Текст книги "Выбор сталкера"
Автор книги: Олег Бондарев
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 3
У цели
Дорога к реке Раздельной, за которой находился Боровой, пролегала через крохотный поселок в пять домов, все – одноэтажные, потрепанные, неприметные. Метрах в ста к северу находилось здание побольше – то ли бывший склад, то ли цех, сейчас уже и не определишь: если и было внутри какое-то оборудование, то вывезли его еще до трагедии.
И уж точно Офицер не ожидал, что, когда он будет проходить мимо заброшенного здания, оттуда внезапно донесется жалобное:
– Помогите…
Игорь так и замер. Откуда зовут, он понял не сразу – уж больно тихим был голосок. Поначалу и вовсе решил, что показалось, но неизвестный повторил вновь:
– Помогите…
И кто там, интересно, мог застрять, думал Логвинов, неспешно топая к зданию. Не дойдя метров двадцать, остановился в сомнении.
А что, если там ловушка? Может, бандиты какие заманивают и обирают честного сталкера, решившего прийти на выручку попавшему в беду…
– Ради Бога… – проблеял невидимый бедолага. – Хоть кто-нибудь…
Офицер закусил губу. Натурально так распинается, аж ком к горлу подкатывает. Да и голосок едва ли не детский… Наверняка какой-нибудь молодой паренек, вчерашний подросток, который, соблазнившись «дарами» Зоны, прибился к ушлому «черному» сталкеру, а тот и рад новой «отмычке». Сам уже, наверное, далеко, а паренек в аномалии помирает.
Но могли Игорь ему помочь, вот вопрос? А если парню ноги «ведьминым студнем» поело? На закорках его таскать по Зоне? В самом деле, мог бы бедолага идти – давно бы уже покинул треклятое здание близ реки, а не скулил в надежде, что кто-то услышит. Не ходок он, похоже, а значит, обречен…
Вот только чем он будет лучше того же «черного сталкера», если даже не откликнется на зов?
Память охотно подбросила пару образов из недалекого прошлого: вот Гусь, схватившись за сердце, падает на дорогу. Вот «паутинка» выглядывает наружу из-под мятого воротника рубахи. А вот Офицер, пыхтя, кладет на перекошенное лицо умершего друга последний камень, пряча труп под лестницей заброшенной школы в Маяке.
Вот уж кто бы наверняка помог пацану, так это как раз Гусь. Несмотря на внешнюю жесткость, добрый он был просто донельзя. Про таких говорят: «с большим сердцем». Офицер припомнил, как во времена совместной службы в – тогда еще! – милиции, Семен однажды сопровождал представителя органов опеки в квартиру завзятых алкашей, чтобы забрать у них десятилетнего пацаненка и отвезти его в детдом. Собственно, в Искитиме это была нормальная практика – привлекать мента для сопровождения, так, на всякий случай, чтобы помог справиться с неадекватными родителями, если те вдруг передумают ребенка отдавать. Вот и эти алкаши повозмущались немного, но Гусь их живо на место поставил и пацана с забавным именем Аркаша беспрепятственно увел. А пока в детдом ехали, разговорился Семен с мальчонкой и буквально прикипел к нему за эти несчастные полчаса. С тех пор часто к Аркаше таскался, носил всякие «киндерсюрпризы» и прочую приятную мелочь: своих-то детей у сержанта не было, вот и доставалась вся отеческая любовь неблагополучному пацаненку. Гусь бы и вовсе любимца забрал домой, если бы не уволили его из органов, прознав о рейдах в Зону. Благо хоть увольнением все ограничилось, не дали делу ход – ввиду былых заслуг, видимо.
А мальчонку в итоге года через два отправили к чудом нашедшейся троюродной тетушке в Таганрог, и с тех пор от него случилось только одно письмецо. Точней, не от пацана даже, а от этой самой тетки, которая тактично попросила Гуся «не напоминать Аркаше об искитимских ужасах». То есть, проще говоря, не писать. Скрепя сердце, бывший сержант подчинился, хотя пересилить себя смог лишь с превеликим трудом: уж больно любил он этого шкодного Аркашу, который всегда встречал Семена широченной улыбкой во все тридцать два.
