Текст книги "В толще льда"

Автор книги: Олег Азарьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

31

На каменную площадку по длинному, крутому склону поднимается Коля.

Владимир и Еременко выжидательно смотрят на него сверху. Владимир невозмутим, да и Еременко успокоился.

– Подходы мы и без вас изучили, – рассказывает Владимир. – Двое наших бойцов полдня ошивались вокруг вашего Хранилища. Под бомжей "косили". Спирт у сотрудников выпрашивали.

– Тогда я… – начинает Еременко.

– Вы нам нужны внутри, – обрывает его Владимир. – Без остановок и задержек подведете нас к месту. И будете помогать.

– Помогать? Я же не грузчик.

– Вы неправильно поняли, – растолковывает Владимир. – Будете смотреть, чтобы при загрузке штуковину эту не повредили…

– Тогда все в порядке, – успокаивается Еременко.

– …И будете контролировать доставку и хранение, – добавляет Владимир. – Сопровождать то есть.

Лицо Еременко вытягивается.

– Доставку – ладно. А хранение… Я что же, как… как часовой, при нем дежурить должен?

Владимир разводит руками – безо всякого участия и сочувствия.

– Ничего, подежурите.

– Я, вообще-то, работаю. И на немаленькой должности.

– И что с того?

– Да ведь прогулы… – раздражаясь, говорит Еременко.

– Да ведь это не мы одолжения у вас просим, – в тон проректору отвечает Владимир. – Это вы должок свой отрабатываете.

Плечи у Еременко медленно опускаются. Возразить ему нечего. Капкан крепко держит. Приходится смирить гордыню.

– А вы, Виктор Иванович, на работу сообщите завтра, что приболели на пару дней и будете отлеживаться… Вы ведь, говорите, на немаленькой должности… Так что беспокоить не станут. Дача есть?.. Ах да, есть! – усмехается Владимир. – Будете болеть на даче. А мобильник дома оставите.

– Как же без связи? А если что?..

– Мы вам на время другой дадим. – Владимир зло щурится. – А вот "если что" – нам не надо. И вам тоже.

Еременко хмурит лоб. Негромко откашливается. Его подмывает сказать что-нибудь весомое, продемонстрировать, что он все же не пешка, что к нему следует прислушиваться, с ним надо считаться.

– Меня интересует следующее. Таможня…

– Пусть это вас не интересует, – обрывает его Владимир.

Коля уже перед ними.

– Все! – докладывает он, слегка запыхавшись. – Порядок. Телефоны отрубили. Сигнализации в этом сарае нет. То есть – можно считать, что нет. Одно название… А теперь и названия нет. Так что можем начинать.

Вдалеке на бетонке, ведущей к Хранилищу и хорошо видной со скальной площадки, появляется свет фар. Свет на бешеной скорости приближается к Хранилищу. Владимир замечает его. На миг он теряет дар речи. Безмолвно открывает рот, как рыба на суше, и тычет пальцем в сторону бетонки.

– А эт-т-то что такое?! – наконец негодующе выговаривает он, повышая голос, и поднимает бинокль к глазам. Обращается к Еременко: – Профессор, может, это кто-то из ваших?

– В такое время? – удивляется Еременко.

В бинокль видно, как "Вольво" Свешникова резко тормозит в освещенном дворе Хранилища, так что машину даже немного заносит.

Владимир протягивает бинокль Еременко.

– Посмотрите-ка! Вдруг, узнаете…

32

Свешников, немного не доехав до пандуса, глушит двигатель и резким рывком ставит машину на ручной тормоз. Выскакивает из кабины, хлопает дверцей и почти бегом поднимается по пандусу к Хранилищу.

В кабине "Вольво" ключ остается в зажигании. Под ним слегка покачиваются брелок сигнализации и обычный брелок – миниатюрный глобус.

Дима слышит шум подъехавшей машины. Он привстает и опасливо глядит через окошечко вахтерской в зал – там никакого движения.

