Текст книги "Вихрь пророчеств"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Нейве еще сильнее сжала его руку.

– Ты такой умный, Кыван, у тебя такие глубокие мысли…

Юноша покраснел и был рад, что она этого не видит.

– На самом деле тут нет ничего глубокого, Нейве. Все лежит на поверхности.

Они остановились, так как девушке нужно было поворачивать на юг, к повстанческому лагерю. Она снова прижалась к Кывану и припала губами к его губам. В этот раз он не растерялся, тоже обнял Нейве и ответил на ее поцелуй. Хотя, конечно, она целовалась гораздо лучше его – потому что была и старше, и замужем… Последняя мысль вернула Кывана к действительности, и он выпустил девушку из своих объятий.

– Нет, это неправильно. У тебя есть муж…

– Который предал меня, – добавила она. – И его уже нет. Теперь я вдова.

– О-о! – ошеломленно протянул Кыван. – Так ты…

– Нет, не я. Это сделал Эйнар, еще когда проверял мою историю. Вышло так, что он расспрашивал именно Торина. А выведав у него все, просто убил. Но не стал говорить мне, потому что не знал, как я себя поведу. Рассказал лишь сегодня… вчера днем.

– И как ты к этому отнеслась?

– Спокойно. Если бы не Эйнар, я бы и сама его позже убила. Только бы у меня он долго мучился… Ну ладно, я уже пойду.

Кыван проводил взглядом завихрения Темной Энергии вокруг ее невидимой фигуры, потом двинулся дальше на запад и вскоре добрался до Хангована. Остановившись под Кайр Гвалхалом, он послал вверх серию слабых магических сигналов: длинный, короткий, пауза, короткий, длинный, короткий. Эта последовательность не содержала никакой информации, а просто должна была активировать пробуждающий магический узор, выставляемый на ночь Гарваном аб Малахом. Немного выждав, Кыван передал уже само сообщение – простенькое и короткое, так как еще плохо знал язык этих сигналов.

Почти сразу пришел лаконичный ответ, означавший: «Жди на нашем месте». Кыван без промедлений покинул Тындаяр и очутился в темной комнате на втором этаже дома, где они обычно проводили встречи. Затемнив окна и наслав глушительные чары, он зажег в магическом фонаре слабенький огонек и стал ждать.

Прошло как минимум четверть часа, и только тогда он ощутил характерное волнение Темной Энергии, а следом за этим в углу комнаты появилась княжна Элвен вер Кайлем. Она была одета явно второпях, в простенькое, хоть и красивое голубое платье, а ее шелковистые светло-русые волосы кое-где оставались спутанными со сна. Но это, по мнению Кывана, придавало ей еще больше привлекательности.

– Госпожа, – произнес он растерянно и виновато, – простите, я, наверное, ошибся…

– Нет, не ошиблись, – ответила она, устроившись в стареньком кресле и взмахом руки пригласив Кывана сесть в соседнее, – ваш вызов пришел к лорду Гарвану, а он переадресовал его мне, поскольку сейчас очень занят. Вечером военный патруль схватил Монроя аб Кодвала, секретаря Священной Канцелярии по вопросам чистоты вероучения. Это очень серьезная добыча, поэтому лорд Гарван, как главный королевский прокурор, лично ведет его допрос.

Кыван и раньше слышал о Монрое аб Кодвале, который с самого начала кризиса занял непримиримую позицию, требуя от Поборнического Совета объявить Имара еретиком и на этом основании отстранить его от престола. Большинство советников с ним не соглашались, понимая, что такой радикальный шаг рикошетом ударит по ним самим. В лахлинской истории были случаи, когда поборники втихомолку избавлялись от неудобных им королей, но еще ни разу Конгрегация не пыталась публично поставить себя над королевской властью. И не потому, что не хотела единолично править Лахлином, а из-за решительного сопротивления высшего дворянства во главе с князьями – единственной силы в стране, препятствующей всевластию поборников. Князья крепко держались друг за друга и все вместе поддерживали короля, усматривая в нем гаранта своей независимости. И если сейчас они еще колебались, не спеша открыто становиться на сторону Имара, то попытка Поборнического Совета распоряжаться по своему усмотрению королевской короной уже наверняка подтолкнула бы их к решительным действиям.

