Текст книги "Тень наркома"
Автор книги: Олег Агранянц
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Днем 3 ноября мы отправились на кладбище. Тихий день, такой как большинство дней в этом тихом городке. Мы с Мальвиной подошли к склепу, я взял фонарь, открыл дверцу, посветил. Пусто, как и в прошлый раз.
Мы побродили по пустынным аллеям, подошли к забору: мы искали наиболее удобный путь к могиле господина Абиера от каменной ограды, где намеревались ночью припарковать машину.
Я сокрушался:
– Нет ни одного удобного места, где можно оставить машину, не привлекая внимания. Если мы оставим ее у входа, ее заметят, и все сорвется.
– А что делать?
– Будем оставлять машину на короткий срок, достаточный для того, чтобы я смог сбегать до могилы и вернуться.
У Мальвины был другой план. Она соглашалась, что машину нельзя долго оставлять ночью около кладбища. Хотя ночью движение и не такое как днем, но дорога, на которую выходит кладбище, – основная дорога в Муньерес, ночью две-три машины в час пройти могут.
– Лучше, если бы я села за руль, высадила бы тебя у ограды, отъехала и вернулась через десять минут. Но я ночью водить боюсь. Мы не имеем права рисковать. Значит, один вариант: ты за рулем, я – на кладбище.
– Ты с ума сошла!
– Думаешь, испугаюсь?
Я так не думал. Я уже знал, что моя спутница вообще ничего не боится, но пускать женщину в такое путешествие… Что может быть веселее кладбища ночью!
Мы вернулись домой. Снова обсуждали, кому садиться за руль.
– Скажи, у какого фонаря нужно остановить машину?
– спросила Мальвина.
Я не понял. Она сама ответила:
– Машину надо остановить между вторым и третьим фонарем.
– Почему?
– По трем причинам. Во-первых, там есть пролом, через который можно проникнуть на кладбище, не перелезая через ограду.
Пролома я не заметил, но поверил. Ограда была невысокая, не больше метра, и перелезть через нее не составляло труда, хотя пролом, конечно, лучше.
– Во-вторых, от него ведет прямая тропинка к нужной нам могиле. Ночью это важно, будет трудно заблудиться.
Третью причину я знал. Между фонарями самое темное место.
Я понимал, что вариант «я за рулем, Мальвина – к могиле» самый подходящий, поэтому, посопротивлявшись слегка, согласился.
– Тебе надо взять с собой перчатки.
– И пластиковую сумку. И тебе тоже нужны перчатки.
Я кивнул. Если она что-нибудь найдет, то рассматривать будем вдвоем.
– Что они могут принести? Урну?
– Вариант один: урна. Но вот что в ней… Там может оказаться пепел. Кстати, это самое вероятное.
– Урна бывает закрытой?
– Не знаю, но на всякий случай возьмем инструмент.
На этой широте темнеет быстро. Уже в семь часов Мальвина начала торопить:
– Поехали.
– Еще рано.
Сообщения о результатах выборов в Штатах начнут поступать в десять. До этого времени ехать не стоит.
Но в восемь часов Мальвина просто вытолкала меня из дома.
На дороге встречались машины, и мы были вынуждены один раз проехать мимо кладбища. Зато в следующий раз на шоссе мы оказались одни.
– Не побоишься? Может быть, лучше я? – в последний раз спросил я Мальвину.
– Нет, – твердо ответила она и добавила: – На всякий случай я взяла нож, вдруг кто-нибудь нападет.
Она показала складной ножик, который мы купили неделю назад.
– Кроме того… Я разве тебе не рассказывала, что окончила школу самообороны?..
Это было для меня новостью. Хорошо, что я ни разу не пытался воздействовать на нее силой. Интересно, что еще я узнаю про нее!
Когда мы подъехали, она проворно выскочила из машины и, перешагнув через пролом, скрылась в темноте. Я проехал вперед, на кругу вблизи заправки, которая уже к этому времени не работала, развернулся, вернулся в город и снова направился к кладбищу. Мальвина была права, место у пролома оказалось очень удобным, его было видно издалека. Я остановил машину, открыл правую дверцу. Мальвина выскочила из темноты и впрыгнула на сиденье:
– Пусто.
– Как там? – спросил я по дороге домой.
– Тихо, как днем. И не очень темно. Фонари с дороги освещают дорожку. Спрятаться трудно даже ночью.