Собственно, Офицер не зря вспомнил бедного пацаненка. Голос, доносившийся из цеха, казался очень похожим на Аркашин.
– Помогите… – канючил невидимый паренек.
Надо помочь. Семен бы точно мимо не прошел.
И пусть бездыханное тело Гусева уже похоронено в Маяке, Офицер, как его друг, просто обязан почтить память погибшего товарища настоящим поступком.
Держа «Вихрь» наготове – на всякий случай, – Логвинов осторожно заглянул внутрь.
Никого. Только горы хлама лежат на полу то тут, то там.
Странно. Кто же тогда звал на помощь?
Внезапно одна из куч зашевелилась.
– Ради Бога… – простонали из ее глубины. – Хоть кто-нибудь…
Игорь нахмурился. Какого черта этот парень там делает? Почему он до сих пор не выбрался наружу? Или же он парализован? Офицер живо представил, как некий безликий «черный» сталкер выбрасывает отработавшую свое и теперь ставшую бесполезной «отмычку» в мусор, и от этой мрачной фантазии у него мурашки побежали по коже. За годы службы в полиции он насмотрелся на людскую жестокость, но так и не смог привыкнуть к безразличию.
Гайка покатилась по полу и остановилась в полуметре от мусорной кучи.
Что-то здесь не так. Уж больно однообразно скулит этот невидимый бедолага. Как будто слов больше не знает, кроме тех пяти, которые повторяет снова и снова, как попугай: «Помогите, ради Бога, хоть кто-нибудь». И всё.
Закусив нижнюю губу, Игорь размахнулся и швырнул гайку прямо в центр мусорной кучи.
И в тот самый миг, когда снаряд Офицера коснулся верхушки этой кучи, изнутри вынырнула лишенная глаз пасть и злобно клацнула зубами. Логвинов, недолго думая, вскинул «Вихрь» и нажал на спусковой крючок, накрыв странную тварь очередью. Та гнусно пискнула и вновь спряталась в хлам, а Игорь попятился назад.
Подобного он никогда прежде не видел. Более всего аномалия напоминала этакую мутировавшую венерину мухоловку – ни глаз, ни носа, ни ушей, только одна прожорливая пасть с острыми зубами.
Оглянулся сталкер как раз вовремя: хитрая тварь, каким-то образом переместившись из одной мусорной кучи в другую, вновь вынырнула наружу и едва не укусила его за руку – благо Офицер успел отшатнуться. Снова выстрел – и снова, кажется, мимо. Поняв, что совладать с хищной дрянью у него не получится, Логвинов стремглав бросился к дверному проему.
Он мчался зигзагами, надеясь сбить прожорливую тварь с толку. Она преследовала его до самых дверей, издевательски блея: «Помогите…», «Ради Бога…», «Кто-нибудь…». Вот тебе и милосердие, думал Игорь, чудом избежав очередного выпада пасти. Вот тебе и желание помочь.
Он пулей вылетел из цеха и остановился, лишь убедившись, что пасть больше не пытается до него добраться. Судя по всему, обитала эта необычная аномалия только внутри, а жертв к себе заманивала слезными мольбами о помощи.
И как она научилась человеческой речи? Пусть пять слов, но ведь их еще сложить надо правильно…
А может, она просто запомнила причитания последней своей жертвы? Этакий зоновский «пересмешник», искусно имитирующий человеческую речь. Только сейчас до него дошло, что во многих кучах, помимо различного хлама, хватало пожелтевших от времени костей. А еще характерная вонь… Так пахнет гниющая плоть. Он должен был сразу почувствовать подвох… но ведь прежде подобная аномалия ему не встречалась. Да и от других сталкеров, постарше да поопытней, Офицер никогда про нее не слышал. Может быть, встречу с «пересмешником» никто больше не пережил? Да нет, сомнительно. Вполне преодолимая ловушка. Необычная – да, но не более того.
Наверное, все просто игнорировали ее зов, решил Игорь. А кто все же откликался и благополучно спасался в итоге, тот, видимо, не слишком распространялся о собственном милосердии, едва не вышедшем ему боком.
