Текст книги "Два убийства на вилле «Нескучная жизнь»"

Автор книги: Олег Агранянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

4. Разбойников на переправе не меняют

Григорий шумно ворвался в кабинет.

– Привет руководителю культуры.

Поцеловал меня в щеку, уселся в кресло:

– Что нового? Как дела с адвокатом? По-прежнему ест деньги, как лошадь овес? Знаю я эту публику. Это у них профессиональное. Они все разбойники. Ты узнавала, у него хорошие рекомендации?

– Хорошие.

– Тогда понятно. Разбойники с хорошими рекомендациями всегда дороже разбойников с плохими рекомендациями. Может быть, поищешь другого?

– Да нет, пока буду работать с ним.

– И верно. Разбойников на переправе не меняют.

Он увидел на столе папку с фотографиями.

– Ого! У тебя обнаружилась страсть к голым мальчикам. Похвально.

– Это тот парень, о котором Дина просила тебя навести справки.

– Где ты его нашла? Дина написала, что в бане.

– Она недалека от истины.

– Вместе мылись? Никогда не рассматривал баню в качестве места, где можно знакомиться с женщинами.

– У него в бане украли одежду, и он вышел на улицу в чем мать родила. Его, естественно, арестовали. Я его выручила.

– Очень благородный поступок. Сработал материнский инстинкт. Или женский?

– Гражданский. Что удалось о нем узнать?

Он достал из кармана небольшую бумажку.

– Родился в Москве. Отец неизвестен. Мать учительница. Умерла три года назад. Сестер и братьев нет. Работал сначала в провинциальном театре, уволился по собственному желанию, потом в музее игрушек, потом в женской сборной по волейболу. На Новый год подрабатывал Дедом Морозом. В музее игрушек работал гидом, в женской сборной работал… никогда не догадаешься кем. Мужчиной. В день ответственных соревнований спортсменкам нужно расслабиться. Снять внутреннее напряжение. Словом, до старта женскому организму требуется интенсивное общение с мужчиной.

– Еще немного – и ты предложишь мне раздеться.

Он захохотал:

– А что!

– Не дождешься!

– Буду ждать. Теперь об ансамбле. Как дела?

Месяц назад он ввязал меня в одно, по сути, пустячное дело. Нужно было подобрать ансамбль для иностранного круизного судна: десять – пятнадцать танцовщиц и одну певицу. Конечно же, про ансамбль я забыла. И начала выкручиваться:

– В принципе, коллектив подобран. Десять – двенадцать танцовщиц. Надо теперь из двух певиц выбрать одну.

– Надо торопиться. Директор круиза будет у нас на этой неделе. Нужно, чтобы к его приезду ансамбль был готов.

– Ты знаешь этого директора?

– Нет. Знаю только, что его фамилия Белый. И еще мне сказали, что человек он странный, ходит во всем белом. Белый костюм, белая рубашка, белый галстук, белые туфли.

– Есть у него какие-нибудь требования к ансамблю?

– Нет. Но я думаю, что танцовщицы должны быть, сама понимаешь… Море, напитки в баре.

– Вот уж не думала, что на склоне лет стану бандершей! Бедная моя мама! Она бы этого не пережила. Ты обедал?

– Понимаешь… у меня есть дело. Может быть, часа через полтора.

Я знаю его дело. Называется оно Лика Покорнова, прима нашего балета.

– За полтора часа управишься? Смотри не запутайся в пируэтах. Ладно. Встретимся в цековской столовой через полтора часа. После столовой поедем на виллу к Аде.

Он ушел, а я стала думать, кому позвонить по поводу ансамбля.

В кабинет стремительно вошла Дина, на ее лице было написано крайнее изумление:

– В это трудно поверить, но это так. Напали на Лимону.

– Где?

– На вилле у Ады. Напали и изнасиловали.

– Изнасиловали Лимону?

– Да.

– Кто?

– Визитной карточки не оставили.

Григорий ждал меня в цековской столовой. Я не могла не поделиться с ним новостью:

– Лимону изнасиловали!

Он не удивился:

– Такое время.

– Но Лимону!

– А теперь насилуют, невзирая на внешность. Такое время.

Через три часа мы подъезжали к вилле, над дверью которой было выложено белыми кирпичиками: «Нескучная жизнь». Эта вилла принадлежала вдове художника Аде Варме. Тогда я, конечно, не догадывалась, к чему приведет нескучная жизнь на этой вилле.

