Текст книги "Львиный престол"

Автор книги: Олаф Локнит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Присутствию Мораддина я почему-то не удивилась. В глубине души я глубоко уверена, что мой муж обладает загадочной способностью без особых усилий проникать в самый центр любой намечающейся заварушки, причем все заинтересованные стороны искренне полагают его своим надежным союзником. И испытывают страшное разочарование, когда выясняется, что в их сплоченных рядах пребывал лично начальник Вертрауэна.

Последовал миг всеобщего замешательства – мы все меньше всего ожидали подобной встречи. Затем Мораддин поднялся из-за стола, кратко кивнул моим спутникам и обратился ко мне «Здравствуй, дорогая», из чего следовало, что мне можно больше не разыгрывать мальчика на побегушках.

Я была бы очень благодарна судьбе, если общий совет заговорщиков отодвинулся на время, достаточное мне, Мораддину и Конану для того, чтобы поговорить и выяснить общее состояние наших дел, но этого, к сожалению, не случилось. Почти сразу за нами в комнату вошел герцог Тьерри, вместе с которым пожаловали низкорослый горбун с настолько пронизывающим взглядом глубоко посаженных глаз, что я мысленно поежилась, и представительный гвардеец средних лет в чине капитана Черных Драконов, привилегированной дворцовой стражи. Волмана-Боссонец, которого за глаза и в глаза называют не иначе, чем «Карлик», и Громал из Лакруа.

Ну вот, все и расставлено по своим местам. Приятно чувствовать, что ты оказалась права во всех своих размышлениях. Осталось решить, как поступить с имеющими у меня сведениями.

Совет прошел в обстановке, которую я охарактеризовала бы как «сдержанно-изумленную». Я вполне понимаю господ заговорщиков – еще бы, в их уютное гнездышко неожиданно вваливается человек, против которого они, собственно, и затевали свой комплот. Однако присутствие Страбонуса заставило их не спешить с расспросами.

Началось все с того, что Кофиец неторопливо и обстоятельно изложил свой план по замене убитого короля не новым правителем, а двойником, упирая на то обстоятельство, что по смерти Конана немедленно вспыхнут волнения. Дион не слишком известен и, следовательно, не сможет быстро обзавестись сторонниками. Да, правой руки короля, герцога Просперо, нет в городе, что значительно облегчает дело, однако не стоит забывать, что во дворце полно людей, обязанных своим возвышением только новому монарху, и они непременно окажут противодействие. А Дион, даже поддерживаемый Аскаланте и иже с ним, не сможет достойно им противостоять. Поэтому он, Страбонус, втайне озаботился о нахождении и подготовке подходящей кандидатуры, каковую и доставил вчера в Тарантию…

Разумеется, герцог Тьерри начал возражать. Разве можно изменять планы в последний миг? Что мы скажем Диону, которому уже обещана корона Аквилонии? Где гарантии, что человек Его величества Страбонуса сумеет в течении двух лун справиться с возложенными на него обязанностями и не вызывать подозрений? Можно обмануть придворных, но Просперо рано или поздно вернется из Немедии, и что тогда?..

Волмана еле слышно пробормотал, что никогда не встречал подобной игры природы и что у притащенного Страбонусом типа даже взгляд столь же наглый, как у короля. Конан, до того ведший себя безукоризненно, довольно громко и многозначительно хмыкнул. Громал осторожно заметил, что план Его величества короля Кофа не лишен определенных недостатков, однако представляется ему более выгодным, чем насильственная смена правителей, из чего я заключила, что гвардеец вполне справедливо не испытывает к Диону ни малейшего почтения. Господин летописец, к мнению которого здесь, как было нетрудно догадаться, прислушивались, тоже высказался в поддержку Страбонуса – то Мораддин как-то успел его предупредить, то ли месьор Юсдаль сам сделал необходимые выводы. Волмана сначала отмалчивался, затем бросил, что из двух зол выбирает меньше, при условии, что Его Величество Страбонус клятвенно поручится за своего человека.

