Текст книги "Вкус власти."

Автор книги: Олег Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 5. План войны.

Саян, помахивая окровавленным топором, словно заурядной палочкой, повернул обратно в крепость. В том же порядке, в каком они вышли встречать посланников войны, процессия зашла под своды надвратной башни. Ягис, сделав большой шаг вперёд, схватил за рукав.

– Саян, – злобно зашипел Ягис. – Тебе придётся много чего объяснить.

– Объясню. Всё объясню, – не оборачиваясь, ответил Саян. – Но только не здесь и не сейчас.

Взглянув на Ансива, Саян спросил:

– Ансив, если не возражаешь, давай встретимся у тебя через пару часов. Завари ещё чайку. А то мне ещё народ собирать, войну объявлять.

– Договорились, – хмуро бросил Ансив. – Но учти: ты останешься без мёда.

Окровавленный топор в руках разглядели многие жители Тивницы. А кто не видел, поверил на слово очевидцам. С кем началась война и по какой причине объяснять никому не нужно. Войны с менгами и стычки с другими племенами обычное явление. Разница лишь в том, что впервые врагом Тивницы стало племя Звёздная птица. Почти сто лет назад род Медной Совы отделился именно от этого племени. Многие десятилетия Тивница считалась естественным союзником Птицы. А так, каждый подданный и прекрасно знает к чему готовиться: вода, едва, дрова и прочие припасы в максимально возможном количестве.

Не через два часа, а через три Саян появился в уютной беседке в глубине ухоженного садика. Хмыре, словно с дикого похмелья, Ягис и Ансив на пару ополовинили большой пузатый чайник с крепким ароматным чаем.

– Надеюсь, вы понимаете: наш разговор будет строго конфиденциальным, – Саян сам себе налил чашечку изрядно остывшего чая.

– Это ещё почему? – поинтересовался Ансив.

– То, что вы услышите, предназначено только для ваших ушей, – Саян зачерпнул ложкой мёд. – К тому же, только вы способны меня понять.

Выражение «строго конфиденциально» означает разговор на русском языке. За сотню с лишним лет друзья много чего забыли из первых лет годы жизни на Миреме, а вот родная речь почему-то крепко-накрепко засела в памяти. В любой момент, любой их них, хоть по среди ночи, хоть после недельного запоя, может заговорить по-русски без запинки и даже без акцента. В своё время пришлось немало поломать голову над этим феноменом, чтобы в конечном итоге, махну рукой, списать его в один ряд с долголетием, способностью к языкам и тёмно-синими дарами Создателя.

– И так, господа, что вас интересует в первую очередь? – Сергей сделал большой глоток ароматного чая.

– Хватит ли у тебя смелости признать, что предстоящая война целиком и полностью твоих рук дело? – с вызовом спросил Ян.

– Что именно ты спровоцировал её, – Андрей по-особому выделил «ты».

– Смелости? Хватит. Даже с избытком, – заверил Сергей. – Да, Андрей. Да, Ян. Предстоящую войну целиком и полностью спровоцировал я.

Сергей налил ещё чашечку чая и отломил кусочек хлеба.

– Я прекрасно осознаю, что охотники смиренно не проглотят ни монополию на медь, ни посягательство на кусок своей территории. Причём, прошу заметить, самой ценной территории. Не будь прежний Вождь Птицы столь упорно миролюбивым, война началась бы ещё в прошлом году. Зачем, по-вашему, я третий год подряд запрещаю трогать обширный луг перед Западными воротами? Хотя ещё ранней весной его следовало бы перепахать и засеять рожью.

– Поле боя, – хмуро бросил Андрей.

– Оно самое, – Сергей кивнул. – Я очень надеюсь, что у охотников не хватит ума вытоптать наши поля южнее Тивницы. Но! Риск есть риск.

– Но… Зачем? Сергей, зачем тебе нужна эта война? – эмоционально воскликнул Ян. – Нам-то что – воскреснем. А простым смертным как? Они ж, того, навсегда умирают.

Сергей, наполняя из почти пустого чайника третью чашку, уставился на Яна. Тёмно-коричневая струйка едва не пролилась на полированную столешницу.

