Текст книги "Рассмешить богов"

Автор книги: Оксана Панкеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Король с сожалением отложил вопрос о лавочке на дальнюю полку своей безразмерной памяти, намереваясь уточнить потом у Жака. Пока же Шеллар занялся изучением Витькиной куртки, которую тот вытащил из-под задницы и расправил, намереваясь надеть прямо на голое тело.

При встряхивании из куртки вывалился здоровенный пистолет, раза в полтора крупнее лондрийского образца, так любимого его величеством.

– Опять ты эту гадость ко мне в дом притащил! – возмутился хозяин.

– Я забыл! – ворчливо отозвался Витька, пристраивая выпавшее оружие на место. – Я к нему так привык, что не замечаю. Да что оно тебе, мешает, в самом деле?

– Какой любопытный образец! – Король с величайшим интересом наклонился вперед и безукоризненно любезно испросил разрешения посмотреть поближе. Ему и в самом деле было любопытно осмотреть невиданное ранее оружие, но все же не настолько, как он это демонстрировал. Сама куртка рыжего Витьки вызывала гораздо более жгучий интерес, чем пистолет, но король воздержался от слишком явных проявлений любопытства. Да и вряд ли можно было считать обычным любопытством вопрос такой важности.

На рукаве вытертой до блеска, грубой холщовой куртки имелась поперечная нашивка. А на ней – один-единственный знак, при виде которого сердце его наблюдательного величества подпрыгнуло, словно поморский придворный от удара королевского посоха о стол.

Такой же знак был на шприце неизвестного злоумышленника с эгинского пляжа. И по логике вещей означал он цифру «пять».

Пронзительный визг, раздавшийся где-то поблизости, грубо прервал задушевное общение придворных дам. Конечно, причиной этого неприятного звука могла быть самая обычная мышь, но Ольга все же поспешила выглянуть в коридор, ибо никакая депрессия не могла быть помехой здоровому любопытству. Остальные обитатели и гости близлежащих комнат, видимо, рассуждали так же, и первое, что увидела Ольга, был ряд открытых дверей и толпа зрителей. Звездой представления была ее нерадивая служанка, которая с воплем и визгом неслась по коридору в направлении лестницы, ведущей к черному ходу.

«Господи, она что, еще и дура, ко всему прочему?» – подумала Ольга и полезла за пистолетом, намереваясь сходить проверить, что же так напугало несчастную труженицу. А то мышь мышью, но вдруг в комнату и в самом деле заползло что-то опасное…

Когда официальная обстановка предписывала надевать платье (а во дворце она редко бывала другой), Ольга носила пистолет на бедре в специальной кобуре, пристегнутой к ноге. Все бы хорошо и удобно, только, чтобы его достать, приходилось задирать подол. Зрителей это позабавило еще сильнее, чем вопящая служанка, и кто-то даже с одобрительным присвистом высказался насчет прелестных ножек. Небось забыл очки в будуаре у Камиллы…

Припомнив, как это делали крутые полицейские в кино, Ольга живописно распахнула дверь ногой и ворвалась в комнату, водя пистолетом по сторонам. Страшный монстр, так напугавший служанку, стоял у двери в ванную и как раз намеревался туда войти.

– Ольга, ну что я тебе сделал? – устало и печально произнес он. – Сначала ты на меня наорала, как на прислугу, теперь с пистолетом кидаешься, как на врага. Неужели все настолько плохо?

Безутешный возлюбленный походил на убитого горем погорельца, только что спасенного из-под развалин героическими пожарными. Он был весь в саже и оставлял на паркете лужицы грязной воды. Распущенные волосы, подпаленные с одной стороны, свисали мокрыми сосульками. От него ощутимо воняло горелым.

– Ой… – Ольга опустила пистолет, чувствуя себя полной дурой. Особенно учитывая тот факт, что любопытные придворные не замедлили сунуть носы в дверь, дабы полюбоваться, как неизвестное чудовище будет ее потреблять на полдник. – Я же не знала, что это ты… Ну чего уставились? Вас приглашал кто-то? – Беспардонно захлопнув дверь, она с уже откровенным сочувствием бросилась к несчастному погорельцу: – Диего, что случилось? Был пожар?