В любом случае, Зона продолжала эволюционировать, и это было видно невооруженным глазом. Все уже знают, что такое «комариная плешь», видели «жгучий пух» или хотя бы представляют себе, как он выглядит. Все знают простые правила – «всегда проверяй дорогу, прежде чем идти», «держись подальше от воды» и прочие. Но Зоне такая игра кажется скучной, и она беззастенчиво добавляет в колоду к уже известным картам новые, чтобы огорошить самого искушенного игрока.
Как бы скверно Игорь ни относился к «черным ангелам», а все-таки была в их учении, как и в достопамятных рассуждениях соседа, толика истины: не стоит ничего у Зоны брать. И это не значит, что она сменит гнев на милость, едва ты вернешь в ее лоно похищенный кем-то артефакт. Но чем больше диковинок улетает из Зоны в реальный мир, тем крепче она бережет остатки богатства.
– Помогите, – снова завел старую шарманку притаившийся в цеху «пересмешник».
Офицер оглянулся через плечо, затем медленно, готовый пуститься наутек при первом намеке на опасность, подступил к дверному проему. В горле пересохло, но он заставил себя подобрать с земли рыжий обломок кирпича и вывести на бледно-серой стене справа от входа:
«Внутри аномалия. Копирует голос. Спасать некого».
Отступив на шаг, он придирчиво осмотрел послание, затем вновь подошел и добавил стрелку, указывающую влево.
Для дураков.
Пожалуй, Семен бы одобрил такое предупреждение, думал Игорь, шагая прочь от проклятого цеха. По крайней мере, это было то подлинное милосердие, которое действительно могло спасти чью-то жизнь.
Впереди показался хлипкий мостик через Раздельную, и Логвинов невольно ускорил шаг.
* * *
На душе у Смычка было паршиво.
К сожалению, даже отправив Косого в ад, он так и не обрел желанного успокоения, ведь смерть убийцы не могла вернуть Генку обратно в мир живых.
Интересно, а если он однажды явится домой вслед за отцом, что тогда будет с Людкой? Пожалуй, второе такое потрясение она не переживет – крыша потечет, как пить дать. А шансы на возвращение «муляжа» пусть крохотные, но есть.
Бедная, бедная Люда…
Тем временем Бердское кладбище уже показалось на горизонте. Смычок увидел полуразрушенные надгробные плиты, каменные кресты и памятники, обезглавленные то ли пришельцами, то ли неизвестными аномалиями. Покосившаяся ограда, отделявшая погост от остального мира Зоны, за сорок с лишним лет поросла «ржавым мочалом», а местами и вовсе обвалилась. Иные могилы были бессовестно разрыты. Смычок при виде ям невольно поморщился: все-таки в некоторых людях нет ничего святого.
Земли к северо-западу от Маяка были Косте незнакомы, и потому он, и без того бдительный сверх меры, здесь превратился в сплошной комок нервов. Даже при виде довольно обыденных – в условиях Зоны, разумеется, – теней, вытянутых к солнцу, сталкер заметно напрягался и старался обойти их по широкой дуге. Однако, как бы ни опасался Костя встречи с неизведанным, как ни концентрировался на прокладывании маршрута, об авторе странной записки он думал постоянно. Кем окажется узник кладбища? Жив ли еще? И где его тут искать? Кладбище не то чтобы очень большое, но все его, наверное, не обойдешь и за полдня.
В общем, мог бы и поточней написать, где ты, таинственный господин с «любыми деньгами».
Хмурясь, Смычок перешагнул через ограду. Взгляд его скользил по окружающим предметам: все те же памятники и надгробья, которые теперь в такой близи казались еще более жуткими. Серость и обилие трещин – таковы были главные атрибуты любого каменного изваяния на этом кладбище.
Где вообще может прятаться человек, застрявший в подобном месте?
Внезапно взгляд его уткнулся в часовенку, что находилась в двухстах метрах от него. Других построек на территории кладбища видно не было, а эта, хоть и потрепанная слегка, казалась более-менее целой.
Даже слишком.
Смычку невольно вспомнились «новостройки» из окрестностей Маяка. Не может ли быть эта часовенка из их числа? Конечно, те почище выглядят, но среди разрытых могил и полуразрушенных памятников даже целехонькие окна кажутся чем-то донельзя необычным и оттого – подозрительным.