– Ян, ты меня удивляешь, – Сергей поставил чайник на стол. – Ведь ты у нас самый лучший воин. Действительно лучший. С твоим-то колоссальным опытом. Мало кто из смертных может сравниться с тобой во владении топором, копьём и уж тем более катаной.

Ладно бы, если столь эмоционально выступил Андрей. Я б его понял. И он и я так и остались гражданскими людьми. Да. Нам тоже время от времени приходится размахивать тёмно-синими катанами, но мы всё равно в первую очередь гражданские чиновники. Невероятно, Ян: даже спустя сто десять лет в тебе по-прежнему сидит пацифист конца двадцатого века.

– Ну и пусть сидит, – упрямо возразил Ян.

– К тому же, – Сергей пропустил реплику Яна мимо ушей, – Не смотря на всю нашу бессмертность, нам всё равно тяжело расставаться с жизнью. Или забыл, как лет двадцать назад зимой на охоте тебя медведь-шатун подрал? Неделю тебя искали. Еле нашли. И всё это время ты упорно цеплялся за жизнь. Одних шишек сколько сгрыз. Хотя было бы куда как проще лечь на снег и помереть.

От неприятных воспоминаний Ян поморщился, словно от зубной боли.

– Ты, это, от темы, не отвлекайся.

Напускной грубостью Ян пытается скрыть смущение.

– Да, действительно, отвлёкся, – охотно согласился Сергей. – Тогда, лучше, начну с самого начала.

Сергей залпом осушил чашку до дна, закусил хлебной корочкой и крякнул от удовольствия.

– На этом самом месте, где мы сейчас пьем этот восхитительный чай, – наливая четвёртую чашку, заговорил Сергей, – девяносто шесть лет назад наш маленький свежеиспечённый род построил первое стойбище. И кем мы тогда были? – Сергей в упор глянул на Яна. – Тем, чем до сих пор являются наши соседи: что поймали, то и съели, что нашли, тем и закусили.

Первобытнообщинный строй не может, экономически не может быть основой для настоящего государства. Первое, что я начала делать – создавать новую экономическую базу. Переделывать охотников и собирателей в крестьян и ремесленников. Учил землю пахать, дома строить, медь обрабатывать. Много чего мы позаимствовали у менгов. Ты же сам, Ян, командовал первыми пятью экспедициями на юг. Ну, в общем, своего я добился.

Сергей, словно показывая, какое большое дело сотворил, широко развёл руками.

– Друзья мои, – воскликнул Сергей. – Хотя бы сейчас вы понимаете, какое невозможное по сути дело мы провернули? В иных условиях, на этот самом месте, не было бы никакого государства людей. Здесь нет ни лёгкой для вспашки земли; ни диких злаков, чтобы засеять эту землю; ни годных для одомашнивания животных. Вообще ничего нет. И всё, что вы сейчас видите вокруг себя… Все, что растёт и мычит за пределами этих стен… Все это появилось благодаря нам, нам и только нам.

Не будь нас, первое государство людей появилось бы на сотни, а то и на тысячи лет позже. Когда менги, колонизаторы с юга, построили бы на Великом Столбе свою крепость и самым наглядным образом, с помощью огня и стали, не объяснили бы людям преимущества государственного строя.

– А заодно ты свернул первобытную демократию, – Андрей не удержался от ложки дёгтя.

– А заодно свернул первобытную вседозволенность и укрепил вертикаль власти. И вы, прошу заметить, сидите на самом верху это вертикали.

Сергей перевёл дух. Ругаться с друзьями не стоит.

– Как бы то ни было, столь долгий подготовительный период прошлой весной наконец-то закончился. Я лично уложил последний кирпич в нашу Тивницу, в нашу крепость, в наш град.

– Теперь понятно, почему с такой помпой, обжираловкой и разбазариванием материальных ценностей ты отметил конец строительства, – припомнил Ян.

– В точку, – охотно согласился Сергей. – Пора переходить к следующему пункту нашей программы – к внешней экспансии.

На миг в уютной беседке в маленьком ухоженном садике повисла тишина. Ян удивлённо глянул на Андрея. В ответ Андрей пожал плечами.

