Текст книги "Черная Луна"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 53 страниц)

Старые львы

Владислав прижал пальцем пуговку микронаушника, чуть склонил голову к правому плечу, с этой стороны в ухо был вставлен наушник, витой проводок от него нырял под куртку.

– Повторите. – Он кивнул невидимому собеседнику, вышедшему на связь. Принял.

Повернулся к мужчинам, сидевшим в салоне микроавтобуса. Пробежал взглядом по сразу же напрягшимся лицам. Шестеро, самому младшему сорок два года. Все отлично знакомые, сотню раз проверенные.

– Господа пенсионеры, подвалила работа. – Он показал всем фотографию. Только без комментариев, – предупредил он. – Времени нет. Берем этого парня жестко, но без шума. Можно слегка покалечить, но не глушить. Первые показания снимем прямо здесь, в автобусе. А посему, Филипп, готовь видеокамеру. Хирург, спецнабор. Лева, тебе поручаю самое ответственное. Возьми воздушку, замаскируйся во дворе, Если клиент поднимет пальбу, вали без команды. То же самое делаешь, если он рванет к забору. Учти, там обрыв, мы потом клиента часа два гонять будем. А посему влепи ему шприц в правую ягодицу, потом Хирург откачает. Вопросы?

– А он индийское кино здесь не устроит? – поинтересовался Лев, вытащив из-под сиденья пневматическую винтовку.

– Вполне может, если вспугнем. – Владислав посмотрел на фото. – По морде видно, мужик с гонором.

– Так, может, сразу? – Лев прищелкнул оптический прицел к пневматической винтовке.

– Нет, колоть надо прямо здесь. Беру его я. – Владислав указал по очереди на всех, сидевших в салоне. – У меня на подхвате Муромец и Гоша. Лева гасит из воздушки. Хирург и Филипп остаются в автобусе и принимают клиента. Ты, Водкин, стоишь на стреме у крыльца. Я передам тебе ключи от машины клиента. Сначала срываемся мы, ты на его тачке следом. Покатай за собой банковских оперов, если сядут на хвост.

– А если не сядут? – спросил Водкин, самый пожилой из всех, с крутыми плечами боксера-тяжеловеса.

– Могут и не зацепить, они же Белова пасут, а про молодого даже и не знают, – подумав, ответил Владислав. – Но все равно, машину отгони подальше и брось. Все, мужики, напяливай камуфляж! Он посмотрел на часы. Кивнул водителю. Микроавтобус, покачиваясь в колдобинах, медленно вкатил во двор. Описал полукруг, встал передом к въезду, боковой дверью к крыльцу.

Профессионал

В дверь настойчиво постучали. – Входи! – громко крикнула Настя. Двери распахнулись, впустив в комнату солнечный свет. Тень от мужской фигуры вытянулась на полу.

– На-астя! – удивленно вскрикнул вошедший. Дмитрий узнал голос. Бросился вперед, согнул руку в локте, освобождаясь от болевого захвата, развернулся, ногой оттолкнув Настино кресло, отступил на полшага в сторону, одновременно выхватив из кобуры пистолет. Падая на колено, он уже держал на мушке вошедшего. Едва его узнал в просторной джинсовой одежде.

– Белов, стоять! Бросай оружие. Белов держал в вытянутой руке кольт, с ходу определил Дмитрий.

– Резвый ты, Дима. – Белов плотнее прикрыл дверь. – Научили кое-чему.

– Оружие на пол! – процедил Дмитрий, не в силах оторвать взгляд от черного глазка ствола, целящего ему прямо в переносье.

– Ты не выстрелишь. – Белов поддержал подрагивающий в руке пистолет снизу. Зафиксированный обеими руками пистолет теперь был готов сразить Димку первым выстрелом.

– Дан приказ стрелять по тебе без предупреждения!

