Текст книги "Темные звери (СИ)"

Автор книги: Оксана Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А мне подарок?!

Ее требование наконец-то привлекло внимание Вероники, и та, даже не дожевав конфету, громко спросила:

– Все ли малыши довольны?

Все подарки по душе?

Почему тогда не вижу

Я улыбок до ушей?!

– О! – только и сказала Мария Максимовна.

– Подарочное издание? – с сомнением улыбалась Викуля, разглядывая альбом с цветными картинками.

– Ло-о-о-о-о-ореаль!!! – по-настоящему рыдала Катюша. – Давайте эту Снегурочку себе оставим!

– Вообще-то, у нас планы наоборот, – ответил Артём. – Снегурка, жги!

Вероника топнула ножкой, чтобы призвать всех к тишине и порядку, и заявила:

– Мы потратились нехило —

Сами можете судить!

И поэтому решайте,

Что в ответ нам подарить!

– О! – мать до сих пор не отошла от шока, но улыбалась. – И что же ты хочешь, прелесть моя?

Артём вдруг плюхнул на пол уже пустой мешок и махнул Насте – мол, давай, добро пожаловать. Она поняла, чего он хочет, но не решалась подойти, тогда он ухватил ее за локоть и потянул к нужному месту. Потом заставил сесть, надавив на голову, и попросту упаковал внутрь. Настя сжалась, не представляя, как он собирается ее поднимать. Но, похоже, и на этот счет план продумали – друзья помогли, а Настя заверещала, когда потеряла почву под ногами и была сдавлена со всех сторон меховой тканью.

– Эй, вы чего творите? – отошла мать. – Куда вы ее потащили?

– Утром вернем! – заверила Вероника. – А вы не волнуйтесь – она ж со мной!

– Сеня, не тупи, давай быстро с нами, – это Артём сказал в сторону. И даже получил какой-то ответ.

Катюша хохотала, Егор с Викулей вслед улюлюкали, но Настя расслышала голос матери, которая, кажется, тоже смеялась:

– Чтобы утром дома была! И Снегурочку эту к нам… на перевоспитание!

– Поставьте человека на планету! – кричала Настя, но освободили ее только на улице и сразу запихнули в машину.

– Ничего себе, какая тяжелая! А с виду худая, – заметил Артём. Несли они мешок вдвоем – второй парень просто подмигнул ей и побежал к другой машине.

Настя была одета в домашнее, хоть и в нарядное. Даже тапочки с собой не прихватила! А теперь еще и растрепанная. Она возмущенно фыркала, но Сеня, который уселся с ней рядом, смеялся. Он тут же стянул с себя пуховик и накинул ей на плечи, хотя в машине и было тепло. А что они придумают с обувью?

Артём на улице перекрикивался с остальными:

– Мы сейчас Нику домой закинем, а потом сразу к Лёхе!

– А мы пока на горки заедем! Давай, там встретимся!

Он сел за руль, и Вероника тут же возмутилась:

– Я не хочу домой! Я с тобой хочу!

Артём стянул белую бороду на шею.

– Ника, ну мы же договорились! Ты сейчас с папой Новый год встретишь, а потом и спать захочешь. А если спать не ляжешь, то Дед Мороз тебе подарки не принесет.

– Какой еще Дед Мороз? Ты ж при мне в него переодевался!

– Вот именно. Если спать не ляжешь, то я тебе подарки не принесу. За себя-то я могу ручаться!

Вот так и получилось, что они втроем отправились на вечеринку к неведомому Лёхе. Насте достались валенки от костюма Деда Мороза – размера на четыре больше, чем требовалось. Но она не жаловалась – да и кому тут пожалуешься, раз даже Сеня впечатлился и заразился этим безумием?

Артём в машине стащил с себя костюм, а Настя впопыхах приглаживала волосы. Ей казалось, что в таком виде среди его друзей она будет торчать серой мышью – даже Сеня выглядел теперь намного презентабельнее. Но как выяснилось, всем было дело только до валенок – буквально каждый отвесил ей по этому поводу комплимент. На пятом комплименте Настя даже изобразила реверанс.