– Ничего не случилось, – угрюмо ушел от ответа погорелец. – Ты так и не объяснила, зачем весь этот цирк с пистолетом.

– Я думала, тут что-то опасное, – пояснила Ольга. – Служанка так визжала…

– Если бы тут было что-то опасное, оно бы десять раз успело тебя убить, пока ты входила. Или потренируйся, или больше так не делай. Можно я у тебя умоюсь?

– Да на здоровье умывайся, только ты тоже не объяснил, что тут горело.

Диего скрылся в ванной и уже оттуда, сквозь шум воды, неохотно, как от сердца отрывая каждое слово, объяснил:

– Я подрался с Плаксой.

– И кто кого? – Вопрос был дурацкий, но не скажешь же вслух то, что на самом деле подумала. Что они придурки оба и что ей невыносимо стыдно за свою провокационную роль в конфликте. Некоторые дамы вроде Вероники только и мечтают, чтобы из-за них кто-то подрался, но Ольге такое выражение мужского внимания ничуть не льстило. Напротив, жутко неловко и неприятно сознавать, что ты являешься причиной, из-за которой двое хороших друзей рассорились и набили друг другу морду.

– Мафей нас обоих, – лаконично и честно признался доблестный дуэлянт. – Холодной водой. У тебя не найдется лишнего полотенца?

– Сейчас поищу… – Ольга бросила так и не понадобившийся пистолет на кровать, разумеется позабыв о подобающих мерах безопасности.

Ба-бах!

Брызнули осколки от флакона с духами, из ванной выскочил полураздетый кабальеро, на лице которого была написана моральная готовность увидеть свою возлюбленную в виде остывающей тушки.

– Ольга! – простонал он, бросая на пол мокрую рубашку. – Разве ж можно так пугать! Ты бы его еще в кобуру сунула!

– Диего, пожалуйста! Не надо! Я нечаянно! – перебила его Ольга, торопливо пытаясь спасти остатки духов. – Блин, жалко! Такие духи были классные!

– Сделай еще раз вот так – и будешь вспоминать, какой у тебя был классный я! Потому что меня кондратий хватит на месте! Когда ты научишься ставить пистолет на предохранитель? Через пять минут весь дворец будет говорить, что горячий мистралиец застрелил тебя из ревности к королю.

Ольга тихо прыснула и, подумав, перелила остатки духов в пустую бутылку из-под поморской пшеничной, которую не успела выбросить перепуганная служанка.

– Через десять минут они все равно узнают, что я жива. Ты иди, я сейчас соберу осколки и принесу тебе полотенце.

– Тогда они решат, что я застрелил короля, опять же из ревности, найдя его под твоей кроватью, – проворчал «горячий мистралиец», направляясь в ванную.

– Так ведь король тоже живой!

Диего ничего не ответил и скрылся за дверью.

Сбор осколков занял некоторое время, в течение которого Ольга успела даже пожалеть об отсутствии Толика. Может, он бы опять призвал какую-нибудь мелюзгу для сбора мусора – и дело пошло бы энергичнее. А служанка эта в самом деле какая-то ненормальная, она что, грязного человека никогда не видела? Или увидела, что мистралиец, да приняла за первого из обещанных трех дюжин? В любом случае это не причина так орать.

– Витька, ты грубиян! – укоризненно вычитывал Толик, с пафосом вздымая пухлые ручки и потрясая ими где-то на уровне Витькиного подбородка. – Ты примитивен, как инфузория, и агрессивен, как носорог с кактусом в заднице! Пять минут как познакомился – и уже драться! Ты хоть имеешь понятие, кого ты только что стукнул?

– Господин Толик, – поспешно вмешался король, все еще пытаясь восстановить дыхание, – прошу вас… Без титулов…

Витька угрюмо произнес, что ему плевать на титулы, и продолжил массировать запястье.

– Что он тебе сделал, скажи ты мне, неандерталец нестираный? – не унимался Толик.

– Абсолютно ничего плохого, – заверил маэстро Гаврюша, которого, как всякого убежденного пацифиста, огорчил факт мордобоя в его присутствии. – Наверно, Витьке не понравилось, что он такой вежливый. Ты ж знаешь Витьку…

– Да знаю, – ухмыльнулся Толик. – Что, Витя, ты правда не любишь, когда люди вежливы, трезвы и одеты в чистое? Они тебе напоминают адвоката твоей бывшей жены?

