Текст книги "Что случилось, дорогая?"

Автор книги: Оксана Кириллова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Не хочу слушать эту чушь! Как тебе не стыдно, – в негодовании произнес я. – Я вызову такси и поеду домой!

– Илюша, – мама протянула ко мне руки, – я не хотела тебя обидеть, милый!

– Но ты обидела, и очень сильно.

Я зашел в приложение для вызова такси.

– Пожалуйста, останься до утра. Пожалуйста.

Похоже, мама пожалела о своих словах и выглядела очень грустной. Я замешкался и в итоге отложил телефон.

– Я пройдусь, немного остыну и вернусь.

– Уже поздно, и здесь не лучший район! Я с тобой, сейчас оденусь, подожди.

– Нет. Мне нужно побыть одному. Прошу тебя. Со мной ничего не случится.

Примерно с таким же трудом, с каким отпрашивался на тусовки в школьные годы, я вымолил у мамы разрешение минут десять погулять вокруг ее дома. Разумеется, я предпочел бы, вернувшись, застать ее спящей, но знал: она ни за что не ляжет, пока я не приду. Это казалось довольно нелепым, но у меня не было своих детей – что я мог понимать?

Подростком я воображал, что буду самым лояльным отцом в мире. Не стану ничего запрещать ребенку, буду втайне от супруги давать ему побольше карманных денег и всегда прикрывать его перед ней. Когда женился на Нине, я, наоборот, пообещал себе активно поддерживать ее, какой бы путь воспитания наших детей она ни избрала. Но теперь все шло к тому, что мне просто не светит испытать ни счастье, ни тяготы отцовства. Трудно было представить, что в мой дом войдет другая женщина. Другая будет пить со мной сидр за просмотром кино, ложиться в мою постель и планировать со мной будущее.

Несмотря на приближение ночи, было довольно душно, так что остыть в буквальном смысле слова не представлялось возможным. Людей кругом не было. Я зашагал медленно, стараясь дышать глубже и ни о чем не думать. Последнее выходило хуже первого.

Мама была, конечно, резковата в формулировках, но я осознавал, что бешусь не из-за нее, а из-за ситуации. И злюсь на себя самого, потому что на какой-то миг мне показалось, что в словах мамы что-то есть.

То, что я вообще позволил этой мысли просочиться в голову, уже было предательством по отношению к Нине. Определенно, пора было все выяснить. Пообщаться с теми, кто мог бы знать что-то, чего не знаю я. Докопаться до правды, какой бы она ни была.

И все это – с завтрашнего дня. Сегодня – немного успокоиться и, если повезет, выспаться.

Я уже двинулся к маминому подъезду, когда Нина окликнула меня. Голос звучал за моей спиной. Я резко развернулся.

В руках и ногах появилась непонятная слабость, кончики пальцев начало покалывать, но я не отрываясь глядел на призрак моей жены. Он дрожал и расплывался, точно я смотрел фильм с помехами.

– Умоляю, приди ко мне! – прошептала она со слезами на мертвых глазах и, дернувшись в последний раз, растворилась.

Я заметил, что осел на землю, только когда сильно ударился об нее мягким местом. Хотел подняться, но ноги не слушались. Тогда я закрыл ладонями лицо и завыл.

Мама нашла меня спустя какое-то время спящим. Я уткнулся в колени и вырубился, на сей раз без сновидений. Она растолкала меня и поволокла к себе. Я вяло, еще сквозь полудрему-полуобморок, обнаружил, что могу идти и сам. Правда, небыстро – передо мной все кружилось.

– Что с тобой произошло?! Я дико перенервничала!

Я слышал маму точно сквозь вату. Если бы был в более сознательном состоянии, то, скорее всего, нашел бы что соврать, а так я даже не успел задуматься:

– Видел ее. Она звала меня.

Мама ахнула и схватилась за сердце. До меня запоздало дошло, что я ляпнул лишнее. В голове сразу прояснилось, даже предметы перед глазами начали обретать четкость.

– Я присел и уснул, и мне все приснилось. Извини, что заставил тебя волноваться, – протараторил я.

