Текст книги "Янтарь на снегу"

Автор книги: Оксана Глинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 8

В себя я приходила тяжело и долго, выплывала из ночного кошмара, как из болотной жижи. Столько лет мне не снилась тетка, а тут на тебе – явилась во сне. От таких встреч добра не жди. Естественно, я не сразу вспомнила, что со мной произошло накануне. Сначала не могла разлепить веки и понять, куда девалась моя жесткая кровать и почему никто не пришел разбудить меня к утренней молитве. Потом целая буря воспоминаний скачущим рыцарским отрядом ворвалась в притихшую память и, судя по всему, изрядно там натоптала, отчего невыносимо разболелась голова. Наверное, и тетка снилась потому, что я находилась в доме Браггитасов, тут все было пропитано ею. Ощущение чужого присутствия заставило открыть глаза. Ничего не поделаешь: проснись и пой, пташка!

У постели с самым разнесчастным видом сидел кузен. Я хотела сказать что-то в духе: «Надо же, какая честь!»

Но сумела только нечленораздельно промычать. Родственник, узрев мои шевеления, так обрадовался, что я сделала вывод: чтобы тебе были рады поутру – нужно просто помолчать. Интересно только – это мое мычание так обрадовало лорда Браггитаса или сама неспособность говорить?

– Гинта! – воскликнул кузен. – Слава богам! Ты пришла в себя!

Он осекся, но в порыве чувств встал с кресла и подошел к постели.

– Так… я вроде и была в себе, – ответила немного неуверенно совершенно севшим голосом.

Интересно, с чего бы это?

Видимо, вчерашние переживания, едва не закончившиеся летальным исходом, сильно повлияли на мое состояние. Привыкай, дорогая, наверное, это и есть скучная жизнь вельможной дамы?

– Эх, дорогая кузина, напугала ты нас не на шутку, – задумчиво молвил Легарт, присев ко мне на постель. Делать замечание родственнику и говорить, что неприлично плюхаться в койки к незамужним леди (да и к замужним дамам тоже), отчего-то показалось совершенно неуместным.

– Это из-за портала, наверное. Я после него… как будто меня через сито просеяли!

А еще из-за нервного перенапряжения, дикой скачки, усталости, недоедания и вмешательства в мою тихую размеренную жизнь. Список претензий не вместился бы и на пергаментный лист, даже если писать мелким почерком, но его составлением я займусь позже, не последний же раз меня втравили в неприятности!

– Прости, – тихо произнес Легарт, чем окончательно сбил меня с толку.

Это из-за недосыпа у него переживания обострились? Ну, ничего, сейчас успокоится и войдет в свою вечную властную и высокомерную колею. Даже представила, как меня сейчас вытряхнут из постели и сразу же отправят готовиться к предстоящим смотринам. В моем состоянии это тяжелее, чем нарядить половую швабру в знатную даму. Но Легарт и тут проявил удаль – невесту будет выбирать сам король, а не какой-нибудь занюханный лордик вроде Чаплиса, а значит, все должно пройти идеально. Ага, примерно как наш легкий и приятный променад к здешним чертогам.

– Я был непозволительно груб с тобой, – продолжал виниться кузен. – Измотал тебя безвестностью, даже толком не объяснил ничего. А в итоге вышло не очень хорошо.

Я бы даже сказала, что вышло очень плохо, и лорд Вардас, коли он пережил нашу первую встречу без ущерба для своего телесного и душевного здоровья, сам одумается и не подпустит меня к королю, а то и вытолкает такую умелицу взашей. Но чего-то мой родственник недоговаривал, не стал бы он со своей бесцеремонностью виниться за такие «мелочи». И тут неприятная догадка кольнула в сердце.

– Людя! – воскликнула я.

Преисполненный самых благородных дум лорд Браггитас посмотрел на меня. Видимо, ожидал чего-то более значимого, нежели беспокойства за судьбу не пойми кого.

– Девушка, которую вы забрали из обители вместе со мной, – пояснила непонятливому братцу. – Ее Людвикой зовут! Где она? Она жива? С ней все в порядке?!