– Ну ты хапнул, – воскликнул Ян.

– Зачем? – удивился Андрей.

Сергей широко улыбнулся. На деле Ян и Андрей давно превратились в Ягиса и Ансива.

– На данный момент мирные средства воздействия на охотников исчерпаны. Они переняли кое-что, но, к сожалению, гораздо меньше, чем я надеялся, – объяснил Сергей. – Вместо засек они окружают свои стойбища деревянными частоколами. Некое подобие грядок с чесноком и луком всё же можно найти возле их полуземлянок. Но к полноценному сельскому хозяйству они и не думают переходить. Единственное, что они приняли на «ура», так это собак. Но даже их они специально не дрессируют для охраны стойбищ. На этом и без того короткий список заканчивается.

Почему охотники с упорством достойного лучшего применения держатся за старый образы жизни я, если честно, не понимаю. Они сознательно отказываются от более сытой, здоровой и комфортной жизни. Они по-прежнему ютятся в полуземлянках и зависят от малейшего чиха дикой природы. Олени откочевали чуть в сторону… И всё: племя на грани голода.

– А тебе не приходило в голову, – встрял Ян, – что больше всего на свете они дорожат своей первобытной вседозволенностью, и что крепкая вертикаль власти им нахрен не нужна?

– Не приходило, – с ходу согласился Сергей и продолжил. – Чтобы вы там про меня не думали, но внешняя экспансия нам нужна не только по причине моих наполеоновских амбиций. Хотя они в том числе.

Тивница, как племя, полностью замкнулось в себе. Тридцать лет назад мы окончательно отделились от Звёздной птицы. Тогда же последний раз девушка из Лугового Сокола вышла замуж за нашего парня. Через два, три, в лучшем случае через четыре поколения, во всю расцветут последствия близкородственных браков. Меня не прельщает перспектива превратиться во владельца самого большого на Миреме дурдома.

После победы я обложу Птицу налогом «кровью». С каждого рода они будут платить по одной, две девушки в год. Пока племена охотников не превратятся в сельскохозяйственные общины и не войдут в состав Тивницы, другой альтернативы у нас нет.

– И ты уже придумал план войны? Без меня? – вспылил Ян.

Едва разговор свернул к военной теме, как Ян из пацифиста тут же превратился обратно в воина.

– Ян, ты только не обижайся, – миролюбиво произнёс Сергей. – План предстоящей войны настолько прост и однозначен, что я и сам прекрасно справился.

В поле перед крепостью охотников встретят ополченцы. Все три пехотные манипулы мы выстроим в одну линию. За ними, в качестве резерва, встанут Преторианцы. Младшее ополчение засядет на Западных воротах и на прилегающих стенах. Я буду с преторианцами. Андрей, и не спорь, останешься в крепости. Ну а ты, Ян, выбирай под командование любую манипулу.

Охотники, как обычно, ломанутся в бой гурьбой. Манипулы окажутся в полном окружении, но это не страшно. Быстрей всего, в окружении будут и Преторианцы. А дальше начнётся бойня. Чем быстрее охотники признаю свое поражение, тем их больше вернётся обратно к родным хатам. Вот и всё.

– Почему бойня? – недоверчиво, словно на ярмарочного шарлатана, глянул Ян. – Охотников будет в разы больше. Не меньше полутора тысяч.

– Да хоть три тысячи, – отмахнулся Сергей. – Дело не в количестве, а в качестве. Воевать строем охотники не умеют. К тому же, Звёздной птице ещё ни разу не выпадало сомнительное удовольствие биться лбами о монолитный строй щитов. Вот, заодно, и попробуют. Да у них ума не хватит остановиться недалеко от манипул и закидать нас стрелами. В бой полезут. В рукопашную. Славу добывать и боевые трофеи.

– На словах ты уже разбил Птицу в пух и прах. Не рановато ли? – осторожно поинтересовался Андрей. – Война, знаешь ли, путь обмана. Мало ли что.

