Текст книги "Темные звери (СИ)"
Автор книги: Оксана Алексеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4
Настя любила придумывать разные теории – по любому вопросу. Есть среди них и такая. Жизнь только ради себя бессмысленна. Нет, какое-то время можно оставаться эгоистом и продолжать заботиться исключительно о собственных нуждах, но рано или поздно человек подходит к пустоте. Если вы спросите молодую мать, что в ней изменилось после родов, то буквально каждая скажет – она изменилась вся, стала другой – сильнее, и приоритеты сдвинулись. Только молодая мать знает, насколько однозначно мир способен сконцентрироваться на одном человеке, но не на себе. На самом деле все просто – она только перестала жить ради себя, но уже ощутила прилив внутреннего могущества. Материнство – самый простой способ сделать жизнь осмысленной, ведь тут даже усилий не надо прилагать, все само собой завязывается на инстинктах. Но этот способ отнюдь не единственный, и человек волен выбирать альтернативу: профессию, которая связана с помощью людям, занятие в обществе по защите животных или благотворительности, помощь больному родственнику или общение со старухой-соседкой, скрашивающее ее жизнь. Это не жертва, как иногда выглядит со стороны, а потребность, присущая каждому. И тот, кто ее отчаянно игнорирует, так и не узнает той непоколебимой силы, которая появляется только при сдвиге приоритетов и искореняет внутреннюю пустоту.
* * *
Мама не разговаривала с Настей два дня. Но зато подключились сестры, уже успевшие отойти от первого шока. Они обсуждали Настино дальнейшее поведение при ней, как будто ее и рядом не было.
– А зачем ей выходить замуж за старика, когда у того такой сынок? – размышляла Катюша. – Красавчик какой, весь из себя лощенный. Вы его часы видели? А вот я видела! Мама и за год столько не зарабатывает, сколько у него одни часы стоят. Куда уж идеальнее? И все без исключения стороны останутся довольны!
– Ой, сестренка… – сомневалась Викуля. – В том-то и дело, что лощенный красавчик. У него таких, как наша Настя, уже пара сотен была и еще пара сотен будет, прежде чем он о женитьбе задумается. Насть, без обид!
Настя и не думала обижаться – она лежала на кровати, смотрела в потолок и считала сквозь него звезды.
– Это точно, – вынуждена была согласиться Катюша. – Настя у нас, безусловно, красотулька и умняшка, но рядом с ним теряется. Он уж слишком… лощенный. Вот если бы нашу сеструльку приодеть, как следует, волосы там наверх зафигачить, подкрасить профессионально, то они иначе бы вместе и смотрелись. Из любой лохушки можно сотворить удобоваримую мадам, а уж из Насти при соответствующих вложениях получится и топ-модель выстругать.
– Насть, – Викуля пыталась и старшую сестру втянуть в настолько важный разговор. – А может, мама права – выкинь лучше эту юбку. Она не то чтобы плоха, но больше старшему возрасту подходит…
Катюша решительно направилась к шкафу:
– Сама выкину! И завтра втроем поедем по магазинам – что-нибудь новенькое прикупим. И белую блузку мою забери – она мне все равно в груди жмет.
Настя внутренне восхитилась неожиданной сестриной щедрости. То, что блузка жмет в груди, и стало причиной ее покупки. Ничто так не подчеркивает форму, как едва сходящаяся на груди белая блузка. Вещь и правда была шикарной – дорогущей, фирменной, они себе такое редко позволяли, и Катюша берегла ее только для самых важных случаев. Поэтому такой приступ благородства говорил о том, что сестры настроены атаковать. Ну, хоть на этот раз Артёма, а не Александра Алексеевича… Настя подала голос:
– Нет, я завтра с Сеней встречаюсь.
– А зачем тебе Сеня теперь?!
Снова заткнувшись и решив не произносить больше ни звука, Настя повернулась на бок и закрыла глаза.
– И ты, Насть, до последнего бастионы не сдавай! – давала Викуля советы. – Я не верю, что такого можно женить на себе – даже Катюша бы не смогла – но если и есть один шанс на миллион, то только за счет инстинкта охотника!
