Текст книги "Будь начеку, Бекназар!"

Автор книги: Октем Эминов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Октем Эминов

БУДЬ НАЧЕКУ, БЕКНАЗАР!
Повесть

Дверь, единственная, конечно, здесь дверь – с окошечком, забранным решеткой, скрипнула и распахнулась.

Сержант, которому, судя по внешнему виду, совсем немного осталось до пенсии, появился на пороге камеры и негромко позвал:

– Худдыков, выходи. Вызывают на допрос.

Высокий, мрачного облика обитатель камеры встал так быстро, будто ждал этого приглашения. Старый милиционер пропустил его вперед и пошел за ним твердым армейским шагом, хотя и слегка вразвалку. «Налево… Прямо… Налево», – подсказывал он арестанту почти механически, невесело думая о нем: «Смотри ты, как сник! Вчера наклонял голову в переходах, чтобы не задеть за косяк, а сегодня ему и пригибаться не надо. Потерял свободу и сломался. Говорят, не так давно был еще человеком, а потом зазнался. Перестал узнавать друзей – пока лбом не упрется в знакомого, не поздоровается… В автобусах не ездил, такси только подавай! Говорят, лотерейные билеты с выигрышами скупал. Ну герой! Каким ты вчера был и каким стал сегодня! Посмотрел бы на себя…»

Если бы Худдыков мог угадать мысли своего стража, он удивился бы: они были немного похожи на то, о чем думал он сам: «Всего достиг. Любое желание исполнялось, все счастливы были, если могли угодить… Всем был нужен, все любили. А что вышло?.. Кто я теперь? Человек, находящийся под следствием, – вот кто. Интересно, а кто будет допрашивать? Много ли они знают обо мне? В чем признаваться? От чего отпираться? Если признаюсь, какая будет в том выгода? А если не признаваться?.. А дома сынишка, наверное, дергает мать за подол: „Где мой папка?“ Все же, где я ошибку допустил? До последнего дня не думал, что подведет кто-нибудь…»

Он услышал легкие шаги и чуть не споткнулся, увидев Гырмызу – одну из своих продавщиц. «Как она здесь очутилась? Вызвали?.. Не продала ли?»

Не успел он обдумать свой вопрос, как сержант велел остановиться, распахнул одну из дверей:

– Войди.

«Что случилось с Гырмызой? Почему не поздоровалась?» С этой мыслью он вошел в кабинет, сел на стул и понял, что в этом кабинете для него сейчас сосредоточена вся вселенная, а сидящий напротив капитан – хозяин его судьбы.

Он узнал и кабинет, и его хозяина. Да, да, здесь ему приходилось бывать! По другому, правда, поводу. Повернулось колесо фортуны… Бывало, отрывали его от службы и приглашали сюда: окажется продавец нечист на руку – Багы Худдыковича зовут, и надо чесать затылок, думать, как изобрести несчастному «положительную характеристику» и сбагрить потом «на поруки» коллективу… Удастся выгородить шельму, выговариваешь ему потом: «Спас тебя от решетки! Не знаешь, каких это мне стоило затрат, моральных и материальных!..» Попадались неблагодарные, но большинство долго не забывали об этом.

Капитан молча перекладывал папки, шелестел бумагами. Чувствовалось, что он дает допрашиваемому возможность успокоиться, собраться с мыслями, а может быть, и признаться сразу во всем.

Капитану Хаиткулы Мовлямбердыеву не исполнилось еще тридцати (хотя уже пробилась седая прядь в волосах), но он хорошо был известен как мастер оперативно-розыскной работы. По поручению следователя ему разрешалось выполнять отдельные следственные действия, например вести допросы.

Багы Худдыков с надеждой смотрел на телефон. «Где ж они, друзья-приятели, что не раз клялись: волос не упадет с твоей головы? Почему не звонят сюда, этому капитану?»

Но аппарат безмолвствовал. Капитан же начал задавать вопросы: фамилия, имя, отчество, место и год рождения… Место работы и должность.

Когда спросили о должности, Худдыков почувствовал, как комок подкатил к его горлу, и через силу выдавил:

– Заведующим был… нескольких точек… А теперь я – никто. Такая у меня должность, так и запишите.

