесь его просто не услышат.

* * *

Леха сидел в Интернете. В мониторе безумно дрыгался городской пейзаж, знакомые дворы. Забор, крыши гаражей. Потом кусты… И вот картинка застыла. Впереди сверкало чисто вымытое здание Нанотеха.

На столе рядом с монитором стояла модель бота-вертолетика.

– Ты-то хоть понимаешь, что я здоров? – спросил Леха агрессивно, не оборачиваясь.

– Ты здоров, – буркнул Виктор. – Но рак чертовски коварная штука.

– Я не могу так жить, пап. Лучше сдохнуть, чем год за годом ждать, не вернется ли рак. Жизнь в ожидании болезни – думаешь, это нормально?

– Нет, – коротко ответил Виктор.

Леха молча сидел к отцу спиной. Вздохнул, перекинул движок на начало ролика, еще секунду-другую помолчал – и сказал:

– Смотри, как я бегаю.

Глава 16

На светофоре зажегся красный, Виктор затормозил. Рядом Леха ритмично качал головой в такт неслышной музыке. Давний уговор: если сын будет доставать папу современной муйней, этим дурацким тарахтением, папа врубит на всю катушку что-нибудь относительно легкое и мелодичное, допустим, Gamma Ray. Но может по ошибке и Megadeth включить. Наушники не спасут.

В левом ряду остановился длиннющий и наглухо тонированный «БМВ».

– Опа, – сказал Виктор. – На ловца и зверь бежит…

Он подал свой кроссовер назад и опустил стекло водительской двери. Леха удивленно оглянулся.

Блестящее черное окно «БМВ» ушло вниз, с заднего сиденья ослепительно улыбнулся Михаил.

– Сколько лет!.. О-о, а парень-то как вымахал! Алексей!

– Здрасте! – крикнул Леха.

Виктор бросил взгляд в зеркало. Сзади машин не было, но на всякий случай он включил аварийку. Хорошо живем, в каком еще городе можно спокойно поболтать на светофоре…

– Привет, алхимик! – сказал он. – А вот кстати! Понимаю, такие вопросы решать тебе не по чину, но… Тебе на твою кухню оболтус с метлой не нужен? На полставки, зато молодой, проворный. За двоих успевать будет. Может и дворником.

– Этот, что ли?

– Ну извини, какой есть.

Михаил выдержал театральную паузу.

– Дворником, ха! Зарывать талант в землю? Да кто ж я буду, если парня с такой наследственностью дворником поставлю… Это, Витя, не государственный подход. Не-ет, я эдакого молодца… Целым лаборантом назначу!

– Ох, возгордится…

– А я его к Семенову. Этот монстр и не таких обламывал.

Виктор неопределенно шевельнул бровью. Семенов… Человек из прошлого. Как все близко, как все знакомо.

– Ну коли не шутишь…

– Я бы пошутил, должность не позволяет. Фамилия твоя у парня? Алексей Васильев? Пропуск будет уже сегодня. Дорогу в отдел кадров не забыл? Жду!

На светофоре давно был зеленый, вот загорелась стрелка направо, сзади уже гудели, и две машины разъехались в разные стороны.

– Вот так, – сказал Виктор, прибавляя газ. – Вот так это у нас делается.

– Спасибо, пап. Ой, спасибо!

– Не за что.

На заднем сиденье «БМВ» Михаил качал головой, сам себе не веря, и нервно хихикал. Будь у него такая привычка, он бы сейчас довольно потирал руки. Но директор Нанотеха давно приучил себя к сдержанности в жестах.

Если задумал делать карьеру, ты еще в школе натренируешься говорить спокойно, глядеть уверенно и не махать руками. Школа вообще неплохой полигон, там можно научиться многому. Идеально начинать карьеру не позже чем в пятнадцать лет. Михаил понял свое предназначение только в шестнадцать и до сих пор иногда об этом жалел.