Аскаланте обнаружил, что остался в одиночестве. Его компаньоны не слишком доверяли Кофийцу, но на Диона они, как здравомыслящие люди, полагались еще меньше. Герцогу ничего не оставалось, как пожать плечами и смириться с мнением большинства. После чего Мораддин незаметно для остальных облегченно вздохнул, а барон Юсдаль украдкой хихикнул. Я бы повеселилась вместе с ними, но решила, что успею сделать это позже. Например, завтра утром.

Дальнейший разговор касался в основном подробностей наступающего вечера. Громал возвращается во дворец и ждет нас возле хозяйственных ворот на улице Отшельников ближе к двенадцатому ночному колоколу, остальное же зависит от воли богов и нашей собственной удачливости. Страбонус неожиданно для всех заявил, что отправляется в Обитель Мудрости и подождет наступления полуночи там. «Двойник», естественно, будет его сопровождать. Я подумала, не пойти ли мне с ними, но потом отказалась от этой мысли – в конце концов, они взрослые люди, сами сообразят, как им поступать. А я собственного мужа почти полгода не видела!

В общем, после отвешивания положенных поклонов и заверений в готовности действовать господа заговорщики разошлись. Веллан тоже колебался – идти ему с Конаном или оставаться, но, выслушав недвусмысленный приказ короля, недовольно скривился и ушел вместе с Хальком, вовсю распоряжавшимся в доме Аскаланте, как в своей библиотеке. Я последовала за Мораддином, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего.

– И как тебе это нравится? – поинтересовался мой супруг, когда мы наконец дошли до отведенной ему комнаты и я забралась с ногами в огромное уютное кресло.

– Так заговоры не делаются, – убежденно сказала я. – Давненько мне не приходилось столько бегать… А ты-то как сюда попал? Конан и его приятель-волк из Пограничья сказали, что ты ушел во дворец и более не возвращался. Впрочем, это мне и самой известно – я же тебя там видела. Кроме того, куда-то запропали еще двое из вашей компании – насколько мне известно, маг-стигиец и молодой человек из того же Пограничья…

– Они здесь, в доме герцога – кивнул Мораддин. – Нам просто несказанно повезло. А как твои успехи?

– Никак, – я кратко поведала о своих злоключениях в коронном замке. – Я лишь до полусмерти напугала бедную Эви да заставила это существо пережить несколько крайне неприятных мгновений.

– Вот как? – Мораддин задумался, а я воспользовалась моментом и небрежно осведомилась: – Значит, этот ваш колдун тоже в гостях у Аскаланте? Дин, а ему можно доверять? И где мне его найти?

– Тотлант – волшебник, а не колдун, – поправил меня граф Эрде. – Две совершенно различные вещи, когда же ты наконец усвоишь? Если он тебе нужен – посмотри в саду или в библиотеке. Что же до доверия… Он давний друг Конана, а на кого склонен полагаться киммериец, тому, пожалуй, поверю и я.

Мораддин не спросил, зачем мне понадобился стигиец – это было сугубо моим делом. Он лишь ответил на мои вопросы и высказал свое мнение, которое я приняла к сведению. Мне только было интересно, давно ли Конан начал водить дружбу с магом, да еще стигийцем? Кажется, они познакомились в Пограничье года три или четыре назад, когда там вовсю безобразничал Бешеный Вожак оборотней и его не менее безумные подданные…

– Я пойду прогуляюсь, – сказала я. – Ненадолго.

…Библиотеку в доме Аскаланте я отыскала без особенного труда. Собственно, я даже не слишком отчетливо представляла, зачем хочу побеседовать со стигийцем. Просто у меня в кармане лежало волшебное кольцо, и я смутно надеялась, что вещь одного мага сможет как-то использовать другой. Посвящать Мораддина в мои замыслы я пока не стала, у него своих забот хватает.

Господин Тотлант действительно сидел в библиотеке, только его внешность как-то совершенно не взялась с моими представлениями о зловещих стигийских колдунах. Конечно, он, в соответствии с традициями своей родины и ремесла, наголо брил голову и носил черную тунику с золотой вышивкой, но в остальном он мне показался привлекательным и весьма сообразительным человеком. Потому я решила быть по возможности вежливой и деловитой, а не изображать, как обычно, капризную взбалмошную девицу.

