Текст книги "За базар ответим"

Автор книги: Олег Дудинцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Еще не решили, – неуверенно сказал тот. – Позже сообщим, – пообещал Швед и, поблагодарив хозяина за прием, покинул редакцию.

После его звонка Замполиту в фотосалоне был объявлен экстренный сбор для всех кандидатов, и уже через час они принялись позировать перед объективом.

– Как в ментовке. Фас, профиль, отпечатки пальцев, – не осознав всей серьезности момента, не выдержал и заржал один из быков, расправляя на груди позаимствованный у фотографа цветастый галстук.

К концу рабочего дня фотографии и состоявшие из трех строк биографии «рыльских» кандидатов были переданы Шведом вместе с авансом редактору «Посевной».

Самыми яркими биографиями обладали двое: Замполит и бригадир по кличке Косяк, прошедший Афганистан и имевший несколько боевых наград. Косяк, пристрастившийся там к анаше, возглавлял у «рыльских» группу, сколоченную из повоевавших в горячих точках дембелей и используемую для особо деликатных поручений. Поэтому Замполит, нещадно каравший братву за наркотики, вынужден был закрывать глаза на человеческие слабости Косяка.

Просматривая похожие друг на друга биографии и изображения кандидатов, чьи узкие лбы, бульдожьи челюсти и одинаковые галстуки напомнили ему кадры милицейской кинохроники, редактор сердцем почуял неладное, но не решился заговорить о своих сомнениях. К тому же жизненно необходимые работникам многотиражки деньги лежали уже в сейфе, и вернуть их было выше его сил.

– Хорошо, – взвесив все «за» и «против», согласился он. – К утру тираж отпечатаем, – без прежнего энтузиазма пообещал Шведу редактор, но о дальнейшем сотрудничестве не заикнулся. – Так вы с избирательным объединением определились? – больше для проформы поинтересовался он.

Швед понял, что времени на изучение политических пристрастий «рыльцев» у него нет, и потому взвалил на себя весь груз ответственности перед братвой.

– Пусть будет объединение «За рынок», – нарек его Швед, потому как, околачиваясь у подъездов интуристовских гостиниц, еще в застойные времена познан вкус рыночных отношений и потому считал себя сторонником реформ.

Редактор многотиражки промолчал, нацарапал на списке название и убрал полученные документы.

А поздно вечером «рыльская» верхушка съехалась в баню, ставшую избирательным штабом зародившегося объединения.

Выслушав отчеты приближенных, Замполит остался доволен началом кампании и похвалил их за оперативность. Сверхбурную реакцию вызвало сообщение Тайсона о возможности контроля за милицией.

– Бля, мужики, если срастется, заставим Субботина каждую неделю о борьбе с преступностью отчитываться, – под дружный гогот братвы пообещал Замполит. – Да с такими возможностями у нас чихнуть бесплатно не посмеют. Поэтому до выборов никаких разгуляловых. Нарушителей живьем закопаю, – уже без шуток предупредил он. – После оттянемся.

Пришлось всем по душе и заявленное Шведом название, каждым, правда, истолкованное по-своему.

– Ну, Швед – голова. Точно подметил, – похвалил его Тайсон. – Да мы за свой рынок любому глотку перегрызем, отвечаю.

Несмотря на охвативший «рыльских» восторг, каждый из них сознавал, что первые успехи еще не гарантировали им окончательной победы. Поэтому дальнейший разговор пошел о нейтрализации соперников. Не обученные парламентским методам особо горячие головы настаивали на силовом воздействии, вплоть до ликвидации конкурентов, но Замполит понимал, что политические убийства неизбежно всколыхнут милицию и отпугнут от урн избирателей.

«Женщины и пенсионеры не в счет. С них телефонных звонков хватит. Разве что отдельными, особо непонятливыми персонально займемся, – раздумывал он, пока остальные надрывали глотки. – С барыгами тоже решим. А вот с прочими придется повозиться, и желательно без лишнего шума».