…Произошло это вчера. Он сидел в своем кабинете, обедал, даже хлебнул кое-чего, когда нагрянули несколько человек в штатском и опечатали магазин я склады. Сверили наличие товаров с документами – оказался излишек водки, двадцать пять ящиков. После этой проверки он и очутился здесь. Если его когда-нибудь спросят, какая ночь была самой длинной в его жизни, сразу скажет: только эта, только эта кошмарная ночь! О чем он только не передумал в эти ночные часы, всю свою жизнь перебрал: что в ней было, в чем сам был виноват, в чем другие были виноваты перед ним. Правда, все мысли почему-то упирались в один и тот же вопрос: верны ли будут ему его многоопытные друзья?

– Вчера вечером и сегодня сюда звонили ваши знакомые, не все называли себя… Интересовались вашей судьбой.

Капитан сказал это так бесстрастно, что Худдыков понял: никакие звонки на него не подействуют.

– Теперь к делу. – Хаиткулы перевернул страницу протокола допроса. – Двадцать пять ящиков – это пятьсот бутылок водки, так ведь? Если перевести на деньги…

Худдыков выпалил:

– Тысяча восемьсот десять рублей ноль-ноль копеек! Не тратьте чернил…

– Если прибавить к ним стоимость реализованной водки, сколько будет всего?

– Какой такой реализованной?

Хаиткулы извлек из ящика стола папиросу, прикурил от зажигалки и только потом достал из папки лист бумаги и начал читать:

– «Из привезенной партии я продала два ящика, а деньги отдала Багы Худдыковичу Худдыкову…»

– Клевета!

Капитан встал из-за стола, открыл дверь и пригласил кого-то. В кабинет вошла Гырмыза. Она остановилась напротив бывшего завмага и прямо посмотрела ему в глаза. Он сразу понял, что отпираться – значит, навредить себе.

– Расскажу все…

Худдыков признался в том, что присвоил двадцать семь ящиков водки, которые привез экспедитор горпищеторга Кузыбаев, обещавший ему за «реализацию» водки двести рублей. Успели продать только два ящика. На допросе Худдыков утверждал, что Кузыбаев раньше подобных сделок ему не предлагал, с друзьями Кузыбаева он также дел не имел.

В камеру Худдыков шел еле шевеля ногами, а сердце его болело от сознания того, как просто его провели: «Глупая девчонка, не знаешь жизни… К тебе с добром, а ты…» Он помнит тот разговор в отделе кадров. Девушку перевели к ним из другого магазина, не сработалась она там с директором, а перед тем у нее произошел конфликт еще в одном месте.

– Если они там нечисты на руку, как я могла не замечать этого! – с жаром твердила она.

– Видно, у тебя неуживчивый характер, – убеждала ее начальник отдела кадров. – Тебе опять тяжело придется. Что, если переведем на другую работу?

Девушка оказалась упрямой:

– Нет, буду работать только по своей специальности.

Багы Худдыкович вмешался:

– Направьте девушку ко мне старшим продавцом…

Начальник отдела кадров замахала на него руками:

– Ты вообще с ней не сработаешься, Багыджан. – Она многозначительно улыбнулась.

Худдыкову девушка понравилась именно тем, что не сразу соглашалась с другими. Он тоже улыбнулся.

– Будьте спокойны, все будет в порядке.

Как ошибся ты, Худдыков! Стычка произошла сразу же, в первую смену, когда, уверенный в том, что Гырмыза должна быть благодарна ему, Худдыков вызвал ее и велел продать два ящика водки:

– Деньги отдашь мне. Каждый день продавай по два ящика.

Гырмыза наотрез отказалась, да еще «с места в карьер» пригрозила:

– Вы что, взяли меня к себе, чтобы обучить воровству? Убирайте из магазина эти ящики, не то сообщу куда надо. Если завтра они будут еще здесь, не обижайтесь на меня!

Багы Худдыков расхохотался… Надо же! Ему и в голову не могло прийти, что она все это говорит всерьез.

