Текст книги "Не ешь груши! (СИ)"

Автор книги: Октавия Колотилина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4.

Чпок! Чпок-чпок-чпок-чпок!

– Сколько их там? Миллионы? – Инга дышала быстро-быстро, закрывая собой раненую. Ужас снова подступил к горлу.

– Их надо успокоить, иначе они нас запросто сметут, – рассуждал Доктор, как на лекции по сельскому хозяйству. – Чем же можно победить страх стольких существ?

Раздалось покашливание. Без разрешения севшая Шелли протягивала керамическую «домру»:

– Вот, я починила струны и сделала шнур, только играть не умею, может, вы?

– Точно! Молодец, девочка. Музыка – то, что надо.

Он передал Инге включённую отвёртку, показал, куда жать. Повесил на шею инструмент, как гитару, взял один аккорд, другой. Поморщился, крутанул колки – и мелодия полилась, бойкая, завораживающая.

Чпок-чпок-чпок. Чпок.

В круге света прыгуны всё меньше превращались в шары, но из-за домов продолжали вылетать новые.

Меранавана, держа костёр в поле зрения, принялась натягивать челноком нити между стеной фонтана и разломившейся плитой. Закончив, села рядом и провела по ним пальцами, как по арфе, выдавая высокие ноты, с которыми музыка зазвучала сильнее, объёмнее.

Животные заметно успокоились, лезвия почти не сверкали.

Чего Инга никак не ожидала – что Расни тоже окажется близок к искусству. Насадив на свою трубку мундштук, Красный Кот приложил его к губам и начал извлекать довольно мелодичные низкие звуки, даже иногда попадая в такт.

Сама Инга отстукивала ритм на половинке большого разбитого кувшина.

Прыгунчики таращили на играющих свои глаза-бусинки, они не решались приближаться к костру. Похоже, музыка действовала и на тех, кто скрывался в ночи – больше шары не вылетали.

Сейчас, когда Инга вливалась в такт общей мелодии, её боковому зрению наконец-то удалось зафиксировать положение Доктора. Хотя ноги его прочно упёрлись в песок, вечно смазанная тень по-прежнему не стояла на месте; но теперь она хоть стала предсказуемой. Это как движение танцора в танго – можно угадать, где он окажется секундой позже, и синхронно шагнуть. То есть посмотреть.

Шелли подёргала за перо на повязке Расни:

– Слушай, а в твоей легенде... Что значит «луна»?

Меранавана решила блеснуть эрудицией:

– Вокруг далёких планет летают спутники, такие маленькие планетки, которые толкутся рядом, как дети возле учителя, и светят ночью. У Валладарина было три луны. У нашей Неклиды их нет.

– У вас тут и звёзд нет! – Инга задрала голову. – Небо чистое, а видно только блеклые сгустки, вроде пятен от молока на погасшем мониторе.

– Отдалённые скопления галактик, – отметил Доктор. – Ваша звезда миллиарды лет назад оторвалась от остальных и теперь летит одна в межгалактическом пространстве, за пределами видимой с Земли Вселенной. Её не защищает ни свет соседних звёзд, ни их общее гравитационное поле, а отбившийся от стада оленёнок – отличная добыча для волков, которые таятся в темноте.

В темноте таятся непонятные волки, а здесь обнимает ласковым теплом костёр, и кажется, что эту разношёрстную компанию уже лет триста знаешь...

Инга поразилась, насколько ей легко и спокойно в обществе инопланетян. Она, вообще-то, не любила близко сходиться с людьми – зачем кому-то доказывать, что ты не «блондинка»?

Она и сама себя часто так обзывала за отдельные вещи. Забыла собранные работы в аудитории. Блондинка? Блондинка. Не заполнила заявление на отпускные, которое под нос совали. Ушла в маминых туфлях... Ну и блондинка же!

Хотя, настоящие блондинки тусуются в интернете, а Инга этого терпеть не могла. Как-то целую неделю провела в Инстаграме, стоит вспомнить – каждый раз под рёбрами сосёт от сознания, сколько времени потрачено зря; вместо того, чтобы три статьи написать, прочитать кучу книг – лайк-лайк-лайк-лайк чужие отпуска, чужую любовь... Не-ет, никогда больше никаких социальных сетей. Игры, забавные видео тоже прошли мимо неё: компьютер должен быть инструментом для работы, и пусть большего о себе не воображает.