Резко оборвав ускользавшую из-под контроля дискуссию, где брала верх порочная мысль «всех валить», Замполит убедил собравшихся в ее бесперспективности и определил стратегию дальнейшей борьбы.

ГЛАВА 3

На следующий день двое обученных братков из бригады Шведа, имея списки наименее жизнестойких конкурентов, общим количеством девяносто восемь человек, приступили к их жесткой обработке с уличных таксофонов.

После нескольких часов разговоров энтузиазм звонивших несколько поугас, поскольку их усилия не приносили ожидаемого результата. Правда, две домохозяйки тут же откликнулись на подчеркнуто вежливые предупреждения и взяли самоотвод. Остальных, употребляя ненормативную лексику, пришлось загружать по полной бандитской программе. Кое-кто на этом сломался, но большинство собеседников, используя ту же лексику, сами ринулись в атаку. Этих одними словами было не пронять.

Поводом для практических шагов послужил звонок Тайсону от председателя избиркома, поздравившего «рыльских» с получением официального статуса и рассказавшего о жалобах двоих кандидатов на телефонные угрозы.

Тайсон успокоил встревоженного председателя, «снял его со счетчика» и посоветовал не встревать в ход избирательной борьбы, а затем отправил «рыльских» стажеров по адресам кляузников.

Первого из них, живущего в Ульянке, несколько часов прождали на лестнице, а после того как тот высунулся из жилища и отправился к избирателям, оглушили резиновой дубинкой. От удара бывший директор хлебозавода рухнул у дверей, как подкошенный колос, и только через сорок минут соседи отправили на «скорой» его бесчувственное тело.

Второго жалобщика безуспешно прождали в подъезде до поздней ночи, а когда в его квартире на втором этаже погас свет, не стерпели и обстреляли окна из охотничьего карабина, подняв с постелей жителей микрорайона.

Как оказалось, этих полумер с лихвой хватило, чтобы уже на следующий день пришедшие в чувство кандидаты досрочно сошли с дистанции, что послужило примером для многих соискателей.

* * *

Пока люди Шведа возились с женщинами и пенсионерами, их патрон в ночном баре держал речь перед наиболее уважаемыми районными проститутками.

– Леди, ваша основная цель – раздеть клиента догола, – вдохновлял их Швед. – Пользоваться видеотехникой научим. На всю эту любовь-морковь вам дается три недели. Вопросы есть?

– А кто нам холостой пробег оплатит? – спросила старейшая работница отрасли по прозвищу Наездница и пренебрежительно отбросила заявочный список из бюджетников, мелкого чиновного люда и троих военнослужащих. – Эти разве что на дармовщину клюнут.

– Тебе все мало?! И так небось на домик в Испании наскакала?! – разозлился Швед. – Не скули. Все оплатим. А депутатами станем, специально для вас на Юго-Западе интуристовский отель отгрохаем, – на полном серьезе пообещал он и тем самым окончательно склонил женщин к политическому сотрудничеству.

* * *

Вечером того же дня Замполит сидел в директорской ложе районного Дворца культуры, где проходила встреча с избирателями его округа. Услужливый директор, исправно плативший «рыльским» с каждой ночной дискотеки, снабдил его вывешенными в фойе предвыборными программами, и Замполит, сверяясь с текстом, наблюдал за происходившим на сцене.

Быстро приобретя достаточные знания в части местного самоуправления, он собирался было покинуть зал, но возникший в президиуме переполох задержал его.

– Друзья! – обратился председатель к немногочисленной аудитории. – Только что поступило известие от жены кандидата Молодцова! – прокричал он подсевшим голосом. – Два часа назад на него совершено покушение! К счастью, все обошлось! Он жив и находится в клинике!

После сенсационного сообщения по передним, кое-где заполненным электоратом рядам прокатилась волна гнева и возмущения, и собрание окончательно отклонилось от темы.

