Текст книги "Путь, выбирающий нас"

Автор книги: Оксана Панкеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Ты меня не нашел.

Да, он был прав. Тысячу раз прав. Но…

– Не могу. Шеллар взял с меня честное слово, что скажу ему правду и ничего не скрою.

Очередное ругательство прозвучало как предсмертное рычание зверя.

– Если хочешь, я заставлю его поклясться, чтобы никому больше не признавался, – предложил принц-бастард. – Но… что сказать Ольге? Во-первых, ты бросил на виду свое письмо, и над ней теперь весь двор потешается. Во-вторых, король заверил ее, что ты жив, ссылаясь на магов. Сказать теперь, что ты мертв, – может не поверить, найдет специалиста, проверит сама. И вообще, может, ты еще поправишься и захочешь вернуться…

– Нет! – прорычал Кантор.

– Все равно. Даже не знаю… Сказать правду – она в тот же день будет здесь. Сказать, что ты действительно от нее ушел и не хочешь возвращаться, – представляешь, как она обидится и разозлится… Что? Извини, я не понял, что ты сказал?

Кантор опять прижал пальцами обвисший угол рта и повторил:

– Лучше пусть злится.

Элмар подумал, как действительно будет лучше, и вынужден был согласиться. Да, лучше злиться на неверного любовника, чем оплакивать павшего или нянчиться с калекой. Так легче забыть. Так лучше для Ольги. А вот для самого благородного мистралийца… Что он станет делать, если действительно сможет вылечиться и захочет вернуться? Как будет объяснять свое поведение, если его не пожелают даже выслушать?

– Хорошо. Я сделаю, как ты просишь.

Благодарный взгляд, который он получил в ответ, был красноречивее скомканных непослушным языком слов.

– Да, и вот еще…

Принц-бастард достал из кармана завернутую в кожаный лоскут чакру Трех Лун.

– Вот… я ее на поле битвы нашел. Представляешь, опять в стену ушла, как будто не хотела, чтобы ее нашел кто-то другой. Только не надо мне рассказывать, что тебе теперь не пригодится и все такое… Она твоя, значит, должна быть у тебя. Не захочет – сама уйдет.

Он развернул сверток и положил отливающее синевой кольцо на постель. Затем, повинуясь некоему необъяснимому порыву, поднял бесчувственную руку товарища и накрыл его пальцами волшебное оружие.

– Держи ее под рукой, хуже не будет, а мало ли… Шанкар говорил, что в ней заключена сила самих богов… Хоть и утверждают христиане, что чужие боги приносят зло, но я вот не верю. Шанкар говорил, что чужих богов вообще не бывает. Они одни и те же, только называют их все по-своему.

Кантор одарил гостя еще одним благодарным взглядом и ничего не сказал, но вид у него был очень серьезный.

Чтобы не уходить сразу, Элмар рассказал товарищу, как закончилась битва, что сейчас происходит в Мистралии, как здоровье Орландо и что поделывает кузен Шеллар. О похождениях пропавшей королевы он упомянул вскользь и очень кратко, намеренно умолчав о том, что все это время королеву сопровождала Ольга. Ясное дело, в день битвы Кантору никто не сказал, что его девушка пропала, у какого бы болвана язык повернулся. А теперь и вовсе незачем больного человека лишний раз тревожить. Еще разнервничается и окончательно утвердится в мысли, что приносит Ольге одни неприятности, хотя, видят боги, к этой конкретной неприятности Кантор не имеет никакого отношения. Чтобы не останавливаться на приключениях Киры и ненароком не проболтаться, Элмар как можно красочнее, во всю ширь своей поэтической фантазии описал попытку смещения кузена и приземление похмельного дракона с выносом стекол в зале заседаний. Как раз когда он пытался изобразить в лицах удирающих аристократов, за ширму заглянула Жюстин и напомнила, что пациента нельзя утомлять. Так что пришлось вместо рассказов удалиться.

Прощание получилось коротким и почти бессловесным.

Уходя, Элмар все же не удержался и обернулся.

