Текст книги "Америка-мать зовёт?"

Автор книги: Оксана Лесли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава девятая
Первый переезд

1998

У Марины появилось неприятное липкое чувство, что она, как бабочка, по чистой случайности застряла в ловушке для мух, которая предназначалась вовсе не для нее. И хотелось все время спать, а не вырваться куда-либо. Она одна ходила в тренажерный зал или бассейн, одна смотрела телевизор, одна пыталась что-то приготовить им на ужин. А чего она хотела? Чтобы ее развлекали день и ночь? Было трудно оттого, что первое время она не видела себе достойного и радостного применения. Слабый разговорный язык, неумение водить машину или работать делали жизнь скучной и однообразной.

Находясь в браке, можно чувствовать себя одиноким, как даосские капли-символы Инь и Ян. Белая капля не переходит в черную, хотя находится рядом. Они существуют вместе, дополняют или сменяют друг друга, как день и ночь, но никогда не растворяются и не сливаются. Именно так ощущала себя Марина в браке с американцем. Роб делал все, что от него зависело для их блага, учил ее постепенно американскому стилю жизни и независимости. Но он так любил компьютерные игры, что мог играть выходные напролет, прилипнув к стулу, без сна, пищи и прогулок, прокуривая квартиру, убивал инопланетян в виртуальном мире. В понедельник жалобным голосом мог попросить ее позвонить на работу и соврать, что он заболел. Марина, конечно, пыталась возражать, у нее были свои убеждения-понятия. Она верила, что врать о своем здоровье нельзя. А Роб считал, и высказывал ей свою точку зрения, что если он потеряет работу, то вина будет лежать на жене, которой лень соврать для единственного и неповторимого мужа, вытащившего ее из Узбекистана.

А в один прекрасный июньский день Роб вернулся с работы и признался жене: «Супервайзер выговор сделал, и кому, МНЕ, что я на рабочем месте в игры играю, представляешь? А меня они занять не могут, я всю работу их делаю быстрее, чем они новую мне придумывают. Видимость не могу создавать, как некоторые, понимаешь? Для такого профессионала, как я, нужно что-то более интригующее и вдохновляющее. Я перерос эту компанию! Мне старый знакомый предложил другую работу, так что мы переезжаем в Аризону!»

Марине идея переезда и смена обстановки показались чудесным приключением, которое вырвет ее, полусонную скучающую бабочку, из липучки-ловушки для мух! Она стала деятельной и веселой. Несколько дней молодожены паковали вещи. Роб взял напрокат закрытый грузовик, сам с парой друзей загрузил его коробками и мебелишкой. Марина убрала квартиру, сдала ключи в офис.

Пятнадцатого июля 1998 года они покинули зеленую и душную Атланту. Ехали вечер и ночь через Флориду, Алабаму. Заночевали в штате Луизиана. Проезжали штат и реку Миссисипи, Техас и Нью-Мексико, добирались в Аризону двое суток. Марину поражало, откуда у Роба вдруг столько фонтанирующей энергии: как будто за ним гнались, день и ночь маниакально, без сна, он вел грузовик, за которым, прицепленный, тащился их подержанный грязно-голубой «плимут».

В дороге муж поделился с женой новостями. Ресторанный бизнес, о котором он мечтал, провалился в небытие. Во всем виноваты были, конечно, друзья-совладельцы, которые прохлопали ушами и не сделали то, что от них требовалось. Предположение, что его просто кинули, не озвучивалось вслух.

Марине очень понравилось ехать в ночи по «хайвеям» – дорогам без светофоров. Это казалось романтичным, несмотря на разбитых вдребезги на лобовом стекле грузовика насекомых. На бензозаправках, припарковавшись, Роб оттирал специальными щетками их разноцветные внутренности.