– Я не люблю, когда люди задают такие вопросы! – взорвался Витька. – Они мне напоминают шпионов!

– Извините, – с достоинством отозвался король и наконец смог разогнуться. – Мне ваша нашивка на рукаве тоже что-то напоминает, но я не называю вас убийцей только по этой причине.

Оскорбленный Витька выпятил челюсть и высказался насчет некоторых вредных гадов, которые с вежливой миной говорят людям пакости, чем действительно напоминают того самого гребаного адвоката. Драться, однако, больше не стал – то ли внушения подействовали, то ли решил поберечь оставшиеся конечности.

Толик скользнул взглядом по его куртке и столь же укоризненно обратился к королю:

– К твоему сведению, это всего лишь цифра «пять», и какое надо иметь воображение, чтобы делать такие выводы…

– Разумеется, только на этом основании нельзя. Это был теоретический пример, призванный иллюстрировать абсурдность заявлений моего оппонента. А это действительно цифра «пять»? Можно полюбопытствовать, в каком мире люди пользуются такими цифрами?

– Нельзя! – прорычал Витька. – Что за манера все вынюхивать и выспрашивать!

– Обычное здоровое любопытство, – пожал плечами король. – Это абсолютно естественно – когда вы видите что-то вам незнакомое, вы спрашиваете у окружающих, что это такое.

– Мать-природа! – закатил глаза Толик. – Ну ты действительно зануда! Это каппийские цифры, если тебе хоть что-то говорит название! И отцепись от Витьки! Он тебя побьет-таки!

– Это вопрос спорный, – упрямо возразил король, – поскольку побить меня он уже пытался…

– Где учился? – ворчливо поинтересовался Витька, аккуратно пробуя пошевелить кистью. По всей видимости, вопрос следовало воспринимать как шаг к примирению. – Винтиловка, спецназ, контора? Или просто армия? Был бы ты из наших, так не спрашивал бы, что такое «греческая лавочка»…

– Контора, – чуть улыбнулся король, надеясь, что определил правильно.

– У-у! – с некоторым уважением протянул сотрудник неведомой лавочки. – Тогда понятно… А что у Толика за дела с конторой?

– Никаких, – снова улыбнулся король. – Я там давно не работаю.

– Прощайтесь! – решительно заявил Толик. – Мне эта беседа полоумных конторщика и лавочника действует на нервы!

– Как пожелаете. – Король выбрался из кресла, вызвав у Витьки откровенную ухмылку, и протянул руку хозяину: – Примите мою глубочайшую благодарность за гостеприимство, маэстро Гаврюша. Чрезвычайно приятно было с вами познакомиться, равно как и с вами, уважаемый Витя.

– Серьезно? – усмехнулся «уважаемый Витя», но руку все же подал. – Ну ты заходи, если что. Водки выпьем, за жизнь потреплемся. Ты не боксируешь? Жалко. Но все равно. Заходи. Я тебя матом ругаться научу.

– Благодарю вас, – отозвался король, разлепляя сдавленные пальцы, ибо рукопожатие господина Вити вполне могло заменить небольшие тиски. – Я умею.

– По тебе не скажешь, – ухмыльнулся Витька.

– Зайдет, зайдет, интеллектуал ты наш… – оборвал долгое прощание Толик. – Ты лучше сам к Дэну зайди, он тебя зачем-то искал. Пошли, расхититель рукавов.

– А куда мы отправляемся? – уточнил король.

– Ко мне, – пояснил эльф. – Следовало б тебя, конечно, домой отослать, но дядя велел привести и представить.

– Матери привет передавай, – вздохнул маэстро Гаврюша, сразу вдруг погрустнев.

– Обязательно. – Толик посмотрел на бесславно погибший пылесос и добавил, хитро подмигивая: – А еще подарю тебе волшебную метлу и посмотрю, ухитришься ли ты и ее спалить.

Глава 6

Кое-кому из собравшихся известно, что в самом начале нашей эпохи я рискнул посетить Чародея в Дул-Гулдуре и, тайно разведав, чем он занимается, понял, что наши опасения подтвердились.