– Мне тоже угрожали. Требуют, чтобы кандидатуру снял, – пожаловался в микрофон один из ораторов, обещавший в случае избрания покончить с преступностью. – Но это же произвол.

Насладившись услышанным, Замполит отправился в штаб, где поделился своими выводами с окружением.

– Главное, соблюдать осторожность. Скоро нас опера начнут дергать, – предупредил он и поинтересовался состоянием агитации.

– Плакаты по всему району висят, – порадовал его Тайсон. – И квартиры видюшниками зарядили.

– Я и говорю, что скоро дергать начнут, – повторил свой прогноз Замполит и повел разговор о выработке программы. – Без программы мы никто, – пояснил он.

При всей своей ограниченности элита согласилась, что любая уважающая себя команда без целей и задач долго не протянет. Однако никто из собравшихся не чувствовал в себе сил отобразить их цели на бумаге.

Перебирая в памяти своих знакомых, способных на такой грамотный труд, Швед вспомнил о бывшем профессоре, живущем в одном доме с его родителями.

– Я, когда в технаре учился, курсовики у него делал, – признался Швед. – Только он вряд ли согласится. Сильно интеллигентный.

– Денег предложи, – посоветовал Замполит. – Всю его интеллигентность как рукой снимет. И предупреди, чтобы особо не умничал. Главное, больше обещать.

* * *

В последующие два дня «рыльские» продолжали давление на конкурентов, и, судя по изменившемуся характеру разговоров, многие абоненты были всерьез озадачены постигшими их коллег неприятностями.

Как и просчитывал Замполит, феминистки вняли их дружеским советам и отказались от дальнейшего соперничества. Лишь одна – из числа руководителей налоговой инспекции – обматерила звонивших и повесила трубку. Поэтому, дабы вернуть Алле Григорьевне утраченное к ним уважение, братве пришлось потрудиться в поте лица.

На следующее утро, громко цокая высокими каблуками, Алла Григорьевна вышла из подъезда и уверенно зашагала к новенькой серебристой иномарке, в которой ездила на государственную службу. Однако то, что она обнаружила в салоне красавца-автомобиля, повергло ее в шок. Собственно, как такового салона уже не было, а между развалившимися сиденьями торчала огромная ржавая батарея отопления, метко сброшенная с крыши ее четырехэтажного дома. Немного придя в себя, Алла Григорьевна осознала, что звонившие не намерены состязаться с ней в знании родного языка, и к вечеру последовала примеру остальных, более осторожных женщин.

В отличие от хранительниц домашнего очага, с мужчинами из списка первоочередников пришлось провозиться чуть дольше. Двоих, обратившихся в избирком, постигла, участь директора хлебозавода, а к проживавшему на даче отставному полковнику пришлось тащиться во Мшинскую и, воспользовавшись сном хозяина, запалить на участке набитый дровами сарай.

Тем не менее Замполит старательно избегал большой крови. До поры до времени «рыльским» это удавалось, и, по сообщению председателя избиркома, все причисленные к первоочередникам вскоре превратились в рядовых наблюдателей.

Сам же Вострецов уже на третий день после знакомства с Тайсоном безошибочно определил причину первых самоотводов, но не мог тогда предположить, что процесс приобретет столь массовый характер. Последующие события рассеяли его иллюзии, и он с ужасом осознал, что все только начинается.

Быстро разделавшись с легкой добычей, братва переключилась на подконтрольных ей представителей малого и среднего бизнеса, с коими на первых порах также не возникало осложнений. А вот у приобщенных к избирательному процессу проституток клиентура была специфической.

Представителям этой особо выделенной Замполитом группы самых опасных конкурентов, по большому счету, кроме семьи и доброго имени, терять было нечего. Поэтому, помимо физического устранения, самым действенным против них оружием являлся компромат, эффективность которого «рыльские» оценили еще в период первоначального накопления капитала.

Этим и занимались профессиональные обольстительницы, искавшие любые возможности для знакомства с жертвами.

