Текст книги "Мятеж четырех"

Автор книги: Олаф Локнит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Мораддин неожиданно прервал свою проникновенную, ласковую речь, и, слегка повысив голос, приказал непререкаемым тоном:

– Книгу на стол, скотина!

– С этого и надо было начинать, – раздался голос Конана, сидевшего с ленивым видом возле окна.

– Не извольте гневаться, – Эльгот сжался почти вдвое, а его тощие усики встали торчком: – Я же не знал, сколь это важно… Пожалуйста, вот!

– Конан, подойди, – бросил Мораддин, пролистав книгу записей. Чиновник, услышав имя аквилонского короля, и наконец рассмотрев в сумраке комнаты лицо здоровенного темноволосого человека, застыл в своем обшарпанном кресле. – Взгляни.

Привстав на цыпочки, я глянул через плечо Конана и застыл с открытым ртом. В книге значилось: «24 дня третьей осенней луны границу Немедии и Аквилонии пересекли: Конан Канах, король Аквилонии, в сопровождении благородной дамы, госпожи Ринги, графини Эрде из Немедии, а также Юния Паллантида, центуриона тарантийской гвардии, и…» Далее следовало перечисление имен наших гвардейцев.

– Это что, шутка? – Конан недоумевающе воззрился на Мораддина, постоянно переводя взгляд на квадратные пергаментные листы. На желтовато-белых страницах стояла его собственная подпись. Один к одному. Чуть ниже ровными округлыми буквами было выведено: «Ринга, графиня Эрде, баронесса Энден».

– …Сказки, – мелко помотал головой Мораддин. – Это может быть удачнейшей подделкой.

– Нет-нет, Ваша светлость, – шепнул чиновник. – Женщина поставила свою печать, посмотрите внимательнее…

– Давайте выйдем отсюда, – твердо сказал Мораддин, тщательно осмотрев отпечатанный на воске след перстня – развернувшая крылья летучая мышь на фоне гряды зубчатых гор. – Впрочем, постойте! Месьор Эльгот, а вы сами видели этих людей?

– Далеко не всех, – помотал головой таможенник. – Я в тот день не работал. Просто сослуживец ткнул пальцем в высокого человека и сказал, что это король Аквилонии, путешествующий из Пограничья обратно в свое королевство.

– Конан подойди, – Мораддин взял киммерийца за локоть и вывел ближе к свету, льющемуся из затянутого полупрозрачной слюдой окна. – Посмотрите, это он?

Конан, выпятив грудь и высоко подняв подбородок, несколько раз повернулся вправо-влево, уяснив, чего именно требует от него граф Эрде. Я, в удивлении, стоял и наблюдал.

– У этого господина короткая борода, – тусклым голосом сообщил Эльгот. – А кроме того, недавние путешественники стояли очень далеко и я не смог как следует рассмотреть. Но… Комплекция очень похожа. Крупный мужчина лет сорока. Темные волосы, самую малость с проседью.

Про бородку он верно заметил. Конан, когда обвалился потолок гномских подземелий, получил небольшую, но болезненную рану на подбородке. Поэтому за последние дни он не брился, как обычно, а сказал, что попробует отрастить бороду. Между прочим, киммериец с бородой – пока очень коротенькой и окладистой, от одного уха до другого – выглядел куда более почтенно. Эдакий благочинный сельский охотник, отец семейства. Хальк постоянно шутил по этому поводу, а Конан всерьез ему возражал – мол, с царапиной на лице не особо побреешься, слишком больно. Рана заживет – тогда можно будет привести себя в надлежащий вид.

– Идемте, – Мораддин, забрал наши подорожные и выудив из пояса две золотых монеты с профилем Нимеда, безразлично бросил их на стол чиновника. Месьор Эльгот застыл, не осмеливаясь взять деньги.

Резво сбежав по крутым деревянным ступенькам немедийской таможни, Мораддин подошел к ближайшему сугробу, обеими ладонями зачерпнул пушистый чистый снег и, слепив плотный катыш, запустил им в бревенчатую стену дома. Затем он мокрыми руками вытер лицо и угрюмо взглянул на Конана.