– Спасибо, предупредил, – усмехнулся Белов. – Только ты не выстрелишь. За мертвого медальку не дадут. И еще одно соображение. Им живой козел отпущения нужен. Ты же не хочешь меня заменить?

– Правильно мыслишь. Бросай ствол!

– Фиг тебе. Мне терять нечего. – Белов опустил пистолет ниже, теперь целился в грудь. – С такого расстояния первая же пуля нокаутирует, как удар рельсом. Даже если выстрелишь в ответ, я очнусь первым и перегрызу тебе, змееныш, глотку.

Настя, прижатая вместе с креслом к стене и ошарашенно молчащая, пошевелилась и пробормотала:

– Мужики, шли бы вы на улицу разбираться.

Дмитрий, не сводя глаз с Белова, резко развернулся, прижал ствол к Настиному виску.

– Оружие на пол, Белов.

– А вот это уже запрещенный прием! – зло прищурился Белов.

– Стреляй. Все равно я ей башку разнесу. – Голос Дмитрия зазвенел от напряжения.

– Дима, ты что! – выдавала Настя. – Миленький, ты что?

– Не скули! – Дмитрий больно ткнул ее в висок. – Белов, считаю до трех.

Белов закаменел лицом, только горели расширенные до предела глаза.

– Раз! – Голос у Дмитрия стал мертвым, как у робота.

Белов, словно под пыткой, заскрипел зубами, уронил руки. Пистолет громко бухнул об пол.

– Сучара! – процедил он, едва разжимая перекошенные губы.

– Уже слышал. – Дмитрий усмехнулся. – А сейчас делай все по моей команде. Ошибка – и я стреляю. Учти, первая пуля Насте. Начали! Ствол ногой толкни ко мне. Два шага в сторону. Мордой к стене. Руки за спину. Ноги дальше. Лбом в стену. Лбом уперся в стену, я сказал! Все. Стоим и не дышим.

Белов послушно выполнил все, что требовалось, только с дыханием не получилось. Воздуха не хватало, грудь поднималась тяжело, с натужным сипом. В голове ухала адская боль. Он до крови закусил губу, чтобы не потерять сознание. Кисти рук обожгло холодом, в полной тишине громко клацнули наручники.

Дмитрий ударил его по икрам, рванул за шиворот, заставил упасть на колени.

– Вот и все, Игорь Иванович, отбегались! – торжественно произнес он.

– Радуйся, гнида, медальку заработал! – прохрипел Белов.

Дмитрий зло ткнул стволом ему под лопатку. Белов захлебнулся от боли, но не закричал.

Настя тихо охнула в своем углу.

– Ну и кино-о-о, – удивленно протянула она. – Але, шериф! А где сакраментальная фраза: «Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может быть истолковано против вас в суде»?

– Ни звука, дура! – оглянулся Дмитрий. – Руки на стол! Кстати, как он здесь оказался?

– Не знаю!

– А если подумать? – нехорошо усмехнулся Дмитрий. – Ты же кого-то ждала? Дашку толстозадую предупреждала.

– Импотент и садист, – процедила Настя.

– Сейчас в этом убедишься, – пообещал Дмитрий.

Белов закинул голову, посмотрел на нависшего над ним Дмитрия.

– Слышь, урод, ты здесь «момент истины» не устроишь! Она кричать начнет, да и я молчать не стану. Прибежит народ, затопчут тебя, не разобравшись. Медальку только посмертно получишь!

Дмитрий скривился, пнул Белова в спину.

– Рот закрой!

– Подумай, урод, – продолжил Белов, перетерпев боль. – Я твою машину во дворе приметил. Вези сразу в контору. Или, если крутой такой, в тихое место на «момент истины».

– Поздно, ты уже в себя пришел. – Дмитрий, приставил ствол к затылку Белова, заставил пригнуть голову. – Зачем сюда приехал?

– Кино хотел снять. С собой в главной роли, – прохрипел Белов.

– Хорошая мысль.

Дмитрий бросил взгляд на Настю. Судя по выражению лица, она ничего не понимала в происходящем.