– Или наоборот! – не согласилась с ней Катюша. – Такой вряд ли привык сильно напрягаться – пару раз попытается, а если нет, то и суда нет. Другую найдет секунд за тридцать. А вот зато если Настя залетит…
– Ну это уже слишком! – воскликнула Викуля, этим удивив Настю – неужели хоть в ком-то еще плещутся остатки здравого смысла?
– В этой жизни нет понятия «слишком», сестренка! Пробивается только тот, кто пробивается!
У Насти загудела голова – один в один медный тазик, по которому долго и нудно молотили ложкой. Она села.
– Артём скоро уедет. В следующий раз вернется через полгода – и тоже ненадолго. А в Майами у него девушка. А у меня Сеня, в конце концов!
– Да какой там Сеня… Ни рыба ни мясо. Такой слово «свадьба» не выговорит без запинки… – сказала Викуля.
– Ага, у всех все есть, а как целоваться – так ни у кого никого нет! – поддержала Катюша.
– Пошли вон отсюда! – завопила Настя что есть мочи. Сестры наконец-то сдались и со смехом поспешили туда, где можно без помех обсудить ситуацию.
Стратегия Артёма обеспечила Насте только молчание матери на пару дней, но от всех проблем не избавила. А потом и мать заговорила – та ведь не умела долго копить в себе невысказанное. И приступила сразу к главному:
– Я понимаю, красавица моя, что на тебя давила. И ничего у тебя с этим оболтусом нет – уж слишком показательным было выступление. Но ты ведь из подросткового возраста вышла, не время уже для революций во вред себе, – она это заявила так, будто Настя в подростковом возрасте устроила хоть одну революцию. – Так что подумай о том, чего хочешь сама. И потом уже сама, добровольно… выходи замуж за нашего Сашеньку.
Сашенька – это Александр Алексеевич, который возрастом был немного постарше самой Марии Максимовны. Настя же обреченно завыла. Скорей бы уже утро, да на работу!
* * *
Вероника села в машину насупленная. Настя теперь приезжала вместе с водителем, чтобы встретить ее, но такого настроения давно припомнить не могла. Вероника натянула пушистый капюшон так, что только недовольный носик наружу торчал, и отвернулась к окну.
Через некоторое время Настя все же стянула капюшон и не обнаружила под ним шапки. Она не знала, какой вопрос задать, но Вероника сама повернулась, долго смотрела, а потом неожиданно заревела.
Настя обняла ее, но продолжала молчать – если ребенок хочет что-то рассказать, то лучше его не сбивать с этого настроя. Но Вероника ничего говорить не хотела, поэтому пришлось начать диалог самой:
– Тебя кто-то обидел?
Вместо объяснений только новая волна всхлипываний. А если уж попадаешь в такую ситуацию, то нужно спрашивать, пока ребенок не ответит хоть что-то:
– Ты потеряла шапку? – в ответ рыдания. – Ты так сильно переживаешь из-за этого? Хочешь, мы заедем в магазин и купим тебе новую? Юрий Владимирович, сверните, пожалуйста, к центру!
Но тут и Вероника забубнила:
– Не надо в магазин! Дома есть другие шапочки!
Вот, теперь можно и надеяться на разговор.
– Как замечательно, правда? Тогда из-за чего ты плачешь? – Настя гладила Веронику по плечу, а та постепенно успокаивалась.
– Потому что Вера Петровна скажет, что я опять потеряла шапочку! Что я безответственная!
В принципе, так и будет. Вера Петровна настаивала на том, что Веронику нужно приучать к порядку – тот факт, что отец ей может купить много новых вещей, не означает, что она не должна их ценить. С этого избалованность и начинается. Но вряд ли Вероника так отчаянно рыдала бы только из-за нотаций старой няни.
– А это легко решить – давай скажем Вере Петровне, что ты мне дала ее подержать, а я потеряла?
– Или я потерял! Да я каждый день что-нибудь теряю! – неожиданно включился в разговор и Юрий Владимирович. – И пусть Вера Петровна только заикнется, что я безответственный!
– Смотри-ка, сколько людей хотят потерять твою шапочку, а ты так расстраиваешься! – Настя тихо рассмеялась, чтобы окончательно разрядить обстановку.