– Мой отец считает захват мастера Монроя большим успехом, – продолжала Элвен. – А вот я в этом сомневаюсь. На свободе он играл нам на руку своей бескомпромиссностью, решительным неприятием любых, даже самых мелких уступок. И я не могу избавиться от впечатления, что лорд Айвар просто сдал его, решив нашими руками устранить опасного соперника. Собственно, сейчас лорд Гарван и пытается выяснить, что делал такой высокопоставленный деятель Конгрегации в районе, полностью контролируемом королевскими войсками. И почему его охрана мигом разбежалась при приближении патруля… Ну ладно. Что там у вас, лорд Кыван?

Он подробно рассказал ей о том, что случилось в Касневиде, и передал письмо от «старого товарища». Внимательно прочитав его, Элвен сказала:

– А это уже другая крайность, противоположная позиции Монроя аб Кодвала. И очень опасная для нас. Мы подозревали, что в руководстве Конгрегации есть люди, готовые пойти на определенные уступки – вплоть до того, чтобы признать вину некоторых своих коллег, включая лорда Айвара. Теперь, благодаря вам, у нас есть ниточка, которая приведет к ним.

– Мне следовало бы допросить старшего поборника, прежде чем… чем убить его, – отозвался Кыван. – Но я просто не смог.

Элвен покачала головой:

– У вас все равно бы ничего не получилось. Он был отпетым фанатиком и не стал бы договариваться с колдуном. А вы не умеете развязывать язык таким упрямцам, не умеете по-настоящему допрашивать. Но это не беда. По почерку мы установим, кто написал письмо, а через него найдем других. Думаю, их главарей придется убить. Тихо-мирно, без лишнего шума, обставив все так, словно они умерли по естественным причинам – кто от болезни, кто от несчастного случая… А с Геридом аб Лорканом вы поступили правильно. Конечно, лорд Гарван отчитает вас для проформы, однако признает, что в тех обстоятельствах вы действовали рассудительно и хладнокровно. Ошибки допускают все, но не все умеют свести к минимуму их последствия. Вам это неплохо удалось. А немного припугнуть поборников не помешает. Тут, в Ханговане, мы их хорошенько прижали, но на остальной территории Лахлина они чувствуют себя полновластными хозяевами. Даже в моем родном Шогайрине, несмотря на то что дядя Кервал неукоснительно придерживается всех королевских распоряжений.

Кыван об этом знал. Позавчера он с Гарваном аб Малахом проводил обыск в кабинете тамошнего старшего поборника, который, хоть и был отстранен с должности канцлера княжества, вел себя как ни в чем не бывало, продолжая рассылать директивы всем местным чиновникам. Такая же ситуация сложилась и во всех остальных княжествах, куда уже пришли новые королевские указы. Начальники региональных диоцезов не отваживались объявлять их противозаконными, ожидая решения Поборнического Совета, а тем временем тихо саботировали ясно выраженную волю короля. Поборнический Совет, в свою очередь, не мог отменить эти указы по той простой причине, что Имар не подавал их на утверждение – и формально имел на это право, поскольку на них уже стояла подпись канцлера, чьи обязанности в данный момент исполнял Дывлин аб Галховар. Правда, сами поборники не признавали этого назначения и считали законным канцлером Айвара аб Фердоха.

Важнейшим из всех последних королевских решений был, несомненно, указ о создании Государственного Совета, изданный еще в первый день противостояния. В соответствии с ним Государственному Совету, состоящему из всех лахлинских князей, передавались полномочия Поборнического Совета, не связанные непосредственно с вопросами веры. Это был тот самый шаг, на который не пошел ни один из конфликтовавших с Конгрегацией предшественников Имара. До сих пор лахлинские короли лишь пытались укрепить свою власть за счет поборников, а когда им это удавалось, у них и мысли не возникало делиться своими завоеваниями с вельможами, которые, в отличие от усмиренного Поборнического Совета, не были так послушны королевской воле.

