Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Олег Сенцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Валерка начал пить. Ну, пили и в семье Макаров, и в остальных всегда, просто когда нет работы и денег, то это становится основным занятием, очень малоприятным на вид и на запах. Жена с детьми от него уехала, сначала в наш город, потом в другой – побольше и подальше. Валерка тоже вскоре поехал в город, хоть за какой-то копейкой – в деревне работы давно не было, но нигде особо не задерживался – платили мало, а пить надо было уже много.

Дядя Миша тоже пил, но запоями, основательно. Лет через пять он начал сильно болеть – сахар, как говорили. Через два – слег, а еще через год умер тихо на своей кровати возле печки, уменьшившись в объемах в несколько раз. Сам Макар, как не стало большой страны, удрал из своей части, кое-чего там прихватив. Добирался он из Хабаровска домой несколько месяцев, торгуя тем, что прихватил, или еще чем. Его поначалу искали, а потом, когда уже точно стало понятно, что это уже другая страна – бросили, но паспорт получить он не смог. Когда Макар наконец попал домой, исхудавший, с землистым лицом, со следами чиряков на руках – ему не подходил тот сырой климат и он там гнил заживо – я его еле узнал. Он повзрослел и сильно изменился, не только внешне. Я тоже изменился, пусть не так сильно, но все же. Мы поздоровались у нашего забора, недолго поговорили о чем-то и разошлись.

Макар, немного откормившись на мамашиных харчах, через некоторое время пропал, но теперь уже из дома. Год о нем не было ни слуха, ни духа. Кто-то мельком видел его в городе на рынке, и судя по одежде и окружению, сразу записал его в бандиты. В то время всех, кто отличался от бомжей и деревенских, окрещивали рэкетиром. Но у Макара никогда не было бандитских наклонностей и, зная его страсть к азартным играм, деньгам и мухлевке, я понял, что он, скорее всего, стал игровым. А через год я уже сам его встретил на вокзале. Я опаздывал на электричку домой и быстро шел к перронам, он тоже куда-то спешил, но в обратном направлении, мы прошли мимо друг друга на небольшой вокзальной площади, полной народу, не сразу узнавшись. Затем одновременно остановились и обернулись. Макар теперь был похож даже больше на бомжа, чем на деревенского, по крайней мере, я, бедный студент-первокурсник, выглядел по сравнению с ним просто щеголем. Видимо, в его жизни что-то в очередной раз круто изменилось и, судя по его забитому взгляду, он не очень хотел об этом рассказывать, а я очень спешил, и мы, пару секунд постояв так и посмотрев друг на друга с расстояния в десять метров, разошлись, каждый в свою сторону.

Через несколько лет Макар вернулся домой, к маме. В деревне он пил, как все, и делал долги, потом снова пропадал. Когда его не было, то регулярно приходили, приезжали его кредиторы. Тетя Катя поначалу выплачивала его долги, пока могла, а потом уже просто плакала. Она к тому времени уже совсем плохо ходила, завод давно закрыли, пенсия была грошовая, а ходить приходилось очень много: зимой в лес за хворостом (газ они не провели – не было денег, уголь тоже бесплатно не дают, а если не топить печь, то совсем холодно жить), летом в лесу собирала шиповник и кизил и еще что-то там, копала людям огороды, что-то выращивала на своем и все везла на рынок в город на электричке, а до нее, как и до леса – очень не близко… Копеечку заработает, себя покормит и внучку, Макара, если дома. И много что еще делала. Ноги еле ходили, но делала. От цветущей, дородной тети Кати остался лишь платок и больные ноги какой-то старухи, а какие глаза у нее были, я не знаю – в них я ей старался не смотреть.

Макар, пока был еще ничего, в более-менее кондиционном виде, успел пару раз поджениться. Дамы, конечно, были еще те, но зато хорошие собутыльницы. Что-то там говорили про умершего малолетнего ребенка, но я особо не в курсе. Макар же потихоньку спивался и опускался. Невесты, даже самые распоследние, на него уже не зарились. Он где-то пытался подрабатывать – у матери деньги были далеко не всегда, а в долг уже никто не давал. Однажды зимней ночью, где-то, не у нас в деревне, а кажись в городе, по пьяни замерз и отморозил себе ноги. В больнице из-за начавшейся гангрены, ему отрезали их по колени. Его долго не выписывали, потом долго никто не мог его перевезти, потом он лежал дома, но, в конце концов, Макар вышел и начал ковылять по улице на своих заживших культяпках. Пенсию по инвалидности он оформить не мог, так как с той поры все никак не мог получить паспорт, и даже одно время перестал сильно пить.