Выписка из документов:

«Городскому финансовому отделу

В связи с экстренными обстоятельствами отдел внутренних дел исполнительного комитета городского Совета депутатов трудящихся просит вас произвести безотлагательную ревизию склада спиртных напитков горпищеторга. Результаты ревизии просим выслать срочно в письменном виде.

Начальник городского отдела внутренних дел

Д. Джуманазаров».

После окончания оперативного совещания в кабинете начальника милиции остались двое: его хозяин – подполковник Джоракулы Джуманазаров и начальник уголовного розыска Хаиткулы Мовлямбердыев.

– Дело, по-видимому, не будет простым. – Подполковник был краток. – Следы начинаются в магазине и ведут на винозавод. Думаю, что главных участников следует искать именно там. Худдыков наверняка не один, должны быть и другие. Сейчас, конечно, они временно перестанут красть.

– Или же будут работать с большей осторожностью, – заметил Хаиткулы. – Есть у меня одна идея. Она может показаться рискованной, но если бы удалось ее осуществить, то это помогло бы ускорить поимку мошенников. Хорошо бы устроить на винозавод одного из наших сотрудников.

Подполковник Джуманазаров помолчал, потом ответил:

– Так сказать, вынужденная мера?.. Я согласен. Только кто пойдет туда? Город небольшой, все друг друга знают в лицо. Нужен совсем новый человек.

– Есть новый… Хайдаров Бекназар.

– Это он недавно приехал?

– Он. Отличный парень… Учился в пединституте, потом по комсомольской путевке был к нам направлен. Только мы его еще почти не видели, целый год был на курсах. Он, как говорится, рвется в бой. Надо поговорить с ним. Думаю, не откажется…

– Ладно, действуйте… Но соблюдайте во всем такт, не оскорбите ненароком людей, непричастных к темным делам, которые там творятся.

Выписки из документов:

1. «Начальнику уголовного розыска от старшей продавщицы н-ского магазина Сосниной Татьяны

Объяснение

Причиной моего ухода из магазина, в котором работает Худдыков завмагом, было то, что он хотел толкнуть меня на преступление. Два месяца назад, 20 августа, в магазин привезли сверх фактуры 15 ящиков водки, которые он велел мне продать, а деньги вручить лично ему. Я отказалась, на что Худдыков заявил: „Все ревизоры в моих руках. Если не сделаешь, что велю, мигом вылетишь не только из магазина, но и из города“. У него много друзей, знакомых. Я испугалась. За 3 дня продала эту водку, а выручку 1086 рублей отдала ему. Он хотел мне дать тридцать рублей, но я их не взяла. В тот же день подала заявление в отдел кадров о переводе меня в другой магазин. Задержали на два месяца, объяснив, что в других точках свободных должностей нет. Что было в других сменах, не знаю. Объяснение написано собственноручно. Т. Соснина».

2. «…Полностью признаю показания Сосниной. Не признавался в этом раньше, потому что забыл о том случае. При очной ставке со свидетелем все вспомнил. Кузыбаев тогда водку привез с винозавода. Оставил незафактуренных 15 ящиков и сказал: „Продашь – четвертая доля твоя, две – заводским“. Кого он имел в виду заводских, не знаю. 1086 рублей я передал Кузыбаеву. Взял и свою долю, положенную. 30 рублей предлагал из своих денег продавщице Сосниной, но она не взяла… Худдыков Багы».

3. Выписка из официального письма контрольно-ревизионного управления:

«Начальнику отдела внутренних дел

Согласно вашему письму от 17 октября с. г. произведена ревизия склада горпищеторга. Сообщаем, что на день ревизии излишков продуктов (спиртных напитков) не обнаружено. Установлено, что спиртные напитки завозятся на склад в том случае, когда в магазинах имеется достаточное их количество, в основном они прямо с завода доставляются в торговые точки, минуя склад.

Первый экземпляр акта прилагаем к письму.

Начальник КРУ горфинотдела (подпись)».

Ветер бешено гонял листья по двору, срывая и те, последние, что оставались на деревьях.

Мегерем метлой сгребал их в кучу, но ветер снова разбрасывал ее, и он ругался всеми ругательствами, каким выучился за пятьдесят лет жизни. Он злился на ветер и на жену, которую черт носил неизвестно где. Он бегал по двору, и вид у этого человека, имевшего лучший дом на всей улице, был очень странный.