– Вот поэтому из-за возможных «мало ли что» главное сражение произойдёт возле стен Тивницы, – Сергей стукнул указательным пальцем по столешнице. – Если мало ли что, мы укроемся в крепости. Я лучше пошлю к Хессану очередной глупый обычай и отправлю Яна с его Спецназом громить стойбища Птицы, нежели оставлю крепость и гражданское население без прикрытия. Охотники сами не поняли, чего понаделали своим окровавленным топором – развязали мне руки.

– Чего, собственно, ты и добивался, – ядовито заметил Ян.

– Именно! Ян, именно, – Сергей энергично кивнул. – Иной исход сражения мне представляется с трудом. Охотники со своей демократией и благородством на что-то более коварное просто не способны. Уверен: во всей Птице не найдётся ни одного желающего остаться в тылу в качестве резерва. Так ведь и уважение сородичей не сыскать и без почетных трофеев остаться можно. Все, я твёрдо уверен, все без исключения ринутся в бой. Вот она – первобытная демократия в действии.

Сергей умолк. Словно на исповеди душу облегчил. Озабоченные Ян и Андрей молча переваривают план войны. В беседке повисла тишина. Ну и пусть подумают. Это полезно.

За жаркими разговорами и горячим чаем незаметно наступил вечер. Гепола опустилась к западному горизонту и наполнила беседку холодными предзакатными лучами. В саду тишь и благодать. Сквозь живые стены пышных кустов не пробивается ни малейший ветерок. Андрей, зачерпнув остатки мёда золотой ложечкой, задумчиво пытается размешать его в чашке с остывшим чаем, но не получается. Густой мед вязкими комочками болтается в холодной воде.

– Ладно, – Ян хлопнул ладонью по столу. – Придётся расхлёбывать эту кашу по твоему рецепту. Тогда почему, Сергей, и тебе не остаться в крепости? Дай мне поруководить этой славной викторией. Почему ты вечно посылаешь меня за три девять земель разгребать грязное бельё?

– Ян, только без обид, – Сергей пригубил холодный чай. – Я бы и сам с превеликим удовольствием остался бы в крепости наблюдать за сражением с Западной башни. Но не могу! Как ни странно. По банальной причине не могу. В бой необходимо отправить все наши силы, в том числе и преторианцев. А без меня, без моего драгоценного тела, делать им на поле боя совершенно нечего. Самая главная задача гвардейцев – меня охранять, – решительно, как отрезал, заявил Сергей.

– Сергей, опомнись! – вспылил Ян. – От кого охранять? Подданные тебя боготворят. Ты запросто можешь прийти в наше капище, содрать звезду Создателя и нарисовать собственный святой лик. Только рады будут.

– Оно и верно, – встрепенулся Андрей. – Сергей, на кой тебе личная охрана? В пределах периметра из обожжённых кирпичей бояться тебе совершенно нечего. Да и некого. К тому же мы один фиг бессмертны.

На эмоциональный взрыв Яна и на более спокойный вопрос Андрея Сергей только хитро улыбнулся. Держа на весу пузатый чайник, стараясь выжать из него хотя бы ещё пару капель восхитительного напитка, нарочито спокойно Сергей объяснил:

– Целиком и полностью согласен с вами, друзья мои. Меня действительно боготворят и в пределах нашей крепости ничто и никто мне не угрожает. Если разобраться, то личная охрана мне совершенно ни к чему. Но! Всё не так просто.

Сергей опустил пустой чайник на стол.

– Сейчас у нас три манипулы. Сто лет назад не набралось бы и на половину одной. Ещё через сто лет у нас будет три полноценных легиона. Естественно, нынешние манипулы послужат основой для их создания. Та же учесть постигнет и преторианцев. Через сто лет из моего нынешнего взвода телохранителей вырастит полноценный легион. Но это будет не просто пехотный легион, а личный легион Великого Сахема.

Это будет самый лучший легион. Лучше всех вооружённый. Лучше всех обученный. Самый преданный. Именно этот легион составит гарнизон Тивницы и будет оберегать Великого Сахема во всех военных походах. Служить в нём будут только простолюдины, выходцы из сословия преторианец. Аристократов, дворян и прочей родовитой шушеры в нём не будет. Именно этот легион будет оберегать Великого Сахема от покушений, дворцовых заговоров и переворотов. Традиции легиона преторианец закладываются уже сейчас. Если Сахем лично в бой не идёт, то и преторианцам делать на поле боя делать нечего.

