Текст книги "Прими свою тень"

Автор книги: Оксана Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава седьмая
Трудно ли выговорить свое имя?

Многие мечтают видеть мир в четыре глаза. Иметь возможность изучать явления и предметы в объеме и с разных сторон. Обладать несколькими мнениями и общаться, даже спорить, всегда понимая доводы оппонента. Быть сразу и обществом, и его частью. Никогда не терять связи с миром и отдыхать по очереди, сохраняя непрерывность течения времени.

Они обладали перечисленным всегда, с рождения. Правда, им постоянно внушали, что их двое и что у целого есть разные тела и сознания, даже для каждого – отдельное имя. Они соглашались с этим, чтобы не расстраивать близких. Они привыкли звать Ривом дневное сознание, более общительное и склонное радоваться солнцу. Риком было ночное, обожающее луну и пустыню. Как можно разделить день и ночь? Остановив вращение мира – не иначе… То есть уничтожив этот мир.

И мир остановился. Буря боли и отчаяния прокатилась, сметая привычное. Надо было держаться, пока длилось общее дело. Держаться, надеяться и ждать. Но задание завершилось, а улучшение так и не наступило. Общее «мы» распалось. Это было похоже на удар широкого топора, разрубившего единое надвое. То, что после удара едва теплилось, страдая от своей неполноценности, не было Риком или Ривом. Всего лишь обрубком – изуродованным, кровоточащим, погруженным в кромешный ужас пустоты. Единственным странным ощущением, удерживающим на краю небытия, оказалось одиночество. Чужое – сам обрубок целого не мог испытывать ничего подобного. Чтобы быть одиноким, надо хотя бы осознавать себя как отдельное существо. Такое имелось рядом. Теплое, крошечное и независимое. Оно преспокойно жило в условиях одиночества. Оно понятия не имело о том, что иное состояние имеет смысл. Оно, бывает и так, находило одиночество нормальным и естественным.

«Когда-то очень давно учитель Риан назвал подобное самодостаточностью». Это было первое после крушения привычного мира осознанное воспоминание. Чье? Непонятно. Но за ним следом в сознание втиснулось требование: тот, маленький, нуждается в защите. Кто-то настаивал на своей правоте, вынуждал слушать. Тот, одинокий, детеныш, сам не выживет. Еще тот – сирота, у него нет семьи. Никакой. И стаи нет. Ужасно.

«Как можно существовать в полном одиночестве?» Это была уже мысль. К ней удобно цеплялись обломки утраченного миропорядка. Надо оберегать слабого. Ответственность – это уже работа и задание, ради выполнения которого необходимо жить. А еще пробудилась жалость: тот – совсем один и детеныш. Шевельнулось удивление: как же он выживает и не сходит с ума? Как вращается его мир? Что для него день и что – ночь?

«Кстати, сейчас ночь». Это был готовый вывод. Осознанный. Нечто цельное, дающее право обозначить себя, уцелевшую невесть зачем часть счастливого утраченного прошлого, как ночную составляющую угасшего «мы».

«Я – Рик». Мир и не подумал возобновить вращение. Однако пустота утратила свою безграничность. Надо заботиться о младшем. Надо спасать его от ужаса полного и смертоносного одиночества. И самому спасаться.

Открыть глаза оказалось трудно. Как будто он предавал общность, позволяя существовать этому новому «я», не имеющему связи с угасшим «мы». Никакой связи. Ни эха боли, ни ощущения гибели. Только теплый детеныш на спине. С ним связь есть: он не спит и он голоден. Веки нехотя создали щель, позволяющую убедиться: мир продолжает существовать. Плоский, обрезанный жалким кусочком поля зрения, ведь невозможно теперь видеть с двух ракурсов. Мир еще и замкнутый, нет отклика на зов. Но детеныша надо накормить.

