Текст книги "Два убийства на вилле «Нескучная жизнь»"

Автор книги: Олег Агранянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

15. Ада и Лимона

Свидетель Борис Аристов, актер

Ада, хозяйка виллы, оказалась очень миловидной молодой женщиной лет двадцати пяти, не больше, в длинном узком платье. Золотистые волосы падали на плечи, а голубые глаза светились невинностью. Мальвина, подумал я, а стало быть – дура.

– Дина сказала, что вы у меня погостите.

– Если не прогоните.

– Не прогоню. Лишним в доме мужчина никогда не бывает. Особенно сегодня. Сегодня был кошмарный день. Случилась неприятность с моей домработницей. Бедную девочку изнасиловали. И не просто изнасиловали, а глумились над ней. Покрасили ей заднее место краской.

– Акварелью или маслом? – вежливо поинтересовался я.

– К счастью, акварелью. Ее легко смыть.

– Айвазовский тоже писал акварелью. Но он писал море, а тут… Акварелистов теперь редко встретишь. Все больше маслом. И не по заднему месту.

– Я приготовила для вас комнату. Я скажу Лимоне, это моя домработница, чтобы она показала ее вам.

* * *

Лимона оказалась длинной и сухой девицей в коротком сером платьице.

– Я вам покажу вашу комнату.

– Подожди. Ты не местная?

– Не местная.

– Имя у тебя странное – Лимона. Это твое настоящее имя?

– Сценический псевдоним.

Я удивился:

– Даже так? Ты на сцене выступала?

– В самодеятельности.

– А сюда как попала?

– Один человек посоветовал.

– И что он тебе посоветовал?

– Это моя тайна.

– Тайны надо хранить. На то они и тайны. Как тебя зовут по-настоящему?

– Ирина. Я играла Ирину в «Трех сестрах».

– Помню. «После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн, счастливых и несчастливых». Так какая же у тебя тайна: счастливая или несчастливая?

– Счастливая! Этот человек велел мне до сентября поработать здесь. И сказал, что будет меня натаскивать для экзамена в театральный вуз.

– Что это за человек? Имя? Фамилия?

– Не скажу.

– Я играл Ходжу Насреддина и умею пытать кнутом и веревкой. У тебя перестанут расти волосы на голове и начнут расти на ушах и щеках.

– А вы барона Мюнхгаузена не играли?

– Приходилось.

– А правда, вы ходите голым по улицам?

– Случается.

– И два дня назад вы прошли по центральной улице… голым.

– Прошел.

– И как все было?

– Просто. Одни спокойно проходили мимо, другие крутили пальцем у виска. Вот так.

Я начал показывать представление в лицах, а Лимона восторженно смотрела на меня.

– Вы настоящий артист!

– Так все-таки как ты сюда попала?

– Вам я расскажу. В клубе после спектакля ко мне подошел человек и спросил, не хочу ли я стать актрисой. Я, конечно, сказала, что хочу. По правде говоря, мне показалось, что он приезжал к нам в клуб специально из-за меня.

– Почему?

– Потому что сразу подошел ко мне.

– Зачем он привез тебя сюда?

– Не знаю. К поступлению в вуз он меня не натаскивает. Вы мне не дадите уроки актерского мастерства?

– Я? Впрочем, меня уже просили позаниматься с тобой чем-то похожим на актерское мастерство. Как фамилия человека, который тебя сюда привез? Вероятно, это актер. Я должен его знать.

– Его фамилия Морковко… Ой, заболталась я с вами! У меня на кухне полно дел.

Она убежала.

16. Дина и министр

Я поднялся на веранду. Море, пляж. Не так уж плохо все оборачивается.

Я задумался и не заметил, как подошла Дина.

– Вы не забыли два первых задания?

– Нет. Измерить расстояние между грудями Афродиты и положить в папку с документами ваш листок.

– Отлично. Вам понравилась Ада?

– Красивая особа.

– Вы любите блондинок?

– Мужчины обращают внимание прежде всего на блондинок. Их лучше видно в темноте.