– Иди-ка сюда, Настенька! – Дмитрий поманил ее движением пистолета. Только без фокусов.

– Димка, я ни черта не понимаю!

– А тебе и не надо. Коси под дурочку, освободят от ответственности, – зло усмехнулся Дмитрий. – Сюда иди, сказал!

Настя послушно подошла. Оставалось два шага, когда Дмитрий резко бросился навстречу, захватил ее кисть на болевой прием. Настя встала на цыпочки от боли, тихо застонала.

– Ментяра поганый, – прошипела она, дернулась, но, охнув от боли, сдалась.

Дмитрий торжествующе усмехнулся.

– Итак, граждане под ельники, выдвигаемся к машине. По коридору идем скромно, тихо и без фокусов. Белов первым. Наручниками, кстати, особо хвастаться не надо. Я с барышней сзади. Если ты, – Дмитрий ткнул носком ботинка в копчик Белову, – побежишь, я всажу ей пулю в бок, а потом завалю тебя. То же самое произойдет, если вы вздумаете орать. Ясно?

– Ясно, гнида, ясно, – кивнул Белов.

– Тогда стройся в колонну по одному! Белов с трудом встал на ноги, покачнулся, Дмитрий толкнул его к двери.

– Пошел!

В коридоре народу поубавилось, ненормированный рабочий день подошел к концу. Никто не обратил внимания на странную процессию: стриженный под бандита дядька в не заправленной под ремень джинсовой рубашке странно завел руки за спину, следом идет молодой человек в светлом костюме с напряженным лицом и прижавшаяся к нему плечом девушка. Только сидевший на подоконнике в дальнем конце коридора пожилой мужчина прошептал что-то в кулак. Не торопясь, встал, на секунду нырнул в монтажную, вышел с папкой в руке. Огляделся по сторонам и пошел к выходу.

Старые львы

У широкого подоконника стояли двое. Оба пожилые. Из тех крепких дедков, что или бегают по ампиловским митингам и требуют посадить президента на рельсы, или со сдержанной яростью пехотинцев окапываются на огороде. Один, более плотный, был одет в классическую форму ветерана: офицерская рубашка с орденскими планками, белая кепка и спортивные штаны. Пол-лица занимали седые усы. Крепкая натруженная рука, которой сподручно и вилами и штыком поработать, опиралась на мощную клюку с медными нашлепками. Второй, по-офицерски сухопарый, в стареньком костюмчике и стоптанных сандалетах, что-то чертил пальцем на толстом слое пыли, покрывавшем подоконник.

– Они обязаны прирезать участки вот здесь, у леса. Я сам получал резолюцию в райисполкоме. А нас гонят на холм.

– Владислав Гаврилович, не дело это, – забасил обладатель буденновских усов. – Вы бы им сказали, там жить невозможно. Ни скважину пробурить, ни газ подвести.

– Я не только говорил, я писал. От всего товарищества заявление принес. Бросили под сукно!

– Но есть же решение на уровне области!

– А им на него…

Услышав шаги на лестнице, оба разом обернулись.

Белов замер, спустившись на две ступеньки по пролету, Дмитрий с Настей еще стояли на площадке. Несколько секунд ветераны разглядывали странную троицу, потом вернулись к своим делам.

– А им на него плевать, Никодим Давидович, – громко зашептал ходок по инстанциям, придвинувшись ближе к собеседнику. – Вот здесь идет дорога на Карповку. – Он провел пальцем по схеме на подоконнике. – Здесь коровник заброшенный. Почему не прирезать участки вдоль дороги? Мы же ее строили, наше товарищество. А получается, или на холм, или в болото.

Дмитрий, оценив обстановку, незаметно ткнул носком ботинка Белова в ногу. Тот, с трудом удерживая равновесие из-за заведенных за спину рук, пошел вниз по лестнице.

Ветераны, казалось, не обращали на них никакого внимания, полностью погрузившись в решение земельного вопроса.

