Текст книги "Поцелуй смерти (Предел дозволенного, Заговор смерти)"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
ГЛАВА 8
Поскольку Ева намеревалась сразу же взяться за работу, она не слишком обрадовалась, увидев в своем кабинете Дона Уэбстера. Впрочем, это не доставило бы ей особого удовольствия в любом случае.
– Слезь с моего стула, Уэбстер!
Однако он не встал, а только обернулся и одарил ее ослепительной улыбкой.
Ева познакомилась с Доном Уэбстером, поступив в полицейскую академию. Хотя он был уже на втором курсе, они время от времени сталкивались друг с другом. Через несколько недель Ева поняла, что Дон специально попадается ей на глаза. Она была отчасти польщена, отнести раздосадована, но вскоре выбросила это из головы. В конце концов, академия нужна была ей не для того, чтобы устраивать свою личную жизнь.
Но потом их обоих распределили в Главное управление, и однажды вечером, после того, как Ева раскрыла свое первое убийство, они отметили это выпивкой – и сексом. Ева решила, что для них обоих это было всего лишь развлечением, и их отношения оставались просто приятельскими. Затем Уэбстер перешел работать в Бюро внутренних дел, и с тех пор их пути пересекались редко.
– Привет, Даллас. Хорошо выглядишь.
– Слезь с моего стула, – повторила Ева и направилась к кофеварке.
Уэбстер со вздохом поднялся.
– Я надеялся, что мы сможем поговорить по-дружески.
– Присутствие в моем кабинете кого-либо из крысиной команды не вызывает у меня дружеских чувств.
Ева обратила внимание, что Дон почти не изменился. Те же холодные голубые глаза, узкое лицо, очаровательная улыбка, вьющиеся каштановые волосы. Ей запомнились его упругое натренированное тело и лукавый юмор.
На нем был строгий черный костюм – неофициальная униформа Бюро внутренних дел, которую он индивидуализировал при помощи яркого разноцветного галстука. Ева припомнила, что Уэбстер всегда был франтом.
Не обратив внимания на оскорбление, он закрыл дверь.
– Ты, наверное, догадываешься о цели моего визита? Когда на тебя поступила жалоба, я вызвался ею заняться. Мне казалось, это все облегчит.
– Мне не нужно никакое облегчение. У меня на это нет времени, Уэбстер. Я должна работать.
– Ничего, ты наверстаешь упущенное. И чем охотнее ты будешь с нами сотрудничать, тем меньше тебе придется наверстывать.
– Ты отлично знаешь, что эта жалоба – полный вздор.
– Еще бы! – Уэбстер снова улыбнулся, отчего на его левой щеке на мгновение появилась ямочка. – Легенда о твоем кофе достигла высших сфер нашего отдела. Может, угостишь?
Ева отхлебнула кофе, наблюдая за Уэбстером. «Если все равно придется разбираться с этой чепухой, то уж лучше иметь дело с кем-нибудь из знакомых», – решила она и налила еще одну чашку.
– Ты ведь был отличным копом, когда работал на улицах, Уэбстер. Чего ради ты перешел в БВД?
– По двум причинам. Во-первых, это прямая дорога в администрацию. Я никогда не хотел быть уличным копом, Даллас. Предпочитаю вид с башни.
Ева подняла брови. Она не подозревала, что его амбиции простираются до стремления стать шефом полиции или комиссаром.
– А причина номер два?
– Дрянные копы всегда приводили меня в бешенство. – Уэбстер попробовал кофе и зажмурился от удовольствия. – Бодрит в высшей степени! – Он открыл глаза и внимательно посмотрел на нее.
Уэбстер испытывал легкое унижение при мысли, что Ева никогда не понимала, какие чувства он к ней испытывал все эти годы. Впрочем, она всегда была слишком сосредоточена на работе, чтобы уделять много внимания мужчинам. Покуда не появился Рорк.
– Трудно представить тебя замужней женщиной. Для тебя работа всегда была на первом месте.
– Это и теперь так.
– Неужели? – Он выпрямился. – Я взялся за рассмотрение этой жалобы не только ради того, что у нас было в прошлом…
– Наше прошлое не так уж много значит, чтобы ради него стоило что-либо делать.
