Текст книги "А.А. Зиновьев о проблеме метода «восхождения»."

Автор книги: О. Анисимов

Жанр:

Философия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Назад к карточке книги

Схема 12.

Приобретается свое «инобытие», содержание и форма на новом этапе вновь возвращаются в базисное отношение, но уже усложненными во внутреннем расщеплениях». Формальность и сложность этого мыслительного хода можно значительно нейтрализовать, если ввести категории системного анализа или анализа организованностей в цикле их бытия, становления, функционирования и трансформаций в развитии или в редукции бытия. Простейший цикл бытия организованности или «нечто» включает лишь становление, функционирование и редукция, а становление состоит в совмещении формы и морфологии, тогда как редукция – в возврате в несовмещенность (см. сх. 13).

Схема 13.

Если учесть онтологический тезис Аристотеля, что все имеет «форму» и «материю», а также тезис Платона о том, что есть мир «идей», «вечных неизменных, а им уподобляется все, что реально «существует, то необходимо рассматривать процессы обособления как трансформации отдельных «слоев» бытия «нечто» – как обретение, пусть и временное, своих противоположных слоев, «соответствующих разделенности прежних слоев» (см. сх. 14).

Схема 14

Поскольку, тот же тезис Аристотеля имеет второе звучание, так как отдельно ни форма, ни организованность не могут «долго» быть самостоятельно существующими, то возникает напряжение нестабильного, «ненормального» бытия, и форма предъявляет активность в достижении своей наполненности морфологией. О ней и говорил Аристотель, а затем Плотин и другие.

А.А. Зиновьев пишет, что «раскрытие противоречий есть центральный пункт диалектического мышления, и если бы формальная логика могла бы отыскивать источник самодвижения и развития предмета, то была бы единственной и универсальной; в то же время приемы этой логики ведут к противоречащим суждениям в одно и то же время и в одном и том же отношении; диалектическая логика решает эти проблемы, дает новое расчленение мысли вместо утверждения и отказа от него, тем более что антиномии не имеют отношения к противоречиям предмета; в диалектической логике предполагается, что в предмете есть взаимоисключающие стороны и взаимопредполагающие в реальной связи; в диалектическом мышлении предметом исследования выступают реальная связь, противоречие суть скрытое единство противоположностей» (с.124 – 127).

Тем самым, центральным содержанием в диалектическом мышлении и логике предстает самодвижение, развитие. Именно в этих процессах выявляются противопоставленные стороны предмета, имеющие внутрипредметные возможности и необходимости быть связанными. Остается лишь добавить, что и вне развития – предмет, если его рассматривать как «нечто», имеет всегда противопоставленные стороны, форму и морфологию, находящиеся в динамических отношениях «приведения», поддержания соответствия, расхождения, ухода от соответствия, о чем и говорил Аристотель. Форма может вытеснять несоответствующую морфологию, а морфология – «вынуждать» модификацию формы, чтобы дать ей возможность принудить морфологию к соответствию (см. также Анисимов 1997, 2002). Источником самодвижения и выступает прекращение соответствия формы и морфологии, что приводит к типовым последствиям, завершающимся воссозданием соответствия при изменившейся форме, либо при ее сохранении. Этому в мире деятельности соответствует либо развитие, либо редукция, либо воспроизводство деятельности (см. также Анисимов 1991, 1994; Щедровицкий 1995, 1997).

Следовательно, если к указанным содержаниям, имеющим различие, самостоятельное бытие и онтологическую зависимость в рамках «нечто» «прикрепить» соответствующие предикаты, то мы будем вынуждены следовать содержательности, онтологической установке и воспроизводить зависимость между предикатами – по подсказке субъекта мысли (см. сх. 15).

Схема 15.

Организованности здесь соответствует предикативный синтез, и распад организованности стимулирован изоляционной активностью либо морфологии, либо формы, что соответствует разъединяющей «активности» первого или второго предиката. Мы видим, что оперирование предикатами как средствами не только параллельно тому, что мыслитель представляет себе как судьбу предмета, но и «имитирует», подчиняясь требующей функции содержательного видения. В этом случае и говорится «о содержательности мышления». Противоречие действительно вносится в содержание мысли, в предметное рассмотрение как «борьба противоположностей», а в форме мысли остается лишь противоречие. Диалектическая логика основывается на дополнительных мыслительных процедурах приведения оперирования предикатами как средствами в соответствие с требованиями функции «имитации» траектории движения содержания субъекта мысли. Так как отождествление предиката с субъектом мысли условно, интенционально, функционально, то имитация представляется введением предикатов в функцию повторения имманентного самодвижения самого «идеального содержания». Об этом и писал Гегель (см. Анисимов 2000).

С этой точки зрения, использование языка схематических изображений позволяет существенно облегчить показ логико-мыслительно организованного самодвижения понятийных содержаний (см. Анисимов 2001 и др.). Однако вне раскрытия категории и понятия «развитие», вне следования требованиям к мышлению, исходящим из содержания «развития», собственно – диалектическое мышление не доходит до формы ВАК.