Толпа в огромном доме собралась невероятная. Но, кажется, все знали друг друга. Сам Лёха учился с Артёмом в одной гимназии. Подвыпившие девушки налетали на их троицу – целовали в щеку и ее, и Сеню, а потом пытались то же самое провернуть с Артёмом, но получали неизменное:

– Но-но! Не трогать Эльзину прелесть!

– А Тёмка-то у нас почти женатик! Вези уже ее сюда – хоть поглядим на Эльзу, а не на фотографии!

Это лишний раз убедило Настю в том, что роль бабника и непроходимого ловеласа у Артёма была только ролью. Он и в самом деле за вечер не позволил себе лишнего. Пил, шутил, веселился, танцевал со всеми… но ни с кем конкретно. И окружающие воспринимали это как должное – верный признак того, что он всегда себя так вел.

Если бы мама посмотрела сейчас на Сеню, то у нее бы больше не повернулся язык назвать его «тухлым яйцом». Он будто раскрылся: спокойно общался со всеми подряд, не терялся в компании разодетых в Армани парней и девчонок. Настя знала, что он умен и разговор поддержать умеет, но обычно выглядел зажатым. И теперь она вдруг подумала, что это общество на него так влияет – и зажатым он был именно в ее компании, она его таким и делала. Так и кто из них двоих «тухлое яйцо»? Сеня даже в хороводе поучаствовал, и в конкурсе на метание елочных игрушек победил. Настя тоже старалась не отставать, но ее рвение здорово ограничивали валенки.

В огромной – размеров среднего спортзала – гостиной организовали и бар. После четырех утра Настя вымоталась окончательно, поэтому уже и не вставала с высокого стула возле стойки, наблюдая за продолжающимся празднеством со стороны.

Когда начался очередной шумный конкурс, Артём направился к ней и уселся на соседний стул. Взял у бармена бокал с коньяком, залпом выпил.

– Не скучно, Насть?

– Нет! – она хоть и устала, но ответила искренне. – Спасибо тебе. Мне даже неудобно, что ты меня такими силами из дома вытаскивал… Но мне и правда весело!

– Кому тут весело? – подлетел с другой стороны сильно подвыпивший парень. – Настюш, пойдем танцевать!

– Давай попозже? – Настя смутилась оттого, что его-то имя не запомнила.

– Попозже так попозже! – легко согласился тот и обратился к бармену: – Бутер мне зафигачь, плиз! Ну что, Настюш, давай, за Новый год жахнем на брудершафт?

Настя неуверенно подняла бокал, но брудершафтиться с этим пареньком не хотела – не по ней целоваться с незнакомцами, пусть даже и в честь праздника.

– Ром, – подал голос Артём. – Ты к ней не клейся. Вон там, на диванчике, ее парень сопит. И раз уж я самолично эту парочку сюда притащил, в мою смену к Насте никто клеиться не будет.

Сеня и в самом деле прикорнул ненадолго, но он и выпил сегодня немало. Настя не видела в этом ничего ужасающего – тем более что на всех диванчиках уже кто-нибудь да залип. Рома тут же сдался:

– Ой, прости, прости, Настюш. Обидеть не хотел!

– Да ничего, – она улыбнулась ему, но обрадовалась, когда тот пошел искать себе другую жертву. И потом сказала Артёму: – Спасибо.

– За что? Ты вроде как мой друг. И тоже будешь обязана хранить мою верность Эльзе, ясно? Но вот со мной за это придется и выпить.

На это она уже с удовольствием согласилась. Через полчаса она поняла, что уже успела проиграть Артёму турнир по распитию вискарика, а он даже и не понял, что турнил начался… Но в голове у нее мутило уже знатно, поэтому Настя поплелась на балкон для передышки и потянула за собой друга, раз сам подписался.

Они укутались в чужие пуховики, которые первыми попались под руку, и уселись на скамеечку возле перил, свесив ноги наружу. Настя тянула стопы вверх, чтобы валенки с нее не свалились, а Артём свободно болтал ногами в воздухе.

– Когда уезжаешь-то? – спросила Настя.

– На завтрашний вечер билет взял. Хочу до начала триместра в Майами заглянуть.