– Сейчас я вас познакомлю с министром. Осторожней, она тоже блондинка. Но в годах.

– Годы утехам не помеха.

Из небольшой двери вышла дама в легком сером костюме. Ее приветливое лицо излучало радость. Дина подвела меня к ней:

– Это молодой актер. Он первый раз в нашем городе.

Министр дружелюбно улыбалась:

– Как вам понравился наш город?

Как всегда, за меня ответила Дина:

– Первое знакомство вышло не совсем удачным. В сауне у него украли одежду и документы.

В сауне! Посмотрела бы она на эту сауну!

Министр обратилась к Дине:

– Как мы можем помочь?

– С одеждой помочь нетрудно, – ответила та. – А вот что касается документов, придется немного подождать.

Министр кивнула головой:

– Да, придется подождать.

– Я решила познакомить его с Адой, – продолжала Дина. – Пока не урегулируется вопрос с документами, он мог бы пожить у нее на вилле. Заодно познакомится с работами ее покойного супруга.

И тут я вмешался:

– Я много слышал о его работах. Они напоминают мне раннего Ренуара. Умение раздвинуть пространство, придать предметам четырехмерный объем.

О работах раннего Ренуара я не имел ни малейшего представления, но во французской комедии «Любовь и две дамы» я играл художника, который восхищался картинами раннего Ренуара. Министр удалилась.

– Как вам наш министр? – спросила Дина.

– Соблазнительная вдовушка, которая не прочь…

– Вы в меру наблюдательны и не в меру болтливы. Не боитесь?

– Когда я с вами, я никого не боюсь. Особенно красивых вдов. Вы, случаем, не вдова?

Она с удивлением посмотрела на меня. Кажется, она начала менять обо мне мнение.

– Вам уже выделили комнату?

– Да. На первом этаже.

– Я хочу ее посмотреть.

Мы спустились на первый этаж. Вошли в мою комнату: кровать, маленький шкаф и тумбочка с лампой.

Она осталась довольной:

– Неплохо.

Мы вышли в коридор и столкнулись с уже известной мне Вильмой и с каким-то субъектом в нелепых шароварах.

– Кто вы? – удивилась Дина.

Вильма, очевидно, не ожидала встречи с Диной и вся сжалась:

– Это художник. Его зовут Леонард. Я здесь…

Дина оказалась великодушной:

– Это хорошо, что ты здесь! Погости. Присмотри за гостем. Расскажи ему о нас. И не будь Орлеанской девой!

И ушла. Я спросил Вильму:

– Не ожидала ее увидеть?

– Не ожидала.

– И про совет не быть Орлеанской девой тоже не ожидала?

– Тоже не ожидала. За сегодняшний день мне уже второй раз советуют не быть Орлеанской девой.

– Я к ним присоединяюсь и тоже тебе не советую быть Орлеанской девой.

– Почему?

– Девушка плохо кончила. Сожгли живьем.

– Здесь не сжигают, здесь едят живьем, – сказала она.

И я ей почему-то поверил.

17. Дальнейшие события

Я рассматривал картины на втором этаже. Ко мне подошла Лимона.

– Приехал следователь, просит собраться всех на веранде.

Следователь стоял на веранде и что-то рассматривал в записной книжке. Кроме нас с Лимоной, там уже были Ада, Дина, Вильма и ее художник.

– Прошу всех садиться, – следователь закрыл записную книжку и внимательно осмотрел присутствующих. – Моя фамилия Кубик. «К» как «Константин», «У» как «Устинья», «Б» как «Борис», «И» как «Игорь», «К» снова как «Константин».

Мой друг по заточению правильно обрисовал его: снизу много, сверху мало. Грузный таз и маленькая головка. Одет он был в хорошо пошитый костюм, от него пахло духами. Голос у него был тихий, но бодрый:

– Мне поручили вести дело о нападении на домработницу. Мне бы хотелось знать, чем занимался каждый из вас сегодня в промежуток между десятью и двенадцатью дня. Начну с тех, кого я знаю. Дина Дарте. Я проверял, в это время вы находились в министерстве. Ада Варме. Я был в ресторане «Хрустальный источник». Там подтвердили, что в эти часы вы были там. Вильма. Твое алиби я могу предоставить сам, так как видел тебя именно в это время. Теперь остальные.