– Успокойся, с твоей подругой все в порядке, – расслабившись, произнес Браггитас. – Они, правда, тоже попали в небольшой переплет, но выбрались и уже давно тут.

– Давно… – Вот это было непонятно. – Мне казалось, что еще утро, а не день.

– Э-э, понимаешь, – осторожно начал пояснять мой кузен. – Я действительно очень виноват перед тобой, Гинта. Была причина, по которой тебя столь спешно выдернули из обители. Жрец предупреждал об опасностях, но мы пошли на это сознательно…

– Да не томи уже, – не выдержала я увиливаний родственника, они меня стали раздражать. – Ты можешь объяснить нормальными словами, что происходит?

– Это была идея Вардаса – явиться и забрать тебя без лишних приготовлений и предупреждений, чтобы слухи не поползли.

«Излишних», значит! Ну-ну. Это было заметно.

– С нами отправили несколько человек из состава безликих.

Ух ты! Глаз не подвел. Значит, я была права.

– Но это не помогло.

– Почему? – глупо спросила кузена.

Видимо, тайны дознавателей не для всех были тайнами.

– Потому что среди нас затесался предатель. И этот предатель – кто-то из моих людей.

– Мне жаль.

– И мне, но теперь предстоит выяснить, кто этот несчастный, который дерзнул сдать своих братьев по оружию.

– А Чаплису что-нибудь будет за его выходки? – как бы между прочим поинтересовалась я.

– Ареста и изгнания с конфискацией имущества не жди. От него уже пришло письмо с извинениями за самоуправство его людей.

– Какая чушь!

– Да, – согласился кузен. – Но открыто лорд Чаплис против короля не выступал, исправно платит налоги, а сами мерзавцы мертвы, потому некому подтвердить или опровергнуть его слова.

А в народе твердят, что дознаватель и из мертвого слово вытянет. Ситуация казалась совсем абсурдной, но не мне судить. Пусть сильные мира сего занимаются проблемами этого самого мира. Только бы в эти проблемы не втягивали меня.

– И все-таки как Людя?

– Надо сказать, твоя подруга довольно быстро тут освоилась. – Легарт слегка улыбнулся, по-настоящему, без иронии. – И уже вовсю раздает указания остальной прислуге, каким должен быть уход за будущей невестой короля.

– Вот как? И это терпит тетушка Рената?

Кузен снова помрачнел, лицо его сделалось серьезным, без тени былой улыбки.

– Гинта, ты была так измотана, что потеряла сознание, не дойдя до своих покоев, а потом…

– Что потом? – внутри стало зарождаться неприятное предчувствие.

Рената!

Ночной кошмар вспомнился настолько остро, что впору было кричать. Или все же мне приснился сон? Меня как будто окунули в холодную воду. Вот я тешилась в теплой постели – а вот погружаюсь в холодную пучину с грузом на ногах. И натурально начинаю задыхаться. Пьяная тетка, отравленная «эльфийским сном», мне не приснилась!

– Нет.

Я даже вздрогнула. В смятении не заметила, что говорила вслух.

– Не приснилась, – подтвердил Браггитас мои опасения.

– Тогда почему ты не пришел, когда горничная отправилась звать тебя? Почему… никто не пришел…

– Потому что это была не горничная, Гинтаре, это была наемница из смертниц Гильтине.

У меня пропал дар речи. Кто так озаботился моим появлением в доме Браггитасов? Но чтобы нанять убийцу из смертниц Гильтине, надо иметь много денег и большую смелость.

Неудивительно, что под личиной прислуги я не различила оскала смерти. И эта черная змея… неужели по мою душу она была вызвана из топких болот Неймаля, где разинуты пасти омутов пропащих?

– Она должна была меня убить?

Легарт мрачно кивнул:

– Возможно, не только…

Приглядевшись, я обратила внимание на то, каким уставшим он выглядел. Бледное осунувшееся лицо, в уголках рта залегли складки, а вертикальная морщина меж бровей стала глубокой и очень заметной. Очевидно, к заботам о безопасности короны добавились еще и размышления о судьбе одной страдалицы из захудалого монастыря.