Непосредственно соотнесение содержательной («онтологической») и формной (оперативной) сторон мышления, обращенное к развивающемуся предмету, подготавливает базу для специфического рассмотрения метода «восхождения». Такое соотнесение как бы «мерцает» у А.А. Зиновьева, и в его рассуждениях выделяется то одна сторона, то другая, но механизма связи сторон не удается раскрыть систематически. Так он пишет, что «определение является не просто итогом познания, но и в строении своем оно зависит от хода процесса познания; с изменением предмета, его развитием изменяется лишь форма проявления противоречия; противоречие в отражении посредством восхождения разрешается в охвате всех сторон предмета через раскрытие внутренних связей; восхождение в функции конкретизации не сводится к отражению развития» (с.131-138, 142, 154).

Тем самым раскрытие внутренних связей, охват всех сторон предмета ведут к разрешению противоречия в процессе отражения, а содержание и структура «определения» зависит от хода познания. Познавая противоречие, лежащее в основе развития, мыслитель находит изменения в формах проявления противоречия. И это позволяет увидеть единство развивающего процесса и его цикла, завершаемости. Если мыслитель зависим лишь от исторического хода познания, то его результат сохраняет случайные стороны познавательного процесса, не выделяет внутренний для предмета механизм всех развивающих переходов. Такого мыслителя Гегель называл «субъективным», не могущим выйти из подчинения ходу познания, не способного к показу имманентного движения «самого» предмета. Следовательно, рефлексивно осознающий свою историчность, мыслитель должен найти способы самоотстранения от историчности, что и выражается в «абсолютном» методе, логике ВАК.

Если предметом логики выступает «мысль» как таковая, в отличие от знаков языка» (с.156), то легко вытеснить языковую основу мышления и оставить лишь особый слой содержательности высказывания без самих высказываний. А.А. Зиновьев пишет, что «логические процессы предполагают фиксацию частей в абстрактной форме, наименование, выявление роли частей в целом, их координацию, что предполагает высокую степень развитости мышления; взятые сами по себе анализ и синтез бессмысленны и являются лишь средствами решения задач; фиксация взаимодействия различных явлений совершается посредством связи абстракций» (с.292-297, 304).

Тем самым, логика и логические формы предполагают нормативные представления об оперировании с фиксированными абстракциями, языковыми элементами и парадигмой в целом при изложении выражающим представления об идеальных объектах, их циклов бытия, включая развитие. Оперирование не сводится просто к анализу, синтезу, а подчиняет их онтологическим принципам. Иначе говоря, логика базируется на сущностных представлениях о мышлении и, следовательно, и об языке, «мыслящем носителе» – языка, его сознании и самосознании, но подчиняет весь мыслительный механизм организованному раскрытию сущности, идеального объекта через посредство преодоления созерцательного этапа познания, в теоретическом конструировании пути идеального объекта в функции «самопоказа» им своего пути.

В размышлениях А.А. Зиновьева ускользает принцип параллелизма содержания и формы в языковом мышлении в пользу содержания. В отличие от этого Г.П. Щедровицкий придавал форме гораздо большее значение (см. Щедровицкий 1995, 1997). Но и ему параллелизм не удалось сделать специфическим для логики ВАК, и он вносил много искусственной конструктивности. Гегель это называл «резонерством рассудка».

Неслучайно, что А.А. Зиновьев считал, что «восхождение – это не схема, распространяющаяся на частные науки и есть – общее, но как закон, абстрагируется как внутренняя зависимость процесса познания и проявляется в каждом случае, но не в чистом виде, а внутри бесконечного переплетения связей, модифицируясь под их влиянием; применение его должно совершаться с учетом развития данной науки; восхождение в тенденции дает возможность создать единство человеческого знания; но этот путь нецелесообразен и нужен путь изучения самих законов мышления как условий исследования любой стороны действительности» (с.313-316).

Если логика опирается, прежде всего – на законы мышления, а мышление используется и практически и в познании, в рамках «практического разума» и «чистого» разума в терминах Канта, то диалектическая логика обращена именно к «чистому разуму», к имманентной реконструкции цикла бытия идеальных объектов в псевдогенетической форме. Как тип логики, она стоит над частными реализациями, дает тенденции в конструирующем проявлении теоретического мышления, и потому она должна быть формой «чистого вида» пути объекта в любой науке. При морфологизации формы появляются различные организованности, но это уже не логики, а образцы реализации логических требований. Лишь в философском варианте или при всеобщем типе морфологизации возникает моновариант, который и показал Гегель.

Мы считаем, что проблема раскрытия «метода» была решена А.А.Зиновьевым лишь частично. Во многом это было связано с недопониманием аргументов Гегеля, его учения о духе, о мыслящем духе, абсолютном духе, где коренятся философско-логические основы метода. Усилия М.К.Мамардашвили, Г.П.Щедровицкого и др. не увеличили ясность, и только особая экспериментальная линия моделирования научной формы мышления могла бы «спасти» приход к достаточной ясности. В этом направлении мы и сосредоточили свои усилия с середины 70-х г.г (см. также: Анисимов 2007).