Текст книги "Таинственный сон"

Автор книги: Оксана Найман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Всё, всё. Я не сплю. Только перестань меня теребить, – я приподнялась на подлокотниках стула. Клео опять рылась в своей сумке, потом всунула мне уже знакомый мешочек с монетами, сказала что-то про то, что я могу погулять, пока шьётся мой наряд, и вытолкнула меня за дверь. Ненавижу скорые пробуждения, даже если спишь не долго. Теперь мне потребовалось минут десять, чтобы прийти в себя, и я направилась в сторону рынка. Наверное, для прохожих выглядело странно, что девушка в пижаме, как истукан, десять минут стоит, не двигаясь, и смотрит в пространство, а потом резко срывается с места и растворяется в толпе. Но это было не важно. Я действительно хотела спокойно побродить по рынку и посмотреть – чего интересного продавали в старых городах. А интересного было много. Украшения из разноцветных кристаллов, которые искрились и переливались на солнце, золотые чашки и тарелки, далеко не маленьких размеров, шапки, свалянные из грубой овечьей шерсти, деревянные маски и игрушки, расписанные какими-то забавными символами. Я решила прикупить парочку лошадок для Клэр, если я, конечно, когда-нибудь вернусь в наш мир, и мне будет позволено взять их с собой. Потом, на одном из прилавков, я увидела то, что всегда мечтала попробовать – яблоки в карамели. Вот уж точно не ожидала их здесь увидеть. Я много раз посещала парк аттракционов, но всё руки не доходили попробовать эти яблоки. В нашем мире они продаются на деревянной палке и упакованные в полиэтиленовую упаковку с бантиком. Я всегда подозревала, что карамели там немного, и большая часть останется на обертке, когда буду раскрывать, поэтому, наверное, и не брала их. Но здесь ты сам макаешь яблоко в бочонок с жидкой тёплой карамелью и можешь быть уверен, что съешь столько, за сколько заплатил. За прилавком стоял приятный на вид крепкий мужчина с пышными усами и абсолютно лысой головой. По его лбу катились капельки пота. Очевидно за весь день работы на этом шумном рынке, где почти нет воздуха из-за большого количества покупателей, он порядком устал, но всё равно приветливо улыбнулся и мощным басом предложил мне купить яблочко. Я взглянула на эти «яблочки». Каждое – размером с мою голову. Сразу вспомнились генетически модифицированные овощи, которыми так изобилует современный рынок. Но тут была другая ситуация.

– Вы такие большие сами выращиваете? – я с искренним интересом посмотрела в глаза продавца. Он был почти в два раза выше меня, и в мои девятнадцать я ему, наверное, казалась маленькой девочкой. Мой вопрос о яблоках его, похоже, умилил, потому что мужчина наклонился ко мне через прилавок и протянул самое большое яблоко.

– Ты, наверное, не местная. Вот, возьми одно бесплатно, малышка, – он, по каким-то личным, мне не понятным соображениям весь засветился от счастья и гордости.

– Спасибо большое, конечно. А это ничего, что вы за просто так его мне дали? Ваш хозяин может рассердиться, – я взяла яблоко и стала крутить его на палочке, вокруг оси, внимательно всматриваясь. Идеальное. Яблоко без единого изъяна. Таких не купишь в супермаркете. Вот что значит – натуральные продукты. Продавец выдержал паузу, пока я рассматривала яблоко, а потом громко расхохотался. Я не понимала – почему.