Однако не каждый из мужчин торопился угодить в расставленные сети, а выспрашивал номер телефончика и обещал при случае позвонить. Попадались и такие, кто вовсе не реагировал на женские уловки, обрекая себя на крупные неприятности. Тем не менее круглосуточная работа с этой сложной категорией продолжалась и требовала повышенного терпения и такта.

* * *

Неожиданные осложнения для находившегося на подъеме объединения «За рынок» возникли там, откуда их и не ждали. Как-то Тайсон приволок в штабную баню и развернул перед «рыльским» генералитетом цветной плакат, увенчанный изображением Георгия Победоносца. Под копытами лошади этого почитаемого на Руси святого было крупно начертано: «Избирательное объединение „За русское братство"», а ниже размещались портреты нагло улыбающихся «холуйских».

– Полюбуйтесь, чем эта шелупонь занимается! – захлебываясь от бешенства, прохрипел контрразведчик. – Зря мы их тогда не урыли!

«Холуйские» объявились в районе около трех лет назад, в год, когда Замполит только возглавил группировку. Их старшему по имени Дима, приехавшему учиться в путяге из маленького городка Холуйска, что в Ивановской области, было тогда чуть больше двадцати.

Судоремонтником Дима не стал, но сумел сколотить коллектив из себе подобных и по примеру старших стал обкладывать данью мелких торговцев. Когда же вместе с зубами у пацанов вырос аппетит и появилось оружие, они попытались подмять и более солидные точки.

На этом и столкнулись они впервые с «рыльскими», тогда еще не воспринимавшими их всерьез. Молодежь оказалась неподатливой и зубастой: понятий не придерживалась, авторитета не признавала, а проще сказать, беспредельничала. И если по численности и вооружению «холуйские» уступали команде Замполита, то по дерзости и желанию отвоевать себе кусок превосходили «рыльских» в несколько раз.

После месяца боевых действий обе стороны понесли серьезные потери, но главное – страдал бизнес, что в большей степени наносило урон Замполиту и его коллективу.

Подсчитав тогда вместе с Гетманом упущенную прибыль, Замполит пришел к выводу, что с молодежью придется договариваться и идти на некоторые уступки.

На «стрелке» за городом территорию района располовинили, и основные промышленные объекты, центры торговли и развлечений, а главное, рынок остались за «рыльскими». Спальная же часть с универсамами, торговыми зонами, кафешками, ТЭЦ и станцией метрополитена отошла Диме Холуйскому и его пацанве, промышлявшей, помимо коммерции, грабежами и квартирными кражами.

В последующие годы обе стороны придерживались договоренностей, не наступали друг другу на пятки и даже совместными усилиями несколько раз «разводили лохов». И вот теперь, когда Замполит жил предвкушением успеха, «холуйскими» была подкинута такая подляна.

Едва сдерживая ярость, обернутый в банную простыню Замполит молча взял со стола трубку мобильника и принялся давить на кнопки.

– Дима, это Замполит, – назвался он, когда на противоположном конце линии ответили. – Вот сижу и любуюсь вашими изображениями. А уж название – точнее не скажешь. Только почему же не «Русское братанство»? Стесняетесь, что ли? – со злой иронией поинтересовался он. – Вы что же, нам поперек дороги лезете?

– А в чем, собственно, дело? – спокойно отреагировал на его вопрос повзрослевший за эти годы Дима. – Мы, кажется, избирательные урны не делили. Вы ведь тоже без нашего ведома весь район застолбили. А нам что делать? Ждать, пока вы со своими мандатами нас с грядки сгоните? – по-прежнему невозмутимо спросил он.

Отдавая должное резонности его слов, Замполит полюбопытствовал:

– Как же вы зарегистрировались?

– Так же, как и вы, – откровенно признался Дима. – А название такое, потому что пацаны мои – патриоты. Это вы с рынка сосете, а нам жиды и черные ни к чему, от них все беды, – с пафосом произнес он и назвал своего духовного наставника. – Нам один отставной кавторанг все растолковал.