А Имар ставил перед собой совсем другую цель. Он стремился уничтожить Конгрегацию (хотя и не говорил об этом открыто) и для осуществления своего величественного замысла был готов отдать такой лакомый кусок властного пирога князьям. Понятно, при одной мысли об этом князья вожделенно облизывались, однако не были уверены в способности короля одолеть поборников, поэтому главным образом занимали позицию пассивной поддержки…

– А как там с Государственным Советом? – спросил Кыван. – Все по-старому?

Элвен легонько пожала плечами:

– Ну по-старому быть никак не может, ведь прошло только десять дней. Южные князья даже не получили об этом известия. А вчера в столицу прибыл лорд Огран, старший сын делганского князя Глына аб Майгевина. Привез от отца письмо с уверениями в абсолютной преданности Короне. О Совете там не было ни слова, но вечером я обыскала покои Ограна и нашла в тайнике официальную княжескую грамоту с полномочиями представлять Дын Делган в Государственном Совете. Они просто выжидают, куда склонится чаша весов. И наша с вами задача, лорд Кыван, – как можно быстрее склонить их в правильную сторону. Сегодня днем я встречаюсь с лордом Эйнаром, мы обсудим некоторые изменения в тактике действий повстанцев. Нужно наконец-то спровоцировать поборников на штурм.

– Если хотите знать мое мнение, госпожа, – осторожно произнес Кыван, – они не поддадутся ни на какие провокации. Эйнар немного перегнул палку со своими диверсионными рейдами, и теперь поборники боятся сунуться в ущелье. Понимают, что их ожидает сокрушительное поражение.

– Но ведь они не могут целую зиму сидеть на месте. Тем более что при таких обстоятельствах держать осаду нет никакого смысла. На их командование все больше давят из Священной Канцелярии, требуя решительных действий. Поборническому Совету нужна громкая победа, которая укрепит их позиции в противостоянии с королем.

– Они неплохо играют на том, – заметил Кыван, – что противодействие со стороны короля мешает им справиться с нашим восстанием.

– На это ведутся простые люди, но их мнение не имеет большого значения. Для нас главное – что думает дворянство, особенно высшее. А вельможи в столице и по всему северо-западу уже начинают посмеиваться над бессилием поборников – и через их слуг эти настроения понемногу передаются в народ. Слабость может вызвать сочувствие, но никак не уважение. И если вы ужалите поборников еще больнее, еще чувствительнее, чем делали до сих пор, у них просто не будет другого выбора, им придется пойти в наступление. Именно о том, как это устроить, я и собираюсь поговорить с лордом Эйнаром. А после того, что вы сделали со старшим поборником Касневида, думаю, было бы несправедливо обойти вниманием его коллег из Дын Делгана и Бланаха. Пусть Эйнар немного развлечется. Ему давно хочется пустить кровь высокопоставленным поборникам.

При последних словах Кыван зябко поежился – но вовсе не потому, что в комнате было холодно. Заметив это, Элвен кивнула:

– Понимаю, вас немного пугает жестокость Эйнара. Мне это тоже не нравится. Он убивает не только из необходимости, но и для собственного удовольствия. Однако нам придется с этим мириться. Лорд Эйнар очень полезен для нашего дела, он отважный боец и умелый командир, без него нам бы не удалось организовать восстание. А что касается его чрезмерной жестокости… Я уверена, что со временем он от нее избавится. Она у него не врожденная, это последствия тяжелого прошлого, о котором я не имею права говорить. Но поверьте – ему не позавидуешь.