– Добрый день, – сказала я, присаживаясь в кресло напротив мага. – Прошу прощения, что отрываю вас от сего многоученого занятия…

Стигиец поднял голову и недоуменно взглянул на меня, соображая, что я такое и что здесь делаю. Я продолжила:

– Меня зовут графиня Эрде…

Договорить мне дали – сей молодой человек в самом деле все схватывал на лету.

– Вы госпожа Ринга, – он поднялся и поклонился, – таинственная, и, как нам совершенно верно передавали, очаровательная супруга графа Мораддина. Значит, вы все-таки сбежали из королевского замка?

– Вчера ночью, – подтвердила я. – И разыскала в Обители Мудрости кое-кого из наших общих друзей.

– Я Тотлант, сын Менхотепа из Луксура, – представился стигиец. – Полагаю, госпоже графине требуется какая-то моя помощь?

– Скорее, совет – как поступить с одной вещью, – я решительно вытащила тяжелый перстень и положила посередине низкого столика, заваленного книгами. Маг непроизвольно отшатнулся назад.

– Во имя всех богов, откуда вы это взяли?

– Нашла, – хмыкнула я. – Значит, господину волшебнику не надо объяснять, что это такое?

– Не надо, – маг сел в кресло, по-прежнему подозрительно косясь на тускло блестящий желтый перстень. – Вы знаете, насколько могущественная эта вещь?

– Догадываюсь, – кивнула я. – И вот что мне хотелось бы узнать – вы сможете распоряжаться этим могуществом?

Тотлант даже не задумался:

– Нет. И даже не стану пробовать – такое мне пока не под силу.

Я приуныла. Вот и рухнули мои грандиозные замыслы.

– Но я знаю того, кто мог бы заставить его действовать, – заметил стигиец.

– Я тоже, – с грустью сказала я. – Магическим перстнем может как угодно распоряжаться его владелец. По малости своих знаний о волшбе я полагала, что это правило можно как-нибудь обойти. Что же до владельца, то сейчас у меня нет возможности перерыть все страны Заката и Восхода в поисках убежища, где он затаился.

– Он здесь, – проговорил Тотлант. Мне показалось, что ослышалась, и я осторожно переспросила:

– Что ты сказал?

– Он здесь, – повторил маг. – В Тарантии, в этом доме.

– А что он тут делает? – наверное, у меня был до умиления растерянный вид.

– Служит Аскаланте, – задумчиво ответил Тотлант. – И прячется. Недавно ему пришлось очень тяжело и Черный Круг с удовольствием заполучил бы голову своего бывшего предводителя… Аскаланте обещал ему защиту и покровительство, но взамен… – стигиец пожал плечами, – если называть вещи своими именами, Тот-Амон является рабом господина герцога Тьерри. Такое положение не может продлиться долго – Тот-Амон не из числа тех, кто позволяет бесконечно распоряжаться собой. Однако у него нет кольца, а потому он лишен магической силы, кроме тех немногих крох, что позволяют совершать простейшие фокусы… Госпожа графиня, могу я спросить, что вы намереваетесь делать?

Я задумалась и ничего не ответила. Итак, Тот-Амон нашел убежище там, где его никто бы не стал искать – в Аквилонии, оплоте митрианства. Он больше не может совершать чудеса и пользоваться магией. Он находится на положении то ли слуги, то ли раба. Он проиграл по всем статьям.

Спрашивается, что сделает Тот-Амон, если я покажу ему его же собственное кольцо и спрошу, не хочет ли он получить его обратно?

Две вещи: либо прикончит меня, заберет кольцо и исчезнет из Тарантии, либо спросит, что я хочу получить в обмен на перстень. Поскольку он умный человек, то наверняка предпочтет второе. Ведь в первом случае ему грозит месть Мораддина и Вертрауэна, а это, надо сказать, не шутки. Да и расправиться со мной весьма затруднительно.