Да, мне лично ничто и никто не угрожает. Но! Как знать: Создатёль не счёл нужным поделиться с нами своими планами. Когда, на какой стадии, он свернёт свой эксперимент? Может завтра, а может через десять тысяч лет. Может быть я погибну в бою, может банально умру от старости, а заново так и не воскресну. И тогда первому смертному Сахему очень даже пригодится большой отряд отлично подготовленных, вооружённых, и, главное, преданных, бойцов.

Едва Сергей умолк, как Ян раздражённо заявил:

– Сергей. Ты говоришь, как будто бредишь.

– Может быть, – равнодушно согласился Сергей.

Андрей шумно поднялся из-за стола и рассерженно произнёс:

– Всё. Хватит на сегодня. Прошу вас, уважаемые, убраться от сюда.

Сергей, со скрипом сдвинув стул, поднялся из-за стола. У хозяина уютной беседки испортилось настроение.

Из-за кустов, словно ожидая приказа, выскользнула угора Схита. Бухнув на стол деревянный поднос, старшая жена принялась быстро собирать грязную посуду. Вяло, даже не пожелав друг другу на прощанье спокойной ночи, друзья разошлись по домам. Беседа и так затянулась. Скоро землю окутают сумерки. До начала войны осталось ровно семь дней.

Глава 6. Полевое сражение.

Первое. Самое первое в жизни сражение. Настоящее! А не набившие оскомину учебные баталии с тяжёлыми пародиями на щиты и копья.

Рапс, сын Чигиса, семнадцатилетний парень, стоит во второй шеренге Первой пехотной манипулы. От того, что сейчас предстоит… От того, что сейчас должно свершиться… Дух захватывает! Щёки горят, руки трясутся, а ноги предательски подгибаются. Стыдно даже. Прямо перед ним, в первом ряду, стоит отец.

Как и полагается для воина первой шеренги, на голове отца большой медный шлем, который почти на половину закрывает лицо. Только сейчас, в преддверии большой битвы, с близкого расстояния, можно заметить несколько седых волосков в пряди волос, что выбиваются из под шлема. На плечах отца блестят узкие медные пластины. Такими же пластинами покрыты и его доспехи – наиболее надёжная, дорогая и, главное, престижная броня. Большой прямоугольный щит отец держит прямо, вровень с соседями по ряду – сказывается долгая боевая выучка. Медная секира до поры до времени висит на широком ремне. Большим пальцем правой руки отец сосредоточенно поглаживает острое лезвие. От фигуры родителя веет уверенностью и спокойствием.

Рапс, словно перед большим зеркалом, глянул на самого себя – амуниция и вооружение гораздо проще. Несколько медных пластин, пришитых на толстою выделанную кожу, прикрывают грудь и живот. Щит размерами похож на щит отца, но несколько тоньше и легче. За поясом висит простой топор с прямым лезвием на деревянной рукоятке. Если всё пойдёт как надо, то в грядущем сражении он не понадобится вовсе. Главное оружие пехотинца – двухметровое копьё с большим двугранным наконечником.

А, ведь, всего два года прошло, как на торжественном празднике Инициации Рапс стал полноценным воином и полноправным мужчиной. Утус Шел, центурион Первой пехотной манипулы, тогда же отметил насколько хорошо, даже виртуозно, Рапс владеет топором и копьём. По этой причине, в качестве большой награды за усердие, здесь и сейчас Рапс стоит за отцом во второй шеренге. Сверстники, с кем долгих пять лет довелось махать деревянными топорами и потеть под истошные вопли утуса Лерла, стоят в глубине манипулы, в наиболее безопасном, но и наименее престижном месте. Да, у них есть и щиты, и копья и даже топоры, но сражаться они не будут. Только держать строй и создавать давление.