– Нет, Владислав Гаврилович, я считаю, это безобразие пора прекращать! заявил буденновец, едва Белов поравнялся с ними.

– Пора! – согласился партнер.

Следом произошло невероятное. Клюка, просвистев мимо плеча Белова, врезалась в руку Дмитрия. Настя, отброшенная от Дмитрия тычком палки, забилась в руках человека, неожиданно возникшего за ее спиной. Его рука в темной перчатке плотно зажала рот Насти. Человек в сером костюмчике ловко подхватил пистолет, выпавший из перебитой руки Дмитрия, врезал ему локтем в живот. Дмитрий уже раскрыл для крика рот, но вместо крика вышел сиплый выдох, будто лопнули мехи. Жестким тычком рукояткой пистолета в ребра Дмитрия отправили на удар буденновцу. Тот врезал от души, вдавив кулак, как поршень, ему в живот. Крякнул, взвалил, как мешок на спину, обмягшее тело и легко побежал вниз.

Это было последнее, что хорошо видел Белов. После подсечки и удара по затылку, искры брызнули из глаз. Но разбиться в кровь о пол ему не дали, вовремя подстраховали, аккуратно пристроили носом к батарее.

– Только не голоси, Белов! – ухо обожгло горячее дыхание. – У меня приказ тебя не трогать. Я кладу на подоконник ствол и ключ от наручников. Беги дальше и не забывай старых друзей!

Белов хотел спросить «кто вы?», но рот залепили скотчем.

Протопали шаги вниз по лестнице, хлопнула дверь, почти сразу же взвыл двигатель машины.

Белов перевернулся на спину, сел, прижавшись спиной к батарее. Напротив спиной к стене сидела на корточках Настя. Рот, как у Белова, был залеплен скотчем. Но руки связали спереди, вернее, наскоро обмотали тем же скотчем. Белов встретился взглядом с загнанно дышащей Настей, подмигнул и показал глазами на подоконник.

Дмитрия мучительно вырвало желчью. Едкая пена залепила рот, конвульсивно сжимавшийся живот пытался вытолкнуть наружу боль. В глазах все плыло от злых, жгучих слез.

– Смотрите, какие мы нежные! – раздалось сверху.

Носок грубого ботинка уперся в щеку, ободрав кожу, заставил повернуть голову.

Сквозь влажную муть, застилавшую взгляд, Дмитрий различил лицо человека, склонившегося над ним. Бесстрастное, с холодными глазами, как два стальных шарика.

– Хирург, он, часом, не помрет?

– Гарантирую.

Захохотали сразу несколько человек.

Дмитрий зажмурился. Вокруг было темно, пахло работающим двигателем, но пол не качался.

«Стоим, – понял Дмитрий. – Где? А главное, кто они?»

В лицо ударил слепящий свет. Дмитрий прищурился, попытался разглядеть что-то над собой.

В плечо впилась резкая боль, словно ужалила пчела. Сразу же по телу разлилось жгучее тепло.

– Пора каяться, парень, – раздался голос откуда-то из-за невыносимого света.

Дмитрий стиснул зубы. Примерился к боли, как атлет к штанге. И с ужасом понял – не выдержать. А боль с каждым ударом сердца становилась все сильнее, показалось, по венам хлещет расплавленный металл…

Срочно т. Салину В. Н.

Захват объекта «Юнкер» произвел успешно. Получил первичную информацию.

Согласно договоренности, бригада службы безопасности «М-банка» объекты «Белка» и «Белый» сняла с контроля.

Владислав

Решетников за любым столом чувствовал себя хозяином, будь то дружеское застолье или совещание. Сейчас в кабинете Салина происходило нечто среднее. К кофе-чаю гостям принесли коньячок, для патриотов – водочку со всем необходимым. Разговор получился в меру острым, но перепрыгивающим с одного на другое, а в общем-то ни о чем. В основном, о насущном, о выборах.

