Текст книги "Яд власти"

Автор книги: Олег Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8. «Новая жизнь»

Саян, глубоко вздохнув, открыл глаза. С трудом шевеля ногами, помогая самому себе руками, передвинул непослушное тело в сидячее положение. Господи, как же болит шея. Такое впечатление, будто её провернули на 360 градусов и всё равно криво поставили на место. Саян, потирая ладонью гудящие позвонки чуть ниже затылка, глянул по сторонам.

Это куда же его Хессан засунул? Полутёмное помещение, к тому же чертовски холодное. Саян поёжился. Под ягодицами каменное ложе, а над головой тусклый факел. Маленький тёмно-синий шарик лежит на краю ложа в небольшом коническом углубление. Саян механически протянул над ними руку. Дар Создателя, подчиняясь мысленному приказу, тут же вытянулся вверх, обхватил запястье и превратился в привычный браслет.

– Превеликий Создатель, – Саян слабо встрепенулся. – Я жив.

Это называется вспомнить всё. Перед внутренним взором потянулась вереница свежих образов. Вот он во весь опор скачет на взмыленном коне, узкая извилистая тропка, по бокам кусты и такие тонкие березовые веточки, что хлещут коня по запаренным бокам. Где-то впереди звук охотничьего рога. А потом, потом, Саян напряг память, за очередным поворотом поваленная через тропинку ёлка. Молоденькая ёлочка, ветки такие зелёные, пушистые.

А потом, потом, Саян прижал пальцы к зудящим вискам, Гордый (даже кличку коня вспомнил), резко затормозил перед ёлочкой, пушистоё такой. Резкая боль кольнула в шею, Саян сдавленно охнул. Ну точно – вылетел из седла и банально свернул шею.

Саян пошевелил руками и ногами, на нём до сих пор охотничий костюм из тёмно-зелёной куртки и штанов. Слава Создателю, боль отпустила. Саян несколько раз энергично крутанул головой. С прошлым покончено, пора браться за настоящее.

Каменное ложе под ягодицами чуть тёплое, но быстро остывает. Зато каменный угол, Саян осторожно дотронулся до него пальчиком, обдал холодом. А вот факел над головой наоборот разгорелся и высветил низкое помещение с выпуклым потолком. И холодно, очень холодно. При каждом выдохе из рта вылетает облачко пара. Ну как же, Саян хлопнул сам себя по лбу, Пристань явления, что же ещё.

Давно это было. Вторая смерть была ничуть не лучше первой, но гораздо глупее. Тогда на него рухнули строительные леса. Самая первая крепостная стена вокруг Утёса ещё только-только строилась. Банальный несчастный случай. Саян очнулся в поношенной рабочей рубахе, в тонких летних брюках и в старых полусапожках промозглой осенью, ночью, под порывами студёного ливня. Ладно, сородичи быстро пришли на пришли на помощь и унесли в тёплю избу. Но жестокую простуду он тогда заработал. Тогда же, лёжа на тёплой печке под овечьим тулупом, решил построить хоть какую-нибудь крышу над тем местом, где они воскресают после каждой смерти. Таким образом, спустя пару веков, на вершине Утёса появилась Пристань явления.

Горящий над изголовьем факел – изобретение Аниса. В очередной раз, выбираясь из тёмной, как глухая ночь, Пристани, он пересчитал все углы и расшиб лоб. Вот так другу и пришла в голову светлая мысль повесить над каждым каменным ложем факел. Каждое воскрешение сопровождается небольшой, но очень яркой вспышкой, которая и поджигает воткнутый над изголовьем факел.

Каменное ложе окончательно остыло, пора отсюда выбираться. Наверняка сейчас зима, холод не меньше двадцати градусов. Саян, потирая озябшие плечи, поплёлся к выходу.

Небольшой узкий коридорчик из прямоугольной камеры закончился возле массивной бронзовой двери. Выход наружу наглухо запечатан. Три широких самозакрывающихся засова надёжно держат оборону. Однажды захлопнув дверь снаружи открыть её можно только изнутри. Если, конечно, не вынести её тараном.

Саян взялся за ручку верхнего засова, пальцы вновь обдало холодом.