5. Путь в культуру

Свидетель Борис Аристов, актер

Просторный кабинет. На полу – ковер, три двери: одна скромная – та, через которую я вошел; другая солидная – наверное, в кабинет к большому начальству, третья – на балкон. В углах – две кадки с цветами. На одной стене – большой портрет Горбачева, на другой – портрет неизвестного мне человека с большим лбом и в пенсне. За массивным письменным столом сидела девица лет двадцати пяти и яростно перебирала лежащие на столе бумаги. Я вежливо поздоровался:

– Здравствуйте.

Девица подняла глаза:

– Здравствуйте.

Я решил сразу определить свое местоположение:

– Извините, вы кто? Секретарь следователя или сам следователь?

Девица вытаращила глаза:

– Следователь? Почему следователь?

– А к кому еще могут привезти человека из тюрьмы?

Она недоверчиво переспросила:

– Из тюрьмы?

– Увы.

Она осмотрела меня с головы до ног:

– Ну да. В такой одежонке только на прием к английской королеве.

Я извинился и сказал, что ни разу не был на приеме у английской королевы, и поэтому не знаю, в какой одежде к ней надо являться.

Девица еще раз осмотрела меня с головы до ног:

– Судя по всему, вас вряд ли когда-нибудь пригласят на прием к английской королеве.

Я согласился.

– Стало быть, вы не следователь?

– Опять! Вы уверены, что вас держат в тюрьме? Конвоиры у вас, случаем, не в белых халатах?

– Нет. В форме, при оружии и вот с такими физиономиями.

– И долго вы уже… сидите?

– Три дня.

– Убийство?

– Мелкое хулиганство.

Она продолжала меня рассматривать:

– Послушайте… а мне ваше лицо знакомо… Такое впечатление, что я вас где-то видела.

Она взяла со стола папку, открыла:

– Точно.

И протянула мне фотографии:

– Похоже, это вы?

Это был действительно я. Идущий голым по улице.

– Выходит, что я. Вас это удивляет?

– Конечно. Голый человек на улице. Согласитесь, такое увидишь нечасто. Что с вами приключилось?

– Несчастный случай сугубо личного плана. Кстати, меня зовут Борис.

– А меня – Вильма.

– Так кто вы такая, прелестная Вильма? Следователь или секретарь следователя?

– Неужели я похожа на следователя?

– Один мой приятель познакомился с одной такой. Очень, говорил, смешливая, хохотушка. И кем она оказалась? Судьей в районном суде. «Встать, суд идет». И не похохочешь. Кстати, мне тоже сейчас не до смеха… Так вы не следователь?

– Вы знаете, где находитесь?

– В застенке. Сейчас придет следователь и будет меня допрашивать с пристрастием. Говорю сразу: сила воли у меня отсутствует напрочь. Когда меня начнут пытать, я буду орать. Громко. Кстати, о чем вы думаете, когда подследственные кричат? О новых туфлях?

– Почему вы гуляли по улице голым?

– Я был в бане, и у меня украли одежду. У вас никогда не воровали одежду в бане?

– Я вообще не хожу в баню. У меня дома душ. Вас в милиции били?

– Нет. Там со мной разбираться не стали. Прямехонько за решетку… Так сколько мне дадут?

– Я бы вам дала лет пять. Да-да. Но не за это.

Она ткнула пальцем на фотографию:

– Здесь вы… до античной статуи не дотягиваете. Но экспрессия, движение!

– Вот видите. Античная статуя. А вы: античную статую – на пять лет.

– Конечно, на пять лет. За глупость. Вы знаете, кто это?

Она показала пальцем на портрет неизвестного мне человека с большим лбом и в пенсне.

Я не знал, но решил смело предположить:

– Коперник.

Удивлению девицы не было предела:

– Кто?

– Коперник.

Я недавно играл роль Коперника и уже готовился начать монолог: «О я, несущий свет туда, где мрак невежества людей околдовал», но вовремя понял, что после такого монолога меня точно отправят в психушку, и спросил:

– И кто это?

– Луначарский.

Я искренне удивился:

– Зачем он тут?

– Потому что вы находитесь в приемной министра культуры. И вовсе не в застенке. И я вовсе не следователь.

Теперь настала моя очередь удивляться:

– Министра культуры?! Зачем я ему понадобился?

– Не ему, а ей. Министр – дама. И еще какая дама!

– И что она от меня хочет, эта дама – министр культуры?

– Кто вы по профессии? Начинающий нудист широкого диапазона?