– Просто так присел на землю и уснул, абсолютно трезвый?! Я не вчера родилась, и не надо вешать мне лапшу! Это все ее происки, но я ей тебя не отдам, ты слышал? Слышал или нет?! Один раз уже отдала, доверила, и вот чем все кончилось! Я ее изгоню, как дьявола! – развопилась мама.

– Соседи услышат… – робко заметил я.

– Да плевать! – гаркнула она и, открыв дверь, практически втолкнула меня внутрь. – Ложись немедленно в постель, а я буду рисовать вокруг тебя круг. Никакие привидения за него не заступят.

– Ты что, Гоголя начиталась?

– Не умничай, а ложись! Так, мел у меня где-то был…

– Мам, а если мне понадобится встать в уборную?

– Придется потерпеть.

– Нет, я не хочу участвовать в этом. Давай ты выпьешь корвалол, и мы будем спать.

Я плохо себе представлял, как в свете всего происходящего можно даже глаза снова закрыть, но мамины инициативы меня пугали.

Она меня, разумеется, не послушала и начала копаться во всех ящиках квартиры. Я, потеряв надежду воззвать к ее разуму, залез под одеяло и просто наблюдал за ее метаниями.

К счастью, мел так и не нашелся. Мама забормотала что-то про то, что круг можно сделать и из пряжи, и на этом месте я, как ни странно, снова отрубился. Ничего не приснилось.

Под утро прошел дождь, так что новый день встретил меня беспросветной серостью и сыростью. Зато мама почему-то пребывала в хорошем настроении.

– Илюша, вставай, блинчики готовы, – объявила она, поцеловав меня в макушку.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы окончательно проснуться и осознать, что мне уже не шесть и я не живу с родителями. Подумать только, как глубоко сидят в нас детские воспоминания и как легко их пробудить.

Несмотря на уже становящееся привычным ощущение, что по мне проехал каток, на уютной кухне с занавесками в синий горох я под умиленным взглядом мамы запихнул в себя целых пять блинчиков.

– Какие планы на сегодня?

Было видно, что ей почему-то не терпится получить ответ.

– Работа и дом, – удовлетворил мамино любопытство я.

– Будешь, значит, у себя вечером?

– А что такое, хочешь зайти?

– О, нет-нет, это я так… А когда тебе надо выходить на работу?

– Через двадцать минут.

Я представил, как снова окажусь – теперь уже при свете – там, где передо мной вчера предстала Нина. Эта мысль не вызвала ни страха, ни протеста, ни даже беспокойства. Просто в горле набух огромный ком, который я не смог проглотить. Подумалось, что пятый блинчик был лишним. А то и четвертый.

На улице со мной ничего не случилось, кроме того, что я слегка промочил ноги в луже. Мы дошли до остановки, мама села на один автобус, я – на другой. В руке нес заботливо собранный ею пухлый пакет – помимо травяной подушки, там были контейнер с обедом, банка маринованных огурцов и зачем-то еще комплект постельного белья.

Я решил хоть немного продвинуться в своем расследовании и по пути договорился через соцсеть о встрече с Нининой коллегой. Жена часто о ней говорила – они не дружили, но болтали, когда выдавалась свободная минутка, и вместе обедали, так что коллега была неотъемлемой частью большинства рабочих дней Нины. Я не очень понимал, о чем должен спрашивать, но было ощущение, что поговорить стоит.

Визажистка по имени Таня назначила мне встречу тем же вечером в кафе, расположенном в том же торговом центре, где и их салон. Немного эгоистично с ее стороны – мне-то добираться было куда дольше, – но я не стал роптать.

Таня оказалась очень худой блондинкой с короткой стрижкой, большими серо-голубыми глазами и странным стилем одежды. Впрочем, я слышал от Нины, что винтаж в моде.

Когда я подошел, девушка уже сидела за столиком.

– Здравствуйте, здравствуйте, – она тут же приподнялась и протянула мне руку, – очень сочувствую вам. Я была на похоронах, но так и не решилась подойти и сказать вам лично. Это кошмарно, все это кошмарно.

Я не мог с ней не согласиться.

Мы заказали по стакану сока, и она воззрилась на меня:

– Что вы хотели у меня узнать?

– Вы много общались с Ниной. Может, ее что-то беспокоило?