Он повернулся к Леонарду и казенно ласково спросил:

– Ваши документы.

Тот предъявил.

– Вы иностранец? – удивился Кубик.

– Это ужасно? – спросил Леонард.

– Нет. Но это не освобождает вас от ответа на вопрос, где вы были между десятью и двенадцатью дня.

– В десять я был в самолете. Потом проходил формальности в аэропорту, оформлял в аренду машину. В одиннадцать был в Министерстве культуры. Дама из бюро пропусков может подтвердить. Потом обедал в ресторане. Есть свидетель – официант.

Кубик остался доволен и повернулся ко мне:

– Ваши документы.

Я бодро ответил:

– Документов нет, но есть алиби. В интересующее вас время я находился в тюрьме. Согласитесь, тюрьма – это прекрасное алиби, хотя и несколько грустноватое.

– За что отбывали наказание?

– Я был арестован за хулиганство.

– Никогда ранее не проходили по делу об изнасиловании?

– Два раза. Первый раз меня хотели изнасиловать на пляже, а второй, вы не поверите, – на концерте симфонической музыки. Никогда не думал, что поклонницы Баха такие впечатлительные.

Не успел я закончить фразу, которая, судя по всему, Кубику не нравилась, как за меня вступилась Дина:

– Я готова поручиться за этого человека. Это актер. Он несколько странноват. Как и все актеры. А вот и министр. Я уверена, она тоже поручится за него.

В это время в комнату бодрым уверенным шагом вошла министр. Кубик засуетился:

– Товарищ министр, я имею задание…

Дина почувствовала подкрепление.

– Товарищ министр, вы поручитесь за этого молодого человека?

– Я поручусь за всех здесь присутствующих.

Потом появился человек, которого я не знал, и тоже за меня поручился.

Кубик изложил этому человеку цель своего визита:

– Дело очень необычное. Люди проникают сквозь стены. Я полагаю, что это невозможно.

– Вы внимательно осмотрели то место, где они проникли? – спросил тот.

– Не совсем. Но сейчас намерен подробно исследовать это место.

– Если не возражаете, я с вами.

Кубик не возражал, они ушли.

– Что это за человек, который за меня поручился? – спросил я Дину.

– Полковник.

– А почему он меня знает?

– А он все про всех знает.

* * *

Через полчаса Кубик и полковник вернулись. Ничего они не нашли. Кубик многозначительно изрек:

– Потом надо будет внимательно осмотреть не только предполагаемое место преступления, но и близлежащие помещения.

– Вы у нас останетесь? – спросила Ада.

– Если не возражаете.

– Вот и прекрасно! Я недавно перевезла рояль из городской квартиры. После ужина мы пойдем в холл. Я зажгу свечи.

Я сделал вид, что обрадовался:

– Рояль – это прекрасно.

Министр спросила меня:

– Вы поете?

– Увы, нет, – полный грусти, ответил я.

И поведал им историю о том, как во французской комедии «Любовь и две девы» я должен был играть молодого человека по имени Пьер Лабузи. Там одна из дев берет арфу и говорит мне: «Спойте нам, Пьер». Дальше в тексте было написано: «Пьер Лабузи поет басом». Послушав меня на первой репетиции, режиссер внес в текст правку: «Пьер Лабузи поет звонким тенором», а после третьей репетиции написал: «Пьер Лабузи молчит».

Все засмеялись.

– Ты хорошо рассказываешь, Борис, – сказала Ада. – Ты настоящий актер.

Полковник спросил меня, есть ли в городе, где я работал, оперный театр.

И я снова рассказал им смешную историю. На этот раз про баса из нашего оперного театра.