– Вообще-то я актер, работал в театре. Но меня оттуда выгнали.

– За что?

– По собственному желанию. А вообще-то за злостное хулиганство.

– Опять хулиганство! С вами не соскучишься! И что вы натворили? Разделись на сцене? Судя по всему, побегать где-нибудь нагишом в людном месте для вас дело плевое. И вы…

Не закончив фразу, она вскочила и пулей вылетела на балкон. Большая дверь распахнулась, и на пороге появилась дама. Именно Дама. В строгом светло-сером костюме, в туфлях на высоких каблуках. Не иначе как министр.

6. Четыре задания

Не замечая меня, дама прошла к столу, села и начала просматривать бумаги. Я стоял у двери, она разбирала бумаги. Потом подняла голову:

– Вы давно у нас в городе?

Я быстро ответил:

– Три дня. Боюсь, как бы не задержаться на пару недель.

– Лет, – поправила она. – На пару лет. Хотя, скорее всего, лет на пять.

– Но я только…

– Циничное хулиганство. Люди пишут письма. Требуют наказать. Примерно наказать… Пять лет.

– А то, что у меня украли одежду?…

– Милиция ищет. И если найдет, виновные будут наказаны. Одежду вам вернут… После отбытия срока.

– А то, что я сейчас нахожусь не у следователя, а в Министерстве культуры, не дает ли мне какой-нибудь шанс?

– Ваше последнее место работы?

– Театр.

– Почему ушли?

– Разногласия по поводу трактовки некоторых сцен из Шекспира.

– С кем у вас были разногласия?

– С Шекспиром.

Она подняла голову и пристально посмотрела на меня:

– Ну а если я попрошу вас помириться с Шекспиром?

– Считайте, что мы с ним уже друзья.

– Вы готовы дружить со всеми, с кем я вас попрошу?

– У меня нет выхода.

– У вас действительно нет выхода.

– И документов тоже.

– И документов тоже. Но я попытаюсь вам помочь. Сейчас мы с вами поедем в гости.

Такого оборота я не ожидал. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног. Сначала сверху вниз, потом снизу вверх.

– В таком виде вас примут за попрошайку из пригородного поезда. Поэтому сначала я вас отвезу в магазин, там вас оденут. Но предварительно вам надо постричься, помыться. Начнем с бани.

Я испугался:

– О нет, куда угодно, только не в баню! Баня – место опасное.

Дама удивилась:

– Мне баня всегда представлялась местом мирным. По крайней мере, женское отделение. В других бывать не доводилось.

– А вот в Тамбове, где я некоторое время служил, баня оказалась местом далеко не мирным. Какой-то солдат взорвал дымовую шашку…

– В бане?

В первый раз в ее глазах появился интерес. Я решил развивать достигнутое:

– В мужском отделении. Можете себе представить? Дым, ничего не видно. Паника. Клиенты, естественно, кидаются искать выход. Туда, сюда… Бегут… И попадают прямехонько в женское отделение. Голые женщины при виде врывающихся к ним голых мужчин, естественно, поднимают жуткий крик и начинают защищаться, кто веником, кто шайкой. Такое началось! Но это не все. Дым проникает и в женское отделение, и теперь все вместе кидаются к выходу. И оказываются на улице. Средь бела дня. Десятка два голых мужиков и баб! Голые, мокрые и жуть какие агрессивные. Бабы лупят мужиков шайками и царапаются. Мужики все больше в захват. Трамваи останавливаются, звенят. Прохожие подбадривают. Представляете зрелище!

– Зрелище действительно захватывающее, – согласилась дама.

– Дантов ад.

– Хорошо, что вы решили не повторять подвиг этого мужественного воина в нашем городе. Иначе вам бы пришлось задержаться у нас очень надолго.

– Я человек мирный, бранной славы чураюсь.

– Вот и прекрасно. Эти ваши качества вам пригодятся. После бани мы поедем к Аде Варме. Имя Варме, Оскар Варме вам что-нибудь говорит?

– Нет.

– Это художник.

– И Ада Варме – его супруга?

– Вдова. Ваше будущее во многом зависит от впечатления, которое вы на нее произведете. Постарайтесь сделать так, чтобы она пригласила вас погостить у нее.

– Надолго? – вежливо поинтересовался я.

– У вас дома дела?

– Нет. Дел нет. Впрочем, и дома как такового тоже пока нет.

– Где вы предпочли бы отбывать наказание: в тюрьме или у нее на вилле?