Я почувствовал себя очень глупо. Я, муж Нины, самый близкий ее человек, задаю такой вопрос незнакомке, с которой у нее общими были только рабочие смены. Нет, наверное, зря я все это затеял. Но не отступать же теперь.

– А, полиция нас спрашивала. Я честно попыталась вспомнить, и… нет, Нина со мной ничем таким не делилась. И выглядела вполне довольной.

– Вы обсуждали что-нибудь личное или только дела? Простите мою неделикатность.

– Что вы, я прекрасно вас понимаю. Иногда мы обсуждали, ну, всякие женские вещи. Вряд ли это имеет отношение к делу.

Поскольку я выжидающе смотрел на нее, Тане пришлось сбивчиво продолжить:

– Ну, то есть, например, нижнее белье, платья… косметику, ясное дело. Я ей рассказывала про бойфренда, а… вот, как-то так.

«…а она мне – про вас. Так ты хотела продолжить это предложение?»

– Она ни на что не жаловалась?

– Не-ет. Никогда. Она была очень оптимистичной. Я и другие девчонки ей даже завидовали. Мы в своих заботах, она же сияет и порхает, как будто ей одиннадцать, у нее летние каникулы и никаких хлопот.

Я понимающе кивнул. Такой Нина и была.

– Таня, у вас есть версии, что могло произойти?

Маленькое личико девушки исказилось, точно от боли.

– Я не верю, что она могла это сделать сама.

Я закивал опять. Определенно, эта коллега Нины вызывала у меня симпатию.

– На работе у нее не было недоброжелателей? – уточнил я.

– Ну что вы. У нас вполне дружелюбная атмосфера. Мастеров визажа всего четыре… ох, было четыре, и все были примерно одинаково востребованы клиентами. Ругаться не из-за чего. И начальство хорошее, – прилежно отчиталась Таня.

Примерно это же говорила мне и Нина.

– А вне работы? Она упоминала в последнее время о каких-то своих недоброжелателях?

В принципе, я уже и сам знал ответ. И получил именно такой:

– Конечно, нет.

Таня ничем мне не помогала, но теперь я хотя бы убедился в том, что жена не питала к коллегам больше доверия, чем ко мне. Разве что в вопросах косметики и нижнего белья. Даже стало чуть спокойнее.

– А совершенно случайно Нина вам не снится? – задал я последний вопрос, постаравшись придать тону как можно больше небрежности.

Таня замотала головой.

– Нет. Но я была бы и не против ее повидать.

«Ага, во сне. А как насчет темного двора или зеркала?»

– Спасибо, что согласились увидеться.

Я залпом допил через трубочку свой сок – пожалуй, слишком шумно, но меня это не обеспокоило. Произвести безупречное впечатление не было моей целью.

– Наверное, от меня никакого толку, – с виноватым видом развела руками Таня. – А хотите, мы поднимемся в салон, и вы поговорите с Ритой и Алсу?

– Когда это певица Алсу успела сделаться визажисткой? – невольно сострил я.

– Ой, вы не слишком оригинальны, – улыбнулась девушка. – Это наша коллега, Нина с ней тоже хорошо общалась. Алсу сейчас на месте – кажется, ждет клиентку с минуты на минуту. А Рита у нас сегодня на ресепшене. Директор, боюсь, уже уехала…

– Давайте поднимемся, – согласился я, – раз уж я здесь.

Было что-то жуткое в том, что я впервые посетил место работы Нины только после ее смерти. Здесь оказалось и казенно, и комфортно одновременно: белые столы и стулья, белый свет, у входа – мягкий диван со стопкой журналов, вазочка с карамельками для гостей.

Приятная рыжеволосая девушка с бейджиком «Маргарита» встретила меня приторной улыбкой и собиралась поприветствовать, но вмешалась Таня:

– Рит, это муж Нины, Илья. Он хотел поговорить с нами.

– О, – на лицо Риты точно наползла мрачная туча, – примите мои соболезнования. У меня не получилось прийти на похороны, но мысленно я… просто ужасно.

– Да, да, верно. У вас есть минутка?

– Думаю, найдется, – взгляд девушки скользнул по графику посещений на остаток вечера. – Алсу, когда обещала прийти твоя клиентка, которая опаздывает?