По вызову Решетникова приехали пять депутатов. Люди мелкие, провинциальные, прошедшие в Думу партийным кагалом,, то есть – списком. «По партнабору», – как выражался Решетников. Из политики их волновало одно – как остаться в Москве и не возвращаться к доверившимся им избирателям из медвежьих углов необъятной России.

Один депутат, правда, был связан с нефтяными баронами в своем северном округе, поэтому и рассуждал глубокомысленнее и пил солиднее, чем его обделенные природными ресурсами коллеги. Два депутата приехали с помощниками, слава богу, не из той категории, что находят с дыркой в голове в подмосковных лесах после таянья снега. Помощники налегали на закуску и вежливо кивали. Со своей стороны Салин выставил трех седовласых референтов, сохранивших этот чин с цековских времен, а теперь добросовестно референтирующих неизвестно что в фонде «Новая политика». В политических дискуссиях референты поднаторели настолько, что могли без труда связать смерть фараона Тутанхамона с решениями очередного съезда КПСС, кроме этого, знали миллион сплетен из негласного краткого курса истории партии, свободно ориентировались в кулуарах Кремля и спальнях московской богемы. В общем, люди полезные. Сам Решетников дирижировал застольной беседой с мастерством британского дипломата эпохи королевы Виктории и, если надо, балагурил, как восточный тамада.

Собрались за столом под благовидным предлогом «обменяться мнениями», а истинным поводом служили машины с неизвестными личностями в штатском, больше часа стоящие на подступах к особняку фонда, как танки, готовые к атаке. Игра против Подседерцева вступила в тот опасный этап, когда битва умов может легко перерасти в банальный мордобой группы захвата с охраной. Депутаты служили живым щитом он насильственных действий противника, за возможность подвязаться в первопрестольной на хлебной должности они при случае грудью встанут на защиту любого, тем более, таких солидных и полезных людей, как Салин и Решетников.

Время шло, а противник все еще не решился на открытые боевые действия. Это оставляло свободу маневра в закулисной войне, в которой стратегическое преимущество принадлежало Салину и его соратникам, но и тревожило, как всякое затишье на фронте.

Решетников короткими репликами подогревал спор между депутатом-нефтяником и помощником депутата-агрария, а сам незаметно бросал тревожные взгляды на дверь в комнатку отдыха, куда, получив записку от секретаря, удалился Салин.

Наконец дверь приоткрылась. Появился Салин, кивнул напарнику. Решетников извинился, вышел из-за стола, разгоряченные спором и выпитым избранники народа и их помощники не обратили на его уход внимания.

Решетников плотно закрыл за собой дверь.

– Как дела? – обратился к Салину, не теряя драгоценного времени.

Салин уже сидел в кресле, задумавшись, протирал стекла очков уголком галстука. Ответил не сразу, с сомнением покачав головой.

– Даже не знаю, Павел Степанович, как оценить результат, – произнес он.

Решетников присел на подлокотник кресла напротив.

– Я так понял, Владислав дело не завалил, – с затаенной надеждой спросил он.

– Не сомневайся. Владислав талантливый исполнитель. Идеальное сочетание дисциплины, инициативы и преданности. К тому же профессионал, хоть ты и не любишь этого слова. – Салин вздохнул. – Вот послушай.

Он взял со стола микрокассетный диктофон, нажал кнопку.

« – Резвый ты, Дима, – раздался из динамика голос Белова. – Научили кое-чему.

– Оружие на пол! – зло процедил молодой голос.

– Ты не выстрелишь.

– Дан приказ стрелять по тебе без предупреждения!

– Спасибо, предупредил. Только ты не выстрелишь. За мертвого медальки не дадут. И еще одно соображение. Им живой козел отпущения нужен. Ты же не хочешь меня заменить?

– Правильно мыслишь. Бросай ствол!