– Ты точно не местная. Не волнуйся, мой хозяин не рассердится, потому что я сам себе хозяин, – он стукнул себя по груди мощным кулаком. У меня от такого «похлопывания» точно сломались бы рёбра. Но мужчина был, как скала. Груда мышц, но, видимо, мягкий характер. – Моя семья много поколений выращивает яблоки, и нам потребовались многие десятки лет, чтобы вывести сорт столь совершенных и вкусных яблок. Я – владелец гостиницы, в которой мы угощаем постояльцев отменными яблочными пирогами и вкуснейшим элем. Моя жена даже вышила на одеялах в каждой комнате большие красные яблоки с инициалами нашей семьи: В.Д. – Ван Даггере. А мой сынишка сочинил стихи про наши яблочные сады, а ведь ему всего семь лет, – здоровяк пустил слезу. Похоже, что жизнь его и всех членов его семьи состояла из поклонения яблокам. Фанатики встречаются во все времена. Он ещё что-то говорил про то, какая у него замечательная семья и про то, как они все любят яблоки, но я не слушала, вернее, делала вид, что внимательно слежу за тем, что он говорит, иногда кивая и поддакивая. А сама макала яблоко в карамель перед каждым укусом, и к середине процесса бочонок изрядно опустел. Нехорошо получилось, но, может, не заметит. В меня влезла только половина яблока, так что остальное я положила в сумку, в которой ещё лежали шарики из озера. Но, думаю, от небольшого соседства их свойства не ухудшатся.

– Кстати, я Рудольф, – он протянул мне ладонь для рукопожатия. Я взяла её. Он так бодро начал трясти мою руку, что я думала – плечевой сустав выбьет. Но всё обошлось, – Рудольф Ван Даггере. А вас как зовут, юная леди?

– Меня – Сэм… то есть Саманта. Саманта Хоулс.

Мужчина достал из-под прилавка ещё бочонок карамели.

– Я видел, что вы положили добрую половину яблока в сумку. Хотите угостить своих друзей? – он весело подмигнул и вытащил на стол ещё дюжину палок с яблоками. – Можете взять ещё сколько хотите. Я не часто встречаю новых людей в этом городе, поэтому буду рад, если вы ещё и на пирог к нам заглянете. Естественно, всё за мой счёт. Гостеприимство – отличительная черта нашей семьи. Мы всегда рады новым знакомым, – он рассмеялся. Я боялась, что мой новый друг опять затянет свою песню про яблоки, поэтому решила прервать его в самом начале.

– Мы с подругой обязательно зайдём к вам вечером на пирог, а сейчас простите, мне пора идти, иначе обо мне будут беспокоиться, – я помахала ему и побыстрее пошла в сторону лавки портного. Вслед я услышала пожелания приятного времяпрепровождения. Я примерно помнила, как шла от лавки, но в последний момент, вероятно, свернула не туда и оказалась в тупике перед большой стеной из белого известняка, местами заросшей какой-то травой и мхом. Собиралась разворачиваться, как вдруг мне на плечо легла чья-то холодная костлявая рука. Сердце застряло где-то в районе желудка. Я резко обернулась и увидела перед собой низкого худого мужчину лет сорока, в чёрном строгом костюме. Из нагрудного кармана свисала цепочка от серебряных часов. Всё бы хорошо, но бледное, с землистым оттенком лицо мужчины и его мрачные холодные глаза-бусинки навели бы ужас на любого, кому «посчастливилось» бы встретиться с ним средь бела дня на улице. А я оказалась с ним лицом к липу в мрачном закутке, куда из-за домов почти не доходил свет. Я думала, он меня убивать собрался, но оказалось – ему нужно другое.

– Какой у тебя прелестный костюмчик, деточка, – мужчина потеребил край моей пижамы. – Не хочешь ли ты его мне продать за пару серебряных монет? Вид-то у тебя небогатый, а моя дочурка будет рада новой интересной одёжке.

Тот факт, что у него есть дочь, а скорее всего ещё и жена, рассмешил бы меня, не будь я в таком скверном положении. Мужчина был похож на ходячую смерть, хотя такое сравнение оскорбительно даже для неё.

– Извините, он у меня один, – я выдернула рубашку у него из рук и отошла на шаг назад. Дальше не позволяла стена.

– Ну, ничего, переживёшь. За те деньги, что я тебе за костюмчик дам, сможешь купить что-нибудь поскромнее, – этот странный человек, похоже, решил взять мою пижаму силой, и начал приближаться, расставив в стороны руки. Видимо, чтобы я не убежала. Я сползла на землю, стараясь стать как можно меньше. Неожиданно я заметила, как на голову «грабителю» опускается огромный кулак, а затем он с глухим звуком, как мешок картошки, падает на землю. Я подумала: «Как бы он не умер от такого удара!» Моим спасителем оказался недавний знакомый – яблочник Рудольф. Он стоял над телом мужичка со страшным лицом терминатора, а потом сгрёб меня в охапку и понёс в неизвестном направлении. Как оказалось, принёс он меня в свою гостиницу. Я слышала, как мой друг рассказывает своей жене, что со мной случилось, а та вздыхает и охает. После этого передо мной появился пирог и тёплый компот из яблок.