Дж. Р. Р. Толкин

Умытый и причесанный, Диего перестал походить на жертву пожара, приобретя некоторое сходство с жертвой банных воров. То есть чистый, мокрый и с полотенцем на бедрах вместо одежды. Дополняла образ убийственно трагическая мина, с которой он не расстался, даже умывшись. То ли до сих пор переживал из-за ссоры с девушкой, то ли стыдно было за драку с товарищем. В любом случае Ольга чувствовала себя виноватой, но не знала, с какой стороны подойти к пострадавшему, чтобы утешить. Ей-богу, распитие пива в ее комнате не стоило такого скандала. Можно же было просто попросить…

– У тебя где-то должна быть моя рубашка, которую я в прошлый раз забыл, – сообщил Диего, поправляя сползающее полотенце.

– Должна, – согласилась Ольга. – Сейчас попробую найти. Она лежала вон в том кресле под моими штанами, но теперь служанка все убрала.

– Кстати, отчего твоя служанка так перепугалась при виде меня? Ты что, мною прислугу запугиваешь?

– Нет-нет, – поспешила заверить его Ольга, оставляя три дюжины мистралийцев где-то на задворках совести. – Наверно, она тебя не узнала. Или вида твоего испугалась.

– М-да… – грустно согласился Диего, заглядывая в зеркало и приподнимая пальцами свои паленые сосульки. – Есть чего испугаться…

Ольга тут же ухватилась за возможность сделать для него хоть что-нибудь утешительное.

– Их надо подстричь. В смысле подровнять.

– И на что это будет похоже?

– На то, что и было. Ну подумаешь, раньше были до лопаток, а теперь до плеч будут. Зато можно будет при желании распущенными носить. Давай садись, я тебя подровняю.

Диего заколебался, поглядывая то на свое отражение в зеркале, то на ножницы в руках самозваной парикмахерши. Видимо, прикидывал, что страшнее.

– Да чего ты над ними, в самом деле, трясешься, как красна девица над своей девичьей косой? Не будешь же ты так ходить.

– Да нет, конечно… – с сомнением протянул Диего, по-прежнему косясь на ножницы. – Но я подозреваю, что ты раньше никогда не пробовала стричь и намерена на мне учиться.

Ольга заверила его, что собирается не стричь, а только ровнять, а уж это плевое дело, она сама себе неоднократно концы ровняла, и девчонкам в общаге тоже. А если кабальеро желает, то можно и челочку сделать.

– Вот этого не надо! – неожиданно агрессивно отказался кабальеро. – Ты мне еще макушку выстриги, как у мистика.

– А что, челка что-то значит? – вздохнула Ольга, не разделявшая его национальной привязанности к распределению причесок по классам. Ее давно подмывало спросить, что делают со своими опознавательными стрижками мистралийцы, когда лысеют с возрастом, но все к слову не приходилось. Да и неловко – вдруг на свой счет примет, обидится, начнет бить себя в грудь и доказывать, что настоящие кабальеро не лысеют, а кто не согласен, тот хочет его обидеть…

– Значит, – мрачно ответил Диего и все-таки занял предложенный стул. – Ладно, давай, только не очень коротко.

– Уж как подпалил, так и получится. Главное – не вертись.

Клиент послушно замер и просидел как изваяние все то время, что Ольга сражалась с его испорченной прической. А сражаться пришлось чуть ли не в прямом смысле. Она как-то выпустила из внимания, что собственные волосы, так же как и Люськины, легко было ровнять из-за того, что они тонкие и мягкие. А вот любимый мужчина подобной скудостью прически не страдал. Его густые, жесткие патлы постоянно норовили выскочить из пасти ножниц, извернуться, перекоситься и не дать обрезать себя ровно. Хотя Ольга старалась изо всех сил, прямой линии добиться не удалось. Зато получилось не слишком коротко. Повертев головой перед зеркалом, жертва ее парикмахерского искусства с философским смирением изрекла, что могло быть и хуже. А также что пьяный Элмар мечом сделал бы это ровнее.

– Ну что, напоим Элмара и попросим подровнять? – предложила Ольга, надеясь хоть немного развеселить угрюмого мистралийца. Но тот только отмахнулся:

– Так сойдет.