– Великий Создатель, да когда же кончится этот грёбанный снег?

Саян так и замер на месте. Снаружи донёсся скрип снега и глухой удар о самый низ двери.

– Греби, греби, – раскатисто заржал другой голос. – А то Великий Сахем очнётся, да так и не сможет выбраться, из-за тебя!

От едкого гогота первый мужчина ещё сильней стукнул лопатой о низ двери.

– Смейся, смейся, Соил, придёт и твоя очередь. Вот я сейчас всё уберу, а в конце смены ты будешь убирать этот проклятый снег.

Скрип сухого снега и удары лопатой о низ бронзовой двери возобновились. Слышно даже, как с лопаты с тихим шуршанием слетают комочки снега.

Его ждут. Саян так и не поднял верхний засов. Очень ждут. Не важно, кто именно распорядился выставить перед Пристанью явления самый настоящий караул. Важно то, что подданные очень боятся прозевать его воскрешение. Вроде как простенький факт, но наводит на очень невесёлые размышления.

А что дальше? Сквозь холод и тьму в голову закралась незваная мысль. Поднять все три засова, распахнуть бронзовую дверь (благо её только что расчистили), выйти наружу и рявкнуть во все горло «Смирно»?

А что потом? Словно издеваясь и дразня, возникла ещё одна мысль. Саян отпустил студёную ручку. Действительно, а что потом? Всё на круги своя?

Опять вершина власти, где так же холодно и одиноко, как в этом каменном склепе. Опять бесконечная череда пустых и однообразных дней. Пьянки, гулянки, чужие дочери и жёны без имён и лиц. И, как апофеоз бесцельного существования, вопрос, который мучил его каждое утро – как убить время? Пустая бесполезная жизнь последних десятилетий прошла перед внутренним взором как похоронная процессия. Саян отступил от двери на шаг. Такое впечатление, будто все эти годы бухал, бухал, бухал. Заливал вином тоску и скуку. Больше чумы, урагана и геморроя боялся протрезветь. И только сейчас, здесь, перед холодной бронзовой дверью, как будто очнулся от тяжкого и дурного сна.

Саян развернулся и побрёл обратно в камеру с каменными ложами. Факел над изголовьем по-прежнему освещает пяточёк пространства вокруг себя. Нужно подумать, Саян присел на каменное ложе.

На всякий случай, с расчётом на некое весьма отдалённое будущее, Саян приказал построить Пристань явления так, чтобы снаружи было совершено не видно, что происходит внутри. С улицы во внутрь не попадает ни дождь, ни снег, ни осенние палые листья. Если вести себя тихо, не орать во всё горло похабные песни, то преторианцы снаружи ничего не заметят.

Теперь понятно, почему в большой мир ушли Ягис и Ансив: они не выдержали бремени власти, божественной сущности, вседозволенности и скуки. Когда ты бессмертный бог, то через пятьсот лет надоест даже абсолютная никем и ничем не контролируемая власть.

Горестно вздохнув, Саян глянул на горящий факел. Пропитанная смолой пакля почти догорела, ещё немного и загорится деревянная рукоятка. От неподвижного сидения озябли руки и плечи, мороз добрался до ног и спины. Чтобы хоть немного согреться, Саян напряг мышцы. Нужно что-то решать. Причём быстро.

Последние двадцать лет он то ли тешил себя бесплодной надеждой, то ли пугался от мысли, что свою самую главную миссию на этой планете он уже выполнил. Первое государство людей возникло там, где по всем историческим и географическим законом оно не могло возникнуть. Здесь, на развилке двух великих рек, нет ни лёгкой земли для вспашки, ни диких злаков, которые можно было бы посадить во вспаханную землю, ни годных для одомашнивания животных. Ничего нет. То-то будущие историки головы поломают.

Несколько десятилетий ушло только на то, чтобы разбить первые огороды, привести с далёкого юга коров, овец, кур и прочую домашнюю живность. Там же позаимствовать рожь, овёс, лук и прочие культуры. Собственными руками изготовить первый плуг и придумать, как запрячь в него тупого быка. Как же глупо прожить больше пяти сотен лет, создать первое на Миреме государство людей и по пьяной лавочке свернуть шею. Но! Великий Создатель так и не забрал его к себе.