Но в наш век все общаются виртуально, а в реальном мире становится пусто и одиноко. Наверное, поэтому люди и смотрят на звёзды – надеются, что там-то интернет ещё не изобрели, и можно собраться у костра с друзьями...

Ночь стала совсем непроглядной. Прыгунчики, похоже, вернулись в море – ни одного не видно. Воздух стоял недвижно, музыка смолкла.

– Не могу дольше поддерживать пламя, – призналась Меранавана. – Кажется, уже и не надо?

– Надо, – возразил Доктор и нахмурился. – Нельзя оставаться без света: то, что так напугало животных, всё ещё здесь.

Инга поёжилась – костёр едва тлел. Если погаснет... Вспомнилось чёрное щупальце. Телефон окончательно разрядился, не подсветишь...

И вдруг лица что-то коснулось, волосы забились у щёк, щекоча подбородок. Она встрепенулась:

– Вы тоже чувствуете это? Бриз?

– Ура, как раз кстати! – Меранавана подняла челнок повыше. Ветер вокруг него подул сильнее, а в других местах заметно ослаб. Её рыжие локоны разлетались, как под шквалом; Ингу же окружало затишье. Наконец, сфокусировав воздушный поток на челноке, иллинойка установила его на камень рядом с остатками пламени, и бездымный огонь тут же взметнулся с новой силой. Потом села, сказала:

– У Повелителей Времени были чудесные корабли, которые могли прилететь в любую точку Вселенной и в любое время Вселенной. Почему бы тебе не позвать такой корабль?

Хозяин ТАРДИС повертел на пальце шнурок с маленьким ключиком и ответил:

– Я вызываю. С тех самых пор, как оказался в туннелях. Только кто-то постоянно отменяет вызов.

Густые брови сошлись на переносице: он сильно переживал, что потерял связь с кораблём.

Инга пристроилась на холодном песке, свернувшись калачиком. Ноги ныли от беготни, в голове всё перемешалось, но полностью вырубиться не удавалось, то и дело по телу пробегала дрожь и глаза сами распахивались.

Дети быстро заснули, одна Меранавана ещё держалась. Когда она принималась клевать носом, спасительный свет норовил исчезнуть. Доктор вынул из слабеющих пальцев челнок, зафиксировал параметры отвёрткой. Несмотря на летнее время, ночь здесь длилась часов десять, а день был совсем короток. Галлифреец сидел до первых лучей солнца, потом дал костру погаснуть; он не спал, но мрачно думал о чём-то, кидая подозрительные взгляды на ключ.

Ингу разбудил Расни, уже после полудня, прошептав на ухо:

– К нам подкрадываются.

Она вскочила и успела заметить, как три тёмных фигуры метнулись из-под обрушившейся стены, спрятались под колоннами. С другой стороны площади тоже чувствовалось движение.

Ну вот, ночью – очумевшие прыгунчики и странные щупальца, а днём-то кто? Здесь, вообще, бывает когда-нибудь безопасно?..

Враги окружали, Красный Кот мог их уже рассмотреть:

– У каждого из этих воинов по четыре руки, и каждая держит копьё!

Из развалин справа ударила арбалетная стрела, осколки домры брызнули во все стороны.

Расни в боевой позе поднёс к губам сумпитан.

На трубку легла худощавая, но сильная ладонь Доктора:

– Ты хочешь сразу с ними поссориться?

– Просто надо проверить, демоны они – или нет.

– Не демоны. – Шелли встала, качнулась, схватилась за Ингу. – Это мои соплеменники.

– У них по шесть конечностей! – отметила та, поддерживая девочку. – А у тебя – четыре.

Шелли посмотрела на пустые рукава своего платья... И повесила голову.

– Такая уж я. Урод.