А что, если это действительно было письмо «с того света», то есть из «новостройки», внезапно подумал Костя. Известно, что вошедший в такое здание исчезает, но, кто знает, куда именно его переносит странная аномалия? Возможно, отправителю письма посчастливилось оказаться рядом с запертым внутри Колотушкой, когда неведомый импульс поднял его «муляж» и отправил домой? Теория казалось дикой, зато вполне объясняла, почему бедолага не способен покинуть часовню без посторонней помощи.
Вот только в таком случае, если Смычок к нему войдет, то уже и сам не сможет выйти. И будут они тогда вдвоем внутри куковать – вероятно, до того момента, пока один из них не пойдет домой уже в качестве «муляжа». Хорошо, что прежняя записка в кармане, новую писать не придется…
Пикантности ситуации добавлял тот факт, что иных мест, где может прятаться неизвестный, в обозримой близости не наблюдалось. А значит, сталкеру придется наведаться в часовню, хочет он этого или нет.
Смычок хотел отправить очередную гайку в полет, да так и замер с ней в руке, когда сзади послышался странный приглушенный рев. Оглянувшись, сталкер увидел, как мигает фарами стоящий за восточной оградой старенький «пазик». Наверное, им добирались на чьи-то похороны скорбящие родственники в тот самый, роковой, час, когда инопланетяне решили устроить здесь свой пикник.
Но как аккумулятор не сдох за сорок с лишним лет? И почему, вообще, включились мотор и свет?
Смычок облизал пересохшие губы. Он знал только одну аномалию, способную вытворять подобные трюки с электроприборами. Называлась она «гремлины», или чаще «веселые призраки». И самое неприятное в этих «призраках» было как раз то, что в гордом одиночестве они не путешествовали – только стайками.
А значит, прямо сейчас собратья того озорника, что зацепил «пазик», разгуливают где-то поблизости.
Костя затравленно огляделся по сторонам. С громким хлопком разлетелась лампа в фонаре, который торчал в двадцати метрах к северу. Чертыхнувшись, сталкер шустро засеменил вперед. «Веселые призраки» блуждали бессистемно, не разбирая дороги, а потому могли нагрянуть откуда угодно или же, по счастливой случайности, обойти стороной. Прихотью Зоны они лишены были эмоций и разума – всего лишь бестолковые ветвистые молнии, которые «шагают» по прямой, крайне редко меняя направление.
Голова памятника, чудом уцелевшего со времен Посещения, все-таки упала на землю и подкатилась к ногам Смычка. Пару секунд он, не мигая, смотрел в пустые глазницы, две безжизненные впадины в сером камне, а потом метнулся влево.
Волосы на правой руке зашевелились – судя по всему, «призрак» прошел совсем близко.
Сказать по правде, никто не знал доподлинно, что случится с человеком, если они встретятся с аномалией в одной точке, – то ли все сталкеры, столкнувшиеся с «гремлинами», подобного свидания избежали, то ли его просто никто не пережил. В любом случае, заниматься экспериментами Костя не собирался.
Одна из брошенных им гаек внезапно полыхнула и задымилась – видимо, молния угодила точно в металлический ободок. Судя по траектории, это был тот самый «призрак», который оторвал памятнику голову и едва не поджарил сталкера. Вот и ответ на вопрос, можно ли пережить встречу с «призраком», – если даже гайка оплавилась, что тогда будет с человеком?
Костя был уже на пол пути к часовне, когда справа послышался тихий, на грани слышимости, треск. Ветер принес запах гари. Повернув голову, сталкер увидел, что в пяти метрах от него из охапки пожухлых листьев столбом поднимается вверх сизый дым. Отчего занялась труха? Неужто все те же «призраки» шалят?
А ветер меж тем раздувал мусорную кучу в полноценный костер. «Пазик» позади снова засигналил, но на него Смычок даже не обернулся: чего терять время зря? Задачка была не из легких: как можно быстрей добраться до часовни и при этом не только с «призраком» не встретиться, но и в иную аномалию не угодить.