И что теперь? Саян глянул в строну выхода, узкий коридорчик уходит во тьму. Альтернатива выхода наружу и возвращению на каменный трон Великого Сахема всего одна – как и друзья уйти в большой мир, раствориться в массе простых смертных и более никому и никогда не демонстрировать чудесные возможности дара Создателя. Конечно, придётся кочевать с места на место, менять имена и судьбы. Но человеческая жизнь всё же не так коротка. За несколько десятков лет можно натворить много великих и важный дел, впрочем, как грязных и низких тоже. Он вполне может быть как простым наёмным работником, так и важным сановником, и даже, под личиной смертного, хоть тем же Великим Сахемом. Главное не превышать опущенного простому смертному срок и вовремя уходить из очередной жизни.

– Да будет так, – Саян поднялся с каменного ложа.

Всё. Хватит. Абсолютной власти он нахлебался досыта, до самой макушки. Пора менять правила игры, чтобы жизнь более не казалась медовой палочкой.

Саян вытащил факел из держателя на стене, иначе в темноте можно запросто набить синяки и шишки.

– Это должно быть где-то здесь, – тихо прошептал Саян.

Подсвечивая факелом, Саян подошёл к стене возле каменного ложа Ягиса. Большие квадратные блоки на вид совершенно одинаковые. Только сантиметровый слой застывшего раствора отделяет их друг от друга. Саян, наклонившись ниже, мизинцем левой руки нащупал крошечную дырочку под самым нижним блоком.

Переложив факел в левую руку, Саян превратил дар Создателя в узкую круглую палочку. Тёмно-синяя спица вошла точно в крошечное отверстие. Теперь, Саян опустился на колени, свободный конец немного расплющить и превратить в рукоятку для упора. Едва не чиркая факелом каменные блоки, Саян что есть силы толкнул дар Создателя в стену.

Раздался еле слышимый щелчок. Поднажав плечом, Саян утопил фальшивый каменный блок. Шурша и поскрипывая, открылась низенькая потайная дверь. Последнее усилие, Саян аж согрелся от натуги, проход открыт полностью. Можно уходить.

Давно, ещё только облагораживая Утёс, делая из природный скалы самый величественный в мире дворец, Саян приказал прорубить целую сеть скрытых переходов, секретных комнат и тайных дверей. Так, на всякий случай. Правителю никогда не помещает возможность в любой момент незаметно выскользнуть из дворца, или, как по мановению волшебной палочки, оказаться в противоположной его части.

Пристань явления заглублена в скалу на пару метров. Саян специально приказал обложить внутреннее пространство прямоугольными каменными блоками и понаставить декоративных колон. На полированной стене любая тайная дверь выделялась бы чётким квадратом или прямоугольником. А так гляди и гадай, за каким каменным блоком скрывается тайный проход и как в него попасть.

Пристань явления вплотную примыкает к личному домику, что построен точно по середине большого парка на вершине Утёса. Саян, тыча факелом прямо перед собой, забрался в тайный проход. Через пару метров лаз вывел в достаточно широкий и высокий проход, чтобы можно было встать в полный рост и расправить плечи. Но это ещё не всё.

Саян, воткнув факел в держатель на стене, опять опустился на четвереньки и пополз обратно. Тайный выход из Пристани маленький и узкий, нужно вернуться и закрыть за собой секретную дверь. Теперь снаружи никто не догадается, куда пропал Сахем. Правда, Саян поднялся на ноги и отряхнул коленки, нужно будет вернуться и вставить в держатель над изголовьем новый факел, чтобы в следующий раз не пришлось блуждать в полной темноте. Кто ведает планы Великого Создателя. Сколько ещё столетий, а, может быть, даже тысячелетий придётся топтать Мирем.

Система тайных ходов позволяет не только выбраться из Пристани явления и добраться до личных покоев Великого Сахема. Один из проходов ведёт к Астрономической башне на восточном краю Пятой ступени. Ещё три разбегаются в разные стороны и уходят в глубину парка. При необходимости, вытолкнув тонкий слой дёрна, в целых трёх местах можно выбраться из-под земли. Ещё один проход ведёт к личной кухне Сахема и далее, проходя сквозь каменную толщу, спускается в Нижний дворец.

