Текст книги "Цена соблазна (СИ)"
Автор книги: Оксана Гринберга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
На это Никита самым серьезным тоном заявил, что ему и со старыми хорошо. Он не собирается менять их на других!
Наконец, толкнув подъездную дверь, вышли на улицу.
Разыгравшийся день был ярким, ясным. На газонах с пышными клумбами деловито копошились скворцы. Ленивый кот дремал на солнцепеке, лениво косясь на галдящую стаю. Единственную дисгармонию в мирный пейзаж вносил огромный черный джип, замерший возле подъезда – предмет негромких обсуждений старушек, уже с раннего утра занявших наблюдательный пост на лавочке.
Ее, кстати, они не признали, здоровались преувеличенно вежливо, затем шушукались за спиной, гадая, кто же поселился в квартире Самойловых. Вот и сейчас местным старожилам добавилось поводов для разговоров – Артем, выглядевший бодрым и сокрушительно-мужественным в обманчиво-простых дизайнерских джинсах и темной футболке, шел на встречу.
Поздоровался, распахнул перед ними двери в свой… Танк, решила Майя, заглянув в темное кожаное нутро. Это настоящий танк!.. Хотел было подсадить Никиту, но тот важно заявил, что залезет сам. И залез!..
Майя от чужой помощи тоже отказалась. Спереди садиться не стала, вместо этого устроилась на заднем сидении рядом с сыном. Помогла пристегнуться – Артем где-то предусмотрительно раздобыл детское кресло. Наконец, мотор джипа взревел, и танк Спасского рванул с места так резво, что распугал и голубей, и старушек.
На это Майя поморщилась, потому что ремень безопасности врезался в плечо. Зато Никита восторженно взвизгнул.
– Зачем же так быстро? – пробормотала она. – Мы что, куда-то опаздываем?
Вместо ответа Артем жизнерадостно заявил:
– Приветствую пассажиров на борту лайнера, выполняющего рейс "Улица Свободы, 33 – развлекательный центр «Немо». Температура за бортом +23 градуса, день ожидается солнечный, но с обильными осадками в виде мороженого и лимонада.
Никита счастливо рассмеялся, а Майя подумала, что у кого-то подозрительно хорошее настроение.
– Мы с тобой еще не знакомы, – обратился Спасский к Никите. – Меня зовут Артем.
– Вы мой папа? – неожиданно спросил у него Никита, и Майя раскрыла рот.
Потому что она решила ничего ему не говорить… Подождать, пока сын привыкнет, осторожно настраивая Никитку на нужный лад, щадя хрупкую детскую психику.
– Никита… – беспомощно пробормотала Майя. – С чего ты взял?!
Как оказалось, ее нервную систему Спасский щадить не собирался.
– Да, я твой отец, – сообщил он Никите, поглядывая на Майю в зеркало. – Мы с твоей мамой долгое время были в разлуке, и я узнал о тебе только вчера. Но теперь я больше никуда не пропаду. У нас с тобой будет много времени, чтобы познакомиться и подружиться.
– Хорошо, – важным голосом отозвался сын. – Давайте знакомиться! Меня Никита зовут. Мне уже пять лет. Вернее, почти пять с половиной.
И Майя закрыла глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу, не мешая мужчинам разговаривать. Иногда прислушивалась к их обсуждениям – говорили о проезжавших спортивных машинах, о мультфильмах, о том, кто какое мороженое любит и что лучше из «Лего» – трансформеры или же Ниндзяго.
Неожиданно Майя подумала о том, что из Артема вышел бы неплохой отец, если бы шесть лет назад все получилось совсем по-другому. Но прошлого уже не изменить, и она надеялась, что Никита не успеет слишком привязаться к Спасскому и не станет скучать, когда они вернутся в Барселону.
Думала об этом, когда Артем с сыном бегали по парку развлечений, катались на аттракционах и поднимались на перегонки на смотровую башню. Попытались вовлечь и ее в совместную игру, но Майя лишь отнекиваясь, заявляя, что в юбке неудобно, да и высоту она с детства не уважает. Потом без спроса купили ей мороженое – два шарика в вафельном стаканчике, – после чего Артем отвел их в ресторан, где они вполне мило беседовали о…
О чем угодно, но только не о личном.