Кузен перегрузил свой мозг бесполезными размышлениями, оттого и выглядел потрепанным и изрядно измотанным. Был он таким еще до нашей исторической встречи в обители. Просто перед вайдилом хорохорился, как же, столичный экспонат в глушь пожаловал!

– И где она теперь? – спросила, хоть и знала ответ: смертница либо исчезла, либо покончила с собой, удавившись собственными волосами. Нам про таких в обители много рассказывали. Ибо если мы служили Живе и нашим призванием было – нести в мир доброе, светлое, чистое, не жалея себя, оберегать малых да слабых, лечить хворых и убогих, то служители Гильтине были просто убийцами, шпионами, изучавшими запретные техники преобразования материи. Не надо только путать со служителями богини ночной темноты Брексты, у тех жрецов цели были не всегда светлые, но намерения зачастую очень благородные.

Да, у нас поклоняются семи богам храма. А восьмой, Гильтине – повелительнице отступников – места в храме не нашлось, как и ее служителям не довелось обрести место среди людей. История эта поучительная и мрачная, и если я соберусь с духом, обязательно ее расскажу.

– Девчонка исчезла. – У кузена даже щека дернулась. – А потом ее тело нашли в овраге. Горло перерезано, а на коже проступили черные письмена мрачной богини. Сомнений нет – смертница.

Плакать о ней я точно не буду, у сострадания тоже есть предел. Если бы она исполнила задуманное, вряд ли заливалась бы слезами над моей холодеющей тушкой.

А вот подвоха в горничной я не заметила, даже ничего не почувствовала, потому что в жизни никогда не встречала специально обученных убийц.

– Ты можешь мне объяснить, что вообще случилось, Легарт?

– В питьевую воду и вино за ужином был подсыпан «эльфийский сон». Пощечина всей страже и намек дознавателям на их беспомощность. Усталость и дурман… М-да, знаешь, Гинта, мы очень оплошали.

– Ты не мог предвидеть этого.

– Не мог, но должен был. – Браггитас потер и без того покрасневшие глаза.

– Не ты один, ведь в замке присутствовали безликие. Неужели даже они не заметили странностей, не приглядели за прислугой?

– Присутствовали, приглядывали, – с досадой подтвердил кузен. – Только большую часть людей я направил на охрану внешних стен нашего замка. Да и девчонка служила у нас несколько месяцев.

Догадка мелькнула моментально.

– Прислугу подбирала Рената!

– Обычно моя мать, – кивнул Легарт. – Но эту – да, выбрала тетка… Гинта, думаю, что не тебя пытались убить сегодня ночью, потому что ты тоже была одурманена «эльфийским сном». Если бы она хотела тебя убить, то зарезала бы или задушила сразу.

– Тогда зачем она появилась в доме?

– Ренату нашли в твоей комнате мертвой. Я-то понимаю, что в этом нет твоей вины. Но будь спокойна, при дворе отлично знают историю ваших непростых отношений.

Я попыталась сосредоточится, чтобы припомнить важные детали этой ужасной ночи, но перед глазами вставал образ задыхающейся Ренаты и ее пылающие белые глаза.

– Когда вошли в твою комнату после переполоха, тетку нашли с кинжалом в шее. Пробита артерия, но крови натекло немного. Это соотносится с нашей версией. Но кинжал, кинжал…

Я похолодела и задрожала, как осенний лист. Провести целую ночь с трупом «обожаемой» родственницы, к тому же убитой таким бесчеловечным образом… Это словно ее последняя злобная усмешка – в глазах двора я превращусь в виновницу. В убийцу!

Легарт встал и подошел к окну. Он молчал, но его плечи были красноречиво опущены, а спина напряжена.

– Пойми, Гинта, это удар не столько по тебе, сколько по мне, по… Вардасу. Кому-то мы мешаем. Поэтому на тебя… на нас… станут давить.

Он обернулся, и на его грустном лице обозначилась слабая улыбка:

– Но я нас в обиду не дам! Мы будем бороться!

В это время раздался стук в дверь.

