Текст книги "Ангелы полуночи"
Автор книги: Норма Бейшир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
Наконец дошла очередь и до Клаудии Холлистер.
– Как только сын привел ее к нам, мы с первого взгляда поняли, что она ему не пара, – заявила Клаудиа. – Мы пытались отговорить его от скоропалительной женитьбы, но он просто потерял голову и не прислушался к нашим советам. Даже после того, как мы рассказали ему, что провели небольшое расследование и выяснили…
«В одном ей не откажешь, – гневно думала Эшли. – Лжет она хорошо. Просто превосходно».
По мере того как заслуживающие доверия свидетели Холлистеров давали показания, Эшли напряженно вглядывалась в лицо судьи, пытаясь разгадать ход его мыслей и реакцию на услышанное. Однако на этом бесстрастном лице нельзя было прочесть ничего. Мысль о том, что будущее и ее, и Роберта находилось в руках человека, никогда даже не видевшего их прежде, просто сводила Эшли с ума. «Это нечестно», – думала она с возрастающим чувством негодования.
– Если бы процесс затянулся дольше, я бы, наверное, просто не выдержала, – призналась Эшли Эллиоту Моргану, когда слушание закончилось и был объявлен перерыв до вынесения решения судьи. – Я рада, что все позади. Как вы думаете, когда будет оглашен вердикт?
– Трудно сказать. – Адвокат убрал бумаги в портфель. – Чем дольше судья будет раздумывать, тем выше наши шансы на пересмотр первоначального решения. Значит, у него возникли сомнения в обоснованности их требований.
– Или же это значит, что Бредли Холлистер приказал ему создать видимость честного судебного разбирательства, – ответила Эшли, надевая пальто.
– Всех подкупить даже Холлистер не может, – серьезно ответил Морган.
– Вот тут вы абсолютно правы, – хмуро ответила Эшли. – Ни со мной, ни с вами у него этот номер не прошел.
Повернувшись, чтобы уйти, она заметила Коллина, покидавшего зал судебных заседаний. «Почему он не заговорил со мной и вообще ведет себя так, будто хочет, чтобы я не знала о его присутствии?» – снова удивилась Эшли.
– Большинство людей предпочитают сидеть вон там, немного повыше, где лучше обзор, – в кабинах или за отдельными столиками, – сказал Коллин. Они с Эшли обедали на балконе ресторана «Времена года», где мясо и рыбу готовили в присутствии посетителей. – Но мне больше нравится здесь, в «чистилище». Тут как-то более уединенно.
Эшли недоуменно посмотрела на него.
– В чистилище?
– Так обычно называют эту часть ресторана – «чистилище» или «Сибирь», – с улыбкой пояснил Коллин. – Те, кто стремится быть на виду и наблюдать за другими, за этими столиками не сидят. Я же пришел сюда просто поесть.
Эшли пожала плечами.
– Простите, что вчера я так отвратительно вела себя. – Она опустила глаза. – Слушание просто отнимает у меня все силы.
– Разве я жалуюсь?
Эшли вымученно улыбнулась:
– Нет… Но я понимаю, что вела себя скверно. Правда, понимаю.
– Вы должны поесть. – Сам Коллин уже почти разделался с обедом. – Вам нужно поддерживать свои силы. Особенно сейчас.
Эшли огляделась. Эта часть ресторана представляла собой открытую сверху прямоугольную площадку, с двух сторон ограниченную окнами с металлическими жалюзи, а с двух других – стенами, обитыми панелями из орехового дерева. Вдоль одной стены в ряд были расположены пять кабинок, а в зале стояло около тридцати столиков, все занятые. В углу размещался большой четырехсторонний бар с удобно расставленными вокруг него креслами.
Эшли рассеянно ковырялась в тарелке. Еда, как всегда, была восхитительна на вкус, но сегодня у Эшли начисто отсутствовал аппетит. В эти дни он вообще просыпался крайне редко. Со времени приезда в Нью-Йорк она потеряла почти десять фунтов и наверняка могла бы потерять гораздо больше, если бы не мягкая настойчивость Коллина.