– Так скоро?

– Соскучишься – звони.

Настя не обдумывала сейчас, по какому поводу стала бы ему звонить. Заговорила о другом:

– А я, как и все, тоже хотела бы познакомиться с Эльзой. Какая она?

– Добродушная, веселая… Немного зациклена на своей внешности, но ей и по статусу положено – она этой внешностью деньги зарабатывает. Очень раскованная, в том числе и в сексе.

– Вот об этом бы мог и промолчать! – рассмеялась Настя.

– Почему? – Артём тоже с улыбкой глядел на нее. – Это важно. А Сеня что?

– А что Сеня? – Настя надеялась, что он-то не осмелится о сексе спрашивать. Она в принципе такие вещи обсуждать открыто не умела.

– Он твой потолок?

– В каком смысле?

– В смысле, он все, чего бы ты хотела? – Артём не дождался Настиного ответа, поясняя: – Я не к тому, что он плохой. Отличный парень! Но вы как будто не вместе. Понимаешь, о чем я?

– Нет.

– Ну, влюбленная парочка на пьяной вечеринке… Ты видела Лёху со Светкой? С их танца можно было малобюджетное порно снять. Будь тут Эльза, то мы бы с ней точно отожгли на барной стойке.

– Просто мы не такие, – Настя пожала плечами.

– Ясно. А почему твоя мама его всерьез не воспринимает?

Насте эта тема не нравилась, но она продолжала – только потому, что ей хотелось говорить с Артёмом о всякой ерунде, которая в их разговорах ерундой не звучала:

– Я не знаю. Мама… она как генерал в юбке. Хочет все контролировать, хочет, чтобы все играли только по ее правилам, даже если они абсурдны. Иногда кажется, что ее единственная цель – распихать дочерей замуж, а потом вздохнуть спокойно и улечься на диван. Наверное, она понимает, что наши отношения с Сеней вряд ли приведут к свадьбе, вот и не воспринимает его. Зато вбила себе в голову, что я выйду замуж за твоего отца!

– Не выйдешь, – уверенно подтвердил Артём. – По многим причинам, но главное – в тебе нет духа авантюризма. Мой отец не так-то прост – ты это чувствуешь. И выйдешь ты замуж за Сеню или кого-то похожего на Сеню. Будешь любить его, хранить верность, нарожаешь кучу детей и никогда не пожалеешь, что выбрала надежность вместо страсти.

Он говорил так, словно знал наверняка, что страсти у них нет. Но Настя не стала это оспаривать:

– Возможно. Если только мама не выдаст меня замуж насильно за какого-нибудь усатого бандюгана…

– Да не выдаст. И это, Насть, постарайся не анализировать мать – не раскладывай ее по полочкам. Установи правила взаимодействия с ней, но не анализируй.

– Почему? Я думала, что мы с тобой оба склонны к излишнему анализу.

Артём усмехнулся, признавая это заявление:

– Вот всех остальных и анализируй. А мать – она мать и есть. Со всеми достоинствами и недостатками. Просто мать – так ее и воспринимай. Не уступай ей в том, что для тебя важно, но и ее переделывать не пытайся. Она все равно любит тебя ровно так, как умеет любить. Не требуй другой любви, это бессмысленно.

– Тогда расскажи мне о своей, – Настя почувствовала, что теперь имеет полное право спрашивать об этом.

Артём уперся лбом в перила и смотрел теперь вниз, по-прежнему болтая ногами в воздухе.

– Она родила меня в семнадцать. Мама была слишком наивной для своей красоты. Внимание парней, наверное, кружит голову всем девушкам, но она докружилась до меня. Папаша воспринял новость стойко, подбодрил ее и устроился в смену куда-то на север. Там хорошо платили – за пару месяцев он собирался накопить и на свадьбу, и на первое время. Укатил на заработки, и с тех пор его мать не видела. Наверное, там, на холодном свежем воздухе, и передумал. Она поначалу-то еще ждала, но потом поняла, что к чему. Аборт делать было уже поздно, поэтому я никуда и не делся.

– Наверное, ей было тяжело, – Насте захотелось это сказать, чтобы Артём почувствовал, насколько важна для нее эта откровенность.