– Пойми, это наша тема. Мы в нее вложились капитально, – Замполит, еще сохраняя дипломатичность, совестил Диму. – Это не по понятиям.

– Замполит, какие к х…м на выборах понятия, – не сдавался тот.

Чувствуя, что Диму не пробить, Замполит не выдержал, сорвался и перешел на ультимативный язык:

– Значит, так. Чтобы завтра я ваши рожи и этого всадника с копьем в районе не видел. Понял или тебе повторить?

– Повторить.

– Что, сопляк, войны захотел?! Получишь! – в бешенстве заорал Замполит, не в силах более сносить издевательства, но вместо ответа в трубке послышались короткие гудки.

В считанные минуты произошло то, чего с содроганием в сердце опасался дважды поддавшийся соблазну председатель райизбиркома Вострецов, и с этого момента «рыльским» предстояло сражаться сразу на нескольких фронтах.

– Совсем щенки оборзели! Пора этих недоносков на место ставить! – размахивая кулаками, продолжал возмущаться оскорбленный до глубины души Замполит. – И председатель твой хорош, – обратился он к Тайсону.

– Я этого козла с голой жопой оставлю, – твердо пообещал тот.

Нарушая собственный запрет, Замполит вытащил из бара бутылку коньяку и залпом осушил бокал анастезирующего напитка, а слегка захмелев, принял решение о поголовной мобилизации братвы и переходе на военное положение.

– Откуда только они столько кандидатов набрали? – задался он вопросом. – У них же половина малолетки.

– Таких же безголовых со дворов подтянули, – предположил Тайсон, уже готовивший себя к грядущим сражениям.

Находящейся на боевом взводе братве окончательно испортил настроение Швед, не ко времени высунувшийся со своим отчетом о разговоре с профессором.

– Я и уговаривал, и деньги предлагал, а он ни в какую. Упертый до предела. «Я, – говорит, – в таких мероприятиях не участвую», – передразнил он профессора, уже знакомого к моменту их разговора с «рыльской» агиткой.

– Дай-ка мне его адресок, – попросил у Шведа до того молча попыхивавший в углу «заряженной» папиросой Косяк.

Его просьба откровенно напугала Шведа, и он с надеждой посмотрел на лидера. Однако озлобленный последними неудачами Замполит в знак согласия качнул головой, и Шведу пришлось назвать адрес профессора Вознесенского.

ГЛАВА 4

Очередной рабочий день начальника отдела милиции Георгия Николаевича Субботина начался, как и принято, с утреннего доклада дежурного. Разобрав вместе с коллегами каждое из совершенных за сутки преступлений, Субботин проинструктировал вновь заступивший наряд и отпустил подчиненных.

– Полюбуйтесь, перед кем скоро отчитываться придется, – не скрывая раздражения, обратился он к задержавшимся в кабинете заместителям и развернул плакаты с фотографиями братвы. – Это я по дороге сорвал, – пояснил майор.

– И за кого из них ты голосовать советуешь? – полюбовавшись знакомыми физиономиями, кисло усмехнулся Игорь Ковалев, старый товарищ Субботина, отвечавший за оперативную работу, но начальник его шутки не принял.

Нельзя сказать, что известие майора повергло в шок его замов. Если уж многие сограждане привыкли к подобным явлениям и, услышав о блатной кличке и судимости какого-нибудь чиновника или парламентария, перестали впадать в прострацию, то что говорить о давно работавших в органах офицерах. И все же при мысли, что эта поразившая страну раковая опухоль пустит метастазы в собственном районе, им сделалось нестерпимо больно и досадно.

На охраняемой субботинским отделом «земле» находились все центры районной власти, в том числе и закамуфлированный под баню потаенный, штаб «рыльских». Именно по этому избирательному округу и решил баллотироваться Замполит, рассчитывая отомстить упертому майору за причиняемое братве и ему лично беспокойство. Ведь пять лет назад именно опера Субботина отправили его в тюремную камеру, которую он покинул лишь после судебного слушания.