– Попробуйте на десерт вот это шоколадное пирожное – просто тает во рту! Если и оно не пробудит у вас аппетит, значит, ваши системы жизнеобеспечения почти отключены и находятся на краю гибели.
– Не могу, – упорствовала Эшли.
– Постарайтесь успокоиться. – Коллин сделал официанту знак принести еще вина. – Независимо от решения судьи ваш сын будет с вами. Даю вам честное слово, а я никогда не обещаю того, чего не в состоянии выполнить.
Эшли иронически улыбнулась:
– Вы волшебник или командос?
– Ни то, ни другое, – очень серьезно ответил он. – Но если вы готовы довериться мне, все именно так и будет.
И снова у нее возникло искушение спросить: с какой стати, собственно говоря, она должна доверять ему? Ведь Коллин даже не считал нужным посвятить ее в свои таинственные планы. И снова Эшли не стала задавать вертевшегося на языке вопроса.
– За последнее время я столько раз обжигалась, что уже не верю в чудеса, – угрюмо ответила она, покачав головой.
Их взгляды встретились.
– Мы сами способны творить чудеса, – многозначительно произнес Коллин. – Все зависит лишь от того, как далеко мы готовы зайти ради этого.
Эшли прикусила нижнюю губу, борясь с желанием спросить его, как именно он собирается осуществить то чудо, о котором говорил. Ей страстно хотелось, но одновременно почему-то было страшно услышать ответ на этот вопрос.
– По мнению Эллиота Моргана, чем дольше судья раздумывает, тем больше у нас шансов на благоприятное решение, – вместо этого сказала она.
– В таком случае Морган просто предается ложным иллюзиям, – ответил Коллин. – Бредли Холлистер ничего не оставляет на волю случая. Поверьте, ему уже известно, что решит судья.
Эшли едва не задохнулась.
– Но вы можете мне помочь? – умоляюще спросила она.
– На самом деле, дорогая моя Эшли, – с улыбкой ответил Коллин, – мы можем помочь друг другу.
* * *
Эшли сидела у туалетного столика в своей спальне, трясущимися руками пытаясь наложить макияж. Час назад позвонил Эллиот Морган и сообщил, что судья принял решение и что они должны явиться в зал суда к одиннадцати часам. Никаких предположений относительно характера этого решения у него не было, и неизвестность просто сводила Эшли с ума.
Прошло два дня с тех пор, как само слушание закончилось. Много это или мало? Дурной знак или нет? Через два коротких часа в суде Манхэттена ее судьба будет решена. Приговор судьи даст ответ на все вопросы. Воссоединится ли она с Робертом? Если же ее молитвы не будут услышаны, что делать дальше? Примириться со случившимся, вернуться в Калифорнию и попытаться хоть как-то собрать обломки того, что осталось от ее жизни? Или набраться мужества и сделать то, на что намекал Коллин, что бы это ни было?
Эшли подошла к шкафу и выбрала сшитый на заказ серый шерстяной костюм с черными бархатными отворотами и под стать ему бархатную шляпку с короткой вуалью. Превосходный костюм и очень дорогой, в духе поздних сороковых, из коллекции Диора «Новый взгляд». Она оценивающе посмотрела на него. Это был самый простой по покрою и наиболее консервативный из ее нарядов. Вряд ли, конечно, обычная мать-мещанка могла носить такой костюм, и все же он, пожалуй, придаст ей респектабельности и солидности в глазах судьи.
Сняв халат, Эшли уселась на край постели и стала натягивать колготки. Взгляд задержался на телефоне, стоявшем на ночном столике. Возникла мысль позвонить Коллину и сообщить, что решение судьи будет оглашено сегодня. Но она не стала этого делать. Ее не покидало странное ощущение, что Коллину уже все известно. Было что-то сверхъестественное в том, что он всегда знал, когда происходило нечто по-настоящему важное, всегда оказывался в нужное время в нужном месте.
Эшли готова была поспорить на что угодно, что и сегодня увидит его в зале суда.