– Послушай, киммериец, – резко и шумно выдохнул Мораддин, обтирая ладони об клетчатую зелено-красную войлочную куртку, купленную в Вольфгарде. – Я ничего не понимаю! Да, конечно, можно подделать подписи – как твою собственную, так и моей жены. Но если в книге этого зануды-чиновника стоит печать Ринги – это значит, что графиня была здесь сама, либо кольцо у нее отняли. Вернее, сняли с ее пальца. Скорее всего, она к этому времени уже была мертва – Ринга никогда бы по доброй воле не отдала перстень, принадлежавший ее предкам…

«Жена? – подумал я. – Жена Мораддина? Никогда бы не подумал, что граф Эрде женат. Он ни разу не упоминал о своей супруге, а кроме того… Вспомним, что я – нелюдь. Оборотень. А мы, оборотни, в прежние времена, защищаясь от ненавидевших нас людей, пытались объединяться с другими разумными существами, не принадлежащими к человеческому роду. В том числе с теми, чей символ рода в точности отпечатался на страницах книги записей таможни. Это может быть совпадением, но людям не свойственно избирать в качестве семейного герба летучую мышь. Следовательно, жена Мораддина может быть гулем (например, из Кезанкии, Рабиров или гор Иранистана) или женщиной, наследующей кровь этого рода. Только что могла делать в Пограничье жена графа Эрде? Да еще в компании человека, как две капли воды похожего на короля Конана? Что же вокруг происходит, а?»

– Я хочу пива, – честно заявил Конан. – Давайте отправимся обратно, к нашему постоялому двору и попробуем все обсудить не сгоряча, а маленько подумав. Согласны?

Следующий сюрприз нас ожидал возле длинного двухэтажного деревянного дома, владел коим немедиец и причем дворянин. Единственно, этот дворянин был чужд столичным условностям и устроил на первом этаже довольно большого и добротного здания корчму с удобным обеденным залом и, что самое главное, с великолепной пивоварней. Назывался странноприимный дом патриотично: «Немедийский дракон».

– Конан! – мы вывернули из-за угла к трактиру и сразу услышали истошный вопль барона Юсдаля. – Скорее ко мне!

– Опять подрались, – не усомнился я, мрачно взглянув на Конана. – Я всегда полагал, что библиотекари – люди разумные и мирные…

– Конан! – надрывался Хальк, стоявший на крыльце едва не под руку с каким-то молодым русоволосым парнем. На вид последнему было не больше семнадцати лет. – Мы сейчас такое узнали! Пошевеливайтесь! Тотлант заказал пива на всех!

– Сколько новостей за одно утро, – проворчал король. – И хотя бы одна новость хорошая. Что еще случилось, Хальк?!.

* * *

– Во, так я именно про это и говорю, – Темвик сидел на лавке у стены, окруженный тяжело дышащими, отчасти разозленными, отчасти недоумевающими мужчинами. Мы отодвинули стол, подтащили несколько коротких скамеек и теперь с пристрастием допрашивали молодого оборотня. – Я сначала думал, что это парень, а потом оказалось – девчонка. Молодая, на вид не больше двадцати пяти лет, с каштановыми волосами и светло-карими глазами…

– Бред, – резюмировал Конан. – Мораддин, я ничего не понимаю! Все-таки Ринга – твоя жена и тебе лучше знать, что она могла делать в Пограничье! Да еще с подобной свитой.

– Темвик, – Мораддин положил руку на плечо дорожного стража и раздельно, медленно проговорил: – А теперь расскажи всю эту историю от начала и до конца. Еще раз. Вспомни любые детали. Нам интересно даже то, как были одеты эти люди, как и о чем разговаривали. Что заказывали в трактирах, какими деньгами расплачивались. Может быть, ты вспомнишь некие странности, связанные с ними?