– А так можно? – с сомнением переспросила Вероника. – Это же вранье, а врать нехорошо!
Настя снова стала серьезной и наклонилась к девочке, чтобы сказать тихо:
– Очень нехорошо. Но ты же все равно собиралась врать. Ведь ты не потеряла шапку, правда?
Голубые глазенки снова наполнились слезами, но на этот раз Вероника сдержалась и объяснила, говоря громче и быстрее, не стесняясь даже Юрия Владимировича:
– У меня шапочка в пакете была. Я прихожу, а шапочки нет. И все смеются. Я им говорю: «Кто взял мою шапочку?» – а они смеются и друг на друга показывают. А потом ушли. Я искала, искала, нигде нет шапочки. Наверное, они ее на шкаф закинули, но я не смогла так высоко подпрыгнуть. Я пошла к охраннику, чтобы он достал шапочку, но мне стало стыдно это говорить, поэтому я не сказала. Я не хотела при них плакать плакать!
– А я бы на твоем месте тоже расплакалась! – уверенно заявила Настя.
– Я б ваще рыдал белугой! – поддержка Юрия Владимировича была ненужной, но, наверное, ему самому было важно это сказать. – Все, возвращаемся, и не уйдем оттедова, пока шапочку твою не найдем!
Шапку Вероники они нашли действительно на шкафу. За это время девочка окончательно успокоилась и уже трещала о чем-то другом, но Настя поняла, что должна делать дальше.
* * *
После обеда она придумала важные дела и пообещала Веронике вернуться через часок. Сама намеревалась отправиться в офис Александра Алексеевича. Уже на улице увидела только что вернувшегося Артёма. Он вышел из своей машины и тут же направился к Насте и Юрию Владимировичу.
– Здрасьте, дядь Юра. А ты куда собралась?
– К твоему отцу. Хочу обсудить с ним один вопрос так, чтобы Вероника пока ничего не знала.
– Тогда я с вами. Мне тоже надо поговорить с ним.
Юрий Владимирович ворчливо заметил, что Артёму нужно было сначала свою машину загнать в гараж, а уж потом усаживаться к ним. Но Артём даже отшучиваться поленился.
– Что случилось-то, Насть?
– Да ничего не случилось, – Настя не собиралась скрывать тему разговора, но раз уж они все равно едут вместе, то объяснит сразу обоим – Артём тоже имеет право голоса.
– Ваще ничего не случилось! – поддакнул Юрий Владимирович.
Секретарша, почти такая же солидная, как и шеф, проводила в просторный кабинет, а Александр Алексеевич сразу встал из-за стола и вышел вперед, при этом приобретая встревоженный вид. Артём завалился в ближайшее кожаное кресло, ожидая, когда его любопытство утолят. Настя же нервничала, поэтому забыла поздороваться:
– Переведите Веронику в другую школу!
– В какую еще школу?
– Почему?
Они это спросили одновременно, а Настя подбирала слова, которые убедят обоих:
– В гимназии у нее не появятся друзья. Теперь уже никогда. Она сама спровоцировала отношение к себе, но сейчас готова меняться! Дети не позволят ей этого – они привыкли ненавидеть ее, они объединились против нее в своей ненависти…
– Ее там обижают? – Артём подскочил на ноги.
– Бывает, – ответил ему Александр Алексеевич, – но неужели все до такой степени плохо? Разве конфликты между детьми не обычное дело?
– Обычное, – Настя постепенно успокаивалась, ощущая внимание к каждому своему слову. – Но не в этом случае. Она ничего не изменит сама. И я вижу только один выход – убрать ее из этой среды и поместить в другую. Там и сама она изменится.
– Вы в этом уверены, Настя? – поинтересовался Александр Алексеевич. – Не слишком ли кардинально?
– Да о чем вы говорите?! – практически закричал Артём. – Если они ее бьют, то мы разнесем эту гимназию по кирпичикам! Элитное же заведение, я сам там учился – и ничего подобного не было!
– Не бьют. Но давят морально. И как я уже сказала, друзей тут не появится…
– Забудь! Ника должна учиться постоять за себя!