Я уверена: никого кроме меня там не было. Вернемся через час.
Через час я остановился у пролома. Мальвина уверенно вышла из машины и, не оглядываясь, пошла к пролому. «До чего же смела!» – подумал я.
Машин не было, и я с трудом удержался от соблазна остаться ждать. Но отъехал и вернулся через положенные десять минут. Мальвина уже ждала.
– Пусто.
Следующий раз мы выехали из дома в полдесятого. Машин на шоссе не было. Я снова остановился у пролома. Мальвина вышла и, как в предыдущий раз, пошла, не оглядываясь. Выждав полминуты, я закрыл машину и отправился следом.
Я видел удаляющуюся Мальвину. Она шла спокойно, как привидение. «Вот уж кто может вселить ужас, так это она», – подумал я.
Она подошла к могиле. Я остановился и наблюдал. Она нагнулась, открыла дверцу, посветила, закрыла дверцу. Поднялась, в руках у нее ничего не было. Я поспешил назад. Через минуту она села рядом со мной. Мы отъехали.
– Зачем ты следил за мной?
– Не следил, а подстраховывал. Как ты заметила?
– Ты шумно ходишь.
А ведь меня учили ходить бесшумно.
Следующий раз мы выехали без пяти одиннадцать.
– Давай поменяем машину, – предложила Мальвина.
– А то эта уже примелькалась. Возьмем один из наших новых «мерседесов».
– На них только временные номера.
– Так мы и возьмем их на время.
Идея мне понравилась. Зря не догадался раньше. Подъехали к салону. Пару минут повозились с ключами и через пять минут сидели в новом темно-зеленом «мерседесе-400».
– Новенький, на спидометре всего ничего.
Мальвину спидометр не интересовал:
– Подстраховывай меня, только оставайся у пролома. Там можно спрятаться. Следи, как бы кто не увел машину. И смотри по сторонам.
Интересно, кто из нас кадровый разведчик?!
Но я сделал все, как она сказала. Остался у пролома. Отсюда действительно была видна освещаемая фонарями тропинка, по которой снова как приведение скользила Мальвина. Но могилы не было видно.
Вернулась Мальвина быстро. Снова с пустыми руками. Мы вернулись в машину. Я собирался завести мотор, она меня остановила.
– Ты знаешь, мне показалось, там что-то не так.
– А что именно?
– Не знаю. Который час?
– Первый. Время самое подходящее.
– Сделаем пару кругов, и я снова пойду.
Мы сделали всего один круг и остановились у пролома.
– Я пойду с тобой.
– Не надо. Следи лучше отсюда.
Она снова плавно поплыла по тропинке, скрылась за поворотом к могиле. И уже через несколько секунд снова появилась. Она почти бежала.
Я выскочил навстречу. Она замахала руками, показывая на машину.
Я повернулся к «мерседесу» и увидел, что его осветила фарами проезжающая машина. Я бросился к дверце. Мальвина меня догнала:
– Быстрее, они ушли!
– Что случилось?
– Я услышала шорох.
– Ты успела осмотреть склеп?
– Нет. Вперед, за ними!
Машина, которую мы преследовали, уходила в сторону гор. Сзади я не мог разобрать, какой она марки. Шла плавно, быстро набирала и сбрасывала скорость. Но и наш новенький «мерседес» не отставал.
– Думаю, они не профессионалы.
– Почему? – спросила Мальвина.
– Профессионалы не полезли бы в горы. Там их легче достать. Они видели, какая у нас машина.
– Может быть, у них лучше.
– У нас новый «мерседес».
Мы поднимались все выше, но дорога оставалась достаточно широкой.
– Что мы будем делать, если они остановятся и выйдут? – спросила Мальвина.
– Проедем мимо, для нас важно узнать номер их машины. Тогда мы попытаемся найти хозяев.
Кустарники – теперь я знал, что это кофе – почти вплотную подходили к дороге. Луна освещала асфальт. Снова начался подъем.
– А вообще зачем они нам нужны? – спросила Мальвина.
– Чтобы объяснить им, кто мы такие.
– Ты думаешь, сейчас самое лучшее время?
Дорога неожиданно сузилась, стала петлять налево-направо, направо-налево. Машина впереди замедлила, я тоже сбросил скорость. Так мы ехали минуты три.