– Госпожа Эрде, – вежливо, но настойчиво окликнул меня Тотлант. Я вздрогнула и подняла голову. – Что вы хотите сделать? Я могу вам помочь?

— Я собираюсь поболтать по душам с владельцем этого кольца, – сказала я. – И еще я хотела бы, чтобы никто, ни одна живая душа, включая моего мужа и короля Конана, не знала об этом разговоре и существовании этого кольца. Кажется, сейчас мне предстоит совершить очередной безумный поступок, а потому не могу ли я вас попросить об одной услуге?

– Конечно, – церемонно сказал маг. – Вы хотите, чтобы во время вашего разговора с господином Тот-Амоном я находился где-нибудь неподалеку и присматривал за тем, чтобы никто из собеседников не пострадал?

– Именно, – подтвердила я, пряча кольцо. – И мы отправимся на эту встречу прямо сейчас. Как вы полагаете, господин Тотлант, можно ли в обмен на сию вещичку заручиться содействием Тот-Амона?

– Можно попробовать, – без особой уверенности сказал стигиец. – Но думаю, он бы многое дал, чтобы заполучить обратно свой талисман.

– Вот и я так считаю, – согласилась я.

…Печально прославленный глава Черного Круга Стигии, Тот-Амон, сын Мин-Кау, человек, которого я меньше всего ожидала встретить в Тарантии, смотрел на меня не то, чтобы с полнейшим равнодушием, но довольно неприязненно. Мы обнаружили его в самой дальней и запущенной части сада, в открытой летней беседке. Конечно, я знала, что Тотлант находится неподалеку и в случае чего попытается спасти мою голову вкупе с остальными частями тела, знала, что грозный маг сейчас немногим отличается от простого смертного, что даже я с моим невеликим Даром по сравнению с ним выгляжу настоящей колдуньей… Однако мне все равно было жутковато. Дано же некоторым отдельным представителям рода человеческого наводить на окружающих страх одним своим видом!

И потому я старалась выглядеть как можно самоуверенней.

– А, – без всякого выражения сказал Тот-Амон, увидев, кто нарушил его уединение, – Немедийская Ищейка. Добилась своего? Хочешь полюбоваться на то, что вы со мной сделали?

У кого другого последний вопрос прозвучал бы злорадно, у Тот-Амона же он был простой констатацией факта. Похоже, он сумел безошибочно вычислить, кто доставил ему в начале этого года столько неприятностей и теперь полагал, что я раскрыла его убежище и явилась за ним. Я невольно почувствовала уважение – он даже не попытался сделать вид, что не узнает меня или не понимает, о чем идет речь. Этот человек умел побеждать, но умел и проигрывать. Вот только интересно, сделал ли он надлежащие выводы из случившегося с ним?

– Это моя работа, – сказала я примирительно, – и я ее выполняю так, как считаю должным. Ты зря полагаешь, что я хочу поиздеваться. Мы тебя не искали, наша встреча здесь – чистой воды случайность.

– Тогда что тебе нужно? – слегка раздраженно осведомился волшебник. – Или ты, подобно своим дружкам из Вертрауэна, полагаешь, что любого человека можно купить и продать?

– Вопрос сейчас не в этом, – я решила сразу переходить к делу. – У меня есть кое-что, принадлежащее тебе…

И я вытащила кольцо.

На какой-то долгий миг бесстрастная маска Тот-Амона превратилась в живое человеческое лицо – изумленное, недоверчивое и раздираемое желанием выхватить у меня драгоценную вещицу, а дальше – будь что будет! Однако маг сумел здраво оценить расстановку сил, справился со своим чувствами и кивнул:

– Да, это мой перстень. Что дальше? Надо думать, ты хочешь что-то взамен?

– Ну не возвращать же его тебе так запросто! – фыркнула я и тут же осеклась, такая ярость полыхнула во взгляде мага. – Да, собираюсь обменять его на твое умение. Мне нужно… – я поколебалась, вздохнула и решилась, – мне нужно существо. Любое, лишь бы оно было достаточно сильным, жутковатого вида и не слишком умным. Оно должно в определенное время появиться в определенном месте, выполнить свою работу и уйти, не оставив никакого следа. Ты можешь это сделать?