Только теперь я заметил за столом в дальнем углу салона девушку с забранными в высокий хвост волосами.

– Через пять минут, – негромко, но так, что мы услышали, отозвалась она.

– Подойдешь тоже? – махнула ей Таня.

– Я много времени у вас и не займу, – поспешил заметить я. – Просто пытаюсь понять, что произошло с моей женой, и общаюсь с ее знакомыми. Может, вы замечали в ней в последнее время что-то странное? Я понимаю, полиция вас, скорее всего, уже спрашивала именно об этом, но вдруг есть что-то, чего вы не сказали…

– А я, кстати, как раз вспомнила уже после того, как полицейский ушел. Дней за семь до того, как все случилось, Нина неважно выглядела утром. Какая-то тусклая была. Я была с ней тогда в одну смену. Спросила, не заболела ли она, а Нина ответила, что ее, кажется, укачало в маршрутке.

Алсу говорила спокойно и неспешно, четко выговаривая каждое слово.

– Укачало?

Я наморщил лоб, пытаясь понять, может ли это играть какую-то роль. Мне Нина ни о чем таком не говорила. И с утра, по крайней мере дома, она бывала вполне цветущей.

– А потом, в течение дня, стала выглядеть лучше? – осведомился я.

– Вроде бы да, – отозвалась Алсу.

– А в целом – она не рассказывала вам о каких-нибудь неурядицах? Ее что-то беспокоило?..

Я задал Алсу и Рите те же вопросы, что и до этого Тане (за исключением вопроса про сны – было как-то неорганично), и получил примерно те же ответы. Кроме эпизода, о котором упомянула Алсу, зацепиться было не за что. Да и как зацепиться за него, я не понимал. Скорее всего, Нину действительно укачало – хотя не помню, чтобы подобное когда-то случалось с ней при мне, – но она быстро пришла в себя. Не стоит с лупой искать подозрительное там, где его нет.

– Ну хорошо. Спасибо, что уделили время, – начал прощаться я (как раз входила опоздавшая клиентка).

И Рита, и Алсу, распрощавшись со мной, обратили все свое внимание на клиентку. Я успел поймать на себе недобрый взгляд Риты. Наверное, она не планировала тем вечером думать о смерти.

Таня, вместе с которой мы вышли из салона, продолжила разговор:

– Между прочим, Нина очень тепло о вас отзывалась. Всегда говорила, что ей с вами повезло.

– О, – прищурился я, – выходит, вы все-таки болтали не только о нижнем белье.

Девушка стушевалась.

– Да это так, мимоходом… Но было видно, что она по-настоящему вас ценит. Это неудивительно – с учетом того, что с ней было до этого. Ну, тот ее ужасный бойфренд. Вы понимаете.

– Что?

Ступив на эскалатор, Таня нервно обернулась ко мне.

– Ой, она вам не говорила. Ну и правильно делала. Это давно не играет роли. Я бы тоже своему парню про бывших не рассказывала, но он очень уж любопытный, расспрашивает…

– Так какой ужасный бойфренд? – перебил я.

Нина рассказывала мне о своих «эксах» коротко и порционно, исключительно в тему и в основном в шутку. Типа «Один парень, с которым я встречалась, всегда надевал на собеседования полосатые носки». Я знал, что на тот момент, когда мы познакомились, она была одна уже полгода. Нина говорила, ничего особенно серьезного у нее до меня не было. Как я понял, она и не хотела. Это вполне вписывалось в ее образ: у Нины уже тогда имелись тысячи увлечений и дел, отношения бы ее только отвлекали.

Никто из бывших Нины не объявлялся, пока мы были вместе, или просто я ничего об этом не знал. Да как-то и не тянуло специально копаться в этом ее прошлом. Меня гораздо больше волновало наше с ней настоящее.

Определенно, ни про какого «ужасного бойфренда» я не слышал.

– Нет, – замялась Таня, – я не могу. Если вы не в курсе, значит, у Нины были свои причины молчать. Зачем же я буду..?

– Знаете что… – начал я угрожающе, но осекся.

Я хотел добавить: «…слишком уж на многое у нее были свои причины», но эти мои мысли явно не касались почти незнакомой девушки. Как и то, что я чувствовал себя обманутым. Всплыло именно то, чего я опасался: чужим людям было известно о Нине больше, чем мне. Как это вообще могло произойти?

