Текст книги "Отчаянный шантаж"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Я бы не отказалась. Подожди, малышка. Если ты будешь извиваться… – Грейс снова улыбнулась подошедшей Сибил. – Обри весь день как на иголках. Сет – ее любимец.

– Сет! У Сета день рождения. Мы испекли торт.

– Конечно, малышка. – Грейс вытащила Обри и передала ее изумленной Сибил. – Вы не возражаете? Если она побежит к дому, то наверняка шлепнется и погубит платье.

– О, да… – Сибил подхватила маленькое тельце в облаке розовых оборочек и уставилась на сияющее ангельское личико.

– У нас праздник, – важно сообщила Обри и – чтобы привлечь к себе полное внимание – обхватила ладошками щеки Сибил. – В мой день рождения мне будет три. Приходи в гости.

– Спасибо.

– Ты очень вкусно пахнешь. Я тоже.

– Очень вкусно. – Под напором жизнерадостной и обаятельной детской улыбки скованность отступила, но быстро вернулась, когда из остановившегося за машиной Грейс джипа выскользнул Кэм и окинул Сибил предостерегающим взглядом.

Обри радостно взвизгнула:

– Привет! Привет!

– Привет, красотка. – Кэм легко чмокнул Обри в комично вытянутые губки. – Здравствуйте, доктор Гриффин.

– Сибил. – Явно желая прервать прохладный обмен любезностями, Филип подошел и, положив ладонь на ее плечо, наклонился поцеловать Обри. – Привет, детка.

– У меня новое платье.

– Сногсшибательное платье. – Обри протянула ручки к Филипу, и тот поднял ее и посадил себе на бедро. – Давно приехала?

– Нет, только что. – Сибил оглянулась на непреклонную спину Кэма, направившегося к дому с тремя огромными коробками пиццы. – Филип, я не хочу служить поводом…

– Идем. – Он взял ее за руку и потащил за собой. – Пора начинать вечеринку, правда, Обри?

– Сет получит подарки. Я тоже люблю подарки, – весело щебетала девочка.

Войдя в дом, Филип спустил Обри на пол и, легко шлепнув по попке, задал направление. Громко выкрикивая имя Сета, девочка побежала в кухню, откуда доносились женские голоса.

Филип нежно поправил выбившуюся из прически прядь волос.

– Я побегу в душ, пока Кэм не опередил меня и не вылил на себя всю горячую воду.

– Хорошо! – Сибил глубоко вздохнула, собираясь с силами к встрече с Куинами в одиночку.

В кухне стоял страшный шум. Обри визжала, Сет что-то громко рассказывал. Грейс помешивала шипящую картошку, я Кэм прижимал Анну к холодильнику, пожирая ее глазами, сверкающими первобытной похотью.

– Ты знаешь, как я завожусь, когда вижу тебя в фартуке?

– Я знаю, как ты заводишься, когда просто смотришь на меня. – Анна надеялась, что так будет всегда, но грозно прищурилась. – Руки прочь, Куин! Ты же видишь, я занята.

– Ты батрачила у горячей плиты и должна принять душ. Со мной.

– И не подумаю! – Краем глаза Анна заметила движение. – А вот и Сибил. – Очень ловко и очень эффективно – явно отработанным движением – Анна ткнула Кэма локтем в живот. – Что вам налить?

– А… кофе, пожалуйста. Потрясающий аромат.

– Я возьму пиво, – Кэм вынул из холодильника бутылку, – и отмоюсь.

Прежде чем выйти, он снова строго взглянул на Сибил.

– Сет, оставь в покое пакеты, – приказала Анна, вынимая из шкафчика кружку. – До ужина никаких подарков.

Как опытный психолог, Анна правильно рассчитала, что Сибил постарается улизнуть при первой удобной возможности, но ни за что не нарушит правила приличия и не уйдет до завершения главного ритуала.

– Господи, это мой день рождения или чей? – заныл Сет, которому не терпелось распотрошить пакеты.

– Твой, если ты его переживешь. Отведи-ка Обри в гостиную и займи ее чем-нибудь. Сядем за стол, как только появится Этан.

– А он вообще появится? – Сет взял Обри за ручку и вышел, не заметив, как заговорщицки переглянулись Грейс и Анна.