Пока репортеры и зеваки заполняли зал судебных заседаний, Эшли неподвижно сидела рядом с Эллиотом Морганом. Обежала взглядом зал в поисках Коллина, но его нигде не было видно. Может, он и не знал, в конце концов. Может, он вовсе не следил за ней, как она предполагала. Может, у него не было достаточно сильного мотива стремиться помочь ей вернуть Роберта. «Сейчас это не имеет значения», – подумала Эшли, нервничая, и взглянула на Холлистеров. Они улыбались, излучая уверенность. Как сказал Коллин? «Бредли Холлистер ничего не оставляет на волю случая. Поверьте, ему уже известно, что решит судья». А что говорил Брендон? «Мне не нравится, как отец обделывает дела».
Эшли настолько углубилась в воспоминания, что не заметила, как вошел Коллин и уселся, как обычно, в заднем ряду.
Неожиданно ее мысли были прерваны появлением судьи. Все встали, судья занял свое место. Сердце Эшли бешено заколотилось. «Вот оно, – думала она, стиснув дрожащие руки. – Вот оно».
– …Я тщательно изучил как все документы, касающиеся предыдущего слушания, так и свидетельские показания, данные в этом зале, и самым серьезнейшим образом обдумал и взвесил их, – говорил судья. – И пришел к заключению, что интересы малолетнего Роберта Брендона Холлистера будут соблюдены наилучшим образом, если он останется на попечении своих родственников со стороны отца, мистера и миссис Бредли Холлистер.
Эшли вскочила, кипя от гнева. По залу тут же прокатилось громкое жужжание голосов.
– Нет! – закричала она, издав агонизирующий вопль раненого животного. – Нет!
Эллиот Морган попытался удержать клиентку, но женщина вырвалась из его рук. Судья яростно заколотил молотком, призывая к порядку, но Эшли уже не могла справиться с собой. Не в силах принять обрушившуюся на нее реальность, она оттолкнула адвоката и как вихрь пронеслась через зал судебных заседаний. Не замечая ни ослепительных фотовспышек, ни громкого шепота, с силой толкнула дверь и выбежала из зала.
Коллин тут же вскочил и бросился за ней.
– Эшли, постойте! – окликнул он ее. – Подождите!
Она остановилась лишь в самом низу лестницы уже за пределами здания суда, и тут Коллин настиг ее. С трудом переводя дыхание, он обнял ее, неудержимо дрожащую, и стал нежно покачивать, точно ребенка, и гладить по волосам.
– Все будет хорошо, Эшли, – мягко приговаривал он. – Все будет хорошо.
– Это конец, – неудержимо рыдала она, хватая ртом воздух. – Это конец! Я потеряла моего мальчика навсегда.
– Нет, не потеряли, – успокаивающим тоном возразил Коллин. – И это вовсе не конец, отнюдь нет.
Эшли отстранилась и посмотрела на него. Все лицо ее было залито слезами.
– Вы уже говорили это прежде, – сказала она дрожащим голосом. – Как вас понимать?
Коллин покачал головой, вынул из кармана платок и осторожно вытер ее лицо.
– Не здесь. Давайте уйдем куда-нибудь, где сможем поговорить, а заодно и перекусить…
– Не хочу я есть! – Эшли выразительно покачала головой.
– Нет, вы будете есть, – с мягкой настойчивостью возразил Коллин. – В предстоящие недели вам понадобится много сил. И во время еды мы поговорим. Продумаем, каким должен быть наш следующий ход.
Не дав Эшли возможности произнести ни слова протеста, он усадил ее в свою машину и повез в итальянский ресторан «У Бабетты» на Западной Сорок шестой улице. Эшли пошла с ним без возражений только потому, что внезапно у нее возникло ощущение, будто ей вообще некуда теперь идти. Однако сейчас, сидя в отделанном мрамором зале ресторана, где все дышало стариной, она была рада, что Коллин настоял на своем. Есть ей и вправду не хотелось, зато уж точно хотелось оказаться как можно дальше от здания суда. И еще хотелось выговориться, а Коллин и в самом деле был прекрасным слушателем. Эшли изливала ему свою душу, а он терпеливо слушал не перебивая. Похоже, ему и вправду не все равно, похоже, он – единственный человек во всем Нью-Йорке, который понимал, через что ей пришлось пройти и какие чувства обуревали ее…
Кончилось все новым потоком слез. Коллин устало улыбнулся и, потянувшись через стол, взял Эшли за руку.