Маг выдержал паузу. Достаточно долгую, чтобы я успела занервничать, подумать, что совершаю ошибку и махнуть на все рукой – ясно, не согласится!

– Это совсем нетрудно, – наконец соизволил ответить Тот-Амон, – но мне необходимо знать точные время и место. А еще тебе придется заплатить.

Вот тут он и позволил себе слегка улыбнуться, а меня передернуло. Последнее обстоятельство как-то напрочь вылетело у меня из головы. Я хотела, чтобы Тот-Амон вызвал для меня демона из Черной Бездны. Подобное колдовство, в отличие от любого другого, требует от заказчика оплаты – не золотом, а жизнью. Мне нужно назвать имя человека, которого придется убить ради того, чтобы соединить мир людей и мир Пустоты, где обитают демоны. Тот-Амон имел право ухмыляться – он загнал меня в ловушку. Согласна ли я пожертвовать кем-то ради того, чтобы помочь Конану вернуться на трон? Каким-то совершенно посторонним человеком, не имеющим отношения к нашей борьбе за власть над Аквилонией и нашим интригам? Но если заговорщики не смогут убить прячущееся во дворце существо, что ждет мир тогда?

Наверное, когда я умру, на Серых Равнинах меня приговорят ко всем самым страшным наказаниям… Буду оправдываться тем, что все мои неблаговидные поступки совершались ради спокойствия в мире. Лучше уж погубленная жизнь одного человека, чем война Аквилонии и Офира, и грядущий хаос.

– Хорошо, – медленно проговорила я. – Сегодняшний вечер, около полуночи. Коронный замок, личные покои короля – полуночное крыло, второй этаж. Там будет создание… очень похожее на короля, но являющееся им. А еще лучше – если твой зверь расправится со всеми, кто окажется в королевских покоях. После этого он должен исчезнуть.

Если Тот-Амона и заинтересовали мои слова, он не подал вида. Вместо этого ядовито осведомился:

– Так на кого ты все-таки работаешь – на Немедию или на Аквилонию? Или, – он коротко хмыкнул: – лично на Конана? В таком случае передавай ему мои наилучшие пожелания в деле управления страной. Любопытно, долго ли он еще продержится?

– Долго, – сердито сказала я. – Так мы договорились?

– Имя жертвы и кольцо, – невозмутимо сказал маг. – После чего мы с превеликим удовольствием распрощаемся.

– Дион, – я мысленно попросила богов простить меня. – Ты, кажется, его знаешь.

– Полное ничтожество, – бросил Тот-Амон. – Я бы предпочел кого-нибудь более сильного духом. Впрочем, как я понимаю, распоряжаешься здесь ты, – едко добавил он.

Я ничего не ответила и протянула вперед ладонь, на которой свернулась золотистая змея.

Пальцы стигийского мага, мимолетно коснувшиеся моей руки, были сухие и очень холодные. Кольцо вернулось к своему хозяину.

– Надеюсь, мне не требуется перечислять все неприятности, грозящие тебе в случае невыполнения нашего соглашения? – осведомилась я. – И еще. Ты отлично понимаешь, что в Тарантии тебе делать больше нечего.

– На редкость здравая мысль, – Тот-Амон примерил возвращенный перстень на средний палец правой руки. Глазки змеи радостно сверкнули, – в которой я полностью с тобой согласен. Можешь не грозить мне карами своей тайной службы – я выполняю свои обещания. Всегда. Надеюсь, больше мы не увидимся.

– Взаимно, – буркнула я. Меня грызло подозрение, будто я чего-то недосмотрела. Впрочем, теперь это не имело значения – дело было сделано. Остается только ждать наступления вечера, а там выяснится, к чему приведет мое соглашение.

Тот-Амон спокойно повернулся и вышел из беседки. Я смотрела ему вслед, как он идет по аллее между облетевшими деревьями, и мертвые осенние листья взлетают за ним в крохотных воздушных смерчах. Потом откуда-то возник Тотлант. Похоже, он применил заклятье невидимости и слышал наш разговор от начала до конца.