– Диего, – тихо сказал он, останавливаясь, – ты помнишь… тот разговор?..

– Угу, – коротко откликнулся Кантор.

– Очень прошу… Не повторяй моих ошибок.

Ответная ухмылка была весьма красноречивой, но принц-бастард так и не понял, что же она означала – «не дождетесь» или «не лезь не в свое дело».

Он еще перекинулся парой слов с Савелием, внял предупреждениям и не стал тревожить Джеффри, который страшно стеснялся своего «боевого ранения», и отказался от обеда. Не потому, что не хотел есть, а дабы в расстроенных чувствах ненароком не смолотить трехнедельный запас провизии.

Жюстин понимающе улыбнулась и кивнула на дверь.

– Пьер на улице. Пойдем, я тебя провожу. Ты ведь хочешь что-то спросить.

– И ты даже знаешь что, – согласился Элмар, пропуская даму вперед.

– Знаю, – согласилась монахиня. – Тебя интересует прогноз.

– И?

Жюстин аккуратно прикрыла за собой дверь, спустилась с крыльца и только тогда сказала:

– Честно – я не знаю. Еще рано судить. Сразу могу сказать: мне доводилось ставить на ноги таких же полуживых пациентов. И после травмы и после инсульта. Возможно, он будет ходить, возможно, даже стрелять сможет. Но последствия все равно останутся. Тоже не знаю, какие именно. Головные боли, припадки, нарушения в психике, снижение зрения… Может, что-то одно, может, весь букет. На все воля Создателя. Даст ли он мне силы на чудо.

– Пусть твой бог в этот раз будет щедр, – от души пожелал Элмар.

– Спасибо.

– А с Льямасом что?

– То же самое. Только с другой стороны. Ты бы видел, как они смотрятся рядом.

– И что, прогноз… такой же?

– Да, к сожалению. Похоже, мы так и останемся теперь Шестеркой. Может быть, ты все-таки?..

– Нет. Я уже сказал. Не просите. Пусть лучше мальчишку натаскивает.

– Молодой еще.

– Мне было семнадцать, когда я начал.

– Так ему и того нет… Что ж, если вдруг что понадобится – ты знаешь, как нас найти.

– Ну да, – невесело усмехнулся Элмар. – Надо рассказать всему городу, что я вас ищу, и вы тут же сами меня найдете… Кстати, вам ничего не нужно?

– У нас все есть. Не беспокойся. Мы же профессионалы. И такой повальный лазарет у нас – дело привычное.

– Видимо, я здорово от этого отвык…

– Да нет, – рассмеялась Жюстин, – у вас просто команда была слишком маленькая. Захочешь навестить – приезжай.

– Обязательно, – пообещал Элмар. – Попозже. Когда Гиппократ немного поправится, а то без него здесь тихо и скучно.

И отвел глаза, опасаясь, что в них слишком явно читается дикое желание напиться вусмерть, до беспамятства, до полного отупения и потери памяти.

Оказавшись на площади Приветствий родного города, он все же направился во дворец, а не в ближайший кабак. Отчасти из чувства долга, отчасти из опасения сболтнуть лишнее спьяну, как это с ним часто бывало. Надо было срочно доложить Шеллару о результатах своей поездки. Результаты эти кузена вряд ли особо обрадуют, а если первый паладин будет еще и пьян – совсем нехорошо получится. Потом надо будет еще и в Мистралию наведаться, товарища Амарго утешить, а то извелся весь. А этот товарищ абсолютно непьющий и, если явиться к нему выпивши, – мягко говоря, не поймет.

Шеллар III неторопливо выпустил струю дыма под потолок и строго посмотрел на своего шута.

– Жак, позволь поинтересоваться, почему тебя три дня не было на работе?

– Неправда! – тут же возразил неисправимый оболтус – Вчера я был, но оказался вам не нужен, походил-походил да и домой пошел.

– Хорошо, два дня. Я по-прежнему жду твоих объяснений.