Инга почувствовала: щёки полыхают. Она ещё посмеивалась над «лучшей ткачихой», мол, платье у тебя не такое, с лишними деталями... А получается, Шелли ужасно стесняется своей двурукости, и то, что все встреченные инопланетяне оказались такими же, действительно приняла поначалу за желанный сон.

Доктор выступил вперёд, засвистел:

– Мы друзья! Простите, пришлось заночевать в этом городе. Отведите нас к вашему – как, Шелли? – А, к вашему князю.

Со всех сторон на площадь высыпали статные зеленокожие воины в кирпичного цвета кирасах. Броня состояла из мелких пластин, перевязанных шнуром, а безволосую голову каждого туземца защищал шлем с полями, похожий на шляпу. Черты их лиц были намного грубее, дальше от человеческих, чем у Шелли, рты маленькие, круглые, вроде короткого хоботка. Нет, уж слишком много рук! Да ещё каждая держит копьё – вспомнился кузнечик Флип из «Пчёлки Майи».

Самый толстый прошел вперёд. Его кирасу украшали золотые конские головы, усатые, как сомы: видимо, капитан, раз такой важный. Капитан смерил путников удивлённым взглядом:

– Вы провели здесь ночь? И вас не съел... Он? Вы что – колдуны? Прыгун! Тогда пошли, князю будет интересно на вас взглянуть.

– Куда это – пошли? – фыркнула Инга. Она не надеялась, что толстяк поймёт, однако, похоже, речь её и тут переводили.

– В Последний Оплот, конечно, – грустно усмехнулся капитан. – Куда ещё идти-то? На континенте прыгун ещё куда-нибудь подашься. Или вам из ваших небесных замков этого не видно?

– О-о, какие замки? – Доктор закатил глаза. – Вы думаете – мы все иллинойцы? Проснитесь: кожа не синяя, уши!

Он продемонстрировал свои, потом подскочил к Расни, сдвинул повязку с перьями, торжественно вытянул татуированное ухо. Красный Кот вырвался и обиженно засопел, спрятался за мечом.

Кажется – или капитан вдруг похудел? Он пробурчал (ну вот как у них получается бурчать – свистя? Похоже, неведомый организм интонацию тоже переводит):

– Прыгун, не моё дело разбираться в колдунах. Пошли до князя!

Глава 5.

Придётся идти «до князя»; когда столько вооружённых мужчин просят – сложно отказать.

Раненая Шелли не смогла передвигаться сама, её несли двое воинов на носилках из копий. Их куртки и штаны были сваляны из плотной паутины, за спинами болтались арбалеты, а у пояса висели ножны; пластины кирас тоже, скорее всего, паутинные. Запах от арахнойцев шёл какой-то химический, вроде сургуча.

Доктор наклонился, погладил разбитую колонну, растёр на запястье пыль.

– Мрамор выщерблен, как от кислотного дождя, кажется, его что-то разъедает – вот только никаких следов кислоты. И каменные постройки в таком состоянии, словно прошли тысячелетия; однако я в этом очень сомневаюсь. Вы знаете, когда был построен город? – спросил он у ближайшего солдата.

Тот испуганно взглянул на иноземца и отвернулся.

Путники прошли мимо величественного собора с провалившимся куполом. Архитектура чем-то напоминала земную времён Возрождения, но здесь, похоже, слишком любили скреплять камни верёвками, которые уже истлели. Теперь ажурные подвесные балкончики, перекидные мосты и разная лепнина валялись под ногами и мешали пробираться по улице.

Сзади подбежал Расни, посмотрел исподлобья на Меранавану, потом на носилки. Он свирепо прошипел:

– Кто связал мне все стрелы в колчане? Ты или ты?!

Девочки дружно показали на Ингу.

– Это не я! – возмутилась она.

– Чёрт, заметил! – пробормотал Доктор.

«Хорошо, что Расни не начал стрелять первым», – подумала Инга, шагая рядом с носилками. Мальчишку за серьёзную опасность арахнойцы не посчитали и даже не потрудились отобрать оружие.

Галлифреец старался разговорить молчаливого капитана, однако тот неохотно шёл на контакт. Попытка номер двадцать пять:

– Скажите, как вы здесь выживаете? Ночью ничего не беспокоит? Думаю, это ваши люди унесли из города дерево и всё, что только способно гореть?