– Если вы имеете в виду его прошлую службу Ан Нувину, то я и сам об этом догадался. Но ведь вы освободили его…

– Да, освободила. Не думала, что смогу это сделать, однако сделала. И теперь Эйнар постепенно возвращается к нормальной жизни.

– Тогда вы и остальных можете освободить, – заговорил юноша о том, что уже несколько дней вертелось у него в голове, с тех пор как он догадался о черном прошлом Эйнар аб Дилан. – Думаю, на Абраде найдется немало наших братьев и сестер, по молодости и безрассудству попавшихся в сети Врага и теперь горько сожалеющих о своем поступке.

Элвен молча устремила взгляд в окно. Ее магическое зрение, как и у Кывана, легко проникало сквозь чары затемнения наружу, где понемногу начинало светать.

– Я уже думала об этом, – произнесла она через минуту. – Такие колдуны нам бы очень пригодились, не говоря уж о том, что этим я сделала бы доброе дело, спасла человеческие души. Только не знаю, как их найти. Но что-нибудь придумаю. Обязательно.

Глава VII
Жертва провидческого дара

Всю свою жизнь Глыниш вер Лейфар всячески избегала встречи с черными колдунами. И это казалось бы нормальным, если бы не одно обстоятельство – на протяжении последних четырнадцати лет, начиная еще со школьных времен, она сама служила Ан Нувину. Однако до недавнего времени Глыниш не поддерживала никаких контактов с коллегами-черными, живьем видела лишь усмиренных, которых ведьмы использовали для тренировок и изучения свойств Темной Энергии, и такое положение вещей ее вполне устраивало. Она никогда не испытывала потребности в общении с другими слугами Китрайла, всегда была гордой одиночкой, поэтому ей совсем не понравился приказ присоединиться к темному кругу колдунов, чтобы общими усилиями захватить Эйрин вер Гледис.

Глыниш не верила, что от их сотрудничества будет какой-нибудь прок. Эти болваны уже засвидетельствовали свою несостоятельность, устроив ту бездарную ловушку на Ихелдиройдском тракте и только посодействовав преждевременному пробуждению Первозданной Искры. А если бы это дело с самого начала поручили ей, все было бы в полном порядке. Она бы не стала торопиться и горячиться, а просто дождалась, когда девушку привезут на Тир Минеган, и при первом же удобном случае затащила бы ее в Тындаяр. Без знаний и навыков, позаимствованных у Гвенет вер Меган, Эйрин не смогла бы ничего поделать.

А теперь ситуация крайне усложнилась. Эйрин вер Гледис прибыла на остров могущественной ведьмой, полностью контролирующей свою огромную силу, и при необходимости могла защитить себя. Впрочем, если бы речь шла об обычном убийстве, никакая сила не спасла бы ее. Глыниш пользовалась абсолютным доверием со стороны ведьм, имела свободный доступ к девушке и уже провела с Эйрин четыре занятия, ассистируя Ивин вер Шинед, а еще одно – самостоятельно, по теории предвидений, и, похоже, произвела на нее хорошее впечатление. Поэтому было бы совсем нетрудно застать ее врасплох и нанести один-единственный, но меткий и смертельный удар.

Другое дело – захватить живой. Как свидетельствовал опыт многих столетий, ведьмы крайне неохотно теряют сознание, куда легче их просто убить. Искра признает лишь естественный сон, а любое бессознательное состояние, вызванное хоть чарами, хоть физическими травмами, считает проявлением болезни и пытается как можно быстрее привести свою ведьму в чувство. Разумеется, и секундной беспомощности хватит для того, чтобы перенести Эйрин в Тындаяр, где ее уже будут поджидать демоны и чудовища. Кто знает, скольких из них она убьет; наверное, многих, но в конце концов исчерпает все свои силы и потеряет сознание от полного изнеможения, с которым даже Первозданная Искра ничего не сможет поделать. А потом уцелевшие демоны схватят девушку и затащат в глубь Ан Нувина, к Темному Властелину…