– Опасную игру ты затеяла, госпожа, – тихонько заметил молодой стигиец.

– Знаю, – равнодушно согласилась я. – Но я предпочитаю быть уверенной в том, что сзади на меня никто не нападет. Как думаешь, сможешь в случае серьезных осложнений справиться с той тварью, что он вызовет?

– Попробую, – Тотлант пожал плечами. – Насколько я понял, нам нужно будет пропустить Аскаланте и его людей вперед, а самим не высовываться… Что-то ты плохо выглядишь, госпожа. Давай, я провожу тебя.

Я кивнула и мы не торопясь пошли к дому. Разговаривать не хотелось, да и о чем можно было говорить? Сделанного, как правильно утверждают многочисленные поговорки, не воротишь.

Глава десятая
ХАЛЬК, ВТОРОЙ РАССКАЗ

Тарантия, столица Аквилонии, королевский дворец.

Ночь с 12 на 13 день первой зимней луны 1288 г.

«…Так называемый „Мятеж Четырех“, произошедший в начале зимы 1288 года по основанию Аквилонии, целиком и полностью был на совести Аскаланте, герцога Тьерри, сумевшего объединить вокруг себя людей, не только недовольных нынешним королем, но, что самое немаловажное, способных к активным действиям, а не праздно рассуждающих о недостатках правителя. Собственно, в Заговоре Четырех принимали участие пять человек, но пятый – герцог Дион, прямой родственник безвременно усопшего Нумедидеса – был лишь безвольной игрушкой в руках Аскаланте и его приспешников. Зато таковыми отнюдь не были капитан Черных Драконов Громал и боссонец Волмана-Карлик. Что же до поэта Ринальдо, то его участие в заговоре можно объяснить лишь высоким авторитетом среди дворянства и его неподражаемым умением оправдать какие угодно действия своих покровителей…»

Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства

Hасколько я помню, в одной из первых своих историй о событиях, предварявших эту незабываемую ночь, я упоминал об одном странном (если не сказать – противоестественном) желании: хочу, мол, увидеть своими глазами настоящий государственный переворот. А ведь известно, что стоит лишь сильно захотеть – и любое твое желание исполнится. Правда, все произойдет не совсем так, как ты представлял.

Признаюсь откровенно – я с удовольствием поучаствовал бы в комплоте против покойного Нумедидеса, но увы, здесь меня опередили Конан и его приятели-пуантенцы во главе с Просперо. Может быть, я даже съездил бы, например, в Коф или Аргос, чтобы понаблюдать изнутри за подготовкой заговора против Мило или Страбонуса…

Конан мне однажды рассказывал некоторые киммерийские легенды, из которых следовало, что судьбу каждого человека, по воззрениям варваров, определяют три великанши-Норны, плетущие нити жизней. Если это правда, то Норна, отвечающая за мою судьбу, была ужасной неряхой, а ниточка получилась неровной, в узелках, переплетшаяся с другими, еще более небрежно свитыми нитями. Вот и случилось так, что нынешней ночью я вынужден участвовать в попытке свержения короля Конана Аквилонского (который вовсе и не Конан, а демон знает что) и делается это ради того, чтобы вернуть трон опять же Конану, но теперь уже настоящему (правда, все заговорщики твердо уверены, что как раз он-то поддельный)… Улавливаете суть? Я, честно признаться, не очень.

В довесок ко всем помянутым чудесам можно добавить новое пикантное обстоятельство: не далее, как нынешним вечером, за три колокола до полуночи, подлинный Конан и неизвестно откуда появившийся в Тарантии король Кофа Страбонус самым таинственным образом исчезли из Обители Мудрости, где должны были отсиживаться до полуночи, а с ними пропал и мой старинный приятель Робер Ди Монтобье. Никто, включая здешнего сторожа и охранников на воротах, не видел, когда, куда и с кем помянутые господа отправились. Однако в наших комнатах, куда мне и Мораддину пришлось подняться, все было перевернуто вверх дном, а мебель отчасти разломана. Граф Эрде с уверенностью заправского сыскаря заявил, что здесь произошла драка. Крови, впрочем, не видно, и это обстоятельство немного успокаивает. Следовательно, Конан никого не убил, да и сам не пострадал. Странно другое – некоторые его вещи, включая широкий пояс, кошелек с деньгами и выкованный гномами кинжал в беспорядке валялись на полу.