– Наверное, было тяжело, – ответил он. – Но мать… она мать и есть. И моя выживала – уже не ради себя. А потом встретилась с отцом – я имею в виду нынешнего отца. Мне тогда уже шесть было – это как раз тот возраст, когда и понимаешь, что дядька чужой, но и с «папой» не заморачиваешься, если от этого мать так радостно улыбаться начинает. Я уже в те времена был манипулятором. Отец инженером на разваливающемся заводе работал, за душой – ни копейки. Но они поженились. И мы сразу, без притирок, стали семьей. Всем повезло.

Он замолчал, поэтому Настя переспросила:

– И кому же из вас повезло больше?

– Всем. Мне – потому что отец сразу стал отцом, он даже своим спокойствием компенсировал мамины эмоциональные всплески. Мама была благодарна ему за то, что полюбил ее, несмотря на чужого ребенка. Он был благодарен за то, что она прочно стояла за его спиной – и когда его уволили, и когда он только-только начинал бизнес. Она была по-настоящему верной – помнишь, я говорил тебе, какой смысл вкладываю в это слово? – Настя кивнула, хотя Артём на нее и не смотрел. – Она всегда оставалась на стороне отца. И он бы не добился того, что имеет, если бы дома его не ждала такая женщина. Уверен, что любовь, рожденная из взаимной благодарности, одна из самых прочных.

И он снова замолчал, но Настя хотела знать больше. Она не собиралась давить на больное, поэтому произнесла как можно мягче:

– Артём, а что было потом?

Но он не воспринял это как давление – наверное, собирался с мыслями:

– Они начали ссориться гораздо позже – когда бизнес уже процветал. Вот такая странность. Наверное, привыкли вместе преодолевать трудности, а когда трудностей не стало, заскучали. Ты не думала о женах декабристов, Насть? Почему они вот так пошли за мужьями в ссылки?

Слишком внезапная смена темы Настю обескуражила, но она ответила:

– В этом нет парадокса. Я бы тоже за мужем куда угодно пошла.

– Ты и такие, как ты, пошли бы без сомнений, – он улыбался в холодное пространство впереди. – Но почему и другие приняли такое же решение? Я думаю так: преданность – если она есть – в период испытаний не ставится под сомнение. Просто не ставится… даже если надо в Сибирь или на плаху. В такие моменты люди проявляют лучшие качества, на которые способны. Но вот если бы этих ссылок не было, если бы они так и жили в московских благодатях, то посреди балов или домашних дел могли и не любить своих мужей, а может быть, и ненавидеть.

Настя поняла, что он имеет в виду. Она сама знала таких людей, которые с молодости ссорились по пустякам, но едва только происходило что-то плохое, объединялись намертво – признак настоящей преданности. К сожалению, у ее родителей все произошло наоборот. Артём продолжил, сразу вернувшись к сути, будто и не отвлекался на другое:

– Это были просто ссоры, ничего масштабного… во многих семьях так, – он снова помолчал. – И в тот вечер они разругались, прямо на корпоративе. Мама сильно эмоциональная была, отец спокойнее, но и его можно было вывести из себя. Он остался на вечеринке, а ей позволил уехать домой. Но мама – как я уже сказал, слишком импульсивная – вместо того, чтобы взять такси, сама села за руль. Мало того что выпила, так еще и на эмоциях…

– И тогда она разбилась, – закончила Настя. Ей хотелось вытащить руку из кармана пуховика и коснуться его плеча, но она не знала, как Артём это воспримет, поэтому и не стала этого делать.

Он будто и не услышал, заканчивая:

– Его вина растоптала. Как если бы он сам ее убил и лишил детей матери. С тех пор он только этой виной и живет – это ему, а не Веронике, нужны психологи.

– А ты винишь его?

– Я? – Артём посмотрел на нее. – Нет, конечно. Ну, может, поначалу в поисках виноватого пару раз и сорвался, но это быстро прошло. Маму убила случайность и собственная ошибка, но уж никак не отец.

И тут до Насти дошло нечто важное:

– А ты сам говорил ему об этом? О том, что не винишь.