По дороге в Н-ск Никита заснул в детском кресле, прислонившись головой к ее плечу, а Артем снова слишком долго и слишком уж пристально разглядывал ее в зеркале.
– Поговорим спокойно? – неожиданно спросил он. – О том, что произошло шесть лет назад и что мы станем с этим делать.
– Не стоит! – отозвалась Майя. – Мы не станем с тобой ни о чем разговаривать, потому что я собираюсь спать.
И закрыла глаза.
– Не притворяйся, Марусь! – неожиданно произнес Артем. – Скажи мне лучше, почему ты мне не позвонила? Неужели было так сложно набрать мой номер?
Глаза все же пришлось открыть.
– Я тоже не понимаю, – Майя уставилась на синюю пульсирующую жилку на смуглом виске сына. Затем посмотрела в окно, за которым мелькали прибалтийские сосны и лес то и дело сменялся вересковыми прогалинами. – Почему ты не позвонил мне шесть лет назад. Неужели так сложно было набрать мой номер?
– Я его не знал. Твоего номера ни у кого не было, потому что ты у нас, Марусь, девушка скрытная, ни с кем не общалась. Только с Эльвирой Ветлицкой, но та укатила с Зиминым на Бали. Когда я все-таки нашел твой телефон, оказалось, ты уже укатила в Испанию.
– Не ври мне, Спасский! – поморщилась Майя. – В Испанию я укатила только после рождения сына. Похоже, тебе потребовался год, чтобы собраться с духом и мне позвонить.
– Маруся…
– Не смей меня так называть! – не выдержала она.
Произнесла слишком уж громко, и Никитка сонно завозился.
Потому что прозвище принадлежало ее прошлому, когда все еще существовало «это» – тяжелая и бессмысленная влюбленность в Артема Спасского. Но она давно уже прошла, Майя окончательно излечилась, поэтому звать ее таким образом имел право только... Ну да, только Родька.
– Марусь, – продолжил Артем как ни в чем не бывало, словно и не было ее вспышки гнева, – я начал искать тебя сразу же, как только проснулся и обнаружил, что ты сбежала, забыв меня разбудить. Обзвонил всех, кого только мог. Наконец, нашел твой номер. Не помню точно – на второй или третий день после нашей встречи. Позвонил по нему, но мне сказали, что ты уже улетела.
– Кто?! – растерялась Майя. – Кто мог тебе сказать, что я улетела?!
Артем этого не помнил, как итого, кто дал ему номер. Знал только одно – ответила ему женщина, назвавшаяся квартиросъемщицей. Заявила, что Майя давным-давно уже в Испании. Сдала ей квартиру на несколько лет, потому что больше не собиралась возвращаться.
Уехала навсегда.
– Артем, но у меня не было никаких... квартиросъемщиц, – растерянно произнесла Майя. – Я никому и ничего не сдавала!
Шесть лет назад Артем этого не знал и решил, что искать ее дальше не стоит.
Глава 5
Разбудило ее равномерное гудение.
Майя с трудом разлепила глаза, неверяще уставившись на трезвонящий телефон. Оказалось, заработал будильник, который она еще вчера лично и крайне предусмотрительно завела на полдевятого утра.
К тому же за окном уже вовсю было ясно и светло, хотя, по ее ощущениям, утро наступило как-то слишком уж быстро.
Отключив сигнал, Майя поднялась с узкой софы – она и не заметила, как заснула в мастерской, подложив под голову старый свитер и натянув на себя клетчатый плед. Пригладила выбившиеся из растрепанного пучка волосы, потерла лицо, бросив быстрый взгляд на блестящие после дождя черепичные крыши соседних домов. Похоже, ночью прошел дождь, но солнце уже пробивалось сквозь разрывы в темных облаках, и город стоял свежий, умытый.
Вот и ей бы тоже не помешало!..
Насчет свежести Майя серьезно сомневалась, но решила, что душ пойдет ей на пользу и поможет окончательно проснуться. Вчера она работала допоздна – вечером ей позвонил Пабло, заявив, что зарезервированы все до единой картины, после чего долго поздравлял с успешной выставкой. Затем перешел к интересующему его вопросу – это означало еще и то, что в Берлин им попросту нечего везти!