– В пятницу мне было плохо, – начал Жак, – потому что в четверг я перенервничал…

– В четверг ты перепил, – безжалостно поправил ко роль. – А похмелье не может длиться до вечера. Однако на работу ты не явился, хотя именно в пятницу был мне нужен.

– Если честно, то я и в пятницу заходил, – признался Жак. – Но мне рассказали, как вы все утро терроризировали придворных, срывая на них гнев, припасенный еще с четверга… Я себе не враг, чтобы попадаться под руку разгневанному вам, тихонько повернулся и пошел домой. И на всякий случай не приходил еще денек. Для верности.

Шеллар вздохнул, выпуская еще струю дыма.

– Сегодня, когда освободишься, сходи в библиотеку и попроси в читальном зале большой толковый словарь. Тома первый и третий. Найдешь там слова «совесть» и «долг», ознакомишься с их значением и выучишь наизусть.

– А спрашивать будете? – полюбопытствовал шут.

Его величество издевательски усмехнулся:

– А демоны меня знают… я же непредсказуем. С меня станется.

– Да бросьте дуться, ваше величество! – засмеялся Жак. – Если бы я так уж был вам нужен, вы бы за мной прислали. И вообще, на мой взгляд, в тот момент, когда я был вам действительно нужен, вы предпочли выставить меня вон и запереться изнутри.

– Тебе не кажется, что мне виднее, кто мне нужен и когда именно? Лучше ответь, навещал ли тебя Толик, навещал ли ты своих приятелей из службы «Дельта», какие у них новости, не произошло ли чего такого, о чем мне следует знать?

– Толик появлялся, – честно отрапортовал шут. – Передавал вам свои извинения и заверения, что так было лучше для всех. Это он о чем?

– О бессовестном похищении регионального координатора Рельмо практически на моих глазах! – сердито пыхнул трубкой король. – А также о том, что его начальник столь же беспардонным образом почистил память Ольге и Кире, не погнушавшись при этом явиться ночью в спальню ее величества. Теперь обе дамы ничегошеньки не помнят. Не только об обстоятельствах знакомства с мэтром Максимильяно, но и о самом его существовании. Им кажется, что они все время были вдвоем и никого не встретили. Толик разве не поведал тебе всего этого?

– Не-а. Сказал только, что вы на него, наверное, жутко сердитесь. Но так было надо. И вообще ничего не рассказал, начал было, потом задумался, махнул рукой и сообщил, что вы мне расскажете сами, а он, дескать, совсем запутался и боятся ляпнуть лишнее. И вообще он страшенно занят и ему надо срочно куда-то бежать. Не иначе – пиво где-то простаивает, я не знаю, ради чего бы еще Толик так куда-то торопился. А мой знакомый из «Дельты» передал, чтобы я к нему не ходил, так как его некоторое время не будет в городе. Я и не хожу. Тем более что его действительно нет в городе, а напороться там на кого-то чужого я побаиваюсь. Так что рассказывайте сами, если есть что.

– О геройской битве с демоном и прогулке на пьяном драконе Ольга тебе рассказывала?

– Ага. Кстати, что это за фигня с переездами? Ольга сама от разговора ушла, но мне Камилла подробно поведала. Кантор что, совсем уж последние винтики растерял?

– Похоже на то, – согласился король. – Если судить здраво и беспристрастно, то у него этих самых винтиков изначально был некомплект, но последняя совершенная им глупость полностью выходит за рамки разумного… А Ольга так уж решительно настроена переехать?

– А вы думали, что если пару дней поморочить ей голову, то на третий она сама передумает? Она так и сидит на сундуках и ждет приезда Элмара, чтобы погрузить эти сундуки на его слуг. А Шарика мне сплавила, и теперь я каждый день огребаю от Терезы за всяческие собачьи шалости.

– Ты же знаешь, что у Мафея сейчас нет времени на собаку. Пусть ты сам боишься даже приближаться к некоторым помещениям клиники, но Тереза обязательно каждый вечер подробно рассказывает тебе о здоровье Орландо. И ты должен знать, что Мафей постоянно занят.