Медленно, но верно он шел к своей цели. Еще дважды молнии проходили в считаных сантиметрах от него, едва не поджарив, но все это были так называемые «издержки профессии». Сетовать на судьбу в подобной ситуации столь же глупо, как дрессировщику тигров жаловаться, что один из питомцев оцарапал ему щеку при исполнении «смертельного номера»: ты, мать твою, голову хищнику в пасть кладешь, радуйся, что вообще не откусили! Так и здесь. Пришел в Зону – либо стисни зубы и иди вперед, либо убирайся отсюда ко всем чертям, ведь здесь размазням не место.
Особенно сильный порыв ветра разворошил тлеющую листву, вдали в горбатом фонаре лопнула еще одна лампа. Сталкер упрямо продолжал идти к часовне. На лице не дрогнул ни один мускул, когда оградка, над которой он уже занес ногу, чтобы ее перешагнуть, вдруг в момент обмякла, поплыла. Лишь капли пота, проступившие на лбу, выдали волнение, распирающее его изнутри.
До цели – какие-то жалкие метры.
Буквально в пяти шагах от двери лежали на земле наручные часы с разбитым стеклом. Из-за трещин стрелок не было видно. Тогда Смычок поднес часы к уху: молчат. Видимо, батарейка сдохла. Спрятав находку в карман, он подошел к двери вплотную. Затем, убедившись, что на ручке нет ни «мочала», ни «паутинки», сталкер обхватил ее ладонью и потянул на себя.
Заперто.
Он отступил на шаг, окинул дверь взглядом. Наружных засовов не видно. Замком раньше пользовались, похоже, не врезанным, а навесным – по крайне мере, отверстия под ключ в дверях нет, а проушины по обеим сторонам имеются, ржавые, давно «мочалом» поеденные. Значит, запереться могли только изнутри.
Интересно, не его ли «клиента» работа?
Смычок постучал в дверь кулаком. Вышло не слишком громко, а потому сталкер не удивился, когда ему никто не открыл. Тогда он забарабанил в дверь металлической рукоятью ножа и воскликнул:
– Открывайте! Помощь пришла!
И снова – никакой реакции.
Костя оглянулся через плечо, снова повернулся к двери, постучал, поорал. Бесполезно.
Значит, опоздал? Значит, умер бедолага?
Сталкер закусил нижнюю губу.
Что же, получается, все было напрасно? И Генка погиб ни за что. И Смычок зря проделал весь этот долгий путь из Искитима в самое сердце Зоны. Сколько раз он едва не расстался с жизнью? Да и конфликт со Снежком наверняка еще аукнется.
Костя зажмурился и сжал кулаки в порыве бессильной злобы.
Нет, так просто он не сдастся.
В кармане оставалось еще немного гаек. С их помощью он дошел до ближайшего окна и попытался через него разглядеть, что находится внутри, однако из-за рисунка на стекле ничего не было видно. Чертыхаясь, Костя огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь камня, однако, как назло, ничего поблизости не нашлось. Тогда он отступил на шаг и, направив на окно пистолет, выстрелил.
Разноцветные стекла брызнули во все стороны. Не опуская пистолета, сталкер приблизился к окну и крикнул:
– Эй! Есть кто живой?!
Свет солнца, проникший внутрь через разбитое окно, позволил разглядеть подсвечники, иконы… и мужчину в камуфляже, которого придавило к полу сломанным распятием. Куртку, подобную той, что была на незнакомце, Смычок часто видел на Голубе, однако это ничего не значило: мало ли сталкеров бродит по Зоне в одеждах цвета хаки? Лежал неизвестный ничком, уткнувшись лицом в пол, да и притом довольно давно, так что попытки сравнить его с кем-либо изначально были обречены на провал.
Напротив же, возле закупоренных изнутри дверей, сидел еще один неизвестный. Этот был одет вообще не по-сталкерски: серая куртка, в которой только на совещание спешить, а не обходными путями в Зону красться, серые же брюки хорошего пошива, а уж туфли – пусть все в пыли, слегка подранные, но все равно не из дешевых. И уж точно на обладателя «любых денег» и, соответственно, автора записки этот, второй, походил в сто раз больше, чем первый бедолага в камуфляже.