– Я вас понимаю, – сменил тактику я, – вы только скажите: информация, которую вы скрываете, может иметь отношение к смерти моей жены?

– Точно не может, – с явным облегчением ответила Таня, сходя с эскалатора, – того парня давно нет в живых.

– Да ладно, – вырвалось у меня.

Потеря возлюбленного? Трагедия прошлого? Нина не говорила об этом, потому что не хотела ворошить? А как часто молча вспоминала? И почему все-таки этот молодой человек был «ужасным»? Он ее обижал?

– Ну, до свидания. Приятно было познакомиться. Вы держитесь.

Тане явно не терпелось уйти – может, ей перестал нравиться этот разговор, а может, она просто торопилась. К своему любопытному парню, например. Мне-то спешить было не к кому.

– Держусь. Спасибо вам, – проронил я, и она тут же скользнула к выходу из торгового центра.

Я остался один. Внутри бурлило и кипело столько эмоций, что вся эта смесь, казалось, вот-вот разорвет меня. Степенный шаг часто помогал мне прийти в себя в таких ситуациях. Когда хочется бежать, лететь, крушить, лучше, наоборот, через силу замедлиться. Это, по крайней мере, приводит в порядок сердцебиение. Но как привести в порядок чувства?

Похоже, оковы оцепенения, охватившего меня после гибели Нины, спадали. Боль еще не поглотила меня целиком, но, вероятно, и это было не за горами. А пока меня мучили вопросы – болезненные, бритвенно-острые, пропитанные едкой обидой. На Нину, которая меня оставила, причем в полном неведении, на мир, который продолжал существовать.

Я не сразу услышал звонок телефона. Посмотрев на экран, вяло удивился: это был Толик, мой близкий друг. После похорон он позвонил мне только раз. Обычно мы встречались за пивом, но такое беззаботное времяпрепровождение совершенно не вязалось с тем мраком, в каком я увяз в последние дни.

– Привет, ну как ты? Живой?

– Я-то живой…

– Что делаешь сегодня?

– Хм… не знаю. Домой поеду.

– Сегодня пятница. Ты как насчет… ну, выпить, посидеть?

Толик задал этот вопрос осторожно, чуть ли не с опаской – видно, боялся, что я пошлю его на три буквы. Кто знает, как реагируют недавно овдовевшие люди на подобные предложения. Он, с живой и здоровой женой и пятилетним сыном, был, к счастью, далек от моих проблем.

А я и забыл, что пятница.

– Мне не помешает посидеть и выпить, – рассудил я. – Давай ко мне.

– Хочешь, можем ко мне.

– Нет.

Мысль о том, чтобы попасть в его уютное семейное гнездышко и поймать на себе еще один сочувственный женский взгляд, мне не понравилась.

– Понял, понял. Тогда через час у тебя, успеешь добраться?

– Конечно.

– Купить пива?

– И не только. Чего-то покрепче. Закуски тоже. Я потом скинусь.

– Тоже понял.

Из ТЦ, где были и продукты, я уже вышел и возвращаться не планировал. Как и заходить куда-то еще. Я не помнил, когда в последний раз набивал холодильник. Пообедал сегодня впервые за несколько дней – и исключительно благодаря маме, положившей мне контейнер с едой.

Внезапно я осознал, что забыл собранный ею пакет на работе. Травяная подушка, банка огурцов и постельное белье остались там.

Никогда не знаешь, какая мелочь может выбить из колеи, когда ты еле держишься. У меня последней каплей оказалась эта. Секунду назад я был вполне спокоен (внешне), а тут вдруг заплакал, как малое дитя. Не навзрыд, конечно, но слезы градом хлынули из глаз. Чтобы не привлекать внимания, мне пришлось опустить голову, прикрыть лицо ладонью и зашагать быстрее.

К тому моменту как я оказался дома, слезы закончились – осталась только усталость, напоминавшая похмельную. Я даже подумал, что, возможно, пить сегодня будет ошибкой, но уж решил так решил.

Хуже от алкоголя не стало. После нескольких банок пива Толик стал каяться, что почти не звонил мне в последнее время.