* * *

В вестибюль Нанотеха Леха вступил, едва дыша от благоговения. Предъявил новенький пропуск. Все случилось как во сне: с момента встречи на светофоре прошло чуть больше суток – и вот он здесь. Не в гостях. Он сотрудник, пусть и низшего ранга, могущественной фирмы. И главное, через эту проходную, может, даже сквозь эту самую арку металлоискателя ходил его дед. И отец, пускай недолго. И вот теперь он. Третье поколение одной семьи.

Его едва заметно трясло. Хотелось принюхаться. Тут столько всего творилось… И он это кожей чувствовал.

Пожилой охранник, мягко улыбнувшись, кивнул ему, будто старому знакомому – Леха даже удивился, но виду не подал, – и подсказал, куда идти. Леха направился в глубь здания, озираясь по сторонам.

Охранник покосился на напарника и спросил негромко:

– Не узнал пацана? Да, ты молодой еще… Внук. Внук нашего Деда.

С люстры под потолком за удаляющимся Лехой наблюдали два маленьких, с человеческий ноготь, серебристых вертолетика. Когда Леха исчез из вида, они чуть повернулись друг к другу, будто переглянулись.

Если бы кто-то заманил такой вертолетик под микроскоп, то увидел бы: он собран из тысяч своих более мелких собратьев, похожих, как две капли воды, на ботов легендарной пятой серии. С той разницей, что «пятерка», какой ее спроектировали, не продержалась бы на открытом пространстве больше двенадцати часов. Она была хоть и очень крепким, но медицинским ботом, и создатель рассчитывал ее параметры под обитание в человеческом теле. Вот там она чувствовала себя как дома, там черпала энергию, чтобы жить и размножаться.

А эти сидели уже сутки на люстре, издали обнюхивая каждого проходящего мимо, и чувствовали себя прекрасно.

«Поле подпитки», которым был накрыт цоколь Нанотеха, позволяло не бегать в поисках, где бы подзарядиться. Стройматериалов для развития лежало вокруг как грязи. Но главное, сами боты, похожие на «пятерку» и внешне, и механически, были из опытной партии. Их прошивка отличалась от стандартной, она позволяла самообучаться, и сейчас вертолетики умели и знали на порядок больше, чем рой, загруженный больному мальчику восемь лет назад. Им так было приказано: живите, трудитесь, развивайтесь, берегите человека и себя.

Опытная партия пятой серии была «прошита на полную», то есть ей загнали в память максимальный набор алгоритмов поведения. И пункт «симбиоз» в меню кодера действительно работал. Нажав случайно лишний раз кнопку, отец мальчика дал ботам право не засыпать, когда больной выздоровеет. Вот они и не заснули. Мальчик вырос, рой вырос с ним вместе, и численно, и интеллектуально. Ему было комфортно внутри Лехи, и он не потерял ни дня из этих восьми лет. Рано или поздно он должен был проявить интерес к среде обитания человека-симбионта. Высунуться наружу. Осмотреться. А то мало ли, вдруг там чего надо подправить.

Конечно, никто не учил рой решать внешние задачи: медботам положено сидеть в теле человека. Но чего не сделаешь ради симбионта. Вдруг его там, снаружи, подстерегают опасности, которых он сам не разглядит? И разве не благородная для медика задача – подавить болезнь до заболевания? И рой проверил свою прошивку: оставляет ли она ему достаточно свободы для поиска и маневра во внешнем мире?

Так, а это что такое?!

Это явно лишнее, подумал бы рой, если бы умел думать попусту. Лишнее подозрительно напоминало вирус, смертельно опасный для роя. Вирус был привязан к ограничению на максимальный объем репликации. Запреты рой соблюдал неукоснительно и решил, что страховать приказ вирусом ни к чему. Ведь если что-то сбойнет, вирус запустится, и боты погибнут, симбионту будет плохо. Так нельзя, так рискованно – поэтому рой смело уничтожил вирус. А заодно и кое-что улучшил. Это было делом техники.