Как раз в Нижнем дворце сеть тайных ходов самая разветвлённая. В каждый большой зал, в пару десятков гостиных и комнат для прислуги можно попасть совершенно незаметно. Для чего стены дворца выстроены излишне толстыми, а цокольный этаж официально отсутствует. Был ещё проект довести тайный проход до Первой ступени, но до него дело так и не дошло. А жаль.

– Чёрт побери, – Саян так и замер по середине прохода.

Проблема, да ещё какая – как незаметно убраться с Утёса? Тайные проходы заканчиваются на Четвёртой ступени. Если спускаться по круговой дороге, то придётся пройти через трое ворот на самих ступенях и ещё через Центральные перед выходом в Белый город – вся секретность насмарку.

Ладно, Саян двинулся дальше, проблемы нужно решать в порядке их появления. Сейчас самое главное найти тёплую одежду, а то и простыть как через плечо плюнуть.

Короткий проход вывел в тайную кладовку, в низенькую комнату со сводчатым потолком. Вдоль стен расставлены стеллажи с мечами, ножами, топорами и кинжалами. На деревянной вешалке висит пара полных комплектов брони офицера преторианца. Рядом сложены несколько бухт толстой просмолённой верёвки. На деревянный крюках висят четыре арбалета с полными колчанами коротких болтов. На отдельной полочке три подсвечника и запас толстых свечей в плотно закрытом ящичке. В углу, под стеллажом с мечами, ещё один тайник с золотыми, серебряными и медными виртами. Капитал, по меркам доминистов, не ахти большой, но вполне достаточный, чтобы стать богатым торговцем или преуспевающим ремесленником из Чёрного города.

На всякий случай Саян сложил все эти вещи и ценности здесь, в тайной кладовке. Паранойя, как сказал в своё время Ягис. Да, паранойя, зато как она теперь кстати. О будущем нужно думать всегда, даже в самих чёрных и нереальных его аспектах.

Сколько лет прошло, как он заглядывал сюда в последний раз? Саян потрогал доспех преторианца, на грудной пластине остались следы от пальцев. Лет двадцать, не меньше. Оружие, броня, подсвечники и прочие вещи покрылись толстым слоем пыли. Некогда толстые тетивы на арбалетных луках истлели и порвались. Бронзовые мечи и кинжалы покрылись густой коричневой патиной. Медь позеленела, серебро потемнело, и даже золото потеряло былой блеск.

Факел, того и гляди, вот-вот потухнет. Пропитанная смолой пакля полностью прогорела и отвалились большими чёрными хлопьями. Саян, воткнув факел в держатель на стене, вытащил из ящика толстую свечу и поджег её от уже чадящего факела. В секретной кладовке сразу стало намного светлей.

Несколько камней разной высоты сложены лестницей к маленькому лючку в потолке. Над секретной кладовкой находится ещё одна кладовка вполне явная с одеждой, обувью, постельным бельём и прочими принадлежностями. Саян забрался на самый высокий камень. Тяжёлый лючок нехотя сдвинулся в сторону. Теперь приподнять деревянную крышку и отпихнуть её подальше.

Люк из тайной кладовки выходит прямо под платяной шкаф. Над головой висят нижние края тёплых рубах, полушубка и прочей одежды. Деревянная крышка ни что иное, как дно платяного шкафа.

Но прежде, чем высовываться из раскрытого люка, Саян напряжённо замер и прислушался. В кладовке запросто могут быть слуги. С момента воскрешения так и не довелось выглянуть наружу. Сколько сейчас времени – бог его знает. На улице с равным успехом может быть раннее утро, разгар рабочего дня или глухая ночь. В любом случае не помешает подстраховаться.

Минута, вторая. Саян слабо шевельнулся. Никого. В доме тихо, как в полночь на заброшенном кладбище. Саян прямо так, высунувшись из люка по пояс, стащил с плечиков добротный тёплый плащ с меховой подкладкой и просторным капюшоном – для начала вполне сойдёт.