– Теперь давайте подумаем, что делать дальше, – мягко сказал он.
Эшли удивленно посмотрела на него покрасневшими и опухшими от слез глазами.
– Но я уже испробовала все доступные мне законные средства…
Коллин приложил палец к ее губам, голос его упал почти до шепота:
– Я никогда не говорил, что имею в виду законные средства, моя дорогая Эшли.
МОРСКОЙ УТЕС
февраль 1987 года
Сидя в такси, которое мчалось по извилистому шоссе вдоль пролива Лонг-Айленд, Эшли думала о том странном разговоре. В тот день «У Бабетты» она едва понимала, о чем толковал Коллин. Ей стало ясно лишь то, что он что-то задумал и это «что-то» было не совсем законно. Измотанная переживаниями в зале суда, она была не в состоянии в полной мере осмыслить его слова. Слишком много несчастий навалилось на нее.
– Давайте договоримся так… Сообщите мне, когда будете готовы выслушать, что у меня на уме, – поняв ее состояние, предложил тогда Коллин. – Просто хорошенько обдумайте ситуацию и дайте мне знать.
И Эшли думала, и думала, и думала. Фактически последние два дня она только этим и занималась. Какой у нее был выбор? Либо остаться в Нью-Йорке и очень редко, но все же видеться с сыном, когда он окажется вне бдительного надзора Клаудии Холлистер. Либо вернуться в Сан-Франциско и в этом случае, возможно, вообще никогда больше не увидеть Роберта. Что хуже? В памяти неотступно звучали слова, сказанные в разное время Коллином: «Я сделаю так, что сын снова будет с вами… Доверьтесь мне… Я никогда не говорил, что имею в виду законные средства…»
Законные или незаконные – все равно, решила Эшли. Теперь это была ее единственная надежда. Не имело значения, что придется делать и что от нее потребуется взамен. Все что угодно, лишь бы вернуть Роберта, не важно, каким путем. Она должна увидеться с Коллином, поговорить с ним начистоту.
С трудом проглотив чашку кофе, Эшли оделась, нашла водителя, согласившегося отвезти ее за город, и отправилась в путь. Как только такси остановилось перед воротами поместья, появился охранник в форме. Эшли опустила стекло и помахала ему рукой.
– Меня зовут Эшли Гордон-Холлистер, я друг мистера Деверелла.
– Он ожидает вас, мэм? – спросил охранник.
Эшли покачала головой.
– Нет. Но уверена, что если вы позвоните в дом и сообщите о моем приезде, все будет в порядке.
– Минуточку, мэм. – Кивнув, охранник вернулся в свою будку и позвонил.
Вскоре огромные ворота распахнулись, впуская машину. Когда такси ехало по длинной подъездной аллее, Эшли взволнованно откинулась на спинку сиденья. Пожалуйста, Коллин, не подведи меня.
Автомобиль замедлил движение и остановился перед особняком. Коллин уже стоял на пороге, встречая гостью.
– Почему вы не позвонили? – с упреком спросил он, когда она расплатилась с водителем. – Я прислал бы за вами машину.
Эшли покачала головой.
– Как только я решилась, не хотелось терять больше ни минуты.
Их взгляды встретились. Она увидела в глазах Коллина сочувствие и… что-то еще, чего не понимала.
– Пройдемте в дом, – сказал он. – Там и поговорим обо всем.
– Как-то вы сказали, что ненавидите Бредли Холлистера не меньше, чем я, – прямо перешла к делу Эшли, едва они оказались в библиотеке. – Почему?
Женщина опустилась на кушетку и выжидательно посмотрела на Коллина.
Он стоял у балконной двери и неотрывно смотрел в сад, как будто там происходило что-то из ряда вон интересное.
– У вас этот человек отнял сына, – тщательно подбирая слова, ответил наконец Коллин, – но кое-что он отнял и у меня… Или, точнее говоря, пытается это сделать. – Он резко повернулся к ней. – Я хочу помешать этому. И верю, что, действуя вместе, мы сможем помочь друг другу.
– Что он пытается отнять у вас?
Желваки так и заходили на скулах Коллина.
– «Интерконтинентал ойл».