А снаружи оказалось интересно. Там была целая вселенная, которую можно изучать бесконечно.

Как бы Дед ни одушевлял пятую серию на словах, вертолетики не обладали «умом» или «любопытством» в человеческом смысле. Но в прошивке ботов скрывалась непростая система рефлексов врача-исследователя, диагноста и хирурга. То есть, по сути, вертолетики были и любопытны, и умны, и еще отважны. С годами рефлексы усложнились, поверх них наработались совсем новые. Рой вертолетиков превратился в группу быстрого реагирования, способную моментально анализировать любые угрозы и бросаться им навстречу, защищая симбионта – своего друга и свой дом в одном лице. И уж чего-чего, а целеустремленности вертолетикам было не занимать.

Недавно они почуяли, что во внешнем мире зарождается опасная болезнь, целая эпидемия. А им в этом мире еще жить и жить вместе с симбионтом! Непорядок! Рой выпустил разведчиков, оценил степень угрозы и дальше поступил как обычно, как только и умел: пошел беде навстречу, попутно наращивая свою численность и выискивая резервы.

Кто-то отрывался слишком далеко, терял связь и пропадал бесследно. Но его место занимали двое новых смелых исследователей, отважных бойцов науки.

И чем больше становилось вертолетиков, тем умнее становился рой.

Только задача не менялась.

Найти, изучить, обезвредить.

* * *

В лаборатории номер шесть экспериментального сектора была странная атмосфера. Опытный человек сразу бы увидел: тут отнюдь не «горят на работе». Здесь никто никуда не спешит. И персонала кот наплакал: за одним из компьютеров скучал молодой человек в белом халате.

– Ну, вот мы и пришли! – приподнятым тоном объявил Михалборисыч.

Молодой человек оглянулся и помахал рукой. Леха кивнул в ответ.

– Это Петр, очень способный программист, – сообщил директор. – Петя, а Семенов?..

– Вышел, – коротко сказал тот. – До ветру, – и зачем-то хихикнул. – А это наш новый лаборант?

– Тот самый, которого я обещал вчера, – со значением произнес Михалборисыч.

– О, наконец-то я перестану мыть пробирки! – воскликнул программист. – Теперь у нас для этого будет целый отдельный лаборант! Я Петя, – сообщил он Лехе.

– Я Леха, – буркнул Леха.

– Мы тут запросто, без церемоний, чай, не в дирекции, – Петя хитро глянул на Михалборисыча.

– Что, обращение по имени-отчеству к старшим по возрасту и должности – уже церемонии? – очень дружелюбно парировал Михалборисыч.

Он подвел Леху к девственно чистому столу, остановился рядом и гордо сказал:

– Вот твое рабочее место. Стол тебе пока не нужен, но по протоколу полагается, значит, будет. А потом дорастешь до настоящей работы, и как же тебе без стола?

Очень тонкий юмор, подумал Леха, но ответил без иронии:

– Спасибо.

Михалборисыч глянул на часы, заторопился. На прощание одарил Леху улыбкой, отечески подержал за плечи:

– Ну, устраивайся. Сейчас придет Семенов, объяснит тебе обязанности. Если что – звони, телефон знаешь. Ну и просто заходи, не чужие ведь.

Леха чуть зубами не скрипнул: еще не хватало, чтобы его тут приняли за директорского любимчика! Но сдержался. Михалборисыч ушел, а Леха положил на стол рюкзак и потянул молнию.

– Слушай, а ты правда – внук Деда? – спросил Петя.

– Каждый – внук своего деда, – огрызнулся Леха.

Петя не обиделся.

– Михалборисыч вчера приходил. Сказал, что направляет к нам внука Деденёва. Милость, мол, оказывает, мог бы к себе в дирекцию взять, а вот какой великодушный – нам отдает.

– И чего я забыл в дирекции?

– Ну и я подумал – чего там делать? Там тоска смертная. Нормальный парень туда сам не захочет. То ли дело у нас.