– Фиг тебе. Мне терять нечего. С такого расстояния первая же пуля нокаутирует, как удар рельсом. Даже если выстрелишь в ответ, я очнусь первым и перегрызу тебе, змееныш, глотку».

Салин выключил диктофон.

– Это что еще за индийское кино? – нахмурился Решетников.

– Диктофон трофейный, Владислав у Рожухина отобрал. Этот мальчик явился расколоть Настю Ладыгину, а нарвался на Белова.

– Мальца Владислав расколол? – торопливо спросил Решетников.

– Как орех, – кивнул Салин. – Заснял сей факт на пленку.

– Слава богу. – Решетников отметил, что партнер выказывать радость не спешит. – В чем дело, Виктор Николаевич?

Салин взял со стола папку в пластиковом переплете, показал Решетникову.

– Между прочим, из архива Мещерякова. Конфискована Рожухиным в лаборатории. Скоро эти бумажки, черт возьми, по всей Москве валяться будут! Он зло шлепнул папкой по столу.

– Да какие проблемы, Виктор Николаевич, коль малец у нас! – Решетников азартно потер руки. – Звоним Подседерцеву, ломаем ему хребет. Первое условиеосвободить Мещерякова. Второе – убрать своих людей из-под наших окон. Третье приползти сюда на коленях и получить ремнем по заднице.

Салин, закрыв глаза, мял пальцами переносье. Из-под руки бросил взгляд на Решетникова, грустно усмехнулся.

– Не так все просто. – Он кивнул на стену, за которой остались депутаты. Заканчивай этот балаган. Обсудить кое-что надо.

– А куда их? Может, в баньку? – Решетников ткнул пальцем в пол. В подвале по их просьбе оборудовали скромную сауну.

– Ты им еще девок вызови! – поморщился Салин. – Нет, гони в шею без лишних объяснений.

– Что-то серьезное, Виктор Николаевич? – насторожился Решетников.

– Твои на даче? – неожиданно поинтересовался Салин.

– Да, в полном составе.

– Я сейчас звонил, они там. И мои, слава богу, в Москву не приехали. Салин откинул голову, уставился в потолок.

– Да говори ты прямо, что там наболтал этот мальчишка?! – не выдержал Решетников.

Салин вскинул ладонь, дождался, пока напарник успокоится.

– Никакие это не учения. – Салин до предела понизил голос. – Под городом заложены три ядерных фугаса. Нашел их Белов. А Подседерцев вешает на него чеченский терроризм.

– Японский бог! – выдохнул Решетников и осел в кресло. – И они до сих пор не начали эвакуацию?!

– Это исключено. Конец выборам – конец демократии. Коллапс власти, полная анархия.

– Переворот? – прищурил зло вспыхнувшие глаза Решетников.

– Без сомнений.

– А на город им, выходит, наплевать?!

– Сначала переворот, потом эвакуация. – Салин нехорошо усмехнулся. – И никак иначе.

– Дожили. – Решетников покачал головой. – Зачем же ты Белова отпустил?

– Пусть Подседерцеву кровь дальше портит. С нас и мальчишки хватит.

– А как связан Белов с Настей?

– Во-первых, старая знакомая – дочь друга. Ей можно доверять. Во-вторых, журналистка со своей телестудией. Я не сразу догадался, почему Белов поехал именно к ней. Ему сейчас кровь из носу надо передать информацию о фугасах в СМИ. Вот пусть Настя ему и поможет. Когда состряпает материал, сведем ее с людьми Дениса Филипповича.

– А если Подседерцев прикончит Белова раньше?

– Тогда в эфир пойдет пленка с показаниями Рожухина, – отрезал Салин.

Салин замолчал, мягко барабаня пальцами по подлокотнику. Решетников сунул руку под пиджак, погладил левую половину груди, болезненно поморщился.

За стеной бубнили голоса совещавшихся ни о чем депутатов. Двое в маленькой комнатке молчали. Они знали, что бывают моменты, когда уже не нужны слова.