Текст книги "Дембельская история"
Автор книги: оглу Рауф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Рауф оглу Фарид
Дембельская история
Фарид Рауф оглу
ДЕМБЕЛЬСКАЯ ИСТОРИЯ
Разбросанные подобно серпантину звезды украшали российское небо. Сиротливо уставившийся на Фархада фонарь слабо освещал морозный воздух. Свет с трудом пробивался через пыльный абажур, заполненный дохлыми мотылями.
Фархад сделал последнюю затяжку и точным выстрелом послал окурок в мусорку. Заскрипела дверь роты материального обеспечения войсковой части. Затхлый воздух казармы, пропитанный запахом портянок, сапог, просаленных хэбэ и, главное, десятками выдыханий солдат, резко ударил в нос.
Тихо. Все спокойно. Фархад прошел в ленинскую комнату, где дневальный, сидя на столе, читал воинский журнал. По уставу дневальному было положено стоять у тумбочки, но на это мало кто обращал внимание из дежурных по роте, в особенности, если дневальный был одного с тобой призыва. Нужно было только посматривать в окно, что бы не прозевать дежурного по части.
Фархад остановился около дневального и посмотрел на журнал. Ясно. Безымянная статья под силуэтом мужчины и женщины. Перестройка. Теперь в воинских журналах печатали не только статьи, призывающие любить Родину, но также и славных боевых подружек. Bпpoчем знания о технике этого процесса рекомендуемые в той же статье, советовали применить после демобилизации, а всю свою мощную либидозную энергию направить на дело служения отечеству.
Лучше не читать и не портить настроения, хотя, с другой стороны, разыгравшаяся фантазия помогает отогнать сон. Помнилось как после показа одного из конкурсов красоты вся казарма пол ночи неистово скрипела будто все кроватные пружины устроили манифестацию протеста.
А Фархаду спать очень хотелось. Уже давно ему не приходилось стоять на дежурстве. Почти год он возил генерала Мазаева, а водителей командиров в наряд как правило не ставили. И вот вчера Фархад самовольно выехал в город и его засекла воинская автоинспекция. Могло быть хуже – гаупвахта, но генерал решил смягчить наказание – отправил на несколько дней в распоряжение командира роты, поручив дать рядовому Гулиеву наряд по столовой, и при том в качестве посудомойщика. Более унизительного наказания для "дембеля" не было.
Но пол-литра водки смягчили исполнительность командира роты и он заменил тремя нарядами вне очереди в качестве дежурного по роте. Быть дежурным по роте не плохо. Сам не работаешь, а следишь, чтобы вкалывали дневальные или "салаги" – молодые призывники. Единственное неудобство – эта бессонная ночь. Но и тут можно похалтурить – зависит какой дежурный по части попался. И дневальный должен бдительно следить, чтобы во время предупредить о надвигающейся опасности.
– Пойду вздремну. Будь на чеку! – кинул Фархад дневальному.
Он улыбнулся портрету Ленина, приветливо мащущему со стены и нырнул в спертый воздух казармы.
Чepeз некоторое время Фархаду послышался вой сирены. Тревога? Он вскочил и выбежал на улицу. Там его почему-то ждали друзья по "гражданке", приехавшие на "жигули". Он сел в машину и они помчались по бакинским улицам. Сзади Фархад приметил преследовавший их "уазик" ВАИ – воисковой автоинспекции. В окне появилось лицо дневального пытавшего открыть дверцу машины.
– Вставай, Федя, – послышалось, – дежурный по части ид т.
Фархад вскочил и выбежал в коридор. Рука коснулась виска и рот отчеканил: – Товарищ майор, за время дежурства происшествий не случилось. Дежурный Гулиев.
Майор Грушин уперся взглядом в Фархада.
– Спал?
– Никак нет.
– А где дневальный?
– Там, – неопределенно махнул Фархад.
– Понятно. Тебя будил,
Майор Грушин знал, что к Гулиеву особенно придираться не имеет смысла. Шофер генерала и к тому же его доверенное лицо. Сколько раз Фархад доставлял того под мухой домой, сколько для него доставал водки и оказывал прочие разнообразные услуги.
Майор открыл дверь казармы и тупо уставился в вонь.
– У тебя все солдаты на месте?