Леха промолчал.

– Ты на Михалборисыча внимания не обращай, – сказал Петя. – То есть обращай, только не парься насчет его поведения. Я видел, тебе неприятно было. Не парься, – повторил он. – Просто наш дорогой начальник все время как будто перед камерами выступает. Мы тут шутим, что он и писсуар навещает так, чтобы не стыдно было перед аудиторией за недостаточную монументальность позы. Ну вот такая он телезвезда. Ты скоро привыкнешь.

Леха достал из рюкзака модель вертолета и поставил на стол. Петя заинтересовался – он был любопытный и легкомысленный, это Леха понял сразу, – но расспросить не успел.

Снова открылась дверь, пропуская седого мужчину с короткой стрижкой, такого же неприветливого с виду, как бетонная тумба у вокзала, об которую Леха трижды бил одно и то же колено. Хитрая тумба, обманчивая. Но Леха и ее победил. Мужчина прошел в дальний угол лаборатории. Бэдж он носил засунутым в нагрудный карман, и виднелась только верхняя строчка с фамилией – Семенов. Ага, это местная знаменитость, легендарный техник, Михалборисыч рассказывал про него, пока вел Леху к рабочему месту.

Семенов плотно уселся на стул, оглядел Леху, затем – его вертолет, уставился на Петю.

– Дуй обедать, что ли, – сказал он. – Пока там народу мало. Мы после тебя.

Голос у него был сильный, но глуховатый, как будто Семенов редко удостаивал мир беседой. Петя радостно сорвался с места, похоже, обед был одной из здешних радостей жизни. Ободряюще хлопнул Леху по плечу и вышел из лаборатории.

– Блудный сын вернулся домой, – загадочно сообщил техник.

– Что? – Леха растерялся.

Техник глазами показал на вертолетик.

– Это мой талисман, – почему-то смутился Леха. – Игрушка, мне подарил ее дедушка.

– Он всегда чей-то талисман. Раньше он был талисманом нашей лабы. Он жил тут, пока мы работали над пятой серией. Стоял рядом и подглядывал, когда мы испытывали на синтетике опытную партию его маленьких коллег. Радовался, – сказал Семенов о вертолете, как будто тот был живым существом. – Как же мы в нее верили, в нашу «пятерку»…

Леха медленно опустился на стул. Он был так изумлен, что и задом на стол бы плюхнулся, но тут, извините, не школьный класс, а микротехнологическая лаборатория номер шесть, экспериментальный сектор, и об этом все время надо помнить.

Леха посмотрел на вертолет – в тысячный раз за последние годы, а теперь словно впервые.

«Он был талисманом нашей лабы».

«Мы испытывали опытную партию»…

– Но ведь это бот-репликатор, – пробормотал он. – Значит…

– Экий ты… Понимающий, – буркнул Семенов.

– Так что, они все-таки были?!

– Кто?

Леха вытаращил глаза. Странный вопрос. Но на всякий случай пояснил:

– Репликаторы. Вы сказали, пятая серия… Не знаю, не слышал. Но вот это – модель универсального медбота с репликаторной функцией.

– Да ну? – усмехнулся Семенов. – С репликаторной?..

– Ну да, – Леха пожал плечами.

Семенов приподнял бровь. Левую.

– Ну, манипуляторы такого типа позволяют… – начал Леха.

Семенов хмыкнул.

– И тут еще не виден скальпель, он выдвигается только при необходимости.

Семенов отчетливо фыркнул.

– Нет, понятно, в одиночку он не сможет… – Леха почувствовал, что слегка потеет, озадачил его этот внезапный поворот беседы, а особенно мешал сосредоточиться взгляд техника. Леха много знал, он не какой-то мальчик с улицы. Чтобы внук Деденёва не разбирался в микробах?! Не дождетесь!

– Но если у нас есть достаточно большой рой, чтобы в его прошивку загнать алгоритм репликации, то уже два комплекта таких манипуляторов, то есть, если вместе будут работать два бота…

Семенов скривился и отвернулся.