Забравшись на подоконник, Смычок бросил пару гаек вниз, убедился, что никакая зараза там не поджидает, и легко спрыгнул на пол. Его подозрительный взгляд снова метнулся к мужчине у двери: жив ли он еще или уже испустил дух, и если действительно испустил, то почему: – из-за аномалии, какой-нибудь раны или банального обезвоживания и истощения?
Издалека казалось, что неизвестный, пусть слабо и редко, но все-таки дышит. Подойдя ближе, Смычок открутил крышку фляги и плеснул немного в лицо незнакомцу.
Этот трюк сработал на ура: мужчина вздрогнул и тихо застонал. Глаза его тем не менее оставались закрыты. Однако, когда прозрачные струйки добежали по впалым щекам до рта, он встрепенулся вновь. Неуверенно пошлепав губами, незнакомец слизал живительную влагу и с явным трудом приоткрыл веки. Он был до жути слаб и, кажется, даже болен; глазные яблоки затянуло красной паутинкой лопнувших сосудов, и двигался мужчина вяло, будто робот на последнем издыхании аккумулятора. Сложно было определить, сколько ему лет. Вероятно, около тридцати, скорее, даже меньше, но в его нынешнем состоянии он вполне потянул бы на пятьдесят с хвостиком.
Взгляды сталкера и несчастного узника часовни встретились.
– Я пришел помочь, – сказал Костя негромко.
Незнакомец прохрипел что-то нечленораздельное, замялся, видимо удивившись, как странно звучит его голос. Смычок не знал наверняка, сколько длится добровольное (или все-таки вынужденное?) заточение мужчины, однако выглядел бедолага на редкость потрепанным.
Подойдя к незнакомцу вплотную, Костя приложил флягу к его губам и стал вливать содержимое узнику в рот. Он с удовлетворением отметил, как двигается кадык на поросшей щетиной шее и как быстро пустеет баклажка. Памятуя о запасной фляге, сталкер позволил мужчине напиться всласть и отступил лишь когда последние капли упали в приоткрытый рот незнакомца.
– Давно ты здесь? – спросил Костя напрямик, опускаясь на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне.
Мужчина неопределенно пожал плечами. Видимо, потерял счет времени, пока сидел взаперти.
– Да, кстати, – спохватился Костя.
Он запустил руку в карман и, вытащив найденные у входа часы, продемонстрировал их мужчине:
– Это, наверное, твои?
Пленник часовни неуверенно кивнул.
– Держи. – Костя вложил находку в его холодную ладонь и сжал, накрыв пальцы незнакомца своими.
Мужчина недоуменно уставился на кулак с часами внутри.
– Как… – Первое слово, которое ему покорилось, короткое, но с чего-то ведь надо начинать? – Вы… нашли меня? – скороговоркой договорил он и облегченно вздохнул.
Смычок вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо лист, развернул его и продемонстрировал мужчине текст записки. Тот улыбнулся самыми уголками губ.
– Значит, сработало… – хрипло пробормотал он.
Смычок стянул вещмешок и, поставив на пол перед собой, стал рыться внутри. Наконец, он достал хлебную краюху и вручил ее незнакомцу со словами:
– Поешь. Нам еще обратно идти. Ну же. Бери. Смелей.
Незнакомец облизал пересохшие губы и, осторожно приняв краюху из рук сталкера, тут же впился в нее зубами. Он съел ее в один момент и облегченно выдохнул, будто смертельно больной, наконец дорвавшийся до лекарства.
– Как тебя, кстати, зовут? – спросил Костя.
– Егор, – после короткой заминки назвал имя узник. – А вас?
– Меня можешь звать Смычком, – представился Костя в ответ.
– Вы сталкер? – последовал вопрос.
Костя одарил собеседника насмешливым взглядом:
– А сам как думаешь?
– Ну да, глупый вопрос, – признал Егор со слабой улыбкой.
– Тогда задам встречный: тебя-то каким ветром сюда занесло? Ты, в отличие от меня, на сталкера не смахиваешь ни капли. Одет с иголочки…
– Уже нет. – Снова грустная полуулыбка.
– Но был. Я ж не слепой. Одни туфли. – Смычок взглядом указал на обувку Егора. – Наверное, дороже всего моего наряда.