Все смеялись. Словом, развлекал я их как мог. Вдруг раздался душераздирающий крик. Кричала женщина.

– Всем оставаться на местах, – распорядился Кубик и побежал в сторону, откуда раздавался крик.

Через минуту он привел Вильму. Платье у нее было разорвано, чулки спущены.

– Я рассматривала картины. Вдруг стены разверзлись и появились трое. Они бросились на меня. Я закричала. И они исчезли.

– Нельзя их упустить! – распорядился полковник. – Далеко они не уйдут. Женщины, оставайтесь с Вильмой.

Ада посоветовала:

– Лимону возьмите. У нее ключи от всех комнат.

Полковник, Кубик и Лимона убежали. Леонард поплелся за ними.

– Они не успели покрасить тебе задницу, как Лимоне? – спросила Вильму практичная Дина.

Та не реагировала. Дина и Ада подошли к ней. Повернули, подняли юбку, спустили трусы и колготки. И перед моими глазами возник тощий белый зад.

Вернулись полковник и Кубик.

– Осмотрели все стены, – доложил обществу полковник. – Не только трещин – ни одной царапины нет.

А Кубик резонно заметил:

– Кроме того, я полагаю, что люди не могут проходить сквозь стены.

Ада помогала Вильме одеться:

– Хорошо, что не успели покрасить! Но пора ужинать.

Ужинать действительно было пора. Мы пошли в столовую. Я шел и размышлял. Не то странно, что не покрасили, а то, что она безропотно показала голую задницу. Просто так женщины голую задницу не показывают. Не к добру это! Тут уж не Островский. Тут Оскар Уайльд.

Глава третья
Убийство номер один

18. Ночной разговор

Свидетель Леонард Белый, предприниматель

Вечером после ужина я спросил Вильму:

– Что произошло?

– Не могу понять. На меня напали какие-то люди, я начала кричать. Они меня отпустили и убежали.

Я хотел еще о чем-то ее спросить, но она меня остановила:

– Я устала, хочу спать.

И пошла к себе в комнату.

Когда все легли, я сел в машину, доехал до ближайшего кафе, оттуда позвонил маме. Рассказал все, что со мной произошло за день.

Мама, как всегда, была осторожной:

– Никто не подслушивает наш разговор?

– Никто.

– Дину Дарте видел?

– Да.

– Она тебя узнала?

– Нет.

– Она не могла не узнать. Просто делает вид. Она еще Дарте?

– Не знаю. Она представляется как Дина и все.

– У тебя роман с девчонкой из министерства?

– Не то чтобы роман…

– Это хорошо, если роман. Хоть не будешь пялить глаза на взрослых женщин. И учти: в любой момент я позвоню Дине. То, что ты не художник, знает только девчонка?

– Да.

– Она не замужем?

– Вроде нет.

– Кто еще на вилле?

– Домработница со странным именем Лимона и актер, его зовут Борис. По-моему, его клеит хозяйка. Она очень красивая.

– Но тебе больше понравилась девчонка из министерства.

– Да, но я…

– Не сори деньгами.

Через двадцать минут я уже был на вилле. Поднялся на второй этаж, постучал в комнату Вильмы.

В коридоре появилась Лимона:

– Вы перепутали комнаты?

– Да.

– Я вас провожу.

И довела меня до моей комнаты.

– Спокойной ночи. Завтрак в девять на веранде.

19. Белоснежка в сахарнице

Я проснулся в восемь, без пяти девять поднялся на веранду. Ада и Вильма уже пили кофе. Позже подошел Борис. С полчаса поговорили о каких-то пустяках, потом хозяйка уехала в город.

Я снова пытался пригласить Вильму к себе в комнату, но, как и накануне, она не согласилась. Я решил перейти в наступление:

– Я уже второй день исполняю все твои желания, а что имею взамен? Мало того что совершенно не занимаюсь делом, ради которого приехал, но еще вынужден разыгрывать из себя специалиста по картинам, в которых абсолютно ничего не смыслю.