Три картины можно будет забрать из «Мирабеллы», галереи Пабло, расположенной на одной из центральных улиц Барселоны, но проблему это нисколько не решало.
Берлинская выставка накатывала товарным поездом, который уже не остановить, и Майе нужно было срочно браться за кисти. Поэтому, уложив Никитку, она поднялась в мастерскую. Долго работала – часов до двух ночи, – пытаясь отыскать вдохновение, которое явно где-то загуляло.
Ей мешали мысли.
Она много думала о словах Артема, пытаясь понять, кто мог сыграть с ней злую шутку шесть лет назад, представившись в разговоре ее квартиросъемщицей. Ничего путного в голову не приходило, если только...
Нет, это не могла быть Элька!.. Майя не верила в то, что ее подруга способна на такую подлость.
А если и способна... В то время Элька была с Зиминым то ли на Маврикии, то ли на Бали и провернуть подобное все равно бы не смогла!
Размышляла Майя и о том, что рассказал ей Родька. Не хотела ему верить, но не могла избавиться от ощущения, что, если он прав, им с Никитой в Н-ске грозит опасность.
Наконец, устав себя терзать, еще раз проверила, заперта ли входная дверь, повесила вдобавок еще и стальную цепочку, после чего вернулась в мастерскую. Решила немного повозиться с фоном, а потом уже отправиться в спальню, где на маленькой кроватке давно и сладко сопел ее сын.
Но вместо этого прилегла на софу в мастерской и… заснула.
Правда до этого Майя, не выдержав, снова позвонила Эльке. К удивлению, телефон на этот раз был включен, но подруга долго не отвечала. Майя уже решила, что трубку Элька так и не возьмет, пока неожиданно не услышала ее хрипловатый голос, время от времени заглушаемый ритмичной музыкой.
Оказалось, та уже второй день "зависает" с Майклом, решив провести американца по всем злачным барам и дискотекам города. С каким еще Майклом?.. Да с тем самым архитектором, которого Элька подцепила на персональной выставке художницы Майи Самойловой!
Разве она не помнит?!
Майя ничего не знала ни про подцепленного архитектора, ни про злачные места Н-ска.
– Эль, это ты сказала Артему, что Никита его сын?
– С ума сошла, Самойлова?! – настолько искренне изумилась подруга, что Майе стало стыдно за свои подозрения. – Если бы я хотела ему рассказать, то сделала бы это еще лет шесть назад. А что, Спасский тоже приходил? – полюбопытствовала Элька. Оказалось, на выставке она вовсю «окучивала» Майкла, и до одноклассников ей не было никакого дела. – И что было?! Буйствовал?
– Буйствовал, – призналась Майя, потерев запястье с почти полностью сошедшими синяками. – Но все более-менее уладилось, и мы с ним договорились. Я разрешила ему встречаться с Никитой, пока мы будем в Н-ске. До конца выставки еще пять дней, затем мы улетаем в Барселону... А там уже будет видно!
– Думаешь, он тебя отпустит? – усмехнулась Элька.
– Отпустит, – уверенно произнесла Майя, – потому что я ему никогда не была нужна. Никита нужен, а вот я…
– Такая, как раньше, – возможно, и нет, – заявили ей в трубке. – А такая, как сейчас… Да ты же ходячая бомба, Самойлова!
– Не говори глупостей! – отмахнулась Майя. – И, Эль, смотри там… Будь поосторожнее с новыми знакомыми.
И Майя попыталась пересказать подруге то, что узнала от Родьки. Только сейчас, когда одноклассника не было рядом, теория о проклятии 11 «А» смахивала на горячечный бред.
Кто-то решил извести их бывший класс и начал воплощать свои зловещие планы еще шесть лет назад?! Наплел Артему, что она уехала в Испанию, приревновав к нему невзрачную Марусю Самойлову? «Помог» разбиться Зимину и Барановой, стрелял из автомата в Гучарова, избил Макса Дубовского, стал причиной самоубийства Каролины Манской и еще тысячи и одного несчастья, свалившихся на их одноклассников?..