Пришлось поднять голову и осмотреться. Комната. Окно с широким подоконником, стол, пара кресел. Две кровати. Слабый свет старого месяца, закрытого облаками, ложится штрихом на пол в щели штор. Пахнет морем, лесом и цветами. Знакомое место – общежитие при Академии. Вот и еще один стул, совсем рядом. Рик недоуменно встряхнул головой: как он мог не опознать присутствие человека? Маленькая девочка, совсем худенькая, с тусклыми серыми волосами, сливающимися с полумраком комнаты. И глаза серые. Спокойные, большие. Слишком по-взрослому смотрят на него. Во взгляде – одиночество, нормальное и привычное для этого существа. Как будто можно быть единственным и последним живым сознанием в мире – и перенести даже такое…

– Я и есть единственная, – явно разобрав смятение, отозвалась девочка. Дернула острым плечиком: – Никто не понимает, что я такое. Не человек, не айри, не волвек и даже не вполне айк – это такой генный гибрид айри и волвека. Тимрэ все проверил и честно мне изложил. Но я и сама подозревала подобное. Всегда, с тех пор, как осознала себя. Я пока что половинка, так сказал Риан, он мудрее всех, ему можно доверять. Когда найду для себя нечто недостающее – стану целым, он обещал. Еще Риан сказал, что именно поэтому я выбрала себе кота. Коты самодостаточны. Я у него учусь. Тебе тоже надо учиться. Ты готов, ты ведь уже признал за собой личное имя. Ты – Рик Горр. А я Сати. Котенка зовут… нет, не скажу. Сделай еще одно усилие. Смени облик. У тебя получится, я верю. И тогда мы поговорим. Я расскажу тебе, как обстоят дела у Рива и Ринка.

Девочка встала и быстро вышла из комнаты. Котенок на загривке возмущенно взвыл, спрыгнул и метнулся к двери. Подсунул в щель лапу и стал пытаться оттянуть на себя препятствие. Действовал он сосредоточенно. То и дело шипел, дергал хвостом и высоко, воинственно-обиженно мяукал.

Рик усмехнулся во всю пасть. Теперь стимулов к самостоятельным действиям накопилось очень много. Без смены облика он не мог выяснить подробности о судьбе семьи. Странная девочка тоже интересна, с ней нужно поговорить, это важно. Да и изучение котенка, независимого до неправдоподобия, хотелось бы продолжить. Трансформация прошла быстро, как и одевание. Некто, по запаху незнакомый, приготовил вещи, уложил в одно из кресел. Стандартные полуоблегающие брюки темно-зеленого цвета. Мягкая рубашка на тон светлее, с коротким рукавом. Сандалии. Так одеты все студенты-волвеки, прибывающие на учебу в Академию. Некоторые люди над одинаковыми вещами смеются, советуют строем бегать и хором рычать. Их глупые замечания остаются без ответа. Какой смысл объяснять каждому, насколько жизнь на родном Хьёртте иная? Что все младшие охотно и с гордостью участвуют в работах вне куполов, практически каждый день бегают гроллами-разведчиками. Выходят в пустыню часто из одного купола, а ночевать добираются в другой. Не тащить же вещи с собой! Вот уж глупость… Любая семья, куда мордой ни ткнись, хоть к волвекам, хоть к человекам в дом, – примет, разместит, накормит. Хозяйка достанет из шкафчика стандартные вещи – и отдаст. Удобно. А красота, мода, стиль – это женские слова. Или семейные. Взрослые волвеки, живущие своим домом, очень ценят уют.

Рик размышлял усердно и неторопливо, заполняя пустоту в душе и отчаяние безответности зова. Никого рядом – это же невозможно! Он в Академии, тут обычно до двух сотен стайных поблизости, а то и больше. Но все сознания молчат. Он людей и то не слышит…

Едва щель открывающейся двери стала заметна, котенок сунулся к ней, шипя и царапая пластик с удвоенным усердием. Выскользнул в коридор, увидел Сати и тотчас отвернулся. «Вот еще, и никого я не искал», – было написано на мордочке. Рик усмехнулся и покачал головой. Зато он – искал. Звал! И не слышал ответа, хотя рядом, на диване, сидят и Сати, и сама жена вожака – Тайя.

– Приветствую, – вежливо поклонился Рик, подошел и сел в предложенное кресло. – Я утратил дар прямой речи и вынужден обходиться словами?