– Он и не спрашивал. И все равно бы ничего не изменилось – он каждый день видит Веронику, мои слова не исправили бы того, что сестренка растет без матери. Ему нравится себя винить. А я этим пользуюсь. В каком еще другом случае мне бы позволили куролесить по всему миру и быть основной статьей семейных расходов?

– Даже если не поможет, все равно скажи! – Настя повысила голос, заметив, что и эту тему Артём умудрился свести к шутке. – Не будь этим – как ты их назвал? – темные звери? Ну, те, которые не думают о чувствах других!

– Посмотрим.

Артём улетел вечером первого января, и дом тут же затих, погружаясь в спокойное блаженное умиротворение, где никто не разговаривает слишком громко и не смеется в полный голос без причины. В ожидании лета, когда Артём заглянет снова. И теперь даже Настя будет ждать его возвращения, поддаваясь всеобщему настроению. Но если остальные видели в нем далеко не то, чем он являлся, то Настя теперь его воспринимала иначе. И была ему благодарна за то, что он – с виду темный зверь – подпустил ее настолько близко, чтобы она разглядела: не такой уж он и темный, каким хотел бы сам казаться. Но и темноты там немало. Он, умеющий разложить по полочкам всех вокруг, сам толком не понимал, что происходит у него внутри.

Глава 6

Настя любила придумывать разные теории – по любому вопросу. Есть среди них и такая. Никаких «вторых половинок» не бывает! Первая страсть – это гормональный процесс, который быстро проходит. Версия же о «вторых половинах», ищущих друг друга по свету, не предполагает скоротечности чувств. Так вот, любые два взрослых, психологически зрелых и заинтересованных в этом человека уживутся. Любые! Для этого достаточно быть взрослым, психологически зрелым и заинтересованным в этом. Браки заключаются не на небесах, а в умах людей – и каким будет конкретный брак, только от самих людей и зависит. Ну, а романтики пусть бесконечно ищут свои «половинки». Возможно, и это нужно – например, чтобы писать стихи?

* * *

Нельзя сказать, что Вероника адаптировалась в новой школе без проблем. Но она адаптировалась! Уже в конце первой недели она взахлеб рассказывала о том, как их с Таней ругала учительница за то, что они носились по коридору. Этот рассказ из уст другого ребенка прозвучал бы иначе, но Вероника носилась по коридору – с неведомой Таней, которая не считала ее достаточно заразной, чтобы носиться по коридору вместе! На следующей неделе Веронике прилетело мячом от Миши, а она в ответ ему тоже зарядила мячом. В итоге урок физкультуры закончился дракой между девочками и мальчиками. Потрясающие новости! О старой гимназии девочка перестала вспоминать уже на третьей неделе. Это была безоговорочная победа Настиной идеи, которую признали все, даже, нехотя, Вера Петровна.

Сама образовательная программа отличалась, но не слишком сильно. На мелочи, вроде обшарпанных стен и дежурств раз в неделю, Вероника внимания не обращала – благо, дети быстро перестраиваются. Как и предсказывал Артём, Александр Алексеевич уже к концу января прибавил Насте зарплату – пусть и не в два раза, но этим снова обострил ее отношения с «крепостными». Прямо ей ничего не говорили, но некоторая отчужденность висела в воздухе. Возможно, только Наташка умела завидовать открыто – и именно потому что высказалась в глаза, им обеим стало проще общаться дальше. А остальные привыкали медленнее, но и они постепенно смирялись.

Настя задержалась на ужин, что делала крайне редко, поэтому вернулась домой позже обычного. И уже на пороге поняла, что произошло нечто ужасное. Мама сидела за кухонным столом – серая, словно постаревшая за один день, сестры рядом – красная и распухшая от слез Викуля и бледная Катюша.

– Что случилось? – Настя, даже забыв разуться, остановилась перед ними.

Ответила Катюша:

– Викуля беременна.

Настя рухнула на стул и уставилась на младшую сестренку. Судя по виду, та не слишком обрадована этой новости.

– А где Егорка?