Я не сомневался:

– На вилле. Я еще не знаю эту, по всей видимости, благородную даму, но уже чувствую, что у нее мне будет лучше. Я ее не стесню?

– Нет.

– Она очень стара?

– О нет! Она ваша ровесница, ей не больше тридцати. Красивая молодая женщина. И к тому же богатая вдова.

– И вы прикажете ее… как старуху-процентщицу?

– Да перестаньте!

– Вы – добрая самаритянка?

– Не совсем. Я хочу попросить вас о нескольких услугах.

– Что я должен делать?

– У меня будет к вам несколько просьб. Точнее, четыре. Четыре пустяшных просьбы.

Я приготовился слушать.

– Просьба первая. На вилле у Ады на втором этаже висит несколько картин.

– Эль Греко? Рембрандт?

– Пьер Витро. Французский художник конца девятнадцатого века. Когда вы останетесь у нее на ночь…

– Но…

– Вы останетесь у нее на ночь… Когда вы останетесь у нее на ночь, вы должны будете положить в сейф ее мужа записку, которую я вам потом дам. Речь идет об исправлении недоразумения. Ее супруг написал копии принадлежавших ему двух картин Витро: «Афина свирепая с мечом» и «Голая Афродита и нимфы». Незадолго до так огорчившей всех нас кончины он завещал передать музею обе картины Витро, но забыл про копии этих картин. К счастью, в министерстве остался второй экземпляр завещания, в котором написано, что он передает музею и копии тоже. Я хочу восстановить справедливость. Вы должны будете положить текст, которой я вам дам, в сейф.

– Я справлюсь. На сцене мне часто приходилось такое делать.

– Вот и прекрасно. Тогда следующая просьба. Она может показаться вам странной. Копия картины «Голая Афродита и нимфы» висит на вилле у Ады на втором этаже. Вы должны будете измерить расстояние между грудями Афродиты. Я надеюсь, вам доводилось видеть голых женщин. Если это так, то вы должны были заметить, что у них есть груди.

– Но мне никогда не приходила в голову мысль измерять между ними расстояние.

Я не обманывал.

– Придется попробовать. Учтите, это будет непросто. Картина висит на высоте двух метров. Вам надо будет заблаговременно найти стремянку. Сантиметр я вам дам.

– Задание странное, но выполнимое. Если я справлюсь, я с удовольствием измерю расстояние и у других…

Я сказал и испугался, не обидится ли дама. Но дама не обиделась.

– Последние две просьбы – почти по вашей профессии. Особенно третья. Я попрошу вас сняться в небольшом ролике: солдат спасает тонущую девочку. Ну, а четвертая… Ада устроит костюмированный бал. На балу вы будете пытаться соблазнить ее домработницу. И соблазните. Кадры должны носить очень интимный характер. Вас это не пугает?

– Я актер.

– Вот и отлично. Домработница – очень милая девушка. У нее странное имя – Лимона.

– Она такая кислая?

– О нет! Она – сплошная доброта. Если я останусь довольна, вы получите новые документы, деньги на дорогу и мой шофер отвезет вас на вокзал.

– А если откажусь?

– Иногда про наши тюрьмы пишут бог знает что! И камеры с мужиками-насильниками, и…

– Убедили.

– Откровенно говоря, вам повезло. Ада – просто прелесть.

Она встала.

– Ждите меня здесь.

И величественно вышла в дверь для начальства.

7. В центре событий

Почти сразу в комнате снова появилась Вильма.

– Я все слышала. Надеюсь, вы поняли, что вас заставляют совершить подлог?

– Понял. Но сначала скажите мне, кто эта дама.

– Это Дина Дарте, помощница министра.

– Понял. Теперь объясните, зачем я должен измерять расстояние между грудями у Афродиты?

– Откровенно говоря, я тоже не поняла. Это в самом деле странно.

– Может быть, она хочет, чтобы я потренировался сначала на картинах. А что! Вдова художника вроде бы ничего. И помощница министра тоже. Не знаю, как сама министр.

– Этой надо измерять расстояние не сантиметром, а рулеткой. В метрах.

– А Лимона?

– Если вы найдете у нее груди, считайте, вам повезло.

– Мне приказано ухаживать за ней.

– Могу успокоить: соперников у вас не будет.

– Мне еще надо будет спасать какую-то девочку. Не вас, случаем?

– Нет. Я хорошо плаваю.

– Жалко. Вы очень красивая девушка. Вы никогда не хотели стать актрисой?