– Миранда! – так представилась хозяйка, села напротив меня и внимательно следила, пока я не доем, а потом начала расспрашивать меня о случившемся. Выслушав все подробности истории, женщина в сердцах ударила кулаком по столу. Керамическая тарелка из-под пирога и деревянная кружка подскочили на приличную высоту и шумно опустились обратно на стол.

– Уж не знаю, что бы произошло, если бы мой дорогой Рудольф опоздал. Он вспомнил, что не сказал тебе, где находится наша гостиница, и поспешил за тобой, но ты так быстро бежала, что догнать тебя удалось не сразу.

Хозяйка повернулась к мужу, который любовно укладывал на соседнем с нами столе яблоки в некое подобие пирамиды. На стол предварительно была постелена кружевная салфетка… опять-таки с яблочками. Люди они были приятные, но меня уже начинало мутить от одной мысли о яблоках. Они были везде. Похоже, что весь интерьер гостиницы состоял только из них. Деревянные стены были увешаны вырезанными на коре рисунками с изображениями яблоневых садов, с потолочных балок свисали засушенные яблоки. На столах были вырезаны аналогичные изображения. Правда, иногда среди резьбы мелькали барашки и козы, и ещё какие-то зверушки, но в зубах у них всё равно было по яблоку. Если человек хотел съесть фрукт, то ему было бы достаточно только зайти сюда, оглядеться по сторонам, и подобное желание исчезло бы, как если бы он съел их целое кило, а, может, и два. Меня лично сегодня уже закормили яблоко-производными продуктами… на месяц вперёд. Судя по пышным формам хозяйки и других членов семьи, чьи фотографии разбавляли череду яблочных пейзажей на стенах, для них это был нонсенс – оставить кусок яблочного пирога не доеденным. Вот и в меня впихнули приличную порцию, рассчитанную на взрослого мужчину, и это не учитывая то, что я была сыта яблоком, съедены спым в лавке Рудольфа. Я сразу догадалась, что просто так меня не отпустят, и покорно затолкала в себя угощение под пристальным взглядом Миранды. Слава богу, что Даггерсы поддержали мою идею отправиться поскорее в лавку портного и найти свою подругу. Даже нарисовали мне план действительно короткого пути на куске желтоватого пергамента и пожелали удачи. Когда я выходила на улицу, Рудольф с женой стояли у стойки с пирогами и махали мне вслед. Редко встретишь таких бескорыстных и гостеприимных людей. С хорошим настроением я отправилась обратно к Клео. На этот раз обошлось без приключений, и через несколько минут я уже стояла у знакомой двери и готова была войти, как неожиданно она распахнулась, и на меня с безумной скоростью налетела эльфийка. Мы обе, естественно, повалились на землю.

– Где ты бродишь!? – у Клео на лице была паника и одновременно – недовольство. – Я тут тебя обыскалась! Опять ты заставляешь меня волноваться! – она встала с меня и протянула руку. Из-за её спины поднимались колечки дыма. Это портной вышел из магазина с сигарой и, почёсывая затылок, сказал.

– Ну, вообще-то, мы пили чай с ромом всё это время, пока мои помощники шили тебе наряд, а вспомнила она о тебе только две минуты назад, – Клео сначала побледнела, потом побагровела и набросилась на «кутюрье», как кошка, шипя какие-то ругательства на эльфийском языке. Меня почему-то тот факт, что обо мне не сильно беспокоились, не очень удивил. В конце концов, она сама выставила меня гулять и не сказала, когда надо вернуться.

– Ну, раз ты нашлась, – Клео выпрямилась, стряхнула пыль, осевшую на платье во время падения, и посмотрела на меня, – то, я думаю, можно вернуться к чаю. Верно, Альфонс?