– Лорд Браггитас! – послышалось в коридоре. – Явился лорд Вардас, срочно требует вас к себе!

– Чтоб его… – досадливо проговорил кузен. – Не мог явиться попозже!

А потом крикнул:

– Пусть немного подождет!

– Он сказал, если вы не явитесь, придет в комнату к леди сам!

– Этого еще не хватало… Передай ему, что я буду сию минуту!

– Хорошо!

Послышались удаляющиеся шаги. Браггитас быстро подошел ко мне.

– Послушай, Гинтаре, сейчас сюда придут твоя горничная и две служанки, приготовят тебя.

– И, может быть, никто из них не захочет удавить меня корсетом или заколоть гребнем? – попыталась я отогнать мрачные мысли. – Будет допрос, так ведь?

Спросила то, о чем и так знала.

Вардас житья мне не даст за злую насмешку.

– Постарайся быть сдержанной, говорить уверенно, не запинаясь. Мне допрос вести нельзя – ты моя родственница.

С этими словами Легарт поспешно вышел из комнаты, а я осталась сидеть на постели, растрепанная, как чучело, пребывая в ужасе от произошедшего. Называется, приехала, а тут такое невыносимое радушие, такой убийственный прием, хоть подол подбирай и беги обратно! И вот честно, я бы побежала, только направление правильное надо выбрать. Поражаюсь сама себе: меня чуть ли не на заклание вести собираются, а я еще и иронизирую. А что же, лапки сложить, голову повесить и со слезами ждать своей участи? Вот уж дудки!

В раздумьях я не сразу обратила внимание на вошедших служанок. Одна из них бросилась ко мне.

– Ну, ты и быстрая! – возмущенно уперла руки в бока дерзкая девица. – Только приехала, а уже столько шума вокруг себя понаделала!

– И тебе добрый день, Людвика, – отрешенно заметила я. – Смотрю, ты совсем освоилась на новом месте, хотя только что прибыла.

– Гинта, очнись! – на этот раз серьезно произнесла Людя. – Сегодня пошел третий день, как я в замке.

Ну да, ну да! Это я тут спящей красавицей прикидываюсь с перерывами на кошмары. А Людя – свежа, как майская роза! Готова к свершениям и подвигам покорения благородных сердец.

Она стащила с меня одеяло.

– Вставай уже! Хватит разлеживаться!

Служанки переглянулись и захихикали.

– Сейчас вон пойдете! – одернула их моя личная горничная. – Лорду скажу, что вы тупые, криворукие и ничего делать не умеете. Вас после этого даже в прачки не возьмут. А болтать будете лишнее – вообще выгонят пинками, поняли?

«Наглые девицы» побледнели и начали бойко выполнять Людины приказы. Что-что, а приказы отдавать она умела мастерски. Попутно ввела меня в курс событий, которые я благородно проспала.

Тело Ренаты нашли рядом с моим, к счастью, не бездыханным. Весь замок судачил о моей мести тетке за высылку и изгнание из Дома. Людя была бы и не против того, чтобы я удавила старую каргу, но знала, что я на такое не способна…

Это сделали явно для того, чтобы вывести меня из запутанной игры, правил которой я не понимала, и цена за ошибки в которой стоила жизни.

Кроме всего прочего, Людя сообщила, что овдовевший граф Паргит, владеющий обширными владениями на востоке, подыскивал себе супружницу, готовую согреть его осиротевшее семейное ложе. Но, к сожалению, при всех своих достоинствах, был уже в летах, в отличие от молодого барона Жижеля, прославившегося своими победами на рыцарском ристалище. Был он прекрасно сложен, благообразен и, самая главная новость на сегодня – не женат. Похоже, хищник, точнее, хищница полной грудью вдохнула ветра свободы в открывшихся для нее охотничьих угодьях.

Хуже всего стало от осознания одной неприятной вещи – мою маму убили, а моего появления на свет не хотели. Еще назревал вопрос: маму уберегло то, что она носила кулон, якобы подаренный моим отцом. Тогда почему он не спас ее?