– А чего рассказывать-то? – робко улыбнулся Темвик. – Значит, дело было так…

…Хальк отловил Темвика, сына Магнуса, в обеденном зале странноприимного дома, когда мы с Конаном и графом Эрде ходили в немедийскую таможню. Молодой оборотень, служивший в дорожной страже, слишком громко рассказывал соседям по столу о своих недавних приключениях. И вдруг острый слух нашего библиотекаря уловил имя Паллантида и некой графини Эрде. Хальк заинтересовался, пригласил следопыта выпить, а когда тот начал рассказывать вовсе уж невероятные байки (благо язык от пива развязался), летописец немедленно позвал Тотланта и Эйвинда. Затем было решено немедленно бежать за Конаном и привести его в трактир – пусть тоже узнает занимательную историю о самом себе. По счастью, мы пришли вовремя, и вот уже целых полтора колокола слушаем слегка подвыпившего, но пока еще неплохо соображающего следопыта. Сейчас Темвик снова потребовал кружку медовухи (Тотлант, плюнув на свое достоинство, сбегал к стойке и принес ее. Сам заплатил, кстати), и, что называется, начал сызнова.

Около двух седмиц назад Темвик из поселка Лерзак, ездивший в гости к родственникам, возвращался домой. Ближе к вечеру он услышал шум в лесу и, подобравшись ближе, увидел, что на невысокого темноволосого парнишку напали местные разбойники. Один из грабителей к тому времени уже был убит, неизвестный парень дрался со вторым, а третий злоумышленник прятался в кустах и целился из арбалета. Вот как раз третьего-то и уложил доблестный воин дорожной стражи. Потом, уже в Лерзаке, Темвик раззнакомился со спасенным путником и узнал, что зовут его Винаром из Зингары и он – гонец посольской службы Аквилонии. В ту же ночь они вдвоем наблюдали за разрушением Небесной горы. Затем Винар упросил Темвика проводить его до Брийта, а возможно, и до Вольфгарда. Было заметно, что гонец торопился и здорово нервничал.

Чудеса начались в бурге Брийт, на постоялом дворе «Танцующая лошадь». Едва Темвик и Винар подъехали к трактиру, им навстречу попался высокий темноволосый человек лет сорока. И тотчас же Темвик со всей очевидностью выяснил, что его попутчик – вовсе никакой не гонец, а довольно красивая девица, скрывавшаяся под мужской одеждой. Оскорбленный в лучших чувствах молодой оборотень разобиделся и ушел из трактира к дальним знакомым, которые приняли его и пустили переночевать.

Утром, проходя мимо «Танцующей лошади», Темвик был окликнут этой самой девушкой. Она попросила оборотня не сердиться – так уж обстоятельства сложились – и предложила работу: проводить отряд аквилонских дворян до границы кратчайшим путем. Хорошо, мол, заплатят, а ехать по трактам благородные месьоры не желают – очень долго. Темвик для вида покуражился, но согласился, и девушка представила его своим друзьям. Таковые действительно оказались аквилонцами, да не простыми, а самыми что ни есть благороднейшими. Один, по имени Юний Паллантид, был центурионом гвардии, остальные восемь – лейтенантами и младшими офицерами, а самый главный – тот, что встретился Темвику и его загадочной спутнице возле дверей трактира – не кем иным, как Его величеством государем Аквилонии Конаном, ездившим в гости к королю Эрхарду. Сама девица велела звать ее Рингой, графиней Эрде.

Сначала Темвик решил, что ему морочат голову, ибо был глубоко уверен – короли никогда не ездят в гости просто так, запросто. А если уж и ездят, то берут с собой разряженную солидную свиту, большой обоз и, как минимум, половину армии для охраны.

Сомнения Темвика быстро развеял всезнайка-трактирщик, уважаемый месьор Барли Бютт. Да, подтвердил Барли, это действительно аквилонский король. Он, мол, останавливался у меня несколько дней назад, решил переночевать и нынче, хотя прошлый раз случились неприятности – неизвестный злодей убил двоих сопровождавших государя военных. Как хорошо, что аквилонский монарх не изволит сердиться!

Темвик столковался проводить аквилонских господ к рубежам Пограничья самой короткой дорогой и тут же получил задаток – двадцать золотых монет. Только почему-то не аквилонских, а бритунийских, с гербом страны – поднявшейся на дыбы лошадкой. Это была первая странность. Интересно, почему у короля Аквилонии не нашлось в кармане монет собственной чеканки?