Выходила полнейшая ерунда, и Элька ей нисколько не поверила. Рассмеялась в трубку, заявив, что у Родьки разыгралось воображение, а Майя и поверила.
Что же касается самой Эльки... Она уже большая девочка, и у нее есть мать, готовая ежедневно ее поучать, с которой подруга не слишком-то и ладила. Так что она обойдется без советов!
Затем отключилась, перед этим сообщив, что ее ждет Майкл, горячая ночка и очередной прогул на работе. Возможно, ее даже уволят, но Эльке было все равно. Майя же ушла рисовать, заснув глубоко за полночь.
Пробуждение тоже было так себе, да и из душа пришлось выбираться намного быстрее, чем она планировала.
Телефон трезвонил беспрерывно.
Сперва она раздраженно подумала, что ей звонит Артем – вот что ему надо в такую рань?! Они ведь договаривались встретиться в двенадцать и поехать на шашлыки к Дубовскому… Может, Спасский решил отменить встречу?
Или же это Пабло? Неужели что-то случилось на выставке?! В голову тут же полезли дурные мысли – она вспомнила, как Родька спрашивал, застрахованы ли картины.
Не выдержав, Майя отодвинула занавеску, дотянулась и взяла мокрой рукой аппарат, после чего уставилась на незнакомый номер.
– Слушаю вас, – произнесла в трубку.
Затем выключила воду, опустилась на край ванной и, роняя капли с длинных волос на дизайнерскую плитку, долго-долго слушала то, что ей говорили.
***
– Артем, мне надо в больницу! – сказала она в трубку, кусая губы. – Нет, мы не едем к Максу. Я не могу, а Никиту одного с тобой не отпущу... Да, мы договаривались, но какие еще шашлыки, если с Родькой плохо?! – Слезы давно уже текли по ее щекам, проложив на них, казалось, даже не дорожки, а две междугородные трассы. И Майя, не выдержав, всхлипнула. – Не надо ко мне приезжать! И за мной тоже не надо. Я сама… Вызову такси, а Никита пока погуляет с Орелией…
Но от Артема, как оказалось, так просто не отделаться. Вернее, вообще не отделаться.
Сказав – точнее, приказав им сидеть дома, – он приехал как-то слишком быстро, хотя жил… Майя понятия не имела, где он сейчас жил. Знала только, что раньше у его родителей была «трешка» в одном из спальных районов, и дорога до престижной центральной школы с языковым уклоном у Артема занимала почти час, тогда как она доходила за несколько минут.
Но это было давно, а сейчас Артем поднялся в ее квартиру, хотя его никто не приглашал. Дверь открыла Орелия, потому что Майя сидела, совершенно разбитая, словно оцепеневшая, за той самой барной стойкой, где еще вчера пила кофе с Родькой.
Он говорил ей, что у него нет жены, но Майя вполне за нее сойдет...
Теперь на ее кухне хозяйничал совсем другой мужчина – в обманчиво выцветшей футболке с логотипом"Дольче" и темных джинсах, облегающих крепкие бедра. Сунул ей в руки бумажный стаканчик с кофе – капучино, как она и любила, – и наказал сейчас же выпить, а то она на человека не похожа. Бесцеремонно полез в посудный шкаф, достал расписное блюдо, выложил на него какие-то сладости – кексы, орешки, посыпанное шоколадной крошкой печенье – и поставил перед ее носом.
Затем обратил свой взор на Орелию и сына, все еще расхаживающего по квартире в пижаме. Сказал няне на английском, чтобы та одевала Никиту. Нет, в ее услугах они не нуждаются, так что сегодня у нее свободный день. Порывался было дать денег, но тут Майя решила, что пора выходить из ступора.
– Артем, сейчас же прекрати! – заявила ему, уставившись на купюры в руках Спасского и на растерянное лицо Орелии. – По какому праву ты распоряжаешься в моей квартире и в моей жизни? Не надо никому и ничего платить! – Она давно уже рассчиталась с няней, выдав той приличную сумму на расходы. – И вообще... Тебя кто-то сюда звал?! Что ты здесь забыл?
– Сейчас мы все вместе поедем в больницу. – Артем на ее вспышку гнева внимания по привычке не обратил, но преследовать Орелию с целью дать той денег перестал. – В какой он, в Первой?