Вдруг машина, которую мы преследовали, словно прыгнула вперед. Мы выскочили на широкое шоссе. Расстояние между нами не сокращалось.
– Мотор у них не слабее нашего, – вынужден был признать я. – Догнать их будет трудно, если только…
Мальвина меня остановила:
– Послушай, а ведь они нас уводят от кладбища!
Я уже об этом думал. Мальвина продолжала:
– Пока мы за ними гонимся, кто-то спокойно орудует там.
Я согласился, но назад дороги не было.
Стрелка на спидометре допрыгала до 150 километров, а машина впереди летела, как на парусах.
– Мы ее не догоним, – вздохнула Мальвина.
– Должны догнать.
Вдруг машина впереди резко затормозила, вылетела на встречную полосу, развернулась и поехала нам навстречу. Такой маневр я знал, сам ему обучался.
Теперь мы ехали навстречу друг другу. Я притормозил, чтобы быстрее развернуться, когда они проедут.
Они уже были близко, и я увидел, что человек, сидящий рядом с шофером, поднялся: их машина оказалась с открытым верхом.
Резким движением я рванул «мерседес» вправо. Потом влево.
Встречная машина приближалась, я уже ясно видел ее в свете наших фар: «порше» с открытым верхом. И заметил в руках у пассажира автомат. Мы стремительно сближались.
– Пригнись! – закричал я Мальвине.
И снова рванул машину вправо. Почти одновременно мой «мерседес» налетел на камень, и нас отбросило влево прямо на приближающийся «порше».
Выстрелов я не услышал, только звон разбитого стекла. Яркий свет фар ослепил меня. Потом стало темно.
Я затормозил.
– Марина, как ты?
Молчание. Потом:
– Жива я, жива. Сволочи! Как ты?
– Нормально. Не поцарапали?
– Нет.
Я остановил машину. Попытался выдавить лобовое стекло. Оно не поддалось. Придется ехать с разбитым. Я вышел на дорогу. Вдали были видны фары удалявшегося «порше».
Ну, раз живы, то нечего сдаваться.
Я снова сел в машину, развернулся, конечно, не так лихо, и мы поехали назад.
– Куда?
Я не ответил, я еще не решил, что делать. Мы доехали до того места, где выскочили на шоссе. «Порше» впереди быстро удалялся. Значит, назад, к кладбищу, они не поехали.
– Это тот съезд, с которого мы выехали на шоссе? – спросила Мальвина.
– Да.
– Мы их уже не догоним. И если не повернем на дорогу, по которой ехали, можем заблудиться. По крайней мере не сумеем быстро добраться до кладбища.
Она была права.
Дорога назад показалась длиннее.
– Мы не заблудились? – спросила Мальвина.
– Вроде бы нет.
Хотя сам я уверен не был.
Но мы не заблудились. Дорога стала шире, появились фонари. Я проехал мимо кладбища. Никаких машин… Я развернулся и подъехал в пролому.
– Пойду с тобой.
– Нет, все как в прошлый раз. Стратегию на ходу менять не надо.
Все как в прошлый раз. Я оставался у пролома, она так же неторопливо направилась к могиле, исчезла за поворотом. Я ждал. Ее долго не было.
Я начал волноваться и поднялся, чтобы пойти ей навстречу. В это время она появилась на дорожке. В руках у нее была полиэтиленовая сумка. В ней что-то лежало. Она что-то нашла.
19. УрнаЯ поспешил к машине. Мальвина села рядом.
– Что там?
– Урна. И больше ничего. Где будем открывать?
– Едем в салон.
– Поменяем машину?
– В любом случае светиться в битой машине у дома не стоит.
– Там и посмотрим, что в урне.
Хорошая идея.
Что в урне? Прах человека, некогда грозы целой страны? Или что-то еще?
Мы доехали до салона. Теперь мы вне посторонних взглядов.
Поднялись ко мне в кабинет. Мальвина вытащила урну из сумки:
– Возьми.
Небольшая ваза, легкая.
– Откроем в бюро.
Я согласился.
Мы поставили урну на стол. Крышка отвинтилась без труда. Мы заглянули внутрь. Пепла там не было. Там вообще ничего не было. Кроме пустой бутылки из-под минеральной воды.
Мы вынули бутылку, начали осматривать со всех сторон. Обыкновенная пластиковая бутылка без этикетки. Внутри ничего.