– Ты меня позоришь, Миша! На кого ты похож?! – раздался женский голос.

Это был голос его жены – Мегерем не заметил, как она очутилась во дворе. Он стоял с веником, от которого остались одни жалкие палки, измученный, потный, но сразу же сникший при виде красавицы жены.

– Ты откуда? С неба свалилась или из-под земли выросла? – И он тут же перешел на смешанное тюркско-российское наречие: – Я же в отпуске, Ханум. Зачем мне одеваться прилично? Я прах у ног твоих…

– Хватит! Хватит! Не могу жить с таким разгильдяем! – Она кричала громко, чтобы все вокруг слышали. – Хватит с меня!

Мегерем, казалось, немного растерялся от этой выходки жены, но, помня, что этот большой скандал, который затевает Ханум, не первый, решил не спорить. Он осмотрел Ханум с ног до головы – ее лакированные туфли, на которых не было ни пылинки («на машине прибыли, ваше величество»), ее новенький заграничный плащик, ее шикарный атласный платок, гладкое, без единой морщины лицо, ее привлекательную, несмотря на полноту, фигуру – и сказал устало, сдерживая накипавший гнев:

– Ханум, не хочу больше ссориться. Живи как хочешь. Оставайся в этом доме одна, пользуйся имуществом, всем, что здесь есть. Живи одна, без мужа, как сова! – Увидев, что во двор пришли соседи, привлеченные скандалом, Мегерем грозно проговорил: – Я мужчина. Сказал – уйду, значит, уйду! С сыном мне будет лучше, чем с тобой.

Собравшиеся что-то говорили ему и Ханум, давали советы, уговаривали, но Мегерем никого и ничего не слышал. Он ушел со двора.

Выписки из документов:

«Обстановка на заводе спокойная. Расхитителей, видимо, насторожил арест Багы Худдыкова. Экспедитор Кузыбаев в дружеских отношениях с завскладом готовой продукции. Похоже, что главный бухгалтер тоже в их компании. Частенько остаются втроем. При посторонних никаких разговоров между собой не ведут.

Грузчик».

Через несколько дней:

«…Чувствуется некоторое оживление. Привыкают и ко мне. Думаю, что на проходной слабо поставлен контроль вывозимой продукции. Надо проверить и лабораторию… Ходят разговоры о том, что директор, Ханум Акбасова, разошлась с мужем и что муж отдал ей дом и все имущество. Этим слухам кто верит, кто не верит. Но отношения между ней и остальными подчиненными сугубо официальные.

Грузчик».

Подполковник Джуманазаров знакомился с докладными «грузчика» сразу после Хаиткулы. Через несколько дней после того, как Бекназар Хайдаров приступил к выполнению задания, они встретились в кабинете подполковника. Джуманазаров похвалил Бекназара, но в его голосе послышалось раздражение:

– Старательный он – вижу, но, думаю, рановато мы послали его на завод.

– Нет, не рано, товарищ подполковник. Ему же надо привыкнуть и к народу и к распорядку. Пока они сидят без движения, он осмотрится, а чуть только зашевелятся, он уже будет начеку.

– Надо еще несколько магазинов проверить, как ты на это смотришь, Хаиткулы?

Капитан снова возразил:

– Поздно, товарищ подполковник. Десять-двадцать ящиков водки там, где торговля идет бойко, разойдутся за пару дней. Потом наверняка они попрятали концы в воду, узнав, что Худдыков задержан. Боюсь, и главных заправил в этом случае заставим надолго залечь в норе, если растревожим многих.

У подполковника пропало желание продолжать разговор – только и слышишь от своего подчиненного «нет» да «нет». Он, конечно, не показывал недовольства. В конце концов, он не против того, чтобы подчиненные имели свою точку зрения и отстаивали ее перед ним.

– Ладно, Хаиткулы, тебе поручена вся операция, ты и решай, что и когда делать.

– Отлично, товарищ подполковник, вы только не обижайтесь. Вы навели меня на другую мысль. А что, если по горячим следам проверить торги других районов – Саятского, Карабскаульского, например? Они ведь получают алкогольные напитки отсюда. Проверим пять-шесть точек, там все же торгуют не такими темпами, как у нас.