– Нет, Артём, она не сможет с этим справиться. Не сейчас, не в этом возрасте и не в этом коллективе – даже взрослому человеку тяжело устоять против всех. Ребенку это вообще не под силу.
– Забудь! – упрямо повторил Артём. – Куда ты ее хочешь отправить? В среднюю школу, где никакого отбора нет? Думаешь, там дети добрее?
– Не добрее, – Настя старалась не раздражаться в ответ на его раздражение. – Дети везде в среднем одинаковые, но Вероника придет в другой класс без шлейфа в виде своих поступков и устоявшихся правил. С кем-то она неизбежно будет ссориться, но с кем-то подружится – так и должно быть.
Артём подумал немного и ответил уже спокойнее:
– Я против. Во-первых, уровень образования в гимназии намного выше, чем в других школах города. Во-вторых, среди тех детей она все равно будет выглядеть белой вороной – многих ли привозит в школу личный водитель?
Настя теперь объясняла только ему, потому что Александр Алексеевич задумчиво молчал:
– Во-первых, ее можно будет вернуть обратно в гимназию, но потом, лучше через несколько лет. Тогда уже все изменится. Во-вторых, она уже белая ворона, ну так и что она потеряет? Дай сестре шанс обзавестись друзьями среди сверстников! В конце концов, если я окажусь неправа, то переведете ее обратно!
– Я против!
Александр Алексеевич уже поднял трубку внутреннего телефона:
– Маргарита, подготовьте мне список школ города – отзывы, специализация, все, что может быть важно… Да, район значения не имеет. Как быстро? До конца учебного года…
– К следующей четверти, – уверенно перебила Настя.
– Нет, Маргарита, к понедельнику.
– Да что вы творите? – Артём развел руками. – Ну ничего себе, как ты быстро подмяла под себя и отца! Я восхищен! Уже твое мнение стоит выше моего, что дальше?
Обвинение было несправедливым – и Артём сам это знал. Просто в порыве высказался. Но Настя вдруг вспомнила его вчерашние слова о ней, поэтому набралась смелости и выдала:
– Точно. Манипулирую ребенком, чтобы тебя со свету изжить. И делаю это из чисто эгоистических соображений, а не в интересах Вероники.
И он вдруг сдался – даже руки вверх поднял, уже улыбаясь:
– Ладно, мир. Но, отец, посоветуйся сначала с психологом.
– Я так и собирался поступить. С чего ты взял, что я твое мнение не учел? Я только попросил секретаршу составить список, а ты уже выводы сделал. Но лично мне кажется, что Анастасия права… – поскольку Артём снова поморщился, Александр Алексеевич намерился закрыть тему: – Ладно, пока на этом закончим. Обещаю, что никаких поспешных решений не приму, но интересы восьмилетней девочки поставлю выше желания самоутвердиться двадцатипятилетнего оболтуса.
– О, кстати, про оболтуса! – переключился Артём. – Я приехал спросить, почему не переведена плата за следующий триместр. Я больше не учусь в США?
– А ты еще учишься? Переведу, не волнуйся, просто закрутился. Но это уже третий вуз, в котором ты числишься, увидит ли свет хоть один твой диплом?
– Спасибо за третий вуз, пап. И за то, что никогда не вспоминаешь о дипломах.
– Не за что, сын, мне бы такое и в голову не пришло. Вечером увидимся.
– Сомневаюсь, – Артём махнул на прощание рукой и направился к выходу. – На вечер у меня слишком много планов, чтобы случайно оказаться дома.
Настя поспешила за ним, чтобы вернуться вместе, но думала теперь уже не о Веронике – нет, эта холодность ей не почудилась. Они всегда так общались: называли друг друга «папа» и «сын», но их темы сводились только к деловым вопросам. И эта совсем не родственная отчужденность исходила не только от Артёма, но и от Александра Алексеевича.
В машине Настя и Артём отвернулись в разные стороны и не произнесли ни слова.
* * *
– Тё-ё-ёма! – вылетела Вероника в коридор, чтобы их встретить.
– Так! – он разыграл строгость. – А ты почему еще не собрана? Едем сначала в кафе, а потом на площадь – там уже горки установили и ледяной дворец выстроили, видела? И в детский центр заглянем, где автоматы.