В теории этот план казался простым и безотказным, но на практике был почти неосуществим. Проблема заключалась именно в той одной-единственной секунде, нужной для того, чтобы забросить Эйрин в Тындаяр. Глыниш должна была нанести не только меткий, но и точно выверенный удар. Ведь если он окажется слишком сильным, девушка умрет, и ее Первозданная улетит на поиски нового носителя. Если же слишком слабым – то не будет никакой секунды, и уже в следующий момент Глыниш сама очутится в Ан Нувине. Кроме того, на успех она могла рассчитывать, лишь оставшись с Эйрин с глазу на глаз, чтобы ей никто не помешал в самый ответственный момент. Теперь такой случай должен был представляться каждую неделю, во время занятий по предвидениям; но, к сожалению, они проходили в ведьминском дворце, который, вместе с прилегающей территорией, был надежно огражден от Тындаяра при помощи блокирующих артефактов, дерайтиров. Конечно же Эйрин не сидела постоянно в Тах Эрахойде, в свободное время она гуляла по всему Абервену, иногда забираясь в предместья, но в основном держалась на людях, всегда была настороже, и, как правило, ее в таких прогулках сопровождали подруги-ведьмы или же кузина-колдунья…

– Тут и впрямь все глухо, – прозвучал из темноты Тындаяра голос Фейлана аб Мередида. Опальный профессор из Кованхара не захотел брать на веру слова Глыниш о надежности ведьмовского блокирования Тах Эрахойда и через две недели после их первой встречи решился прийти под Тир Минеган, чтобы самому все проверить. – Ни щелочки, ни малейшей слабинки ведьмы не оставили.

– Об этом я вам и твердила, – сказала Глыниш. – Придется подождать, пока девушка начнет мне доверять, мы с ней подружимся, и я смогу пригласить ее к себе в гости. А иначе ничего не выйдет.

– К тому времени блокировка может распространиться и на ваш дом, – заметил Фейлан. – Сами же говорили, что ведьмы поставили своей целью защитить весь Абервен. А вы, наверное, живете где-то в центре, недалеко от дворца.

В его последних словах слышалось едва скрытое любопытство. Ни он, ни остальные черные, с которыми Глыниш приходилось работать, не имели ни малейшего представления, кто она такая, не видели ее в лицо и ни разу не встречались с ней вне Тындаяра. Они знали ее под вымышленным именем Падерай вер Иллег и в том случае, если их схватят, могли назвать только его. Это, конечно, не убережет ее от разоблачения, ведь сам факт, что она достаточно часто общается с Эйрин, сужал круг подозреваемых лишь до десятка колдуний, но так у нее хотя бы останется время для последней попытки выполнить свою миссию.

– До моего района очередь дойдет еще не скоро, – сдержанно ответила Глыниш. – Кроме того, в последние дни сразу пять абрадских королей обратились к ведьмам с просьбой установить защиту в их дворцах, а особенно – в сокровищницах. Прежде они ничего не предпринимали: кто жалел денег, кто просто считал это излишним, полагаясь лишь на сигнализацию; но после того, как вы попытались похитить кузин ведьмака и показали всему миру, что у Братства появились серьезные политические амбиции… – С минуту она помолчала, колеблясь, а потом заговорила снова: – Это не мое дело, профессор, и не подумайте, что я вас поучаю. Просто вы должны знать, что ваше вмешательство в борьбу за катерлахский престол приводит к прямо противоположному эффекту. Буквально вчера я случайно услышала обрывок разговора двух старейших, Лорны вер Шерен и Энид вер Гвенлиан. Они обсуждали дела в Катерлахе и, собственно, ничего особенного не сказали. Однако меня насторожила их непоколебимая уверенность в том, что Бренан аб Грифид вскоре станет королем. Я хорошо знаю ведьм и убедилась, что старейшие крайне осторожны в высказываниях: они очень не любят ошибаться. И если на людях ведут себя так, словно ведьмак уже король, то имеют на это веские основания.