У мамы и голос был серым:

– А его нет, как видишь. Трухнул. Сказал делать аборт. А потом даже телефон отключил. Я уже ходила к ним – этот мерзавец из комнаты не вышел. Знал, поди, что я ему хребет переломаю. Родители его бормочут что-то про возраст… всех троих бы убила… если б вы тут без меня обошлись, пока я в тюрьме сижу.

Вот и вся возвышенная романтика… Настя не ожидала такого от Егорки! Да какой он, к чертям собачьим, теперь Егорка? Правильно мама говорит – мерзавец.

– И что ты собираешься делать? – осторожно спросила Настя.

Викуля вместо ответа снова расплакалась. Как раз ее решения Настя и не могла предсказать. Если бы она сама оказалась в такой ситуации, то родила бы – она умела любить чужих детей, полюбила бы и своего. Катюша бы сделала аборт. Хотя нет, Катюша и не оказалась бы в такой ситуации. И вот только с Викулей все было не так однозначно.

– Викуль, – Катюша говорила непривычно тихо. – Делай аборт. Пока ранний срок…

Младшая не отвечала, тщетно пытаясь успокоиться. Тогда высказалась и мама:

– Тебе восемнадцать. Восемнадцать, едрить твою неловко! – она и сама едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. – Спросите у меня, каково это – растить детей без отца! Спросите! Дети – самое важное в жизни, но только если они вовремя. А когда не вовремя – это крест. Викуля, не будет тебе ни галерей, ни о чем ты там мечтала – сядешь вместо меня за прилавок. Вот и все твои галереи.

В ту ночь Настя слышала, как мама плачет. А ведь та не плакала даже после ухода отца. Злилась, проклинала, но чтобы так безотчетно рыдать… Потому что все, что она делала, было ради дочерей. И теперь, когда она столкнулась с такой ситуацией, ее сердце рвалось так, как никогда не рвалось из-за себя.

Наутро уже почти спокойная Викуля сказала, что сделает аборт. Настя позвонила на работу и отпросилась на этот день. Они вместе сидели в очереди к гинекологу, чтобы получить направление, когда до сих пор серая и непривычно молчаливая Мария Максимовна неожиданно подскочила на ноги и схватила Викулю за руку:

– Все, моя красавица, поехали домой. Справимся! Да ведь, девочки, справимся?

– Конечно! – кажется, даже Катюша вдруг почувствовала облегчение от такого неожиданного решения, а уж Настя и подавно.

Потом они до конца дня планировали, что делать дальше – Викуля возьмет в институте академ, а потом восстановится. Сидеть с ребенком найдется кому, да и финансово Настя с мамой вскладчину легко расходы потянут, а там, глядишь, и Катюша закончит институт и тоже устроится на работу. Викуля после академа на учебу вернется, а ребенок один не останется! Младшая сестра тоже участвовала в этом обсуждении и даже немного ожила.

Но потом все равно плакала. Она плакала каждый день, лишь ненадолго отвлекаясь. Уже смирившись с тем, что станет матерью, она никак не могла пережить одного – предательства Егорки. И даже не того, что испугался – а кто бы на его месте не испугался? А что бросил ее одну в такой непростой период. Наверное, она сломалась ровно в ту секунду, когда он отключил телефон, и дальнейшее уже не имело принципиального значения. Егор тоже появился недели через две, долго извинялся, что-то бубнил, но Викуля после его ухода плакала еще сильнее. Это был нервный срыв, который никак не заканчивался. Но к врачу ехать она наотрез отказывалась. С ней рядом постоянно кто-то был, но успокоить себя только она сама и могла – приняв реальность жизни.

Когда все вернулось в нормальное русло, и Викуля пришла в себя, у нее начались боли. Ребенка она потеряла на десятой неделе. Но уже так не ревела – видимо, раньше выплакала все, что могла. Казалось бы, все стало таким, как раньше, пусть и после тяжелого периода, но на самом деле не так – Викуля стала другой. Она больше не могла оставаться возвышенной феей.