– Для тебя, возможно, немного. – Уэбстер снова глотнул кофе. Его взгляд стал серьезным. – Ты хороший коп, Даллас.
Он произнес это так просто, что Ева смягчилась. Отвернувшись, она посмотрела в окно.
– Эта Бауэрс испортила мою репутацию.
– Только на бумаге. Но хочу тебя предупредить в нарушение всех правил – она жаждет твоей крови.
– Какого черта? Только потому, что я сделала ей замечание за небрежную работу?
– Дело не только в этом. Ты ведь не помнишь ее по академии, верно?
– Не помню.
– Зато можешь не сомневаться, что Бауэрс тебя отлично помнит. Она была со мной на одном курсе – мы уже заканчивали академию, когда ты там появилась. Ты сразу продемонстрировала блестящие результаты – в классах, на тренажере, во время тестов на выносливость и занятий по боевой подготовке. Инструкторы утверждали, что лучшей студентки у них никогда не было. О тебе все говорили! – Уэбстер улыбнулся, когда она удивленно подняла брови. – Разумеется, ты этого не слышала, потому что никогда не прислушивалась. Ты сосредоточилась только на одном – получить значок. Ну а я уже тогда держал ухо востро и многое замечал. Бауэрс все время говорила о тебе гадости. Твердила, что ты наверняка спишь с половиной инструкторов, чтобы получать отличные оценки.
– Я совсем ее не помню, – пожала плечами Ева, хотя ей стало не по себе при мысли, что она служила предметом сплетен.
– Да, но ручаюсь, что она тебя не забыла. Предупреждаю снова: остерегайся Бауэрс. Она строчит жалобы быстрее, чем регулировщик выписывает штрафные квитанции. Большинство ее кляуз отправляют в корзину, но она находит все новые и новые поводы испортить карьеру какому-нибудь копу. Не давай ей поводов, Даллас.
– И что же, черт возьми, я должна делать? – осведомилась Ева. – Она схалтурила, я ее упрекнула – вот и все. Я не могу все время беспокоиться из-за того, что Бауэрс хочет испортить мне жизнь. Сейчас я охочусь за убийцей, который разрезает людей и ворует их органы. Он будет продолжать этим заниматься, если я его не найду, а я не смогу его найти, если мне будут мешать работать.
– Тогда давай поскорее с этим покончим. – Он вынул из кармана диктофон и поставил его на стол. – Сейчас мы проведем формальную беседу и забудем об этом. Поверь, никто в БВД не хочет, чтобы у тебя были неприятности. Мы все прекрасно знаем Бауэрс.
– Тогда почему вы не займетесь ей? Должна же быть от крысиной команды хоть какая-то польза!
Ева поджала губы, когда Уэбстер многозначительно улыбнулся.
Ева ощущала гнев и досаду, но постаралась убедить себя, что теперь дело закрыто, и о Бауэрс можно больше не беспокоиться. Она позвонила в Париж и после обычной волокиты связалась через Интернет с детективом Мари Дюбуа, которая расследовала происшедшее там аналогичное преступление.
Так как собеседница Евы почти не понимала по-английски, а она сама и вовсе не говорила по-французски, они разговаривали через компьютерных переводчиков. Проблемы начались, когда компьютер Евы вдруг задал Дюбуа вопрос по-голландски.
– Подождите минуту – я позову помощницу, – попросила Ева.
Ответ Дюбуа заставил ее недоуменно заморгать:
– Почему вас интересует, что я ем на завтрак? – перевел компьютер.
Ева в отчаянии развела руками. Очевидно, ее растерянность передалась Мари на расстоянии, потому что она, не дождавшись ответа, задала новый вопрос:
– У вас барахлит оборудование?
– Да. Пожалуйста, подождите… – Ева вызвала Пибоди, потом снова попробовала обратиться к Мари. – Прошу прощения. С моим оборудованием постоянные проблемы.
– Незачем извиняться. Такие проблемы у всех полицейских в мире. Вас интересует дело Леклерка?
– Да, очень. У меня два похожих преступления. Ваши данные по этому делу были бы весьма полезны.
Следующая реплика Мари поступила после паузы:
– Компьютер утверждает, что вы хотели бы переспать со мной. Вряд ли это правильно.