Джуманазаров посмотрел на Хаиткулы внимательно, усмехнулся:

– Проверяй.

Они определили составы опергрупп, командируемых в районы. Назначили людей, оповестив их, чтобы не позднее полудня они отправились в указанные точки.

Окна кабинета вдруг как будто захлопнулись снаружи плотными шторами, в форточки ворвались вихри пыли. Бумага взлетела со столов, как стая белых голубей… Хаиткулы бросился закрывать форточки, потом собрал рассыпанные повсюду листы. Над городом неслась пылевая буря, всегда доставлявшая жителям много неприятных часов. Противоположной стороны улицы уже не было видно.

Хаиткулы вдруг с тревогой подумал о Бекназаре: как он там? Что расскажет сегодня во время очередной встречи?

Как часто вторгается в нашу жизнь случай! Если бы этой встречи не произошло!

После обеденного перерыва он помогал грузить ящики с водкой, передавая их напарнику в кузов грузовика, как вдруг услышал сзади знакомый голос:

– Бекназар!

Ему бы сразу уйти не реагируя! Но какая-то сила заставила Бекназара обернуться, и… ничего не оставалось кроме как сделать на лице приветливую мину.

– Здравствуй, Реджепбай, как ты здесь очутился? – Бекназар не мог сдвинуться с места, от неожиданности ноги не слушались. А ведь надо, надо увести Реджепбая отсюда подальше!.. Но тот уже навел на Бекназара объектив – камера щелкнула.

– Я здесь по заданию, а вот что здесь делает страж общественного порядка? Давно тебя отчислили из милиции? Вот это новость! Я тебя снял. Так что, если захочешь карточку, загляни ко мне завтра вечерком. Если, конечно, будет желание…

Последние слова он произнес с каким-то особым ударением и сразу отвернулся от Бекназара к Ханум Акбасовой, вопросительно смотревшей то на одного, то на другого. Видно было: на окружающих слово «милиция» произвело впечатление. Но Бекназар не думал сейчас ни о ком, кроме фотографа, которого надо догнать и шепнуть ему лишь одну фразу: «Так надо! Мне нужен этот маскарад…» Поздно! Он собрался с духом и, не обращая внимания на экспедитора и завскладом, бросавших на него косые взгляды, – они, как на грех, тоже оказались рядом, – заставил себя работать и дальше как ни в чем не бывало до тех пор, пока все машины не были нагружены и не покинули заводской двор.

Бойкая секретарша прибежала из конторы и вызвала его к директору. «Эх, дорогой Реджепбай! Ну что ты еще трепанул ей?» – с горечью подумал Бекназар, переступая порог директорского кабинета.

– Садитесь, молодой человек. – Акбасова вышла из-за стола и указала Бекназару на стул. Это была очень красивая женщина. Улыбаясь, она подошла к грузчику и, глядя ему прямо в глаза своим лучистым взглядом, доверительно сказала:

– Ваш друг, корреспондент, рассказал мне о вас… Впрочем, я и раньше догадывалась о том, кто вы на самом деле и зачем пришли к нам на работу. Я вызвала вас, чтобы сказать: работайте спокойно. Знайте, молодой человек, что здесь, на заводе, без моего ведома волос не упадет с вашей головы. И если нужно… я вам помогу. И, пожалуйста, все-таки будьте осторожней, не попадайтесь знакомым на глаза. Хорошо?.. Ну, вы свободны!

Бекназар понял, что ему надо уходить, но что последствия этих слов директора могут быть какими угодно. Акбасова стояла и с улыбочкой смотрела на него. Но он почувствовал, что в нем закипает ярость: на себя, на друга, на директора. «Нет, со мной так просто не выйдет. Я не уйду с завода, пока не размотаю все узлы, завязанные здесь. И если ты, Ханум, тоже к ним причастна, а, думаю, это так и есть, то берегись… Но сначала исправим ошибку, попробуем выскочить из капкана…»

– Товарищ директор, вы придумываете бог знает что. – Бекназар поднялся со стула. – Я простой рабочий и больше никто. Я сейчас напишу заявление об уходе и прошу вас его подписать. Работу я найду везде…

– Нет, работайте как работали. Никуда я вас не отпущу, вы хороший работник.