– А тебе ничего и не нужно смыслить. Главное, чтобы никто не догадался, кто ты на самом деле.

– Ада и Борис верят, что я специалист по картинам. Но Дина может меня узнать.

Вильма насторожилась:

– Дина тебя знает?

– Она приезжала к нам в страну на похороны моего дедушки, он был ее дальним родственником. И мама меня с ней познакомила. Она никогда не упускает возможности познакомить меня с деловой и решительной женщиной. Она считает, что я слишком стеснителен и без деловой и решительной женщины рядом пропаду. Мне уже почти тридцать лет, и я могу с полным основанием считать себя неудачником. По крайней мере, в дамском вопросе. Женщины, которые мне не нравятся, норовят женить меня на себе. А те, которые нравятся, – тут только дружеские отношения. А ты… Ты очень красивая девушка. И очень деловая. Ты мне очень нравишься.

Вильма укоризненно посмотрела на меня:

– Я занимаюсь серьезным политическим вопросом, а ты предлагаешь мне мелкую интрижку.

Я не согласился:

– Это не мелкая интрижка. Папа сделал предложение маме на второй день знакомства. И они живут счастливо уже тридцать лет. Мы тоже знакомы второй день. Самое время предложить тебе руку и сердце. И я предлагаю. Мама будет очень довольна. Ты – красивая, решительная девушка. Сотрудник министерства культуры.

– После того как я с тобой сюда поехала, меня выгонят из министерства, и я останусь без работы.

К такому повороту я был готов:

– Какого цвета у меня портфель?

– Белого.

– Верно. А какого цвета на мне был костюм, когда мы познакомились?

– Тоже белого.

– А галстук?

– Белого.

– А почему?

– Потому что у тебя плохой вкус. Я тебе уже об этом говорила. Хорошо, что я нашла шаровары и рубашку. А то смотреть на тебя было просто жутко.

– Ты не знаешь, что я президент компании «Белый медведь»?

Вильма всплеснула руками:

– «Белый медведь»! Вот как! Ты занимаешься переселением белых мишек в наши края? И как идут дела?

– Мы производим пиво под названием «Белый медведь». Но это не все. Пиво разливаем в маленькие баночки, в два раза меньше обыкновенных. Обрати внимание: баночки белого цвета. Белого. Но и это не все. Мы прилагаем к пиву кусочек черного хлеба, разумеется, в специальном пакетике. И в таком же пакетике кусочек отличной селедки. И все это – пиво, хлеб и селедка – упаковано в небольшую белую коробку с изображением белого медведя. И это мы продаем на стадионах во время футбольных матчей.

– И какое это имеет отношение к круизному кораблю?

– Объясню. Моя мама заинтересована в продаже у вас нашего «Белого медведя». Поэтому она решила послать меня на разведку. Выяснить возможности. Нужно было придумать какой-нибудь предлог для посещения вашей страны. Но такой, чтобы не насторожить возможных конкурентов. Специалист по маркетингу предлагал в качестве предлога изучение возможностей поставки доильных аппаратов или замену действующих прачечных агрегатов. Но я решил, что с танцовщицами иметь дело куда интересней, чем с доильными аппаратами. И тогда возник круизный корабль.

Вильма все еще не могла врубиться:

– И где он сейчас?

– Кто?

– Круизный корабль!

– Нигде. Его нет. Есть наша компания. И я хочу предложить тебе работу в компании.

– Что я должна делать?

– Ничего. Мы будем по-прежнему заниматься поиском картин.

– Это меня устраивает. Сколько ты мне будешь платить?

– Для начала 30 тысяч долларов в год.

Маме, конечно, это не понравится, но я продолжал:

– Есть одно условие. Оно может причинить тебе некоторые неудобства, но это обязательное условие нашего типового контракта. Я не имею права его изменить. Ты обязана будешь постоянно рекламировать нашу фирму. Ты должна будешь одеваться во все белое.

Вильму это не смутило:

– Когда нужно начинать?

– С завтрашнего дня.

– Когда я получу аванс?

– Сегодня.