– Пусто.
– Пусто.
– Что бы это могло означать?
Мальвина внимательно рассматривала бутылку:
– Здесь что-то нацарапано. Дай лупу.
Лупы не было. Но и без лупы удалось разобрать несколько строчек. Точнее, три строчки:
10.45
– Engels
18701879
И все.
– Что будем делать с урной? С бутылкой? – спросила Мальвина.
– Все сфотографируем и отвезем на кладбище.
– На этой машине?
– На этой нельзя, нас могут увидеть. Как объяснить битое стекло? Но и на нашей машине тоже нельзя. После того, что произошло, лучше ее не светить. Возьмем еще один «мерседес», благо, у нас их восемь штук, и пять на ходу.
Взяли маленький вишневый «мерседес-300». До кладбища доехали, не встретив ни одной машины. Снова повторили тот же маневр. Я ждал Мальвину у пролома. Она вернулась быстро.
– Положила аккуратно?
– Я все делаю аккуратно.
Что правда, то правда, она все делала аккуратно.
Мы вернулись в салон, взяли свою машину и через двадцать минут были дома. Часы показывали два часа.
– Как ты думаешь, этой ночью ничего не может еще произойти? – спросила Мальвина. – Еще только два…
Что бы ни произошло, я больше никуда не поеду.
– Раздеваемся и в кровать.
Проснулись мы в семь.
– Поедем на кладбище, посмотрим, как там?
Похоже, вчерашних волнений Мальвине было мало.
Я не согласился. Падре Джованни или кто-нибудь по его просьбе непременно осмотрит могилу за день до 7 ноября. Если мы туда поедем, то можем с ними столкнуться.
– Интересно, когда падре скажет, что урна в склепе, – вслух размышляла Мальвина.
– Что это изменит?
– Ничего. Но они откроют урну?
– В этом я не сомневаюсь.
В обед Мальвина предложила:
– Давай все-таки попытаемся разобраться, что произошло ночью.
– Давай.
– Итак, урну они все-таки положили. Но мы не знаем когда. Или до того, как мы начали погоню, или кто-то спокойно поставил урну, пока мы за ними гнались.
– Давай поставим вопрос иначе: убегали ли они от нас или уводили подальше от кладбища? Скорее всего, сначала они уводили нас от кладбища, а потом решили от нас избавиться. И напали только для того, чтобы мы их перестали преследовать.
– Когда мы подъехали, их машины не было. Ты остановился, я вышла, почти дошла до могилы и услышала шаги. Кто-то шел по направлению к выходу.
– По направлению к выходу или наоборот от выхода?
– Этого я не поняла.
– Логично предположить, что некто дошел до выхода, и там его ждала машина. Они, разумеется, видели нашу машину, но сначала должны были забрать человека, идущего по аллее. Отсюда первый вывод: они не хотели, чтобы их «порше» стоял у кладбища, поэтому высадили своего человека и уехали. Он заложил урну в склеп, а они вернулись, чтобы забрать его.
– То есть повторили наш метод.
– Вывод второй: если бы они хотели просто увести нас от кладбища, то подождали бы, пока мы вернемся в машину и рванули бы. Но они отъехали до того, как мы вернулись. Для них было главным, чтобы мы их не увидели. Поэтому сначала пытались от нас уйти, потом стреляли. Кстати, стреляли не по машине.
– Но…
– Если ты помнишь, я наехал на камень и нас отбросило вправо. Поэтому попали в лобовое стекло.
Мы возвращались к этой теме не один раз. И после долгих дебатов пришли к единому мнению: они не знали, что мы следим за могилой, и поступили, как мы: высадили человека с урной, чтобы приехать за ним через какое-то время. Когда вернулись, увидели нас. Человек быстро сел в машину, и они отъехали. Когда заметили, что мы их преследуем, попытались уйти. Не удалось – и они нас обстреляли.
Очевидно, у них в машине был кто-то, хорошо знающий местность: уж очень уверенно он вывел машину на шоссе по дороге, петлявшей в горах. А если это местный, то мы могли его знать. Хотя ни одного «порше» в городе нет. Наверное, если бы мы смогли разглядеть номерной знак этого «порше», то по нему узнали бы владельца.
* * *
7 ноября рано утром в салон забежал какой-то субъект.