– Либо им пришлось бежать, – заключил Мораддин после осмотра комнат, – либо… Может быть, их схватили? В конце концов, тайная служба Аквилонии не бездействует и барон Гленнор по приказу нашего ямурлакского дружка вполне мог выследить убежище…

– Здесь Обитель Мудрости, – возразил я. – Право неприкосновенности…

– Оставь, – поморщился граф. – Когда действуешь в интересах государства и короля, можно пренебречь условностями. Пойдем-ка, сторожа расспросим.

К моему величайшему удивлению, сторож, сидевший на первом этаже дома для вагантов, был трезв как стеклышко. На все расспросы он односложно и боязливо отвечал, что ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знает. А гости месьора Робера сегодня вообще не появлялись.

– Вранье, – Мораддин с обычной ласковостью в глазах оглядывал едва заметно дрожащего старика. – Просто тебе посоветовали не раскрывать рта? И пригрозили, что излишняя болтливость чревата?..

– Не понимаю, о чем речь, – отрезал сторож. – Шляются туда-сюда всякие люди по сотне раз на дню, я что, всех должен помнить?

Не подействовали ни угрозы, ни увещевания, и даже на увесистый кошелек с золотом старик посмотрел, словно на ядовитого паука.

– Его здорово напугали, – недовольно проворчал Мораддин, когда мы вышли на площадь и отправились к воротам Обители. – Знакомый стиль работы. Вначале происходят некие загадочные события, потом к свидетелям заявляется вежливый, очень приличный с виду человек, намекает, что действовало учреждение, о котором и думать-то страшно, не то, что упоминать вслух, и непринужденно советует помалкивать. Можно еще расспросить стражу у ворот, но добиться вразумительных ответов будет, скорее всего, невозможно.

– А что мы скажем Аскаланте? – я расстроился едва не до слез. Что такого могло случиться с Конаном и интриганом-кофийцем? – Все подготовлено, и если переворот не состоится сегодня, он либо не состоится никогда, либо в этой большой игре за корону проиграем мы с Конаном!

– Постой, – Мораддин замедлил шаг и зажмурившись, потер себя ладонью по лбу. – Давай рассуждать логически. Я отчетливо вижу два варианта развития событий. Во-первых, Конан и Страбонус сумели отбиться и, не захватив даже самые необходимые вещи, сбежали и скрылись в городе. Они знают, куда и в какое время нужно придти, и, следовательно, объявятся сами незадолго до полуночи. Во-вторых, нельзя исключать возможность их ареста гвардией, либо тайной службой барона Гленнора. Куда их отправят? Либо в Железную башню, либо во дворец. Последнее наиболее вероятно.

– Почему? – не понял я ход мыслей графа Эрде.

– Тицо обязательно захочет поговорить с настоящим Конаном, а заодно выяснить у Страбонуса, чего ради тот находится в столице Аквилонии, – как о само собой разумеющемся ответил Мораддин. – Надеюсь, подменыш не сумеет разговорить варвара и кофийца до полуночи. Иначе все пропало.

– Точно, – я слегка похолодел. – И Аскаланте с его заговорщиками во дворце встретят клинки церберов Паллантида. Да нас попросту перебьют!

– Пожалуйста, успокойся, – ответствовал Мораддин. – Конан и Страбонус отлично знают, что нужно продержаться до полуночи и тогда придет помощь. А теперь прекрати страдать и выслушай меня. Если мы скажем Аскаланте, Волмане и остальным, что кофийский король и подготавливаемый к обретению трона двойник исчезли при настолько странных обстоятельствах, эти господа могут перепугаться. Вот тогда нам действительно придется туго. Мы с тобой лучше промолчим. Скажем герцогу, что Конан и Страбонус будут ждать остальных возле дворца.