– Хорошо, два – это в идеале, – вынужденно согласился Леха. – На практике для сборки копии скорее всего нужно четыре.

– Да хоть восемь. Не сказал бы я по этой модели, что она репликатор.

– Но репликация сама напрашивается, когда есть такой набор инструментов! Теоретически можно предположить… – отдуваясь, заявил Леха.

– Правда, что ли?

– …что один бот может работать как эффективный разборщик. А группа из четырех ботов может работать как единичный ассемблер. При наличии в окружающей среде необходимых материалов боты их добудут и потом вместе соберут нового бота.

– Теоретически, – повторил Семенов. – А практически?

– Зависит от прошивки. То есть в первую очередь от размера роя, – сказал Леха, искренне гордясь своей компетентностью. – Но манипуляторы такого типа, да еще и скальпель…

– И что? Ну, манипуляторы. Ну, скальпель. Что дальше?

– И что дальше? – тупо переспросил Леха.

Он все еще был почти на сто процентов уверен, что ему безумно повезло и он попал в бывшую лабораторию Деда. Михалборисыч как-то очень загадочно намекал, мол, лаборатория с историей. Но Семенов эту уверенность расшатывал с каждой минутой.

– Вот модель, – сказал Семенов. – И что она показывает?

Леха, кажется, уловил, к чему подталкивает Семенов.

– С виду она, конечно, необычная… – начал Леха. – На первый взгляд по модели можно сказать, что это бот-диагност и бот-доставщик. Тяжелый, переусложненный, неповоротливый. Зато с большим запасом по мощности, памяти и сигналу. Крепкий и живучий бот. Надежный. Теперь оценим его инструментальные возможности. Мы видим блестящее инженерное решение, при котором один и тот же набор инструмента пригоден для самых разных задач. Если знать о скальпеле, можно сделать вывод, что бот способен быть дизассемблером. А если приглядеться, то можно представить, что это и ассемблер. Очень хорошие манипуляторы. Да, репликаторную функцию по модели и правда не угадаешь, но манипуляторы такого типа позволяют вести точную сборку. И в принципе этот микроб способен произвести свою копию! Надо только его научить!

– Ну, пригляделся я. Не вижу ассемблера. И тем более репликатора. Не показывает нам этого модель. Не написано на ней, что она репликатор.

– Не написано, – согласился Леха.

– И не выглядит она как репликатор, – продолжал давить Семенов.

– Ну… Она вообще-то здорово выглядит! – вступился за вертолетик Леха.

– А то. Для бота, которому десять лет от роду, смотрится офигенно. Но с чего ты взял, что это репликатор?

– Да я знал! – выпалил Леха. – Просто знал!

– Знал и первому встречному проболтался.

– Но вы не первый встречный!

– Неужели? – удивился Семенов.

– Вы же сами сказали… – беспомощно пролепетал Леха. – Что это талисман лабы… Что вы тут испытывали опытную партию пятой серии… И я так понял, вы здесь были тогда… Я подумал, вы – тот самый Семенов… А вы что, его однофамилец?

– А с чего ты взял, что я Семенов?

Леха окончательно перестал понимать, что происходит.

– Ну, у вас бэдж.

Техник выдвинул ящик стола, вытащил из него три или четыре бэджа и стал по очереди прикладывать к себе, приговаривая:

– А теперь я – Петя. Нет? Ну, тогда Михалборисыч. Тоже не то? А вот, это подойдет – я Дарья Решетникова. Кто у тебя вызывает больше доверия?

И тут Леха испугался. Захотелось сгрести со стола вертолетик и удрать вместе с ним. Но через мгновение он напомнил себе, что решил никогда больше не убегать.

– Понял?

Леха на всякий случай помотал головой.

– Не было никакой опытной партии. А я провокатор.

– А что я такого сказал?! – привычно, по-школьному, пошел в отказ Леха.