– Синьор Эуженио, падре Джованни очень просит вас подъехать на кладбище в Муньересе.
Он пытался объяснить, что это важно, но я его не слушал.
Через полчаса мы были на кладбище. Падре Джованни прохаживался около могилы.
– Кто-то заложил урну. И мы не видели кто. Я хочу признаться, синьор Эуженио, я попросил одного прихожанина следить за могилой весь день с самого утра. Но… но он обнаружил, что урна уже в склепе.
У падре был такой удивленный и даже расстроенный вид, что я поверил: появление урны в склепе его озадачило.
Я нагнулся и открыл дверцу склепа. Убедился, урна на месте. А где ей еще быть!
– Значит, этого господина похоронили, – зло произнес я. Я должен быть злым и разочарованным. – Как же так получается, дон Джованни: человек умер седьмого ноября, и уже к утру того же дня его пепел предали земле? Не кажется ли вам, что как-то быстро все произошло?
– Я думаю, – отвечал падре, – умер он раньше.
– Боюсь, что его не было в живых, когда заказывали надгробье. Но он завещал, по каким-то ему известным причинам, похоронить его именно в этот день. Родственники так и сделали.
– Но почему никто не видел этих родственников?! – не унимался я. – Урна прилетела по воздуху?
– Кто-то просто не стал дожидаться этого дня. Привезли урну вчера или позавчера. Так могло быть, не правда ли?
Падре говорил мягко, почти ласково, он видел, что я злюсь, и хотел меня успокоить. Мальвина пришла ему на помощь:
– Теперь мы видим, что этот человек умер и все дела закончились.
– А кто мне… – взорвался я и замолчал, поскольку не знал, что говорить дальше.
– Я не спрашиваю вас, – так же ласково улыбаясь, продолжал падре, – захотите ли вы отслужить молитву за упокой души этого человека.
– Ну уж нет!
– Хорошо, хорошо. Но я за него помолюсь.
– Вы очень добрый человек, дон Джованни, – поддержала падре Мальвина.
Она еще что-то говорила, а я удивлялся, как быстро она научилось сносно болтать по-португальски.
Я взял Мальвину за руку, поклонился святому отцу:
– Нам здесь больше нечего делать.
– Ступайте, ступайте, – мирно произнес падре. – А я останусь. Помолюсь за него.
В машине я чуть не рассмеялся:
– А падре-то молится за упокой души бутылки.
Мальвина меня остановила:
– Не надо так. А что касается бутылки…
Через два дня я зашел в церковь и извинился за свое поведение на кладбище.
– Простите меня, дон Джованни. Я тогда оказался несдержанным.
– Извиняться не за что. Вы вели себя естественно. А это самое главное и за это не надо извиняться.
А еще через день мы, уже днем, заехали на кладбище, открыли дверцу, вытащили урну, вынули бутылку, осмотрели урну, не нашли в ней ничего особенного. Урну вернули на место, бутылку взяли с собой.
10.45
– Engels
18701879
Что бы это могло означать?
20. Дети капитана ГрантаЧто это могло означать?
Конечно, нам виделись деньги. Большие денег. Конечно, мы решили, что на бутылке нацарапан ключ к загадке, решив которую, мы сможем найти эти деньги.
– Не адрес же это капитана Гранта! – ворчал я.
И мы рассуждали.
Деньги должны храниться в банке. В обычном банке деньги можно снять со счета, представив доказательства, что являешься владельцем счета, или предъявив чек, подписанный владельцем счета. Бывают банки, которые выдают деньги по предъявлении номера вклада. Как пользоваться такими банками, я знал и – работа обязывала – пользовался ими. Надо знать банк, номер счета – и все. Но таких банков в Бразилии нет. Нет и в Латинской Америке. Только в Европе: в Швейцарии, а теперь в Венгрии. Вне Европы – на островах в офшорных зонах.
– 18701879 – это не количество денег на счету, а номер счета, – вслух рассуждал я. – Если идти вверх, то вторая строка «– Engels» – скорее всего, фамилия того, кому сейчас принадлежит банк или принадлежал при основании. «Энгельс» – довольно распространенная фамилия для владельцев банка. Тире перед «Энгельс» может означать, что владельцев несколько: например, Браун и Энгельс. Может быть проще: двойная фамилия Браун-Энгельс. Это тоже типично для таких банков.
– Ну, а почему не указать полное название банка? – допытывалась Мальвина.