В Аризону прибыли утром семнадцатого июля 1998 года, остановились в гостинице и освежились. Аризона напомнила Марине родину, Узбекистан, своей сухой жарой. Правда, вдоль дорог почти не было деревьев: ни дубов, ни тополей, ни кленов, ни акаций. Аризона встретила их чистыми дорогами с растущими вдоль них удивительными кактусами сагуаро высотой три-шесть метров, пальмами и олеандрами, густо цветущими, с белыми, розовыми и бордовыми гроздьями небольших цветов. Вместо зеленых лужаек обочины дорог, клумбы около магазинов и офисов украшала галька белого или красного цвета. Пустыня, одним словом.

Дело было в пятницу. Роб хотел успеть найти съемную квартиру, чтоб въехать в нее и разгрузиться в субботу, так как надо было сдать взятый напрокат грузовик по новому месту назначения, чтоб не насчитали дополнительные дни проката. Они объездили несколько квартирных комплексов. Если Роб замечал на балконах вещи на веревках, для него это был знак – бедный район. Он разворачивал машину и ехал дальше. Большое количество детей или темнокожего населения его тоже отталкивало. Такие места он со знанием дела презрительно называл «говнистой дырой». Себя он, разумеется, относил к более высокому классу людей, которым полагается жить в комплексах подороже и поприличней.

Маринин Союзник иногда успевал вставить свое мнение, не ожидая вопроса: «А муж твой такой же, как и ты. Считает себя избранным и высокомерен по отношению к другим людям. Вы очень подходите друг другу».

Наконец они нашли спальный район, окруженный забором из серых цементных блоков. В Атланте таких заборов Марина не видела. На территории комплекса были тренажерный зал и сауна, два бассейна, джакузи, гаражи. Роб попросил менеджера показать трехкомнатные квартиры: две спальни, два туалета, гостиная, столовая, кухня. Выбрали приглянувшуюся, заполнили бумаги, вернулись в гостиницу.

Марина поняла, что если бы она попыталась снять квартиру на свое имя, то потерпела бы крах. Во-первых, квартирные менеджеры проверяют кредитоспособность будущих жильцов. Звонят начальству, чтобы убедиться, что будущий жилец в состоянии платить ежемесячную таксу. Звонят по месту предыдущего места жительства, которое в анкете надо указать. И менеджер квартирного комплекса в Атланте по телефону давал свои рекомендации, касающиеся Роба и Марины: в каком состоянии квартира была оставлена, платил ли квартиросъемщик в срок, были ли проблемы с полицией. Потому что никому не нужны проблемные люди!

В субботу утром им позвонили: «Добро пожаловать!» Разгрузили всё с помощью одного желающего подработать парня, которого встретили на территории комплекса. Заплатили ему десять долларов в час, угостили пивом, и он пахал весь день в качестве грузчика вместе с Робом. На следующий день пустой грузовик Роб вернул фирме, у которой брал его в аренду.

Марина впервые в жизни распаковывала коробки, передвигала с мужем мебель, развешивала свадебные фотографии в рамках по стенам: так у американцев принято. Роб немного действовал ей на нервы своим навязчивым старанием всему научить. Марине было совсем неинтересно, как подсоединять телевизор к тюнеру или видеомагнитофону. Но Роб настоял, чтобы она смотрела и запоминала, как это делается. Ну разве женское это дело – со шнурами возиться? Другое дело – хрусталь помыть, плинтусы протереть, суп сварить – пирог испечь… Ан нет. Драгоценный ее американец, чтобы убедиться, что она не просто тупо кивает и соглашается как кивающая игрушка для автомобиля, взял и рассоединил все шнуры телевизор-тюнер-видеомагнитофон. И попросил жену доказать ему, что урок, словно хотдог, проглочен и переварен! То же самое было с компьютером. Роб считал необходимым научить жену, какие шнуры относятся к монитору, какие – к колонкам, мышке и клавиатуре, а какие – к принтеру, как будто ей это было надо! У Марины на родине, дома, не было своего компьютера, с Робом она переписывалась, посещая интернет-кафе при университете. Зачем ей знать про шнуры принтера и клавиатуры? Она принтером-то пользоваться не умела. У Марины мозги закипали от лишней информации. На ленивые возражения жены Роб воскликнул в сердцах: «Учись! Что ты будешь делать, когда я сдохну?» Эта фраза была самой отрезвляющей фразой на свете. И Марина решила не разочаровывать мужа тупостью и ленью, а внимать всему, чему он хотел ее научить. Может, действительно, пригодится? Марине нужно было поскорее избавляться от тараканов совкового времени и заселять новых, американских, тараканов в свое меняющееся сознание. Она же, в конце концов, приехала не «свой устав в чужой монастырь» навязывать, а «с волками жить, по-волчьи выть».