Что-то с ним было не так, просто сам на себя был непохож бедный кабальеро, а спрашивать язык не поворачивается. Сама ведь наехала и расстроила…

Пока Ольга обдумывала, чем еще утешить и развеселить унылого возлюбленного, в дверь требовательно забарабанили, и все покаянные мысли тут же вылетели из головы. Нет, ну обнаглели совсем! Как к себе домой! Вот сейчас обматерить бы как следует, чтобы полчаса обтекали, кто бы ни стучал, хоть сама королева! Эх, и почему их в институте учили только литературному языку? Жак, который понимает мистралийский как русский, от души восторгается непереводимыми монологами Диего, а Ольга ни слова разобрать не может! Изложить сии непревзойденные перлы в письменном виде, чтобы она хоть прочесть могла, Жак отказывается под идиотским предлогом, что бумага этого якобы не выдержит…

За дверью обнаружился незнакомый господин весьма солидного и благопристойного вида, на породистой физиономии которого ясно читались негодование и стремление к скандалу.

– Где этот недостойный, бесчестный негодяй? – возмущенно возгласил почтенный кавалер, не утруждая себя даже элементарным приветствием.

– Кто? – тут же ощетинилась Ольга, решив, что любимый Диего опять кому-то не тому нахамил. Ответ возмутил ее до глубины души. Породистый господин имел в виду короля!

Нет, что он обозвал его интеллигентнейшее величество развратником и растлителем, Ольга еще могла понять – мало ли что могут о человеке сказать из политических соображений. Но чтобы короля искали в ее комнате?!

Змея, которая, по уверению непревзойденного БГ, должна быть у каждой женщины, в мгновение ока пробудилась и недвусмысленно зашипела, роняя с зубов капли яда.

– Что? – угрожающе переспросила Ольга, надеясь, что ей удалось скопировать тот холодно-высокомерный тон, каким Эльвира разговаривает с прислугой. – Я не ослышалась?

Любопытные головы, высунувшиеся из всех ближайших дверей, придали ей уверенности – как-никак благодарная публика! – и она с воодушевлением продолжила:

– Какой-то хам имеет наглость врываться в покои к даме и утверждать, будто его величество должен находиться здесь в столь неподобающее время?

Почему четыре часа дня было неподобающим временем, Ольга объяснять не стала. Зато ее речь прозвучала очень эффектно!

Слегка ошарашенный таким агрессивным отпором, неизвестный господин не сразу нашелся что сказать, и Ольга с еще большим воодушевлением поспешила выплеснуть на беднягу все то, что не досталось перепуганной служанке.

– Вы, значит, намекаете, что я принимаю у себя по вечерам женатого мужчину? Вы что, специально тут ломились в мою дверь, чтобы нанести мне оскорбление? Нет, вы слышали, господа и дамы, это хамло, которое врывается в чужие спальни, имеет наглость рассуждать о моем моральном облике! Пользуется тем, что любой уважающий себя мужчина побрезгует вызвать на поединок такую убогую, старую калошу!

Угрожающее сопение за спиной и полнейшее падение боевого духа, отразившееся на лице посетителя, еще больше укрепили Ольгину уверенность в себе, и она уже совершенно внаглую объявила:

– Я не намерена терпеть подобные оскорбления от каждого задрипанного придворного!

Дверь хряпнула перед носом охреневшего визитера как залп «Авроры». Коридор взорвался аплодисментами и одобрительным свистом.

Ольга развернулась и решительным толчком в грудь остановила грозного кабальеро, двигавшегося спасать ее честь:

– Не надо! Живой и посрамленный он мне больше нравится! Тем более ты без штанов!

Диего, который был не только без штанов, а и полотенце успел потерять, остановился. Агрессивное выражение на его лице медленно расползлось в улыбку.

– Браво, – наконец сказал он, медленно отмеривая свою долю аплодисментов. – Ты была бесподобна! Запомни это! Вот так с ними и надо! Со всеми!