– Временно, – утешила Тайя. – Мы с Сати очень старались, нам помогали многие. Это условие твоего нового задания, очень важного для стаи. Ты обязан научиться жить самостоятельно. Второе твое задание – безопасность Сати. Будь при ней. Оружие и инструкции получишь у Йялла. Теперь он для тебя старший.

– Да, принято, – тоскливо выдохнул Рик.

Жена вожака встала, ободряюще улыбнулась и пошла прочь. Рик проводил ее взглядом. Отчего-то некстати припомнилось: люди считают Тайю самой красивой женщиной Хьёртта. Он, оказывается, раньше не придавал этим словам значения. И не замечал, что двигается она по-кошачьи мягко и гибко. А ее короткие волосы светлы настолько, что переливаются радугой неявных оттенков, на кончиках вспыхивая золотом. Неужели в четыре глаза можно видеть хуже, чем сейчас, двумя собственными? Странная идея. Но ведь очевидно: они с братом смотрели как-то не так. Неужели в общности может скрываться ущербность? Закрытость для внешнего, делающая изучение мира существенно неполным, однобоким.

Сати села на подлокотник, дернула за рукав, привлекая к себе внимание.

– Ты был без сознания полные сутки. Рив в порядке, спит и лечится, – сказала она. – Ринк тоже спит и лечится. Сперва никто не сообразил, что он ранен, и серьезно… Держался, а как вас сдал, свалился. К ним не пускают, но ты не беспокойся, декан Тиэрто вернулся и занимается больными. Я его видела. Такой внушительный айри, он справится, мне сам Риан пообещал. Что еще хочешь узнать?

– Надо накормить котенка, – припомнил Рик.

– Он вымогатель, – сморщила нос Сати. – Он даже у директоров умудряется клянчить, у айри Ялитэ и у второго, который человек. Еще он бегает на пристань и побирается в ресторанах, прямо стыдно, с его-то родословной на рисовой бумаге, с его сапфиром и гордым именем Гиркс Пятый… Пошли лучше тебя накормим, а? И меня заодно. Глядишь, Йялл нас уже сытыми найдет, он пока занят, но скоро освободится.

Рик согласился. Сам повел девочку в ближайшую столовую, на ходу выясняя, от кого и от чего, собственно, следует оберегать девочку. Сати отвечала охотно, говорила много и эмоционально. С ней оказалось посильно преодолевать тянущую жилы пустоту неполноценности.

Ночью в столовой было пусто, работали только сервисные слаги. Предложить они могли нечто безвкусное и лишенное запаха, предназначенное для длительного – а как предположила Сати, и вообще вечного – хранения. Рик нахмурился, попытался сообразить, есть ли у него, лично у него, счет? Обычно за все платил Ринк, он же старший.

– Да, запущенный случай, – рассмеялась Сати, узнав причину заминки. – Пошли к Лорри. Она все равно, как я понимаю, не спит. Весь день дрыхла, и не просто так – у знакомых медиков Йялла. Ее чем-то полезным накачали, так похорошела! На человека стала похожа.

– А была? – запутался Рик.

– Тощая синюшная шалава, – вынесла приговор Сати. Покосилась на смеющегося волвека и добавила еще более трагическим тоном: – Сама же она и говорила: «Полкило румян плюс погашенный фонарь – и я еще вполне гожусь для дела».

– Странные у тебя представления о красоте, – задумался Рик, плотнее настраивая связь с сознанием кота.

Отметил заинтересованно: у того отличное ночное зрение, пусть и иного типа, чем у волвека, требующее привычки. Слух… слух тоже неплох. Нюх слабоват, но в целом партнер занятный.

– Представления странные, – передразнила Сати. – Какие есть… Учти: ты обязан сказать ей, что она очень красивая и что ей не дашь на вид больше двадцати двух. Хотя до двадцати двух ей еще дней десять у медиков спать без передышек. Мне Тимрэ объяснил, что люди теперь проходят какие-то специальные процедуры раз в десять лет, чтобы дольше жить. Методику разработала стая, это совсем надежно и безвредно. И что Лорри еще не поздно, а моей бабушке Томи уже поздно в этом участвовать.

– Да, медики обещали, что теперь люди станут жить дольше и стареть позже, почти как наш народ, – кивнул Рик. – Мы идем в архив?