– Или вы поверите мне и я останусь, или прошу все же не задерживать меня, уважаемый директор. – Бекназар притворился разгневанным, одновременно делая вид, что его взволновала внешность Ханум – он бросил нескромный взгляд в глубокий вырез ее платья. Он не знал, куда его заведет эта игра, но решил использовать все возможности и продолжал: – Тот корреспондент – старший брат моей невесты (то была чистая правда). Он, как вы знаете, работает спецкором в городской газете. Его брат – инженер. Отец возглавляет какую-то организацию. Все они мнят себя людьми «при должностях». Считают позором выдать сестру за простого рабочего, такого, как я. Когда наши пришли свататься, те поставили условия: во-первых, я должен устроиться на работу в приличное учреждение, например в милицию. Во-вторых, должен поступить учиться. В-третьих, должен хорошо одеваться: черный костюм, черные туфли, такой же галстук и белая сорочка.

– Как покойник будете одеты, – засмеялась Ханум. – Уже немодно одеваться так. Вам, такому симпатичному, что-нибудь повеселей надо… Продолжайте, продолжайте. Садитесь и говорите спокойно.

Она неожиданно заинтересовалась его рассказом, села за свой стол, положив белые полные, оголенные до плеч руки на полотенце, расстеленное по столу.

– В институт я поступил, кончил его, подхожу к отделению милиции, уже через порог перешагнул, а потом думаю: зачем? Зачем я должен это делать?.. Знаете, уважаемая директор, как опасно работать в милиции! К чему мне рисковать жизнью… А будущим родственникам я насчет милиции-то уже растрезвонил, корреспондент, конечно, хорошо запомнил мои слова, вот и ляпнул: «Отчислили давно?» Не слушайте вы его!

Бекназар врать не любил и поэтому покраснел от подбородка да кончиков ушей. Ханум истолковала это по-другому: такие молодые ребята всегда краснеют в присутствии красивой женщины.

– Значит, женитьба теперь под вопросом? – спросила она участливо.

– Выходит, что так. Не вовремя братец невесты явился к вам. Но цыплят по осени считают, не так ли?

Ханум смотрела на него внимательно, взвешивая про себя каждое его слово, но ее мысли быстро вернулись от него к ней самой, к ее собственной жизни. «Похоже, говорит правду, если же врет, то далеко пойдет… Разве так не бывает? Я бы свою дочь тоже не выдала за работягу, который гнет спину с утра до вечера. Никогда!» Тут же сердце кольнула старая боль: «Чтобы рано не завянуть, я сама себя лишила радостей материнства. Сыну двадцать пять, а дочери у меня нет и уже не будет. А может, это и хорошо? Дети все равно с тобой в могилу не лягут, а так хоть пожила, красота мне много помогла… Какой взгляд у парня! Орел! Диковатый, но передо мной не устоит. Стоит приласкать. Но сначала мы его проверим с разных сторон…»

Ханум посмотрела на часы.

– Не будем терять дружбы, молодой человек. Робкие люди, такие, как вы, часто бывают неудачниками… без поддержки. Оставайтесь таким, как есть, в вас много хорошего, и без друзей вы не останетесь.

Она ласково улыбнулась Бекназару. Тот поднялся и, простившись с директором, вышел из кабинета.

Бекназар ушел, директор нажала кнопку звонка. Она так задумалась, что не заметила вошедшую секретаршу и не обратила внимания на то, что палец ее изо всех сил жмет на кнопку и звонок пронзительно звенит на всю приемную.

– Скажи тем, кто ждет, что я занята. Позови завскладом и главбуха!

Те пришли так быстро, как будто знали, что их ждут, и, плотно прикрыв за собой дверь, без приглашения сели.

Ханум озабоченно спросила:

– Новый грузчик на работе или ушел с завода?

Главбух посмотрел в окно:

– Там он… Непонятный какой-то тип…

– Точно, – поддакнул завскладом.

В кабинете слегка запахло перегаром. Ханум недовольно посмотрела на обоих подчиненных:

– Просила же не пить на службе.