В вахтерской требовательно дребезжит входной звонок.

– Тихо – тихо – тихо… – причитает Дима, поспешно и суетливо разбирая баррикаду: оттягивает от двери диван и стол. Потом открывает дверь, высовывает голову, озирается и бежит к двери проходной.

В зале – жуткий кавардак: опрокинутые и покосившиеся стеллажи и шкафы, в проходах – груды битого стекла, треснувших склянок, лужи формалина, валяются разорванные, истерзанные экспонаты.

Дима отпирает дверь. Свешников решительно пытается войти, но Дима еще более решительно, навалившись всем телом, выталкивает его наружу и вываливается сам. Плотно закрывает за собой дверь и прижимается к ней спиной.

– В чем дело? – надменно произносит профессор.

– Эта сволочь, похоже, величиной со слона, – с мольбой и ужасом в голосе говорит Дима. – Вы бы видели, что она там натворила.

Свешников порывается войти – пытается отодвинуть Диму от двери, но не тут-то было. Откуда у парня только взялось столько сил? Он остается недвижим, как будто у него самого веса не меньше, чем у слона.

Свешников прекращает безуспешную борьбу с Димой и отступает.

– И что же оно натворило? – говорит он, стараясь, чтобы в голосе звучали насмешка и недоверие. – Я не видел. Покажи!

Дима отрицательно мотает головой.

– Нам с вами там делать нечего. – И – с отчаянием: – Надо вызывать милицию… армию!..– С каждым словом Дима все больше переходит на истерический крик: – Расстрелять! Спалить! Разбомбить! С землей сравнять!..

– Успокойся! – гневно орет профессор и дает Диме пощечину.

Тот затихает, гладит щеку и часто моргает.

– Удивительно! – говорит Свешников деловитым тоном. Он все еще спокоен и собран. – Подействовало. А я думал – врут.

– Я туда не пойду! – отчеканивает Дима.

– Верно. Одному там делать нечего. Но нас-то уже двое, – убеждает его Свешников. – И теперь мы пойдем туда вдвоем. И вооружимся… Чем-нибудь.

– Чем? – безнадежно говорит Дима. – Чучелами?

– Хоть один пожарный щит внутри сохранился?

– Не отменяли пока…

– Отлично! Там – топоры, ломы, огнетушители. Чем не оружие?

– Да уж. Супер. Только до него дойти надо. И в живых остаться.

– Ну, конечно, Существо прямо-таки стоит за дверью и ждет, когда мы войдем, чтобы нами слегка перекусить. Ерунда!

Дима молча берется за ручку двери, с натугой отворяет створку и отходит в сторону. Свешников делает шаг внутрь и ошеломленно останавливается, разглядывает разгром в зале. Медленно и глухо выдыхает:

– Да-а-а…

– Вот именно, – говорит Дима.

– Где щит?

Дима указывает пальцем вглубь зала. Давно не крашеный пожарный щит висит на стене шагах в десяти от двери вахтерской.

– Да что тут идти? – удивляется Свешников. – А если бегом, так вообще – на два счета. Раз-два и на месте.

– Бегите, – безразличным тоном говорит Дима. – А я буду считать.

Свешников поворачивается к Диме, кладет руку ему на плечо.

– Я уверен, мы его одолеем.

Дима кивает.

– Ага! Но без меня.

33

Белая «Волга», двадцатьчетверка, мчится по темной ночной автостраде. Наташа сидит рядом с водителем и сумрачно смотрит на дорогу.

– Тяжело сейчас жить стало, – разглагольствует водитель. Этот пожилой мужчина явно из породы говорунов. – В прежние времена хоть денег и было меньше, да зато цены были ниже. Потом, опять же, льготы всякие. Не… Сейчас, конечно, тоже есть. Но что это за льготы? Сплошной одесский юмор. Да и те, глядишь, не сегодня так завтра отымут. И отдадут толстосумам нашим… Как же их называют еще… Слово такое… Во! Нувориши! Выскочки, значит. Так и есть… Ага!.. Опять же, зарплата нынче у простого люда… Смехота и только!