Без привычного ощущения живых сознаний было неуютно. Ночь казалась опасной и непредсказуемой. Хотелось красться, принюхиваясь и не отпуская девочку от себя ни на шаг. Спасибо, его не отключили хотя бы от одного сознания – от кошачьего! Конечно, приходилось мириться с чудовищной недисциплинированностью этого существа, с примитивностью зачаточного разума животного и неполной синхронностью по слуху и тактильным реакциям. Еще и усы эти странные… Рик даже чихнул от двоения сознания. Не родное, не близкое даже, а все лучше, чем пустота. Вдвоем можно гораздо надежнее охранять объект. Да и привычнее оно – вдвоем…

В десяти шагах от двери архива котенок восторженно воскликнул: «Яо!» – и метнулся в густую траву, предав интересы дела ради старого следа какой-то никчемной мыши. Рик зашипел от досады, ослабил контакт своего сознания с Гирксом и стал вполне самостоятельно принюхиваться и присматриваться. По всему выходило: архив теперь важнее директорского корпуса. Ночь – а тут толпа!

Лорана Диш, женщина, которую недавно охраняла семья Горр, сидела на диване, поджав ноги и уместив на коленях малую консоль. «И не рассмотреть, похорошела ли», – отметил Рик. Считывала информацию: на лбу широкая контактная полоса, накрывающая глаза, гибкие отростки присосались к коже затылка от макушки и до самой спины. Волвек присмотрелся: точно, дорогущее оборудование полного контакта, раньше в архиве подобного никогда не было. На происходящее вокруг Лорана не реагировала, целиком погруженная в Инфосреду. Пальцы быстро перебирали что-то не существующее в реальности, но видимое и осязаемое там, в ином состоянии. На среднем – Рик сразу отметил – то самое кольцо с темными квадратными вставками, за которым, судя по всему, и шла охота. Время от времени Лорри на ощупь проворачивала кольцо на пальце, прижимала к гнезду консоли и довольно хихикала. Находясь в Инфосреде, люди контролируют реакции не полностью, так что помимо смеха окружающим доставались и словесные комментарии довольно странного толка.

– Урою, – хмыкнула женщина в очередной раз, пальцы забегали быстрее. – Щас мордой об стол…

– Лорана, – возмутился из глубины комнаты старший инспектор Борх, сидящий за большим столом. – Я тебя оштрафую за недостойное поведение. И отключу от Среды на десять суток.

– Ага, – невпопад согласилась женщина. – Уже почти. Ё-о-о, ну отпад…

Борх тяжело вздохнул, поднимаясь из своего кресла. Глянул на Сати, ее провожатого. Жестом пригласил к столу, оставив угрозу штрафа неисполненной. С сомнением присмотрелся к волвеку:

– Ты который из семьи? Вроде в сознании должен быть пока что один Рик, и то едва ли.

– Рик Горр. – Было странно представляться этим именем всерьез, от себя одного, но волвек старался. – Это мы… то есть как раз именно я, вызывали инспекцию во время нападения.

– Вызывал, – поправила Сати, притащив подушки, уложив их в свое кресло и устраиваясь теперь сверху, на одном уровне со всеми. – Садись уже. Хватит искать врагов, тут никто на меня не нападает.

Рик сел, по привычке чуть пригнувшись, плотнее сжавшись в кресле, чтобы не казаться слишком массивным: люди отчего-то чувствуют себя неуютно в присутствии крупных волвеков. Хорошо тому же Рою Орри, он весит всего-то девяносто килограммов, его воспринимают адекватно. А когда видят Горров – мрачнеют, замыкаются в себе. Правда, сегодня он один.