– Да, Первой Городской, в хирургическом, – отозвалась Майя машинально. – Операция закончилась, но он все еще в реанимации. Не знаю, пустят ли меня к нему или нет, но я поеду… Мне сказали, что он пока еще без сознания, – Тут Майя замотала головой, потому что слезы снова подступали к глазам, хотя она твердо сказала им "нет!"
Артем уселся напротив нее – на вчерашнее Родькино место! – и посмотрел Майе в глаза.
– Марусь, ну все... Все, хватит уже плакать! Он жив, и это самое главное.
– Жив, – всхлипнула она. – И он поправится, обязательно!
Артем кивнул.
– Что произошло? Ты так толком ничего мне не рассказала.
Потому что она так толком ничего и не знала.
– Мне позвонили из полиции, сказали, что на Родьку напали и избили. Ночью, когда он возвращался домой... – В Н-ске Родька всегда останавливался у своих родителей. – В его телефоне был мой номер. Вернее, я оказалась последней, кому он вчера звонил. Полиция спрашивала, не знаю ли я что-то... Но я ничего знаю! Ничего, ничегошеньки не знаю!
– Марусь, прекрати истерику. Все будет хорошо, – заявил ей Артем. – Мы сейчас поедем и сориентируемся на месте. Но тебе все же не помешает переодеться, – он кивнул на ее рабочий комбинезон, который Майя, поговорив с полицией, бездумно натянула после ванной.
И она покорно поплелась в свою комнату. Вытащила из шкафа джинсы, какую-то блузку, мазнула расческой по волосам, собирая их в хвост. Уставилась в зеркало на свое бледное отражение с покрасневшими глазами и помотала головой.
Это… Это нисколько не свидание, и ей совершенно все равно, как она выглядит!
Когда вернулась, Артем подсыпал Никите, сменившему пижаму на майку и шорты, в тарелку с молоком кукурузные хлопья, а Орелия с независимым видом заваривала себе кофе.
– Вчера утром Родька забегал ко мне, и мы тоже пили с ним кофе... – начала Майя, но тут осеклась, потому что в голову пришла крайне странная мысль.
Ровно день назад Родька вот так же сидел на ее кухне и увлеченно разглагольствовал о теории заговора. О том, что кто-то сознательно обрекает их одноклассников на страдания.
Он утверждал, что им с Майей удалось вырваться, избежать этой череды трагических случайностей, уехав из Н-ска. Но, стоило Родьке вернуться в родной город, как проклятье 11 «А» его все же настигло.
Могло ли это быть простым совпадением или же ночное нападение – очередное звено в заколдованной цепи?
– Что такое, Марусь? – спросил у нее Артем.
– Мне надо подумать, – отозвалась она тусклым голосом, опускаясь на высокий стул возле барной стойки. – Мне надо обо всем хорошенько подумать и во всем разобраться!..
Вот и Родька собирался во всем разобраться. Кажется, договорился о встрече с кем-то, кто мог пролить свет на происходящее, – но так ей и не признался, с кем именно.
– Хорошо, подумай! – согласился Спасский. – Будешь завтракать? – и потряс перед ней пачкой кукурузных хлопьев.
Майя покачала головой, удивившись тому, насколько быстро бразды правления на ее собственной кухне уплыли в чужие руки. Но сейчас было не до сопротивления – ей нужно было обо всем поразмыслить. Попытаться вспомнить – быть может, в их беседе проскользнуло то самое имя?.. Может, Родька упоминал, с кем именно он договорился о встрече? И если не у нее дома, то на выставке?
Вскоре их сын доел свои хлопья, но Майя так ничего и не вспомнила.
Спустились к машине. Артем застегнул ремни на Никиткином кресле, после чего подсадил Майю, и та, пребывавшая в задумчивости, забыла оттолкнуть чужую руку.
– Марусь, так в чем же дело? – спросил Спасский, заводя машину. – Расскажешь?