– Компанию вашего отца? – удивленно спросила Эшли, стремясь понять, что стоит за его словами. – Но я думала…
– …думали, что много лет назад я устранился от семейного бизнеса, – закончил за нее Коллин, и она кивнула. – Верно. После смерти родителей у меня не было ни малейшего желания заниматься делами компании. В те времена мне казалось, что мой дорогой братец Джастин способен управлять компанией и без меня, а вышло так, что он просто угробил ее!
Взглянув на непонимающее лицо Эшли, Коллин внезапно понял, что она очень мало знает о нем. «Ничего удивительного, что ей так трудно довериться мне», – подумал он и глубоко вздохнул.
– Десять лет назад мои родители погибли во время взрыва на подводной буровой в Венесуэле. Даже тогда мне было совершенно непонятно, как это могло произойти. Чертовски много вопросов так и осталось без ответа. Начать с того, зачем они отправились в Венесуэлу? Почему оказались на этой буровой? Что послужило причиной взрыва? Все эти вопросы сводили меня с ума. – Коллин замолчал, глядя перед собой, но не видя ничего – тяжелые воспоминания тех лет ожили в его сознании. – Отец всегда мечтал, что в один прекрасный день оба его сына встанут у руля компании бок о бок. К несчастью, мы с Джастином никогда не ладили достаточно хорошо, чтобы мечта отца могла осуществиться. По прошествии некоторого времени я решил отказаться от участия в управлении компанией. Продал свой пай брату и пару лет странствовал по земному шару.
Он рассказал ей, как вернулся в Морской Утес и обнаружил, что картины и другие ценности пропали. Заколебавшись лишь на мгновение, поведал и о том, что сам занялся поисками украденного, которые привели его в Марокко, и что эта поездка резко изменила все дальнейшее течение его жизни.
Когда Коллин закончил, Эшли изумленно и недоверчиво посмотрела на него.
– Вы… вы вор! – пораженно воскликнула она.
– Ни в коем случае. – Коллин покачал головой. – Я беру только то, что принадлежит мне по праву.
– Понимаю, – все еще недоверчиво промолвила Эшли. – Но, как бы то ни было, ваши методы абсолютно неприемлемы для меня.
– Разве вы не перепробовали все приемлемые для вас методы, чтобы вернуть сына? – с вызовом спросил Коллин.
– Конечно, но…
– В таком случае советую пересмотреть свои в высшей степени благородные принципы. – В его голосе явственно послышалось раздражение. – Хороши мои методы или дурны, они ваша единственная надежда вернуть Роберта.
Он задел больное место, и Эшли мгновенно вернулась к пониманию истинного положения вещей.
– Ладно… Я с вами, – кивнула она. – Вообще-то у меня нет уверенности, что из этого выйдет толк, но при существующем положении вещей я готова на что угодно, в рамках закона или нет.
– Я верил, что вы согласитесь.
– И все же я не понимаю. – Их взгляды встретились. – Какое отношение ко всему этому имеет Бредли Холлистер, кроме того, что его компания пытается подмять под себя вашу? Или, точнее говоря, какое отношение имеет он к преступному синдикату?
– Бредли Холлистер возглавляет его, – угрюмо ответил Коллин, в упор глядя на Эшли.
– Странно, почему меня в первое мгновение так поразило то, что мой бывший свекор связан с преступным миром, – сказала Эшли Коллину, когда этим же днем они гуляли по поместью. – Я знаю, может быть, лучше, чем кто-либо другой, насколько он неразборчив в средствах и каким громадным влиянием обладает. Даже его собственного сына, моего мужа, буквально тошнило от того, как он обделывает свои дела.
– Вы действительно ничего не знали о его связях с преступным миром? – спросил Коллин, испытующе глядя на нее.
Эшли тут же вспыхнула как порох.
– Конечно, нет! – воскликнула она. – Неужели вы думаете, что я сидела бы сложа руки и позволила им забрать Роберта, если бы могла предположить что-то подобное? Господи, Коллин, почему вы раньше не сказали мне? Я бы выиграла апелляцию…
– Бросьте. – Он положил руки ей на плечи и посмотрел прямо в глаза. – Чтобы выдвигать подобные обвинения, нужно прежде всего иметь доказательства. Иначе есть риск схлопотать очень крупные неприятности на свою голову. Черт возьми, неужели непонятно? То, что вы узнали от меня, ничуть не помогло бы вам в суде, вот почему я молчал.