Темвик, как я уже упоминал – оборотень и умеет чувствовать. Это природный дар, полученный всеми нами при рождении. В том числе мы способны учуять существ, не являющихся человеком, хотя и выглядящих также, как и остальные люди. Темвик, захлебываясь, поведал нам о том, что девица по имени Ринга – вовсе не человек, а неизвестно кто. Не гном, не оборотень и не альв. Хотя в ее запахе есть что-то от всех трех этих рас…

– Да, это точно была она, – подтвердил Мораддин, когда мы все повернулись к нему с немым вопросом в глазах. – Конан, ты же знаешь, кто Ринга на самом деле…

– Даже слишком хорошо, – буркнул король и слегка подтолкнул Темвика кулаком. – Ты дальше говори. И со всеми подробностями! Как госпожа Ринга общалась с мужиком, который был очень похож на меня?

– Нормально она общалась, – пожал плечами Темвик. – Радовалась. Болтали они много, вспоминали какую-то историю пятнадцатилетней давности, про Бельверус говорили. Она все сердилась: мол, государь Аквилонии не пригласил ее на коронацию, хотя и обещал.

– Верно, обещал, – нахмурился Конан. – А как с тем человеком вели себя гвардейцы?

– А как положено вести себя с правителем страны? – изумился Темвик. – Почтительно, конечно. Месьор Юний Паллантид часто разговаривал с королем о каких-то военных делах, совсем мне непонятных. Они все время упоминали Офир, а тот Конан повторял, будто войны не избежать.

– Какой войны? – переполошился наш король. – С Офиром? Чушь! Ты, скорее всего, неправильно расслышал.

– Может быть, – меланхолично согласился Темвик. – А вообще-то вы здорово похожи, только ты бороду начал растить, а он каждый день брился. У тебя случайно братьев-близнецов не было?

– Не было, – решительно отрезал Конан. – Ты какие-нибудь приметы помнишь? Особенные?

– Особенные приметы? – нахмурился оборотень и посмаковал медовуху. – Я видел, как он умывался. На правом боку, вот здесь, – Темвик показал на себе, ткнув пальцем в ребра, – очень странный шрам, зигзагообразный.

Конан оторопело замолчал, потом сбросил безрукавку, расстегнул ремень и, задрав рубаху, показал Темвику старый побелевший шрам чуть ниже правой подмышки.

– Точь-в-точь такой, – кивнул молодой следопыт. – Хватит меня разыгрывать, это, наверное, ты и был! Шуточки у вас, аквилонцев!

Мораддин потребовал пива. Тотлант опять пошел к стойке, но, впрочем, быстро вернулся – очень уж хотелось дослушать эту невероятную повесть.

– Шрам я получил на Западном океане, когда служил на флоте короля Фердруго, – медленно проговорил Конан.

– Не на флоте, а в пиратах, – машинально поправил Хальк. – То есть в королевских корсарах. Гай Петрониус целых две повести об этом написал… Что же происходит вокруг, а?

– А куда они поехали? Они что-нибудь говорили о дальнейшем направлении? – вкрадчиво спросил Мораддин, опростав кружку с медовухой. Лицо у господина графа было бледным.

– Конечно, – ответил Темвик. – В Аквилонию, в Тарантию. Король торопился вернуться домой, в столицу.

– А про нас этот король ничего не говорил? – слово «король» Тотлант выговорил с отвращением. – Про Веллана Бритунийца? Про графа Мораддина, про меня или господина Халька?

– Рассказывал, – невозмутимо проговорил Темвик. – Граф Эрде, дескать (это он Паллантиду объяснял) копается вместе с гномами в горах, обнаружив некую удивительную штуковину, Веллан и ты – у короля Эрхарда, в Вольфгарде. А месьор Хальк вовсе погиб под обвалом, когда Небесная гора рванула…

– Так, – поперхнулся Хальк. – Ну спасибо, Ваше величество!

– Подведем итоги, – металлическим голосом сказал Тотлант. – Формируется весьма прелюбопытная картина. Король Конан, сбежавший вместе с женой графа Эрде, возвращается в Тарантию победителем Небесной горы. Я пребываю в столице Пограничья, Велл там же, а уважаемого бибилиотекаря вовсю жрут черви в небольшой уютной могилке. Мораддин, услышав голос своей гномьей крови, бросил придворную должность в Бельверусе, взял в руки кайло и превратился в рудознатца. Судьба Эйвинда остается невыясненной.

Рыжий асир отчего-то помрачнел и смущенно затеребил обшлаг рукава.