Георгий Николаевич не осуждал тогда запуганных бандитами людей, отказавшихся от своих прежних показаний. Не осуждал он и коммерсантов, жаловавшихся ему на бандитов, но не находивших в себе мужества изложить сказанное на бумаге. Все это связывало оперативникам руки, порой доводило до отчаяния, но, как ни обидно было признавать Субботину, при своем убожестве любимая им милиция не могла обеспечить этим людям надежную и гарантированную защиту. Однако когда ему и его коллегам все же представлялся случай наступить бандитам на хвост, они свой шанс не упускали и использовали на все сто, загоняя за решетку рядовых исполнителей. Только вот верхушка «рыльской» группировки и ее лидер оставались, при существующей судебной системе, вне зоны досягаемости.

– Недавно кандидатше из налоговой на автомобиль батарею сбросили, – после обмена мнениями напомнил Ковалев. – Правда, она это с выборами не связывает. А к нам обратилась, чтобы страховку получить. Может, признаться боится?

– Чего гадать, Игорь, и так все ясно. Нельзя их в депутаты пропустить, – твердо заявил Субботин. – Иначе такое самоуправление начнется, что туши свет. Проверь-ка их на судимость, – кивнув на снимки, попросил он Ковалева и засобирался в райуправление.

В конце руководящего совещания, после того как были оглашены итоги за месяц и начертаны новые математические рубежи, Субботин продемонстрировал бандитские агитки начальнику райуправления, но тот, бегло на них взглянув, не обнаружил должного удивления.

– Ну и что из этого? – равнодушно спросил полковник. – Я тоже баллотируюсь.

Бывшему политработнику Булкину должность начальника крупнейшего районного управления перепала около года назад в награду за верноподданнические чувства. В то время новый руководитель главка в погоне за званием «народный генерал» проводил в милиции широкомасштабные кадровые чистки, всюду расставляя близких себе по духу людей, каковыми, по его убеждению, являлись бывшие специалисты в области политграмоты.

Согласно милицейской молве, Булкин, прознав об этом, просочился на прием и напросился в его высокоидейную команду, дабы в ее рядах сражаться с преступностью. Его слова тронули генеральское сердце, и тот одарил преданного идеалам Булкина начальствующей должностью, удалив с нее на пенсию заслуженного профессионала. С тех пор полковника Булкина глубоко волновали лишь две вещи: цифры отчетности и еврообустройство домашнего очага.

Несмотря на устрашающую информацию, он остался невозмутимым.

– А что мы можем сделать? – сказал Булкин присутствующим и развел руки. – На это есть избирательная комиссия. Да и народ у нас неглупый, сам во всем разберется…

Однако Субботин не успокаивался.

– Так давайте поможем разобраться: с избиркомом свяжемся, по кабельному выступим, участковых по квартирам отправим. Пусть разъясняют, откуда эти «рыночники» взялись.

Но Булкин замахал руками.

– Ни в коем случае! Армия и милиция вне политики! – поддавшись старой своей привычке, заговорил он лозунгами и строго-настрого предупредил: – Узнаю, что самовольничаете, – накажу.

По окончании совещания Субботин в прескверном настроении выбрался на улицу и закурил. К нему присоединились начальники территориальных отделов, не менее его встревоженные бандитской активностью, и стали перечислять связанные с выборами преступления.

– У меня кандидату одному из карабина все окна изрешетили. А он ни слова о бандюках. Пацаны, говорит, балуются, – рассказал один из начальников.

– Боятся признаться, – констатировал Субботин и вслух обругал Булкина.

Распрощавшись вскоре с коллегами, он в нарушение запрета все же заглянул в избирком, разыскал председателя и выложил ему свои опасения. Тот в стиле Булкина театрально развел руки.