– Хорошо. Что в таком случае нам делать? – требовательно спросила Эшли. – Клин клином вышибать?
– Что-то вроде, да… Начиная с этого момента.
– С этого момента?
– У меня есть план, – сказал Коллин. – Я хочу собрать доказательства, которые позволят засадить Холлистера и его людей в тюрьму на долгие годы, и знаю, как сделать это. Однако в одиночку я не справлюсь. Для выполнения задуманного нужны двое, обладающие определенными навыками и способностями. Вместе, Эшли, мы добьемся успеха. Сможем вернуть вам сына, спасти компанию моего отца и засадить Холлистера за решетку – туда, где, черт возьми, ему самое место.
– И как вы намерены действовать?
– Мой отец часто повторял, что прочность цепи определяется состоянием самого слабого из ее звеньев, – нахмурившись, ответил Коллин. – Цепь власти, выкованная Холлистером, имеет чертовски много слабых звеньев. Я просчитал все варианты и понял, что если я – мы! – хорошенько потрудимся над этими слабыми звеньями, они лопнут. – Наклонившись, он поднял с земли ветку и принялся на ходу рассеянно сдирать с нее кору. – Однако прежде всего я должен обучить вас.
– Обучить? Чему? – настороженно спросила Эшли. – Если, конечно, мне позволено спрашивать об этом.
Коллин пожал плечами.
– Зайдя так далеко, вы имеете право знать все. Вам предстоит многому научиться и притом за очень короткое время.
– Чему, например?
– Открывать замки с помощью отмычек, взламывать сейфы, очищать карманы…
– Так сказать, фундаментальные знания, вроде тех, которые каждый ребенок получает в средней школе, верно? – холодно спросила Эшли.
– Можно сказать и так. – Коллин сломал ветку и отшвырнул ее. – Прежде незаконное проникновение в чужое жилище и взлом не составляли проблемы для сообразительного и физически ловкого человека, однако со временем ситуация полностью изменилась. – Он приступил к объяснениям таким обыденным тоном, словно рассуждал о погоде. – Новые охранные устройства чертовски совершенны. Чем больше у человека денег, тем изощреннее системы, которые обеспечивают ему безопасность и сохранность имущества. Многие обладают чрезвычайно высокой тепловой чувствительностью.
– Что это означает?
– Это означает, что они включаются при резком изменении температуры. Подобно тому, к примеру, когда внутри их поля появляется движущееся живое существо. – Коллин помолчал. – Конечно, если одно тело остается внутри этого поля, пока дело не будет сделано…
– Ох, нет, – Эшли затрясла головой. – Вы сошли с ума. Ничего не выйдет…
– Выйдет, Эшли, – уверенно заявил Коллин. – Конечно, для этого вам придется существенно изменить образ жизни. К примеру, покинуть свою квартиру и перебраться сюда…
– Сюда? Зачем?
– По целому ряду очень веских причин. И прежде всего нужно заставить Холлистеров и всех остальных поверить, будто вы смирились со своим поражением и вернулись в Сан-Франциско, как говорится, поджав хвост.
– Благодарю покорно! – Эшли крепко обхватила себя руками, внезапно почувствовав холодный озноб.
– Послушайте… Какое имеет значение, что кто-то там о вас подумает? Важен конечный результат, – уже явно начиная терять терпение и злиться, возразил Коллин. – Вы хотите вернуть сына или нет?
– Конечно! – тоже сердито воскликнула она. – Но…
– Здесь вы будете в полной безопасности – пока помните о необходимости запирать на ночь свою спальню. – Настроение Коллина резко изменилось, теперь он откровенно забавлялся. – Никто не должен видеть вас в Манхэттене – по крайней мере в качестве Эшли Гордон-Холлистер. Это вы должны усвоить крепко-накрепко.
– Никто не должен видеть меня? – недоверчиво спросила Эшли.