– Только не думай, что я о тебе забыл. Просто как-то растерялся. Тут такое… не знал, что и говорить тебе… и сейчас не знаю. Не укладывается у меня это в голове.

Я махнул рукой, что означало «забей», и потянулся к пакетику чипсов.

– У меня тоже не укладывается. Да и нет таких слов.

– Представил себя на твоем месте – волосы дыбом, – продолжал откровенничать друг.

– Не надо. У каждого место свое. Значит, так было суждено.

Я сам не верил в то, что говорил. Ляпнул, наверное, ради красного словца. Ну как такое могло быть суждено? Неужели в день, когда мы с Ниной встретились, что-то там, наверху, уже знало, что через шесть лет я потеряю ее вот так? И почему оно это допустило?..

– У нее была депрессия? Хотя что я говорю, какая депрессия у Нины… Не понимаю, почему она это сделала.

– Э! – я предостерегающе поднял указательный палец. – Она ничего не делала. Даже не смей думать, что она покончила с собой. Не смей!

Толик посмотрел на меня со смесью сочувствия и недоверия.

– Несчастный случай? Формально-то оно так, но…

Я помотал головой и произнес то, в чем уже был почти уверен:

– Убийство, дружище.

– Почему ты так думаешь? – резко выпрямившись в кресле, осведомился Толик. – И кто, по-твоему, мог это сделать?

– Я все взвесил. Она могла оказаться на этом балконе только вынужденно. Кто ее туда заманил и почему сбросил вниз – понятия не имею. Но я во всем разберусь. Если только успею.

– В смысле?

«Она звала меня к себе». Эти слова чуть не сорвались с моих губ, но я все же удержался.

– Так… плохие предчувствия.

– Ох. Тебе надо выпить.

– А я что делаю?

Мы перешли на коньяк, и мою голову уже начал окутывать тяжелый и плотный, в какой-то мере целительный туман, когда в дверь позвонили.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Толик.

– Нет.

– Тогда, может, проигнорируем?

– Нет. Вдруг это как-то связано с Ниной. Открою.

Я двинулся в прихожую медленно, стараясь не оступиться. Видимо, я был пьянее, чем предполагал.

– Ох, бедняга, – вполголоса пробормотал Толик за моей спиной.

За дверью меня ожидала незнакомая женщина лет пятидесяти. Высокая, слегка полноватая, умело накрашенная, с короткой стрижкой на темных, слегка вьющихся волосах. Через плечо у нее была перекинута цветастая тряпичная сумка.

Гостья оглядела меня внимательными карими глазами и будто вынесла вердикт:

– Вы, видимо, Илья.

– Все так, – согласился я, – а вы?

– Меня зовут Зоя, и ваша мать назначила мне на десять вечера. Я пройду?

– Моя мать? Назначила?

На секунду в моей нетрезвой голове мелькнуло, что мама заказала мне проститутку. Но женщина производила совершенно другое впечатление, да еще была в возрасте. Скорее уж она походила на опытного врача: сильная энергетика, решительность в голосе. Словно пришла спасать пациента.

– Я медиум, – сообщила женщина. – Ваша мать сказала мне…

– Медиум?!

Я думал, они существуют только в кино, книгах и больной фантазии.

– …что вас беспокоит дух покойной жены.

– Нет, меня ничего не беспокоит. Это ошибка какая-то, – высказался я автоматически, даже не успев задуматься.

Наверное, протест возник потому, что из уст этой Зои фраза прозвучала примерно как «вас беспокоят тараканы». Я относился к этому несколько иначе.

– Мать предупреждала, что вы так и ответите.

В душе поднялась досада на маму (надо будет строго поговорить с ней) и эту нечуткую даму.

– Послушайте, Зоя… я во все это не верю.

– Ваше право. Но я, так уж случилось, всю жизнь на короткой ноге с потусторонним миром. Вот и использую это, помогая другим. У меня создается впечатление, что вам как раз нужна помощь. Но если действительно нет, я сразу же уйду. Кстати, все оплачено.

Теперь в ее голосе звучала бархатистая мягкость, почти участливость. Можно подумать, женщина меня гипнотизировала. Может, так и было?

Я тряхнул головой, точно сбивая наваждение.