– С кем? – не вполне поняла Ольга. Можно подумать, к ней каждый день такие придурки в дверь ломятся…

– Со всеми, кого ты обычно стесняешься и боишься. С зажравшимися придворными, с надутыми аристократами, с их стервозными дамами. Когда они смотрят на тебя, не надо думать: «А вдруг у меня прическа не в порядке, а вдруг я как дура выгляжу, а вдруг они что-то скажут». Надо смотреть в глаза вот так и думать: «А мне начхать, что вы думаете о моей прическе и что вы скажете, потому что вы все пыль и грязь, а я…»

– Диего, – укоризненно перебила Ольга, – и чем же я тогда буду лучше них?

– Да всем, – уверенно заявил мистралиец. – Потому что об их прическах ты не думаешь и вообще внимания не обращаешь, во что они одеты, не говоря уж о том, чтобы их наряды обсуждать.

– Да, наверно, я такая… И нет мне цены… Но ты все-таки надень что-нибудь. Хоть мои штаны. А то вдруг зайдет Кира, а ты тут нудизм развел.

– Не хватало еще, чтобы я в женских штанах расхаживал! Уж лучше я свои мокрые надену. Мафей обещал мне принести что-нибудь переодеться – и пропал. Забыл, наверное. Кстати, ты не знаешь, эльф так и посещает по вечерам свой священный забор?

– Я там давно не была, но, судя по поведению Элмара, посещает. А зачем тебе?

– Может, и не понадобится… но… – Доблестный кабальеро замялся. – Ты сможешь с ним поговорить?

– Смогу, конечно, а зачем? – поинтересовалась Ольга, понимая, что Диего, как и все остальные, не посмеет открыто общаться с непутевым прадедушкой, опасаясь, как бы о нем чего не подумали. Даже если необходимость будет самой насущной.

– Поклянись, что никому не скажешь, – тяжко вздохнул мистралиец.

– Даже королю? – подозрительно уточнила Ольга.

– Да нет, король-то как раз спрашивать не станет. Всем остальным.

Ольга торжественно поклялась и выжидающе уставилась на бедного возлюбленного, который не торопился с объяснениями, будучи занят натягиванием мокрых штанов.

– Понимаешь, – наконец объяснил он, сопровождая чуть ли не каждое слово тяжким вздохом, – король пропал.

– То есть как – пропал?

– Он Толика все-таки застукал. Толик тут же удрал, но его величество успел сигануть за ним в телепорт. Никто не знает, только я, Мафей и Плакса. Мафей берет на себя мэтра Истрана, а мне достался этот извращенец на заборе… Надо бы, конечно, было Плаксе это поручить, но он после ссоры с Эльвирой и драки со мной до сих пор немного не в себе. Как стемнеет, сходи с эльфом поговори, будь другом. Пусть поищет, где этот Толик и куда он короля дел.

– Хорошо, схожу обязательно, – пообещала Ольга, потрясенная сенсационной новостью. – Да ты не переживай, найдется король. Что ему Толик сделает, он же мухи не обидит…

Она собиралась привести еще несколько утешительных доводов, но, похоже, день сегодня был полностью пропащий. Понедельник, что еще скажешь. Очередные вопли и топот в коридоре могли быть просто следствием ее наезда на породистого господина, но укротить любопытство Ольга все-таки не смогла.

Мимо нее, шурша юбками, трусцой проскакали Вероника и Селия, изо всех сил стараясь не мчаться сломя голову и не терять достоинства. За ними, смешно подпрыгивая и роняя туфельки, пыталась угнаться Сюань. Детская мордашка хинской невольницы излучала восторг и любопытство.

– Что случилось? – окликнула ее Ольга. Сюань на секунду остановилась, подобрала туфельки и, прижав их к груди, радостно сообщила:

– Госпожа Акрилла утопилась!

После чего босиком припустила по коридору, в три секунды догнав и перегнав впереди бегущих.

– Как – утопилась? – оторопела Ольга, на всякий случай тоже скидывая туфельки. – В ванне, что ли?

Камилла, которая только что выплыла из своей комнаты, величественно покачивая плечами и на ходу поправляя прическу, невозмутимо пояснила:

– Вечно наши дамы панику создают. Не утопилась, а только побежала топиться.