– Да, – просвистел толстяк.

– А ты не можешь выдавать побольше информации?

– Не уполномочен.

Как в министерский кабинет стучаться: ответ через месяц и ни о чём. Но, когда Инга с мамой выбивали аттестат, они обошли порядочно чиновников – опыт общения был.

– Надо что-нибудь подарить в знак наших добрых намерений. – Она вздохнула и достала найденные часы. – Бери, коррупционер.

– Чего? – не понял капитан, рассматривая золотой корпус.

– Я ласково, – поправилась она. – Название такое уважительное для тех, кто наделён властью.

Начальник раздулся от важности – не фигурально выражаясь, а на самом деле стал толще раза в два! Даже шнуры на груди затрещали; торчащий из прорези в шлеме терракотовый гребень как будто покраснел. Капитан представился таким длинным и шепелявым именем, что всякие там «Виссарионы Евстахиевичи» отдыхают, и принялся рассказывать.

– В первый год, когда наступила беда, отец нынешнего князя, Шулбурудах Ниирзиз Бехх-Маарунзс, собрал таёжные племена Северян, нашёл переправу через Восточные горы и вывел народ в Равнинные Земли. Там некогда был цветущий край, покрытый лесами и садами: богатые города, высокие башни. Но деревья засохли и развалились, реки оказались отравлены, стоило днём взойти посевам, наутро они исчезали. Когда пришёл Шулбурудах, люди дрались за остатки еды, не зная, переживут ли ночь.

Капитан выставил трубочку-рот и посмотрел на Ингу. Только сейчас она заметила, что левого глаза у воина нет, а между носом и щекой натянута паутина: заплатка точь-в-точь под цвет кожи и с рельефным рисунком дополняла утраченное.

– Кипели великие битвы. Самые благоразумные из равнинных жителей присоединились к северянам. Князь вёл своих к морю, и каждый ночлег приходилось отбивать у тех, кто попадался на пути. Многим не хватало места в подвалах или катакомбах, жгли костры, однако добывать для них дерево становилось всё сложнее, откапывали из земли корни и гнилушки. От моря беглецов отделял Мокрый Хребет. Вы знаете, что над его вершинами никогда не прекращается дождь?

– Красиво, наверное! – невпопад откликнулась Инга.

– Скользко, прыгун! Кони не смогли пройти. При переходе многие умерли, в том числе и Шулбурудах Ниирзиз-старший. Его сын Бези-Наадрзс ещё не достиг тогда семнадцати лет, но стал князем и спустился сюда, к торговому городу Лаонгбалид. Строения находились в таком состоянии, как вы видите, жителей здесь осталось с пару десятков, почти все погибли под завалами или ночью. Люди добывали пищу из моря, ютились в пещерах, в остатках домов. Это было опасно – камни стали коварны, и норовят придавить тех, кто ищет у них защиты. Многие обрели вечные дома, доверившись камням.

Рассказчик опустил свой поблекший гребень, кого-то вспоминая.

– Князю было меньше семнадцати? – удивился Доктор. – А тебе сколько?

– Скоро сорок девять. Но я на поясах любого юнца перетягаю.

– Значит, Шелли и по-земному около семи? – догадалась Инга. – Совсем малышка, а какая ловкая!

– Несчастный ребёнок, надо же такой уродиться, без рук, – просвистел капитан.

– Как же вы здесь выжили? – спросила Инга.

– С трудом. Нашли почти целые кузни, печи для выплавки стекла. Только благодаря мудрости Нихталити Фанибы из Верхнего Лаонгбалида удалось построить Последний Оплот, селение, в которое не проникнет Он.

– Кто – Он? – перебил Доктор.

– Он, – прошептал бывалый вояка и замолк. Кираса с усатыми конями болталась на сдувшемся теле, как на вешалке.

Сколько друзья не пытались, ни слова вытянуть из капитана больше не удалось.

Разрушенный город скоро кончился, начались предгорья, такие же выжженные и лишенные даже редких кустиков. С очередного обрывистого склона открылся вид на долину возле подножия Полоза.