– Для маскировки. Ведь фамилия Энгельс наводит настоящего марксиста на мысль не о банке, а о теоретике марксизма. А те, кто переводил десять миллионов, были марксистами или хотели показаться ими.
– Таким образом, – суммировала Мальвина, – мы знаем или можем узнать название банка и знаем номер счета.
– Но неизвестно, где этот банк находится.
– А если объездить все страны, где существуют такие банки? – предложила Мальвина.
– Можно, – согласился я, – но трудно. Почти нереально. Не только потому, что таких банков много, но и потому, что большинство из них в справочниках не значатся.
– Что могут означать цифры 10.45?
Это была главная загадка. Без сомнения, отгадав ее, мы узнали бы город или страну, где находится банк.
– Что вообще могут обозначать эти цифры? – много раз спрашивала меня Мальвина.
Они могли обозначать или время: 10 часов 45 минут, или цену: 10 долларов или франков, а 45 мелочь – центы, сантимы. А может быть, 10 метров и 45 сантиметров.
Однажды, оставив Мальвину смотреть телевизор, я сразу после ужина отправился спать. День выдался трудным: я встречался с людьми, которых нанимал на работу, ездил смотреть территорию будущей пристройки, с адвокатом синьорой Исидорой перечитывал контракты. Едва я сомкнул глаза, как Мальвина меня растолкала:
– Я догадалась! Вставай!
Я сначала не понял.
– Вставай! Ты правильно говорил о капитане Гранте. Именно капитан Грант!
– Какой капитан Грант? – я не мог врубиться.
– Ну, тот, у Жюля Верна, которого нашли по записке в бутылке.
– При чем здесь Жюль Верн?
– У тех, кто его искал, была бутылка и указание широты. И у нас есть бутылка и координаты. Только в отличие от несчастного капитана Гранта мы знаем и широту, и долготу. Десять градусов долготы и сорок пять широты или наоборот. Идем смотреть.
Это открытие по значимости показалось мне равноценной догадке Паниковского в отношении гирь, но я смирился и пошел за картами.
Мы просмотрели все восемь вариантов:
10 градусов восточной долготы и 45 градусов северной широты – это Германия. Отпадает.
10 градусов западной долготы и 45 градусов северной широты – Ирландия. Тоже отпадает.
10 градусов восточной долготы и 45 градусов южной широты – Атлантический океан.
10 градусов западной долготы и 45 градусов южной широты – Атлантический океан.
45 градусов западной долготы и 10 градусов северной широты – Атлантический океан.
45 градусов западной долготы и 10 градусов южной широты – Атлантический океан, правда, вблизи Бразилии.
45 градусов восточной долготы и 10 градусов северной широты – Аравийское море вблизи Сомали.
45 градусов восточной долготы и 10 градусов южной широты – Сейшельские острова.
Единственное, что можно было бы рассмотреть, – Сейшельские острова. Но с очень малой вероятностью.
Я несколько дней повертелся в Торговой палате, поговорил с любезнейшим управляющим банком. Мальвина проторчала в библиотеке. И к концу недели мы пришли к общему заключению: этот вариант – забыть.
А с салоном дела шли прекрасно. Главная находка – кандидатура на должность управляющего. Директор банка порекомендовал мне некоего Эрнесту Мигела.
До этого Мигел работал менеджером автомобильного салона в Порту Алегри. Ушел на пенсию и поселился в нашем городе. Прожив пару лет, понял, что пенсия не дает такого материального благосостояния, которое удовлетворяло бы его супругу, модную даму, и двух дочек, студенток университета в Рио. Словом, мы нашли друг друга.
В январе Мальвина сдала экзамен по вождению и ездила на маленьком «мерседесе-300». Побывавший под автоматным огнем «мерседес» был отремонтирован и продан. За месяц я продал пять «мерседесов», включая обещанный управляющему банком, и заказал еще десять. Начала работать группа из трех механиков. По совету опытнейшего синьора Мигела, мы брали в ремонт не только «мерседесы», но и «ауди» и «БМВ». Если бы не погоня за сокровищами, я бы сказал, что дела наши идут успешней, чем я предполагал.
– Вот увидишь, – часто повторяла Мальвина, – на «мерседесах» мы за три-четыре года заработаем не меньше, чем получили бы, если бы нашли эти миллионы.