– Но ведь ты же не предупредил! – она и возмущалась, и радостно подпрыгивала на месте.
– Сейчас предупреждаю.
Настя не могла не вмешаться:
– Подождите-ка, а как же уроки?
Вероника насупилась, и Артём разъяснял ситуацию только сестре:
– Это Настя специально говорит – обиделась, что мы без нее едем развлекаться.
– Я не поэтому! – негодовала Настя.
Но Вероника тоже сосредоточилась и ответила тем же тихим голосом, будто Настя и не слышала:
– Тём, тогда давай ее с собой возьмем. Чтобы она не обижалась! И забыла об уроках.
– Придется, – вздохнул Артём.
– Подождите-ка, – Настя не отступала. – Предлагаю быстро выполнить задания и потом уже…
Артём выпрямился и посвятил ей свое изумление:
– Да что ты заладила – уроки, задания? Я скоро уеду, а один разок можно домашку и не выполнить – она все равно в своей гимназии последнюю неделю доучивается.
– Что?! – вылупила на него глазенки сестра.
– Артём! – Настя сама вздрогнула, перейдя на тот тон, которым мать разговаривала дома, когда была не в настроении. – Это ведь еще нерешенный вопрос! Вероника, – она наклонилась и заговорила мягче – теперь поднятую тему надо незаметно закрыть, поэтому повторила специально для девочки: – Это еще нерешенный вопрос.
– Тебя переведут в другую школу, – без зазрения совести добивал Артём. – Нерешенный вопрос пока только один – в какую. Это идея Насти, если тебе интересно.
– Но я не хочу в другую школу, – девочка растерялась. – Почему меня в другую школу? Я ведь там никого не знаю…
Настя твердо вознамерилась дать ему оплеуху сразу после того, как Вероника убежит наверх, чтобы натянуть свитер и теплые штанишки, а до тех пор придется выплывать из текущей ситуации:
– Вероника, Юрию Владимировичу удобнее возить тебя в другую школу. И там не будет столько английского! Я подумала, что тебе понравится учиться там, где меньше английского, – девочка неуверенно кивнула, но до сих пор хмурилась. – И там все по-другому: другая форма – не такая красивая, как сейчас у тебя, на доске там пишут мелом, а не маркером, а стены старые, как в средневековом замке. И еще сами дети там дежурят – вытирают доски, а иногда и моют парты…
– Просто красота! – задрал Артём глаза к потолку. – Рай для пролетариата.
Но зато Вероника заинтересовалась:
– Ладно! Но если мне там не понравится, то я вернусь в гимназию!
– Конечно. Только это еще нерешенный вопрос…
– Ура! Я пойду в другую школу и буду писать мелом! – Вероника с этим ревом и улетела наверх.
И едва только Настя с Артёмом остались наедине, как тут же повернулись друг к другу:
– Ну что, училка, война?
И тут ей стало невыносимо смешно. Оттаскать его за ухо – вообще не вариант, но вот сказать правду… потом она еще поглядит, как он отходить будет!
– А вот ты манипулируешь ребенком ради своих целей! Прикрываешь заботой о ней собственную недолюбленность!
– Так это я манипулирую? Я?!
– У тебя же просто ревность, Артём! Кто-то посмел претендовать на твою роль в ее жизни? А вдруг она и вовсе забудет старшего братика? – Настя на этих словах надула щечки и изобразила капризного малыша. – «Я хочу, чтобы Ника няшкала только Тё-ё-ёму! Я хочу, чтобы только Тё-ё-ёма принимал решения, касающиеся Ники!». Такая глупая ревность простительна ребенку, но уж никак не взрослому парню! Выбирай: или позволь ей обзавестись другими близкими людьми, или сам оставайся тут, чтобы быть рядом.
Артём теперь задумчиво рассматривал стену:
– Я люблю сестру, но не до такой степени, чтобы жить тут.
– Вот она – неразрешимая дилемма эгоиста! – усмехнулась Настя. – Балбес он и в Америке балбес.
Он вдруг повернулся к ней и уже спокойно и искренне улыбнулся:
– Ты права, Настя. И мы с тобой точно подружимся, – она немного опешила от такой смены разговора. – Или уже подружились. А я обычно так сложно схожусь с людьми.