Место здесь было ровное, без осколков скал, крупные валуны тщательно убрали подальше от жилья. Теснясь бок о бок, стояли кругами дома-кубики из прозрачного материала, просматривалась вся нехитрая утварь: циновки на полу, чашки-плошки и подушки. Женщины стирали в корытах бельё, отжимали, раскладывали на плоских камнях. Возле крайних кубиков сушились сети, опять же на камнях; бегали ребятишки. Из-под стеклянных стен пробивалась робкая травка – неужели на этой планете есть растения?

Только один, самый большой дом в центре кругов, был завешен изнутри гобеленами; к нему и повели пленников.

Завидев их, жители деревеньки кричали то ли от ужаса, то ли от любопытства. Гребни простых арахнойцев по цвету не отличались от кожи, зато платья и у женщин, и у мужчин пестрели яркими красками. Дети прятались за матерей и тыкали множеством кулачков:

– Двурукие идут!

Остановились у большого дома, местные называли его Терем. Пятеро воинов во главе с капитаном осмелились зайти внутрь, а через десять минут пригласили и «колдунов».

Разувшись, как приказали, путники вошли по ковровой дорожке в зал, где витал тонкий аромат мускуса. Носилки с Шелли опустили у входа, девочка встала, опираясь на Ингу, и принялась осматриваться.

Цветастые гобелены, развешанные на верёвках вдоль стен, изображали средневековый город, похожий на Венецию, с гребцами в длинных узких лодках, террасами садов и величественными дворцами. Сходство местной моды с земной, шестнадцатого века, поражало – при зеленокожих дамах были и пеньюары, и ажурные шляпки, и даже карнавальные маски.

– Вон Цветочная площадь, там рядом мой дом, – пролепетала Шелли, опираясь на Ингу. – Неужели всего этого больше нет?

– Всё это могло сохраниться, если бы небесные колдуны нам помогли, – прогремело из середины зала. Там стояло два простых стула, на одном из них сидел молодой правитель в черной кирасе, сверкающей алмазами, на другом – дама в роскошном платье, словно сошедшая с одного из гобеленов.

– Может, вы их шпионы? – Князь встал, подошёл поближе, сложив руки за спиной и на груди; его гребень горел благородным алым.

– Пришли посмотреть, что осталось от великого народа арахнойцев? Не надо ли нас добить? – Он с подозрением посмотрел на Меранавану, которая спрятала за спину сумочку с челноком.

– Так вот: уничтожить нас не удалось Ему, не удастся и вам! Я собрал в этой долине всех, кто уцелел на известных землях, мой народ выстроил дома, недоступные тьме. Мрежники ловят рыбу, ткачи варят из неё Зелье и хранят мастерство наших предков. Передайте своим надменным хозяевам... Впрочем, нет. Вы ничего не передадите. Воины! Повесить шпионов.

В зал ворвались копейщики.

«Ничего себе оборот! – подумала Инга, пятясь. – Это вместо того, чтобы гостей накормить-напоить и в баньке попарить?!»

Глава 6.

Арахнойцы рассыпались вокруг и нацелили копья в пришельцев. Шелли распрямилась, превозмогая боль:

– Стойте! Мы не колдуны. Я ручаюсь за всех. Я – Шеллингнира из Нижнего Лаонгбалида, моё имя есть в Книге Платиновых Ткачей, пусть Хранитель проверит!

Князь смерил наглую девчонку презрительным взглядом:

– Книга не ведётся уже десять лет, а тебе и шести не дашь.

Он посмотрел мимо путников, в угол, где, кажется, никого не было:

– Хранитель, есть среди Платиновых Ткачей такая?

Из-за гобелена вылез окутанный рясой арахноец в два раза шире капитана, с лиловым гребнем. Инга прикинула, что, проходя снаружи, обязательно бы обратила внимания на столь большого начальника на витрине – где он прятался? Наверное, у них тут бутерброд из ковров.

Воздев над головой толстый потрёпанный том, Хранитель пропел:

– «Шеллингнира из Нижнего Лаонгбалида, семи лет, сирота, имея всего две руки от рождения, соткала ковёр, затмивший работы четырехсот мастеров из восьми округов». Но, мой Князь, было это пятнадцать лет назад. На другой день после состязания чудесная девочка исчезла, никто больше её не видел.