– Зачем? – Ольга пристроилась рядом с Камиллой, едва поспевая за ее размашистым шагом. Краем уха она услышала, как Диего вполголоса выругался и тоже двинулся за ними как был – в мокрых штанах и босиком. Даже, кажется, без оружия.

– К нашей Акрилле приехали родители, – невозмутимо мурлыкнула Камилла. – Это как раз ее батюшка, кавалер Танта, ломился к тебе в комнату. Какая-то сволочь ему доложила, что дочурка не уберегла свое хваленое целомудрие, да еще наплели, будто она беременна от короля. Старый недоумок поверил.

– Так что, из-за этого топиться?

Ольга, конечно, понимала, что за такие вещи можно грести от родителей по первое число, раз уж они настолько суровы в подобных вопросах. Но не до такой же степени, чтобы топиться! Нет, действительно Средние века! Тупость и мракобесие!

– Совершенно с тобой согласна, – чуть усмехнулась непробиваемая Камилла. – Подобный идиотизм и мне не особенно понятен.

– Не особенно понятен? – вдруг отозвался сзади Диего с неожиданной злостью в голосе. – Злорадные, лицемерные стервы! А кто бедную девчонку долбал всю последнюю неделю за этого эльфа? Как она раньше не утопилась!

Невежливо оттолкнув Камиллу, он прибавил ходу и скрылся за углом.

– Чего это он? – без особых обид поинтересовалась дама. – Можно подумать, это ты топиться побежала… он что, спасать ее собрался?

– По-твоему, ее не надо спасать? – обиделась Ольга. – Я и сама спасу, если больше некому окажется. Тоже повод нашла прикалываться!

– Я к тому, – невозмутимо пояснила Камилла, – что спасать ее не понадобится. Либо у этой романтичной девицы не хватит духу прыгнуть с моста, на который она так решительно направилась, либо там без вас будет толпа желающих ее спасать.

Ольга не особенно поверила в такое обилие потенциальных спасателей, но, как оказалось, житейская мудрость Камиллы не подвела и в этот раз. Выбравшись из дворцовых коридоров на огромный балкон, плавно переходящий в тот самый мост, с которого зимой свалился король, дамы стали свидетелями захватывающего зрелища. Акрилла стояла за перилами моста и, видимо, набиралась духу, а к ней с разных сторон бежали кандидаты в герои. Два стражника, один из придворных магов, незнакомая пожилая дама, вездесущий кавалер Лаврис в одних трусах и Диего, который на фоне Лавриса выглядел вполне прилично. Со стороны библиотеки бежали несколько студентов и лично господин смотритель, но они были еще далеко. Как раз в тот момент, когда Ольга протолкалась сквозь толпу зрителей с намерением выбежать на мост и тоже вмешаться, Акрилла наконец набралась смелости (или испугалась толпы спасателей) и с оглушительным визгом полетела в темные воды Риссы. Зрители издали дружное «ах!», пожилая дама, которая пыталась угнаться за спасателями, рухнула на колени и разрыдалась.

– Смотри-ка, все-таки прыгнула, – заметил кто-то за спиной у Ольги.

В следующий момент зрелище превратилось в чемпионат по прыжкам в воду. У Диего это получилось лучше всех – грациозной птицей перемахнув через перила, он безукоризненно, без брызг, ушел в воду вниз головой. Громадный, тяжелый Лаврис решил не выпендриваться и спрыгнул солдатиком. Молодой маг, путаясь в мантии, полетел вниз как мешок с картошкой. Один из стражников последовал за ним, забыв в своем героическом порыве, что комплект доспехов не способствует повышению плавучести.

– Ставлю десять на Лавриса, – негромко и деловито произнес в толпе мужской голос, показавшийся Ольге знакомым. Она обернулась и узнала мэтра Мельди, одного из телепортистов.

– Двадцать на мистралийца, – тут же отозвалась его соседка, старушка из личной королевской охраны.

– Совести у вас нету, господа! – укоризненно заметил начальник стражи. – Нет чтоб помочь!

– А чем тут помочь? – пожал плечами маг. – Левитировать я не умею, ходить по воде тоже… Да и в пятой стихии не силен. Единственное, чем тут можно помочь, это сбегать за мистиком, но он и так уже здесь.