Настя только серьезно кивнула и протянула Артёму руку, которую он так же серьезно пожал. Ей тоже было непросто сходиться с людьми, если они были старше шестнадцати, но тот факт, что они невероятным образом и за такое короткое время научились друг друга понимать, свидетельствовал только об одном – они подружатся. Или уже.
И все-таки Настя с ними не поехала. Артём был прав – скоро он надолго уедет, так почему бы не дать этой парочке возможность провести время вдвоем?
Глава 5
Настя любила придумывать разные теории – по любому вопросу. Есть среди них и такая. Мудрость от возраста не зависит. Опыт, умение справляться с эмоциями, даже уровень мыслительной деятельности – да. Но не мудрость как понимание глубинной сущности явлений. А иначе откуда бы брались дети, задающие странные и взрослые вопросы или обнимающие бабушку в тот момент, когда ей это особенно нужно? Или почему многие пожилые люди за десятки лет научились оценивать других только по стилю одежды и количеству татуировок? Почему девушка замирает в немом созерцании чуда, которое незаметно всем, кто не обладает тонкостью ее восприятия? Почему седой старик, который должен был понять уже все, так зациклен на пустых мелочах? Мудрые со временем становятся мудрее, лишенные мудрости обречены никогда не понять смысла этого слова. И мудрость не уживается с ненавистью, соперничеством, завистью или осуждением. Выдавливает из организма за ненадобностью. Настя считала, что фраза «не суди, да не судим будешь» имеет гораздо более глубокий подтекст, чем лежит на поверхности. Человека, достигшего определенной стадии мудрости, судить по факту не за что, учить нечему – он уже настолько понял мир и себя, что даже и не подумал бы опускаться до осуждения других. А раз понял мир и себя, то и в мыслях своих навел такую чистоту, за которую не судят.
* * *
На весь мир надвигалось буйное празднование, а в конкретно взятом доме – еще и предстоящий отъезд Артёма. Но он и не позволял домочадцам слишком сильно привыкнуть к своему присутствию, постоянно где-то пропадая. Вероника ушла на каникулы вместе с документами из гимназии, а потом часто расспрашивала Настю о другой школе. Настроение ее менялось молниеносно от панического страха до восторженного ожидания. Настя же понимала одно – этот страх скоро исчезнет. Всем свойственно испытывать тревогу перед переменами, но только дети быстро забывают о своем волнении, ведь каждый день для них – период, за который происходит миллиард событий. Поэтому Настя не находила себе места даже больше девочки:
– Знаешь, Вероника, дети любят хвастаться тем, что у них есть. Но тебе не следует так поступать – помни, что в новой школе будут и такие ребята, у которых нет столько игрушек. Они не виноваты в этом, но и тебе не стоит хвастаться…
– Или наоборот! – Настя думала, что Артём уже заснул на кровати Вероники, поэтому вздрогнула, когда неожиданно раздался его голос из небытия. – Можно пригласить весь класс к себе на уик-енд. Поверь, после этого у тебя целый список друзей появится! Потом еще и выбирать из них будешь, кто дружелюбнее тебе вылизывает… кхм… самолюбие.
Появится – тут он прав. Но только вряд ли это будут настоящие друзья, а не толпа тех, кому захочется чаще быть приглашенным в этот дом. Но Настя даже возразить не успела, потому что Вероника сама решила:
– А если у детей нет игрушек, то разве я не могу с ними поделиться?
– Ага, давай поделись со всеми! – завыл Артём. – Лучший способ завести друга – купить его.
Настя приподняла бровь:
– Тебе ли не знать, с таким-то характером! Вероника, если ты начнешь дарить игрушки, то родители таких детей могут неправильно тебя понять – они подумают, что так ты хвастаешься. Но если у тебя появится подруга, то когда у нее будет день рождения, ты сможешь сделать ей подарок. Ты просто обязана будешь сделать ей подарок!
– А когда у меня будет день рождения, то друзья придут ко мне в гости? – захлопала в ладоши Вероника. – Вместо папиных друзей с Матвеем и Толиком, которые больше всех меня обижают в гимназии?
– Обязательно. Я думаю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно приглашать гостей на свой день рождения.