Вывернувшись из многочисленных держащих рук, вперёд протиснулся Доктор:

– Пятнадцать лет? Что за пятнадцать лет могло уничтожить процветающий континент? Разрушить огромные города, свести всю растительность, наземных животных?

– Он, – охрипшим голосом сообщил обладатель единственной сохранившейся на планете книги.

Доктора снова попытались схватить; к изумлению воинов, это им снова не удалось. Галлифреец подскочил к служителю культа, притянул его за мантию на груди:

– Про кого вы все твердите? Кто – Он?

– Стощупальцевый Осьминог, – прошептал Хранитель, и все воины застыли. – Он прячется в каждой тени, Он берёт всё, до чего дотянется. Лишь колдуны в своих небесных замках не боятся Его, а теперь пришли к нам, называясь чужими именами!

Воспользовавшись всеобщим оцепенением, «самозванка» шагнула к правителю.

– Нет, я Ткач, и я докажу вам! – Шеллингнира как будто стала выше, и даже не скажешь, что раны её беспокоят. Зато они беспокоили Доктора:

– Шелли, прекрати! – Скривился, словно от боли. – Вот только не надо лишних жертв.

Князь отвернулся:

– У меня слишком много дел. Повесить.

Дама, которая всё время молча наблюдала и обмахивалась веером, вдруг встала. Под пышной, расшитой жемчугом и зелёными камнями юбкой у неё заметно выпячивался животик. Гребень её был таким же бесцветным, как у обычных селян, по нему вилась диадема из кручёной золотой проволоки.

– Не спеши, Бези. Быть может, это шанс, дарованный богами, восстановить древнее мастерство. Утраченное мастерство!

Хоть кто-то здесь нормальный, неужели?

Правитель с заботой попытался усадить её обратно:

– Ты слишком разволновалась, Нихталити. Если тебе кажутся забавными потуги урода – пускай пробует.

Княгиня отстранила его и прошлась, внимательно вглядываясь в лицо той, что назвалась Платиновым Ткачом.

– Ну что ж, удиви нас, двурукая. Принесите Состав! – крикнула она слугам.

Через двадцать минут всё было готово. Шелли разулась, села на шпагат, между пальцев её ног протянулась нить; вокруг поставили три широкие тубы с носиками.

Девочка работала так быстро, что казалось – у неё даже больше, чем четыре руки. На худенькой груди расположились банки с красками, и каждая из нитей окрашивалась то в перламутровый, то в синий или бардовый.

«Так, раны свежие, крови потеряла прилично, – значит, астения, – прикидывала Инга, – сейчас она упадёт в обморок, а у меня нет нашатырного спирта. Вдруг соплеменники решат, что я её хочу до смерти по щекам захлестать?»

Скучающий рядом Расни произнёс:

– Какого всё-таки ужасного цвета у вас кожа. Ну, темно-зелёная у Шелли и этих, ещё ладно, у крокодила тоже зелёная. Ну светло-голубая у неё, – кивнул он в сторону персикового платья, – похоже на оперение птиц, лягушки такими бывают. Но розовая?! Не-ет, Инга, это просто отвратительно. И мочки ушей у вас больно короткие, у Меранаваны вообще ушей нет, как ты что-нибудь слышишь?

Та резко повернулась:

– Хочешь, мальчишка, я твои уши так вытяну, что из них можно будет сплести шарф и завязать тебе рот?

Красный Кот спрятался за Ингу. Да уж, иллинойку лучше не злить – испепелит, как того прыгуна.

Аккуратные складки гобелена возле напряжённых ног ткачихи росли, словно прилив. Шелли откусила нить – и завалилась набок. Инга кинулась, положила бессильно повисшую головку себе на колени: нет, не обморок, часто дышит, закатив глаза.

Княгиня подскочила с быстротой, неожиданной для её положения, ловким движением накинула работу девочки на верёвку, поверх ковра с гребцами.

Увидев изображённую на ней сцену, Хранитель уронил свой том, а Доктор – рассмеялся.