– Да знаю… Это вы его так заняли? Чтобы не было времени на переживания?

– Разумеется. Его оставили на четверть часа без присмотра – и он тут же влез носом в зеркало. А на следующее утро я уже застал его за изучением основ некромантии. Какие-то уж слишком деятельные у него переживания. Пусть лучше пользу приносит. Итак, о чем мы говорили?

– Подождите, я ж еще не все спросил! Вы Ольге про Кантора правду сказали или наврали, чтоб она вдруг… того… тоже глупостей не наделала?

– Правду. Не перебивай. Итак, о битве у Оплота Вечности Ольга тебе рассказала. А о своих приключениях на острове?

– Тоже. Интересно, где же они тогда подцепили мэтра Максимильяно, которого, как вы говорите, уволок Толик?

– Если его летательный аппарат действительно потерпел крушение, то это могло произойти только в ненаселенном месте. Насколько я помню, ты сам утверждал, что над континентом ваши тарелки не летают. Следовательно, Ольга с Кирой нашли мэтра Максимильяно на том самом острове и привезли сюда. Я даже успел мельком заметить тело на спине дракона. Но в самый последний момент Толик подхватил его на свои шкодливые ручонки и куда-то телепортировался. И правильно полагает, что я на него очень обиделся.

– Так вы за это обиделись? За то, что Толик унес беднягу и не дал вам задать парочку вопросов? Ваше величество, да имейте же ту самую совесть, которую поручили мне искать в словаре! Ваша несостоявшаяся жертва и так была практически при смерти! И вообще, вы что, таки вознамерились обнародовать контакт? А кто мне тут обещал, что до самого крайнего случая будет помалкивать и все такое? Какая такая катастрофа случилась, что вам вдруг понадобилось пообщаться с региональным координатором?

Как раз на этом очень неудобном для короля вопросе и появился первый паладин, вернувшийся с поисков.

– Да, да, нашел, – раздраженно бросил он в ответ на вопросительный взгляд кузена. – Сейчас все расскажу, только пусть Жак подождет в приемной или в тире.

– Жак, оставь нас, пожалуйста, – немедленно попросил Шеллар, охотно хватаясь за повод прервать разговор.

Элмар выждал, пока закроется дверь, и потребовал:

– А теперь поклянись, что все тобой услышанное останется между нами. Никому. Особенно Ольге.

В течение пяти секунд король изучающее всматривался в глаза первого паладина, пытаясь понять, к чему такая секретность. Затем откинулся на спинку кресла и печально констатировал:

– Кантор покалечился.

– Тханкварра! – ругнулся Элмар и рухнул на ближайший диван. – Я тебе этого не говорил, но все равно пообещай сохранить это в тайне. Тем более что ты все равно пожелаешь узнать подробности. Шеллар, очень тебя прошу, если тебе хоть немного дорого мое доброе имя, дай слово. Диего не переживет, если то, что я узнал, расползется по миру и дойдет до Ольги.

– Ему оторвало крайне важные для мистралийца места, – еще печальнее констатировал король. – Хорошо, Элмар, если ты так печешься о своем добром имени, я обещаю никому не говорить. Но ты сам хоть сообщи Амарго, что его ученик, по крайней мере, жив. Впрочем, я сомневаюсь, что он долго проживет, если я угадал правильно.

– Нет, ты не угадал, – проворчал Элмар и добросовестно изложил истинное положение дел.

– Болван, – вздохнул король.

– Он или я?

– Он. У него ведь есть шанс, разве можно так безответственно отбрасывать варианты лишь потому, что они маловероятны! Если только он вернется, я ему это припомню! Получается, я из-за его упрямства проспорил! И кому – Ольге! Проклятье, опять я попал со своими обещаниями! Если бы не этот спор, я бы приказал приволочь его сюда силком и уж нашел бы подходящих целителей!