– Все-то у вас не жизнь, а дерьмо получается, – ворчит Наташа. – И смехота.

– Смехота не смехота, да только так вот получилось, что в советское, хреновое, время умудрился я купить эту машину. А теперь? Черта с два я бы смог ее купить. С вашими дерьмократами-капиталистами, с нынешней элитой сраной.

– Почему – с моими? – вопрошает Наташа с удивлением в голосе. – Разве похоже что я из элиты, пусть даже местной?

– Ну, это ясно, – продолжает разливаться водитель. – Элита на попутках да без охраны не ездит. Куда им, пидорасам, без охраны? Когда столько наворовано и награблено, того и гляди ухлопают. Желающих-то – ого-го!

– Думаете?

– А то! Одни – из мести за все, что они, падлы, сотворили со страной и с нами. Другие – из зависти, что этому больше досталось, чем им, и заодно чтоб награбленное их братаном к своим грязным лапам приклеить… ну, такие тоже пули достойны и когда-нибудь дождутся. Третьи – конкурента убрать, да и этих стоит следом за конкурентом отправить.

– Какай-то вы кровожадный…

– Я? Это не я, это они такие. У нас ведь какая конкуренция? Нет конкурента – нет проблемы. Прям не капиталисты, а сталинские выкормыши.

– Сталинские? А он-то тут при чем?

– Чему вас, барышня, в школах учат? Это Сталин сказал: нет человека – нет проблемы… А наши бизнес-бандюки подхватили… Эх! Все у нас перемешалось. Бывшие комсомольские боссы, бывшие секретари обкомов-парткомов и бывшие бандюки. Все теперь называются бизьнесьменами, – с сарказмом выговорил мужик. – А на деле – все они одного цвета – черного. Иуды и бандюки. И никакие не бывшие. От рождения были они такими. Такими и остались. Все остальное, как говорит моя жена, – макияж.

– Ну да, конечно, вы еще скажите, что раньше бандитов не было и всем жилось лучше, раз вы машину тогда купили.

– А ты, милая, разве жила в то время? Небось только сиську мамкину пососать успела. Или в первый класс пойти… Да! Дерьма хватало. Как везде, кстати. Но хорошего было больше, чем теперь. К примеру, такая вот мелочь. Если раньше я на ней… – водитель ласково похлопал по рулю -…мотался только по своим делам, то теперь, чтобы ее подремонтировать да бензинчиком заправить, приходится, вот, извозчиком работать, а не дома под пивко телик смотреть.

– Ну, и как? – подает голос Наташа.

– Что – как?

– Удачно?

– Что – удачно?

– Извозчиком вкалывать? – с иронией осведомляется Наташа. – На бензинчик с запчастями хватает?

– По-разному случается… – охотно рассказывает водитель, не замечая или не желаю замечать Наташиной иронии. – А вообще, сначала и страшновато было, и машину жалко… Народ всякий попадается… Мерзавцев и другой разной мрази в новые-то времена заметно прибавилось.

– Но привыкли же?

– В общем, да, можно сказать, почти освоился. Только по вечерам все равно не по себе – чересчур уж всякой шушвали расплодилось. Иногда еду, смотрю – голосуют. И не останавливаюсь…

– И почему это?

– Та-акие рожи попадаются…

Фары автомобиля выхватывают на обочине парня с большой дорожной сумкой. Он поднимает руку, голосуя.

– Возьмем? – спрашивает водитель и начинает тормозить.

– Нет-нет! – восклицает Наташа. – Некогда мне!

– Жалко человека. Один на дороге. В такое-то время.

– Я тороплюсь! – сварливо объявляет Наташа.

Водитель останавливает машину возле парня.