Там были сверкающие сталью шары, летящие из сумпитана стрелы, девчушка с огненными волосами, играющая на арфе, прикрывшая раненую арахнойку жительница Земли, а ещё и некто седовласый, с воздетой звуковой отвёрткой. В углу ковра красовались круги прозрачных домов, перед самым большим можно было даже разглядеть воина в чёрном и даму.

Княгиня обняла очнувшуюся Шелли:

– Старое искусство вновь обретено! Но как, через столько лет? Где ты пряталась все эти годы?

Шелли молчала, снова прикрыв глаза – видимо, потратила все силы. В Терем вошёл капитан, поклонился.

– Княже, солнце низко.

Князь подхватил девочку из рук Инги, уложил на циновку и отдал приказ:

– Готовьтесь к ночи. Гостей накормить, устроить. Да уберите вы уже копья!

Пока одни слуги сворачивали гобелены со стен и расставляли фонари вокруг стульев, другие накрыли ужин на полу. Блюда были сплошь из морских обитателей; Меранавана приставила тонкую ручку ко лбу:

– Рыбный день тут всю неделю, похоже.

Вбежал одетый в коричневый камзол арахноец и доложил:

– В крайних домах не горит свет. Уже пошли ремонтировать.

– Ой, опять, наверное, что-то с трубой! – Княгиня подпрыгнула. – Пойду, посмотрю.

– Нечего бегать в твоём положении, – зашипел на неё Бези-Наадрзс. – Мои люди справятся.

– Справятся, как в прошлый раз! – Дама обворожительно засмеялась. – Вам, северянам, совсем нельзя доверять технику. Заночую у тётушки Аннибельсаз, не беспокойся.

Она вылетела в арку двери, жестом отослала слуг, которые приготовили носилки с балдахином, и лебёдушкой поплыла между домами в сторону гор.

Князь провожал её тяжёлым взглядом; он кликнул двух воинов и указал идти следом.

Рассевшись по-турецки, друзья приступили к трапезе. Инга выпила целый кувшин какого-то морса из водорослей и попросила ещё, Шелли тоже больше пила, чем ела. Блюда аппетитно курились, пряности превращали рыбу в изысканное лакомство. Во главе «стола» князь выспрашивал Доктора о других мирах, явно строя далекоидущие планы, и скупо рассказывал о себе.

Нихталити Фаниба оказалась тем самым мудрецом, который помог пришедшим с Северных Равнин обустроить деревню, неподвластную Стощупальцевому Осьминогу. В благодарность правитель женился на этой незнатной, но хорошо образованной девушке. На вопросы «зачем вам прозрачные стены?» и «что за трубы она пошла чинить?» князь отмахнулся, дескать, жена придёт – лучше объяснит.

Местный медик перевязал Шелли паутинными бинтами, сунул ей какое-то снадобье, как Инга подозревала, запрещённое в развитых странах: слишком уж у девочки заблестели глазки. Она сделала себе платье с геометрическим узором, взамен изрезанного, и внимала теперь иллинойке – та уже полчаса не могла определиться с дизайном нового наряда.

Дневной свет угасал. За стеклянными стенами просматривался каждый дом, везде ели, пили, кое-где плясали под звуки домры, и в каждом помещении по углам висели мощные фонари, чтобы ничто не могло отбросить густой тени. Деревня сияла.

Пол устилали ковры, на ближайшем гарцевал всадник в золочёных латах, за ним бушевали волны. Вместо забрала у подбородка болталась дыхательная маска, на спине бугрились кислородные баллоны, также окованные бронёй. Шесть стройных ног усатого коня оканчивались маленькими ластами, кремового цвета кожа лошади не имела даже намёка на шерсть.

– Кто это? – спросила Инга у слуги, наливавшего ей пряный напиток.

– Морской кирасир. Наш капитан тоже из них, только вот лошадь теперь на всей Неклиде не найдёшь.

– Почему?

– Он, – выдохнул слуга и поскорей убежал.

Расни рядом мотнул головой с перьями:

– Нет, Инга, я на тебе не женюсь.

– Чего? – опешила та.