– Я тебя приглашаю. И Тёму.
– Прости, лапа, но в марте я прилететь никак не смогу, – ответил Артём.
– А вот я обязательно приду! – заверила Настя. – И тогда мы вместе позвоним твоему брату, чтобы он по телефону спел тебе песню!
– Он не умеет петь! – грустно отмахнулась Вероника.
– До конца марта как раз научится. Правда ведь?
Артём не возжелал выказать заинтересованности в этом вопросе, потому и отвечать не стал. Он сел, потянулся, а потом спросил:
– Скоро там уже полдник? Моя голодать. Моя хотеть вкусняшку.
– Пойду узнаю! – ответила Вероника и упорхнула из комнаты.
– Укради там с кухни что-нибудь для маленького братика! – крикнул Артём ей вслед, а на последней букве «а» широко зевнул.
Смотря на это зрелище, Настя не могла удержаться от смеха:
– Ты когда спишь-то? По ночам гуляешь, днем постоянно возле Вероники. Отсыпаешься в прыжке между?
– А, – он отмахнулся. – Учеба начнется – отосплюсь. А сейчас давай о важном! Завтра Новый год. Тут будешь справлять?
Вообще-то, Настю официально пригласили провести праздничную ночь в этом доме – она бы и рада, но вынуждена была отказаться. У Марии Максимовны есть непреложный бзик: Новый год – семейный праздник! И никаких отговорок! Даже тот факт, что на такой вечеринке Настя могла бы пообщаться с Александром Алексеевичем неформально, маму с этой мысли не сбил. «Вот повыходите замуж – тогда и справляйте со своими семьями, а до тех пор ни-ни!» – возможно, это был дополнительный аргумент матери, чтобы у дочерей к замужеству прибавилось рвения.
– Нет, дома. Со своими. Конечно, Сеня придет. И Егорка – это парень моей сестры.
– Так нельзя! – возмутился Артём. – Это что же за старческие посиделки? Бери своего Сеню и айда со мной – у моих друзей многолюдная вечеринка намечается! И поскольку ты теперь тоже мой друг, то я не оставлю тебя гнить за оливье и концертом по первому каналу.
– Нет, мама будет против, – уверенно заверила Настя.
Хотя Артём в точности описал их всегдашнюю новогоднюю ночь. Эта будет такой же, как в прошлом году. Сеня, естественно, придет и отсидит положенных два часа. И даже не обидится на мамино «тухлое яйцо», наивно полагая, что так она шутит и пытается его развеселить. Егорка с Викулей посидят за столом со всеми, а потом увлекутся спорами о живописи или пойдут смотреть на фейерверки, Катюша начнет переписываться по телефону и отвечать на бесконечные звонки с поздравлениями. И если даже Катюше ни разу не удалось сбежать в новогоднюю ночь, то миссия заведомо невыполнима. Но Настя и не представляла, что этот праздник может быть другим – дело ведь не в веселье, а в елочной атмосфере. И даже в глупом концерте по первому каналу. Артём отвлек от приятных предпраздничных мыслей:
– У меня вопрос – неужели ты даже подростком ничего не чудила?
– Не чудила. И чудить не собираюсь! – ответила Настя.
– Нет в тебе духа авантюризма, подруга! – тут он был прав, но в этом-то Настя и видела свое достоинство. – Если бы о тебе сняли фильм, то я бы на него не пошел.
– Зато у меня есть диплом о высшем образовании! А у тебя?
– Хм, уделала. Но кто же в нашем возрасте меряется… дипломами?
– В нашем возрасте – уже никто. Потому что в нашем возрасте у всех есть дипломы, – заметила Настя не без сарказма.
– Нет-нет! Так нечестно! Давай тогда и в другом соревноваться? Например, я выше и сильнее! А, съела? А еще мой английский куда классичнее твоего! И вискарика я выпью больше, спорим? Давай как раз в новогоднюю ночь этот турнир и проведем – посмотрим, кто круче! А то диплом, диплом… как твой диплом тебе поможет при распитии вискарика?
– Я же сказала, что не смогу, – теперь Настя даже обрадовалась этому факту, представляя, как соревнуется с Артёмом, кто больше вискарика выпьет…
– Ладно, придумаем что-нибудь, – сказал Артём и снова завалился на подушку.