– Полет помнишь за всех троих, за это ваше «мы»? – понадеялся Борх, не проявляя признаков мрачности и испуга. Рик запоздало догадался: инспектор привык общаться с Йяллом, который на пять-шесть килограммов тяжелее любого Горра. – Я пытаюсь установить, что происходило и всех ли нападавших удалось выловить. Рычал ты по моему каналу знатно, я не понял, само собой, ни ползвука. Но записал и передал Йяллу. Шеф-инспектор разъяснил суть послания нормальными словами. И заодно сам расстарался, выгнал в северные предгорья всех когтистых студентов, задал точные координаты поиска… Клянусь отрыжкой зеленого дракона, так шумно в эфире не было никогда. И так искренне нам, инспекторам, не радовался прежде ни один задержанный. Показания людишки дают наперебой. – Инспектор раскатисто расхохотался и обернулся к сухорукому старику, сидящему справа от него: – Я им сказал: снаружи стерегут воспитанные гроллы, аспиранты-медики, старшим при них ответственный волвек, профессор и все такое… Мол, надумаете совершать побег – вас будут ловить не больно, с полным знанием анатомии. Они поняли как-то превратно.

Старший инспектор мечтательно улыбнулся, вздохнул, нехотя прервал рассказ, возвращаясь к основной теме. Он желал восстановить подробности нападения. Рой сообщил что мог, но, увы, он не сумел описать даже точную последовательность событий, сознание хранило лишь рваные фрагменты, словно две трети времени исчезло из восприятия… Борх погладил приготовленный шар для записи показаний, закатил в гнездо. Уточнил, можно ли начинать.

– Конечно, – согласился Рик, усаживаясь посвободнее. Прикрыл глаза. – Мы находились в полете двадцать восемь минут семь секунд, когда возникло ощущение внешнего внимания. Мы стали формировать плотный контакт с Роем, за это отвечал Ринк, он старше и опытнее, к тому же лучше встраивает в нас сторонние сознания. Мы… то есть Рив-Рик, изучили угрозы по курсу. Было два больших высотных мобиля, внутри сидели люди, всего четырнадцать сознаний с учетом пилотов. Пикировали сходящимися курсами. Вооружение только ближнего боя, ничего серьезного.

– Откуда сведения? – нахмурился Борх.

– Мы же их читали, – пояснил Рик. – Людей в условиях боя мы читаем полностью, айри – хуже, они умеют таить намерения. Рой встраивался двенадцать секунд, мы уже повредили мобили и мы… то есть я… остался их сажать и блокировать люки.

– На ваших мобилях есть вооружение дальнего действия?

– Как сказать, – задумался Рик. – Это стандартные малые МП – не мобили даже, а корабли противометеоритной службы Хьёртта. У нас там дважды в год приходится дежурить над куполами. Атмосфера слабая, сами понимаете, камнепад может повредить города. Орбитальная автоматика обычно справляется, но МП дежурят постоянно, для страховки. Это наша разработка модели корабля, он пригоден только для пилотирования волвеком, зато – в любом из обликов. Защита действует в отношении всех угроз, а вот атаковать на дальней дистанции МП способны только на мертвые объекты, лишенные даже тени сознания. В слиянии с контролем мы не ошибаемся при целеуказании, беспилотник можем убрать всегда, как и обычные метеориты. Против пилотируемых систем действует блокировка. Мы… Я вернулся к охраняемому мобилю Роя на тридцать первой минуте полета. За это время мы, точнее Ринк-Рив, убрали два беспилотных аппарата. Рив держался ближе к охраняемому мобилю, на вероятной линии огня. Когда появился пилотируемый мобиль, он мог только закрыть охраняемую нами цель. Это было уже на пятнадцатой секунде тридцать второй минуты полета. Я был выше чужого мобиля, я им занимался. Повреждал, сажал, блокировал – все как полагается… Внутри были три человека и один айри. Ринк поймал брата в падении. Когда я вернулся к охраняемому мобилю, мы… То есть они, Рив-Ринк, заканчивали работу с последним объектом, там опознали семь сознаний, два айри и пятеро человек. Садиться не желали, Риву-Ринку пришлось их убеждать. Еще один объект находился поблизости. Одиночное сознание, айри, малый мобиль, мы его восприняли, но он сразу ушел. Стало безопасно, мы осознали позитивный прогноз по полету. Могу записать на шар полное воспоминание, но мне нужна стандартная система соединения с Инфосредой, я отключен от прямого общения.