Раннее утро. Холодный по ночному свежий воздух приятно остужает разгорячённое лицо. На небе ни облачка. Гепола чуть выглянула из-за края восточного горизонта, но саму повелительницу дня ещё не видно. Огромная тень от Утёса накрыла манипулу и протянулась аж до дальнего берега реки. Если присмотреться, то можно заметить, как дальний край исполинской тени приближается всё ближе и ближе. Охотникам нужно бы поторопиться. Иначе очень скоро прекрасная Гепола заберётся высоко на небосклон и будет немилосердно слепить им глаза. Кстати! О противнике.

Рапс выглянул через плечо отца. Вдалеке, через проход между засекой и берегом Акфара, льётся серый ручей. Со столь большого расстояния одеяния охотников сливаются в одну сплошную серую массу. Совсем скоро вся эта масса наполнится через край и с дикими воплями ринется на сомкнутые щиты трёх манипул. Рапс поёжился. От столь явного численного превосходства кружится голова. Может, и в самом деле было бы лучше укрыться за крепостной стеной?

– Не принимай близко к сердцу, сынок, – не оборачиваясь, произнёс отец. – То, что их больше – ничего не значит. Один волк способен обратить в паническое бегство большое стадо овец.

Отец, бывалый воин, словно читает мысли. А действительно! Чего боятся? Охотники ни раз и ни два крикливой стаей набрасывались на плотный ряд щитов и каждый раз, харкая кровью, откатывались назад. Так было раньше, так, да поможет Великий Создатель, будет и на этот раз.

Рапс перевёл дух. Нервная дрожь слегка отпустила.

***

Поле. Поле. Кто тебя усеял мёртвыми костями.

 Саян, разгоняя наваждение, тряхнул головой. Странная фраза воздушным пузырьком всплыла из глубин памяти. Не вовремя всплыла. Сражение, вроде как, ещё только начинается, а в голову уже лезут дурные мысли. Не к добру это. Не к добру.

Саян одёрнул сам себя. Нельзя так. Ничто не потеряно, пока не потеряно всё.

Новая мысль не на много лучше прежней, зато придаёт уверенность. Маховик судьбы запущен. События слетают с его тупых зубьев, словно картинки в калейдоскопе. Только успевай следить. Лучше ещё разок осмотреть поле боя.

Четверо рослых преторианцев изобразили живой помост. Сложенные внахлёст щиты на вид весьма шаткие, как старый гнилой мостик, того и гляди рухнет, но личной гвардии нужно либо доверять, либо разгонять к чёртовой матери. Конечно, с надвратной башни вид был бы гораздо лучше, но и с этого живого помоста обзор не так уж плох.

Пока всё идёт по плану. Маленькая армия Тивницы выстроилась на большом лугу недалеко от крепости. Эх! Было бы здорово подвинуть манипулы ближе к городской стене, чтобы лучники могли принять участие в сражении, но нельзя. Охотники, кто их знает, в самый последний момент могут передумать. Не дураки, всё же.

Квадраты пехотных манипул выглядят солидно. В каждой ровно 144 воина. От чётких линий и сомкнутых стеной щитов веет несокрушимой мощью и убийственной силой. Не-е-е… На лугу перед Тивницей стоит не 432 пехотинца, а три могучих воина.

На фоне пехотных манипул преторианцы выглядят молодым агрессивным щенком, который спрятался за спины огромных бойцовых псов. Но у этого щенка стальные зубы. В мирное время пехотинцы крестьянствуют и ремесленничают. Преторианцы же – профессионалы. Война их главное и единственное занятие.

А где противник?

Как доложила полевая разведка, Звёздная птица приплыла ещё вчера вечером. Заранее, как не сложно догадаться. В паре километрах выше по течению охотники разбили большой лагерь. Вдоль берега растянулся длинный ряд костров и серых палаток. Положенные восемь дней истекли сегодня утром, но лучше не рисковать. Весь вчерашний вечер и ночь лагерь противника караулили разведчики. Что самое интересное, до стычек дело так и не дошло. Охотники несколько раз замечали невежливое внимание, но только пугали разведчиков громкими криками.

А вот и противник.

Сквозь проход между засекой и берегом Акфара потёк серый ручей. Как и следовало ожидать, гибких прямоугольников марширующих колон нет и в помине. Одна большая толпа, словно мутная вода, сочится сквозь дырку в бочке. Ещё немного и эта зловонная лужа попытается захлестнуть, утопить чёткие квадраты манипул. Ну что ж, пусть попробуют.