– Завтра я буду белая, как Белоснежка, переночевавшая в сахарнице.

И мы пошли ко мне в комнату подписывать типовой контракт нашей фирмы, который, к сожалению, я забыл дома. Вильма поверила мне на слово.

В отношении белой одежды мы пришли к компромиссу: белый цвет будет обязателен только для нижнего белья.

20. Идиллия

Свидетель Борис Аристов, актер

Вечером, когда гости разошлись, Лимона провела меня в отведенную мне комнату и напутствовала:

– Утром завтрак в девять. На веранде.

Ровно в девять я явился на веранду. Ада, Вильма и Леонард уже сидели за столом, пили кофе.

– «Она колдует тихой ночью у потемневшего окна», – приветствовала меня Ада. – Ты помнишь, что дальше?

– Помню. «И страстно хочет, чтоб воочию ей тайна сделалась видна». Как там дальше? «На мертвой площади, где серо и сонно падает роса, живет неслыханная вера в ее ночные чудеса».

Вильма приняла Гумилева на свой счет:

– Я правда не понимаю, откуда вчера появились эти люди.

Я призвал на помощь соседа по камере:

– Горячее блюдо сырым не бывает.

– Совершенно правильно, – поддержал меня Леонард. А Вильма почему-то осуждающе посмотрела на него.

– Ты играл в пьесах Ибсена? – спросила Ада.

Я не стал лукавить:

– Не довелось.

– Если пытаться объяснять физические явления духовными силами, то мир превратится в кукольный домик. И этот кукольный домик может рассыпаться при первом же ветре.

Я развел руками:

– Усердие превозмогает рассудок.

Вильма вертела головой, она уже ничего не понимала. А Леонард согласился:

– Про усердие – это правильно.

А Ада погрозила мне пальцем:

– Не торопись.

Потом пришла Лимона и начала собирать посуду. Ада встала первой:

– Я сейчас должна поехать в город. Вернусь к обеду. Советую всем сразу же идти на пляж.

Она ушла, а мы трое еще с полчаса сидели за кофейным столиком.

– Что вчера с тобой случилось? – спросил я Вильму, когда Леонард пошел за лимонадом.

– Не знаю. Я ничего не поняла. Честное слово.

Я ей не поверил.

На следующее утро Ада осмотрела нас с головы до ног, сначала меня, потом Леонарда:

– Вы плохо выглядите. Вы не бываете на свежем воздухе. Вы не занимаетесь спортом. Сколько времени вы были вчера на свежем воздухе? – и, не дав нам ответить, продолжала: – Вы должны пересмотреть свой распорядок дня. Утром – пешая прогулка. Быстрым шагом. Вдоль моря до старой мельницы. – Она посмотрела на притихшую Вильму и строго изрекла: – Тебя это тоже касается.

Леонард дипломатично спросил:

– А далеко она отсюда, эта старая мельница?

– Быстрым шагом минут сорок. Вы окунетесь в прошлое. Мельница навеет вам мысли о тишине вечности, о смысле неторопливой жизни.

Леонард согласился:

– После прогулки быстрым шагом ни о чем, кроме вечности, и думать не захочется.

Когда потом Ада спросила меня и Леонарда, сколько раз в день мы приседаем, Вильма испугалась первой и сразу предложила пойти погулять до мельницы, разумно решив, что прогулка лучше, чем приседания.

– А может быть, просто посидим на веранде и будем смотреть на море? – предложил я. – Горький прав: море никогда не может наскучить.

Но Аду сбить с пути было трудно:

– Горький, говоришь. А глупый пингвин, который прячет тело жирное в утесах? Не будете заниматься спортом, превратитесь в жирных пингвинов, – она посмотрела на Вильму и добавила: – Тебя это тоже касается.

Вильма, вероятно, представила себя пингвином и тихим голосом пролепетала:

– Вообще-то я занималась спортом.

Тогда я не обратил на эти слова внимания.

Идиллия продолжалась недолго. Через два дня к нам пожаловала Дина.