Она открыла было рот, но рассказать ничего не успела. Джип рванул с места как угорелый, заставив соседскую «Шкоду», решившую было выехать из арки дома первой, попятиться от греха подальше и благоразумно пропустить черное Артемово чудовище. Никита счастливо засмеялся, а Майя снова повисла на ремне безопасности – Спасский резко затормозил перед выездом на оживленную улицу.
– Прости, – покаянно произнес Артем. – Забыл!
– Ты дебил, Спасский! – констатировала она и больше разговаривать с ним не стала, погрузившись в размышления.
И мысли ее нисколько не были добрыми или светлыми.
***
Но стало еще хуже, когда она увидела Родьку – сначала их не хотели пускать, но Артем как-то быстро обо всем договорился, – которого, по словам его заплаканной матери, после операции ввели в состояние искусственной комы, чтобы уменьшить отек головного мозга…
Или еще из-за чего-то, Майя так толком и не поняла. Кроме одного – дела были довольно паршивыми, но могло быть значительно хуже.
Родькина мама все говорила и говорила, хотя Майя давно уже потеряла нить разговора, заблудившись в медицинских терминах. Правда, Артем оказался куда более вменяемым собеседником – Майя же смотрела и не могла оторваться от вида забинтованной Родькиной головы, его бледного лица с кровоподтеком на правой щеке и трубок, торчавших изо рта, ведущих к каким-то неведомым ей аппаратам.
Отказывалась верить, что это был их Резиновый Утенок.
Тем временем Артем, пообещав маме Родьки подключить лучших докторов, не стал ходить вокруг да около. Тут же полез за мобильным телефоном и принялся кого-то вызванивать. Дозвонился, как оказалось, через знакомых до местного медицинского светилы, и тот пообещал помочь, из-за чего Родькина мама более-менее успокоилась.
– Папа, я хочу есть! – безапелляционно заявил Никита, когда они шли подлинному, блеклому больничному коридору к выходу из больницы.
И Майя удивилась. Обычно с такими вопросами сын обращался к ней, но сегодня, похоже, даже у Никитки ее растерянный вид вызвал сомнения в маминой адекватности.
– Сейчас что-то найдем, – пообещал ему Артем и не соврал – довольно быстро обнаружил больничное кафе в фойе приемного отделения. Усадил их за столик, и тут же перед Майей и Никитой возникли две порции блинчиков с вареньем, кружка кофе и стакан компота.
– Ешьте! – приказал им, и Майя покорно потянулась за вилкой с ножом.
Не только потому, что так толком и не позавтракала, – она решила, что еда поможет ей справиться с головокружением и приступом тошноты, подкрадывающимися сразу же, стоило ей вспомнить… И она покачала головой, отгоняя непрошенные образы.
– С ним все будет хорошо, – пообещал Артем уже ей. – Родька обязательно встанет на ноги, а полиция найдет тех сволочей, кто это сделал. А если не найдет, этим займется моя служба безопасности.
– Ни они, ни вы никого не обнаружите! – пробормотала Майя. – Ни полиция, ни твоя… служба безопасности. Родька говорил, что это тянется уже шестой год, а то и больше.
– Ты о чем это, Марусь? – нахмурился Спасский. – Никит, пойди-ка немного поиграй! – Артем кивнул в сторону детского городка и бассейна с шариками неподалеку от кафе, потому что сын уже поел – вернее, буквально засунул в себя блин, после чего залпом выпил стакан компота. – Но так, чтобы я тебя видел.
– Да, папа! – серьезно отозвался тот, затем вприпрыжку ускакал в сторону разноцветных лесенок и горок.
– Я внимательно тебя слушаю, – повернулся к ней Артем.
И Майя, понимая, что несет полнейший бред, рассказала ему все, что услышала от Родьки. Слово в слово, постаравшись ни о ком не забыть – ни об одном из перечисленных имен в его списке. Затем Артем долго размышлял, пока она допивала кофе, поглядывая, как ее – их! – сын катался с горки наперегонки с другими мальчишками.
– Ерунда! – наконец, заявил Артем уверенно. – Не сходится, Марусь! Макса избили наркоманы. Мы их нашли и покарали. Серега связался не с теми. Давно уже увяз в банковских махинациях, и его бы либо посадили, либо застрелили. Ветлицкая всегда была дурой, но тут уж никто в этом не виноват. Каролину, кажется, изнасиловали. Темная история, после этого она долго сидела на антидепрессантах, но все-таки не выдержала… Поцкой слишком увлекался мотоциклами, но при этом любил выпить. Смесь оказалась убойной в прямом смысле этого слова. Кто еще был в Родькином списке?