Мама тоже изменилась. Если раньше она была суровой, то теперь стала суровой до жестокости. Теперь она уже не мечтала, а требовала, чтобы Настя думала о замужестве. Если не хочет в тридцать лет с завистью смотреть на другие семьи. И теперь каждый день, как по расписанию, напоминала дочерям, что сама она не вечная, что пора бы уж и им о себе позаботиться. И по ее мнению, единственным признаком заботы о себе был законный брак. Это хотя бы обезопасит ее от незапланированных внуков! Обстановка в доме стала невыносимой.

* * *

Единственной отдушиной для Насти были успехи Вероники, теперь уже сильно отличавшейся от той истеричной девочки, с которой она познакомилась полгода назад. Ее день рождения прошел на ура – в доме собралось с десяток детишек, и ни одного из старой гимназии! Вероника была довольна. Еще довольнее она стала, когда Настя позвонила Артёму и заставила исполнить «Happy birthday to you». Он и правда пел отвратительно, но Вероника визжала от счастья. И поскольку Настя включила громкую связь, то это событие потом со смехом обсуждал весь дом.

Ее жизнь разделилась на два мира: в одном успехи и детская радость, в другом – тяжелые, нервные разговоры и скука.

Наверное, Настя не заметила, но изменилась и она – даже непонятно, под влиянием чего именно. Поэтому однажды, в эмоциональном порыве, позвонила Сене и сказала, что хочет с ним расстаться. А какие еще перспективы у их отношений? А если бы забеременела она? Ведь даже Егорка сдулся, как мыльный пузырь, а у тех же любовь была, сил нет.

– У тебя кто-то есть? – спросил Сеня, который, естественно, такого разговора по телефону не ожидал.

– Нет, конечно! – ответила Настя. Она слишком уважала его, чтобы позволить считать себя рогоносцем. – Просто… я не вижу для нас будущего.

И после этого разговора события развернулись в неожиданном для всех направлении. Артём говорил: «Если хочешь спровоцировать мужчину на решительные действия, дай ему ощущение, что он тебя теряет. Вот только тогда он сделает все, на что способен». И, как выяснилось, был прав.

Через три дня Сеня приехал к Насте с букетом – точно таким же, какой дарил ей на день рождения и восьмое марта. И прямо у порога выдал:

– Выходи за меня замуж, Настя. Ты ошибаешься, что у нас нет будущего – я только с тобой его и вижу! И я стану тебе лучшим мужем… только дай мне такой шанс.

В прихожую выплыли мама с сестрами и отупело переводили взгляды со смущенного Сени на еще более ошарашенную, чем они, Настю. Мама ожила первой, но голос ее был сдавленным:

– Сеня, – она впервые назвала парня по имени. – Ты проходи на кухню, чайку попьем… Давай сюда цветы, я в вазу поставлю…

И больше на Настю никто не давил. Мама не озвучила ни одного комментария на эту тему, хотя ее, наверное, и распирало изнутри. Вообще ничего не говорила! Поэтому решение Настя приняла сама. Ее теории и даже отзыв о ней Артёма сводились к тому, что Сеня идеальный муж для нее. Теперь она только удивлялась, почему сомневалась в том, что он когда-нибудь обязательно предложит ей пожениться. А зачем бы они тогда встречались два с половиной года? Это же Сеня, серьезный и надежный Сеня, который не стал бы пудрить ей мозги, если бы не имел твердых намерений!

Свадьбу назначили на конец апреля. Сеня поначалу настаивал на более грандиозном праздновании, но Насте хватало красивого платья и душевной компании. Да и зачем тратить деньги на свадьбу, если можно купить, например, машину – для их, теперь общей, семьи? Сеня согласился – он предпочитал уступать ей во всем, только убеждая этим Настю в правильности сделанного выбора.

– Дорогая, – говорил он. – Если хочешь вернуться в школу или не работать вообще, только скажи. Я постараюсь подарить тебе такую жизнь, которую ты захочешь.

– Нет, Сень, мне нравится работать с Вероникой. Я еще не чувствовала такой значимости каждого своего усилия! Но спасибо, что предложил.

– Хорошо. Лишь бы тебе нравилось.

Настя наконец-то ощущала неподдельный интерес близкого человека к своему занятию, к проблемам и делам. И твердую уверенность в том, что любое решение вызовет только поддержку. На такую же поддержку она всегда была готова и сама.