– Прошу высказываться, – напомнил Тотлант, нарушив долгую и тяжелую паузу. – Только по очереди. Ругательства можете опустить.

– Конан, зачем ты уехал с моей женой? – с серьезностью в голосе вопросил у киммерийца слегка подвыпивший граф Эрде.

– А что ты нашел в Граскаале? – парировал киммериец. – Еще одну Небесную гору? Великие боги, какое счастье, что Хальк наконец-то свернул себе шею! Как спокойно будет жить!

– Вот уж воистину большое спасибо, – фыркнул библиотекарь. – Господа, есть предложение – давайте напьемся за упокой моей души. Темвик, тебя мы тоже приглашаем!

И Хальк на редкость противным голосом продекламировал слова песенки, однажды сочиненной в пьяном угаре аквилонским поэтом Ринальдо:

 
Ох, боюсь, на моих поминках
Будет людно – не продохнуть!
Только как это всё устроят —
Вот на что б я хотел взглянуть
 

…

Пока трактирные служки бегали от кухни к нашему столу и обратно, перетаскивая блюда с едой и кувшины с вином и пивом, мы сидели молча, напустив на лица угрюмство. Первым решил высказаться Эйвинд, не проронивший за все утро ни слова. Меня поразила здравость размышлений нашего крестьянина. На таких основательных людях и держится мир.

– Интересную историю Темвик рассказал. Колдовством попахивает. Если б человек, ехавший с господами гвардейцами, был просто на государя Конана похож, тогда все понятно. Может, ошибка вышла. Может, еще что. Но не бывает так, что двойник и шрамы одинаковые себе заимел.

– Если Ринга выглядела беспечной и довольной, – проронил Мораддин. – Значит, была уверена в истинности облика своего спутника. Она несколько десятилетий работает на нашу тайную службу и умеет различать любые подвохи.

– Выходит, она уехала с настоящим Конаном, – судорожно рассмеялся киммериец. – А кто тогда я?

– Самозванец, – прыснул в кулак Хальк. – Какое наказание положено за самозванство в Аквилонии?

– Повешение, – авторитетно ответил король. – В особо тяжких случаях – колесование. Мне Публио объяснял.

– Повешение? – ерник-библиотекарь был неутомим. – Отлично! Мы сбегаем и купим тебе веревку, а удавишься самостоятельно. Остальным придется тоже повеситься, как сообщникам. Представляете картину? Болтаемся эдак в рядочек…

– Трепло, – устало махнул рукой Конан. – И вообще молчи. Ты умер.

– Се речет глас истины из Царства Мертвых, – провозгласил Хальк, наполняя кружку, – так давайте же выпьем за вечную жизнь! Слушайте, почему вы все такие пасмурные? Еще далеко не все потеряно! Документы у нас настоящие, король тоже вряд ли является подделкой – гляньте, как пиво хлещет! Так один лишь Конан Канах может. Приедем в столицу и все выясним.

– Есть возражение, – отмолвил Тотлант. – Мы можем попросту не доехать до Тарантии. Мне очень не нравится эта история. Либо этот человек – суть двойник, причем отлично рассчитавший время и место появления, а также свои дальнейшие действия, либо… Эйвинд правильно сказал – попахивает колдовством. Фантом? Демон, принявший обличье короля? Я знаком с подобными фокусами.

– Нет, нет, – замотал головой Темвик. – Я бы почувствовал. Тот Конан был самым обычным человеком. От него даже пахло точно также, как от этого, – оборотень ткнул пальцем в киммерийца. – Он был… Не знаю, как сказать. Естественным, вот! Я не могу поверить, что существуют два человека, настолько похожих друг на друга.

– Напрашивается самая разумная мысль, – хмыкнул стигийский волшебник. – Конан попросту морочит всем нам головы. Затеял любовную интрижку с госпожой графиней, а теперь отмазывается.

Встрял пьянеющий на глазах Мораддин:

– Конан, ты мерзавец! Куда ты дел мою жену? И вообще – вы все сговорились, да?