– Витус! – со стороны реки подбежал запыхавшийся разведчик.

Ни медных доспехов, ни щита, ни даже топора за поясом у воина нет. Только обычная охотничья куртка, просторные штаны с заправленными в мокасины штанинами и капюшон с сеткой накомарника. Короткий лук за спиной и узкий нож, вшитый в широкий ремень, вот и всё вооружение разведчика.

– Говори, – нутром чуя неладное, разрешил Саян.

Разведчик скинул с головы капюшон и лихо козырнул зелёной от грязи ладонью. Утус Леада, преторианец, один из тех, кто наблюдает за охотниками со стороны Акфара. Разведка лишней не бывает.

– Витус. По Акфару спускается большое количество лодок. Сколько именно затрудняюсь ответить. Но очень много. Одни мужчины. Женщин или детей нет. Охотники торопливо высаживаются на берегу и направляются в сторону Тивницы. Разрешите предположить: на помощь Звёздной птице прибыли остальные племена.

Проклятье! Саян до боли сжал кулаки. В груди словно взорвался огненный шар. Охотники всё же перехитрили его. Как именно – выяснится позже. А сейчас надо что-то делать.

– Доклад принят. Возвращайся в крепость, – машинально приказал Саян.

– Есть! – преторианец лихо козырнул и убежал.

Так оно и есть. Охотников слишком много. Гораздо больше, чем может быть в Птице. К тому же, они разделились на четыре кучи. Если три первые примерно равны между собой, то четвёртая, крайняя слева, заметно меньше остальных. Хуже того: та, что в центре, пытается изобразить некое подобие фаланги. Саян улыбнулся. Даже от сюда видно, что идея обречена на провал ещё до начала сражения. Вольные охотники напрочь отметают всякую дисциплину. Подготовки никакой. Вместо прямой линии чёткого ряда щитов получается кривая с завалами по краям и в центре.

Понятно – против Тивницы выступил СОЮЗ ПЛЕМЁН! На войну припёрлись все четыре племени. И, естественно, охотники разбились на четыре отдельные кучи. Та, что самая маленькая, Серый Волк. Это племя выделилось из Звёздного зверя лет шесть назад. Всего четыре рода и две фратрии. Ну а те, что тщетно пытаются изобразить фалангу, Звёздная рыба. Уж кому, кому, а именно Рыбе чаще всего приходилось биться зубастой мордой в сомкнутый ряд щитов. Прочухались, наконец. На собственной шкуре прочувствовали силу плотного строя. Даже подражать пытаются. Болваны.

Мутный поток в проходе между засекой и речным берегом иссяк. Серые толпы охотников заволновались ещё сильнее. Ещё миг… И вся эта разношерстная орава хлынет на маленькую армию Тивницы. Что делать? Что делать? Саян рассеянно заоглядывался. План сражения улетел к Хессану под хвост. Остаётся только одно.

– Посыльные!

Трое самых быстроногих преторианцев вышли из строя.

– Приказ всем манипулам: немедленно отступать в крепость. Исполнять!

Посыльные тут же убежали.

Ну, утус Триг! Ну хитрец! Чуть было не обдурил. Но! Саян злобно усмехнулся. Ополченцы умеют не только наступать, а ещё организованно отступать под прикрытие городских стен. Каждая манипула не просто знает в какой последовательности отходить, но и как протискиваться через узкие створки Западный ворот.

Саян спрыгнул с живого помоста на землю. Наблюдения закончены. Настал момент, когда какое-либо руководство битвой более невозможно. Теперь всё зависит от того, насколько хорошо подготовлены манипулы, насколько твёрд каждый воин и насколько каждый центурион знает своё дело. Пара минут и вал переполненных жаждой убивать охотников накроет аккуратные квадраты манипул. Исход сражения не ясен, но будет кровавая бойня. Обязательно будет. Пусть охотники не умеют воевать, но сражаться они очень хорошо умеют.

– Приготовиться к бою! Отступаем к воротам! Ждём остальных! – приказал Саян.