– И вас это тоже касается. – Анна подтолкнула Глупыша ногой и указала пальцем на заднюю дверь. Явно огорчившиеся псы покинули кухню.

– Мир. – Анна закрыла глаза, наслаждаясь наступившей тишиной. – Но это ненадолго.

– Чем-нибудь помочь?

Отрицательно покачав головой, Анна передала Сибил полную кружку кофе.

– Думаю, все готово. Этан приедет с минуты на минуту. И с потрявающим сюрпризом. – Анна подошла к окну, выглянула в сгущающиеся сумерки. – Надеюсь, у вас крепкий желудок. Меню составлял подросток на свой вкус. Сегодня на ужин пицца-пепперони, картошка, жаренная в арахисовом масле, домашний пломбир с помадкой, орехами и фруктами и потрясающий шоколадный торт.

– Нас всех увезут в больницу, – не подумав, отреагировала Сибил и виновато моргнула: невежливо критиковать меню, когда тебя пригласили в гости.

– «О Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!» – Анна расхохоталась и тут же понизила голос до громкого шепота:

– А вот и Этан. – На плите что-то грохнуло. – Грейс, ты обожглась?

– Нет-нет. – Натянуто улыбнувшись, Грейс подобрала шумовку. – Я… ах… мне надо бежать… помочь Этану.

– Хорошо, но… – Грейс уже прошмыгнула в заднюю дверь. – Нервничает, – пробормотала Анна, зажигая уличный фонарь. – Скоро стемнеет. – Она помешала брошенную без присмотра картошку и выключила плиту. – О, боже, как мило! Видите?

Не в силах преодолеть любопытство, Сибил подошла к окну и увидела стоящую на причале Грейс и выпрыгивающего из маленькой лодки Этана.

– Лодка. Маленькая парусная лодка.

– Десять футов в длину. Плоскодонка. – Анна улыбалась во весь рот. – Парни тайком от Сета строили ее около старого дома Этана. Арендаторы разрешили им воспользоваться сараем.

– Они сами построили эту лодку для Сета? – не поверила Сибил.

– Как только удавалось урвать свободный час. О, ему понравится. Господи, а это еще что?

– Что?

– Это, – ответила Анна, пристально глядя в окно. Грейс что-то взволнованно говорила, сцепив руки. Этан молча слушал, затем наклонился к жене. Он обнял Грейс, зарылся лицом в ее волосы. Грейс засмеялась, обвила руками его шею.

– Да! Конечно… – Казалось, волнение Грейс передалось Анне. – Она… точно! Она беременна! Она только что ему сказала. Я уверена. Вы только посмотрите! – Анна сжала плечо Сибил. – Разве не прекрасно?

Слившись в один силуэт. Этан и Грейс замерли на пристани в последних отблесках дня.

– Я стала такой сентиментальной. – Анна оторвала кусок бумажного полотенца и промокнула глаза. – О господи. – Она вздохнула. – Я думала подождать с малышом год-другой, но теперь точно не смогу столько ждать. Не после этого. Я так ясно вижу, как Кэм, когда я… – Анна оборвала свои излияния и закончила, смеясь сквозь слезы:

– Простите.

– Ничего. Так чудесно, что вы радуетесь их счастью, что вы сами счастливы. Анна, теперь это особенно интимный праздник, я должна уйти.

– Не трусьте. Вы уже здесь и разделите с нами все ужасы несварения желудка и прочих событий сегодняшнего вечера.

– Я просто думаю… – Больше Сибил ничего не успела сказать. Дверь распахнулась, и улыбающийся во весь рот Этан внес улыбающуюся во весь рот Грейс.

– Анна, у нас будет ребенок! – объявил Этан срывающимся от волнения голосом.

– Я не слепая. – Анна поцеловала сначала Грейс, потом Этана, потом обняла их обоих. – Я не отрывалась от окна. Поздравляю! Я так счастлива.

– Ты будешь крестной матерью. – Этан с явным усилием отвернулся от Грейс и поцеловал Анну. – Без тебя мы не зашли бы так далеко.

– Считай, что уже расплатился. – Анна снова прослезилась, и в этот момент появился Филип.

– Что происходит? Почему Анна плачет? Господи, Этан, что случилось с Грейс?