– Да поймите вы. Нет у меня законных оснований для их отстранения. Докажите, что они преступники, – тогда другой разговор, – начал объяснять Вострецов, и майор понял всю бесполезность дальнейшей дискуссии.

– Скажите, а кто-нибудь свою кандидатуру снимал? – поинтересовался он, и председатель неожиданно смутился.

– Несколько человек по семейным обстоятельствам, – слегка помявшись, соврал Вострецов.

– А на угрозы не жаловались? – не отставал от него Субботин, и Вострецов, обеспокоенный любознательностью майора, не решился отрицать зарегистрированные звонки.

– В самом начале жалобы были, но потом все стихло, – признался он и напоследок попытался успокоить настырного милиционера. – Да вы, товарищ майор, не переживайте. Никто за них не проголосует.

В тот же день поздно вечером к задержавшемуся на службе Субботину ворвалась жена бывшего профессора политэкономии Анна Сергеевна Вознесенская, с которой он имел честь познакомиться около года назад, раскручивая одно очень запутанное дельце.

– Георгий Николаевич, родной, помогите, – дрожавшим от волнения голосом запричитала она. – Степан Яковлевич исчез.

Как следовало из ее слов, пообедав, Степан Яковлевич отправился на почту за пенсией и до настоящего времени так и не вернулся.

– Я вначале подумала, в шахматы заигрался. А уж когда стемнело, побежала в парк – никого нет, я на почту – там все закрыто. Вернулась – стала в «скорую» звонить. Говорят, не поступал, – весьма сумбурно перечисляла Вознесенская порядок действий по розыску мужа. – Георгий Николаевич, помогите, – снова заголосила она.

Субботин напоил ее холодным чаем, слегка успокоил и, записав содержавшее приметы мужа объяснение, отправил домой.

В надежде отыскать профессора он бросил все имевшиеся в наличии силы на прочесывание территории, но Степан Яковлевич словно в воду канул.

Только утром, через час после открытия почты, вернувшийся в отдел опер Пушков принес первую безрадостную информацию, еще более всех озадачившую.

Его разговор с почтовыми работниками ничего к ранее известному не прибавил. Судя по финансовым документам, Вознесенский получил пенсию и беспрепятственно покинул отделение. И только торговавшая на улице молоденькая мороженщица навела сыщика на след.

После описания примет Вознесенского она вспомнила происшедший на ее глазах инцидент. Со слов девушки, к вышедшему из дверей почты профессору подскочили двое бандитского вида парней, завернули старику руки и запихнули в поджидавшую их красную иномарку.

– Номер, разумеется, не запомнила. Приметы – типовые. Опознать вряд ли сможет, – закончил свой рассказ Вася Пушков.

Все, казалось бы, прояснилось, но теперь возник другой, не менее странный вопрос: чем не угодил бандитам безобиднейший Степан Яковлевич?

Некоторую ясность в умы сыщиков внесла Анна Сергеевна, извещенная ими о похищении и вспомнившая об услышанном накануне телефонном разговоре, где речь, как ей показалось, шла о выборах. Припомнила она и слова, произнесенные мужем в ответ собеседнику: «Я в политических мероприятиях не участвую». Имя незнакомца Анна Сергеевна не знала.

Связав все воедино, сыщики пришли к мнению, что исчезновение профессора обусловлено предстоящими выборами. Вот только какая из двух группировок стоит за этим похищением, зачем им понадобился профессор и каковы будут последствия его отказа?.. Субботин взял со стола ежедневник, полистал страницы и, отыскав нужный номер, позвонил Замполиту на трубку.

– Повесткой вызывайте, – огрызнулся

авторитет на устное приглашение майора.

– Я бы вызвал. Да ты адреса часто меняешь. А тут дело срочное, – стараясь до поры до времени не обострять разговор, объяснил Субботин. – Гарантирую, что больше чем на час не задержу.