– Спасибо за информацию, коллега Падерай, – совершенно безразлично произнес Фейлан. – Когда представится случай, передам это молодому Йорверту аб Торвалу. Меня самого катерлахские дела не волнуют, а в Карсаллоге я всего лишь выполнял его просьбу. И сделал именно так, как он просил. Просто инсценировал неудачную попытку похищения.

– Вот как? – невольно заинтересовалась Глыниш. – Он хотел создать впечатление, будто Братство зарится на Катерлах?

– Похоже на то. И мне кажется, что Йорверт как раз планировал посодействовать ведьмаку.

– Но зачем? – удивилась Глыниш, но уже в следующее мгновение и сама догадалась. – А, понятно! Неудача лорда Бренана в Катерлахе развязала бы старейшим руки, и они снова вернулись бы к своей идее усадить его на кередигонский трон. А лорду Йорверту, как будущему герцогу Нарвонскому, совсем не по душе перспектива заполучить себе в соседи короля-ведьмака, еще и на пару с королевой-ведьмачкой. Это логично… Но вернемся к нашим делам. Я по-прежнему настаиваю, что мы не должны торопиться. Тут нужно действовать поэтапно и рассудительно. Теперь я часто буду общаться с Эйрин вер Гледис, постепенно стану налаживать с ней отношения, завоевывать ее доверие. Не знаю, сколько времени на это потрачу, но придется набраться терпения. Излишняя поспешность только все испортит.

– Вы правы, – согласился ее собеседник. Глыниш нравилась его осторожность и взвешенность; этим он выгодно отличался от остальных членов их темного круга, стремившихся поскорее выполнить задание Ан Нувина. Она считала, что Фейлан аб Мередид был бы лучшим темным мастером, чем импульсивный и безрассудный профессор аб Мадог. – А вот Киннану не терпится. После того как я раскритиковала его план похищения короля Келлаха, а вы меня поддержали, он на какое-то время угомонился. Но ненадолго – сейчас носится с мыслью похитить принцессу Финнелу. Понимает, что это ничего не даст, просто устал от ожидания и жаждет реальных действий.

Глыниш решительно покачала головой, хотя и понимала, что в непроглядном мраке Тындаяра это движение останется незамеченным.

– Этого нельзя допустить. Похищение Финнелы вер Рис никакой пользы не принесет, лишь повредит нашему замыслу. Ведьмы только начали верить, что Ан Нувин больше не посягает на Первозданную: мол, руки слишком коротки. На днях Ивин вер Шинед сказала мне, что Братство, оказавшись не в состоянии ничего сделать с леди Эйрин, решило отыграться за поражение на Ихелдиройдском тракте, устроив беспорядки в Катерлахе. И она искренне в этом убеждена – как и многие другие ведьмы. Не стоит развеивать их иллюзии…

Когда они закончили разговор и Фейлан аб Мередид отправился на юго-восток от Тир Минегана, Глыниш, приняв все возможные меры предосторожности, вернулась на поверхность, в свое абервенское жилище. Каждый раз во время такого перехода все ее существо пронзал глубокий, панический страх; она сама пугалась своей дерзости, это было просто неслыханной наглостью – пользоваться Тындаяром под носом у ведьм, в самом сердце их владений. Достаточно ей допустить малейшую ошибку, проявить хотя бы капельку беспечности, навлечь на себя хотя бы тень подозрения – и на этом ее земная жизнь преждевременно оборвется. Вряд ли это произойдет быстро и безболезненно, от смертельных чар или усмирения. Скорее всего, ее схватят живьем и долго будут пытать, выясняя все, что ей известно о планах Ан Нувина, пытаясь выбить информацию о других черных колдунах. Глыниш боялась смерти, боялась усмирения, боялась пыток; но больше всего ее пугало то, что она погибнет зря, не исполнив своего предназначения, не доведя до конца дело, ради которого пожертвовала собственной душой…