– Успокойся, – проворчал Элмар, – Жюстин очень хороший целитель. Именно по части головы и всего такого. Да сам вспомни, ты же ее тоже приглашал, когда меня лечили.

– И очень она тебе помогла?

– А ты сам не заметил? Не обратил внимания, что у меня ни зрение, ни слух, ни психика не пострадали, даже голова потом не болела? И это после такого сотрясения, после удара, которого даже шлем не выдержал! Ну а спина… спина – это не по ее части.

– Касательно психики я бы, может, и возразил… – Шеллар поморщился, – но в остальном звучит убедительно. Что ж, я скажу Ольге, что Кантор отказался возвращаться, и передам его глубочайшие извинения. И, раз уж пообещал, умолчу о том, что это судьбоносное заявление было сделано отнюдь не в здравом уме и твердой памяти, а после сильной контузии, что фатально отразилось на дееспособности. Словом, постараюсь по возможности смягчить это известие, не раскрывая истинного положения дел. Но ты, пожалуйста, сообщи Амарго, что Кантор нашелся, жив, лечится, словом, что бы не беспокоился. Да, и, кстати, мне очень нужно с этим господином увидеться. Согласовать один весьма деликатный вопрос. Пусть навестит меня под каким-нибудь официальным предлогом. Он получил какую-то должность в новом правительстве?

– Кажется, да, но я не помню, какую именно.

– Не имеет значения, пусть обязательно появится, под любым предлогом. У меня тут проблема, которую я не могу решить без него, просто не знаю, что мне с этим делать и куда девать.

Именно здесь, в этой полутемной комнате, где двенадцать магов поочередно трудились над бездыханным телом важнейшего исторического лица современности, принц Мафей неожиданно для самого себя нашел ответ на вопрос покойного дедушки Байли – почему врачи такие циники. Это оказалось совсем просто, надо было лишь окунуться разок в жестокий, неприветливый мир боли и смерти, подержать в руках чужое сердце и поймать себя на том, что через пару дней уже думаешь о человеке, словно о механической игрушке: как он устроен, как работает да как его чинить в случае поломки.

Войдя сюда в первый раз и увидев нечто, распластанное на широком жестком ложе и напоминающее не то тряпичную куклу с оторванной ногой, не то плохо разделанную тушу, Мафей с трудом заставил себя узнать в этом предмете беззаботного улыбчивого парня, с которым они давно дружили и столько интересного пережили вместе. Разум еще можно было убедить, но сердце решительно отказывалось признавать, что этот изрезанный и перешитый во всех мыслимых местах набор костей и мяса еще два дня назад застенчиво улыбался и пытался растолковать непоседливому приятелю, почему не возьмет его с собой. Уж лучше бы взял! – невольно подумал Мафей, представляя, как бы он сражался рядом с Орландо, присматривал за отчаянным мистралийцем, как в нужный момент придержал бы за руку и спас, а главное – не отправился бы на этот сто раз проклятый сеновал жаловаться Оливии на общую жизненную несправедливость, и никто бы не стал ее похищать без него, и она бы осталась жива…

От этих мыслей в глазах немедленно защипало, недостойные принца слезы выступили, сбиваясь в тяжелые капли и готовясь перелиться через край, но закапать и очередной раз опозорить его высочество перед старшими коллегами не успели. Кто-то попросил, чтобы его сменили, еще кто-то толкнул Мафея в спину и быстро, деловито скомандовал:

– Становись на сердце!

Кажется, тогда он испугался. Даже убедившись, что его не прогонят, юный ученик все же не рассчитывал, что ему доверят какой-нибудь важный участок. Ну, может быть, периферию, может, почки, на крайний случай – легкие, да и то под присмотром, на них же места живого нет… Но сердце или голову? Самостоятельно? А если он не справится?