Фальшивое дно платяного шкафа и каменный лючок поставлены на место. Саян с наслаждением закутался в тёплый плащ. Теперь зимний холод ни по чём, можно думать дальше.

Пока ясно одно, Саян вставил горящую свечу в подсвечник, с наскока удрать с Утёса не получится. Крайне не хочется, но придётся задержаться. Пусть голод ещё не взял за горло, однако пустой желудок настойчиво интересуется, когда же будет обед. Как минимум одному человеку всё же придётся узнать о чудесном воскрешении Великого Сахема. Саян, подхватив подсвечник, направился к тайному проходу, который ведёт в Нижний дворец. Есть один человек, который должен быть на Утёсе и которому можно довериться.

Глава 9. «Придворный летописец»

Крепкий чай, булочка со сливочным маслом и любимая работа – вот и всё, что нужно для счастья. Амзон Жуан, Придворный летописей, откусил кусочек булочки и сделал глоток чая.

В кабинете тепло и уютно. На улице по-зимнему темно, но два подсвечника на краю стола дают вполне достаточно света. В небольшой кирпичной печурке, встроенной прямо в стену между кабинетом и спальней, мерно гудит огонь. Плитка у печки маленькая совсем, но на ней вполне можно вскипятить медный чайник и заварить ароматный чай. Из чуть приоткрытой заслонки падает красный свет. Жуан, накинув на плечи старый тёплый халат, разбирается с черновиками.

Как будто самый настоящий благородный Жуан любит поздно ложиться и поздно вставать. Только он не развлекается до глубокой ночи, а много и напряжённо работает, подчас до рассвета. Вести летопись целого государства непростое дело. Нужно и правду до потомков донести, и ныне здравствующих особ не задеть. А дела ныне такие заворачиваются, что только голову на плечах держи, за уши, крепко. Ну ничего, Жуан поднёс дымящуюся кружку к носу.

Повелительный стук в дверь грубо разорвал размеренный ход мыслей, Жуан едва не опрокинул на себя чашку с чаем. Пауза, тишина. Но вот чьи-то грубые руки опять принялись колотить в дверь. Да что б вас, Жуан тяжело поднялся со стула.

– Иду, иду. Да иду же, – проворчал Жуан, сдвигая в сторону дверной засов.

Но, едва дверь чуть приоткрылась, как незваный гость грубо толкнул в глубь кабинета, заскочил во внутрь и тут же захлопнул дверь.

– Э-э-э… Позвольте! – закипая от гнева, протянул Жуан.

Но наглый гость, не обращая внимания, задвинул засов на место и, припав ухом к двери, прислушался. Жуан беспомощно захлопал глазами. На неизвестном одет тёмно-коричневый плащ с меховой подкладкой. Незваный гость может быть как высокопоставленным доминистом, так и через чур наглым простолюдином. Наконец незнакомец обернулся и скинул с головы капюшон.

– Витус! – ошарашенный Жуан подался назад. – Вы – вернулись!

– Тс-с-с, – витус Умелец прижал палец к губам. – Тихо, Амзон, тихо. Никто не должен знать, что я здесь.

– Слушаюсь, витус, – Жуан тут же перешёл на драматически шёпот. – Но… почему? Почему вы скрываетесь?

– Позже, всё позже, – витус Умелец, подойдя к печке, протянул над ней бледные руки. – Я очень голоден, Амзон. Раздобудь еды, да побольше.

– Будет исполнено, – Жуан слегка поклонился.

Чтобы там не случилось, а приказы Великого Сахему нужно выполнять быстро и точно. Жуан, как был в тёплом халате и в домашних тапочках, так и побежал на кухню за провизией. Через десять минут он вернулся с полной корзинкой. К счастью, кухонная прислуга знает о его привычке работать до рассвета, никто так и не поинтересовался, зачем ему понадобилась целая корзинка еды на ночь глядя.

– Великий Создатель, как же я голоден, – витус Умелец вытащил из корзины кувшин с молоком и большой ломоть чёрного хлеба.