Если меня зовут Сэм, и Клео это знает, а вокруг больше нет никого кроме нас троих, то, вероятно, Альфонсом она назвала портного. Надо же, какое имя. В нашем мире я бы не советовала современным мамашам так называть сыновей. Можно сразу сказать, чем чадо будет всю жизнь самостоятельную заниматься. Клео могла бы и представить нас, между прочим. Наверное, мысли отразились на моём лице, и кутюрье это заметил, раз он отошёл от двери, пропустив Клео внутрь, а потом, загородив мне путь, сделал изящный реверанс и представился:

– Альфонс Фригг к вашим услугам, юная леди. Мы не были представлены, но теперь всё в порядке. Госпожа Клео мне много о тебе рассказала, Саманта, – он так слащаво улыбнулся голливудской улыбкой, что мне захотелось его ударить. Не люблю, когда так «мило» улыбаются.

– И что же она вам рассказывала?

И, действительно – что? Мы знакомы всего день.

– О! Много всего занимательного! Но, раз уже так поздно, давайте не будем терять время. Посмотрим, готов ли ваш наряд. – Мужчина пару раз легонько хлопнул в ладоши и впорхнул в помещение, что-то мурча себе под нос. Типичный художник. Чокнутый, и весь в своём искусстве. Я тоже зашла в уже знакомый зал и захлопнула за собой дверь. Колокольчик снова приветливо звякнул. Из глубины комнаты выбежал маленький мальчик лет 12-ти, одетый точь-в-точь как Альфонс, только жилетка на нём была бордовая, и на голове – светлые волнистые волосы были, так сказать, в свободном полёте. Наверное, это один из помощников кутюрье. Мальчик молча взял меня за запястье двумя руками, как будто я буду сопротивляться, и с серьёзным выражением лица потащил в соседнее помещение. Комната была просторная, светлая, как танцевальный зал. Персикового цвета стены создавали крайне приятную творческую атмосферу. В центре зала собрались Клео, Альфонс и ещё с десяток одинаково одетых мальчиков. У тех, что постарше, одёжки были синие, у маленьких, – как мой провожатый, – бордовые, а у одного, на вид самого старшего – белая жилетка и голубая рубашка. Он стоял поодаль от всех и любовался чем-то, нарисованным на листке, явно пребывая в глубокой задумчивости. Однако когда я вошла, он оторвал взгляд от листа, поднял голову и следка кивнул мне в знак приветствия. Я кивнула в ответ. Парень окинул меня оценивающим взглядом. Его синие глаза скользили по мне, как лазер сканера по штрих-коду в супермаркете. Потом он взглянул на что-то в центре зала, вокруг чего толпились остальные, и снова уткнулся в свой листок. Выбившиеся из-под тугой ленты, подвязывающей волосы, длинные тёмные пряди скрыли от меня его лицо, но мне показалось, что я смогла разглядеть удовлетворённую улыбку. Клео махнула мне, чтобы я подошла к ней. Когда я приблизилась, она тоже улыбалась. Что же они там такое увидели? Поверх голов ребятишек я ещё могла бы что-то разглядеть, но Альфонс загородил мне обзор своей спиной. В его руке мелькнул белый платок. Неужели, мэтр прослезился? Он быстро повернулся в противоположную от меня сторону и со словами «Совершенно бесподобно!» уплыл обратно в прихожую комнату. Теперь я, наконец, могу увидеть то, из-за чего весь сыр-бор. В самом центре зала стояло что-то наподобие манекена, а на нём… О Боже! Потрясающей красоты наряд! Синий бархат, расшитый цветочными лозами из золотых ниток, был сшит в форме пиджака длиной до колен. По периметру, чтобы края ткани не истрепались – металлическая окантовка, очевидно, позолоченная, ведь использовать настоящее золото не разумно из-за веса и стоимости материала. Края рукавов от конца первой фаланги большого пальца до запястья загнуты и обшиты белым шёлком. На них же маленькие золотистые запонки в форме розовых бутонов. Широкий ворот загнут, как у всех пиджаков, и расшит опять-таки розами. Под пиджаком – белоснежная блузка из нежнейшего хлопка. Рукава широкие и заканчиваются длинными кружевами, которые выглядывают из рукавов пиджака, если одеть его вместе с блузкой. Далее – пояс-корсет чёрного цвета, плотно облегающий живот и прижимающий ткань блузы так, что, наверное, в жару она прикипит к телу и будет весьма болезненно её отдирать. Конечно, шнуровка у корсета шёлковая и завязывается в прелестные бантики, но лучше бы он был удобным. Если, конечно, корсет вообще может быть удобным… Внизу – славные штанишки из чьей-то невероятно мягкой, тончайшей, как шёлк, кожи белого цвета. Они приятно облегают ноги и не сковывают движения. Не знаю, что это за материал, но обработан он идеально. И сидят брюки как влитые. Никогда не было так приятно от того, что меряешь одежду. На пояс подвязывается чёрная атласная лента. И, конечно, ботиночки. Небольшие чёрные, совсем лёгкие, безо всяких украшений. Под ботинки мне дали белые хлопковые гольфы. Очевидно, в этом наряде всё внимание должно было уделяться пиджаку. Застёжки так плотно пристёгивали пиджак к телу, что казалось, будто идёшь в одной водолазке. Совсем не чувствовалось неудобств, хоть и украшен он был богато. Пока я одевалась, Альфонс давал мне наставления по эксплуатации. Из них следовала, что с его сокровища надо сдувать пылинки, сидеть на земле нельзя, водой поливать нельзя, жечь в костре нельзя, дышать на него нельзя и всё в таком духе. Действительно, зачем мне костюм, которым нельзя, например, тушить костёр или класть на него ноги в ботинках. Не понимаю. Совершенно. Меня, наконец, запаковали, проинструктировали и посадили пить чай. За столом собрались все мальчишки-помощники Альфонса, он сам, Клео и я. Парень в белой жилетке сел напротив меня, ближе всего к мэтру.

