Текст книги "Бабочка на игле (СИ)"

Автор книги: Оксана Стадник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   – Но зачем ему было так поступать с Ивоной? – робко спросила Анка, ёжась.

   – Думаю, люди, обучавшие его запретному искусству, хотели доказательств, что он настроен серьезно. И без этих доказательств отказывались дать ему это, – Санго пренебрежительно помахал обтрепанным листком.

   А затем он заставил всех напрячься еще сильнее, вдруг обратившись к самой Ивоне:

   – Зря пытаешься разбить его снаружи, не выйдет. Тебе не по силам устроить катастрофу достаточной для этого мощи. Такие штуки куда крепче, чем выглядят. Ломай изнутри. Твой женишок – жалкий дилетант. Он запечатал и обездвижил тебя саму, однако даже не подумал что-нибудь сделать с твоим окружением.

   По комнате пронесся ропот. Девицы из общества Вацлава Миеже испуганно косились на витраж. Анка тоже к нему присмотрелась. Кроме фигуры Святой Бригиды, на нем были лишь чистое небо, цветы и немного зелени. С помощью чего из этого Санго предлагал разбить стекло?!

   – Постойте! – воскликнула Инга. – Даже если вы говорите правду, и Вацлав Миеже действительно так поступил, витраж из-за этого не перестает быть шедевром! Он имеет огромное значение для всей Гусьей Заводи. Это наше сокровище! Его уничтожение ничего не изменит и девушку не воскресит. Не трогайте его!

   – А что вы меня-то убеждаете? Я тут вообще не при чем. Вы её убеждайте, – Санго указал на Ивону. – Объясните ей, как этот витраж важен для города. Может, она и согласится еще пару столетий побыть бабочкой на игле.

   Инга беспомощно замерла и напряглась, не смея посмотреть стеклянной деве в её нарисованные глаза.

   – Впрочем, не исключено, что она не поймёт, как воспользоваться моим советом, и вам... – Санго замолчал на середине фразы и вдруг ухмыльнулся: – А хотя нет, поняла.

   У всех на глазах витраж начал меняться. С тихими щелчками перестраивалась его мозаика, меняли форму и окраску её фрагменты. Всё быстрее и быстрее двигались стёклышки: дробились, исчезали, множились, сливались вместе. Щёлк-щёлк-щёлк-щёлк.

   Вместо каждого из губастых цветков львиного зева появлялось по настоящей оскаленной пасти. Они быстро захватывали всё пространство вокруг Святой Бригиды, по-прежнему кротко взиравшей на своих верующих с витража. Скоро не осталось ни неба, ни зелени, ни цветов – только рыжеволосая дева в венке из незабудок да бесчисленные, тесно прижатые друг к другу львиные пасти вокруг неё.

   Анка смотрела на витраж с ужасом и восхищением, не смея пошевелиться. Девицы из общества Вацлава Миеже визжали, плакали, бегали и толкались, пытаясь поскорее выбраться из комнаты. Инга не сдвинулась с места. Схватившись за голову, она беспомощно открывала и закрывала рот, не зная, как быть.

   Закончив перестраиваться, витраж замер. Стихло пощёлкивание. Но не прошло и десяти биений сердца, как львиные пасти разом бросились вперед, словно пытаясь прорваться в реальный мир.

   Окно шло рябью под их непрекращающимися ударами. Мелькали розовые языки. Клыки царапали стекло, безуспешно пытаясь его прогрызть. Из разбитых десен брызгала кровь – настоящая, не мозаикой. И всё это в тишине: со стороны витража не доносилось ни звука.

   Бледная Инга пятилась от окна, кажется, до конца не веря в реальность происходящего.

   – Ну зачем же... Ну не надо... – донесся до Анки её бессвязный лепет.

   Та подумала, что надо бы увести Ингу подальше от этих пастей, однако прежде чем она успела сделать хоть шаг, с грохотом и дребезгом витраж взорвался. Прыснули яркие, похожие на леденцы, осколки; просвистели в воздухе обломки свинцовых перемычек.

   Взвизгнув, Анка инстинктивно шлёпнулась на колени и закрыла голову руками. С мелодичным звоном билось стекло о плиточный пол, лязгали падавшие на него кусочки металла. Анка опасалась, что все это изрешетит и её саму, однако, когда звуки стихли, она с удивлением обнаружила, что совершенно не пострадала.

   Анка открыла глаза. Рядом с ней на полу, перепуганная и растерянная, сидела Инга. Похоже, она не понимала, как здесь оказалась. Анка – тоже, но её в тот момент это волновало меньше всего. Между ними и окном стоял Санго. Весь пол перед ним усеивали цветные осколки, однако у его ног словно проходила граница, за которую они не залетали.

   Оконный проем был пуст. На мгновенье Анке показалось, что в нем мелькнул полупрозрачный женский силуэт, но это видение почти тут же исчезло. В луже на полу отражалось только чистое синее небо.

   Карета ехала дальше – до возвращения в столицу королевским служащим надлежало проверить еще три заявки. Мих сидел безвольной куклой, безжизненный и потерянный. Он пришёл в себя и не пострадал при взрыве, но выглядел так, словно лишился души. Санго заверил, что всё с ним будет в порядке, и Анка безоговорочно поверила: она теперь относилась к нему с почтением, едва не доходящим до поклонения. Восторженно глядя на Санго, она спросила:

   – Господин Ярайли, вы ведь с первого взгляда поняли, что это за витраж? Зачем же тогда поехали в Бычий Рог?