– Сейчас я с другом. Может, мы после как-то… поговорим? Да и поздно уже.

– Я всегда работаю вечерами, а то и по ночам, когда духи активизируются. Скорее всего, это не займет много времени. Не беспокойтесь.

Я не видел причин не беспокоиться, особенно в пору особой активности духов, но что-то похожее на любопытство заставило меня кивнуть:

– Ладно, проходите.

Если эта вызванная без моего разрешения медиум и правда чего-то стоит, может, я узнаю хоть немного больше о смерти Нины?

Зоя прошагала в комнату. Остановилась, закрыв глаза и, видимо, сосредоточившись, а потом начала слегка раскачиваться. Затем достала из своей тряпичной сумки маятник на тонкой цепочке, и раскачиваться – мерно, по часовой стрелке – стал уже он.

Я присел на прежнее место и терпеливо наблюдал за происходящим.

– Это что, а? – шепнул обалдевший Толик, потянувшись за коньяком.

– Призрака здесь нет, – подала голос женщина раньше, чем я успел что-то объяснить другу.

– И на том спасибо, – изумленно отозвался он.

– Но был. И может вернуться снова. Скорее всего, захочет. Она, – Зоя наконец открыла глаза и уставилась на меня чуть затуманенным взглядом, – была напугана, когда приходила к вам. Приходила за помощью.

На моей спине разом вытянулась струна колючих мурашек. Я мигом протрезвел.

– Как вы это определяете?

– Аура в комнате.

– Может, это просто я напуган? – снова встрял Толик.

– Поверьте, молодой человек, я отличу ауру духа от человеческой, – даже не посмотрела на него Зоя.

– Чего она боится? И как я могу помочь ей?

Я подался вперед, стараясь не пропустить ни слова, но речи, которой я ждал, не последовало.

– Чтобы понять это, нам нужно связаться с ней, – коротко ответила Зоя.

– Вы реально умеете с мертвяками общаться?! – продолжал пребывать в шоке Толик.

На этот раз она не удостоила его ответом. Смотрела прямо на меня – тяжелым, пронизывающим, но при этом теплым в самой сердцевине взглядом.

– Я пришла сюда изгнать духа, заказ был такой. Духа здесь нет, и работать мне не с чем, так что могу провести простой защитный обряд с шалфеем и благовониями, который, возможно – но не гарантированно, – оградит вас от этого явления на ближайшие дни. Такая процедура гораздо дешевле, я верну вам или вашей матери остаток денег, и на этом все. Но если хотите, могу, наоборот, вызвать дух для вас, чтобы вы могли поговорить через меня. Доплата будет совсем небольшой, и ее можно внести после. Илья, вы готовы?

– Прямо сейчас?

Горло сдавило, как при жестокой ангине, так что эти два слова я еле слышно просипел.

– А разве вы не этого хотите с того самого дня, как потеряли ее?

Сама идея существования медиумов меня все еще настораживала, но по крайней мере психологом Зоя была неплохим.

«Если это шарлатанка, то просто ничего не случится. А "небольшая доплата"… Да это же всего лишь деньги. Не самое страшное, что можно потерять». После этих мыслей мне немного полегчало, и я собирался, уже нормальным голосом, сказать: «Да, готов».

– Да это развод какой-то, – внезапно Толик встал со своего места и угрожающе двинулся к Зое – теперь он ее явно не боялся, – а ну убирайтесь отсюда! Играет тут на чувствах людей, стервятница хренова!

– Молодой человек, успокойтесь, пожалуйста, – с достоинством отозвалась женщина, не шевельнувшись.

– Пошла отсюда! У людей горе, а ты с них бабло рубишь!

Мой пьяный и верный друг разбушевался не на шутку. Теплая волна благодарности накатила на меня.

– Толик, не надо, я согласен… – успел произнести я, но конец фразы потонул в грохоте и звоне стекла.

Мы все обернулись к источнику звука. Зеркало, в котором я видел Нину два дня назад, сорвалось со стены и разбилось на мелкие осколки.

Я и Толик остолбенели, медиум же деловито двинулась туда, где оно только что висело, и вытянула руку с маятником. В тот же миг он далеко качнулся против часовой стрелки, точно от кого-то испуганно шарахнувшись.