– Молодец! – Кутюрье похлопал его по плечу. – Эмиль сам придумал этот костюм для вас, миледи, и подобрал материал. Он – мой самый лучший ученик, и я горжусь им.

Парень слегка смутился, но, видимо, мэтру есть, за что его хвалить, и он довольно заулыбался сам себе, глядя в своё отражение в чашке с чаем. Похоже, в отличие от своего учителя, который мог долго и с полным восторгом о чём-то рассказывать, Эмиль был совсем не любитель болтать впустую. Казалось, он было где-то далеко. Сам в себе. И возвращался в этот мир, только когда его окликали или о нём говорили. Вот и сейчас, когда все вокруг гудели и живо что-то обсуждали, он сидел и молча рисовал что-то у себя в блокноте, иногда поглядывая на лист, который он держал в руках, когда я только пришла. Мне стало интересно, что же он там делает. Мальчишки давно разбежались, а Клео со своим другом о чём-то увлечённо беседовали на другом конце стола. Я подсела поближе. Понемногу перемещалась со стула на стул. Эмиль меня не замечал. Я обогнула полстола, пока добралась до него и заглянула в его блокнот. Парень от неожиданности даже подскочил. К сожалению, мне не удалось ничего рассмотреть. Он сначала судорожно начал перебирать руками и прятать блокнот в карман, быстро повторяя что-то про то, что он извиняется перед мэтром, и что он нечаянно заснул, но потом, кажется, он понял, что сейчас не идут занятия, и я не его учитель. Эмиль весь покраснел от стыда, так я на него смотрела. В этот момент мне казалось, что он очень сильно не от мира сего. Но разве он не рисовал только что? Как может быть, чтобы он заснул в такой позе, да ещё и рукой двигал?

– Ты в порядке?

– Да, простите, я задумался, и мне показалось, что я заснул. Знаете ли, со мной такое часто бывает, – он потёр затылок, изображая что-то вроде непринужденного смеха, но это больше было похоже на нервный смешок провинившегося ученика.

– Ясно. А что ты рисовал только что? – я кивнула в сторону кармана, куда он запихнул блокнот.