Назревало столько вопросов, что головная боль стала невыносимой. Похоже, бог грома и молний – Перкунас – решил поселиться в моем черепе и время от времени напоминал мне о том, что я была не совсем почтительна к его персоне в прошлые времена.

Наконец моя «старшая служанка» смолкла и, буркнув: «Смотрите у меня тут!» – что явно относилось и ко мне тоже, пошла хлопотать о платье.

Пока серебряный гребень скользил по моим волосам, борясь с их непокладистым характером, я пыталась до допроса разложить в своей голове по полочкам открытия последних дней. Чем лучше улягутся все сведения, тем легче мне будет понять, что вообще творится вокруг меня. И тем лучше я буду знать, что говорить, а о чем умолчать, представ пред светлыми очами дознавателя. Переварить события оказалось очень трудно. Мне бы чернила да лист бумаги, чтобы все можно было записать, а потом проанализировать. Но что-то подсказывало – даже тогда окажется слишком много пробелов, чтобы составить осмысленную картину происходящего. Пыльные фолианты из хранилища в обители были в этом деле плохим подспорьем. Я многого не знала о настоящей жизни. Историю государства выучила, но в книгах не описывались личные пристрастия монарших особ, точки столкновения торговых интересов Высших Домов, не перечислялись имена всех любовников ныне покойной тетки. Да разве выдержали бы летописи поток нескончаемых интрижек и не «сгорели» бы со стыда? Ибо сомневаюсь, что дело ограничилось только теми событиями, о которых мне рассказала тетка.

Из обрывков ночного разговора я поняла одно: эта каша стала завариваться давно, еще до моего рождения, и, судя по всему, началось все с момента зачатия короля Витгерда, а может, и раньше.

Так, не будем думать о непотребствах.

Мать короля – Герда Вардас – и моя мама были подругами? Этого я не то что не знала, даже не представляла, что такое возможно. В сущности, до сего момента я избегала воспоминаний о скорбном прошлом своей матери, помнила только, что она была милой, доброй, ласковой, нежной, заботливой, а еще безмерно любящей. Она не совершила страшный грех, как утверждали окружающие – не лишила себя жизни, не выдержав позора и ярлыка распутной женщины. Ее убили из-за тайны, которую она унесла с собой в могилу. Вслед за ней и я попала в историю, где на каждом шагу меня подстерегали призраки прошлого, опасаясь раскрытия своих черных дел. Любящая мать никогда не оставила бы своего ребенка. Теперь я это понимала, но тогда мне казалось, что она сломалась и бросила меня на растерзание миру.

Спасибо, мамочка! И прости мне обиду на тебя. Обещаю, буду беречь себя от всех напастей, пока не раскрою эту тайну, и того, кто лишил тебя жизни, обязательно найду!

ГЛАВА 9

Если бы вам намекнули на свидание с дознавателем, какой бы представилась обстановка, при которой будет происходить ваша личная, очень откровенная, встреча? Правильно, подвальная сырость, кандалы на стенах, крики и стоны несчастных незнакомцев, странного вида инструменты, без заигрывания и лести способные вытянуть из вас самые страшные тайны.

Комната в башне, в которую меня привели, была гораздо уютнее той, которую рисовали мои фантазии. Обитое бархатом резное кресло у тяжелого письменного стола, удобный стул напротив, мягкий струящийся свет, проникающий из небольшого окошка у потолка. Уютненько. Никаких криков и стонов из застенков. Ни единого.

Поначалу я даже обрадовалась, что допрашивать меня будет не лорд Вардас собственной персоной, но радость быстро улетучилась, когда я увидела его сидящим рядом с Легартом на скамье у стены, справа от стола, за который меня пригласили.

Дознавателем оказался пожилой мужчина с совершенно седой бородой и почти добрыми глазами. В них как будто скользили тепло и доброта. Но сами по себе дознаватели добрыми не бывают. Нельзя. Дознаватель должен быть холодным и расчетливым, так всегда говорила вайдела Ингельда, и при этом выпучивала свои глаза. Мол, ироды эти хоть часть души и не отдают богам, как безликие, но те еще кровопийцы. Нельзя верить их спокойным речам, потому как под внешней тихой гладью омута скрывается йодас, сгубивший не одну душу, выводя на чистую воду. В общем – любой дознаватель, когда проводит расследование, роет землю носом и готов замучить допросами не один десяток людей.