– В школе я играла в драматическом кружке. А кого – никогда не догадаетесь. Д’Артаньяна. Вы играли д’Артаньяна?

– Увы, нет.

– А я играла. Но сейчас я бы с удовольствием сыграла Шерлока Холмса.

– В таком случае я буду играть Ватсона, – предложил я. – Кого будем ловить? Есть на примете преступники?

– Пока они еще не преступники, но…

– И кто это?

– Министерша и Дина.

– Они хотят кого-то замочить?

– Они хотят поменять подлинники на подделки. И подлинники продать за границу.

– Дело рискованное.

– Им нужны деньги.

– Мне тоже.

– Им нужно много денег. Вы здесь человек новый, многого еще не знаете. Не знаете, что брат министерши арестован и ждет суда за попытку продать фальшивые денежные купюры.

– И ей нужны деньги, чтобы подкупить следователей.

– Нет. Он сидит за границей. Там следователей не купишь. Им нужны деньги на адвоката.

– Вы кажетесь очень осведомленной.

– У меня есть друг…

– Он водопроводчик? Слесарь?

Вильма обиделась:

– Он работает в Министерстве внутренних дел. Он патриот и не хочет, чтобы подлинники были проданы за рубеж.

– С такой поддержкой вы как за каменной стеной.

– Если бы!

– Вы мне кажетесь взволнованной, мой маленький Робин Гуд. Я не ошибся? Что-то случилось?

– Пока нет. Но может случиться. Приехал человек, который должен дать заключение, что подлинники – это копии, а копии – подлинники. И с минуты на минуту он должен прийти к министру. Я хочу его опередить.

– Могу вам помочь?

– Нет. Хотя… Если вдруг меня выгонят, а вы останетесь, вы бы нам помогли… Его легко узнать. У него очень странная фамилия. Цвет какой-то. То ли Синий, то ли Зеленый…

– Я не дальтоник. И легко запомнить. Синяя птица или Рина Зеленая. Кстати. Пока вы развиваете бурную деятельность, вдова уже могла продать свои копии.

– Нет, не могла. У нее домработница – наш человек.

– Та самая Лимона?

– Да. Я ей звонила, она сказала, что картины на месте.

– Когда звонила?

– Недели две назад.

– Целых две недели!

Вильма взяла трубку со стола Дины и начала набирать номер:

– Никто не подходит. Что-то не так.

– Вы звоните Лимоне? – поинтересовался я.

– Лимоне.

– А ваш друг-водопроводчик?

– Ладно, я ему позвоню.

Она набрала какой-то номер:

– Кубик, это ты? Что?

По ее голосу я понял, что произошло нечто экстраординарное.

В это время появилась Дина. Вильма быстро положила телефон и хотела что-то сказать, но Дина ее остановила:

– Хорошо, что ты здесь. Посиди у телефона. Я буду через час.

Я хотел спросить Вильму, что ее так испугало, но посмотрев на Дину, решил, что своих неприятностей мне достаточно.

Дина повернулась ко мне и властным тоном распорядилась:

– Поехали!

8. Прекрасная тетушка

Мы вышли из здания министерства через главный вход. Швейцар услужливо поприветствовал Дину, та кивнула ему в ответ. Подошли к голубой «Волге». За рулем сидел шофер, очень похожий на нашего актера Плутенко. Тот играл у нас благородных отцов и секретарей обкома, беспробудный пьяница.

– Садитесь.

Меня усадили на заднее сиденье.

– Мы едем в баню?

– Научитесь не задавать вопросов, когда я с вами разговариваю. И не вздумайте бежать. Не забывайте, что у вас нет документов. От меня ни на шаг.

– Понял. От вас ни на шаг. Даже в бане. Будем мыться из одной шайки?

– Меня этим трудно испугать.

Я ей поверил. Ехали мы недолго. Остановились перед двухэтажным зданием с вывеской «Ночная фея».

Ночная фея. Если это ночной клуб или что-нибудь для интимных встреч и Дина ведет меня туда, то самое время вспомнить Островского: «Ах, тетушка, вы такая прекрасная и такая недоступная!» В прошлом году мы ставили «На всякого мудреца», Глумова играл я, а Мамаеву – наша заслуженная актриса Вера Пантелеевна Елизарова. Когда-то Вера Пантелеевна год играла во МХАТе и теперь требовала от меня, чтобы все было по Станиславскому. «Скажите это «Ах, тетушка, вы такая прекрасная и такая недоступная!» так, чтобы мне сразу захотелось раздеться». После второй репетиции она сказала: «У вас получается».