– Конечно.
– Я сейчас посчитаю.
Он вошел и посчитал, как говорят военные, поштучно личный cocтав роты и вышел недовольный – все на месте.
– В следующий раз увижу, на хрен, что дневальный гуляет хрен знает где, а ты дрыхнешь, на хрен, – доложу начальству. Останешься еще раз в наряде.
– А у меня и так три наряда вне очереди.
– Молчать, солдат. Говори – так точно.
Фархад чувствовал, что владеет ситуацией. Он улыбнулся и сказал:
– Хорошо.
После того, как майор ушел, первый дневальный спросил у Фархада:
– Может разбужу этого чморика?
Фархад пожал плечами. Дело в том, что второй дневальный был "солобон", так что первый мог "законно" его разбудить, хотя время до смены оставалось.
– С тумбочки ни с места, – объявил Фархад второму дневальному.
– Угу.
– Hадо говорить: так точно . Понял, чмо?!
Фархад, вообще-то не любил мучить салаг, но держать надо было с ними на определенном уровне, иначе сопризывники перестали бы уважать.
Подъ м в роте материального обеспечения проходил далеко от образца, виденного многими по телевизору. Объяснялось это тем, что большинство личного состава работало на "блатных должностях" – то есть это были водители командиров, "дежурных машин", санитары, повара и т.д. У многих бывали ночные выезды и потому они часто находили "отмазку". Командир роты был "мужик что надо", на мелочи внимания не обращал. Главное – дело двигалось, техника была исправна. Вот только пришедший недавно старшина пытался навести порядок. По молодости он хотел проявить себя как "уставной товарищ". Особенно он не любил кавказцев, так как они менее других жили по уставу. Рота как место блатное, состояла на треть из кавказцев и, следовательно, каждый день проходил в конфликтах со старшиной.
Без десяти минут седьмого он появился в роте. Фархад был объектом
особенной ненависти старшины, так как полностью игнорировал его.
– Все в порядке? – спросил старшина.
Фархад утвердительно кивнул головой. О докладе какому-то старшине не могло быть и речи.
Старшина заш л в казарму и через несколько минут вышел с чьими-то носками.
– В бытовой комнате мною были обнаружены носки.
– Ну и что?
– Как что? Разве вы не знаете, что не положено?! Для носков существуют портянки.
– Для ног или для носков?
– Прекрати дурачиться. Ты прекрасно знаешь, что я хотел сказать.
Старшина всегда при разговоре переходил с "ты" на "вы" или наоборот,
что очень раздражало Фархада.
– Может по запаху можно определить чьи?
Старшина позеленел от злости.
– Чего стоишь? Давай подъ м!
Фархад вош л в казарму, включил свет и крикнул: "Рота подъ м!"
Первый барак, где были в основном салаги, мигом вскочил, второй зашевелился. Фархаду пришлось пройти туда и сообщить:
– Вставайте, старшина пришел.
Бугай Лаврентьев, водитель дежурный машины, сквозь одеяло промычал:
– А его... Чего он приперся? Лучше спал бы дома, да своей женой занимался...
Последние слова долетели до ущей вошедшего старшины. Он дико уставился на безразличное к нему одеяло Лаврентьева и взревел:
– Вставай, гад!
Старшина не мог понять, что уважение не зарабатывается криком. Старый старшина почти не повышал голоса, а солдаты его и уважали и любили. У старшины в армии сво особое место, которое надо прочувствовать.
Старшина схватился за спинку кровати и перевернул. Лаврентьев оказался на полу. Последний медленно встал и выпрямился. Голова старшины еле доходила до его подбородка.
– Постели убрать! Отставить! Марш на зарядку!
Первый барак был уже пуст. Состав второго хоть и был на ногах, но на зарядку идти не торопился. Старшина решил дальше развить успех, но как только он открыл рот для очередного приказа, вопль из бытовой комнаты перекрыл все голоса. Оттуда выбежал водитель начальника штаба Кавтарадзе.
– Кто украль мои носки?
Да, носки были его. У Кавтарадзе постоянно мерзли ноги. За службу он так и не смог привыкнуть к российским морозам.
Все молчали. Замер и старшина. Фархад, глядя на старшину, улыбался.
– Кто их украль, братва?
– Кому нужны твои вонючие носки?! – сказал один из дембелей. – Разве, что ими пытать салаг.
– Может кто-то из молодых? – предположил Фархад.
– Кто украль я его маму...
Тут старшина не стерпел и решил вмешаться:
– Кавтарадзе, что вы тут разорались. На зарядку идти надо – это раз. Во вторых, вы разве не знаете, что не положено носить носки?!
У Кавтарадзе вырвалось "ax", как буд-то его предал старый друг.
– Старшина, это ты взяль? Какое тибэ дело, что я ношу...
– Неположено, товарищ солдат.
"Товарищ солдат" вс испортил. Кавтарадзе подскочил к старшине и произнес:
– Я тибэ эти носки в одно место засуну!
Кавтарадзе плюнул на пол и выбежал. Старшина какое-то мнгновение хотел догнать его, но потом передумал.
– Ничего, ничего. Я выбью из вас дурь.
После завтрака рота выстроилась перед казармой, что бы идти на развод. Командир роты "ставил задачу" и спросил о происшествиях. Старшина с готовностью начал:
– Дисциплина на нуле. Второе отделение сегодня на зарядку не вышло.
– Сержант Свиташев, выйти из строя, – приказал ротный. Свиташев был
командиром второго отделения, а все шышки в армии достаются, как известно, сержантам.
– Объявляю тебе два наряда в неочереди.
– Есть два наряда в неочереди.
– Рядовой Лаврентьев, – продолжал старшина, – постоянно срывает нарушение дисциплины.
– Ты говорить научись, – сказал ротный старшине, – а потом прикалывайся к Ларентьеву.
Ротный Лаврентьева любил. Водитель он был "зверь". Его "мормон" всегда был исправен и мог переплюнуть любую машину. Но для виду ротный немного его пожурил: – Если ещ раз повторится, то на том дереве повешу.
Если командир грозиться подобным образом, то ничего серь зного не могло произойти.
Рота ушла на развод. Фархад заскучал. Сейчас бы за руль или хотя бы в автопарке покрутиться, побалтать с земляками. А придется торчать в роте и притом три дня. Хотя, конечно, это лучше, чем гарнизонная гаупвахта, где десантура замочит хорошенько и все бока отобьет. А если ты еще и кавказец, то пиши пропало. Будут пытать.
Фархаду еще не приходилось там бывать, но рассказы очевидцев были красноречивы. Один раз, правда, чуть было Фархад не залетел по-крупному.
Это произошло летом, когда часть находилась на "целине" – помогала советским трудящимся собирать урожай зерновых. Так называемая целинная рота стояла в сорока километрах от части. Фархад часто возил туда шефа. Генерал иногда оставался там на ночь, чему всегда радовался Фархад. Свобода, попойки, девчата – вот что значит целина. Так случилось, что Фархад, напившись, решил подвезти девочек до ближайшего села. О чем думал за рулем Гулиев нетрудно догадаться, но очухался он в трясине. Пришлось вызывать трактор и, может все обошлось бы, но кто-то "сучнул", что Фархад был с девочками. Срочный приезд его родственника с ящиком азербайджанского коньяка спасло Фархада от неприятностей.
Фархад долго потом искал стукача. Найди он его, разговор был бы краток. Ночью завязали бы тому глаза и головой в "очко" – то есть в "азиатский унитаз".
Командир роты не поощрял тех стукачей, которые выносили ссор из избы. Он предпочитал все проблемы решать внутри роты. Он же понимал, как и многие офицеры, что дисциплина зиждется на "дедовщине" и, если бы "стукачество" приобрело внеротный характер, то не с кого бы было спросить за простой техники и другое. А так, ротный дрючил дедов , а те "солобонов" – и работа двигалось.
В его роту многие мечтали попасть. Фархад служил в ней с самого приезда из "учебки". После кошмарных первых полгода службы в учебном автобатальоне, где то и дело молодые солдаты кончали жизнь самоубийством, не выдержав тягот службы и, особенно, издевательств сержантов, служба в части Фархаду казалось жизнью на "курорте". Он вспоминал утренние марш-броски на "учебке", изнурительные маршировки, чистку полов и другое. Нога зависала в воздухе и пока сержант не скомандует "два", ты не имел права опустить ее. А сержант не торопился... Садизм развивался только так.
Фархад вспоминал как они окрашивали траву в зеленый цвет, там где она выгорела. По уставу было положено, чтобы трава имела зеленый цвет. Обычно перед приездом большого начальства асфальт мыли порошком. Не дай бог, если генерал обнаружит одну спичку на дороге!
Вообщем, все было устроено таким образом, чтобы у тебя было за весь день минут пятнадцать свободного времени для того, чтобы подшить воротничок и погладить брюки.
Сопротивляться сержантам было сложно. Был переломный момент – тебя били и если ты выдерживал раза пять-шесть, то от тебя отставали. А выдержать могли немногие – в большинстве своем, это были кавказцы.
Еще важно – уметь халтурить – "шланговать". Но делать это надо было аккуратно. Не в ущерб "достойным" товарищам, иначе все перестали бы уважать. "Шлангов" в армии не любили. А жить изгоем в армии хуже, чем быть чморем .
Что же было самым хорошим делом. Устроиться писарем, художником, складчиком, хлеборезом. Но самые блатные считались те, кто числились на боевой должности, но ничего по существу не делали.
Фархад было теперь приятно вспоминать "учебку". Ведь все это прошло! Так и проходила "служба"... Фархад позвал салагу-дневального и спросил:
– Сколько осталось до приказа?
Молодые солдаты обязаны были знать эту цифру.
– Молодец! Иди убери туалет, – скомандовал Фархад.
Рота возвратилась с развода и собралась в "ленкомнате". Каждый вторник два часа посвящались политзанятиям. Замполит роты объяснял опаность мирового империализма и реакции милитаризма. Эффективность занятий была довольна сомнительна. Половина солдат вообще плохо разбиралась в политике. Все только знали, что НАТО – это враг. Некоторые вообще плохо говорили по русски. А понимать политическую терминологию – об этом смешно говорить...
Но замполит исправно каждый вторник говорил почти одно и тоже. Надо всегда быть бдительным. Вот, к примеру, некоторые солдаты, как рядовой Гулиев, носят усы. Они считают это, видите ли, национальной гордостью. Не этим надо гордиться, а боевыми заслугами. Вчера, видите ли, он не сбрил усы, сегодня не подшил воротничок, завтра ушел в самоволку, а послезавтра, видите ли, ПРОДАЛ РОДИНУ-У-У!!!
Фархада кликнул старшина.
– Тебе повезло, курва. Мазаев велел срочно сменить тебя. Готовь машину к выезду.
Ура! Фархад мигом оказался в автопарке. Он с большим удовольствием повернул ключ зажигания, нажал на стартер, прислушиваясь к привычному урчанию "уазика". Все исправно. Это тоже искусство – в советской армии поддерживать технику в исправном состоянии при дефиците запчастей. Был как-то дан приказ по "интернациональной" советской армии снять лиц кавказской национальности с должностей водителей командирских машин. Те, мол, взятки дают и получают эти должности. А дальше как? Машину надо обслуживать, доставать те самые проклятые запчасти. На складе нету. Надо купить или еще как-то достать. В армии нельзя сказать "не могу". Хочешь свистни на стороне, но надо достать. Так что шофером командиров могли быть только крутые ребята. Отсюда и вывод.
Когда Фархад подъехал к КПП, Мазаев набросился на него:
– Где тебя черти носят, бездельник?
Очевидно, что-то произошло.
– Чтобы за десять минут доставил меня в штаб армии.
Фархаду только прикажи водить быстро – это он любил и делал с удовольствием.
Через некоторое время Фархад приметил вдали военный грузовик. Тот тоже приметил командирский "уазик" и поэтому отчаянно пытался оторваться. Вполне возможно этот грузовик выехал из их части на халтуру. Мало какая работа может подвернуться? Во всяком случае, бензин всегда можно загнать налево.
Кто что мог продовал. Складчик – мясо и масло, повар – гречку, каптерщик солдатские сапоги, а водитель бензовоза Осокин вообще был по солдатским меркам миллионер. Правда он не забывал делиться со своим шефом – начальником ГСМ аббревиатура это в почете – горюче-смазочные материалы.
У штаба армии было полно машин. Фархад решил разузнать что же произошло. Рядом с его машиной остановился "уазик" замполита танковой дивизии. Водитель этой машины Витя был приятель Фархада – они вместе прошли через горнила "учебки".
Витя только собрался открыть капот, когда Фархад спросил:
– Серьезное что-то произошло, незнаешь?
– Первое – у меня барахлит коробка передач. Времени для ремонта нет, постоянно выезды... Второе – у зенитчиков ЧП. Вчера возвращались они с учений. Разгружались на вокзале... Одного "солобона" здорово допекли и он возьми автомат, да троих "дедов" уложи насмерть.
– 0-ля-ля!
– Это еще не вс . Главное – он сам исчез и автомат его тоже. Правда, слухи ходят, что автомата он не брал, а кто-то, шустрый под шумок его спер. Говорят, что он поклялся всех "дедов" раскрутить...
– Это брехня. Бежать ему надо подальше отсюда.
– Может быть. Я говорю только то, что слышал. Генералы тут сейчас понаедут.
– Генералов больше волнует этот автомат. А три трупа – ерунда. Спишут семдесят две копейки стоит списание солдата.
– Черт его знает... Главное то, что сейчас наедут проверяющии. Во все дырки будут лезть, начнутся тревоги.
– Не хотелось бы, чтобы под дембель тормашили.
– "Под дембель" сказал – и я вспомнил. Ты, кстати, альбом делаешь?
– Нет.
– У нас альбом толкали. Классный! Зеки делают. Кожанные, с чеканкой.
– У нас один дагестанец помешался на альбоме. Тоже чеканку делает.
– Альбом помогает скоротать время под дембель .
– Да, в этом ты прав.
– А "парадку" делаешь?
– На хрен мне сдалась эта парадка. Лишь бы уволили – хоть голым дойду до дома. А потом, знаешь, это сельским ребятам есть резон шить парадную форму и в ней приехать домой. Входишь в село. Все тебя видят. А я приеду домой и с вокзала домой. Где мне себя в "парадке" показывать? В блоке, что ли?
–Тоже верно.
На этом разговор их внезапно прервался. Оба заметили симпатичную девушку. В таких случаях солдаты всегда молчат.
– Простите, который час? – спросил Фархад.
Банальное начало, но что поделаешь?
– Одиннадцать часов.
– Уй да-а! А я думаю – чего я такой голодный? Утром не завтракал. Шеф срочно вызвал на выезд.
Полнейшее безразличие. Делаем еще один ход.
– Простите вы не могли бы купить мне хлеба. Тут рядом магазин. Вот деньги. Я не могу отойти от машины.
Фархад решил атаковать жалостью. Девушки покупаются на это. Еще бы! Взгляни на солдата и у самой холодной девушки проснуться материнские чувства.
Девушка открыла сумочку и достала оттуда бутерброд.
– Я иду из бассейна. Взяла себе завтрак и не съела.
– Спасибо большое.
Девушка повернулась и ушла. Подош л Витя.
– Что – не получилось? Такая штучка не станет с солдатом якшаться. Красивша очень. И модно одета.
На послеобеденном разводе начальник штаба объявил о происшествии в зенитной бригаде.
Солдат застрелил троих сослуживцев (начальник штаба не сообщил, что "солобон" пристрелил "дедов") и сбежал. При этом исчез автомат. В город не выходить, увольнения запрещены, – трубил начальник штаба, – в самоволку, если есть голова на плечах, не ходить. В городе полным-полно патрулей.
После развода земляки Фархада собрались в чайной. Недалеко группой сидели чеченцы и обсуждали случившее.
Фархад, пользуясь положением "деда", разъяснял сложившуюся "политическую" обстановку. Свежие новости всегда он рассказывал, так как был командирским водителем.
– Будут проверки, наедет комиссия. Так что будьте осторожны.
– Мало осталось, – проговорил Ровшан, тоже "дембель". Он служил в ремонтной роте и слыл отменным "шлангом". Все в части знали его неторопливую походку, руки в карманах бушлата и блестящие сапоги. Он всюду мелькал, но нигде не работал. Отец его был секретарем компартии в одном из районов Азербайджана, что значило, что денег было достаточно купить свободное время. Кроме того, у Ровшана был хорошо подвешен язык, так что помимо "шланга" офицеры знали его как крупного демагога и кляузника.
– Мало осталось. Надо вытерпеть. Ты, кстати, не выяснил у шефа когда первая партия увольняется?
– Если не ошибаюсь, то после двадцатого числа. Меня вряд ли так рано уволят. Водители всегда второй партией увольняются.
– Фуфло вс это. Бабки дай и тебя уволят.
Двое молодых земляков – Шаик и Кямиль тоскливо слушали об увольнении.
– Мне порой кажется, – сказал Шаик, – что я в армии родился и в армии умру.
– Тебе тяжело потому, что дивизион у вас дурацкий.
Второй дивизион, где служил Шаик имел дурную слав. Его ещ называли "дисбат" – дисциплинарный батальон.
– Да, у нас в подразделении во все дырки...
Последнее слово нав ло всех на разговор о бабах, то есть женщинах. Фикрет сегодня должен был пойти на свиху. Вот будет ломки ему...
– У него баба появилась?
– Лейтенанта Соловь ва жена.
– Не может быть!
– Она такая уродина.
– А часто такие ищут... э-э... компенсации. Вот, – и Ровшан заржал
от удовольствия собственного умозазключения. Какое мудренное слово нашел!
– Часто бывает наоборот, – сказал Кямиль. – Вы чувиху Полищука видели?
Фархад удивленно поднял брови. Полищук был известным на всю часть
"чмо" номер один.
– Он мне фотку своей невесты показал. Такая клевая. Я про себя сказал сдохни Кямиль!
– Ну на гражданке не выяснишь кто чмо, а кто нет. Это в армии все дерьмо наружу вылазит.
– Зачем дерьмо? – сказал Шаик. – Сколько хороших людей в армии ломаются. Очкуют. Не все могут выдержать...
– Вот поэтому и говорю. Все вылаз... вылазивает... тьфу... незнаю как сказать...
Тут к ним подош л Лопатюк, работник "аккумуляторной".
– Федя, – обратился он к Фархаду, – дело есть. Аккумулятор я цыпанул. Надо вывести. Поможешь – бутылка за мной.
Ребята с надеждой посмотрели на Фархада. Тому же не хотелось в это дело ввязываться, но и перед ребятами не хотелось показывать себя "очкошником".
– Кямиль, готовь закуску. Вечером сядем.
Две недели назад из хранилища третьего дивизиона исчез аккумулятор. Искали везде. Подключился в это дело даже "особист", кагэбэшник части, но безрезультатно. Вряд ли кто догадался, что его украл аккумуляторщик и спрятал среди старых аккумуляторов.
Голь на выдумки хитра – так закончил свои размышления Фархад. Он решил сперва пойти в роту и, если его никто не ищет, завершить дело с Лопатюком.
Подойдя к казарме, Фархад увидел двух новеньких содцат. Сразу видно
было по их зачуханному и запуганному виду, что они из "учебки".
– Из какой учебки ? – спросил Фархад.
Услышав знакомое название, Фархад сразу вспомнил кошмарныв первые полгода службы. Приятно все-таки, когда видишь солдат "моложе" себя. Представляешь как ты будешь находиться на "гражданке", а они тут будут пахать. Так выпьем же за тех кто в море!
В это время дверь казармы распахнулась и появился красный, как рак старшина. Тут же за ним вышел грузин Чедиа, в тапочках и закатанных брюках, так что личный состав несокрушимой армии мог лицезреть волосатые ноги гордость виноградных склонов Грузии.
– А-а, мамед, – обратился он к Фархаду. "Мамедами" называли в армии всех азербайджанцев. – Объясни этому старшине, что не могу я выезжать. Сам видел, что у меня коробка передач полетела.
Старшина зло посмотрел на Фархада.
– Где ходишь, товарищ солдат? Вот тебе новобранец, – указал старшина на одного из новеньких солдат.
– А кто дал приказ?
– Ты не слышал только что?! Лишних вопросов не задавай! Бери его и обучай всему что надо. Он у тебя машину примет после твоей демобилизации.
Фархад взглянул на указанного солдата. Какой же из него командирский водитель? По голове дадут, зачморят как надо. Фархад удивился, что Мазаев взял себе такого водителя. А может он ничего не знает?
– А генерал Мазаев осведомлен об этом назначении?
– Достаточно того, что я сказал.
Фархад не стерпел: – Ты, видать, большой залупой стал?!
Чедиа захохотал и добавил: – Ну уж не больше моей!
Старшина на мгновение замер. Собрал воздуху для крика, но в какой-то момент передумал. – Я рапортавать буду! Я вас засуну на гаупвахту до самого дембеля !
– Ничего ты не сделаешь, понял?
Фархад повернулся и пошел прочь. Не надо было так обострять с ним отношения, подумал Фархад. Пакостей действительно под "дембель" может сделать. С другой стороны тот должен понять, как нужно разговаривать с "дембелем", а как с "солобоном".
Фархад прошел на территорию парка. Наряд стоял во главе с прапорщиком Щербаковым. Вот славный боец! Известен он был в части как "мощный" выпивала и пофигист.
– Как служба, товарищ прапорщик?
– Не спрашивай. Был нормальный Союз, была служба, было поллитра. А эта херня.
– Надо на все положить.
– Я давно так поступил. Идешь бухать?
– Ты что, мысли читаешь? Я даже еще не иду. Я предвкушаю...
– Если дело в спиртном, то я все учую. Может и нас не забудешь?
– Извини, брат. Я в город выхожу.
– Что, сумашедший? В городе столько патрулей!
– Ну ради же спиртного...
– Ну... да, ради этого нужно рискнуть.
В девять вечера Фархад постучался в "коптерку" столовой части, где орудовал Кямиль. Ребята были на готове – ждали Фархада с "пол-литра". На электрической плите Асиф грел "туш нку"– солдатский делигатес. Помимо них ещ сидели Шаик и Фикрет, работавший, точнее устроившийся работать, а вернее не работать концептуально, писарем в штабе.
– Многовато нас для одной пол-литра, – заметил Фархад.
– Что жлобом стал? – заметил Кямиль.
– Давай-те пошлем Полищука на тракторную станцию, – предложил Фикрет. – Я вчера спер несколько фар от "ЗИЛ"а. Пускай даст дяди Мише. Еще один пол-литра нам обеспечен.
Полищук был тут же найден и Фикрет пошел с ним до забора, чтобы по дороге его кто-нибудь не зачморил. Через полчаса появился Полищук и Фикрет. Последний держал в руках гуся.
– Ребята, тут такой случай мне подвернулся. Перемахнул Полищук через забор, а я смотрю – вижу, невдалеке гуси пасутся. Никого нет. Я перемахнул и гусъ в моих руках. Чтобы не орал я сразу ему свернул шею.
Жизнь после этого закипела. Ребята ушли с гусем в варочную, где повара-узбеки довели гуся до надлежащей кондиции. Уже после отбоя ребята сели за стол. Вилки впивались в аппетитные мясные волокно "тушенки", гусиный жир сочился по лицу, и вс это разбавлялось желанными сорока градусами. Досталось и Полищуку.
Самогон был сильным. После нескольких приемов Фархада приятно закружило и он вышел покурить. Пуская дым в морозный воздух, Фархад снова замечтал о скорой демобилизации. Из приятной спиртово-мечтательной неги его вывели чьи-то бодрые шаги. Приглядевшись, он к своему ужасу обнаружил, что это дежурный по части.
Их кто-то заложил! Сомнений быть не могло. Фархад успел нырнуть в кусты и остаться незамечанным...
Утром на разводе начальник штаба объявил, что дежурным по части вчера, после отбоя, задержаны в столовой в нетрезвом состоянии шестеро солдат. Все услышали фамилии четыр х азербайджанцев и двух узбеков.
– Эту лавочку в столовой пора закрыть, – трубил начальник штаба. Рядового Ханмамедова снять с должности хлебореза и перевести обратно в дивизион. Теперь хлеборез будет меняться каждый месяц в порядке очередности соответствующего подразделения. Шестерым нарушителям объявляю десять суток ареста с отбыванием в гарнизонную гаупвахту. – И уже слабым голосом добавил. Эти чурки и "урюки" мне вот где сидят.