Думаю, наставница была предвзятой. Что и говорить, не любят в народе дознавателей, а все потому, что извели они в свое время не одну сотню люда за использование дара не по назначению. А теперь, если хоть один кто-то на все село родится с истинным даром – счастье чуть ли не на всю провинцию.

Так вот, пожилой дознаватель, представившийся Иганом Ортисом, уселся напротив и стал задавать вопросы. Поначалу вопросы были разъяснительные, потому простые и глупые, будто бы я не знала, как меня зовут, когда и где родилась. Неужто за десять лет память о моем существовании стерлась со всех грамот и надо заводить новые метрики? Хотя, кто знает, может быть, тетушка Рената подчистила за собой следы, а приют давно сгорел вместе со всеми бумажками.

Застопорилась я на вопросе о моем отце. Но никто на этом зацикливаться не стал. Сказала, что имени не знаю, и Ортис, черкнув пером, перешел к другим вопросам, как будто это вполне естественно для избранницы в невесты короля – не знать имя своего родителя. Мне пришлось припомнить пожар в Сунагере, рассказать, как и почему я попала в обитель. Никакой каверзы я не ощутила, вот и расслабилась, а потом почувствовала, что мне отчего-то становится неуютно. Не выдержав, посмотрела в ту сторону, откуда повеяло холодом, и наткнулась на непроницаемый взор лорда Вардаса. Смотрел он на меня так, будто я у него задолжала денег и не вернула. Мне бы скромно отвести взгляд, да только я не смогла. Правду говорят, что безликим лучше в глаза не глядеть, потому что нет в них ничего человеческого, одна черная бездна. Да и как можно оставаться человеком, отдав часть души ради темных знаний?

Под этим взглядом вдруг так захотелось стать невидимой, ну или хотя бы маленькой и незаметной, как мышка, которая может быстро юркнуть в подпол. Однако не судьба.

А потом прозвучал вопрос, неожиданный и резковатый. Я даже не сразу поняла, что именно у меня спросили.

– Какие тайны леди Лаускалитас успела вам поведать в предсмертный час? – холодный голос Вардаса разрезал тишину. До меня дошло только окончание вопроса.

Ортис напрягся, но встревать не стал, да и кто хочет перечить канцлеру королевства? Если у Легарта до этого была просто хмурая физиономия, то сейчас она окончательно скисла, но он мужественно молчал. Оно и правильно, съешь меня Вардас на завтрак, кузену же меньше проблем.

У меня от страха слова из головы вылетели, и я чуть было не сказала вслух то, что застряло на языке: как он догадался?! Откуда? Я сама смутно помнила события той ночи, даже от Браггитаса не услышала внятного рассказа. Кое-что из слухов мне рассказала Людя, но это была несколько раз пересказанная история, всю ценность которой представляли красочные и ужасные подробности моего злодеяния – плод фантазии сплетников.

– Я… не поняла, о чем вы… – Ума на другую фразу у меня не хватило.

– Бросьте, леди Браггитас. – Вардас встал и подошел ко мне. – Когда вас нашли, было ясно: вы явно успели побеседовать с тетушкой перед ее трагической кончиной.

Он склонился надо мной, а моя душа струсила и убежала в пятки. Ну и взгляд – холодный, обсидиановый, не сулит ничего хорошего. Вардас и правда был похож на ворона, матерого, побитого жизнью. Даже возраст его сложно определить, потому что во взгляде таилась усталость старика, а в черных, как смоль, волосах застряли серебряные нити. Только стать свидетельствовала, что не так уж и стар наш канцлер – темно-серое одеяние скрадывало довольно крепкую фигуру человека, опытного в бою и знающего толк во владении мечом.

– Так что успела сказать Рената перед тем, как умерла? – настойчиво повторил свой вопрос канцлер.