– А, это мой альбом, сюда я зарисовываю все свои работы, когда они готовы. Вот и ваш костюм тоже, – он раскрыл книжку и начал листать, пока не остановился на эскизе моего наряда. Среди картинок, что мне удалось увидеть, я заметила одну, совсем не похожую на костюм. – Вот, видите, мне удалось сделать его почти таким же, как я его нарисовал.

– А что это там был за рисунок на предыдущих страницах, странный такой? – я протянула руку, чтобы перевернуть страницу назад, но он прижал листы своей рукой, не давая мне этого сделать.

– М-м-м? – я немного удивилась такому действию. Ведь минуту назад он сам показывал мне эти картинки. Что такого в том, что бы посмотреть их поближе?

– Вы ведь путешествуете? – Эмиль отодвинул блокнот подальше от меня. Его лицо стало серьёзным. Совсем не таким как раньше.

– Э-э, да, вроде того. А в чём дело?

– Возьмите меня с собой. Прошу вас!

Вот такого поворота событий я никак не ожидала! Чего это он?

– Но почему ты хочешь пойти с нами?

– Понимаете, я здесь как в клетке. Мэтр всячески ограничивает меня. Мне с трудом удалось уговорить его позволить самому сделать для вас костюм. Не знаю… – он задумчиво покрутил в руках пустую чашку из-под чая. – Возможно, он боится, что я превзойду его…

«Какая скромность!» – подумалось мне.

– Но я хочу освободиться. Дать волю своим способностям! – он всем телом подался вперёд, так резко, что даже опрокинул чашку. – Прошу вас, возьмите меня собой! К тому же, – он склонил голову поближе ко мне и стал говорить тихо, будто боялся, что кто-то еще кроме меня услышит его, – я нашёл одну вещь, о которой хочу узнать подробнее… – Эмиль открыл страницу в своём блокноте, где было нарисовано что-то вроде карты. Он ткнул пальцем в красную точку на рисунке. – Но я могу это сделать только в одном месте. Самому мне туда не дойти, а вам всё равно по пути. Вот и возьмите меня собой.

На последней фразе он выпрямился с довольной улыбкой, будто считал, что его аргументы убийственно убедительны.

– А Альфонс не будет против?

Я перегнулась через стол и подтащила к себе чайник и ещё одну чашку. Всегда любила чай. В этом мире его пьют без сахара, но он такой нежный и сам по себе сладкий, что в подсластителе и не нуждается. Я заглянула внутрь чайника. Крупные листья синего цвета были ещё глубоко на дне, и чая хватило бы примерно на три порции. Налив полную чашку, я втянула в себя приятный аромат. Не знаю, что это за чай, но вкус и запах у него восхитительные. Эмиль внимательно следил за моими движениями, молча, но в тоже время – будто обдумывал мой вопрос, находясь глубоко в себе и не замечая меня. Я допила и шумно опустила чашку на стол. Парень снова подскочил от неожиданности.

– Ну, так что? Что ты скажешь своему мэтру? – я кивнула в ту сторону, где они с Клео беседовали, теперь уже – стоя у окна.

– Как-то я об этом не подумал. Но он, пожалуй, не будет против, – Эмиль уткнулся в свой блокнот, задумчиво теребя краешек страницы. Повисла пауза. Через несколько мгновений он молча встал, задвинул за собой стул и вышел из залы. Я осталась за столом одна.

– Тоже мне, гостеприимство, – буркнула я и стала от нечего делать крутить в руках чайную чашку. Неожиданно для меня фарфоровая ручка с маленькой выпуклой розочкой с тихим треском отвалилась и упала на блюдце.