– Вот именно. Вы сможете бывать в городе, не сомневайтесь, – пообещал Коллин, – но только после того, как в совершенстве овладеете искусством менять свою внешность. А до тех пор все, что вам понадобится, будут доставлять прямо сюда.
– Это же такие хлопоты…
– Возможно, но без них не обойтись. Доверьтесь мне, Эшли. Я играю в подобные игры уже давно и достаточно преуспел в них. Я знаю, что делаю.
Она пристально смотрела на Коллина. Яркий солнечный свет, пробившись сквозь обнаженные ветки деревьев, раскрасил пряди его густых, взъерошенных холодным ветром волос множеством оттенков – каштановым, медным, золотым… Разве у нее есть выбор? – спросила себя Эшли. Коллин – вот ее последний шанс. Ее единственный шанс.
– Когда начнем?
Он улыбнулся с заметным облегчением:
– Сегодня. Сейчас.
– Хорошо. – В молчании они прошли несколько ярдов. – Коллин, я хочу знать точно, как вы планируете вернуть мне Роберта, – сказала потом Эшли.
И тогда он рассказал ей.
Коллин выносил ее багаж из спальни в гостиную, а Эшли остановилась, чтобы бросить последний взгляд на свою квартиру.
– Я испытываю странное чувство, – призналась она, задергивая шторы. – У меня есть дом в Сан-Франциско и еще один в Санта-Елене – в той степени, в какой можно считать своим дом родителей, – и эта квартира. И все же мне постоянно кажется, будто на самом деле я чужая везде.
Коллин, стоя в дверях, не ответил. Были времена, когда он испытывал то же самое, даже в Морском Утесе, в родном доме, где вырос.
– Смерть Брендона и то, что случилось с Робертом… Как будто разбилась вдребезги вся моя жизнь, – продолжала Эшли. – Какие-то частички моей души здесь, какие-то остались в Калифорнии.
– Все изменится, как только наша цель будет достигнута, – попытался успокоить ее Коллин. – Тогда мы оба сможем просто жить и, возможно, вернемся к обычному для людей состоянию. – Он взглянул на часы и легонько подтолкнул Эшли. – Пойдемте. Лучше нам поскорее убраться отсюда. Остальные вещи можно будет сдать на хранение.
Всего на мгновение задержавшись на пороге, Эшли решительно выключила свет и захлопнула дверь.
– Сама не понимаю, почему мне так нелегко покидать это место, – сказала она, когда они спускались в лифте. – Сан-Франциско – дело другое. Вся моя жизнь осталась в том доме, все самое хорошее и дорогое… Пять лет я была женой Брендона, четыре – матерью Роберта. А сколько картин я написала в своей студии! Но здесь… Здесь фактически не остается ничего: ни добрых воспоминаний, ни каких-либо примет жизни, о которых стоило бы говорить.
Коллин хмуро слушал Эшли, припоминая ночь, когда он проник в ее квартиру. Какими холодными и безликими выглядели комнаты!.. Действительно, странно, что, уходя отсюда, она чувствует себя не в своей тарелке. «Все чисто женские эмоции у нее отключены, – подумал он. – Мы и в самом деле два сапога пара».
Привратник помог Коллину донести багаж к поджидавшему автомобилю. Распахнув перед Эшли дверцу, Коллин обошел машину, чтобы сложить вещи в багажник. Усевшись, Эшли рассеянно смотрела по сторонам, на мир, который собиралась покинуть. Ради чего? «Что я делаю, во что встреваю? Связываюсь с человеком, о котором, в сущности, не знаю ничего, кроме того, что, по его собственному признанию, он вор. Заключаю с ним дьявольское соглашение, которое может привести меня в тюрьму на ближайшие десять, а то и двадцать лет…»
– Готовы? – Коллин уселся за руль и достал ключи от машины.
– Насколько это вообще для меня возможно, – ответила Эшли, кисло улыбнувшись.
– Успокойтесь, – усмехнулся он. – Вы же не агнец, которого ведут на заклание.
– Вы так думаете? – не слишком уверенно спросила она.
– Конечно. – Коллин завел двигатель. – Вот увидите. Это…
– Смотрите! – внезапно закричала Эшли. – Вон там!