– Ничего, Фил. Я в полном порядке. Я счастлива. Я беременна.

– Без шуток?

Филип выхватил Грейс из рук Этана и пылко поцеловал в губы.

– Что здесь творится, черт побери? – прогремел голос Кэма.

Филип обернулся, не отпуская Грейс.

– У нас будет ребенок.

Брови Кэма удивленно выгнулись.

– Вот как? И что думает по этому поводу Этан?

– Очень смешно, – холодно заметил Филип, осторожно ставя Грейс на ноги.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – заботливо спросил Кэм.

– Я потрясающе себя чувствую.

– Ты и выглядишь потрясающе. – Кэм обнял Грейс, потерся подбородком о ее волосы. Сибил замигала, изумленная его нежностью. – Отличная работа, братишка.

– Спасибо. Может, наконец вернешь мне мою жену?

– Я почти закончил. – Кэм чуть отстранил Грейс. – Если твой муж не будет как следует заботиться о тебе и маленьком Куине, я хорошенько побью его.

– Мы когда-нибудь начнем есть? – выкрикнул Сет и, затормозив на пороге, вытаращил глаза. – Почему Анна и Грейс плачут? – Он осуждающе обвел взглядом всех, включая и Сибил. – Что случилось?

– Это мы от счастья. – Грейс шмыгнула носом и взяла протянутую Сибил салфетку. – У меня будет ребенок.

– Правда? Здорово! Классно! А Обри уже знает?

– Нет, мы с Этаном расскажем ей попозже. Я схожу за ней. Ты должен кое-что увидеть. Снаружи.

– Где? – Сет бросился к двери, но Филип ловко преградил ему путь.

– Пока нельзя.

– Что там? Да отойди ты. Господи! Дайте же мне посмотреть, что там.

– Надо бы завязать ему глаза, – вздохнул Филип.

– Может, еще заткнуть рот кляпом? – предложил Кэм.

Этан решил проблему просто: перекинул Сета через плечо, а когда вернулась Грейс с Обри, он подмигнул, поудобнее ухватил извивающегося Сета и направился к двери.

– Не смей бросать меня в воду! – Голос Сета звенел от восторга и ужаса. – Хватит, парни. Вода же холодная!

– Слабак, – фыркнул Кэм.

– Если только попробуете, – предупредил Сет, умудрившись поднять голову и глядя на всех с восторгом и вызовом, – я утащу за собой по меньшей мере одного.

– Слышали, слышали. Хвастун!

Когда вся компания собралась на берегу, Филип спросил:

– Готовы? Отлично! Давай, Этан.

– Кошмар! Вода же холодная! – завопил Сет, летя вниз, но обнаружил под ногами твердую землю, а перед глазами – качающуюся на легких волнах маленькую деревянную лодку с голубым, как небо, парусом. – Что это? Откуда?

– Из нашего пота, – ответил Филип.

– Кто… кто покупает?

– Это не на продажу, – невозмутимо сказал Кэм.

– Это… это… – Не может быть, думал Сет, но сердце замирало от надежды. – Она моя?

– По-моему, только у тебя сегодня день рождения, – напомнил Кэм. – Хочешь посмотреть поближе?

– Моя? – прошептал Сет с таким восторгом, что у Сибил слезы навернулись на глаза, горло сжалось. – Моя! – Это он уже выкрикнул, задыхаясь от счастья и кружась на месте. – Навсегда?

– Ты хороший моряк, – тихо сказал Этан. – У тебя должна быть своя лодка.

– Вы построили ее для меня? – Взгляд Сета метнулся с лица Этана на лицо Филипа, Кэма. – Для меня?

– Нет, для другого сопляка. – Кэм наградил Сета легким подзатыльником. – Ну, что стоишь? Иди, смотри.

– Да, – дрожащим голосом произнес Сет. – Да. Можно влезть в нее? Можно посидеть в ней?

– Господи милостивый, она – твоя, понимаешь? – Кэм схватил Сета за руку и поволок к причалу.

– Ну, думаю, это мужские дела, – тихо сказала Анна. – Оставим их на несколько минут.

– Как же они его любят, – прошептала Сибил, глядя на четверых мужчин, толпящихся на причале. – Кажется, я это только сейчас поняла.

Грейс прижалась щекой к бархатной щечке Обри.