– Воронов.
– Тот давно уже кололся, чуть ли не сразу после школы начал. Пустил свою жизнь по… Гм… Похоже, не поделил с кем-то дозу.
– Зимин…
– Зимину я набил морду, – с удовольствием произнес Артем, – за то, что подсыпал нам наркоту в выпивку. Но он так ничего и не понял. Угробил и себя, и Карину.
– Там еще был кто-то, – растерянно произнесла Майя. Со слов Артема выходило, что не было никакого заговора или проклятия. – В Родькином списке...
И она принялась старательно вспоминать, на что Спасский раз за разом находил веские объяснения без какого-либо участия злого умысла.
– Марусь, ты в это веришь? – наконец, серьезно спросил у нее Артем. Майя уставилась в его серые глаза, затем, не выдержав, отвела взгляд. – В то, что кто-то планомерно уничтожает 11 «А» класс?
Майя не хотела в это верить, не собиралась... Доводы Артема и здравого смысла подсказывали, чтоэто не так. Тогда почему же перед ее глазами постоянно вставали забинтованная Родькина голова и жуткие трубки, торчащие из его рта?
Полиция по горячим следам никого не задержала. К тому же Родьку даже не ограбили – кошелек, дорогие часы и мобильный телефон остались при нем.
Но слова Артема все же заставили Майю засомневаться.
– То есть никакого скрытого врага не существует? – переспросила она. – Никто не заставляет нас страдать?
– Нет, Марусь, не заставляет! Только мы сами. Мы сами во всем виноваты...
Он почти ее убедил. Только вот что делать с тем самым роковым звонком шесть лет назад, когда Спасскому ответила несуществующая квартиросьемщица?
– Я тоже тебе звонила, – произнесла Майя, уставившись в кофейную гущу на дне чашки. Если по ней гадать, но впереди ее ждал черный, жирный круг. – Шесть лет назад, когда узнала, что беременна.
– Звонила? – не поверил он.
– Да. Долго искала твой новый номер. Нашла, но мне ответила твоя любовница. Послала в синие дали.
– Какая еще любовница? – удивился Артем. – У меня никого не было! Марусь, клянусь!..
Его клятвы ей были не нужны, поэтому Майя его перебила.
– Возможно, та же самая, кто наплел тебе, что я улетела в Испанию. Вот такие вот дела, Спасский! И они вполне вписываются в Родькину теорию заговора.
Артем надолго задумался. После чего заявил, что во всем разберется, а сейчас они все дружно поедут к Максу на шашлыки. Ему надо переговорить с компаньоном, а ей не помешает развеяться. Да и Никитке будет намного лучше на свежем воздухе возле моря, чем в городской квартире.
Майя принялась протестовать, заявив, что у нее нет никакого настроения, но Артем был неумолим.
Жизнь продолжается, заявил он, и ей нужно отвлечься.
***
Она отвлеклась, отдохнула, старательно отгоняя воспоминания о бледном Родькином лице и больничных белесых коридорах. Даже повеселела, выпив пару глотков красного вина, когда помогала Веронике накрывать на стол в беседке в саду, пока мужчины жарили на гриле мясо, о чем-то негромко разговаривая.
День выдался солнечным, ясным. Неподалеку шумело море, и Майя чувствовала его резковато-горький запах, к которому привыкла с детства. Неожиданно подумала, насколько сильно она скучала в Испании по Балтике, так до конца и не приняв чужое, слишком теплое море.
Или же это оно не принимало ее?
Правда, до взморья так и не дошли. Вместо этого сняли брезентовую крышку с круглого бассейна, и дети постоянно сидели в воде, не забывая в промежутках, когда их все же заставляли выйти, чтобы обсохнуть, носиться по ухоженному двору тона самокатах, то на велосипедах.
Майя даже немного опасалась, как бы они не подавили роскошные клумбы с цветами.