Взглянув в указанном направлении, Коллин увидел полную седую женщину, которая вела за руку маленького мальчика, направляясь в парк.
– Мой сын! – воскликнула Эшли. – Роберт!
Она сделала попытку вылезти из машины, но Коллин удержал ее.
– Что это вам в голову взбрело? – Он схватил ее за руку. – Напасть на старую женщину и забрать мальчика? Вы не уедете с ним дальше Манхэттена!
Эшли обмякла на сиденье, хватая ртом воздух.
– Я… У меня даже в мыслях не было… Просто хотелось взглянуть на него…
– А потом что? Вам легче станет? – резко, почти грубо спросил Коллин. – Ничего не изменится, разве что вы будете чувствовать себя еще более несчастной, чем сейчас!
– Что же, мне, по-вашему, совсем нельзя видеться с ним? – Эшли заплакала. – Я даже думать об этом не могу…
– Совсем недолго. Потом, когда дело будет сделано, он останется с вами навсегда.
– Но ведь вы не можете гарантировать, что так и будет? – спросила Эшли, когда машина тронулась с места и выехала на Пятую авеню.
– Вы все еще не доверяете мне? – усмехнулся Коллин, останавливая «экскалибур» на красный свет, прежде чем свернуть вправо.
– Не так-то просто доверять человеку, который сам признается, что он вор и мошенник.
– Я делаю то, что должен, – отрывисто бросил Коллин. – А вы делаете то, что вы должны.
– Где вы научились бить так больно? – Эшли почувствовала себя задетой его словами и в особенности тоном.
– В марокканской пустыне.
– А что там такого особенного произошло? – спросила она после секундного колебания.
– Долгая история.
– Ну, времени у нас больше чем достаточно. Если, конечно, вы не против поговорить об этом.
Коллин покачал головой.
– Может, как-нибудь в другой раз.
Эшли так и вскинулась. Казалось, ей вот-вот приоткроется нечто очень важное, касающееся его… И тут же, как уже бывало не раз, он неожиданно захлопнул дверь прямо у нее перед носом.
– Черт возьми, Коллин! Вы все время твердите, чтобы я доверяла вам, но при любой моей попытке заложить фундамент этого доверия тут же делаете шаг назад, – обиженно сказала Эшли. – Как могу я доверять вам, если вы не доверяете мне?
Коллин по-прежнему не спускал взгляда с дороги, но чувствовалось, что ей удалось задеть его за живое.
– Ладно, все правильно, – медленно произнес он в конце концов. – Наверно, вы и в самом деле имеете право знать.
И он рассказал ей о своей поездке в Марракеш.
Большие напольные часы показывали без десяти четыре. Эшли, в одной розовато-лиловой шелковой ночной рубашке, сидела у себя в спальне на краю постели, невидящими глазами глядя на голубые стены. «У меня, должно быть, с головой не в порядке, – размышляла она, чувствуя нарастающую тревогу. – Как могла я хотя бы задуматься о том, чтобы участвовать в таких делах?» Но даже раздираемая сомнениями, она знала ответ на этот вопрос: ради Роберта, только ради него одного. Не существовало ничего, на что Эшли не пошла бы, чтобы вернуть себе сына. Ничего.
Она встала, босиком подошла к двери на балкон и распахнула ее, впустив в спальню стылый зимний воздух. Не замечая резкого холода, вышла на балкон и замерла, глядя в чистое, усыпанное звездами небо. Из темноты проступило лицо Брендона; казалось, стоит протянуть руку, и можно коснуться его.
– Ты ведь понимаешь меня, правда? – прошептала Эшли.
– Похоже, сегодня ночью нам обоим не по себе.
Испуганно вздрогнув, Эшли посмотрела вниз. Там, в тени балкона, стоял Коллин в теплом свитере. Его волосы были взъерошены ветром.
– Что?
– Вижу, вам тоже не спится.
– Нет, – Эшли покачала головой. – Никак не уснуть.
– Полагаю, с вашей стороны будет разумно накинуть хотя бы халат. – В голосе Коллина прозвучала улыбка.
Эшли вспомнила, что на ней нет ничего, кроме прозрачной ночной рубашки, облепившей тело под порывами ветра.