Поведение мужа все же казалось Марине очень странным. У нее от новой информации не только мигрень начиналась, но и волосы были готовы завиться как при химической завивке, а извилины – распрямиться.

Марина даже позволила себе мысленно покритиковать Ангела-Хранителя за такой странный подарок судьбы. На что тот парировал вполне четкими мыслеформами: «Он такой же экстремал, как и ты, ему надо, чтобы было “не как у всех”! Подумай: нужно быть экстремалом, чтобы жениться на малознакомой девушке с другой планеты, из бывшего стана идеологического врага!»

А в целом Марина была в восторге от Аризоны. Самое главное, ей стало легче дышать. В Атланте весной и летом она не любила выходить на улицу, так как из-за высокой влажности воздуха просто задыхалась.

В отличие от штата Джорджия, который они покинули и в котором встречалось много черных, в Аризоне было много мексиканцев. Роб высказал предположение, что половина из них когда-то нелегально перебежала границу. Мексиканцы были так похожи на узбеков, чьи азиатские лица ей казались родными, что Марине на сердце стало легко. Она во всем пыталась увидеть положительные для себя знаки, и этот был замечательным.

Роб почти все время работал дома, иногда ездил к боссу отчитываться. Марина с мужем могли в любое время пойти искупаться в бассейне, поехать в магазин, позаниматься на тренажерах. Вот он, медовый месяц! Не месяц, а год! Марина ощущала себя как на курорте, в экзотическом климате… Она чувствовала себя любимой, любящей и счастливой… почти всегда. Но не всегда! Она заблуждалась, думая, что, когда она станет домохозяйкой, муж-американец будет ее полностью содержать и выполнять все ее прихоти, да еще и помогать ташкентской родне. А Роб ей не только не давал денег на карманные расходы, но и постоянно напоминал, сколько баксов потратил на ее приезд и их скромную свадьбу.

Глава десятая
Разочарования Роба

Робу льстило, что у него молодая жена. Он сканировал взглядом прохожих в магазинах и ресторанах, подмечал, как на них, на Марину, обращали внимание. Ему было приятно сознавать, что он может себе позволить иметь жену-иностранку, жену-домохозяйку. Как дорогой автомобиль – это не всем по плечу. Он перестал мыть посуду, готовить, стирать, пылесосить, даже мыть машину. Золушка из Узбекистана добровольно взвалила на себя все домашние обязанности, даже выносила мусор, проверяла почту и чистила его пепельницу по нескольку раз в день.

Роб научился подстраиваться под порядки жены: на постель в одежде не ложиться, в доме ходить босиком или в тапочках, снимая обувь у входа! Но ему пришлось поработать над новым имиджем своей второй половинки. Ах, этот яркий макияж! Он женился не на девушке легкого поведения! Регулярное компостирование мозгов на темы «в нашей стране только шлюхи ярко красятся» и «не люблю, когда у женщины на губах помада» сыграло свою роль! Скоро Марина пользовалась только тушью и карандашом для глаз, а иногда вообще выходила из дома без косметики. Для него это было что-то вроде очередной победы капитализма над русскими в холодной войне.

Роб не на шутку разозлился, когда жена заговорила о своем брате-старшекласснике. Ее единственный младший братик, Алекс, в 1998 году победил в олимпиаде по физике и математике, которую проводил в Ташкенте русский центр. Благодаря этой победе, ему пришло приглашение учиться в Новосибирске. Обучение и общежитие были бесплатными, брату нужно было лететь в Новосибирск в августе. У родителей Алекса не было денег на авиабилеты. Отец Марины боролся с онкологией, зарплаты русской тещи не хватало на билеты сына в Россию.