– Опс! – я не знала, что делать. Весь чайный сервиз, стоящий на столе, выглядел очень качественно и, наверное, стоил не дёшево. Да и вообще, ломать что-то в гостях мне всегда казалось неудобным, даже если это была случайность. Надо сделать так, чтобы никто не заметил, а если заметят, сказать, что так и было. Единственное, что пришло мне в голову на данный момент – это куда-нибудь спрятать отломанную часть. Сзади меня была стена, а до ближайшего шкафа, под который можно было что-нибудь зашвырнуть, аж пять метров. Немного поглядев по сторонам, стараясь казаться непринуждённой, на случай если кто-то на меня посмотрит, и поняла, что ничего подходящего в зоне досягаемости нет, и решила заглянуть под стол. Под столом тоже ничего примечательного не оказалось, а вот под соседним стулом… Нет. Под стулом тоже ничего, а вот ножки у него весьма занятные. Обитые тканью, чтобы громко не скрипеть, когда их двигают, и имеют внутри небольшое полое углубление. Поскольку стулья весят немало, вряд ли кто-нибудь будет их поднимать, чтобы сесть, и я решила спрятать ручку туда, предварительно разломав её ещё на две короткие части. С трудом я оторвала от пола одну ножку стула. Он опасно накренился в противоположную сторону. Если я не удержу, и он рухнет, то будет крайне неприятный грохот. Но всё обошлось. Аккуратно вернув тяжесть в исходное положение, я вылезла из-под стола и огляделась. Никто не смотрит. Хорошо. Но мне всё равно нечем заняться. Отодвинув сломанную чашку подальше от себя, я встала из-за стола и начала бродить по помещению между хаотично расставленными вазами, стульями и манекенами. На некоторых из них висели разноцветные платья, кое-где рубашки и брюки, и даже огромные белые вазы были использованы как вешалки. В целом весь интерьер комнаты давал понять, что здесь шьют одежду. И только в одном, самом дальнем углу комнаты, что-то большое, метра три ростом, было завешано плотной черной тканью, похожей на ту кожу, из которой сшиты мои новые штаны. Я подошла поближе и протянула руку, чтобы посмотреть, что же прикрыто такой темной материей в столь светлом помещении. Но в ту же секунду на мое плечо сзади опустилась чья-то холодная рука. Внутри все как будто сжалось. Я оцепенела от страха. Даже не заметила, как по мере моего приближения к таинственному объекту в комнате нависала какая-то неестественная тишина. Человек, чья рука лежала у меня на плече, наклонился к моему уху и тихонько произнес:

– Не делай так.

Я резко обернулась. Это был Альфонс. На его лице было такое холодное выражение лица, что казалось – он весь источает какую-то зловещую энергию.

– Ну и напугали вы меня! Так же можно инфаркт получить! – Я сделала сердитое лицо и сжала кулаки. Не люблю, когда меня пугают подобным образом. Я думала, что мэтр извинится или хотя бы объяснит, почему мне нельзя заглянуть под покрывало, но он только смотрел вперед и, с лишенным эмоций лицом, произнес:

– Теперь вам пора идти.

При знакомстве он показался мне настолько нелепым и забавным, что трудно было поверить в то, что он может быть так серьезен. Мэтр развернулся и направился к выходу из комнаты; проходя мимо Клео, он кивнул в знак прощания и скрылся в завешанном шторами проходе. Клео смотрела ему вслед с некоторым беспокойством.

– Я никогда не видела его таким, – сказала она, переведя взгляд с выхода на меня. – Я знаю его с детства, и он всегда был веселым, талантливым мальчиком, который не умеет быть серьезным. Не знаю, что там, – она кивнула в сторону черного полога, – но это явно что-то нехорошее. И лучше нам не знать. А теперь идем, – она махнула мне рукой и направилась к выходу. – Здесь нам больше делать нечего, – голос Клео был таким холодным впервые за все время нашего путешествия. Она вышла на улицу и пошла вперед, не оглядываясь, стремительным шагом. А я заметила, как смотрели нам вслед из дверных проемов мальчишки-портные. Смотрели так, будто мы убили их родных, а теперь спешим скрыться безнаказанными. Мне еще больше стало не по себе. Когда мы прошли пару метров прочь от студии портного, я в последний раз оглянулась назад. Из окна в магазине Альфонса нам вслед смотрел Эмиль. Смотрел, не моргая. Как зачарованный. В какой-то момент мне показалось, что он недобро ухмыльнулся. Это мне не понравилось. Я отвернулась и поспешила догнать Клео, которая шла быстро, а я, зазевавшись, отстала от нее. Вскоре город был уже далеко. Начинало смеркаться, и один за другим зажигались факелы на исчезающих вдалеке городских стенах.