– Спросим, может ему по дороге. – И – парню: – Тебе куда?

– До Зерновской балки.

Водитель вопросительно смотрит на Наташу.

– Это же крюк какой! – негодующе говорит Наташа.

– Пешком-то долго, – как будто соглашается водитель. – А на машине – и не заметите. Всего-то пара-тройка километров.

– Мы же договорились, – раздражается Наташа.

– Сколько даешь? – спрашивает водитель у парня.

– Сколько попросишь… Папаша, тороплюсь я.

– Садись.

– Я, между прочим, тоже тороплюсь, – злится Наташа.

Довольный парень забирается на заднее сиденье.

– Всех мигом доставлю, куда требуется, – примирительно обещает водитель. – А лишние денежки на дороге не валяются.

Наташа, надувшись, отворачивается к окну. Что тут поделаешь? Не выходить же из машины! Место пустынное. Тьма – хоть глаз выколи. Жилье – в стороне от трассы. О такси можно и не вспоминать. Разве что по мобильнику попытаться вызвать? Да и то неизвестно, поедет кто сюда или нет и сколько ждать придется. Других попуток и вовсе не видать – час поздний, все по норкам попрятались. Пока в этих местах дождешься попутки или такси – десять раз ограбят, двадцать – изнасилуют и пару раз убьют.

34

Свешников и Дима стоят в зале Хранилища. Оба вооружены: у Димы в руке пожарный топор, у Свешникова на плече тяжелый лом. Перед ними – перевернутые, искореженные стеллажи, битые банки с заспиртованными животными.

– Любопытно… – бормочет Свешников, глядя вниз.

Он приседает на корточки, кладет на пол свой лом и разглядывает угол металлической полки с торчащими вверх стеклянными зазубринами. На стекле и на полке – блестящие янтарные полосы странного вещества. Свешников прикасается к одной полосе. Та беззвучно лопается.

Свешников растирает вещество между пальцев. Оно тянется, как густая слизь. Свешников нюхает его, брезгливо морщится, оглядывается и вытирает руку о валяющееся рядом разорванное чучело енота. Снова берется за лом.

– Да, странное создание, – задумчиво произносит он, выпрямляясь.

– И опасное, – добавляет Дима с ожесточением. – А это сейчас – главное.

– Как бы его увидеть? – бормочет Свешников.

Дима слышит слова профессора и тут же вспыхивает:

– Ну, уж не-е-ет! Мы так не договаривались! Это вы уж сами! Я его не видел – и видеть не желаю. Хватит того, что я его слышал. И видел то, что оно творит.

35

«Мерседес» и рефрижератор медленно спускаются по ухабистому, разбитому проселку к Хранилищу. Кузов рефрижератора опасно кренится то в одну, то в другую сторону. За рефрижератором тянется большое, густое облако пыли.

В кабине "Мерседеса" Еременко говорит сам себе:

– Странно! Что там Свешников делает в это время?.. – Он вдруг вспоминает разговор с ректором. – Ах да! Он же назначен на мое место…

– Что? – оборачивается с переднего сиденья Владимир.

– Профессор Свешников назначен сегодня руководителем научной группы…

– Что еще за группа?

– По изучению находки.

– Льдины, что ли?

– Ее содержимого.

– И чего это его понесло сюда среди ночи?

Еременко понимающе улыбается уголками губ и отвечает:

– Не смог дождаться утра.

Владимир мгновение пристально смотрит на Еременко и говорит:

– Ну, вы, ученые – больной народ.

Еременко с сожалением качает головой.

– Таких, как Свешников, увы, мало. А он – ученый от Бога.

– Ничего! От Бога он там или от черта, вывернем его наизнанку и посмотрим, чем этот ученый хмырь в обед натрескался, – с прихохатыванием обещает Коля.

– Владимир!.. – с испугом подскакивает Еременко.

Тот вздыхает и со злостью смотрит на Колю, а Коля делает невинное лицо и отворачивается к окну, за которым тьма.