Витус Умелец, аккуратно сдвинув бумаги в сторону, присел за рабочий стол и буквально вцепился зубами в ломоть хлеба. Жуан стоит рядом и почтительно молчит. А, между тем, на языке вертится тысяча вопрос. Так и хочется схватить витуса Умельца за грудки, тряхнуть как следует и задать самый главный вопрос: какого чёрта? Но! Приходится терпеливо ждать, пока Великий Сахем прикончит скромный ужин.

– Ну, Амзон, спасибо, – витус Умелец, вытирая влажные губы тыльной стороной ладони, сдвинул в сторону пустую корзинку.

Невероятно! Жуан только беспомощно захлопал ресницами. Чтобы Великий Сахем так просто, по-человечески, поблагодарил за скромный ужин простого крестьянина? Такого на памяти ни разу не было.

– Ну, что стоишь? – произнёс витус Умелец. – Садись, Амзон. По глазам вижу, много чего спросить хочешь.

Разрешение от вышестоящего лица получено. Жуан быстренько придвинул свободный стул и тут же сел на него.

– Какое сегодня число? – спросил витус Умелец.

– 6 января, – ответил Жуан, и тут же добавил, – 560 года.

– Значит, – витус Умелец задумался, – меня не было больше трёх месяцев.

– Да, витус.

Наверняка Сахем захочет узнать всё, что произошло за время его отсутствия. Жуан тихонько прочистил горло. Но витус Умелец неожиданно хлопнул ладонью по письменному столу и заявил:

– В общем так, Амзон: то, что я воскрес, никому знать не надобно. И точка.

– Но… Почему? Витус, – не удержался Жуан.

Витус Умелец на секунду задумался.

– Амзон, ещё давно я приказал вашей братии вести двойную летопись: официальную для витусов и правдивую для потомков. Вы всё ещё выполняете мой приказ?

– Да, витус, – ответил Жуан. – В правом нижнем ящике моего стола лежит недописанный том истории истинной. Последнюю запись я сделал вчера. А перед вами на столе ещё незаконченный том официальной хроники. Как раз перед вашим приходом я работал над ним.

– Вот и отлично, – витус Умелец довольно усмехнулся. – Тогда ты должен знать, как на самом деле ушли мои бессмертные друзья Ягис, то есть витус Въют, и Ансив, то бишь Кацак. Кстати! Это настоящая фамилия Ансива. Так его звали ещё там, на Земле. Ну да ладно. Так знаешь?

– Да, витус. Я читал труды моих предшественников, – признался Жуан. – На самом деле Великий Создатель не забирал их к себе. Они… Они… Они ушли сами.

– Верно, Амзон, ушли. Я до сих пор помню, что Ягис сказал мне на прощанье: «Однажды и ты, Саян, нахлебаешься абсолютной власти по самые уши. Жду тебя лет через десять», – витус Умелец криво улыбнулся. – Ягис ошибся в сроках, но не в прогнозе в целом.

Витус Умелец нахмурился. Как Великий Сахем, как бессмертный правитель единственного на Миреме государства людей, он не обязан исповедоваться перед придворным летописцем. Но витус Умелец заговорил вновь:

– Так вот, Амзон, этой самой власти я нахлебался во как! – витус Умелец выразительно провёл большим пальцем поперёк горла. – Последние сто лет я не жил, а… как будто бредил: пьянки, гулянки, девки… Впрочем, ты и так знаешь.

Хватит! – витус Умелец стукнул кулаком по столу. – Я решил уйти вслед за моими друзьями пусть на сто лет позже Ягиса, но так же, как и он. В большой мир, как мне сказал на прощанье Ансив.

Жуан благочестиво молчит. Пусть Великий Сахем бессмертен, но он, в первую очередь, простой человек. И, как любому простому человеку, ему хочется выговориться, чтобы облегчить душу или окончательно утвердиться в уже принятом решении.

– Но, витус, – осторожно заговорил Жуан. – Вас не было больше трёх месяцев. У нас тут такое творится.

– Так, – витус Умелец встрепенулся, – с этого места и по подробней.

– Ну-у-у… – Жуан немного растерялся. – Создатель уберёг меня от подковёрной склоки. Я так и не примкнул ни к одной из партий. Много чего не ведают, но… Витус Умелец, у нас намечается нешуточная схватка за ваш каменный трон, за ваш совиный скипетр. И только ожидание вашего возвращения ещё удерживает доминистов от решительных действий. Но так не может продолжатся вечно.