Единственный человек, точно знающий пределы способностей его высочества, как раз в этот важный момент в комнате отсутствовал и сказать свое веское слово никак не мог. С перепугу Мафей хотел было сам предупредить старших о своей сомнительной квалификации, но, пока нужные слова пробились сквозь огромный тугой ком в горле, что-либо объяснять было уже поздно. Сердце пациента не будет ждать, пока впечатлительный целитель найдет слова для объяснений да пока почтенные мэтры разберутся, можно ли доверять новичку такой ответственный участок. Предшественник сбросил тебе в руки астральную проекцию, развернулся и пошел отдыхать, даже не взглянув, успел ли ты подхватить, верно ли распределил Силу, не сбился ли ритм сокращений… Хватай, подстраивайся, тут никто не спрашивает, умеешь ли ты, – раз пришел, значит, должен уметь.

Пока Мафей торопливо подхватывал долевые векторы и сливал направляющие, пока подстраивался под ритм и регулировал силу толчка, время, уместное для объяснений, бесповоротно ушло. Теперь, когда в руках пульсировало живое сердце, детский лепет о «первом разе» и «неумении» прозвучал бы как глупое кокетство. Взялся, так делай, а не умеешь – чего брался? Тем более что беспокоился он напрасно, все получилось точно так, как объяснял наставник, а запоздалые признания – кого они интересуют? Сообразив это, Мафей благоразумно промолчал, хотя страшное «а вдруг не сумею?» сменилось не менее пугающим «а вдруг не выдержу долго?».

Через пару часов страх ушел совсем. Ритмичное, монотонное прокачивание Силы отупляло настолько, что Мафей даже забыл о смене и отдыхе. Так бы и не вспомнил, если бы его опять не толкнули в спину и не сказали:

– Кто свободен, встаньте на сердце, третий час человек не меняется.

Чье-то широкое плечо оттеснило его от стола, и чужая Сила приняла из его рук трепыхающийся комок. Кто-то бросил, не оборачиваясь:

– Отдохнуть можно в соседней комнате, поспать – напротив.

Мафей из вежливости поблагодарил и вышел в коридор, чтобы не мешать. Спать ему не хотелось, и особой усталости он не чувствовал, только монотонное бумканье в голове все не унималось, хотя необходимости держать ритм уже не было. Да горькая, безысходная тоска вновь навалилась, едва он остался наедине со своими мыслями.

Юноша с трудом выждал два часа до следующей смены и, едва медлительные стрелки часов доползли до нужного положения, заторопился обратно, туда, где за работой можно было ни о чем не думать и не помнить.

Следующие трое суток пронеслись для Мафея сплошным мутным потоком, в котором сложно было вести счет времени, и оставили после себя чувство, будто все это происходит не на самом деле и не с ним. Смены, отдых, мертвецкий сон на диване, чужие разговоры – все слилось в один сплошной комок, из которого поились впечатления и почти не помнились факты.

Мэтр Истран подошел сзади, взглянул на работу ученика и коротко, но от души похвалил – вот в какой день это было? В первый или уже во второй? Будучи в разных сменах, они почти не пересекались, всего раз или два, и все как-то недосуг было поговорить, работа, работа…

Тереза и ее старшие коллеги мелькали вокруг пациента постоянно, с одинаковой бесчувственной деловитостью рассматривали бесчисленные швы, тыкали пальцами, крючками и трубочками, живенько обсуждая вид и состав жидкости, истекающей из плевральной полости через несколько дренажей. Мафей еще подумал тогда, что хирургов несправедливо принято сравнивать с мясниками, на самом деле они больше напоминают портных, пытающихся из трех локтей сукна сшить камзол на королевского паладина.

В какой-то из дней – кажется, уже в последний – появился Хоулиан. Такой же деловой и сосредоточенный, как и все в этой комнате, в такой же, как у всех, шапочке, предназначенной для того, чтобы закрывать волосы, а на самом деле замечательно скрывающей нестандартные уши. Ни с кем не здороваясь, молча подошел, протянул руки и с минуту стоял неподвижно, словно вслушиваясь в нечто, не слышное простому смертному. Мафей, который как раз стоял на легких, к простым смертным не относился. Как и другие маги, находящиеся в этот момент в контакте с пациентом, он тоже чувствовал, как то там, то здесь взвиваются крошечные силовые вихри, на ходу формируя направляющие и взмывая вверх, от полуживого тела к вытянутым ладоням целителя. Так же как и все, принц понимал, что идет скоростная диагностика, но мог бы поспорить, что не только он, но и старшие коллеги никогда не видели, чтобы этот процесс происходил так подробно, с такой скоростью и на таком расстоянии. Всего полминуты понадобилось эльфу, чтобы разобраться в ситуации, после чего он что-то невнятно хмыкнул, обежал вокруг стола и непочтительно подвинул коллегу, стоящего у головы.