И тут же посыпались ее вопросы:

– Что слышно о Худдыкове? Что Кузыбаев? Что думаете делать дальше?

– Худдыков в изоляторе. Кузыбаев как слепой, потерявший свою палку. Ревизия на складе горпищеторга прошла, но там все в порядке, – скороговоркой докладывал бухгалтер. Сделав паузу, попросил: – Может, пока оставим все? Я совсем сон потерял. А?

Завскладом презрительно прищурился:

– Слабое у тебя сердце. Зачем тогда с самого начала согласился? Как копейку считать, так ты храбрый.

Ханум не обращала внимания на их перебранку:

– Худдыков не продал нас, значит, все в порядке. Кузыбаева так просто не возьмешь. Отбрешется. Скажите мне лучше: будет антракт или нет?.. Что, если использовать другие точки? Их много – ревизию во всех не проведешь, а мы бы избавились от излишков, и все надолго затихли бы.

Завскладом, человек решительный, не размышляя, согласился:

– Обязательно! Пусть он сейчас же оформляет документы. Мешкать не надо.

У бухгалтера был растерянный вид, но неожиданно для самого себя, как это бывает с людьми слабовольными, он поспешно согласился:

– Ладно, сделаю… Можно реализовать и декалитров сто спирта.

У Ханум поднялись брови от удивления.

– Как?

– Сбавить градусы у части продукции. Не в тех бутылках, что здесь продаются или рядом, а подальше от города. Чистая прибыль с перевыполнением государственного плана.

Ханум на все была согласна.

Завскладом достал из внутреннего кармана пачку банкнотов.

– Осталось от последней партии. Надо поделить…

Он стал пересчитывать деньги, бухгалтер подозрительно косился на него, но принял свою долю, не проверяя. Ханум поступила так же. В чем, в чем, а в честности завскладом перед ней она не сомневалась.

Из другого кармана он извлек вчетверо сложенный лист, развернул и показал бухгалтеру, где расписаться:

– Моя ведомость. Деньги счет любят.

Бухгалтер поморщился, но поставил закорючку. Директору завскладом расписаться не предложил. Несколько купюр осталось после дележки. Завскладом буркнул:

– Мелочь. Передам в лабораторию.

Он собрался было встать, решив, что совещание у директора окончено, но она задержала его, а бухгалтера попросила:

– Набери-ка ноль два – милицию – и спроси, как разыскать Бекназара Хайдарова, их сотрудника.

Бухгалтер помедлил, потом трясущимся пальцем набрал две цифры на диске:

– Бекназар Хайдаров на месте? Можно его к телефону?

В милиции тоже помедлили, потом ответили, что сотрудника с такой фамилией у них нет.

Ханум задумалась на минуту, закусила губу, потом предупредила своих помощников:

– Все же наблюдайте за ним. Мало ли что… И вообще узнайте, о чем судачит народ.

Завскладом сжал кулаки:

– Пусть кто-нибудь скажет про меня плохое – превращу в лепешку.

Главбух съежился, увидев, как разъярился завскладом, но про себя подумал: «Точно, превратишь в мокрое место, тебе ведь достается львиная доля».

А директор смотрела на них и думала о своем: «Совсем совесть потеряли, завидуют, наверное, мне, а знают же, что отвечать-то буду в первую голову я. Сколько скрыли от меня прибыли, не проверить. Хорошо хоть праздники дома устраиваю – несут подарки».

Улыбнувшись ласково, сказала:

– В субботу у меня день рождения. Приглашаю к себе.

Бухгалтера ее приглашение как обухом по голове.

– Спасибо, Ханум… Только, помнится, отмечали не так давно.

Директор шутливо упрекнула:

– А тебе разве неприятно отметить мой день рождения еще раз?

Предложение проверить градусность водки было осуществлено. Выборочная проверка установила, что в городе продается сорокаградусная, но ревизия, произведенная в магазине Карабскаульского района, обнаружила, что трех градусов до нормативной крепости не хватает.

Получив акт торговой инспекции, Хаиткулы еще больше убедился, что преступные нити тянутся к заводу. В размышлении над сложившейся ситуацией и застал его начальник следственного отдела майор Каландаров. Он любил заходить к Хаиткулы не только по делу, но и, как он говорил, «для дружеской беседы», которая моментально превращалась в спор.