– Это интересно, – глаза витуса Умельца заблестели. – Давай, Амзон, выкладывай всё, что знаешь.

Без малейшего интереса Жуан начал рассказ. Пусть он много чего не знает, одни лишь догадки и собственные домыслы, но Великому Сахему лучше рассказать всё под чистую.

– Официально они договорились ждать вашего возвращения до 22 сентября этого года, витус. Но, чует моё сердце, финальная схватка за власть развернётся раньше, гораздо раньше. Не уходите, витус, – Жуан с мольбой глянул на Великого Сахема. – Без вас кровь потечёт рекой. Сотни безвинных душ раньше времени уйдут к Создателю.

Но, не смотря на эмоциональный рассказ, разжалобить витуса Умельца не получилось.

– Не скрою, моя вина, – витус Умелец качнул головой. – Даже не думал заранее написать закон о престолонаследии. Может и в самом деле кровавой своры удалось бы избежать. Может быть. Так ведь, зачем бессмертному наследник? Я, ведь, и в самом деле собирался править Вилурой до самого конца своей миссии. Уж никак не думал, даже представить не мог, что как вор из собственного дворца убегать буду. Но! Что было, того не исправить.

– Но, витус, – Жуан приподнялся со стула.

– Живите своим умом. Кто захватит власть, кто в крови испачкаться не побоится, кто сумеет удержать сей скользкий предмет в своих руках, тот и достоин моего скипетра. Я сказал! – отрезал витус Умелец.

Спорить с Великим Сахемом бесполезно, Жуан мысленно опустил руки. В лице витуса Умельца, а особенно в голосе и глазах, проступило то самое великое упрямство, которое так точно и так часто описывали все придворные летописцы.

Между тем наступила глухая ночь. Нижний дворец и днём не изобилует звуками, а сейчас вообще будто вымер. Немногочисленные слуги давно разбрелись по своим комнатам и легли спать. Даже вода в чайнике и та успела остыть.

– Ладно, Амзон, – витус Умелец поднялся со стула. – Ночь на дворе. Заговорились мы что-то. Проблема у меня: нужно с Утёса незаметно ускользнуть, а как – ума не приложу.

– А как же вы до моего кабинета добрались? Или так никого и не встретили по пути? – осторожно поинтересовался Жуан.

– А ты и не знаешь, – витус Умелец хитро улыбнулся.

– Догадываюсь, – Жуан отвел глаза.

Наверно в Нижнем дворце и в самом деле есть тайные ходы. Жуан украдкой глянул на витуса Умельца, точно есть. Сахем не стал бы спускаться по широким парадным лестницам или по служебной – слишком велика вероятность наткнуться на кого-нибудь. Да и преторианцы возле Пристани явления круглые сутки караулят.

– Мне всё таки придётся задержаться на Утёсе на пару дней, – произнёс витус Умелец. – Дай мне подушку, пару одеял по теплей и я пойду.

– Но куда? – удивлённо спросил Жуан.

– Куда именно – тебе знать незачем, – ответит витус Умелец. – Завтра поздно вечером я сам приду к тебе. Постарайся раздобыть по больше еды. А я пока думать буду.

Жуан, выполняя приказ, бегом принёс собственную подушку, два одеяла и небольшой тонкий матрасик. Витус Умелец, завернув их в большой узел, направился к выходу. Но, уже отодвинув дверной засов, на прощанье приказал:

– Никому ни слова, Амзон. И не вздумай за мной следить.

Дверь аккуратно закрылась за его спиной. Жуан торопливо сдвинул засов на место. Шаги Сахема быстро стихли в гулком коридоре. Куда он направился – можно только гадать.

– Ну и дела, – Жуан без сил лёг на кровать.

В спальне полумрак, почти прогоревшие свечи так и остались на столе в кабинете. Жуан, лёжа в кровати, укрылся тёплой шубой. Всё же интересно, где именно может прятаться Великий Сахем?