Дина вышла из машины.

– Не отставайте.

Мы вошли в просторный холл. По специфическому влажному ароматизированному воздуху я понял, что это элитное спа. В таких я бывал. Вальяжно сидевшие в креслах матроны убедили меня в том, что я не ошибся.

К нам подскочил субъект в хорошем костюме с бородкой. У него был вид холуя из водевиля.

– Позовите Морковко! – распорядилась Дина.

Появился тип в спортивном костюме и со спортивной мускулатурой.

– Вот этот, – Дина указала на меня.

– Все сделаю, – отрапортовал тот.

И повернулся ко мне:

– Идемте.

Мы прошли через коридор и попали в зал с кафельным полом и большой люстрой, на стенах висели картины полуобнаженных дам времен Мопассана, вдоль стен стояли шкафчики. Я понял, что это раздевалка, предбанник. Морковко показал мне кресло около открытого шкафчика.

– Раздевайтесь.

Я разделся.

– Плавок у вас нет?

– Нет, – признался я.

Он подошел к большому шкафу в углу комнаты и вытащил плавики агрессивного малинового цвета:

– Берите.

Мне почему-то захотелось высказать свои эмоции пословицей в стиле Треугольникова:

– В каждой избушке свои игрушки.

Получилось кстати. На Морковку пословица не произвела никакого впечатления.

– Я вернусь через час. Развлекайтесь.

И я отправился в поход за развлечениями. За большой дверью со скульптурным барельефом очередной полуобнаженной дамы оказалась душевая. За ней был маленький зал с джакузи, дальше сауна. Там на полке сидел субъект удивительно хилого телосложения. Я его приветствовал:

– Во всяком подворье свое поверье.

Он не удивился. Я понял, что люди в этом городе любят пословицы.

Где-то должен был быть вход в бассейн. Я стал искать, и действительно, за маленькой дверью, почти калиткой, оказался бассейн. В отличие от предыдущих залов, народу там было много. В основном дамы.

Я с удовольствием плюхнулся в прохладную воду. Поплавал немного, потом подплыл к рыжеволосой даме с облупленным от загара носом и начал разговор:

– Мокрый дождя не боится.

Дама весело ответила:

– Вы совершенно правы.

И взяла меня за руку:

– Вы здесь в первый раз?

– Я новичок в этом городе.

Дама обрадовалась:

– Это прекрасно. Меня зовут Миранда.

В какой-то пьесе была Миранда, и я ее добивался целых три акта. Но я не стал вдаваться в сценические подробности и просто представился:

– А меня зовут Борис.

– Вам здесь нравится?

– Да. Дело не в том, чтобы быстро бегать, а в том, чтобы выбежать пораньше.

Дама снова согласилась и обняла меня:

– Вы бывали в Болгарии?

– Нет, – честно признался я.

– Я только что оттуда вернулась. Провела там отпуск. Вот видите… – она показала на облупленный нос.

– В Болгарии прекрасные помидоры, – начал я светскую беседу.

– Не только. Приходите сюда завтра в это же время. Сегодня здесь Светка, а у нее язык!

– Это ужасно! Два соловья на одной ветке не поют.

– Вы совершенно правы. До завтра.

И величаво уплыла.

Ко мне подошел смотритель бассейна:

– Вас ждут.

Я понял и вернулся в предбанник. Морковко уже ждал. Он показал мне на лежащий на кресле спортивный костюм, трусы и рубашку. Под креслом я увидел спортивные туфли, рядом лежали носки.

– Одевайтесь.

Туфли мне подошли, а по носкам я уже успел соскучиться.

– Идемте.

Мы вернулись в вестибюль. Дина по-хозяйски осмотрела меня, повернулась к Морковко:

– Прекрасно. Все подошло?

– Подошло. Даже туфли.

Конечно, правильнее было бы об этом спросить у меня, но я здесь в расчет не принимался.

– Поехали.

И снова водитель, похожий на Плутенко. На этот раз мы ехали минут тридцать.

– Выходите. Мы приехали.

Машина остановилась около двухэтажной виллы. Над большой дверью у входа было выложено белыми кирпичиками: «Нескучная жизнь».

Там люди вели нескучную жизнь. Там потом произошло два убийства. Впрочем, эти убийства не очень волновали обитателей виллы и их гостей. Среди гостей, ведущих нескучную жизнь, оказался и я.