– Пиши. – Борх вложил в руку волвека контактную полосу. Снова обернулся к Пауку: – Теперь я понимаю до конца, почему в их городе не воруют и вообще не шалят… Милая семейка. Мне бы такую в инспекцию. Ну да ладно… У нас нет полной картины передвижения МП даже с орбитальных систем слежения, не успели засечь. Я полагал, что живое существо таких маневров не выдержит.

Старший инспектор с неудовольствием поморщился. Люди, а тем более айри, из любого, самого наилучшего и ясного дела могут при желании создать нечто противоположное. По сути, он, старший инспектор, только что завершил сбор данных для расследования. Обвинить семью Горр решительно ни в чем нельзя, их награждать бы следовало! Однако у мира людей иная логика. Уже сутки Инфосреда забита разнообразными сплетнями и слухами, якобы личными свидетельствами и обрывками записей: волвеки напали на людей, убивали направо и налево, их ужасная стая рыщет по горам и ловит кого-то. А может, просто охотится.

Глупость? Хуже – сознательная и грамотно подготовленная провокация. Совет, назначенный спешно и так же внезапно отодвинутый по срокам, состоится через два дня. Если слухи будут копиться такими темпами, к тому времени начнется настоящая смута в умах. И кто прав, будет уже неважно. Люди часто не хотят и не умеют докапываться до истины. К тому же кампания против стаи началась не сегодня. Чего стоит хотя бы книга, в продвижение которой богатейший айри Релата вложил немыслимую сумму. Месяц назад была грандиозная презентация. «Пепел сожженных душ» – самое модное и шумное событие года… А утром здесь, в зале древней ратуши города Гирта, состоится встреча поклонников с автором. Неслучайное совпадение в преддверии Совета, тут и сомневаться не стоит.

– Все, урыла, – сыто промурлыкала Лорри, стаскивая с головы похожий на спрута контактный шлем. – Борх, ты, кажется, мне угрожал, да? Мне, такой законопослушной, при окладе и ва-аще неузнаваемой?

– Ты ругалась при Сати.

Лорана виновато пожала плечами. Энергично помассировала пальцами кожу головы, взбила волосы. Оскалилась в своей давней хищной улыбочке.

– Не в первый раз я при ней ругалась, увы. Но я постараюсь впредь быть корректной. Слушай, выдели мне красавчика Ларха в кавалеры, лады? Мы с Томи и еще одним парнишкой идем встречаться с писателем. Это так важно… будет вообще полное ё-о-о, если не явимся.

– Мне казалось, места в зале расписаны заранее, – удивился Борх.

Лорана дернулась было гордо показать палец с широким кольцом – средний. Сообразила, что жест выходит двусмысленный, виновато хмыкнула, сняла ценную вещь и положила на ладонь. Погладила ободок, подмигнула инспектору:

– Эта штуковина вскрывает инфосистемы. Вообще любые, усек? Нам бы с Пауком такую семнадцать лет назад… Мы бы щас правили Релатом. На пару. Твой зеленый дракон утомился бы икать.

– Лорри… – Инспектор обреченно вздохнул, из последних сил сопротивляясь желанию задержать и оштрафовать хулиганку. – Ладно. Будет тебе Ларх. Но учти: еще одно нарушение общественного покоя и порядка…

– Не одно, не боись, подниму пыль до небес, – подмигнула Лорри и принялась отгибать пальцы: – Воровство, нарушение права на тайну личной информации, клевета с домыслами и этими… инсинуациями, прямой плагиат плюс имущественные, как ты любишь говорить, терки.

– Коuда мы перешли на «ты»? – запоздало разозлился Борх.

– Ё-о-о, ну хватит дуться, – отмахнулась Лорана. Подмигнула инспектору: – Как подумаю, сколько я буду стоить к полудню – сама себе завидую. Прорвемся… Мне бы ногти наточить и прическу сваять. Не могу же я скандал закатывать в таком виде? Томи опять же требуется подкрасить и встряхнуть. Третьего погорельца встретить, все ему втолковать. Дел – куча!