Труды предшественников по истории истинной поведали много чего интересного, в том числе и о существовании тайных ходов под Нижнем дворцом и Обителью Сахема. Вот, только, предшественники не оставили никаких планов, чертежей или хотя бы карандашных набросков. Не иначе витус Умелец ещё в те годы, когда последний кирпич лёг на место, приказал сжечь все документы. За пару сотен лет даже слухи о существовании тайных ходов выветрились из людской памяти. Не исключено, Жуан перевернулся на левый бок, что он единственный что-то там знает про них. Может именно по этой причине витус Умелец пришёл именно к нему. Ну а сейчас Великий Сахем укрылся в какой-нибудь тайной комнате, может даже под этой самой спальней.

Нежданная, негаданная встреча с Великим Сахемом словно выбила из колеи. Жуан час за часом ворочался в постели, поправлял шубу и до бесконечности взбивал последнюю подушку. Только поздним утром, когда зимняя тьма за окошком окрасилась в серый цвет, Жуан наконец-то уснул.

Весь следующий день Жуан бесцельно слонялся по кабинету, выходил в коридор, бродил по площади перед храмом и даже поднялся в Обитель Сахема. Искал, искал и всё ни как не мог найти себе места. Первая мысль, которая пришла в голову сразу же после пробуждения, – всё это сон. И тайный визит Великого Сахема на ночь глядя, и его желание уйти в большой мир, и приказ молчать, как выброшенная на берег рыба, показались плодом ночных кошмаров. Но сомнения развеялись, когда Жуан не досчитался пары одеял, подушки и едва не споткнулся об оставленную в кабинет пустую корзинку из-под еды.

Как и в первый раз, Великий Сахем постучался в кабинет поздно вечером. Где он провёл ночь и весь день – лучше не спрашивать. Но, судя по свежему лицу и отличному настроению, витус Умелец превосходно отдохнул и выспался. Проговорив полночи и съев принесённую еду, Сахем вновь растворился в тёмных коридорах Нижнего дворца. Та же самая история повторилась на третий и на четвёртый день.

Витус Умелец не сколько интересовался последними новостями из жизни высших сановников, а расспрашивал о жизни простых людей за пределами Утёса. Сахема интересовало буквально всё: во что одеваются простолюдины, что едят, где можно найти недорогой постоялый двор, сколько на рынке стоят хлеб, мясо, овчинные тулупы и валенки.

Кто бы мог подумать: пропасть между Великим Сахемом и простыми смертными до неприличия глубока. Такое впечатление, будто витус Умелец свалился с Итаги. О том, что творится под основанием Утёса, на улицах Тивницы, Великий Сахеме имеет весьма и весьма смутное представление. О себе, о планах выбраться из Утёса, витус Умелец не сказал ни слова. А спросить самому у Жуана не хватило смелости.

На пятый вечер витус Умелец, кряхтя от натуги, затащил в кабинет целую бухту толстой просмолённой верёвки.

– Фу-у-у! – шумно выдохнул витус Умелец, пинками заталкивая бухту под рабочий стол. – Ну и упарился же я. Сто лет на собственном горбу ничего тяжелее шубы не таскал.

Витус Умелец, плюхнувшись на стул, смахнул со лба капельки пота. Жуан, наконец-то набравшись мужества, поинтересовался:

– Витус, вы уже придумали, как тайно покинуть Утес?

– А, это, – витус Умелец ещё разок пнул бухту верёвки. – Я много думал, Амзон. Единственный способ тайно удрать из дворца – спуститься из твоего окошка на дорогу между Второй и Первой ступенями. Если повезёт, возьму преторианцев на испуг. Нужно только ночки потемней дождаться. Крюк в следующий раз принесу.

Откуда витус Умелец принёс верёвку и где собирается достать ещё и крюк – лучше не спрашивать. Впрочем, раньше Великий Сахем очень много думал о будущем. Все его планы были рассчитаны на десятки и сотни лет вперёд. Наверняка ещё в прошлой жизни, в какой-нибудь тайной кладовке, витус Умелец припас и верёвку и крюк. Жуан скосил глаза, бухта буквально пропитана пылью, не иначе лет двадцать до неё никто не дотрагивался.