Далее все покатилось по накатанной колее. Мешая красное вино и пиво, мы строили различные предположения насчет появления двойника Конана, закидывали вопросами изрядно подуставшего от наших занудств Темвика и, разумеется, очень быстро напились. Когда Темвик вдруг упомянул о Небесной горе, Конан вознамерился рассказать оборотню о наших приключениях в граскаальском царстве. Так как государь Аквилонский резко повысил голос (пиво виновато), вокруг стола начали собираться другие посетители. По трактиру пробежал слушок, будто приехал сам Стефан Король Историй и рассказывает очередную страшную повесть. Мы не стали разуверять приказчиков, аквилонских негоциантов и немедийских солдат в их заблуждении, а Хальк обнаглел до того, что взял свою меховую шапку и начал собирать деньги с благодарных слушателей. Серебро так и звенело.

Кстати, я еще не рассказывал о том, что с нами произошло в Граскаале? Сразу после обвала? Помните, мы с Хальком обнаружили жутковатую пещеру с прозрачными гробами, в одном из которых находился вполне живой Эйвинд? Мы-то думали, он погиб в катакомбах Ивелина! Если не возражаете, я коротко обрисую вам ситуацию, в которой мы оказались незадолго до разрушения Небесной горы.

* * *

Я уже говорил, что Конана, Мораддина, Фрама и Тотланта отрезало обвалом породы от Бесконечной лестницы и других выходов наверх, на поверхность. К счастью, мы с Хальком и страшноватым по виду зубастым зверем, называемым гномами «элайном», успели проскочить в боковой коридор до того, как сработали огненные шарики, сотворенные стигийцем. Когда волшебное пламя разрушило своды зала, над которым нависал бок Небесной горы, произошло небольшое землетрясение, потолки катакомб не выдержали и кое-где рухнули.

Я и аквилонец очутились в очень древнем, запыленном коридоре. Потом увидели свет. Мертвенный, голубовато-синий, будто от гнилушек. Войдя в круглую комнату, мы нашли девять длинных стеклянных гробов, вызволили Эйвинда, непонятно какой силой перенесенного из Аквилонии аж в сам Граскааль, и побежали дальше.

Скорее всего, Небесная гора к этому времени уже начала плавиться, опустившись в озеро раскаленного камня. Мы хотели выбраться на поверхность, как можно быстрее попасть в Хезер (это крупный поселок, расположенный за перевалом, отделяющим главный хребет Граскааля от населенных равнин Пограничного королевства) и привести обитавших там гномов. Хальк был уверен, что подгорные карлики помогут нам раскопать завал и спасти попавших в ловушку друзей.

…Когда мы спустя несколько дней вернулись в Вольфгард, я купил на рынке поросенка, приволок его в храм Иштар и принес в жертву моей любимой богине. Все-таки Иштар помогает не только влюбленным мужчине и женщине, но и всем верным друзьям. Плотская любовь для богини – лишь одно из проявлений ее благодетелей.

Мы наткнулись на гномов. На самых настоящих гномов, уцелевших в огромном пожаре, охватившем подземелья после открытия ворот, ведущих ко глубинам Небесной горы.

Получилось же вот как.

Известно, что зеленое пламя, исторгнутое Небесной горой, вызвало неимоверные бедствия на верхних уровнях гномьего царства. Там погибли почти все и лишь немногим удалось бежать. Но, к счастью для четырех семей, работавших в катакомбах тринадцатого подгорного этажа, горючая смола, заготавливаемая гномами, быстро выгорела и не перетекла в самые глубины. Однако от жара начал плавиться камень, некоторые коридоры завалило и около пятидесяти гномов – сорок шесть мужчин и семь женщин – оказались запертыми в подземельях. Они выжили только потому, что на тринадцатом уровне царства клана Фрерина располагались часть продовольственных складов и бил источник воды.

Гномы очень трудолюбивы и никогда не смиряются с поражением. Они начали пробиваться наверх, через твердейшую породу. Прокладывали коридор на склоны пика Бушующих Ветров. Собственно, на звук их молотов мы и вышли. Но если говорить правду, нас вывел к гномам черный элайн, наверняка почувствовавший близкое присутствие любимых хозяев. Вскоре мы с Хальком увидели свет – тусклым зеленоватым огнем пылали факела из горного мха. Элайн радостно засвистел и припустил вперед, а мы, поддерживая под руки слабого, как котенок, Эйвинда, побежали вслед. Конечно, были опасения, что здесь находится жилище каких-нибудь подземных демонов, но когда перед нами выросли кряжистые фигуры двух гномов, вооруженных неизменными стальными топорами, я вздохнул с облегчением.