Широкое кольцо с темными бриллиантами звучно стукнуло по столу, пару раз качнулось и замерло. Лорана последний раз подмигнула окаменевшему старшему инспектору и удалилась, имитируя гроллье рычание усердно, но неумело. Сати помахала ей вслед. И вздрогнула, взглянув на беззвучно встающего из кресла Рика. Растущего – он расправил плечи и оказался огромным, плотным и опасным. Запись воспоминания завершил и теперь пустыми глазами всматривался в нездешнее. Зашипел, оскалился, прыжком метнулся к двери – и сгинул в ночи. Паук сухо зашуршал своим странным смехом.

– Полагаю, Гиркс напоролся на крупную мышь и позвал на помощь, – предположил он. Убрал кольцо в сейф, тщательно запер старомодный, даже не цифровой, замок. – Сати, девочка, тебе надо отдыхать. Детям, даже самым необычным, по ночам полагается спать. Пошли. Я расскажу тебе сказку. Мне ее показал Рой, очень красивая. Про хчел и цветы.

– Лучше объясни, что затеяла Лорри!

– Завтра, то есть уже сегодня, сама увидишь. Идем. Тут такое дело… – Паук невесело усмехнулся. – Людей ведь на Релате много. Почти миллиард. В последнее время численность стабилизировалась, это была большая и малопонятная мне до поры работа Совета… Но – не суть. Стая вне нашей планеты насчитывает семнадцать тысяч волвеков, да еще пятнадцать тысяч людей добавь – получишь население Хьёртта, целиком, со стариками и младенцами.

– Мало, – догадалась Сати, послушно устраиваясь на диване, под теплым пледом.

– Кое-кто полагает, что именно сейчас выгодно и удобно разрушить мир между расами, – кивнул Паук. Возмущенно фыркнул: – Ладно я… Меня презирали – я отвечал тем же. По мелочи гадил, тут да там, каждый зарабатывает на жизнь и разбирается с врагами как умеет. Но чтобы вредить всем сразу не ради дохода, а по злобе! Редкая гнусь. Закрывай глаза, дальше я буду говорить только про хчел, – строго предупредил старик. Поправил плед. – Мне так хочется их увидеть… Они золотые и гибкие, как металлические змейки. Глаза у них крупные, сетчатые, переливаются радугой, искорками вспыхивают. Передние лапы мощные, копательные. В два сгиба, тонкие, но сильные. Этими лапами они и звук издают. Стрекочут. Так, знаешь: тр-р-р… И ползет шелест по почве, далеко слышен. А вверху шевелится солнышко. Пуховое, беленькое, чуть поменьше нашего.

Сати прикрыла глаза. Она уже видела, пусть и смутно, то, о чем рассказывал Паук. Другой мир, где не бывала прежде. Ярких и юрких хчел. Солнышко. Там было хорошо, никто не высмеивал калек и не презирал слабых. Это казалось особенно важным для сухорукого старика. Сати ощущала его жажду увидеть нездешнее и разделяла ее. И еще одну жажду – тоже. Йялл мечтал попасть домой, встретить отца. Было бы замечательно понаблюдать и понять, что это такое – настоящая семья… Сати улыбнулась, уже засыпая. А хчелы сновали, суетились, тащили сухой серо-пыльный куст к воде. Верилось, что у них все получится, куст напьется и расцветет – значит, будет и мед…

Проснулась Сати поздно и сразу поняла: день уже давно настал. Гиркс сидел у подушки и умывался, совершенно довольный собой. В кресле поодаль щурился Рик, наблюдая за ней и за котенком. Улыбнулся, подмигнул:

– У меня уже хорошо получается говорить «я». Мы с Гирксом тренировались. Гнули спины, точили когти и смотрели на луну. Потом я выяснил все про свой денежный счет, сходил и заказал нам завтрак, мы насытились. И готовы кушать обед. Одевайся.

– Где остальные?

– Паук, то есть Юки, ушел в Среду час назад, его, считай, нет, настраивает систему безопасности и параметры доступа к закрытым разделам архива. Борх возится с задержанными. Йялл недавно присоединился к нему, закончив непонятную мне инспекцию… Тайя у медиков, Рив-Ринк спят, но нам, то есть им, гораздо лучше. Риан забегал, передал тебе привет, кусочек торта и еще трех больших креветок для Гиркса, их уже нет, но счастья было много… Риан сказал, что занят, они с директором намерены кое-кого воспитать. Велел записать встречу с людским писателем для дальнейшего анализа, ему не нравится происходящее. В Академии роится туча инспекторов, в столовых их больше, чем мух. Дюжина охраняет нас и архив в целом. Через двадцать два часа состоится посадка межпланетника на ближнем малом космодроме в трех сотнях километров отсюда. Даур Трой будет в Академии завтра после заката. Еще вот важное для нас… и для меня. Скоро в Гирт прилетит наша сестра. У нас ведь есть сестра.