За окном уже рассвело, было полвосьмого утра, и Глыниш мысленно выругала себя, что так долго задержалась в Тындаяре. У нее было твердое правило: посещать подземный мир только ночью, когда все жители квартала спали, задействовав на полную мощность защитные чары в своих домах – не от преступников, предпочитавших обходить колдунов (не говоря уже о ведьмах) десятой дорогой, а для того, чтобы никому не пришло в голову из чистого любопытства подсмотреть за тем, что делается внутри домов. Такие чары окружали и дом Глыниш; они надежно маскировали использование Темной Энергии, но не защищали от других неприятностей, вроде раннего визита одной из соседок, чтобы одолжить чаю или сахара на завтрак или просто пожелать доброго утра и немного почесать язык.

Изучив защитные чары, Глыниш с облегчением убедилась, что никто к дому не приближался и не торчал под дверью, пытаясь дозваться ее. Посему она легко позавтракала, сменила свое домашнее платье на черные брюки и красную кофту, надела кожаные туфли, накинула меховое манто и вышла на улицу.

Этой ночью разгулялась сильная метель, и всю лужайку перед небольшим одноэтажным домом, где жила Глыниш, замело снегом. Она привычно и почти бездумно расчистила чарами себе дорожку от крыльца до улицы, а дальше уже пошла, лавируя между сугробами. За уборку их квартала отвечала старая колдунья Рахнайт бан Махин, получавшая за это плату от соседей в придачу к щедрой пенсии из минеганской казны, но утром она любила хорошенько поспать.

К счастью, в других местах Лехин Девиная, престижного колдовского района Абервена, было уже убрано, и Глыниш потратила лишь четверть часа, чтобы добраться до главной улицы города, Белах-на-Гвайр, а еще через несколько минут вышла на площадь перед Тах Эрахойдом. Во дворце хорошо знали молодую колдунью, которая до недавних пор работала в правительстве, а теперь вернулась к своей прошлой работе ведьминской ассистентки, поэтому гвардейцы, стоявшие на страже у входа в северное крыло, без каких-либо вопросов пропустили ее.

В алхимической лаборатории на пятом этаже уже хозяйничала Ивин вер Шинед. На ней был зеленый рабочий халат с закатанными рукавами, а свою длинную темную косу она стянула на затылке в тугой узел. Увидев помощницу, ведьма дружелюбно кивнула:

– Доброе утро, Глыниш.

– Доброе утро, леди Ивин, – ответила Глыниш и быстро осмотрелась. – А леди Эйрин еще нет?

– Странно, правда? Обычно прибегает самой первой, но, наверное, уже поняла, что раньше девяти я все равно не начну, как бы она меня ни торопила. Очень настойчивая девушка. И очень талантливая. Ко всему еще и скромная, вежливая, рассудительная. Напрасно некоторые сестры обеспокоены из-за нее. Первозданная знала, кого выбирать.

«Может, и знала, – подумала Глыниш, сменив свое манто на лабораторный халат. – Возможно, Первозданная Искра по-настоящему разумна, поэтому, найдя носителя, затаилась и не пробуждалась свыше пятнадцати лет. Ждала, когда девушка вырастет, чтобы могла сама о себе позаботиться, не полагаясь на защиту сестер. Теперь с ней трудно будет справиться. Но нужно. Обязательно нужно – ради спасения всего мира…»

Тем временем Ивин начала выставлять на длинный стол необходимые для сегодняшних учебных опытов реактивы. Для Эйрин это должен быть только третий урок по изготовлению магического зелья, но ее наставница решила, что она уже готова к работе с токсичными и взрывоопасными смесями. Глыниш осторожно высказала сомнение, стоит ли так спешить, на что Ивин ответила:

– Другие сестры разделяют твою точку зрения, и как раз поэтому я взяла себе все самые важные предметы. Они бы придерживались привычной методики, шли бы от простого к сложному, тянули бы кота за хвост, а Эйрин от нетерпения начала бы заниматься самодеятельностью. С ней все иначе, чем с остальными младшими сестрами. Ее не нужно учить, что делать, она и так это знает. Ей нужно пониманиетого, что она делает. А даже самые простейшие, элементарные принципы можно продемонстрировать на сложных, нетривиальных примерах. Эйрин уже достаточно подготовлена, чтобы разобраться в них, разложить все по полочкам. Единственное, о чем я сожалею, – что она слишком практичная девушка, ее не интересуют знания ради самих знаний, их ценность заключается для нее только в том, будут ли они ей полезны.