Отчего-то – видимо, из-за страха перед лордом – довольно отчетливо вспомнился весь разговор с леди Лаускалитас. И что мне ему сказать? Описать неприкрытую неприязнь тетки, рассказать о боли, причиненной маме, поведать о ее вероятном убийстве? Нет, слишком много лакомых кусочков для господина Вардаса. Надо собраться и постараться скрыть свои слабости, потому что именно в них будет метить своим разящим пером дознаватель, ища брешь между доспехами воли, чтобы вонзить жало фактов. Я вздохнула, на секунду прикрыла веки и ответила, стараясь сохранить хладнокровие:

– Когда я очнулась, леди Рената сидела в кресле в моей комнате и едва дышала. Я попыталась ей помочь, но сама потеряла сознание по причине крайней усталости.

– Леди Браггитас… – Ортис попытался что-то сказать, но канцлер жестом приказал ему молчать.

– Скажите, леди, входит ли кровопускание в перечень необходимых мер при лечении отравления? В обители вас этому учили?

Я чуть не задохнулась от негодования. Такой неприкрытый намек на случайное убийство! Он меня дурой пытается выставить? Дыши глубже!

– Кровопускание предполагается только при болезни печени, для стравливания черной крови. И еще, к вашему сведению, служительницам Живы запрещается хранение любого смертоносного оружия…

– Ну, это ни о чем не говорит.

Вот так! Хотела нос утереть, да не вышло. Не из того теста сделан господин Вардас. Каменный сухарь, одним словом. Непрошибаем и целеустремлен.

– Мне бы хотелось, чтобы вы были с нами откровенны. Так сказать, откровенность за откровенность. – Острые иглы льда так и пронзали тело при звучании этого голоса. – Заходил ли в ваши покои кто-нибудь еще – до или после визита Ренаты?

– Когда я только что очнулась, была служанка. – Сухой ком в горле мешал говорить. – Но она вышла, чтобы позвать лорда Браггитаса, и больше не появлялась…

Я так и вросла в стул, а Вардас не сдвинулся с места, продолжал нависать надо мной. Как только спина не заныла?

– Что же… – Вардас выпрямился и, не торопясь, двинулся вокруг меня, подражая волку, обходящему свою добычу, изготавливаясь для удачного прыжка.

– Я понимаю, леди Браггитас, что для вас все это ново и непривычно, но существует определенная цель – сохранение целостности нашего королевства и избежание поглощения его другим государством, более могущественным и боеспособным.

– Но при чем здесь я? – не смогла сдержать вырвавшийся вопрос. – Я даже не являюсь наследницей маленькой провинции, у меня ничего нет, мне не известно имя моего отца. Думаю, что решение короля в мою пользу никак не повлияет на ход событий в королевстве, не придаст ему престижа и могущества, даже наоборот – незаконнорожденный король и его незаконнорожденная супруга – это звучит как приглашение на пир стервятников, на котором соберутся преимущественно члены Высших Домов. Тогда зачем меня сюда притащили, преодолевая огромные расстояния, ценою человеческих жизней, теряя последние силы?

– Вот как? – Вардас отстранился и посмотрел на меня с сомнением. – Вы так низко себя оцениваете?

– Я оцениваю себя ровно настолько, насколько считаю нужным. – Несмотря на то что я очень старалась говорить спокойно, мой голос дрожал от волнения. – Потому что выросла среди простых людей, и меня учили, что все равны перед богами.

– Это очень похвально, леди Браггитас, в вас нет надменности, присущей многим аристократам…

– Давайте говорить начистоту, лорд Вардас. – От моей напористости он явно не был в восторге, однако никак этого не показал. – Я устала слушать слова «леди» и «аристократка», которые по отношению ко мне звучат как издевательство! Вы прекрасно знаете, что я родилась вне брака…

– И, очевидно, вас это очень расстраивает! – закончил он за меня.

– Вы всегда думаете, что во всем правы, не так ли?

– Нет, – покачал головой лорд Вардас. – Но вас ведь задевает факт вашей незаконнорожденности?