– Люди, – удивленно протянул чернобородый гном со шрамом через все лицо. – А что это вы здесь делаете?

– Заблудились, – выдохнул Хальк, а Эйвинд присел у стены – он очень устал. Я шагнул к подгорным жителям, протягивая руки ладонями вперед. Пусть видят, что мы не вооружены.

– Кто здесь главный? – спросил я. – И сколько вас?

– А ты кто? – настороженно поглядел на меня второй гном. – Вижу, что оборотень, но что оборотням делать в подземельях клана Фрерина?

– Капитан гвардии королевства Пограничного, Веллан, сын Арта, к вашим услугам, – я отрекомендовался так, как принято у гномов. – Нам немедленно требуется помощь…

– Какая помощь? – вытаращился чернобородый. – Нам самим бы кто помог! Нас завалило! Уже давно! И вообще, что происходит? Как вы могли оказаться в наших подземельях?

– Веди к главному, – я решительно шагнул вперед, а гномы начали недвусмысленно поглаживать зацепы своих топоров. – Вы же наверняка почувствовали землетрясение, случившееся буквально только что! Это мы пытались уничтожить Небесную гору!

– Торин, – сказал чернобородый, тронув за плечо второго стража. – Они, наверное, сумасшедшие. Позови… нет, лучше отведи их к почтенному Грани. Пускай старейшина решает.

Эйвинд с трудом поднялся и, едва переставляя ноги, двинулся вслед за нами. Хальк шептал ему на ухо, что скоро все образуется. Гном со шрамом проводил нас удивленным, но спокойным взглядом.

Вскоре я, Хальк, Эйвинд и гном Торин, сопровождаемые радостно попискивающим черным элайном, вошли в небольшой зальчик. Синеватый огонь факелов превращал комнату в обиталище призраков – бледное лицо Халька теперь казалось покрытым зеленой морщинистой кожей. А цвет бороды встретившего нас старейшины семьи я так и не сумел определить. Не то рыжий с проседью, не то сивый.

– Господин мой, – поклонился Торин, войдя первым, – люди. Неизвестно откуда…

Издалека слышалось туканье молотов и треск разламываемого камня.

– Грани, сын Трора, к вашим услугам, – толстый, очень низкорослый (его макушка не доставала мне до грудины) гном поднялся с гранитного кресла, устланного сухим мхом, и поклонился. – Торин, можешь идти. Не беспокойся, если что случится – я сумею за себя постоять, – и толстяк покосился на лежащий возле сиденья топор невероятных размеров. Думаю, даже Конан поднял бы его с трудом.

Когда гном-стражник нырнул в проем и исчез в полутьме коридора, старейшина настороженно обвел меня взглядом маленьких, но цепких глазок.

– Ты кто? – спросил он. – Я чувствую в тебе кровь оборотня. Как вы очутились в отрезанных завалом подземельях?

– Пришли, – я пожал плечами.

– Сюда невозможно просто «придти», – строго заметил Грани. – Три семьи моего рода не могут выбраться на поверхность уже в течении двух лун. Мы обследовали каждый клочок подземелья на тринадцатом уровне, и знаем, что входов и выходов отсюда нет. Все залито расплавленным камнем или загромождено обломками. Рассказывайте правду, или я прикажу убить вас!

Меня вдруг осенило. Все дело в том, что коридор (проплавленный, а не прорубленный!), протянувшийся от странного зальчика, где мы нашли Эйвинда, до гномьих пещер тринадцатого подземного этажа, запирался необычной дверью. Изнутри мы смогли ее открыть – нашелся рычаг – а вот снаружи… Пользуясь слабыми отблесками факелов, проникавших в отдаленную часть этого этажа, я различил, что снаружи дверь не открыть. Никак. Она попросту вжимается в стену и становится ее частью. Не мудрено, что гномы не заметили потайного выхода. Тогда Грани и его родственники покинули бы ставший тюрьмой тринадцатый уровень много дней назад… Какое счастье, что мы с Хальком не догадались закрыть дверь!