– Черт! – Ева стукнула кулаком по аппарату, и как раз в этот момент в кабинет вошла Пибоди. – Этот кусок дерьма только что сделал непристойное предложение французскому детективу! Что-то не так с программой перевода.
– Сейчас посмотрим. – Пибоди обошла вокруг стола и начала возиться с компьютером, глядя на монитор. – Может быть, она очень привлекательна, и не стоит упрекать компьютер за эту попытку?
– Ха-ха! Лучше отрегулируй этого засранца.
Пибоди отдала распоряжение проверить и очистить программу перевода.
– Это займет около минуты. Я немного говорю по-французски, так что попробую объяснить. – Она призвала на помощь свой школьный французский и очень вежливо извинилась перед Мари. – Ничего страшного, Даллас. Эта милая женщина говорит, что все понимает.
На мониторе возникла надпись: «Программа перевода очищена».
– Попробуй еще раз, – предложила Пибоди. – Кто знает, насколько его хватит?
– О'кей. У меня два похожих преступления, – начала Ева и быстро описала ситуацию.
– Я пошлю вам копии моих файлов, как только освобожусь, – согласилась Мари. – Надеюсь, вы поймете, почему, учитывая состояние трупа, мы не сочли необычным исчезновение органа. Над ним поработали кошки.
Ева подумала о Галахаде и о его волчьем аппетите.
– Полагаю, ваша жертва нам подойдет. Вы проверили его медицинские данные?
– В этом не было необходимости. Боюсь, дело Леклерка для нас не являлось приоритетным – улик почти не осталось. Но теперь я бы хотела взглянуть на ваши данные, касающиеся аналогичных преступлений.
– Хорошо. Не могли бы вы предоставить мне перечень лечебных и исследовательских медцентров в Париже, особенно тех, которые занимаются пересадкой органов?
Компьютер на этот раз работал без перебоев, Мари и Ева отлично понимали друг друга.
– Значит, вот куда ведет ваше расследование?
– Да. Уверена, что вы сможете выяснить, где Леклерк в последний раз проходил медосмотр. Мне нужно знать, в каком состоянии была его печень, прежде чем он ее лишился.
– Постараюсь, лейтенант Даллас. Надеюсь, мне удастся быстро получить все, что нам нужно. Считалось, что убийство Леклерка – одиночное, а не серийное преступление. Если это не так, дело может стать приоритетным.
– Думаю, вы сами этого захотите, сравнив снимки трупов. Спасибо. Как только выясните что-нибудь, немедленно сообщите мне.
– По-твоему, этот парень ездит в поисках образцов по всему миру? – спросила Пибоди, когда Ева отключила связь.
– Во всяком случае, все на удивление сходится. Специфические районы, специфические жертвы, специфические образцы… Очевидно, он весьма педантичен. Теперь давай позвоним в Чикаго.
Несмотря на то, что для разговора с Чикаго не требовался перевод, он доставил Еве куда больше хлопот, чем предыдущий. Офицер, который вел дело, ушел в отставку менее чем через месяц после начала расследования. Когда Ева попросила к телефону сменившего его детектива, ей пришлось выслушать идиотскую рекламу благотворительного приема в пользу чикагского полицейского департамента.
Ева чувствовала, что ее голова готова лопнуть, когда в трубке наконец раздался голос детектива Кимики.
– Нью-Йорк? Чем могу помочь?
Она объяснила ситуацию, которая, судя по всему, ничуть не заинтересовала Кимики.
– Да-да, знаю это дело. Тупик. Мак-Рей ничего не обнаружил. Дело считается открытым, но его перевели в разряд неразрешимых.
– Я только что сказала вам, Кимики, что у меня здесь имеются аналогичные преступления. Ваши данные важны для моего расследования.
– Данных крайне мало, но, если вам они нужны, я спрошу у босса, можно ли их передать.
– Простите, что беспокою вас, Кимики.
Сарказм Евы возымел свое действие.
– Когда Мак-Рей преждевременно ушел в отставку, большинство его незакрытых дел свалили на меня, – недовольно проворчал он. – Так что мне приходится выбирать, над чем работать в первую очередь. Пришлю вам данные, когда смогу. Конец связи.
– Болван! – пробормотала Ева, потирая затылок. – Преждевременно ушел в отставку? – Она посмотрела на Пибоди. – Выясни, насколько преждевременно.
Спустя час Ева мерила шагами коридоры морга, ожидая, пока ее пропустят к Моррису. Вскоре щелкнул замок, и она шагнула в прозекторскую.
Сладковатый запах разлагающейся плоти заставил ее стиснуть зубы. Бросив взгляд на бесформенную массу на столе, Ева быстро надела маску.
– Господи, Моррис, как вы можете это выносить?
Он продолжал делать разрез, дыша через маску медленно и ровно.
– Всего лишь еще один день в раю, Даллас. – Воздушный фильтр придавал его голосу механический оттенок, а глаза за стеклами защитных очков казались выпученными, как у лягушки. – Эту маленькую леди обнаружили прошлой ночью, когда ее соседи наконец решили выяснить причину запаха, терзающего их обоняние. Мертва почти неделю. Похоже, ее задушили голыми руками.
– У нее был любовник?
– Очевидно, следователь сейчас пытается это выяснить. А я могу лишь утверждать, что других у нее не будет.
– Как всегда, юмор висельника, Моррис! Вы сравнили данные Спиндлер и Снукса?
– Да. Мое заключение еще не вполне закончено, но раз вы здесь, могу ответить сразу. По-моему, одни и те же руки поработали над обоими.
– Так я и думала. Скажите, почему о деле Спиндлер сразу же не сообщили мне?
– Небрежная работа. – Моррис погрузил руки в перчатках в распухшее тело. – Если бы я производил вскрытие, то тут же вспомнил бы этот случай, когда увидел ваш труп, да и результаты были бы другими. Патологоанатом, делавшая вскрытие Спиндлер, получила выговор. – Он посмотрел на Еву. – Вряд ли она снова допустит подобную ошибку. Конечно, это не оправдание, но она утверждает, что следователь торопил ее. Говорил, что ему и так все ясно. Поэтому она и не обратила особого внимания на тот случай.
– Как бы то ни было, мне нужна вся ваша документация по этому делу.
Моррис оторвался от работы.
– Тут-то вся и проблема. Мы не можем ее отыскать.
– Что вы имеете в виду?
– То, что все документы по делу Спиндлер исчезли. Я бы вообще не знал, что здесь производили ее вскрытие, если бы вы не получили доступ к файлам следователя. У нас ничего не осталось.
– И что говорит об этом ваш патологоанатом?
– Она клянется, что все было должным образом задокументировано.
– Либо она лжет, либо глупа, либо файлы стерли.
– Не думаю, чтобы лгала. И хотя она еще не слишком опытна, но никак не глупа. Конечно, файлы могли стереть нечаянно, но поиски и попытки восстановления ничего не дали. Фамилия Спиндлер вообще нигде не значится.
– Значит, файлы стерли намеренно? Но зачем? – Ева нахмурилась и по привычке сунула руки в карманы. – Кто имел к ним доступ?
– Все сотрудники первого уровня. – Моррис впервые проявил беспокойство. – Я уже назначил собрание отдела и буду вынужден провести расследование. Но я доверяю своим подчиненным, Даллас.
– Насколько обеспечена безопасность ваших компьютерных данных?
– По-видимому, недостаточно.
– Кто-то не хотел, чтобы между преступлениями обнаружили связь. Тем не менее это произошло… – пробормотала Ева, обращаясь наполовину к самой себе. – Этому идиоту из 162-го участка придется за многое ответить! Моррис, я обнаружила аналогичные случаи в Чикаго и Париже. Боюсь, что это не последние. У меня есть достаточно обоснованная версия о том, что эти преступления связаны с парой первоклассных центров здоровья. Я пытаюсь прогрызться через кучу медицинских статей на профессиональном жаргоне, но мне необходим консультант, который в этом разбирается.
– Если вы имеете в виду меня, буду рад помочь. Но моя область несколько иная. Вам нужен простой и толковый врач.
– Мира?
– Она, конечно, доктор медицины, – согласился Моррис, – но ее деятельность также протекает в иной сфере. Конечно, если выбирать между нами двумя…
– Кажется, у меня есть кое-кто на примете! – Ева повернулась к Моррису. – Начну с нее. Кто-то пытается нам помещать, Моррис. Я хочу, чтобы вы скопировали для меня все ваши диски и данные относительно Снукса. Сделайте копии и для себя и спрячьте их в надежное место.
На губах Морриса мелькнула улыбка.
– Я уже это сделал. Ваши копии отправлены к вам домой с личным курьером. Можете считать меня параноиком…
– Думаю, не стоит. – Ева сняла маску и направилась, к двери, но что-то заставило ее обернуться. – Моррис, будьте осторожны.
Пибоди ждала Еву в коридоре.
– Я наконец получила кое-какие данные о Мак-Рее из Чикаго. Легче получить информацию о каком-нибудь психе, чем о копе! – Вместе с Евой она направилась к выходу. – Нашему коллеге всего тридцать с небольшим – он прослужил только восемь лет и ушел в отставку, заработав меньше десяти процентов от полной пенсии. Если бы Мак-Рей проработал еще два года, то получал бы вдвое больше.
– Никаких данных об увечьях, депрессии, административных причинах для ухода?
– В досье – никаких. – Они вышли на улицу, ветер сразу же хлестнул им в лицо, и Пибоди с трудом перевела дыхание. – Судя по всему, он был нормальным копом, продвигался по службе и менее чем через год должен был получить очередное повышение. У него хороший процентный показатель раскрытых дел, никаких замечаний, а последние три года он работал в отделе расследования убийств.
– Попробуй добыть какие-нибудь личные сведения. Может быть, уйти в отставку его вынудили семейные проблемы, угроза развода, денежные затруднения. Возможно, он пил, играл или употреблял наркотики.
– С личными данными труднее. Мне придется подать стандартный запрос и обосновать его.
– Ладно, я сама этим займусь, – сказала Ева, садясь за руль. Она подумала о Рорке и его домашнем кабинете с незарегистрированным и нелегальным оборудованием. – Только потом не спрашивай, как мне это удалось. А теперь мы сделаем небольшой перерыв для личных дел. Сообщи об этом дежурному, Пибоди. Не хочу, чтобы наш визит зарегистрировали.
– Это означает, что мы поищем себе мужиков для случайного секса?
– Тебе что, мало секса с Чарльзом?
– Ну, вообще-то в последние дни я ощущаю некоторую пустоту, – неопределенно отозвалась Пибоди, включив радиотелефон. – Говорит сержант Делия Пибоди. Докладываю о перерыве для личных дел по поручению лейтенанта Евы Даллас.
– Принято. Вы отключены от наблюдения.
– Что касается мужчин, – продолжала Пибоди, – то пусть они сначала угостят нас ланчем.
– Я сама угощу тебя ланчем, Пибоди, только на секс не рассчитывай. А теперь перестань думать о желудке и оргазме, и я введу тебя в курс дела.
К тому времени, как Ева подъехала к клинике на Канал-стрит, лицо Пибоди стало серьезным.
– Ты думаешь, здесь кроется нечто большее, чем несколько мертвых бомжей и проституток?
– Я думаю, что теперь нам нужно копировать все рапорты и данные, а также не привлекать внимания к местам, где мы ведем расследование.
Заметив сонного пьянчугу у дверей, Ева поманила его пальцем.
– У тебя хватит мозгов, чтобы заработать двадцатку?
– Ага. – Его налитые кровью глаза оживились. – А как?
– Если, когда я выйду, моя машина будет в таком виде, как теперь, ты получишь деньги.
– Будет сделано. – Не выпуская из рук бутылку, он уставился на машину, как кот на мышиную норку.
– Ты могла бы пригрозить ему, как вчера тому парню, что засунешь его яйца ему в глотку, – заметила Пибоди.
– Зачем угрожать безобидным? – Ева вошла в клинику, которая выглядела так же, как во время ее предыдущего визита, и направилась прямо к регистратуре. – Мне нужно поговорить с доктором Диматто.
Дежурная сестра угрюмо посмотрела на нее.
– Она сейчас с пациентом.
– Я подожду там же, где в прошлый раз. Скажите ей, что я не отниму у нее много времени.
– Доктор Диматто сегодня очень занята.
– Забавно. Я – тоже.
Ева устремила немигающий взгляд на сестру, и та, тяжко вздохнув и раздраженно пожав плечами, встала со стула. «Почему, – подумала Ева, – так много людей возмущаются, когда им приходится выполнять свою работу?»
– Спасибо, – вежливо поблагодарила она, когда сестра открыла дверь в комнату и отошла в сторону, пропуская ее. – По вашей любезной улыбке я вижу, как вам нравится работать с людьми. – Глядя на ошеломленное выражение лица сестры, Ева поняла, что понадобится время, прежде чем ее сарказм достигнет цели.
Пройдя в тесный маленький офис, она стала ждать Луизу.
Ожидание продлилось двадцать минут, и доктор явно не слишком обрадовалась, снова увидев Еву.
– Пожалуйста, побыстрее. У меня пациент со сломанной рукой.
– Вы нужны мне в качестве консультанта-эксперта по медицинским аспектам моего дела. Предупреждаю, что гонорар мизерный и при этом есть возможность риска. Кроме того, я очень требовательна к тем, кто со мной работает.
– Когда приступать?
Ева не ожидала такой реакции и улыбнулась. Луиза вытаращила на нее глаза.
– Когда у вас ближайший выходной?
– У меня нет полностью свободных дней, но завтра я начинаю прием с двух.
– Отлично. Ровно в восемь утра я жду вас в моем домашнем кабинете. Пибоди, дай доктору адрес.
– Я знаю, где вы живете, лейтенант. – Теперь пришла очередь Луизы улыбнуться. – Всем известно, где живет Рорк.
– Значит, увидимся завтра в восемь утра.
Довольная, Ева направилась к выходу.
– Думаю, мне понравится с ней работать, – сказала она Пибоди, выйдя в коридор.
– Мне подать заявление о ее приеме в качестве консультанта?
– Пока нет. – Подумав о стертых файлах и о полицейских, не слишком заинтересованных в раскрытии дел, Ева покачала головой и села в машину. – Пусть поработает неофициально. Подключи нас к наблюдению.
Пибоди состроила жалостливую гримасу.
– А ланч?
– Черт! Хорошо, но в этом районе я ничего есть не стану.
Верная своему слову, Ева направила машину к северу и остановилась, увидев чистый ларек. Она купила себе порцию жаркого, а Пибоди – кебаб с овощами. Наскоро перекусив, они двинулись дальше.
Глядя на проносящиеся мимо оживленные улицы и огни магазинов, рекламирующих ежегодную зимнюю распродажу, Ева размышляла. Стремящиеся приобрести товары по дешевке отважно игнорировали мороз, но для карманников и лохотронщиков это было неудачное время. Никто не останавливался достаточно надолго, чтобы его обобрали или одурачили.
Впрочем, Ева заметила в нескольких местах карточную игру и пару воришек на роликах.
«Если хочешь чего-нибудь очень сильно, – подумала она, – маленькие неудобства тебя не остановят».
Люди отлично знали, что карманники и грабители заняты своим рутинным промыслом, и просто надеялись, что смогут избежать с ними контакта. Ежащиеся от холода бомжи тоже надеялись – они рассчитывали пережить зиму, избежав поцелуя смерти, который настигал их, когда мороз заползал в импровизированные жилища.
Каждый верит, что именно ему повезет, может быть, на это и рассчитывает убийца? Ни у кого из его жертв нет ни родных, ни друзей, ни возлюбленных, которые стали бы задавать вопросы.
Ева не слышала ни одного сообщения о недавних убийствах по информационным каналам. Очевидно, такие новости не поднимают рейтинг. Ее заинтересовало, как бы прореагировала Надин Ферст на предложение эксклюзивного материала, и позвонила ней.
– Это Ферст. Говорите быстрее – у меня эфир с десяти.
– Хочешь эксклюзивный материал, Надин?
– Даллас? – обрадовалась Надин. – Конечно, хочу! А что с меня за это потребуют?
– Просто сделай свою работу. У меня убийство бомжа…
– Не пойдет. В прошлом месяце у нас уже была передача о бомжах – как они мерзнут и как их убивают. Такие сюжеты идут не более двух раз в год. Сейчас слишком рано для повторения.
– Этого бомжа не просто убили, а разрезали ему грудь, изъяли сердце и забрали с собой.
– Если речь идет о сатанинском культе, то мы делали такую передачу на прошлый Хэллоуин. Моему продюсеру не нужна еще одна. А вот о твоей семейной жизни с Рорком я бы побеседовала.
– Моя семейная жизнь, Надин, касается только меня. У меня есть еще бывшая проститутка, которая содержала бордель. Ее убили пару месяцев назад и изъяли почки.
В голосе Надин впервые послышался интерес:
– Эти два случая связаны друг с другом?
– Постарайся выяснить сама, – предложила Ева, – а потом позвони мне в офис и задай этот вопрос снова.
Она отключила связь.
– Ловко проделано, Даллас, – одобрила Пибоди.
– Надин за час раскопает больше, чем шесть полицейских за неделю. Потом она позвонит мне с просьбой об официальном заявлении и интервью. Я соглашусь, так как ценю сотрудничество.
– Тебе следовало бы поводить ее за нос, чтобы поддержать традицию.
– Успеется. Подключи нас к наблюдению, Пибоди. Мы поедем на квартиру к Спиндлер, и я хочу, чтобы это было запротоколировано. Если кое-кто сомневается, что связь между преступлениями установлена, то пусть узнает об этом и как следует попотеет!
Следы преступления давно убрали, но Ева не искала вещественных доказательств. Ей нужны были впечатления, а может быть, если повезет, – один-два разговора с соседями.
Спиндлер жила в одном весьма непритязательном, наспех построенном здании. Сначала планировалось, что эти временные сооружения будут снесены и заменены более надежными и эстетически привлекательными в течение десяти лет, но прошло уже несколько десятилетий, а безобразные сооружения из металла оставались на месте.
Уличный художник интересно провел время, изображая обнаженные пары в различных стадиях соития на гладкой серой поверхности. Ева оценила стиль и чувство перспективы, а также выбор места – в здании проживало большинство проституток этого района.
Снаружи не было ни камеры слежения, ни даже кодового замка. Если такие приспособления когда-либо имелись, то их давно уничтожили местные вандалы.
Ева шагнула в темный подъезд с рядом исцарапанных почтовых ящиков и запертым лифтом.
– Она жила в квартире 4С, – сказала Пибоди и посмотрела на грязную лестницу с покосившимися ступеньками. – Придется подниматься пешком.
– Ничего, это поможет тебе переварить ланч.
Где-то наверху оглушительная музыка сменилась пронзительным визгом. Кошмарные звуки отозвались эхом по всей лестничной клетке, и Ева поморщилась. Тем не менее это было лучше, чем пыхтение и стоны, которые доносились из-за одной из тонких дверей на втором этаже. Судя по всему, там одна из проституток зарабатывала свой гонорар.
– Звуконепроницаемость не относится к удобствам этого очаровательного домика, – заметила Пибоди.
– Сомневаюсь, что это заботит жильцов.
Ева остановилась и постучала в дверь квартиры 4С. Уличные проститутки трудились день и ночь, но, как правило, посменно, поэтому она думала, что кто-то из них может отдыхать дома.
– Я не работаю до заката! – послышался ответ. – Выметайтесь!
Ева поднесла к глазку свой значок.
– Полиция. Я хочу поговорить с вами.
– Моя лицензия в порядке. Вы не имеете права ко мне цепляться.
– Откройте, иначе увидите, имею я право или нет.
Послышалось злобное бормотание и щелканье замков, потом дверь слегка приоткрылась, и в щели появился налитый кровью карий глаз.
– В чем дело? Я пыталась хоть немного поспать.
Судя по глазу, она пыталась это сделать не без помощи наркотиков.
– Сколько времени вы живете в этой квартире?
– Несколько недель. Ну и что из этого?
– А где вы жили раньше?
– В квартире напротив. Слушайте, у меня есть лицензия и справка о здоровье…
– Вы были одной из девушек Спиндлер?
– Да. – Дверь открылась чуть шире, появились второй глаз и рот. – Ну и что из этого?
– Как вас зовут?
– Мэнди. Ну и что из…
– Да-да, это я уже слышала. Откройте, Мэнди. Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашей бывшей хозяйке.
– Она мертва – это все, что я могу вам сказать.