– Не задевает. – А вот сейчас мой голос меня не предал. – Мне не стыдно от того, что я бастардка! Да, лорд Вардас, меня всегда называли именно так, даже слуги.

В комнате повисло напряженное молчание, краем глаза я заметила, как напрягся и подался вперед Легарт, готовый вот-вот вскочить и вмешаться в разговор, лишь бы я не наговорила лишнего. Ортис сидел, словно каменное изваяние, на его лице не отражалось никаких эмоций, только слегка раздутые крылья носа выдавали небезучастность старого дознавателя. И только Вардас был абсолютно закрыт для выражения своих чувств. В бездне глаз ничего не отражалось, кроме той самой темноты, которой он принес клятву верности.

– Родственники считали меня позором и пятном на чести Дома! – продолжала я. Теперь мне было не страшно. Может, канцлер поймет наконец и отпустит восвояси, решив, что такая невеста не подойдет его венценосному племяннику? – Каждый раз мне напоминали, как я должна быть благодарна за милость деда: ведь он оставил при себе дочь, опозорившую весь род. Но знаете что? Лучше бы он нас с мамой изгнал, проклял и навеки забыл наши имена.

Наверное, стоило все же помолчать – было видно, как неприятно слушать это кузену. Он опустил голову и задумчиво тер лоб. Но остановиться я не могла. Все, что жило во мне, рвалось наружу: хотите знать правду обо мне? Вот она. А в глазах грозного канцлера появился интерес.

– Если уж маме не суждено было остаться с моим отцом, то лучше бы мы жили где-нибудь в глуши, вдали от мира и его интриг. Вдвоем. Были бы счастливы, несмотря ни на что. Тогда, возможно, мама прожила бы дольше!

– Мне нужно, чтобы вы рассказали о том, что сказала вам Регина Лаускалитас! – выражение лица Вардаса снова стало холодным и безучастным.

– Это что-то изменит?

– Да!

– У меня нет права рассказывать, – честно призналась я и посмотрела в сторону ошеломленного Легарта. Потом виновато попросила: – Прости.

– Почему? – сквозь зубы выдавил лорд Вардас.

– Потому что она пришла с покаянием.

Хотя сложно было назвать полупьяный бред тетки исповедью.

– У вас нет посвящения, леди Браггитас, – сдержанно вымолвил канцлер. – Вы не имели права отпускать прегрешения этой женщине, поэтому прекратите ребячиться. Довольно! Она являлась подозреваемой в государственной измене. Если я скажу, что она причастна к смерти вашей матери, вас это успокоит? Вы знали, что Инге Браггитас умерла не от болезни, что она не покончила жизнь самоубийством, как утверждали многие очевидцы?

Я отрицательно покачала головой.

– И после этого вы будете и дальше скрывать все, сказанное Ренатой?

Не знаю, зачем я посмотрела на кузена, который сидел неподвижно и хмурился. Наверное, мне нужна была поддержка, которой не хватало после обители, где всегда имелись наставники, готовые выслушать и поддержать. Уловив мой взгляд, кузен кивнул и прошептал одними губами: «Все хорошо». Сглотнув засевший в горле ком, я мысленно кивнула самой себе:

– Мне нечего добавить к вашим словам, господин Вардас… Кроме того, что все трагические события в моей семье как-то связанны с борьбой Домов за Красный трон.

Стоило мне закончить фразу, как Вардас потерял ко мне всякий интерес. Впав в задумчивое состояние, он направился к выходу из кабинета, бросив напоследок:

– Пусть леди отдохнет. Завтра похороны Ренаты. А потом необходимо готовиться к приему в королевском замке, осталось мало времени.

С этими словами канцлер взялся за дверное кольцо, но я опередила его, решив все же поделиться своим ночным видением:

– И еще, господин канцлер! Может, мне и привиделось, но в комнате, где состоялась моя встреча с Ренатой, прямо из тени словно бы появилась черная змея…

– Змея?

– Да, как угольная пыль, такая призрачная, дымчатая, что ли.

Вардас застыл, и на его каменном лице впервые промелькнула тень улыбки:

– А вот это интересно, леди Браггитас, очень интересно…