– Вызывать не придется, – констатировала Зоя спокойно. – Она здесь и хочет поговорить.

– Она… здесь? – повторил я, глядя в пустоту, и невольно попятился.

– Да, и приветствует вас. Я буду говорить от ее имени.

Голос Зои не изменился, как бывает в фильмах, когда в медиума на некоторое время «вселяется» умерший. Она буднично произнесла:

– Привет, Илюша. У меня совсем мало времени.

Никакого эффекта присутствия Нины у меня не возникло, захотелось только рассмеяться. Нервно.

– Нет тут никого, – вмешался Толик – дрожащим, однако, голосом. – Чем вы докажете? Илюх, спроси о чем-то таком, что знали только вы с Ниной.

Вариантов была масса, но все проскользнувшие в голове показались слишком интимными – не в том смысле, что имели отношение к сексу, а в том, что их не хотелось озвучивать при постороннем человеке, да даже при друге.

– Что ты собиралась приготовить, когда я ушел на работу в последний день? – наконец определился я с вопросом.

– Кексы с изюмом, – незамедлительно среагировала Зоя и добавила уже от себя:

– Не тратьте драгоценные секунды. Дайте ей сказать.

– Создание цейтнота – отличная психологическая уловка! – ввернул Толик – думаю, он тоже протрезвел от всех этих событий: еще несколько минут назад он едва ли был способен сформулировать эту мудреную фразу.

Хотелось одновременно и сбежать, и приблизиться к невидимой жене, но тело, как всегда, решило все за меня – я превратился в соляной столп, ноги стали мягкими, как кисель, а на месте пола будто образовалась вязкая жижа.

Зоя, не выпуская из рук маятника, скороговоркой произнесла:

– Илюша, меня сейчас заберут. Ее зовут Виктория Непрокина. Узнай о ней то, что должен, и приходи ко мне поскорее в…

– Кто она? Куда прийти? Как?!

Я и не заметил, что кричу. Ответа не последовало. Движение маятника, на который я посмотрел только теперь, было еле заметным.

– Она удалилась, – констатировала Зоя и спрятала его обратно в сумку.

– Почему же она не смогла ничего сказать нормально? Кто ее заберет, куда Илюха должен к ней прийти? В следующий раз, когда будете обдирать клиента, хотя бы продумайте до конца «сообщение от призрака», – Толик изобразил воздушные кавычки.

Зоя как-то грустно посмотрела на меня.

– Можно вас на минутку?

Мы отошли в коридор (шагал я все еще странно, деревянно, как если бы обе ноги затекли), и она вполголоса инструктировала меня:

– В день, когда выполните ее просьбу, а я советую вам поторопиться, лягте пораньше в спокойной комфортной обстановке и положите под подушку маленькую вещь, которая наиболее четко ассоциируется у вас с женой. Сделаете все правильно – встретитесь с ней в Пограничье. Утверждать не могу, но предположу, что именно туда она вас и зовет.

– Пограничье?

– Что-то вроде сна, но не совсем.

– Она теперь там?

Зоя вздохнула – как мне показалось, удрученно – и потерла виски указательными пальцами.

– Нет. Но может прийти туда ради вас.

– Откуда вы такое знаете?

– Я всю жизнь общаюсь с духами. Они многое мне поведали. Всего разглашать не буду. Не положено.

– А где Нина сейчас и кто ее забрал в этот раз, вы сказать можете?

– Лучше она сама вам расскажет.

Мне захотелось встряхнуть Зою за плечи, выбить из нее то, что она зачем-то утаивала.

– Да что за загадки! Она там мучается, да?

– Я, м-м, не думаю, что ей хорошо. Но, скорее всего, то, что вы должны сделать для нее, все исправит.

Сказал бы мне кто-то месяц назад, что я буду почти естественно обсуждать такие вещи, да с почти незнакомой женщиной…

Но важно было не то, верю ли я в сказанное якобы от имени Нины. Даже если бы Зоя и впрямь оказалась жестокой шарлатанкой, я не мог не попробовать – ради умершей жены, которой нужна была моя помощь. Психологическая ловушка захлопнулась. И я ведь сам хотел разобраться, что, в конце концов, случилось.