Роб не понимал, почему его просят помочь деньгами! Марине он снова напомнил, сколько потратил на ее приезд, а у нее хватило наглости заявить ему, что он «обгадил свой дворец щедрости»! Ну надо же было так выразиться! Скрепя сердце, он усадил свою заморскую принцессу за стол переговоров. Достал счета. Решил раскрыть все карты.

Оказалось, что сбережения у Роба были только пенсионные. И то тысячи две, не больше. Марина думала, что к сорока годам бездетный программист сколотил состояние, а он показывал ей, что еще не выплатил кредит – пятьсот долларов за ее свадебное платье. О том, на какую сумму его нагрели друзья с рестораном, владельцем которого он так и не стал, Роб не распространялся. Марине он объяснил всё: в месяц за квартиру восемьсот заплатить, плюс за свет, интернет, телефоны, страховку машины. Да, у них есть лишние деньги, но их надо откладывать, чтобы купить дом. И если Марина считает, что ее семья без их помощи не справится, он купит ей обратный билет, пусть возвращается в Узбекистан, устраивается на работу и помогает своему брату.

Роб блефовал. Вложив столько денег в заграничную жену, он не хотел чувствовать себя проигравшим и начинать поиски снова. Роб напомнил Марине, что поженились они в конце мая, а документы на ее гринкарту он еще не подавал. Почему? Переезд, смена работы, денег не было. Он же снова должен был доказать иммиграционным службам, что является спонсором своей жены. Для этого нужно было представить документы с нового места работы, распечатки банковских счетов, налоговые декларации за последние три года, из которых видно, что он работал и платил налоги, а не сидел на шее у государства, раскачивая ножками и получая пособие по безработице. Ее имя тоже должно быть на банковском счету как доказательство их брака! Но если для Марины на первом месте будет ее семья в Ташкенте, то им надо расстаться. А высылать даже сто долларов в месяц он не будет никому. Церкви пожертвовать – другое дело. Ему, Робу, материально по жизни даже родители не помогали. Он мечтал о своем доме с бассейном, добротной мебели, детях, собаке породистой, щенков разводить, продавать. Кошек любил, рыбок в аквариуме хотел завести. Он женился на одной русской, а не на всей ее родне в придачу, не так ли?

И еще эта неприспособленность Марины к американской жизни! Роб не представлял, что с заморской женой отношения у них будут родитель – ребенок или ученик – учитель. Марину нужно было учить выписывать чеки, оплачивать счета, водить машину, заказывать пиццу, заполнять бак машины бензином, ориентироваться в супермаркетах, заполнять разные документы и анкеты… Ведь она привыкла общаться на русском, а английский ее был беден, и нужно было еще много терминов и понятий запомнить и научиться применять в жизни. В общем, все это отнимало много времени. Роб чувствовал себя гончаром, который лепит своими руками то ли вазу, то ли горшок, и от того, каким он слепит ее, будет зависеть его дальнейшая жизнь!

Мать Роба, христианка до мозга костей, подарила Марине Библию на русском языке со словами «Все ответы на твои вопросы в этой книге». Но Роб учил Марину несколько иначе: «Все ответы на вопросы живут в Интернете. Но иногда, прежде чем ты найдешь правильный, вполне вероятно, что поимеешь вирус. Поэтому с Интернетом нужно вести себя так же, как и в жизни, – не бояться задавать вопросы и стараться не заразиться».

Глава одиннадцатая
Восторги Антона

Антон, хоть и презирал всех ментов, не мог не отдать должное следовательской хватке и прозорливости. Пусть в душе он называл его не иначе как Следак-Васек, уважение к человеку, который ради авантюры бросил карьеру и махнул за бугор, у него было.

Василий Иванов, устроив еще на родине разгон с препятствиями турагентству, угрожая прикрыть их заведение постоянными комиссиями и инспекторами из налоговой, получил не только визы для Антона и себя, дальновидного! Он выудил адреса и телефоны «своих» русских, у которых первое время можно было остановиться, устроиться на временную работу, пока вор-Антон не свяжется со своим свояком-друганом.