Твердость субботинского слова Замполит испытал на собственной шкуре и, ворочаясь на шконке тюремной камеры, не раз проклинал в душе твердолобого мента. Поэтому во избежание ненужных ему осложнений согласился показаться в отделе. Похожий разговор состоялся и с Димой Холуйским.

Ближе к концу рабочего дня оба лидера избирательных объединений почти одновременно заявились к Субботину в сопровождении адвокатов, которых тот культурно выпроводил за дверь.

Замполит, появившийся вторым, при виде разодетого в цветастый спортивный костюм и бейсбольную кепочку Димы от внезапности встречи опешил, но затем пришел в себя и обдал обидчика уничтожающим взглядом. Дима в долгу не остался и встретил его молчаливую угрозу ядовитой усмешкой.

«О-о-о, братцы, да у вас еще все дебаты впереди», – мысленно отметил Субботин, но за нехваткой времени не стал вдаваться в их идейные разногласия. Посадив гостей за приставной столик, он сразу заговорил о наболевшем:

– Для чего вы в депутаты рветесь, для меня не секрет. Не вы, что называется, первооткрыватели. О политических взглядах по названию ваших шараг догадался, Меня сейчас другое волнует. – Субботин замолчал и пристально посмотрел на авторитетов, демонстрировавших полнейшую невозмутимость. – Кому из вас профессор понадобился? – выдержав паузу, неожиданно спросил майор, но его вопрос никак не отразился на их физиономиях.

– Наверняка его «холуята» резвятся, – первым, не выдержав молчания, заговорил Замполит и кивнул на соперника.

Не уступавший ему в габаритах Дима побагровел от ярости, поднялся со стула, и только присутствие майора помешало ему адекватно отреагировать на оскорбление.

– За «холуят» отдельно спросим, – только и успел процедить он сквозь зубы, потому что Субботин жестко оборвал прения и усадил его на место.

– Будет кровь – пеняйте на себя! – повысив голос, предупредил он обоих, сознавая, что его слова не найдут в их мозгах должного отражения. – Пятерых кандидатов уже обработали! Мало?! А если с профессором что случится, я вас без суда и следствия укатаю! Вашими же средствами! – пригрозил Субботин, чтобы хоть как-то заставить их нервничать, но те оставались непрошибаемыми, а в кабинет один за другим заглянули адвокаты.

И все же еще минут сорок, не имея каких-либо доказательств, он пытался «раскрутить» Диму и Замполита, но так и не уяснил, кто из них стоит за злодейским похищением.

– Напрасно вы, товарищ майор, на нас наезжаете. Чем мы хуже других? – постарался смягчить концовку более опытный Замполит. – И порядка при нас будет больше, и милицию не обидим. А если что не так, я за базар отвечу.

– Хорошо бы, – не слишком весело сказал Субботин и выпустил их с десятиминутным интервалом.

А наутро стало известно, что по факту похищения Вознесенского прокуратурой возбуждено дело, и дальнейшие поиски профессора приняли планово-следственный характер.

Разумеется, что ничем не подкрепленное предупреждение Субботина не омрачило авторитетам настроения и не изменило их планы. Наоборот, стычка в кабинете лишь подтолкнула их к более жестким действиям…

Той же ночью ликвидаторы из отделения Косяка натолкнулись на троих «холуйских», навеселе покидавших одно малопристойное заведение. Памятуя о приказе Замполита, они не стали шуметь в своем районе, а пристроились за вражеским «фордом» и у него на хвосте перевалили через административную границу.

В районе Красного Села «холуйские» затормозили у придорожного магазинчика и выбрались за покупками. Этого было достаточно, чтобы на обратном пути к машине автоматными очередями пригвоздить их к земле, а выскочившего водителя остановить выстрелом из пистолета.

Запах свежей крови одурманил братву, и на следующий день очередной жертвой схватки за право озеленять скверы едва не сделался Замполит, заехавший в контролируемый «рыльскими» ресторан.