И только за день до знаменательного события ее сорвало в непонятном направлении. Подтолкнуло к странному поступку неосознаваемыми тревогами и лежащим без дела телефоном.

Он ответил на третьем гудке.

– Настя? Подожди минуту, я как раз выхожу туда, где потише.

– Артём, а я завтра замуж выхожу.

– Да ладно! Неужели за моего отца? Но я тебя мамой звать не буду, можно? – он смеялся.

– Даже и не знаю! Только я выхожу за Сеню.

– А-а. Он был у меня вторым вариантом! Поздравляю, подруга, он отличный парень!

– Спасибо.

– В июне привезу вам подарок.

– Магнитики?

– На этот раз что-то посолиднее… Один огромный магнитище!

– Буду ждать.

– До встречи, Насть! Поздравляю еще раз!

– Спасибо.

Настя и сама не знала, зачем звонила ему. Наверное, хотела получить поздравления от друга. Ну и потратить лишние деньги на дорогущий роуминг.

* * *

Жить с Сеней оказалось приятно и просто. У него была однокомнатная квартирка в центре – им двоим пока хватало. Сам Сеня был чистюлей, а Настя постепенно привыкала в одиночку, без поддержки извечной женской массовки, заниматься хозяйством. Утром – завтрак на двоих, вечером – ужин, а потом в обнимку – просмотр телевизора. Их отношения сильно изменились, стали глубже и лучше. Наверное, Настя попросту перестала воспринимать его как чужого, потому-то и разглядела во всей красе. Заниматься сексом с Сеней она давно привыкла, но секс с родным мужем, с которым ты навсегда и прочно, – это уже интимность другого порядка. Каждый день для Насти становился открытием самой себя.

И визиты к матери приносили только удовольствие, да и та говорила теперь не просто со своей дочкой, а с дочкой, которая приходит к ней из собственной семьи. Это сразу упростило их взаимоотношения – попробуй-ка, такой укажи на юбку! У нее есть муж – пусть он и решает, нравится ему юбка или нет. А материно дело остается только радоваться да внуков ждать.

Свадьба огорчила только Веронику – и та даже не могла толком объяснить причину. Наверное, ревновала, как и все дети. Боялась, что теперь Настя отдалится? Но Настя не собиралась. Поэтому и Вероника со временем успокоилась. И даже «крепостные» стали относиться к Насте иначе – видимо, раньше тоже подозревали, что она имеет виды на хозяина или его непутевого сынка, с которым так очевидно для всех сдружилась. Скажите-ка только, как много вопросов во взаимоотношениях решается только блестящим колечком на пальце!

В середине июня приехал Артём, но обещанного подарка так и не привез. Настя и не удивилась, что он об этом позабыл. И в тот же день укатил с друзьями в Сочи. Они с Настей даже не встретились, только через Веронику приветы друг другу и передали. Во время морских приключений сломал ногу, поэтому задержался в Сочи до конца лета. Наверное, специально для этого и ломал.

Теперь Настя уже и не могла вспомнить, почему так быстро начала считать его другом – они даже почти и не общались. Разве друзья хотя бы изредка не созваниваются? У Артёма весь мир крутился в бешеной пляске, а у Насти жизнь текла спокойно и размеренно. Они ненадолго совпали в месте и времени, но потом снова разошлись по своим координатам. Чем больше проходило времени, тем более странным и мимолетным казалось их знакомство.

А потом он позвонил посреди ночи. Насте пришлось тихонько выбраться из постели, чтобы не разбудить Сеню, и устроиться на кухне.

– Ты чего? Случилось что?

– Нет. Просто захотелось с кем-то поговорить. Можно это будешь ты?

– Можно. Ты пьян?

– В умат.

– Понятно. Как нога?

– Гипс снимут на следующей неделе.

– Врешь?

– Вру, конечно. Сняли две недели назад.

– Когда приедешь?

– Как только снимут гипс.

Настя тихо рассмеялась, но потом уточнила серьезно:

– Артём, у тебя все в порядке? Ты бы не стал мне звонить просто так.