– Это наш Коля так пошутил, – успокаивает Владимир проректора. – Неудачно и глупо. Он вообще плохой шутник.

– Я умоляю только об одном, – обращается к нему Еременко. – Никакого насилия!

Коля с презрением смотрит на проректора. Владимир снисходительно усмехается.

– Без некоторого насилия может не получиться. Вахтер. Потом коллега ваш. Конечно, если они не будут упрямиться, все будет нормально… Или, скажем, все может быть нормально… – Он пожимает плечами. – А может и не быть.

– Тут уж как карта ляжет, – с умным видом встревает Коля.

– Так Свешников же меня узнает… – с беспокойством говорит вдруг Еременко. – Я снаружи бы…

– Не узнает. Я маску дам вам.

– А по голосу?

– А вы больше молчите.

– А одежда… или еще как…

– Мы с собой гардероб не возим! – смеется Коля.

Владимир тоже усмехается – криво.

– Может, его проще убить?

– Нет! Только без этого… без "мокрого дела"… – говорит Еременко.

– Да что вы, ей-богу! Шучу я! – восклицает Владимир и терпеливо поясняет: – Для "мокрухи" есть профессионалы. И мы хлеб у них не отбиваем.

Еременко выдыхает с облечением и расслабленно разваливается на спинке сиденья.

– Хотя… всякое бывает… – задумчивым голосом добавляет Владимир, пристально глядя на проректора.

36

Свешников открывает дверь с табличкой «Виварий». Дима зажигает свет. Виварий находится в подвале. Вдоль стен стоят в несколько этажей клетки с подопытными животными. Стенки клеток – из металлической сетки.

Дима останавливается посреди вивария перед грязным металлическим столом с передвижной бестеневой лампой, – на этом столе работают с животными, в основном, препарируют их.

Свешников медленно идет вдоль клеток, глядя на животных. В клетках кролики, кошки, морские свинки, белые мыши. Разбуженные светом, они беспокойно возятся за сеткой.

По сторонам от двери, в которую вошли Дима и Свешников, стоят два железных медицинских шкафа с пластмассовыми коробками, круглыми никелированными биксами и поблескивающими хирургическими и анатомическими инструментами. Свешников открывает шкаф и перебирает инструменты. С большим анатомическим ножом подходит к столу, где его ждет Дима.

– Переносная клетка? – спрашивает он у Димы.

Тот оглядывается, заглядывает под стол и вытаскивает оттуда самодельную переносную клетку с двумя проволочными ручками и откидывающейся сверху крышкой.

– Приготовь ее, – велит Свешников. Сам он подходит к многоэтажным клеткам. – Итак, у нас есть некое неведомое агрессивное и голодное существо из другого мира. – Он открывает клетку и хватает за загривок одну за другой несколько морских свинок, засовывает их в клетку, которую держит наготове Дима. – Да, можно сказать – из другого мира. Десятки, сотни миллионов лет назад Земля ведь и впрямь была совершенно другим миром. – Он открывает следующую клетку со свинками и тоже переправляет их в переносную клетку. – Как нейтрализовать чужака? Не зная его привычек, вкусов, способностей, возможностей, манеры поведения и степени разумности. – Свешников медленно идет вдоль клеток, разглядывая их обитателей. – А что мы знаем о нем? Только одно. Оно сильно проголодалось за эти миллионы лет. Скорее всего, мы не сможем его накормить… тем более что мы не можем быть полностью уверены в его планах. Но заманить – сможем. Значит, надо его заманить и запереть. – Свешников останавливается и уставляет указующий перст на Диму. – В вашем холодильнике! Кстати, вы, Дима, что-то должны были там починить? Так вы починили?

– Да. Но починил, насколько смог. Оборудование – такое старье…

– Мы загоним его в холодильную камеру, запрем и заморозим. – Свешников открыл еще одну клетку и вытащил оттуда кролика, крепко держа его за уши. Тот забил было ногами, но тут же затих и застыл. – А потом уж подумаем, как быть дальше.