– У вас очень красиво, – сказала она Веронике, одетой в простенький сарафанчик, подчеркивающий ее аккуратный животик. – Цветы просто великолепные.
Вдоль новенького двухэтажного дома во всю цвели всевозможных оттенков розы, георгины распушили яркие, солидные соцветия, тянулись к солнцу.
– Красиво, – согласилась жена Макса Дубовского, – но немного скучно. Мы недавно переехали, дом весной купили, чтобы детям все время на свежем воздухе... Я еще толком и не обжилась, только и успела, что цветы посадить. На следующий год хочу кусты смородины и небольшую теплицу… А подруг здесь у меня нет, – и Вероника вздохнула. – Летом еще более-менее оживленно, дачников много, к морю переезжают. Зато осенью и зимой… Подозреваю, тоска зеленая! Может, вам с Никитой пожить на даче у родителей Артема? – неожиданно сменила она тему. – Их дом как раз на соседней улице. Мальчишкам будет веселее, да и до моря отсюда всего минут пять.
И Майя удивилась, потому что ничего подобного не приходило ей в голову. Переехать на дачу к родителям Спасского? Зачем?! С чего бы ей это делать? Она не собиралась пускать Артема в свою жизнь, вместо этого думала держать его на расстоянии вытянутой руки до тех пор, пока они с Никитой не уедут в Испанию.
А там уже будет видно.
Но объяснять Веронике очевидные вещи Майя не стала.
– Мне рисовать надо, – сказала ей уклончиво, раскладывая разноцветные салфетки. Прижимала их тарелками, чтобы не унесло порывами ветра. – В городской квартире мастерская, мне там удобно. Берлинская выставка через три месяца, а все картины раскупили…
Тут вернулись мужчины.
– Потому что дефицит! – многозначительно произнес Макс, в то время как Артем водрузил на большой стол блюдо с шашлыками. – Может, и нам с тобой, Котик, – Дубовский обнял жену, – тоже приобрести картину известной художницы Самойловой с ее автографом? Потом загоним за пару миллионов, как раннего Шагала.
Вероника заулыбалась, потянулась за поцелуем к мужу.
– Я вам и так подарю, – отозвалась Майя, когда те перестали целоваться. – Сразу же, как только решу проблему с дефицитом.
– Кстати, очень хорошая идея, – подал голос Артем. – Почему бы вам с Никиткой не переехать на дачу? Второй этаж пустует, будет полностью в вашем распоряжении. А веранду я переоборудую под твою мастерскую.
– Не надо! – испугалась Майя, поняв, что Спасский не шутит. – Не надо ничего переоборудовать! Артем, ты ведь знаешь…
Неужели он не понимает, что она с сыном не будет перебираться ни на какую дачу, потому что – день уже клонился к вечеру – до их отъезда из Н-ска оставалось всего лишь четыре дня? Очень скоро они улетят в Испанию, к теплому, радостному морю, к привычной и размеренной жизни, в которой ей все так же будет не хватать суровой, но такой родной Балтики...
Потому что ничего не изменилось с того самого дня, когда он схватил ее за руку на выставке, заявив, что им стоит поговорить. Майя не собиралась входить в мутную реку, имя которой – Артем Спасский, – дважды.
– Марусь… – начал Артем, но она не стала его слушать.
Настроение резко испортилось, особенно когда Майя поймала на себе любопытный взгляд Вероники. Онаподнялась, заявив, что немного прогуляется, и чтобы обедали – вернее, это уже тянуло на ранний ужин – без нее. Увернулась от мальчишек, гнавшихся за счастливой – улыбка до ушей, овчаркой. За ними бежала болонка в смешных бантиках, быстро-быстро перебирая коротенькими ножками.
Подумав, что может ненадолго оставить сына, Майя решила все-таки дойти до моря.
– Марусь, погоди… – Артем поймал ее за руку, когда она завернула за угол дома, направляясь к калитке. – Что с тобой? Я что-то не то сказал?
– Отпусти! – заявила ему. – Ну сколько можно меня хватать?! У меня и так от тебя уже все руки в синяках.
Отпустил.
– Со мной все в порядке, Спасский, – негромко добавила Майя. – А вот ты, похоже, забываешься.