– Преувеличиваете… но отрицать глупо – я не сталкер. Даже близко нет.
Он замолчал, отвел взгляд в сторону. Смычок, выждав с пол минуты, пожал плечами:
– Ну не хочешь рассказывать – твое право. Мне до твоей истории дела нет. Только вот как мне в таком случае понять, сможешь ли ты заплатить за свое спасение или нет?
Егор испуганно взглянул на Костю и снова поспешно уткнулся в пол.
– С собой у меня все равно ничего нет, – пробормотал он. – Сами понимаете, с бумажником в Зону не ходят.
– Ну да, от аномалий ведь не откупишься, – согласился Смычок. – Но речь не о «прямо сейчас», а о «ближайшем будущем». Сразу, как мы снова окажемся за пределами Зоны, ты должен будешь заплатить столько, сколько я скажу. Ведь это ты подразумевал, когда упоминал в записке «любые деньги»?
Егор нервно облизал пересохшие губы.
– Ну… – Пауза. – Да. И я явно не в том положении, чтобы менять условия… сейчас. Главное, что вы здесь. Я… я до сих пор не верю, что записка… дошла. Честно, я… боялся, что она попадает к человеку, который в Зону никогда не пойдет. Ну или вообще не дойдет… как вариант.
– Вернемся – сходи в храм, поставь свечку, – безо всякого энтузиазма сказал Костя.
Он поднялся, огляделся по сторонам. Снова уставился на лежащего ничком мужчину. Ну, ей-богу, это Голубь. Наряд прямо точь-в-точь.
– А этот… тип, к которому я записку при… привязал, он вам… кто? – сбивчиво произнес Егор. – Родственник?
– Брат, – бросил Смычок, не оборачиваясь. – Двоюродный.
– А он ведь, получается, тоже… да?
– Сталкер? Ага.
И распятие это вдобавок… Судя по тому, что лежит оно на трупе, а не под ним, падало уже после того, как умер сталкер.
– Ты к ним не подходил? – Костя оглянулся через плечо и, прищурившись, вопросительно уставился на пленника.
Егор мотнул головой.
– Тогда как умудрился привязать записку?
– Ну, когда он… поднялся, я сначала… ну, опешил, понятно. Ну вот, а как потом понял, что он не живой, а… «муляж»… Тогда мне мысль пришла в голову – а что, если он в город пойдет, ну, как другие, до него. Даже если на границе его поймали бы, записка попала к «синим каскам», а это уже лучше, чем… в никуда. Может быть, они и не стали бы меня спасать, но это был хоть какой-то шанс… В общем, я вырвал из блокнота страничку, а ручка у меня всегда с собой, ну я и написал, а потом думаю – чем примотать? Вытащил в итоге шнурок из туфли. – Он указал на правую стопу. – И, когда… ну, ваш брат подошел, привязал записку к его руке.
– А чего, например, в карман куртки не сунул? Почему именно примотал?
– Боялся, что не все станут по карманам лазать. А так вроде бы на виду…
– Понятно.
Смычок вновь отвернулся от Егора и уставился на труп сталкера. Он, конечно, не догадался осмотреть тело Колотушки, да и при Люде с Генкой проделывать подобное в принципе не решился бы, но теперь о таком упущении немного жалел.
И все-таки, что вас убило, друзья? Какая аномалия расправилась сразу с двумя опытными сталкерами?
Его любопытство могло показаться чрезмерным только тем, кому чужда была сама идея поиска артефактов. К примеру, Егору, который растерянно взирал на широкую спину Смычка, искренне недоумевая, чем высохший мертвец так заинтересовал его спасителя.
А Костя меж тем отчаянно хотел проверить, не здесь ли спрятан некий мифический артефакт, но слишком боялся разделить судьбу брата и того, второго, бедолаги. Смычок чувствовал себя ослом, который восседал между двумя стогами сена и обречен был сдохнуть от голода, так и не сдвинувшись с места. Позади находился потенциальный «мешок с деньгами», а впереди – неизвестность, в которой, однако, могло прятаться одно из самых любопытных чудес Зоны.
«Губка».