– Позвольте.

Это было сказано быстро и решительно, не оставляя какой-либо возможности «не позволить». Сила хлынула сразу дюжиной мелких ручейков, быстро оплетая все тело и вырывая из рук «держащих» магов проекции органов, над которыми они трудились. Мафей замер, завороженно следя за каждым движением, чтобы успеть запомнить, как это делается. Никаких сомнений в том, что он сможет это повторить, у него не возникло. Кто-то из коллег ахнул «что за?..», другой изумленно выдохнул, что «так не бывает!»…

Грудь пациента несколько раз судорожно дернулась, восковое лицо исказилось гримасой боли, и хриплый стон на первом вдохе вызвал всеобщий восторг.

– Орландо, слушай внимательно, – быстро заговорил Хоулиан. – У тебя есть пять минут, начинай регенерацию, вот здесь… Чувствуешь? Внутри. Я держу там метку…

– Не могу… – слабо простонал героический король Мистралии. – Не чувствую… Больно… Дышать больно…

Одним быстрым рывком сотворив обезболивающее заклинание, заботливый папа продолжил:

– Так лучше?

– Да…

– Теперь чувствуешь – где?

– Кажется…

– Начинай регенерацию. Скорее.

– Мне плохо…

– Соберись. У тебя пять минут. Дольше я не продержу. Всего пять минут, чтобы спасти свою жизнь. Остальное сейчас неважно.

Орландо, видимо, вспомнил о долге перед народом и державой, так как больше возражений не последовало.

– Здесь?

– Ниже, глубже и правее.

– Здесь?

– Еще чуть правее. Вот здесь.

Чувствовать чужую регенерацию Мафей не умел, но, судя по всему, процесс пошел. Что б мы делали без Хоулиана?! – с надеждой подумал принц. Кто бы еще смог вот так, за полминуты, на чистой Силе вдохнуть жизнь в это тело, пусть даже на пять минут? Пяти минут хватит, регенерацию надо только запустить, а там можно опять валяться без чувств, она будет идти своим чередом. Теперь нам остается только продержать Орландо, пока не восстановятся хотя бы частично основные функции организма, чтобы сам смог дышать, а там уж дело времени…

Прошло явно больше пяти минут, когда эльф чуть дрогнул, пошатнулся и быстро произнес:

– Все, подхватывайте.

Мафей и его коллеги без вопросов и уточнений бросились на свои места, а Хоулиан, не прощаясь, телепортировался прямо от стола. Только через полтора часа, когда принца сменили, он сообразил, что и парой слов не перекинулся со старым приятелем, не спросил, как дела, даже не поздоровался. Да и сам-то приятель хорош – мелькнул летящей ласточкой и испарился, и еще неизвестно, заметил ли Мафея да узнал ли…

На следующее утро высочайший консилиум решил снять искусственное жизнеобеспечение за ненадобностью, оставив при пациенте лишь четверых магов для круглосуточного наблюдения.

Мафей с одобрения наставника остался в числе этих четверых.

«В пятой стихии есть своя прелесть, ее надо только почувствовать» – говорил когда-то мэтр Истран, впервые познакомив юного ученика с этим разделом магии. В те времена мальчишка пропустил это суждение мимо ушей, взявшись за новый предмет с привычным прилежанием и не задаваясь вопросом о его прелестях. Сейчас же он наконец постиг, что наставник, как всегда, был прав. Пятая стихия – это нечто особенное.