Настя тихо вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь – может и поспит немного этот вечный озорной гуляка. Хотя она любила вот так ни о чем разговаривать с ним – кажется даже она сама, как и остальные, в его присутствии говорила громче и смеялась чаще.
* * *
Конечно, она и не подозревала, что Артём всерьез вознамерился «что-нибудь придумать».
В одиннадцать все уже уселись за стол, чтобы проводить старый год. Егорка с Викулей бойко обсуждали выставку, на которую сегодня ходили, Катюша отвечала на сообщения, Сеня сидел рядом с Настей на диване и улыбался. Сегодня он выглядел особенно – новая прическа и черный пиджак делали из него красавчика. Ну и почему мать так упорно отказывается признавать его существование?
Настя не насторожилась даже, когда в дверь позвонили – ну мало ли, соседи зашли поздравить. Но шум в прихожей сразу заставил всех вскочить из-за стола и побежать туда. Бесконечно огромная и разряженная толпа все втекала и втекала в дверь, оттесняя маму в зал.
– С Новым годом! – зычно поздравил Дед Мороз, оказавшийся в центре этого шабаша. Настя бы и не узнала Артёма под ватной бородой, если бы он не выдвинул вперед маленькую Снегурочку.
Вероника, наряженная в белую шубку с блестками, уперла руки в бока, дождалась тишины и выдала:
– Я подарки подарю
Всем хорошим малышам!
А плохие малыши
Не получат ни шиша!
– Какая прелесть! – с искренним восторгом восхитилась Мария Максимовна. – Но, молодежь, вы, наверное, адрес перепутали…
– Ничего мы не перепутали! – грозным голосом заверил Артём.
– Дед Мороз дело говорит, – подтвердила Снегурочка. – Ничего мы не перепутали! Мы же пришли Настю в заложники брать…
Дед Мороз судорожно дернул ее за воротник, заставив замолчать. Но ведьмы и лешие на заднем плане ухохатывались.
– А мы вам подарков принесли! – зычно оповестил Дед Мороз. – Где мой мешок?
Тут и Вероника вспомнила о своей роли:
– Знает каждый без подсказки:
И сестренки, и маманя,
Что приятнейший подарок —
Вам магнитик из Майами!
Настя смеялась уже в полный голос – Артём этих магнитиков привез на весь город, вот и нашел им применение. Викуля, получив от Снегурочки свой, тут же вспомнила:
– Ой, у нас же конфеты есть! Хоть конфет такой лапочке дадим!
– Конфеты? – заинтересовалась Вероника. – Несите! А то мне Вера Петровна по какому-то нормативу выдает…
– Не отходи от сценария! – запаниковал Артём, но девочку с мысли уже сбить не мог.
– Подожди, Тёма, сначала конфеты, потом сценарий!
Выхватив из рук у Викули сладости, она тут же рассовала их по карманам, а одну принялась разворачивать, окончательно отвлекшись от своей миссии. Тогда Артём решил спасать ситуацию сам:
– А это еще не все! Для очень хороших детишек у нас есть не только магнитики! – и себе под нос добавил: – Все это должно было звучать стихами, но главная актриса временно вышла из строя… Итак, где мой мешок?
Ему сзади подсунули огромнейший мешок, который выглядел почти пустым. Артём занырнул вглубь рукой и выудил оттуда цветной пакетик – судя по всему, набор косметики. Оглядел внимательно заторможенных поздравляемых и уверенно вручил его Катюше. Потом огромную книжку – Викуле. Для мамы достал самый большой презент – настенные часы с кукушкой. И даже Егорке с Сеней всунул по коробочке с надписью «Parker». Настя только теперь удостоверилась, что он ни одного ее слова мимо не пропускал – по крайней мере, попал с подарками в самую точку. Даже о часах с кукушкой она мимоходом упоминала! Этого стопроцентного попадания не могли не заметить и ее близкие, теперь с удивлением признавая, что молодежь адресом не ошиблась. А скорее всего, уже понимая, кто конкретно наведался к ним в гости. Но сказала Настя совсем другое:
