Текст книги "Близко к сердцу"

Автор книги: Одри Хэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

9

– Мэри, еда была великолепной! – объявил Стивен, улыбаясь через стол жизнерадостной темноволосой жене своего друга. – Если бы твой чертов муж не опередил меня, уж я бы проложил дорожку к твоему дому!

– Действительно, все было замечательно, Мэри, – согласилась Эстелл, которая после дня балансирования на краю пропасти постепенно оттаивала в радушной компании О'Брайенов.

– Вы слишком добры ко мне! Но позвольте подвергнуть сомнению ваши восторги, – засмеялась Мэри, – потому что из тысячи и одной вещи, которые мне рассказывал Шон о Стивене, я вспомнила только одну – то, что Стивен – великолепный кулинар… Надеюсь, что в следующий раз мы будем есть блюда, приготовленные им.

– Договорились! – с энтузиазмом воскликнул Стивен. – Хотя вам придется подождать, но, думаю, не слишком долго!

– Ты хочешь сказать, что известишь нас о следующем визите? – спросил с укоризненной улыбкой Шон. – Потому что…

– Да, кстати, – прервал его Стивен, – как ты узнал, что я здесь?

– От одной жертвы дорожно-транспортного происшествия, – невинно заметил Шон.

– От кого?!

– Шон, прошу тебя, прекрати, – тяжело вздохнула Мэри и повернулась к Стивену. – Мой кузен играет в популярной группе и…

– Джессика Смит! – догадался Стивен.

– Вот именно! – рассмеялась Мэри. – Бедная Джесс попала в автомобильную аварию по пути в аэропорт. Она ударилась головой, но наотрез отказалась от госпитализации, поэтому кузен на всякий случай позвонил Шону.

– С ней все в порядке? – поинтересовался Стивен.

– Легкое сотрясение мозга, – сказал Шон. – Мы оставили ее у себя на ночь, и она улетела на следующий день. Но в разговоре всплыло твое имя, и я начал сомневаться, правильно ли поставил диагноз, когда она сказала, что случайно встретилась с тобой здесь.

– Ты меня почти расстроил, – усмехнулся Стивен, а потом, посерьезнев, сказал: – Встреча с тобой заставила меня понять, что я слишком долго откладывал свой приезд.

– Это вполне естественно: должно быть, трудно было возвращаться, зная, что Линдси не встретит тебя и не проверит, сыт ли ты и тепло ли одет, – вздохнул Шон. – Кажется, последний раз ты был здесь, когда мы хоронили ее?

– Да, – сказал Стивен. – Хотя, как вам обоим хорошо известно, я сделал все возможное и невозможное, чтобы попасть на вашу свадьбу, но из этого ничего не вышло.

– Твое отсутствие восполнила поздравительная телеграмма, – рассмеялся Шон. – Шафер, читая ее, не пропустил ни одного оскорбительного слова… Потребовалась масса усилий, чтобы вывести из шока мать Мэри!

– Бог мой, я почти забыла про эту гнусную телеграмму! – воскликнула Мэри. – Шон, дорогой, что ты делаешь с ножичком для разрезания бумаги? Он мне нужен!

– А что, если мы все уберем и сварим кофе? – улыбаясь, предложил Стивен. – Не поможет ли это уладить недоразумение?

– Для этого нужно протереть стены, вымыть пол, а потом… О нет! – тяжело вздохнула Мэри, когда в комнате неожиданно раздался усиленный динамиком плач ребенка. – Наш сын и наследник, кажется, считает, что о нем незаслуженно забыли! – С этими словами она поднялась. – Поэтому вы, мужчины, продолжайте свои разговоры на кухне, а мы с Эстелл навестим младшего О'Брайена.

Эстелл встала и последовала за ней.

– Они могут разговаривать вечно, – улыбнулась Мэри. – Но у нас есть повод по крайней мере на пару часов освободиться от выслушивания их воспоминаний. Если хочешь, посиди у камина, пока я взгляну на Патрика.

– Я бы тоже хотела посмотреть на него, – сказала Эстелл, – если встреча с незнакомым человеком не испугает его.

– Испугает его! – рассмеялась Мэри, делая знак следовать за ней по лестнице. – Он будет на седьмом небе от счастья, когда разглядит тебя!

У Патрика О'Брайена были прекрасные рыжие волосы его отца и темные глаза матери. Он приветствовал их с бурным восторгом.

– Он великолепен, – выдохнула Эстелл, у которой всегда складывались хорошие отношения со знакомыми малышами. – Сколько ему?

– На прошлой неделе отпраздновали его первый день рождения, – ответила Мэри. – Патрик, это Эстелл, она из Англии.

Эстелл протянула ему палец, который был внимательно исследован и отвергнут.

– По вечерам он обычно спит, – сообщила Мэри, кладя мальчика на пеленальный столик, – а когда раскапризничается, то достаточно сменить подгузник и дать ему теплой водички, и он засыпает вновь. Но на этот раз, я думаю, он с удовольствием спустится вниз, чтобы повидать великолепного дядю Стивена. – Она бросила на Эстелл озорной взгляд: – Ты говорила, что у вас исключительно деловые отношения, но я никогда не поверю, что нормальная женщина не соблазнится таким лакомым куском, особенно если работает вместе с ним в замкнутом пространстве день за днем!

– Когда выполняешь такую нудную работу, как наша, – ответила Эстелл, сумев даже улыбнуться, – это очень легко!

– Очевидно, в твоей жизни есть кто-то особенный, иначе ты бы так не говорила, – засмеялась Мэри. – Это ты была со Стивеном, когда он случайно встретил Джесси?

Эстелл кивнула, радуясь, что Мэри сменила тему разговора.

– Она мне даже понравилась. Оригинальная личность!

– Болтушка! Она не замолкала ни на минуту, пока была у нас, – и как рассказывала! Кажется, она так и осталась в душе фельетонистом отдела светской хроники, хотя и пошла на повышение. Трудно представить, чтобы она чего-нибудь не знала, – стоит назвать имя, и она непременно расскажет что-нибудь колоритное! А некоторые вещи, которые она доверительно сообщила мне на кухне… – Мэри театрально закатила глаза. – По ее словам, Стивена крепко подцепила на крючок не кто-нибудь, а сама Морин Райт! Ты можешь себе представить такую картину: Шон приходит из больницы и говорит: «У нас сегодня обедают Стивен и Морин Райт!» – Мэри, смеясь, наклонилась и потерлась носом о животик гукающего малыша. – Вот какие вещи способен сотворить твой папуля с твоей бедной мамой, правда, мой любимый? – Она подняла ребенка, и тот сразу потянулся к Эстелл.

Взяв его на руки, она с благодарностью почувствовала, как тепло этого крохотного крепкого тельца словно растворяет холодное отчаяние, которым наполнили ее веселые слова Мэри.

– Будь хорошим мальчиком и постарайся не слюнявить красивое платье Эстелл, – предупредила Мэри сына, когда они спускались по лестнице; Эстелл одной рукой прижимала к себе малыша, а другой крепко держалась за перила, до смерти боясь оступиться.

– Послушай, как говорят эти двое! – воскликнула Мэри, когда до них долетели взрывы мужского хохота. – А теперь познакомься с дядей Стивеном! – обратилась она к малышу, когда они вошли в кухню.

– Ты ведь не заставишь бедного ребенка называть меня дядей, правда? – притворно ужаснулся Стивен, протягивая палец и неуверенно гладя головку малыша, прильнувшего к плечу Эстелл.

– Почему бы и нет? У меня только один брат, а у Шона ни одного! – рассмеялась Мэри. – Мальчик явно испытывает недостаток в дядях!

– Прекрати тыкать пальцем бедного ребенка! – поддразнил Шон. – Лучше возьми его на руки и хорошенько рассмотри, ведь именно это предстоит произвести тебе и какой-то несчастной женщине в один прекрасный день… И, ради Бога, не урони его! – добавил он с неожиданной ноткой тревоги в голосе, когда Стивен неуклюже взял ребенка у Эстелл.

– Держу пари, что твой отец неоднократно ронял тебя, – обратился Стивен к Патрику, поднимая его над головой, – если только не исправился с тех пор, когда меня заставляли тренироваться в передаче ему мячей!

– Это правда, сын, – со вздохом подтвердил Шон, когда малыш сердито уставился на Стивена. – Не смотри на него недобрым взглядом!

– Шон, там не телефон? – воскликнула Мэри от плиты, где подогревала питье для Патрика.

– Присмотри за ним и моим сыном! – обратился Шон к Эстелл, выходя из комнаты.

Малыш повернулся, как на шарнирах, вслед удаляющемуся отцу и вдруг увидел Эстелл. Он внимательно посмотрел на мужчину, державшего его, отвернулся и протянул ручки к Эстелл с почти умоляющей улыбкой.

– Не могу сказать, что осуждаю тебя, – прошептал Стивен малышу, возвращая его Эстелл. – Когда они начинают ходить и говорить? – спросил он у Мэри.

– Он уже понемножку пытается делать и то и другое, – ответила она, ополаскивая бутылочку. Затем взглянула на Эстелл: малыш замолчал и уютно свернулся на ее руках. – О! Ты произвела на него большое впечатление. Кажется, он уснул!

Стивен наклонился и внимательно посмотрел на притихший комочек.

– Неужели они так быстро засыпают? – удивился он и, послав Эстелл странно холодный, слегка насмешливый взгляд, добавил: – Он тебе идет. Ты должна завести своего собственного.

– Стивен! – возмущенно воскликнула Мэри. – Ты говоришь о детях, как о модных украшениях, побойся Бога! Мне кажется, малышу пора вернуться в кроватку, – проговорила она, подходя к ним и забирая заснувшего сына у Эстелл. – А про бутылочку с питьем мы можем забыть: теперь он будет спать. Подожди меня в гостиной, Эстелл, – добавила она, взглянув на вошедшего мужа. – Пусть эти двое поболтают всласть.

Эстелл последовала ее совету и устроилась в большом кресле у камина. Откинув голову и полуприкрыв глаза, она наблюдала за колеблющимся пламенем.

Держа ребенка на руках, она испытала ранее неизведанные ощущения… Да, две последние недели подарили ей такое многообразие чувств, о котором она никогда не подозревала. Все еще взволнованная влиянием, которое оказал на нее малыш, она тем не менее заставила мысли вернуться к дню сегодняшнему.

Если не считать вечера, она с готовностью вычеркнула бы его из своей жизни. На первый взгляд он ничем не отличался от других дней, кроме, может быть, того, что Стивен начал проявлять признаки нетерпения, очевидно желая, чтобы все скорее кончилось. Она сейчас хотела того же, только по совершенно иным мотивам.

Поднеся пальцы к вискам, Эстелл стала массировать их. Она вдруг подумала, что теперь, когда страсть Стивена начала угасать, ей, как ни странно, было бы намного легче признаться ему в своей неумирающей любви. А ей так хотелось успеть сделать это в оставшиеся им часы!

От неожиданности Эстелл вскрикнула: чьи-то холодные пальцы, отстранив ее руки, стали медленно гладить ее виски.

– Извини, я не хотел пугать тебя, – проговорил Стивен, выпрямляясь и обходя кресло сбоку. – У тебя заболела голова?

– Нет, я… Тут так уютно, что я чуть не задремала, – заикаясь, проговорила она.

– Это был длинный день! – Глаза Стивена показались Эстелл странно невыразительными, когда он, присев на корточки у ее ног, взглянул на нее. – Мы можем уехать после кофе; Шон сейчас принесет его.

– А вот и он, словно по сигналу! – донесся до них веселый голос хозяина дома. Шон поставил на кофейный столик поднос. – Кто теперь будет за старшего?

– Только не ты! – воскликнула Мэри, появляясь вслед за ним. Она улыбнулась Эстелл: – Для нейрохирурга, славящегося твердой рукой, у него слишком плохо складываются отношения с чайником и кофейником! Об этом наглядно свидетельствуют мои многострадальные ковры!

– Ты видишь, Стивен, как здесь попирают мое достоинство? – вздохнул Шон, когда Мэри, взъерошив ему волосы, принялась разливать кофе.

– Да, мое сердце истекает кровью от сострадания! – рассмеялся Стивен, подходя к софе и садясь рядом с ним.

– А я-то собирался просить тебя остаться на пару дней теперь, когда ты закончил потрошить растения, – жалобно сказал Шон. – Ты действительно не можешь?

Стивен покачал головой.

– Хотелось бы сказать, что могу, но у меня уже заказан билет в Токио.

– Ну а что с этим удивительным растением Питера? Есть ли какой-нибудь шанс, что оно оправдает ожидания?

Стивен пожал плечами.

– Сейчас об этом трудно судить. Ясно, что Питеру удалось вырастить внешне похожее растение, но потребуется уйма времени, чтобы узнать, обладает ли оно необходимыми свойствами!

– Это был бы неоценимый вклад в медицину, – тихо проговорил Шон. – И если все получится, то могу сказать: слава Богу, что запатентуешь это средство ты, а не одна из этих алчных фармацевтических компаний. Хотя осмелюсь заметить, что его испытания и маркетинг обойдутся в целое состояние!

– Возможно, но пока рано об этом говорить. Мы даже не знаем, жизнеспособно ли это растение. За последние две недели я вдоволь насмотрелся на него, и именно теперь, как ты понимаешь, мне меньше всего хочется говорить на эту тему.

– Это видно по твоим глазам, – усмехнулся Шон. – Да и Эстелл, кажется, сейчас заснет.

– Это вполне простительно перед таким камином, – рассмеялась она в ответ.

– В любом случае нам пора двигаться, – сказал Стивен, ставя чашечку на столик. – Если ты свободен завтра около трех, может быть, подбросишь меня до аэропорта?

– Разумеется, я тебя подброшу! – подтвердил Шон, вставая. – Ты тоже улетаешь днем, Эстелл?

Смысл вопроса не сразу дошел до нее.

– Я… Н-нет, утром, – заикаясь, пробормотала она.

Мэри и Шон крепко обняли ее на прощание.

– Не падай духом и заглядывай к нам, когда будешь в Дан-Лэре, – настоятельно говорила Мэри. – И желаю тебе благополучно добраться домой!

– Они невероятно симпатичные и радушные, – вздохнула Эстелл, когда они ехали домой.

– Да, должен признать, эта пара – неплохая реклама брака, – тихо проговорил Стивен и неожиданно резко спросил: – В котором часу вылетает твой самолет?

– Не помню, – прошептала она, отворачиваясь и смотря невидящими глазами в окно. – Надо заглянуть в билет.

Если не считать того, что заглядывать некуда, апатично думала она, вяло удивляясь тому, что вновь бездумно начала лгать, вместо того чтобы сказать, что билет с открытой датой и, пока Шон не затронул этот вопрос, она и не вспоминала о необходимости зарегистрироваться на определенный рейс.

– Как ты думаешь, ты еще застанешь Роналда в Штатах? – спросила она, просто чтобы нарушить угнетающую тишину.

– Это зависит от того, как быстро я смогу вернуться из Японии, – ответил он. – Но я сомневаюсь.

Некоторое время Эстелл придумывала, что бы еще сказать, но потом оставила эти попытки. Он молчит, так почему же она должна поддерживать беседу?

Согласно ее представлениям, Стивен вполне искренне мог верить в свое рыцарское намерение освободить ее либидо, хотя Эстелл и сомневалась в этом. По-видимому, все было гораздо проще: он не мог отказаться от возможности весело провести время с женщиной, с которой однажды был близок, не опасаясь при этом возможных неприятных последствий…

Единственное неудобство состояло в том, что его интерес пропал до истечения отпущенного времени.

Когда они подъехали к дому, Эстелл решила сослаться на усталость и пройти прямо к себе. Не из-за того, что хотела освободить его от необходимости подыскивать отговорки, а просто потому, что этого требовала ее гордость. Поэтому она отстранила придержавшую ее плечо руку, когда они вошли в дом.

– Эстелл, ты, должно быть, уже достаточно хорошо узнала меня, чтобы понять, что я не стану навязываться, – сказал он спокойно. – Но прошу тебя, не превращайся вновь в «жеманную скромницу»!

– Не волнуйся, Стивен, – сказала она, не в силах сдержать горечи. – Твое лекарство подействовало: «жеманная скромница» исчезла безвозвратно.

– Ты, кажется, не слишком довольна этим?

– Нет, довольна, – вздохнула она неуверенно. – Это просто… Не знаю… Я…

– Сейчас, когда ты вылечилась, ты собираешься отказаться от лекарства?

– Вряд ли я смогла бы сказать так! – воскликнула она, напуганная не только его словами, но и печалью, прозвучавшей в них.

– Ну что ж, как бы ты это ни сказала, мне кажется, мы должны отпраздновать твое выздоровление! – заявил он, снимая пальто и бросая его на перила лестницы. – Мне нужно кое-что сделать… Подожди меня в гостиной, я приду через минуту!

Эстелл задумчиво разделась и повесила оба пальто на вешалку. Насколько проще было бы сразу пройти в свою комнату, устало думала она, направляясь в гостиную. Она подошла к огромным окнам, задернула занавеси, зажгла настольную лампу и уютно устроилась на софе.

И столь же просто было ей судить о нем в элементарных категориях. Да, его физическое влечение, возможно, ослабевает, но, даже несмотря на то, что в девяти случаях из десяти она не могла сказать, чем он думает, она ни за что не поверила бы, что он способен на преднамеренную жестокость. Просто поездка сюда стала тяжелым испытанием для него, и неудивительно, что он ждет не дождется, когда все закончится!

– А вот и мы! – сообщил Стивен, появляясь в дверях с бутылкой шампанского и двумя бокалами.

– Подумать только, мы празднуем! – Эстелл изо всех сил старалась изобразить энтузиазм.

Открыв бутылку, Стивен наполнил бокалы и один передал ей.

– Ну что ж, за тебя, Эстелл, и за того счастливого человека, которого ты встретишь однажды! – негромко произнес он.

Эстелл пригубила шампанское, с грустью отметив про себя, что уже нашла такого человека. Интересно, как бы он чувствовал себя, если бы знал… Вряд ли счастливым, решила она.

– И за твое возвращение в Ирландию, Стивен, – сказала она спокойно. – Наконец ты можешь вздохнуть с облегчением: все почти закончилось!

– Почему ты так говоришь? – спросил он, садясь рядом с ней.

– Вся эта поездка, вероятно, далась тебе с трудом, – предположила Эстелл, пожалев, что не выбрала одно из кресел с подлокотниками; тогда он не смог бы подсесть к ней.

– Что значит «вся эта поездка»? – переспросил он тихо.

– Т-ты понимаешь, что я хочу сказать, – пролепетала она и осушила бокал.

– Прекрати пить, словно это лимонад! – пожурил он ее, отбирая бокал и наполняя его вновь. – Возможно, на этот раз я и понял, что ты хочешь сказать, – вздохнул он, передавая ей шампанское, – но в большинстве случаев я даже не мог догадаться, что ты имеешь в виду.

Эстелл изумленно взглянула на него, а потом улыбнулась.

– Я действительно часто сама не могу понять, что творится у меня в голове. Поэтому мало удивительного в том, что я не представляю, о чем думаешь ты… Послушай, уже поздно, – тихо произнесла она, вставая.

– Эстелл, я вполне цивилизованный человек, – сказал он нетерпеливо, – и могу понять намек, поэтому тебе нет необходимости…

– Что ты имел в виду, говоря, что «можешь понять намек»? – спросила она.

– Если ты не хочешь провести сегодняшнюю ночь со мной, я не буду настаивать. Ты не обязана…

– Стивен, нет никакой нужды в притворстве, – вздохнула Эстелл, злясь на него за неуклюжесть, с которой он попытался уберечь ее гордость, и одновременно еще больше любя его за эту попытку. – Мы оба знаем, что все это кончится завтра… Я вполне способна понять твое желание, чтобы это закончилось немного раньше.

– Боже мой, ты действительно не имеешь никакого представления о том, что я думаю! – воскликнул Стивен охрипшим голосом. – Он встал и притянул ее к себе. – Если хочешь, чтобы я остановился, скажи мне, и я сделаю это, – прошептал он, и его руки, заскользив вниз по ее телу, остановились на мягких округлостях ягодиц. Он прижимал ее пробуждающееся тело все теснее к своей уже восставшей плоти, опровергая тем самым предположение, что он ее больше не желает.

Издав неровный полувздох-полустон, Эстелл судорожно обхватила руками его шею и прильнула к нему.

– Я просто думала… – начала она приглушенно. – Я не знаю, что… Но я как раз думала…

– А я доказал, что ты не права, – проворчал он хриплым голосом. – Я тоже как раз думаю, что ты меня сейчас задушишь, но что это доказывает? Возможно, то, что ты хочешь устранить свидетеля, последним видевшего «жеманную скромницу»?

– Как ты можешь говорить это?! – воскликнула она. – Я просто не хотела слушать твои отговорки…

– Но ведь именно ты пыталась найти их! – возразил он. – А я, между прочим, все еще жду доказательств обратному!

– Стивен, я… – Со стоном отчаяния она пригнула его голову и поцеловала. – Убедился? – задыхаясь, спросила она.

– Я бы не сказал, – вздохнул он, медленно стягивая с нее платье.

Она поцеловала его снова и начала расстегивать пуговицы его рубашки.

– Ну а теперь?

Он покачал головой.

– Вот если бы ты просто разорвала рубашку на мне, а не… Кажется, тебе придется попытаться еще раз, – засмеялся он, лаская ее груди, когда она до конца освободилась от платья. – Хотя, с другой стороны, эти маленькие пики убеждают и успокаивают меня уже давно. – С этими словами он потащил ее за собой к софе. – Давно, но не окончательно, – пробормотал он и заставил ее издать дрожащий громкий стон, когда стал мучить ее тело нежными прикосновениями языка и легкими покусываниями.

– Как ты посмел назвать меня «жеманной скромницей»? – спросила она, тяжело дыша.

– Без труда, – прорычал он. – Особенно если учесть, что раздел тебя почти до трусиков, а тебе удалось лишь расстегнуть мне пуговицы!

Снять с него рубашку было довольно трудно отчасти потому, что его руки постоянно двигались, лаская ее тело, а отчасти из-за того, что он боялся щекотки. Он помог ей справиться со своими брюками и с готовностью сбросил ботинки, прежде чем она сообразила сделать это сама.

– Встань! – прошептал он со смехом, когда она попыталась вновь броситься на него.

– Зачем?

– Встань, и я покажу тебе.

Ошеломленная, она повиновалась. Он протянул руки к ее бедрам и стал медленно стягивать колготки. Погрузив пальцы в его волосы, она почувствовала, что волна беспредельной любви захлестнула ее, и одновременно призраки будущих одиноких рассветов встали перед ней.

Стивен обнял Эстелл и прижался лицом к ее животу. Немного погодя он поднял на нее темные, непроницаемые глаза.

– У меня появились непрошеные мысли, – прошептал он нетвердо.

– Какие? – спросила она таким же нетвердым голосом, чувствуя, что сердце ее замирает.

– Например… Эстелл, ты уверена, что не начнешь сожалеть, едва вернувшись домой?

Именно этого Эстелл подсознательно больше всего боялась – прямого вопроса. Она неловко обняла его так, чтобы он не видел слез, навернувшихся на глаза.

– Сожалеть? – переспросила она, и в глазах ее вспыхнул огонек отчаянной решимости. – Сейчас для меня существует только сегодня, я не в силах думать о завтра.

– Ты попала в цель, девочка! – приглушенно пробормотал он. – А так как завтра еще не наступило, забираем бутылку и поднимаемся по лестнице!

Когда она в очередной раз проснулась перед рассветом, ее тело было разбито и истерзано в неистовой, похожей на настоящее сражение любовной схватке. Она приподнялась и, взглянув в полумраке на его лицо, поняла, что ложь, произнесенная ею в гостиной, была последней… Если бы сейчас он открыл глаза, единственные слова, которые он мог бы услышать, были бы словами любви.

Она наклонила голову и нежно коснулась губами его губ, всей своей безнадежно отчаявшейся душой желая, чтобы он проснулся. Потом выскользнула из кровати и вышла из комнаты, ни разу не обернувшись на спящего Стивена.