– Хаиткулы, мои ребята работящие, они узнали у Худдыкова все, что можно было узнать, и не ждут, что он поумнеет. Его слабые места раскрыты, но хватит его уговаривать. Ясно, кто за ним. От тебя только зависит, чтобы он рассказал все.

– Давай говорить конкретно. Что бы ты сделал сейчас на моем месте? Тем более ты старше меня и опыта у тебя больше.

– На твоем месте я без промедления арестовал бы экспедитора и завскладом завода. Устроил бы им очную ставку с Худдыковым. Ему деваться некуда, заговорил бы еще раз и их заставил бы, таким образом, признаться…

Хаиткулы помолчал, потом ответил:

– По-моему, доказательств у нас еще нет, а предположениями и подозрениями не стоит руководствоваться. А если Худдыков отопрется от знакомства с заводскими и они тоже скажут, что не знают его? Сразу потеряем все, чего добились за эти дни. Птицы боятся не пустой рогатки, а заряженной.

Разговор этот происходил в тот день, когда Реджепбай «опознал» Бекназара. «Грузчик» в это время сидел в окружении четырех своих товарищей по работе и вел с ними нехитрые беседы. Один из них, низенький, широкоплечий, с лицом, на котором сохранились следы оспы, был остроумным, разговорчивым человеком. Его звали Юсуп-ага. Он располагал к себе всем своим видом, и Бекназар охотно его слушал.

Когда грузчики ушли в сторожку пить чай, Бекназар задержал Юсуп-агу. Он кивнул в сторону одного завмага и задал несколько вопросов. Юсуп-ага ответил, прибавив: «Самый близкий друг нашего завскладом».

– Видно, крепкая у них дружба, Юсуп-ага? Скажите, почему он не оформляет документы? Он же торопится?

– Ждет дружка своего.

Они увидели, как завскладом появился в дверях конторы, а завмаг бросился ему навстречу. Перекинулись парой фраз и разошлись.

– В бухгалтерию пошел, – проговорил Юсуп-ага.

Завскладом опять скрылся в своей резиденции. Потом снова вышел, позвал грузчиков.

– Девяносто пять ящиков погрузите.

Приказ свой завскладом отдал коротко и как-то даже весело…

Бекназар понял, что за этим неожиданно поднявшимся настроением обычно хмурого кладовщика что-то укрывалось, и почувствовал в себе напряжение охотника.

Грузовик они нагрузили быстро, но к концу Бекназар выдохся, хотя не слабый он был человек: сказывалось напряжение этого необычного дня. Он знал, что отдохнуть и вечером ему не удастся как следует. Надо сходить к родителям невесты и выяснить отношения с ними. Надо составить докладную за последние три дня работы. Надо мысленно подготовиться к беседе с капитаном Мовлямбердыевым. Надо продумать план дальнейших действий. Надо… Надо на следующее утро встать вовремя и не опоздать на работу.

Он не знал еще, что дома его тоже ждут большие новости.

Всего два месяца Хаиткулы жил в Чарджоу, переехав вместе с семьей из Ашхабада. После того как он раскрыл тяжелое преступление в Халаче, капитан на всю жизнь связал свою судьбу с Марал. Старики после всех событий отказались устраивать свадьбу в селе. Той происходил в Ашхабаде.

Начальник Хаиткулы, Ходжа Назарович Назаров, сомневавшийся в успехе расследования, теперь, разумеется, пожинал вместе с Хаиткулы лавры победителя. Он стал подчеркнуто внимательным с капитаном, как будто между ними ничего не произошло. Он старался сам завязывать разговор и о том деле, и о диссертации капитана, приглашал Хаиткулы и Марал в гости, напросился однажды и к ним домой. Но все же между ними уже легла пропасть, и мост через нее некому было строить.

Однажды Хаиткулы пришел к своему другу Аннамамеду Голлиеву, который тоже после халачского дела заработал новую звездочку на погон, и сказал ему: «Мы решили ехать в Чарджоу!» Расстроенному Аннамамеду он объяснил: