Текст книги "Возмездие (Ангел смерти, Наперегонки со смертью)"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Нора Робертс
Возмездие

Глава 1

Умение расследовать убийства предполагает терпение, опыт и тщательность. Ева Даллас всеми этими качествами обладала. И отлично знала, что для убийцы они вовсе не обязательны. Чаще всего убийство совершается под влиянием порыва, в гневе, из любопытства, а порой и просто по глупости. По мнению Евы, некий Джон Генри Боннинг выкинул некоего Чарльза Майкла Ренеки из окна двенадцатого этажа одного из зданий на авеню Д именно по глупости.

Боннинг находился в комнате для допросов, и, по Евиным прикидкам, достаточно было двадцати минут, чтобы вытрясти из него признание в содеянном. Еще пятнадцать придется потратить на составление отчета. Пожалуй, так можно и домой успеть вовремя.

– Ну, Бонни, – сказала она тоном бывалого полицейского, говорящего с не менее бывалым преступником, – помоги сам себе. Признайся сразу, а потом трави насчет самообороны и вынужденных мер. К ужину со всем и покончим. Кажется, сегодня дают спагетти с мясным соусом.

– Да я его и пальцем не тронул! – Боннинг поджал пухлые губы и забарабанил жирными пальцами по столу. – Этот козел сам прыгнул.

Ева вздохнула и присела на край металлического столика. Если Боннинг потребует адвоката – все затянется на неделю. Так что главное – заболтать его, направить разговор в нужное Еве русло и загнать Боннинга в приготовленную для него ловушку. Мелкие наркоторговцы вроде Боннинга обычно не отличаются сообразительностью, но рано или поздно он может возмутиться и потребовать защитника. Все эти уловки стары как мир. Впрочем, как и убийство.

– Значит, он неожиданно взлетел на подоконник и упорхнул. А почему же он это сделал, а, Бонни?

Боннинг, изображая глубокую задумчивость, старательно наморщил неандертальский лоб:

– Да псих он был ненормальный.

– Отличная версия, Бонни. Но нам, дуракам-легавым, боюсь, ее недостаточно.

Прошло секунд тридцать, прежде чем губы его наконец растянулись в ухмылке:

– Смешно. Очень смешно, Даллас.

– Ага. Думаю, я по совместительству могла бы сочинять тексты для развлекательных шоу. Однако сейчас я должна заниматься своими непосредственными обязанностями. Итак, вы тихо и мирно сидели на авеню Д, готовили в своей передвижной лаборатории полезную смесь «Эротика». И вдруг Ренеки, будучи психом ненормальным, ни с того ни с сего, даже не потрудившись открыть окно, сиганул с двенадцатого этажа. Шмякнулся о крышу проезжавшего мимо такси, до смерти перепугав находившихся на заднем сиденье туристов из Топики, а потом приземлился на мостовую, по коей и растекся мозгами.

– Шмякнулся, это точно, – подтвердил Боннинг, изобразив на лице то, что можно было счесть неподдельным изумлением. – Ну кто бы мог подумать?

Ева не собиралась обвинять его в убийстве первой степени. Но если выдвинуть обвинение в убийстве второй степени, то любой адвокат легко убедит суд, что это было убийство по неосторожности. Тогда может получиться, что за торговлю наркотиками Боннинг получит срок больший, чем за убийство, и проведет за решеткой всего три года.

Она облокотилась о стол и наклонилась к нему поближе:

– Бонни, скажи, похожа я на круглую дуру?

Боннинг решил воспринять вопрос буквально и стал внимательно изучать Еву. Глаза большие, светло-карие, однако ласковым ее взгляд назвать было трудно. Рот крупный, чувственный, правда, губы сурово сжаты.

– Вы похожи на полицейского, – наконец заявил он.

– Верно подмечено. Так что не пытайся водить меня за нос, Бонни. У тебя с твоим партнером произошла некая разборка, ты вышел из себя и прервал ваши профессиональные и личные отношения, вышвырнув его из окна. – Ева подняла руку, не дав Боннингу возразить. – Во всяком случае, мне это представляется именно так. Чего-то вы не поделили – то ли деньги, то ли женщину. Вы оба разнервничались. Возможно, он кинулся на тебя. Ты был вынужден защищаться, верно?

– У каждого есть на это право, – быстро кивнул Боннинг. – Но ничего такого не было. Он просто решил полетать.

– А почему у тебя губа рассечена и синяк под глазом? Да еще костяшки пальцев ободраны.

Боннинг гордо усмехнулся:

– В баре подрался.

– Когда? Где?

– Ну, разве упомнишь!

– Советую напрячь память. И не забудь о том, что мы обязательно проведем экспертизу. Вдруг окажется, что у тебя на руках кровь Ренеки? ДНК не подделаешь. И тогда – предумышленное убийство, а значит, одиночная камера и пожизненное заключение.

Боннинг судорожно заморгал, словно помогая мозгам побыстрее переварить новую информацию.

– Слушайте, Даллас, да это чушь полная! Никого вы не убедите в том, что я туда пошел, задумав его пришить. Мы же были кореша.

Ева, не спуская с него глаз, потянулась за рацией.

– У тебя последний шанс себе помочь. Сейчас я вызову помощницу, она принесет результаты экспертизы, и я тебя засажу по подозрению в убийстве первой степени.

– Да не было никакого убийства! – Боннинг облизал спекшиеся губы. Он пытался уверить себя в том, что она блефует, но знал по опыту, что по глазам полицейского никогда ничего не разберешь. – Все произошло случайно! – озарило наконец его. – Ну, мы стали так, по-дружески, возиться, он поскользнулся и вылетел из окна.

Ева вздохнула и покачала головой:

– Не держи меня за идиотку. Взрослый человек не может вывалиться из окна, расположенного в трех футах от пола. – Она включила рацию. – Сержант Пибоди!

Через несколько секунд на экране появилось круглое лицо Пибоди:

– Слушаю, мэм!

– Мне нужны данные экспертизы Боннинга. Пришлите их в комнату для допросов. И предупредите прокурора, что у меня дело по убийству первой степени.

– Эй, погодите! – Еще несколько мгновений Боннинг медлил, пытаясь убедить себя, что ей не удастся это на него навесить. Но про Даллас всем было известно, что она и не таких рыбок на крючок ловит.

– Я ведь давала тебе шанс, Бонни. Так вот, Пибоди…

– Он на меня кинулся, вы правильно сказали. Набросился, как сумасшедший. Я вам все расскажу, все, как было. Я дам показания.

– Пибоди, не спешите приступать к исполнению. Только сообщите прокурору, что Боннинг собирается рассказать все, как было.

– Слушаюсь, мэм.

Ева сунула рацию в карман, сложила на груди руки и сказала, мило улыбнувшись:

– Ну, Бонни, выкладывай.

Через пятьдесят минут Ева вошла в свой крохотный кабинет, расположенный в здании центрального полицейского участка Нью-Йорка. Она действительно выглядела как настоящий полицейский – и не только из-за заплечной кобуры, потрепанных ботинок и линялых джинсов. У нее был взгляд полицейского – взгляд, от которого мало что укрывалось. Глаза цвета неразбавленного виски смотрели строго, узкое лицо с острыми скулами и неожиданно большим чувственным ртом нельзя было назвать красивым, но оно невольно притягивало к себе взгляд. А маленькая ямочка на подбородке была просто очаровательной.

Довольная собой, Ева пригладила коротко стриженные волосы и уселась за стол. Сейчас она напечатает отчет, разошлет его всем заинтересованным лицам, и рабочий день можно будет считать законченным. За узким окошком гудели машины, но шум ей не мешал: она давно привыкла к гулу большого города.

Ева нажала на компьютере кнопку «Пуск», но экран монитора не загорался.

– Черт подери! – раздраженно воскликнула она. – Только не сейчас! Ну, сукин сын, включайся!

– Вам придется набрать свой личный номер, – сказала вошедшая Пибоди.

– Эта машина всегда запускалась сразу!

– Увы! Система отказала. Обещали наладить к концу недели.

– Ох, опять эта головная боль! – пробормотала Ева. – Сколько номеров приходится запоминать. Два, пять, ноль, девять. – Компьютер послушно загудел, и Ева облегченно вздохнула. – Лучше бы они поскорее установили новые машины, а то все обещают и обещают.

Она сунула в компьютер дискету и приказала сохранить в файле «Боннинг Джон Генри» дело номер 4572077-Н, а копию отчета переслать майору Уитни.

– Быстро вы справились с Боннингом, Даллас, – заметила Пибоди.

– У этого типа мозг с орех. Выкинул напарника из окна, поссорившись с ним из-за каких-то вонючих двадцати кредиток. И пытался убедить меня, что вынужден был защищаться, спасая собственную жизнь. Парень, которого он выкинул, весил меньше фунтов на сто и ростом дюймов на шесть пониже. Кретин, – добавила она со вздохом. – Хоть бы догадался наврать, что у того нож был.

Ева откинулась назад, провертела головой и с удовлетворением отметила, что шея почти не болит.

– Эх, было бы с ними со всеми так просто.

Она вполуха прислушивалась к шуму за окном. Оттуда доносился рекламный текст:

– Билеты на неделю, На месяц, на год! Пользуйтесь услугами компании «Эз-Трам», и она вас не подведет! С комфортом на работу и с работы!

Весь день моросил гнусный ноябрьский дождь, и на улице наверняка было мерзко до крайности. Подумав о пробках на дорогах, Ева снова вздохнула. Может, и вправду начать пользоваться общественным транспортом и ездить с работы с комфортом?

– Ну, вот и все, – сказала она, берясь за куртку. – Рабочий день закончен, в порядке исключения – вовремя. Есть стратегические планы на выходные, а, Пибоди?

– Как всегда – разбивать мужские сердца, терзать души, а тела отвергнутых складывать в штабель.

Ева, усмехнувшись, взглянула на свою верную помощницу. Непоколебимая Пибоди была типичным полицейским – от макушки до кончиков начищенных до блеска форменных туфель.

– Пибоди, страстная и необузданная! Представить себе не могу, как вы все успеваете.

– Да, я такая, королева дискотек. – Пибоди с несколько вымученной улыбкой шагнула к двери, и тут Евин телефон загудел. Обе мрачно уставились на зловредный аппарат. – Еще полминутки, и мы бы были уже далеко!

– Может, это Рорк звонит? – со слабой надеждой заметила Ева и нажала на кнопку. – Даллас, отдел расследования убийств.

Ева автоматически включила систему поиска, и на табло появилась надпись: «Абонент не установлен». Пибоди сразу же связалась с центром контроля, взяла параллельную трубку, и тут звонивший подал голос:

– Про вас, Даллас, говорят, будто вы лучший в городе следователь. Хотелось бы проверить, верно ли это.

– Анонимные звонки в полицию запрещены законом. Я обязана предупредить вас, что наша беседа записывается.

– Мне это известно. Но, поскольку я только что совершил то, что считается убийством первой степени, такие мелочи, как нарушение правил электронной связи, меня мало беспокоят. Я благословлен господом.

– Неужели? – «Блеск! – подумала Ева. – Этого только и не хватало».

– Я был призван действовать во имя его и омыл руки свои кровью его врага.

– А у него их много? Я думала, он крушит их сам, а не сваливает грязную работу на других.

Последовала долгая пауза.

– Я предполагал, что вы легкомысленны, но не до такой же степени! – Голос стал резче. Говоривший с трудом пытался скрыть раздражение. – Вы одна из утративших веру, как можете вы рассуждать о божьей каре? Я буду говорить понятным вам языком. Вам нравятся загадки, лейтенант Даллас?

– Нет. – Она бросила взгляд на Пибоди, и та устало покачала головой. – По-видимому, они нравятся вам?

– Они дают отдохновение уму и ублажают дух. Имя моей загадки – Месть. Первого вы найдете в роскошных чертогах. Серебряная башня высится над рекой, в кою вода низвергается с громадных высот. Он молил сначала о жизни, а после – о смерти. В грехе своем он так и не раскаялся и теперь проклят.

– Почему вы его убили?

– Потому что это миссия, ради которой я был рожден на свет.

– Господь сказал вам, что вы были рождены, чтобы убивать? – Ева, злясь на собственное бессилие, снова дала команду поиска. – И как же, интересно, он дал вам это знать? Позвонил? Или факс послал? А может, встретился с вами в баре?

– Вам не посеять сомнений в душе моей. – Дыхание говорившего стало учащенным и неровным. – Думаете, раз вы женщина, облеченная властью, то вы сильнее меня? Но вам не придется искушать меня долго. Я известил вас, лейтенант, и это главное. Женщина может направлять мужчину или ублажать его, но мужчина создан для того, чтобы защищать, оберегать и мстить.

– Это вам тоже господь сообщил? Пожалуй, это доказывает, что сам он все-таки мужчина.

– Вы еще содрогнетесь перед ним! И передо мной.

– Уже дрожу, – усмехнулась Ева, хотя на самом деле ей было не по себе.

– Мой труд свят. Он ужасен и возвышен. «Человек, виновный в пролитии человеческой крови, будет бегать до могилы, чтобы никто не схватил его». Это из «Притчей Соломоновых», лейтенант, глава двадцать восьмая, стих семнадцатый. Дни этого беглеца закончены, и он был схвачен.

– Вы убили его, и что вам это дало?

– Я есть гнев господень! Даю вам сутки, чтобы доказать, на что вы способны. Не разочаруйте меня.

– Я тебя не разочарую, ублюдок, – буркнула Ева, когда связь прервалась. – Есть что-нибудь, Пибоди?

– Ничего. Он замел все следы. Даже непонятно, с Земли ли он звонил.

– Из Нью-Йорка, – устало сказала Ева, садясь за стол. – Он наверняка хочет быть неподалеку и наблюдать за нами.

– Может, псих?

– Не думаю. Фанатик – да, но не псих. – Она запросила в компьютере информацию о всех зданиях в Нью-Йорке, в названии которых есть «Лакшери» и которые расположены поблизости от Ист-Ривер или Гудзона. – «Лакшери» – потому что он говорил о роскоши, – пояснила она Пибоди и нервно забарабанила пальцами по столу. – Ненавижу загадки!

– А мне вообще-то нравятся…

Компьютер начал выдавать информацию, и Пибоди, сосредоточенно нахмурившись, стала всматриваться в экран.

Лакшери Армз

Стерлинг Лакшери

Лакшери Плейс

Лакшери Тауэрз

Ева запросила фотографию Лакшери Тауэрз, и на экране возник взмывший вверх стальной шпиль на берегу Гудзона. Справа был сооружен искусственный водопад – очень стильное сооружение из труб и стоков.

– Оно!

– Неужели все так просто? – недоверчиво хмыкнула Пибоди.

– Он и хотел, чтобы все было просто: ведь жертва уже мертва. Он хочет и поиграть, и собой похвастаться. А для этого ему надо, чтобы мы туда попали. Сейчас выясним, кто проживает на верхнем этаже Лакшери Тауэрз.

Пентхаус является собственностью «Бреннен Групп» и служит нью-йоркской резиденцией Томаса 3. Бреннена, проживающего в Дублине, Ирландия. Бреннену 42 года, женат, имеет троих детей, президент и глава администрации коммуникационного агентства «Бреннен Групп».

– Давайте проверим, Пибоди. В диспетчерскую сообщим по дороге.

– Наряд вызывать?

– Сначала убедимся, что не ошиблись. – Ева поправила кобуру и накинула куртку.

Дороги, как Ева и предполагала, были забиты, машины вихляли по мокрой мостовой, тыкались друг в друга, как слепые котята. Уличные торговцы прятались вместе с тележками под зонтиками, но, насколько Ева успела заметить, покупателей у них почти не было. Валивший от тележек густой пар растекался по сторонам рыхлыми клубами.

– Пусть оператор наберет домашний номер Бреннена. Если тревога оказалась ложной и он жив, лучше его попусту не беспокоить.

– Будет сделано, – кивнула Пибоди, вынимая из сумки телефон.

Еве надоели бесконечные пробки, и она включила сирену, но эффект был такой же, как если бы она просто высунулась из окна и стала брать на водителей соседних машин, стоявших друг к другу впритирку.

– К телефону не подходит, – сообщила Пибоди. – Мужской голос на автоответчике сообщил, что с сегодняшнего дня хозяин апартаментов находится в двухнедельном отсутствии.

– Будем надеяться, что он сидит в дублинском пабе и мирно накачивается пивом, – Ева еще раз посмотрела по сторонам и вырулила на тротуар.

– Лейтенант, умоляю, осторожнее!

Пибоди, полицейский без страха и упрека, зажмурила глаза и вжалась в кресло, поскольку машина, наехав железным брюхом на бетонный бортик, угрожающе задребезжала. Ева легко поддела бампером тележку с хот-догами и, не обращая внимания на орущего продавца, ринулась вперед.

– Мог бы вести себя повежливее, – заметила она невозмутимо, – Что будет, если все уличные торговцы начнут таранить машины полицейских, а?

Пибоди, не открывая глаз, пробормотала:

– Прошу прощения, мэм, но вы мешаете мне молиться.

Еве пришлось добираться до Лакшери Тауэрз, не выключая сирены. Уже подъезжая к зданию, она чуть не врезалась в выехавший из тумана лимузин.

Швейцар с лицом, исполненным ужаса и презрения одновременно, пулей подлетел к машине Евы и распахнул дверцу:

– Мадам, вы не можете парковать здесь… это!

Ева отключила сирену и сунула ему под нос значок:

– Очень даже могу.

Он скорбно поджал губы.

– Будьте добры, поставьте машину в гараж.

Швейцар чрезвычайно напоминал Соммерсета – дворецкого, завоевавшего любовь и признательность Рорка и искреннее презрение Евы. Она взглянула на него с улыбкой победительницы и сказала:

– Машина будет стоять там, где мне будет удобно, парень. И, если вы не хотите, чтобы мы с сержантом предъявили вам обвинение в неоказании помощи полиции, быстренько проводите нас в пентхаус Томаса Бреннена.

– Это, к сожалению, невозможно. Мистера Бреннена нет, – процедил швейцар сквозь зубы.

– Пибоди! Запишите имя этого гражданина и вызовите машину – пусть его доставят в участок для выяснения.

– Слушаюсь, мэм.

– Вы не имеете права меня задерживать! – Швейцар явно занервничал. – Я выполняю свою работу…

– Вы мешаете мне выполнять мою. Ну-ка, догадайтесь, чью работу судья сочтет более важной?

Ева со скрытым злорадством наблюдала за тем, как он молча жевал губами, пока рот его не превратился в тоненькую ниточку. «Точно, – подумала она, – один в один Соммерсет! Неважно, что на двадцать фунтов тяжелее и на три дюйма выше».

– Хорошо, – наконец нехотя произнес швейцар. – Но можете быть уверены: я позвоню начальнику полиции и извещу его о вашем поведении.

– Воля ваша. – Подав знак Пибоди, Ева направилась за швейцаром к входу.

За сверкающими хромом дверями располагался просторный вестибюль – настоящий тропический лес с высоченными пальмами, буйством цветов, чирикающими птичками. Был здесь даже бассейн, устроенный вокруг фонтана, представлявшего собой статую пышнотелой обнаженной до талии дамы, державшей в руках золотую рыбку.

Швейцар набрал код, жестом пригласил Еву и Пибоди следовать за ним, и они втроем вошли в лифт – стеклянную кабину, двигавшуюся по прозрачной шахте. Ева, у которой от подобных аппаратов кружилась голова, встала строго по центру, Пибоди же прижалась носом к стеклу и с восторгом смотрела на проплывавшие мимо этажи.

На шестьдесят третьем этаже двери раскрылись, и они оказались в холле площадью поменьше, но не менее роскошном. Швейцар подвел их к двойным дверям из бронированной стали.

– Швейцар Строби в сопровождении лейтенанта Даллас, полиция Нью-Йорка, и ее помощницы.

– Мистера Бреннена в настоящее время нет, – раздался голос, в котором явственно слышался ирландский акцент.

Ева отодвинула Строби в сторону.

– Срочный вызов, – сообщила она, подставив свой значок под электронный глаз сканера. – Нам необходимо попасть внутрь.

– Одну минуту, лейтенант. – Сканер загудел, раздался щелчок – замки открылись. – Вход разрешен. Будьте добры, не забывайте о том, что помещение находится под защитой охранной системы «Скан-ай».

– Включите запись, Пибоди. Строби, отойдите в сторону.

Прежде всего Ева почувствовала запах – и тихо выругалась. Она слишком хорошо знала, как пахнет насильственная смерть.

Обтянутые шелком стены гостиной были вымазаны кровью. Одну из частей тела Томаса 3. Бреннена она увидала на ковре. Его рука валялась ладонью кверху, и пальцы были согнуты, словно в мольбе. Отсечена она была на запястье.

Ева услышала, как за ее спиной Строби закашлял и тут же кинулся прочь – в холл. Ева же вытащила оружие и, держа его на изготовку, стала медленно осматривать помещение. Интуиция подсказывала ей, что все, что здесь произошло, уже произошло, и тот, кто это устроил, благополучно скрылся, но она действовала строго по инструкции, осторожно продвигаясь по гостиной, стараясь при этом держаться ближе к стене.

– Если Строби в состоянии отвечать, выясните у него, где находится хозяйская спальня.

– По коридору налево, – сообщила Пибоди через минуту. – Но его все еще выворачивает наизнанку.

– Дайте ему какой-нибудь тазик, а потом закройте двери – лифта и входную.

Ева двинулась по коридору. Запах здесь был таким тяжелым, что она старалась дышать сквозь зубы. Дверь в спальню оказалась незапертой. Из щели была видна полоска яркого искусственного света и доносились звуки чарующей моцартовской мелодии.

То, что осталось от Бреннена, лежало на огромной кровати, застланной роскошным атласным покрывалом. Единственная рука была прикована серебряной цепью к изголовью. Ева догадалась, что ступни находятся в совсем другой части квартиры.

Стены наверняка были звуконепроницаемые, но в том, что человек перед смертью долго и страшно кричал, сомнений не было. «Интересно, как долго? – подумала она, разглядывая тело. – Сколько боли может вытерпеть человек, пока сознание не отключится?»

На второй из этих вопросов мог бы ответить покойный Томас Бреннен.

Он был обнажен, одна рука и обе ступни отрезаны, кишки выпущены наружу. Единственный глаз был обращен к зеркалу, где отражалось то, что осталось от тела.

– Господи Иисусе! – прошептала замершая в дверном проеме Пибоди. – Пресвятая Дева!

– Мне нужен мой походный набор. Вызовите наряд и выясните, где его семья. Да, еще позвоните электронщикам. Если Фини там, поговорите с ним, только не забудьте включить блокиратор – репортерам об этом знать незачем. Чем меньше подробностей станет известно, тем лучше.

Пибоди судорожно сглотнула, с трудом удержав в себе недавний ленч.

– Слушаюсь, мэм.

– Уведите Строби куда-нибудь подальше, я не хочу, чтобы он все это видел.

Когда Ева обернулась, Пибоди заметила мелькнувшую в ее глазах жалость. Но через секунду Евин взгляд снова стал взглядом профессионального полицейского – сдержанным и цепким.

– Давайте приниматься за работу. Этот сукин сын должен гореть в аду!

Когда Ева добралась наконец до дому, было около полуночи. Глаза у нее слезились от усталости, под ложечкой сосало, голова раскалывалась. Перед тем, как уйти с работы, она долго и тщательно мылась под душем в общей раздевалке – ей казалось, что все поры ее тела пропитались кровью и ужасом.

Больше всего ей хотелось забыть о том, что она увидела, и молилась Ева лишь об одном – чтобы, когда она ляжет наконец спать, перед глазами ее не встало изуродованное тело Томаса Бреннена.

Не успела Ева открыть дверь, как она распахнулась прямо перед ее носом. На пороге стоял Соммерсет, и вся его тощая скорбная фигура выражала, как всегда, глубочайшее презрение.

– Вы непростительно задержались, лейтенант. Гости уже собираются по домам.

Гости? В Евином изнуренном мозгу что-то забуксовало. Неужели они приглашали кого-то на ужин? И в любом случае, какое Соммерсету дело до того, когда она возвращается домой?!

– Пошли бы вы! – предложила она Соммерсету и ринулась к лестнице, но он ухватил ее своими костлявыми пальцами за локоть:

– Будучи женой Рорка, вы не можете манкировать некоторыми из обязанностей. Таких, к примеру, как помощь в приеме гостей – очень для вашего супруга важных.

Усталость как рукой сняло. Ее сменил праведный гнев.

– Поосторожнее! – Ева угрожающе сжала кулак.

– Ева, дорогая!

В интонации, с которой Рорк произнес эти два слова, были радость, легкое удивление и предостережение одновременно. Ева хмуро обернулась. Он стоял в дверях и выглядел так, как всегда, неотразимо. Она отлично знала, что Рорк так хорош вовсе не потому, что на нем отлично сшитый вечерний костюм. У него была потрясающая фигура – узкие бедра, плечи атлета, – и женское сердце замирало вне зависимости от того, что на нем было надето (или не надето). Его черные, как вороново крыло, волосы спускались почти до плеч, обрамляя лицо, словно сошедшее с полотна Тициана. Высокие скулы, ярко-голубые глаза и рот, созданный для того, чтобы читать стихи, отдавать приказы и сводить женщин с ума…

Меньше чем за год Рорк сумел сломить Евину оборону, подобрал ключ к ее сердцу и, что самое удивительное, получил не только ее любовь, но и доверие. Она считала его первым и единственным чудом своей жизни.

И все же порой он ее раздражал.

– Я опоздала. Прошу прощения, – сказала Ева скорее вызывающим, нежели извиняющимся тоном.

Рорк чуть заметно усмехнулся.

– Я отлично понимаю, что у тебя были более чем уважительные причины, – ответил он, протягивая ей руку.

Евина рука была холодной и напряженной, а в ее глазах цвета неразбавленного виски он увидел злость и усталость. Впрочем, к этому Рорк успел привыкнуть. Но она была бледна, и это его обеспокоило. На джинсах он заметил капельки засохшей крови и надеялся только, что кровь не ее.

Рорк поднес к губам ладонь Евы, не сводя при этом глаз с ее лица.

– Вы устали, лейтенант, – прошептал он. – Я как раз их выпроваживаю. Еще несколько минут, хорошо?

– Ну конечно. Да. Все нормально. – Ей наконец удалось побороть раздражение. – Прости, я тебя подвела. Знаю, это был важный ужин…

За его спиной Ева видела ярко освещенную гостиную, в которой сидело не меньше дюжины мужчин и женщин при полном параде. Шелест шелка, блеск драгоценностей… Видимо, истинных чувств, которые вызывало у нее все это великолепие, она скрыть не смогла, потому что Рорк рассмеялся:

– Пять минут, Ева. Уверяю тебя, это не так страшно, как то, с чем ты столкнулась сегодня днем.

Он ввел ее в гостиную и без тени смущения представил тем, с кем она не была знакома, деликатно напомнив имена тех, с кем она встречалась раньше. Пахло роскошными духами и дорогим вином, в камине пылали яблоневые поленья, но Ева никак не могла отделаться от запаха, преследовавшего ее весь день, – запаха крови и страха.

«Забавно, – подумал Рорк, – но она даже не представляет себе, как она прекрасна. Даже в линялых джинсах и потрепанной куртке, с всклокоченными волосами, бледная, с кругами под глазами. Не женщина, а воплощение отваги!»

Когда за последним из гостей закрылась дверь, Ева опустила голову и сказала:

– Соммерсет прав. Я просто не умею справляться с обязанностями жены. Тем более жены Рорка.

– Но ты все равно моя жена.

– Это вовсе не означает, что данная роль у меня получается. Мне бы следовало… – Она была вынуждена замолчать, поскольку его губы приникли к ее губам. Еве вдруг стало тепло и спокойно, даже боль в спине куда-то исчезла. Сама того не осознавая, она обняла Рорка, прижалась к нему.

– Вот так гораздо лучше, – прошептал он, и добавил, легонько погладив ямочку у нее на подбородке: – У меня своя работа, у тебя – своя.

– Но я же помню, это что-то очень важное. Слияние чего-то с чем-то…

– Это скорее можно назвать покупкой, и все переговоры должны завершаться в середине следующей недели. Даже несмотря на твое отсутствие за сегодняшним ужином. Однако позвонить ты все-таки могла бы. Я волновался.

– Забыла. Не могу я все время об этом помнить! Не привыкла я к этому. – Она засунула руки в карманы и принялась расхаживать из угла в угол. – Иногда думаю, что уже привыкла, а на самом деле – нет. Да еще ввалилась к вам – супербогачам… Ну, просто уличная бродяжка!

– Вовсе нет. Ты выглядела как настоящий полицейский. По-моему, кое на кого из гостей ты произвела впечатление – под курткой кобура, джинсы в крови. Надеюсь, кровь не твоя?

– Нет. – Ева вдруг поняла, что ноги уже не держат, и уселась прямо на лестницу, закрыв лицо руками.

Рорк сел рядом и обнял ее за плечи.

– Опять что-то ужасное?

– Знаешь, почти каждый раз, когда с этим сталкиваешься, можешь сказать себе, что бывало и похуже. Но на этот раз я так сказать не могу. – У нее ком подкатил к горлу. – Хуже я ничего не видела.

Рорк знал, с чем ей приходится сталкиваться, – кое-что из этого он видел сам.

– Хочешь рассказать?

– Бога ради, нет! Я не хочу об этом думать. Хотя бы несколько часов. Ни о чем не хочу думать!

– В этом я могу тебе помочь.

Впервые за весь день Ева улыбнулась:

– Вот в этом я не сомневаюсь!

– В таком случае, пожалуй, начнем. – Он встал и взял ее на руки.

– Вовсе не нужно меня нести! Со мной все в полном порядке.

– А может, мне просто хочется почувствовать себя мужчиной, – улыбнулся он.

– Ну что ж, тогда ладно. – Она обвила руками его шею, положила голову ему на плечо. «Хорошо. Господи, как же хорошо!» – Если хоть этим я могу компенсировать свое несветское поведение, то, пожалуйста, чувствуй себя мужчиной.

– Полагаю, не только этим, – сказал Рорк.