– Думаю, вы преувеличиваете, – заметила Глыниш. – Если бы леди Эйрин была такой насквозь практичной, она не вызвалась бы брать уроки у леди Аверлин.

Ивин покачала головой:

– Поверь мне, это решение тоже было продиктовано чисто практическими соображениями. В частности, тем, что у настоящей ведьмы должно быть разностороннее образование, она должна хорошо ориентироваться во всех сферах человеческой деятельности. А я говорю о другом – о познании как самодостаточном процессе, стремлении постичь взаимосвязь всех вещей и явлений в мире, разгадать глубочайшие тайны природы и бытия. Эйрин охотно общается на разные философские темы, но к серьезной научной работе у нее душа не лежит. И это очень досадно.

– Не всем же заниматься наукой…

– Да, конечно. Но только представь, каких успехов могла бы достичь ведьма-исследовательница с Первозданной Искрой! При одной мысли об этом у меня дух захватывает. Неслыханное доселе могущество в сочетании с острым умом… Хотя, возможно, Эйрин со временем пересмотрит свои приоритеты. В конце концов, она еще совсем юная и сама не знает, чего хочет. Надеюсь, когда повзрослеет, сделает правильный выбор. Если не через десять лет, то через пятьдесят или сто. Времени у нее достаточно.

Глыниш отвернулась к шкафу у стены, чтобы взять оттуда еще три колбы.

«Нет у нее времени, – подумала хмуро. – Эта девушка обречена, и никакая Первозданная ее не спасет. Наоборот, именно из-за Первозданной ей не суждено долго жить на этом свете. Так или иначе, она умрет – или сама, или вместе со всем земным миром…»

Глыниш пошла на службу Ан Нувину вовсе не потому, что почитала Тьму и ненавидела Свет; не потому, что считала Зло сильнее Добра. В возрасте шестнадцати лет у нее было пророчество, ужаснувшее ее своей безжалостной ясностью и однозначностью. Оно не требовало никакого разгадывания, никакого толкования; достаточно было просто написать на бумаге слова, пришедшие ей в провидческом трансе, и чары верификации озаряли текст чистым желтым сиянием, свидетельствовавшим о его несомненной пророческой силе.

В пророчестве говорилось о том, что при жизни нынешнего поколения земной мир снова заполонят орды демонов и чудовищ, а люди, не послушавшись призывов ведьм и колдунов, начнут ревностно молить Небеса о помощи. И Небеса прислушаются к их молитвам – на землю сойдет войско диннеши, и начнется Битва Последнего Дня, в пламени которой сгорит весь мир.

К счастью, это ужасное пророчество не было неотвратимым, а имело разветвление, сходившееся на самой провидице. Она могла предотвратить конец света, отдав Тьме две невинных души – сначала свою собственную, а потом еще одну, на которую укажет ей судьба.

Глыниш никому не рассказала о своем пророчестве, ни у кого не стала спрашивать совета, понимая, что никто ей не поможет, что такое трудное и болезненное решение она должна принять самостоятельно. После нескольких месяцев колебаний и мучительных раздумий молодая колдунья наконец решилась на первую жертву и обрекла свою душу на вечное проклятие, отдавшись под власть Китрайла. А через четырнадцать лет, когда пришло известие о стычке на Ихелдиройдском тракте и о Первозданной Искре у новой ведьмы – Эйрин вер Гледис, она поняла, что это и есть вторая жертва, необходимая для спасения мира…