Итак, оказались они в городе Цинциннати, штата Огайо. Антон узнал, что некая русская дамочка Скопцова-Фишер «держит» несколько бизнесов и покрывает русских легалов и нелегалов. Бизнес-виза позволяла Антону, Василию и многим другим находиться в стране Молочных Рек и Кисельных Берегов, получить «личный номер», купить машину и даже открыть счет в банке. Скопцова-Фишер владела отелями и ресторанами фастфуд, а несколько своих домов она сдавала в аренду русским иммигрантам. Женщина раскусила американскую систему, ей выгоднее было платить наличкой под стол, чем оформлять легально людей, оплачивать их страховку и отстегивать деньги в карман государства в пенсионный фонд!

Антону и его приятелям выделили угол в доме, в котором жили еще восемь человек из стран СНГ. Он понял, что так дешевле выжить – вскладчину оплачивать аренду помещения и бытовые счета. Убогая обстановка со сломанными жалюзи, рваными матрасами, ржавыми раскладушками, шелушащимися потолками и дешевыми плакатами с полуголыми улыбающимися дразнилками на стенах. Ни компьютеров, ни русского телевидения, ни телефонов.

И хотя Антон никогда не читал книг типа «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей», у него это получалось автоматически, интуитивно, он мог найти язык с любым. Антон сразу познакомился с жильцами дома, проявил неподдельный интерес к их происхождению и ситуации, и новые соседи его даже накормили. Оказалось, Антон был среди них самым старшим. Ему было тридцать восемь, а все остальные русские иммигранты были пареньками лет двадцати. К нему даже обращаться стали ласково – «Батя».

Василий не стал расшаркиваться и играть в рубаху-парня с незнакомыми ему новыми соседями и отдался богу сна Морфею прямо на стареньком ковролине спальни, укрывшись своей курткой, – нужно было отдохнуть с дороги.

У бизнес-леди Скопцовой-Фишер в распоряжении были фургоны с водителями, которые развозили ее работников по местам: кого в магазин, кого в ресторан, кого в отель. Когда фургон приехал за людьми, Антон с радостью поехал на работу с новыми друзьями.

Первой работой оказался фастфуд ресторан, где делали гамбургеры. Антон никогда не работал на кухне, но ему показали один раз, как заворачивать бургеры, и он все понял. Сложнее было с английским языком. Но новый друг по дому, Игорь, как бы взял шефство над новеньким. Он написал на листке бумаги для Антона крупными буквами английские названия продуктов и их русский перевод. Так, Антон – человек, который в школе учил немецкий, стал делать первые шаги в освоении нового для него языка.

Определенные вещи не просто поражали, а сражали наповал. Американское общество конца девяностых пожирало продукцию их забегаловки в огромных количествах, и даже в десять, одиннадцать, двенадцать часов ночи голодные американцы-толстолобики делали заказы. Антон не понимал, для чего молодая женщина в два ночи могла притащиться в их фастфуд с младенцем на руках, заказать бургер с жареной картошкой, колу и поглотить все это. Что у тебя, дома нет? Ночью надо спать, а не жрать, рыбонька моя толстозадая!

Когда печки для жарки мяса перегревались, включалась сигнализация, верещала и мигала, мол, выключите меня, дайте отдохнуть, сил нет вас, обжор двуногих, обслуживать!