Однако Мэнди все-таки открыла дверь. Ее короткие волосы торчали в разные стороны, и Ева подумала, что на работе она, подобно многим ее коллегам, пользуется париком. Возможно, ей было не больше тридцати, но выглядела она лет на десять старше. Очевидно, все свои заработки Мэнди тратила на уход за телом – пышным и округлым, с большими грудями, напрягшимися под тонким выцветшим розовым халатом. Ева считала, что для женщины ее профессии это разумное капиталовложение: клиенты редко обращают внимание на лицо.
Шагнув через порог, Ева отметила, что квартиру приспособили для двух разновидностей бизнеса. Занавес посредине разделял комнату надвое, в одной половине находились две кровати на колесиках, другую занимал письменный стол с компьютером и телефоном. Над столом висела доска, на которой были обозначены виды услуг и их стоимость.
– Это вы унаследовали бизнес Спиндлер?
– Мы вчетвером. Кто-то ведь должен содержать конюшню, и мы решили, что если возьмемся за это, то сможем сократить работу на улицах. – Мэнди улыбнулась. – Гоняться за клиентами в разгар зимы мало радости.
– Охотно верю. Вы были поблизости в ту ночь, когда убили Спиндлер?
– В общем, да – приходила и уходила. Той ночью дела шли бойко. – Она села на стул и вытянула ноги. – Не было так чертовски холодно, как сейчас.
– У вас при себе регистрационная книга?
Мэнди сразу помрачнела.
– Вам незачем совать нос в мои книги! Я веду дела как надо!
– Тогда не пытайтесь меня убедить, будто не помните, где вы были. Даже в такой берлоге, как эта, хозяйку режут не каждую ночь.
– Конечно, я помню. – Она дернула плечом. – У меня как раз был перерыв, когда Лида нашла ее и подняла крик. Господи, она вопила, как девственница, которую насилуют! Стала колотить в мою дверь и кричать, что старая сука сдохла и что там полно крови. Я велела ей заткнуться и вызвать копов, если она хочет, а сама легла вздремнуть.
– Даже не проверив, что здесь творится?
– Чего ради? Если старуха мертва, ее уже не воскресишь, а если нет – тем лучше.
– Сколько времени вы работали на нее?
– Шесть лет. – Мэнди зевнула. – Теперь я работаю на себя.
– Она вам не нравилась?
– Я ее на дух не переносила! Да к ней никто иначе не относился – я уже говорила другим копам. Я ничего не видела и не слышала, а если бы видела, то и пальцем бы не пошевелила.
– С каким копом вы разговаривали?
– Откуда я знаю? С какой-то бабой. Все вы одной породы. Они не стали поднимать из-за этого шум. Не пойму, чего вы дергаетесь.
– Вы не знаете мою породу, Мэнди, но я знаю вашу. – Ева в упор посмотрела на нее. – А «дергаюсь» я потому, что кое-что мне кажется странным. Женщина содержит притон и получает каждый день наличными. В банк она среди ночи не побежит – пойдет только утром, когда ваша «смена» закончит работу. Тем не менее, среди ночи ее убили, а я не обнаружила ни в одном рапорте упоминания о том, что в ее квартире нашли какие-нибудь деньги.
Мэнди закинула ногу на ногу.
– Ну и что из этого? Значит, один из копов их прикарманил.
– Думаю, копу хватило бы ума не забирать все. Сомневаюсь, что, когда сюда прибыла полиция, здесь что-то оставалось. Лучше расскажите, как все произошло, иначе я вплотную займусь вами и вашими книгами – и все из вас вытяну. Мне наплевать, если вы взяли ее деньги, но я должна знать, что здесь случилось в ту ночь. – Сделав паузу, чтобы дать Мэнди переварить услышанное, Ева добавила: – Итак, ваша подруга постучала к вам в дверь и сообщила, что хозяйка мертва. Мы обе отлично знаем, что вы не повернулись и не легли спать. Так что начнем с этого места еще раз.
Мэнди внимательно изучала лицо Евы. Женщина ее профессии, собирающаяся дожить до ухода на покой, волей-неволей должна была научиться разбираться в людях. Она поняла, что этот коп не успокоится, пока не добьется ответа.