Вживую эту дрянь, разумеется, никто не видел – точней, хвалились многие, но бездоказательно, – однако все почему-то были уверены, что с ее помощью можно записывать сны, менять их и пересматривать. Пустяк, казалось бы, – какой прок во снах, пусть даже измененных? Однако буквально год назад откуда-то взялась новая байка – что-де, если записать сон с четверга на пятницу (который, как известно, считается вещим) и потом внести коррективы с помощью «губки», можно изменить свое будущее. Захотел кучу денег – ради бога, меняй сон с четверга на пятницу, снова его смотри и богатей. Захотел чего-то иного – тоже без проблем. В общем, этакий Золотой Шар в миниатюре.
Смычку новоиспеченная легенда всегда казалось бредовой – хотя бы потому, что ни один сон, приснившийся ему с четверга на пятницу, так и не сбылся. Однако нашлись в Искитиме суеверные богатеи, которым захотелось обзавестись «губкой» и самолично с ней поэкспериментировать. Ну а сталкеры, конечно же, не прочь были «богатеям» помочь – разумеется, не забесплатно. И пошло, как в сказке, – найди то, не знаю что, там, не знаю где сам.
Поддавшийся всеобщему помешательству Колотушка во время последней их встречи в «Радианте» утверждал, что «губка» спрятана в Бердске. И, судя по тому, что оба закадычных друга почили именно в этой часовне, артефакт должен был находиться где-то внутри.
Прежде Смычок и не помышлял об этой дряни. Но теперь, оказавшись в бердекой часовне, Костя внезапно подумал: а что, если она и впрямь может изменить будущее? Что, если с ее помощью он излечит Веру от болезни?
А если даже эта штука – всего лишь очередная занимательная, но, по сути, бесполезная игрушка пришельцев, то ее всегда можно выгодно продать. Благо спрос на «губку» нынче высок как никогда.
Не в силах погасить любопытство вполне обоснованным страхом, Костя сделал робкий шажок вперед.
– Простите, но… – Смычок невольно вздрогнул: до того погрузился в размышления, что и думать забыл о Егоре. – Вы думаете, стоит туда идти?
– Тебе нет, – отрезал сталкер. – А я, пожалуй, схожу. Вдруг у него в рюкзаке завалялась банка тушенки?
Он не хотел посвящать Егора в свои планы. Логично – ведь их пути разойдутся, едва они окажутся за периметром. Да и сам пленник не слишком с ним откровенен, так что все честно.
Одна гайка упала и осталась лежать, следующая… Лоб Смычка блестел в солнечном свете, руки едва заметно подрагивали, а шаги были до того неуверенные, будто он внезапно забыл, как ходить.
Признать в мертвеце Голубя Смычок так и не смог – за месяцы, прошедшие со смерти этого парня, от его лица практически ничего не осталось. Впрочем, строго говоря, Косте было наплевать, кто перед ним; единственное, что волновало сталкера в те минуты, – как этот неизвестный тип умер. Пристальный взгляд Смычка скользил по телу покойного, пока не остановился на правой руке. Ладонь была слегка приоткрыта, и Костя увидел, что в ней зажато нечто коричневое, очень напоминающее древесный мох.
Тогда Смычок поднял голову и уставился на стену перед собой. Сталкер просматривал сантиметр за сантиметром, пока не наткнулся взглядом на точно такой же мох. Он покрывал участок стены на уровне пояса и был слегка разворошен – видимо, как раз умершим незнакомцем.
Костя нервно закусил нижнюю губу. Вариантов два: либо неизвестный и Колотушка разрядили собой ту коварную аномалию, что здесь находилась, либо их убил как раз этот вот мох. Хотя во второе не слишком-то верилось: ну не было в коричневой дряни ничего примечательного, пугающего и тем более удивительного.
Впрочем, и в «паутинках» тоже не было, но менее убийственными они от этого не становились.
Решив не рисковать, Смычок вытащил из кармана складной нож и, взяв его в правую руку, медленно поднес к стене. Однако стоило ему коснуться мха лезвием, как сталь мгновенно начала покрываться той же коричневой дрянью. Чертыхнувшись, Костя отшвырнул клинок в сторону, и тот, жалобно звякнув, укатился в сторону, к вещмешку убитого сталкера, который валялся неподалеку.