   – Стало интересно, почему дознаватели отпустили его создателя, – зевнул Санго, с удобством устраиваясь на своем сидении. – Ты угадала, Вацлав Миеже сделал ставку на то, что дознаватели ничегошеньки не понимали в астрономии, а единственным в округе ученым, способным их проконсультировать, был он сам. Уверенные, что всё равно не разберутся в этой зауми, они уделили схемам недостаточно внимания.

   Анка немного собой возгордилась.

   – Жаль госпожу Весно, – вздохнула она. – Для неё это страшное потрясение. Да и для всех жителей Гусьей Заводи.

   – Ну, зато им теперь придётся куда реже ремонтировать окна. Какая экономия на стекле. Пусть это служит им утешением. Ты отчёт по заявке уже подготовила? – спросил вдруг Санго.

   – Только за вчерашний день.

   – Покажи, что есть.

   Анка послушно достала исписанные листы, на которых подробно изложила все события прошлого дня. Санго бегло их просмотрел.

   – Нет, так не пойдёт, – заявил он.

   Не спросив разрешения, он взял Анкин портфель, отыскал в его дебрях карандаш, вытащил тетрадь в твёрдой обложке, которую Анка таскала с собой на случай острого желания порисовать, шлёпнул на неё отчёт чистой стороной вверх.

   – Значит, так, – сказал он, начиная что-то энергично строчить. – Когда мы приехали в Гусью Заводь, оказалось, что землетрясение, застигшее нас по дороге, полностью уничтожило витраж. Восстановлению он не подлежит. Низкий уровень же прочих творений Вацлава Миеже не позволяет нам рекомендовать его для включения в реестр дарований.

   – Почему вы хотите скрыть, что произошло на самом деле? – робко поинтересовалась Анка.

   Лично она горела желанием в красках поведать коллегам, насколько Санго на самом деле умен и сведущ. Как они все заблуждались на его счет.

   – Это испортит мою репутацию.

   – Но ведь у вас репутация бесполезного лентяя и бездаря, – осторожно заметила Анка.

   – Вот именно!

   Санго закончил писать и передал ей свою версию отчёта.

   – Вот что-нибудь такое накатай, только подробнее и цветистее.

   Анка начала читать, что он там сочинил, но на середине текста вдруг замерла. Она смотрела на него и смотрела. Смотрела и смотрела. Смотрела и смотрела, не веря своим глазам.

   – Господин Ярайли, – позвала она спустя довольно долгое время, нервно облизнув губу. – Можно личный вопрос?

   – Валяй.

   – Сколько вам лет?

   – С чего вдруг тебя это заинтересовало?

   – Просто... – Анка не знала, как высказать то, что её беспокоило. Слишком дикая мысль. – Вы выглядите ненамного старше меня, а столько всего знаете.

   Она не смогла произнести: «Просто те схемы написаны вашим почерком».

   Это было глупо и нелепо. Скажи кому такое – на смех поднимут. Однако если Анка права, значит, в карете с ней ехал человек, которому уже более трехсот лет. Возможно, сам создатель запретных техник, дарующих вечную жизнь и молодость. И если так, тогда как он может быть сыном Йогана Ярайли?

   Будь он самозванцем, его бы давно раскусили и наказали по всей строгости закона. Значит, либо королевский советник назначил постороннего человека своим наследником, возможно, в обмен на какие-то его запретно-искусные услуги, либо же... От следующей мысли Анку прошиб холодный пот.

   Историю рода Ярайли, гордости и опоры страны, изучали в школах. Анка не очень внимательно слушала эти уроки, и запомнила только последние четыре поколения, но, если подумать, у всех известных ей глав семьи было много общего.

   Каждый из известных ей Ярайли так или иначе исчез в зрелом, но еще не старом возрасте. Йоган ушёл в затворничество. Якоб пропал без вести на поле боя. Эрих отправился в далекое плаванье и не вернулся. Захарис вместе с каретой упал в пропасть, такую глубокую, что спуститься за его телом не смогли.

   У каждого из Ярайли было по единственному сыну, каждый из которых впервые вышел в свет уже взрослым. Один якобы всё детство провёл за границей. Второй, вроде как, отличался слабым здоровьем, а потому до самой юности не покидал пределов спрятанного в сельской местности имения. Санго, как Анке шепнули на службе, был позором семьи, потому отец все эти годы его просто прятал.

   Что если... Что если всё это был один человек?

   Анке стало немного дурно. Изо всех сил стараясь делать вид, что всё в порядке, и она просто думает над отчетом, она прокручивала и прокручивала в голове эту дикую опасную мысль.

   «Нужно сличить портреты», – подумала Анка, находя выход. Тогда станет ясно, полная ли это чушь. Она попыталась вспомнить лицо памятника Якобу Ярайли – во время учебы рисовала его множество раз, а потому хорошо знала. Якоб Ярайли носил усы, бороду и волосы до плеч, но его глаза, брови, нос были на виду. Анка осторожно подняла взгляд на сидевшего напротив Санго и явственно вздрогнула, когда заметила, что он с интересом за ней наблюдает.

   – И впрямь небезнадежна, – усмехнулся он, отворачиваясь к окну.