Я хоть нечасто бывал тогда в деревне, но мы однажды встретились. У меня к тому времени, как назло была уже хорошая машина, и проезжать на ней по деревне и видеть озлобленные лица некоторых односельчан, считающих, что я украл ее лично у них, было не очень приятно, а тут еще я встретил Макара. Он переваливался уже довольно бодро по улице, а я ехал ему навстречу. Я остановился. Он подошел, окно было открыто, Макар оперся о дверь и мы поздоровались. Я, сидя на сидении, и он – стоя на своих полуногах, наши лица оказались на одном уровне. Меня это сильно поразило, и я не знал, что говорить. Макар закурил, сказал что-то доброжелательное и мы сразу замолчали. Он щурился на летнем солнце, и нам нечего было сказать друг другу, как тогда на вокзале или еще раньше, у забора. Мы постояли так немного, потом я поехал, а он пошел своей новой, раскачивающейся купированной походкой.

Но окончательно Макар пить не перестал и ближе к зиме он снова где-то заснул на улице пьяный, замерз и умер. Не знаю, горевала ли тетя Катя – меня тогда в деревне не было, но лицо ее особо не изменилось, на него уже давно было страшно смотреть, оно лишь стало еще более черным.

Подросла, и едва кончив девятый класс, уехала от своей бабки и последняя внучка. Валерка со Светкой, считай уже, и не приезжали. Прошло несколько лет, и баба Катя тоже умерла. Прибежала соседка и сказала, что тете Кате плохо. Пришли смотреть и сразу стало понятно, что ей не плохо – ей уже все равно.

Их дом стоит теперь пустой и разбитый, огород зарос, деревья засохли, вода и свет давно отрезаны. В доме пыталась жить какая-то семья, но внутри так уже все сгнило, что восстановить это все нет никакой возможности, а денег как всегда нет, они и ушли. Говорят, что Валерка хочет из города вернуться, но не верится мне в это, да и жить в доме уже нельзя.

А забор на месте и прогнутая сетка на месте, вот только перелезать не к кому.

Информация издателя

Сенцов, Олег.

Рассказы. – К.: Laurus, 2015. – 104 с.

Инициаторы издания Анна Паленчук и Олесь Санин

ISBN 978-966-2449-81-5

© Олег Сенцов, 2015

© Издательство «Лаурус»

Содержание

Автобиография …7

Собака …13

Детство …25

Больничка …39

Школа …55

Завещание …71

Бабушка …77

Макары …87

Литературно-художественное издание

Олег Сенцов

Рассказы

Ответственная за выпуск Галина Любчич

Подписано в печать 20.06.2015.

Формат 60x90 1/16.

Гарнитура Swift Pro.

Бумага офсетная.

Печать офсетная.

Тираж 2000 экз. Зак. № 15-188.

Издательство «Laurus»

Свидетельство ДК № 4240 от 23.12.2011

Телефон: +380 (44) 234-16-30

www.laurus.me

[email protected]

Facebook: laurus

Другие книги издательства: issuu.com/laurus_press

Отпечатано:

ООО «Типография “Бизнесполиграф”».

Свидетельство ДК № 2715 от 07.12.2006

02094, Киев, ул. Вискозная, 8.

Телефон/факс: 0 (44) 503-00-45

Примечания верстальщика

Перечень ошибок набора, обнаруженных и исправленных верстальщиком

С. 50: Как я уже сказал, это был ужасный день, а до этого день был [прекрасныйм] => прекрасный – я еще не знал, что меня ждет <…>

С. 61: Всему классу было все равно, этим девочкам-отличницам и [мальчиках-] => мальчикам-хорошистам, которые на четыре-пять знали школьную программу и что-то там писали аккуратным почерком в своих аккуратненьких тетрадках.

С. 64: Он был пониже меня, но очень крепкий и крупный от природы, я же от той [смой] => самой природы почему-то был довольно худым и тогда еще не очень высоким.

С. 97: Я [збежал] => взбежал по лестнице на второй этаж, чтобы сверху найти друга в толпе <…>