– Хорошо, выслушай меня, уважаемый Грани, сын Трора, – я снова раскланялся, зная, что гномы очень любят почтительность и вежливость. – Случилось так, что я сам и мои спутники…

Я грозно взглянул на Халька и летописец нагнул голову, сказав:

– Хальк, сын Зенса, к вашим услугам. Равно как и Эйвинд из Райты.

Эйвинд давно опустился на корточки у стены и заснул.

– …И мои спутники, – продолжил я, – вместе с королем государства людей, а также неким волшебником и двумя гномами (я решил, что Мораддин на меня не обидится, если я сейчас назову его настоящим гномом) придумали, как можно истребить Небесную гору, равно как и ее порождения. Почтеннейший Фрам, сын Дарта из клана Торольва, провожал нас в глубины, к огненному озеру.

– Фрам? – сморщил нос Грани. – По прозвищу Мрачный? Тот самый, что постоянно якшается с людьми? Опиши-ка мне его внешность.

Из-за недоверчивости и докучливой обстоятельности старейшины Грани мы потеряли очень много времени. Толстый гном подробнейше расспросил меня о Фраме, о столице Пограничья, о наших планах и последних новостях с поверхности… Затем допросу подвергся Хальк. Наконец, Грани поверил.

– Беру в свидетели Длиннобородого Отца! – заявил старейшина. – Этого не может быть! Вы говорите, будто обрушили Небесную гору в лавовое озеро? Невероятно! Вы хотите, чтобы моя семья вместе с родичами Нии, сына Фундина, и Андвари, сына Балина, помогли вашим друзьям? Тогда отведите нас к тайной двери, из которой вы пришли!

– Наконец-то, – Хальк издал почти неслышный стон. – Гномы, конечно, очень добры, но принять такое решение можно было за время, достаточное для трех ударов сердца!

Я и сам знал, что большинство гномов, а особенно их старейшины – главы семей удивительно велеречивы и подозрительны. Однако теперь я был готов простить Грани все недостатки. С невероятной для его комплекции быстротой гном потащил нас к большому залу, где под строжайшей охраной угрюмых и неразговорчивых молодых подгорных карликов хранились истаивающие запасы продовольствия и стоял гонг. Грани моментально нашел предводителей двух других семейств, уже помянутых Нии и Андвари, быстро с ними посоветовался и…

Несколько отрывистых ударов в тонкий кованый бронзовый кругляш – и по подземельям разнеслись гулкие, раскатистые звуки. Я не стану слишком подробно рассказывать о том, что произошло далее. Грани заставил меня снова поведать собравшимся гномам о наших с Конаном злоключениях, а затем вместе с другими старейшинами повел родовичей к двери. Я в основном полагался на черного элайна – зверюга отлично помнила дорогу, а я мог что-то перепутать. Но проход в сторону найденного мной с Хальком коридора был вскоре обнаружен и гномы молча принялись за работу.

– Клянусь своей дворянской честью и своей жизнью! Такое прежде людьми не видано! – я и Хальк стояли возле разрушенного зала, в котором прежде находились прозрачные саркофаги. Эйвинд, свернувшись калачиком, спал на голых камнях, и мы предпочитали его не тревожить. Вообще-то наш крестьянин упрямо таскался вслед за мной, но как только мы останавливались, мгновенно засыпал. Не пойму, что с ним происходит?

А Хальк продолжал громко восхищаться:

– Веллан, ты только посмотри! Какая невероятная слаженность действий! Воистину, гномы созданы для труда!

Библиотекарь был прав. Едва мы оказались рядом с завалом, отгородившим Конана и остальных, пожилые старейшины отдали несколько коротких приказов, а затем сами взяли в руки долота и кирки. Камень разбирался с невиданной быстротой – одни карлики рубят породу, другие перетаскивают булыжники в сторону, третьи правят затупившиеся инструменты… Несколько женщин-гномов (я их видел впервые в жизни) развели костерок и делали некое поддерживающее силы работников варево – вода, кусочки темного лишайника и соль. Между прочим, женщины-гномы выглядят не так страшно, как их описывают профаны-всезнайки из «цивилизованных стран». Да, рост небольшой, волосы у большинства темные и длинные, но в остальном… Обычные женщины. Добрые, очень заботливые и внимательные. А самое главное – они столь же неутомимые работники, как и сородичи мужского пола.