– А где он, кстати? Этого недоумка, который собрался утопиться за компанию с дамой, точно придется откачивать, если его кто-то вытащит…

– Преподобный Чен отправился на первый этаж, чтобы выйти на берег, – сухо пояснила старушка. – Пострадавших будут выносить туда. Не думаю, чтобы кто-то вспорхнул обратно на мост.

Тем временем спасательные операции в воде разворачивались самым успешным образом. Диего все-таки добрался до утопающей дамы первым и теперь направлялся к берегу со своей добычей. Акрилла не сопротивлялась – либо здорово ушиблась, либо, по обыкновению, пребывала в обмороке. За ним следовал Лаврис, таща за шиворот стражника – обладателя призового третьего места по прыжкам с моста. Маг благополучно бултыхался, неуверенно пытаясь грести. Похоже, он вообще не умел плавать. Чем только думал?

Бабулька-волшебница усмехнулась и протянула коллеге сухонькую ладошку:

– Гони деньги.

– И как вы догадались?.. – вздохнул Мельди, отсчитывая монеты.

Мастер щитов снисходительно похлопала молодого коллегу по плечу:

– Мистралиец легче, проворнее и лучше плавает.

– Но откуда вы это узнали?

– Ты бы и сам увидел, если бы в тот момент, когда прыгали мужчины, не таращился на девицу в надежде разглядеть что-нибудь интересное под задравшимся платьем.

Сдав несчастную даму придворному мистику, Диего вернулся к третьему утопающему и, непочтительно ухватив за мантию, поволок к берегу, на ходу оглашая окрестности краткими, отрывочными характеристиками умственных способностей некоторых господ, которые прыгают в воду не раздеваясь и не умея плавать. Лаврис тем временем тоже доволок до берега несостоявшегося кандидата в Чапаевы и во всеуслышание прошелся по его родословной. На самом деле седьмой паладин был жутко расстроен, что такой выдающийся подвиг, как спасение девицы, увели у него из-под носа, и сорвался на первого, кто попался под руку.

Зрители потихоньку стали рассасываться и перемещаться ближе к месту событий. Для этого надо было вернуться в здание, спуститься на первый этаж и пробежаться немного по парку. Вроде бы и недалеко, но, пока Ольга преодолевала указанный маршрут, влекомая растущей толпой зрителей, она явно пропустила что-то важное. Знакомый разгневанный голос, без напряжения заглушавший все остальные, она услышала еще издали. И даже слова некоторые узнала. Неужели стоило так поливать несчастного мага только за то, что он не умеет плавать?

Протолкавшись ближе, Ольга поняла, что день сегодня поистине паршивый, и не только для нее. На берегу разгоралось второе действие безумной драмы о несчастной утопленнице. Сама главная героиня истерически рыдала в мантию собрата по несчастью, чуть не утопшего горе-спасателя, и никакая опасность ей, по-видимому, не грозила. А рядом группа мужчин во главе с Лаврисом и придворным мистиком пытались растащить взбешенного мистралийца и не менее взбешенного папеньку утопленницы. Что они не поделили, издали было не понять, поскольку почтенный кавалер на данный момент рычал что-то невразумительное, а Диего, как всегда в подобных случаях, изъяснялся на родном языке теми самыми словами, значение которых Ольга не знала. Надежда утихомирить разгневанного возлюбленного была довольно хрупкой, но девушка все же решила попытаться и, непочтительно распихивая впереди стоящих зрителей, заторопилась к эпицентру скандала.

Кавалер Танта безуспешно пытался обогнуть шустрого мистика, который все время ухитрялся преградить ему дорогу. Срывающимся от злости голосом почтенный отец утопленницы требовал, чтобы его пропустили к «этому негодяю», который мешается в чужие дела, оскорбляет порядочных людей и без зазрения совести лапает спасаемых девиц. Два стражника и Лаврис с трудом удерживали за обе руки буйствующего дона Диего. Ольга даже испугалась, увидев его лицо, – таким своего возлюбленного она еще не видела. Яркие, выразительные глаза мистралийца пылали такой безумной ненавистью, словно перед ним был не случайный незнакомый невежа, а как минимум кровный враг, спаливший родную хату. И ни капли здравого разума не было в этих глазах, ни проблеска мысли – все застилала слепая ярость.