После развода Фархад пошел в парк готовить свою машину на выезд. Приставленный к нему новобранец сразу подошел к нему. – Меня сержант Гаврилов на работы хочет взять. Может ты меня отмажешь?
– Зачморить хочет, а не на работы взять. Какое слово придумал! Ладно иди мой машину. Никто тебя не тронет. Скажи ,что я велел...
К Фархаду подошел Кавтарадзе.
– Зря ты им поблажки делаешь. Они хорошего не понимают. Трахать надо "солобонов".
– Он вроде неплохой парниша.
– Все они такие по началу. А земляков твоих, наверное, такой неплохой парниша заложил?
– Да. Нас точно заложили, – и тут Фархада осенило.
Про то, что они бухали из посторонних знал только Полищук. Но этот чмо был известен тем, что никого никогда не закладывал. Нет. Что-то тут не так! Нет, он не "заложник". Ищи другого.
Фархад кое о чем подумал и решил все-таки найти Полищука. Тот находился в аккумуляторной и подметал пол. На руке у него было повязка дневального по штабу. И тут Фархад все понял.
– Полищук, ты дневальный по штабу?
– Да, он дневальный, – ответил за него Лопатюк. – Пришел уведомить начпарка о дежурстве. Как раз пусть тут немного подмет т. Грязновато...
– У меня к нему несколько вопросов.
Полищук испуганно посмотрел на Фархада.
– Ты вчера от нас куда пошел? Отвечай скорей.
– В штаб.
– Только такой разгильдяй как Фикрет мог тебя чморить на дежурстве! воскликнул Фархад и подумал, что поделом тому – пускай отдохнет на "губе".
– Ты немного бухнул, да? – продолжал Фархад. – Тебя кто-нибудь заметил... Не молчи! Быстро...
Полищук опустил голову.
– Особист засек. Не виноват я... Особист оказал, что отправит на губу, если не скажу... не скажу где пил. Он заставил!
Лопатюк, внимательно слушавший их беседу, запричитал:
– Ах ты гад! Ты их заложил! Стукачей надо наказывать.
Фархад глянул на Полищука. Неожиданно, на него "хлынула волна жалости".
– Оставь его, к черту... – сказал Фархад. – С особистом он не справился бы. Был бы смел, не был бы чмо. Иди гуляй...
Фархад вышел. Что толку бить? Уже произошло то, что в принципе должно было произойти. Бить этого несчастного парня сейчас уже не имеет никакого смысла.
Может я так размышляю, потому что сам на губу не попал, подумал Фархад. Можно и пожалеть чморика. В конце концов, у этого несчастного тоже есть мать. Она его ждет...
Фархад почему-то вдруг вспомнил как в прошлом году погиб один такой же известный чмо части. Его убило током, когда он собирался делать сварку. Фархад вспомнил мать погибшего солдата, его сестру. У каждого есть родня... Они не знают, что твориться с их детьми. И это к лучшему.
"Дембель" меня делает расслабленным. Я смягчился, – подумал Фархад. – Ну их всех к черту!".
Он сел в машину и подъехал к штабу. Оттуда вышел Мазаев с мрачным видом.
– Хреновы наши дела, Федя, – объявил он. – Пока этого бойца не найдут будут тут вс проверять. А твои земляки к тому же, мать их за ногу, вчера попались. Я понимаю что пить хочется... Но всегда говорю – делайте так, чтобы не попадались. Сегодня будет учебная тревога, машина чтобы была на мази. И еще... Нужно пять литров "молока". Сможешь найти?
– Так точно.
– Молоток! Организуй к вечеру.
– Мнe только надо будет в город съездить.
– Возьмешь увольнительную у ротного. Я приказал.
– Так точно, товарищ генерал.
Очевидно "молоко", то есть водка, нужна для членов комиссии. Их боевой пыл сразу смягчается.
Фархад сразу отыскал Ровшана – главного советчика в таких делах.
– Нужно что-то стырить с части, чтобы водяру купить.
– Бабок нету?
– Есть, но хочу на дембель оставить. Может заприметил где что плохо лежит?
У Ровшана ответ на такой вопрос был всегда готов.
– В хранилище третьего дивизиона есть фильтры. Ещ там "УРАЛ" на ремонте. Тоже что-нибудь можно снять. Как раз третий дивизион на дежурстве.