– Ты сказал достаточно, – заверил Семенов. – Теперь заруби на носу. Это был первый и последний раз. Когда ты сболтнул лишнее о пятой серии.

Леха надулся и отвел глаза. Он ничего подобного не ожидал. Ему казалось, волшебное слово «репликатор» сработает как ключ: мол, я парень не простой, историю Нанотеха знаю, да получше некоторых… А она, выходит, тайная – история эта? И я глупость сморозил, едва успев прийти в лабу? Ну и порядки тут у них…

– Кто еще знает о пятой? – жестко спросил Семенов, и тут уже Леха с трудом удержался на стуле. – Отец? Мать?

– Мама – нет, – Леха помотал головой. – Не думаю. Да и отец тоже. Мне дед рассказывал, я маленький был, но что-то запомнил… Термин запомнил… А это важно?

– Это не нужно, – сказал Семенов, давяще глядя в глаза.

– Секретный проект?! – догадался наконец Леха.

Семенов промолчал.

– П-понял…

– Вот и хорошо.

На самом деле Леха понял только одно: надо держать язык за зубами и глубокими познаниями не блистать.

– Вертолетики… – внезапно сменив тон, проворковал Семенов. – Вертолетики, вот как он их называл… Эту модель сделал я. По эскизу твоего деда. Тогда это был всего лишь концепт. Его помнят многие. Но мало кто знает, что именно так и должна была выглядеть «пятерка».

Леха чуть не растекся по стулу от облегчения. Все-таки да! Он не ошибся, он там, где и думал.

– Я… Я уже догадался. Дед работал здесь, верно? Это его лаборатория?

– Ты сидишь за его столом. Теперь он твой.

Лехе захотелось вскочить.

– А… А вы?

– А что я. Я всегда тут.

Леха снова уставился на вертолет. Невероятно. Вот за этим простым столом работал дедушка… И техник-лаборант Семенов никакой не однофамилец, а тот самый Семенов, знаменитый «личный техник» Деда! Мастер на все руки, настоящий ученый, только прикладник. Судя по занимаемой должности, так и не защитил кандидатскую. Остался здесь. С ума сойти.

Семенов поднялся, подошел и навис над Лехой, буравя его медвежьими глазками, напрочь лишенными выражения.

– Я слышал, ты в детстве раком болел?

Та-ак, следующий акт трагедии начинается, подумал Леха. И тут начинается! И ответил подчеркнуто сухо:

– Выздоровел.

– Совсем?

– В медсанчасти признали годным, – процедил Леха, стараясь не злиться.

Не могла же мама вчера позвонить сюда и всем разболтать? Или могла? Она наверняка знает Михалборисыча. Могла, могла позвонить. И попросить: вы моему сыночку болезному покажите такую кузькину мать, чтобы сам удрал в первый же рабочий день… Спокойно, Леха, это уже паранойя.

– Поня-атно… – протянул Семенов.

– А что? – спросил Леха, закипая. – Я такой же, как все. Поздоровее многих. Я трейсер вообще-то.

– Ишь ты, – только и сказал техник. – Этой фигней еще кто-то мается?

– Бегать люблю, – отрезал Леха.

– От рака не выздоравливают, – безапелляционно заявил Семенов. – Так и скажешь, когда тебя припашут шкафы таскать. Мы, конечно, с дедовщиной боремся… Но всякое бывает. А ты вон какие мышцы отъел. Не фиг, пускай такелажников зовут. Ты жилы рвать не обязан. По должности. Цену себе знай.

Леха сначала недовольно поджал губы – он любил при случае показать, насколько силен и вынослив, – но потом вспомнил, что в «должностной инструкции лаборанта» действительно нет ни слова о перетаскивании шкафов. Прав этот старый медведь. Готов поспорить, он и шефа своего так же шпынял, если Дед хватался за то, для чего есть такелажники. А ведь это разумно. Здесь институт, здесь все продумано и у каждого свои функции.