Дима с усилием отворяет большую и массивную дверь холодильной камеры. Свешников заглядывает туда, передает кролика Диме, осматривает дверь.

– Пусто и не холодно.

– Конечно, – отвечает Дима. – Не работала ведь.

– Изнутри эту дверь можно как-нибудь открыть?

– Разве что выломать или выбить. Захлопывается наглухо.

Свешников осматривает дверь, указательным и большим пальцами измеряет ее толщину. Одобрительно кивает головой.

– Ладно, Дима, включайте камеру.

Дима смотрит на кролика, чьи уши зажаты у него в руке. Тот смирно висит, ожидая участи. Дима отводит руку с кроликом немного на отлет, а другой рукой опускает рубильник выключателя. Слышно, как мотор с глухим гулом начинает набирать обороты.

Под стеной холодильной камеры лежат топор и лом – вооружение профессора и вахтера. Свешников берет лом, пошире открывает тяжелую дверь, один конец лома упирает в верхний наружный угол двери, другой – в верхний угол дверного проема и прижимает лом дверью. Между дверью и проемом остается достаточно большой просвет.

– Ловушка готова, – удовлетворенно говорит Свешников. – Надеюсь, оно в эту дверь пролезет. И в холодильнике поместится. – Он достает из кармана куртки анатомический нож и забирает кролика у Димы. На вытянутых руках он полосует кролика ножом по горлу. Кролик тонко вскрикивает. На цементный пол брызжет струйка крови.

Свешников швыряет тушку в холодильник. Присаживается над клеткой со свинками. Откидывает крышку и вылавливает оттуда первую свинку.

– Надеюсь, его привлечет запах свежей крови.

Свешников заносит над свинкой окровавленный нож.

Дима болезненно морщится.

Тушка летит в камеру.

– Надо сделать лужу крови побольше, – говорит Свешников, работая ножом, как профессиональный мясник. – Хотя никто не знает, какие органы чувств имеются или развиты у этого Существа. И все-таки, судя по останкам собаки, оно плотоядное. И должно учуять запах свежей крови. Вот мы и проверим, так ли это?

Между тем в темно-красную густую лужу под ногами Свешникова падают и падают одна за другой струйки крови, слышатся глухие шлепки тушек о пол холодильника.

Дима морщится, но расширившимися глазами наблюдает за действиями Свешникова.

– Ну вот, – деловито произносит Свешников. Он встает с корточек, вытаскивает из кармана платок, вытирает руки и нож и бросает платок в камеру. Ногой отодвигает пустую клетку в сторону, к стене. – Прячемся. Оно может быть здесь в любой момент.

Дима подхватывает с пола топор, и вместе со Свешниковым протискивается в щель между стеной Хранилища и холодильной камерой. Здесь тень, так что их снаружи не видно.

– Замерли, – командует Свешников.

На некоторое время наступает полная тишина.

Потом слышится приближающееся постукивание многоногой поступи, стрекот, шуршание и еще какие-то странные звуки.

– Идет, – едва слышно шепчет Дима.

Тень от Существа вырастает на стене возле холодильной камеры, поднимаясь выше голов Димы и Свешникова. Они с ужасом смотрят на него, запрокинув головы. По тени трудно разобрать, как выглядит Существо, но ясно, что у него несколько крабо-паучьих ног и сложное, непрерывно шевелящееся тело.

Раздается скрип – Существо протискивается в камеру – и металлический стук упавшего лома. Свешников проворно выскакивает из укрытия и, налегши, быстро захлопывает дверь.

– Ставь на полную – на "холод"! – кричит он Диме.

Дима уже возле щитка и поворачивает ручку регулятора до отказа.

Изнутри раздаются тяжелые удары в дверь.

– Постучи пока, постучи, – насмешливо советует Свешников.