Шли дни, недели, месяцы… Антону сперва нравилось работать в забегаловке. Было много плюсов. Во-первых, разрешено было бесплатно питаться и пить любые газированные напитки, кофе и чай, сколько влезет. Во-вторых, он воровал мясо из морозилки упаковками, тортики, резаные овощи – лук, огурцы, помидорчики. Его товарищи и водитель, у которых на такое не хватало наглости, не пытались сдать его хозяйке заведения ни с потрохами, ни без. Потому как Антон был не дурак и не жмот. Он из ворованных продуктов готовил еду на всех. Бывший колхозник-пастух-мясник не понимал, зачем человеку, который работает в столовке, питаться и тратить деньги на еду в другом общепите? Он что – не русский? Все равно продукты тоннами выбрасывались, это его бесило, как бесит матадор со своей тряпкой и уколами коротких острых пик быка на арене корриды! Уронит, допустим, сотрудник, булочку или кусочек мяса на кухонный пол – в мусорку! Сделают неверный заказ, положат майонез вместо горчицы или лук вместо помидорки, клиент возмутится и вернет сэндвич – в помойку, подайте посетителю новый. Клиент всегда прав! Булочка слегка порвалась? Пережарилось мясо? На свалку! Не свиньям, а так – в небытие! Обидно за Россию-матушку и за голодающих африканских, мексиканских, индийских и прочих детей! Антон хоть книг с газетами не читал, но политически считал себя подкованным: всегда смотрел на родине информативные передачи «Время», «Взгляд» и «Клуб кинопутешественников».

Антон спал всего четыре-пять часов в сутки, вкалывая в своем фастфуде и гостинице, пытаясь как можно быстрее отдать Следаку-Ваську три тысячи долларов и посылая деньги семье. Детей-подростков в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет надо было кормить да одевать. Василий Иванов, хоть и мент, был с честной рожей, и за горло Антона не брал, не требовал сиюсекундного возвращения долга. Это облегчало жизнь.

А работа по уборке гостиницы была тоже нормальной. Без крови и стресса. Ну, унитазы почистить, пропылесосить, постельное белье снять, полотенца повесить чистые определенным образом – Антон все смекнул и добросовестно выполнял. Никакой фантазии и ума не надо. Не сравнить с его махинациями в России. Связей на родине у Антона было побольше, чем у председателя колхоза. Антон находил покупателей, договаривался, сколько, допустим, колхозного мяса, они купят. Потом следил несколько дней, когда сторож делает обход, запоминал и строил планы. Благо, у него лошадь была своя. Приходил Антон к коровнику, открывал двери, привязывал двух коров по разные стороны своей телеги, и уводил из колхоза. В чистом поле он должен был их завалить, освежить, и в заранее приготовленных брезентах везти чистое мясо на встречу с покупателями. Получив рублики, он возвращался к месту разделывания, доставал из телеги лопату, рыл яму и закапывал следы преступления. Вот это физический труд, там надо было попотеть! Вором он себя не считал, скорее – русским находчивым Мюнхгаузеном.

Антону не нужно было высшее образование, чтобы понимать, что если этого не сделает он, то сделают председатель с зоотехником, отвезут скот на мясокомбинат, а деньги приватизируют. Антон понял, что в восьмидесятые годы в России-матушке началась новая эра под девизом «распихать по карманам светлое социалистическое будущее».

О своих колхозных похождениях он вспоминал с улыбкой, убирая американские отели. Находить чаевые ему очень нравилось. Однажды он убирал с Игорем не вакантный, а заселенный номер, куда гость должен был вернуться. Под кроватью лежала металлическая коробка, которую Антон не мог не открыть. Любопытство было сильнее его. В коробке лежали ароматные сухие стебельки с листочками, знакомые до боли. Антон половину отложил себе, в чистый пакетик для гостиничного льда, отмахиваясь от боязливого лепета Игоря.

«Кто кому пойдет жаловаться? Ты мозгами шевелить умеешь, в натуре, или в России оставил? Как ты себе эту картинку представляешь? Подходит гость к клерку в фойе отеля и с уверенно-победоносным раздраженьицем в голосе заявляет, вот, мол, в вашем паскуднейшем заведении мою марихуану уполовинили! Верните мою наркоту, мать вашу, а то я на вас в суд ваш американский подам! Вызывайте полицию, будем разбираться!»

Травку курить Антон любил. Она его расслабляла, особенно если болели от многочасовой работы мышцы и суставы, или, что еще хуже, зубы и десны. А травка помогала убаюкать боли, усыпить переживания за далеких близких, и все становилось ему по барабану!