– Я думала, вас, Горров, трое в семье.

Сати так заинтересовалась, что сразу села, пошарила по полу, подобрала сандалии, натянула, поправила смятое платье. Ловко перехватила брошенную Риком расческу, взялась нещадно и поспешно драть свои тонкие, но густые волосы.

– Она сбежала из дома в десять лет, – прищурился Рик, встал, подошел, отнял расческу и стал бережно разбирать и причесывать волосы своей подопечной. – Нам, Рику-Риву, было семь, и мы ее довели. Мы Вирью попросту не замечали, мы были совершенно несносным существом. Не представляю, чего стоило Ринку вырастить нас. Мы украли у него целую жизнь. Стыдно. Уже час мне очень стыдно. Меня даже Гиркс пожалел.

– Хватит меня чесать, и так хорошо.

– Тогда пошли, буду кормить, – согласился Рик. – И включу запись. Интересно у людей… у них писатели водятся. Врут от начала до конца, а их все равно уважают.

– В стае нет писателей?

– Мало, – ответил Рик. – Сейчас – два. Две. Тайя придумывает сказки для детей. Не как люди, а для полного восприятия, с ощущениями, с фоном. Это очень большая работа. Ей помогают, иногда до двух десятков наших со-чувствуют, настраиваются. Вторая писательница у нас ничего не придумывает, она постепенно восстанавливает точную историю Хьёртта. Год за годом, кропотливо. Вообще женщины у нас более, как обожает говорить Риан, независимые, чем мужчины. Мы, мужчины – стая, мы гроллами бегаем и проникаемся общими идеями. Они не меняют облик, зато создают и оберегают то, что является духом семьи. Мама влияет на свою семью сильнее, чем вожак. Гораздо сильнее. Мы – Горры, скорее всего, были бы самостоятельнее, если бы нас растил не один Ринк. Нет, ты не подумай, мама жива, но она очень всем нужна, работает на «Иннаре», у нее редкий талант интуитивной отстройки сложных систем. Дома бывает раз в году, и то не каждый год. У нее разница с отцом в возрасте была без малого сто лет, он ушел в память рода, а мама предпочла спасаться от душевной боли работой без отдыха…

Сати умылась, села к столу. Восторженно охнула, когда Рик внес огромный бак с клубникой. Оказывается, Рой тоже заходил, рассказывал о своей работе с Йяллом. Заодно доставил этот подарок, присланный от деда Ясеня. Помимо ягод для позднего завтрака предлагались творог, фрукты и даже запеканка. Правда, подозрительно коричневая, явно плод личного кулинарного усердия волвека. Уточнять Сати из вежливости не стала, просто положила в тарелку небольшой кусочек. Похвалила вкус. Рик заулыбался. Настроил прием из зала ратуши и тоже подсел к столу, стараясь не слишком часто брать ягоды из бака.

В зале шумели и переговаривались, ни одного пустого кресла не наблюдалось, зато люди плотно стояли в проходах и возле дверей. Почти у всех в руках были книги, хотя покупать в бумажном виде – дорого. Уже лет сто издают только в подарочном исполнении, как сказала бы Лорри, «со всеми тупыми наворотами».

Сама Лорана, к немалому удивлению Сати, обнаружилась в зале. Расположилась вальяжно в первом ряду, где ее трудно было не заметить. Волосы перекрашены в светло-золотистый тон, платье кричаще красное, облегающее и явно дорогое. Ногти тоже красные, длинные – как когти. Макияж яркостью несколько похож на то, что Йялл называл боевой раскраской, но сделан гораздо профессиональнее. Рик подвинул ближе консоль, приблизил первый ряд, рассматривая знакомых поподробнее.