Последние приказы отданы. Маленькая манипула преторианцев ощетинилась копьями. Сомкнутые щиты очертили строй толстой синей линией. Держа квадрат, чеканя шаг, преторианцы двинулись к Западным воротам.

Началось! Саян смахнул со лба обильную испарину. Сердце заколотилось так, словно подошёл к краю высоченного обрыва. Всё нервы проклятые.

На той стороне большого луга четыре серые тучи взорвались дикими воплями. Тысячи глоток разом взревели. Очертя голову, охотники ринулись в неистовую атаку. Звёздная Рыба не сумела сдержать даже самого жалкого подобия строя. Ритуальные песни и боевое безумие напрочь вышибли из сознания первобытных охотников желание воевать по-новому.

***

Умелец – очень сильный колдун. Каждый мужчина, каждая женщина и даже маленькие дети знают об этом.

Гитас, Верховный Шаман племени Звёздная птица, принял из рук молодого помощника большой бубен. Утус Триг попросил почти невозможное – во что бы то ни стало помещать Умельцу напустить на доблестных охотников порчу. В одиночку ни за что не справиться. К счастью, на помощь пришли шаманы всех четырёх племён. Едва огнеликая Гепола поднялась на небосклон, как Гитас начал защитное камлание.

По-особому зажжённый пучок перьев упал в большую кучу дров. Шумя и разбрызгивая искры, жёлтое пламя быстро охватило сухие ветки и колотые чурки. Языки пламени взметнулись до самого неба. Гитас, стуча колотушкой в чёрный от старости бубен, произнёс на распев первые слова:

– О! Великий! Помоги! О! Великий! Защити!

Бум! Бум! Бум!

Могучий бубен звучит над поляной.

Магия, обращённая к Великому Создателю, самая сильная, самая могучая. Хессан, повелитель всемирного зла, обращается в бегство при одном только имени Великого. Но! Равнодушно и с большой высоты взирает Великий Создатель на творения свои. Ох как трудно, нелегко, призвать его на помощь. Нужно много сил, много молитв, много песнопений и много ритуальных плясок. Тогда, может быть, обратит он взор свой.

– О! Великий! Помоги! Детям своим помоги! Творения свои защити!

Бум! Бум! Бум!

Колотушка всё быстрей и быстрей ударяется о натянутую кожу. Всё громче и громе звучит огромный бубен. Всё быстрее и быстрее кружит Гитас вокруг огромного костра. Полы тяжёлого шаманского одеяния широко развиваются. Связки амулетов слажено брякают. Закатив глаза, Гитас взывает к Великому Создателю.

Помогая Верховному Шаману, попадая под гипноз его ритуального танца, шаманы четырёх племён пустились в неистовую пляску вокруг костра. Пламя гудит, искры летят. Десятки страшных фигур неистово скачут в отблесках ревущего пламени.

Гудят бубны. Взывают шаманы. Густая какофония разносится далеко вокруг. И слышат доблестные охотники завывания шаманов. И знают они, что пришёл им на помощь Великий Создатель. И потому не получится Умельцу призвать на помощь злую магию.

Всё быстрее и быстрее кружат шаманы вокруг огромного костра. Гул десятков неистовых глоток эхом катится по речной воде и отражается от стены деревьев. Там, за полоской поваленного леса, разгорается великая битва.

***

Рапс протёр пальцами глаза. Никогда не жаловался на зрение, но даже слепой заметит, что охотников на той стороне луга слишком много. Нервная дрожь прокатилась по спине и остановилась на затылке грудой острых камешков. От волнения немеет лицо. Еле слышно Рапс прошептал:

– Иххх слишком много.

– Верь Умельцу, сынок, – стоящий рядом отец всё же услышал сдавленный шёпот. – Верь нашему центуриону. Делай то, что прикажут. И ни о чём не думай.

– Как это не думай? – удивился Рапс.

– После… думать будешь. В бою сомнения убьют тебя быстрее вражеского топора.

– К бою-ю-ю… товсь!

Рапс выпрямил спину и крепче сжал копьё. Команда центуриона словно взяла за шкирку и встряхнула как следует.