– Да? – жалобно переспросил я. – Представляешь: мы приходим к Приречным воротам замка, нас встречает Громал и говорит, что никто не появлялся. Как прикажешь поступать дальше? Нас наверняка заподозрят и Аскаланте все отменит.

– Ошибаешься, – рассмеялся Мораддин. – Ты плохо знаешь людей. Герцог и его приятели будут слишком раззадорены и не отступят даже перед лицом явной опасности.

Я немножко успокоился. Граф Эрде, десять лет прослуживший во дворце туранского императора и еще пятнадцать – в тайной службе Немедии, наверняка знает, о чем говорит. Он по роду своей деятельности гораздо чаще встречался с заговорщиками, преступниками и шпионами, и должен был отлично изучить стиль поведения людей наподобие герцога Тьерри или боссонца Волманы.

Мораддин не упустил случая задать несколько вопросов стражникам, охранявшим ворота Логиума, но, как и ожидалось, отставные вояки, нанятые советом профессоров для охраны спокойствия в Обители Мудрости, «не видели, не знали, не слышали» и так далее. Мы вышли на набережную и отправились в сторону моста Тысячи Львов, ведущего на восходный берег.

Смею заметить, что этот четвертый и последний в пределах столицы мост через Хорот является одной из главнейших достопримечательностей Тарантии. С каждой стороны этого огромного сооружения, возведенного в самом начале правления Вилера, установлены пятьсот небольших коронованных бронзовых львов, попирающих лапой извивающуюся змею, символизирующую что-то неопределенно-враждебное. У скульптора, создавшего образец для этих одинаковых статуй, была несколько испорченная фантазия, отчего львы более походили на длинномордых гривастых собак с выпученными глазами и почему-то с парой хвостов без кисточек. Однако летописи утверждают, что скульптура безумно понравилась Вилеру и молодой король приказал установить на мосту не сотню изваяний, как планировалось изначально, а полную тысячу. Отчего ограда моста более напоминает строй гвардейцев, внезапно принявших вид лупоглазых чудищ. Я несколько раз катался в лодке по Хороту и всегда умилялся: проплывая возле моста Тысячи Львов, путешественник получает прекрасную возможность обозреть пять сотен повернутых в сторону реки сверкающих на солнце звериных задниц с задранными хвостами. О чем, интересно, думал архитектор, планируя расстановку скульптур?..

Кстати, единственный сохранившийся памятник Вилеру на Монетной площади (все остальные были уничтожены по приказу благодарного племянника, то есть Нумедидеса) представляет из себя сидящего на троне короля, погруженного в глубокую задумчивость, а у ног монарха расположился точно такой же лев, принявший, однако, более пристойную позу.

– Ужасно, – фыркнул Мораддин, когда мы приближались к мосту по одетой в мрамор набережной. – В стремлении к монументальной пышности тарантийские архитекторы иногда переходят границы приличий.

– Неправда, – немедленно заступился я за свою столицу, – Конан задумал план расширения и перестройки города. Надеюсь, он догадается снести наиболее уродливые скульптуры и…

– …И прикажет поставить свои статуи, – продолжал ехидничать Мораддин. – Воображаю: конный памятник нашему варвару с поверженным у ног драконом и осыпающими короля цветами благодарными красавицами. Впрочем, у нас в Бельверусе можно отыскать скульптурные перлы и почище… Взять хотя бы статую короля Атаульфа II. Если посмотреть сбоку, то кажется, что длинный, свернутый в трубку свиток, который он держит у пояса…

– Не продолжай, и так все понятно, – я свернул на мост, минуя навязчивых торговцев сладостями и печеньем. – Идем быстрее, Аскаланте давно ждет.

– Без нас не начнут, – хмыкнул Мораддин. – Но раз уж ты вспомнил об Аксаланте, то, пожалуйста, попытайся вразумительно объяснить мне, каким образом тебе удалось вырваться из дворца и очутиться в доме нашего почтенного герцога?