– Сет тоже их любит.

Горький жизненный опыт не подготовил Сета верить в любовь, устало думала Сибил, с трудом заставляя себя есть. До глубины души ее потрясло недоверчивое изумление Сета, охвативший его восторг. Сет вдруг осознал: его любят так, что поняли самую сокровенную мечту и не пожалели сил, чтобы эту мечту осуществить.

И мальчику помогли до того, как она, его родная тетя, вошла в его жизнь. Теперь с ним ничего не случится. Он живет там, где должен жить. А ей здесь не место. Она не может здесь больше оставаться. Она больше не может это выносить.

– Мне действительно пора, – сказала Сибил с вежливой улыбкой. – Я хочу поблагодарить вас за…

– Сет еще не открыл ваш подарок, – прервала Анна. – Пусть посмотрит, а потом мы попробуем торт.

– Торт! – Обри заколотила ладошками по перекладине своего высокого стульчика. – Задуем свечки и загадаем желание.

– Обязательно, – подтвердила Грейс. – Сет, проводи Сибил в гостиную, и вместе откройте подарок.

– Конечно.

– Я купила это в Балтиморе, – смущенно заговорила Сибил, – так что, если не подойдет или не понравится, Филип сможет обменять на что-нибудь Другое.

– Хорошо. – Сет вытащил первую коробку, уселся на пол по-турецки и за секунду разодрал в клочья бумагу, стоившую Сибил стольких мучительных сомнений.

– Могла завернуть в газету, – с улыбкой шепнул Филип, подталкивая Сибил к креслу.

– Коробка, – озадаченно протянул Сет.

– Да, но… я сохранила чек. Ты сможешь ее вернуть, если тебе не понравится.

– Да ладно… – Поймав укоряющий взгляд Филипа, Сет сделал над собой усилие, хотя ему очень хотелось закатить глаза. – Красивая коробка. – Он лениво щелкнул медным крючком, откинул крышку… – Черт побери!

– Тише, Сет, – пробормотал Кэм, боязливо оглядываясь на вошедшую Анну.

– Господи, вы только посмотрите! Здесь все на свете. Угольные карандаши и мелки. – Сет уставился на Сибил с тем же изумлением и недоверием, что так потрясли ее раньше. – И это все мне?

– Здесь все необходимое. – Сибил нервно намотала серебряную цепь на палец. – Ты так хорошо рисуешь, что я подумала… Ты можешь попробовать и другое. Во второй коробке есть еще…

– Еще?

– Акварели и кисти, бумага… – Пока Сет энергично сдирал бумагу со второй коробки, Сибил поднялась с кресла и села рядом с ним на пол. – Лично я предпочитаю акварель и подумала, что, может, ты захочешь попробовать.

– Я не умею.

– О, это очень просто. – Сибил перегнулась через Сета, взяла одну из кистей и пустилась в объяснения. Она сразу же забыла о волнении и непринужденно улыбнулась ему.

Ее лицо в мягком свете торшера, блеск ее глаз расшевелили память Сета.

– У вас висела на стене картина? Цветы, белые цветы в голубой вазе? – Он вопросительно смотрел на нее.

Сибил так крепко сжала кисточку, что чуть не сломала ее.

– Да, в спальне. В моей квартире в Нью-Йорке. Одна из моих акварелей. Не очень хорошая.

– И цветные бутылочки на столике. Очень много, и все разные.

– Бутылочки из-под духов. – Ее горло снова сжалось. – Я когда-то их собирала.

– Вы разрешали мне спать с вами в вашей кровати. – Сет прищурился, попытался сконцентрироваться на обрывочных воспоминаниях. Нежные запахи, ласковый голос, цвета, формы. – Вы рассказывали мне историю… о лягушке.

Сибил вспомнила, как маленький мальчик, свернувшись калачиком, прижимался к ней, как его ярко-синие глазенки не отрывались от ее лица, как она развеивала его страхи сказкой со счастливым концом.

– Ты… когда вы гостили у меня, ты видел плохие сны и боялся засыпать один.

– У меня был щенок. – Воспоминания нанизывались одно на другое, словно бусины на нить. – Вы купили мне щенка.

– Не настоящего, игрушечного. – Слезы подступили к глазам, давние воспоминания бередили душу. – Ты… у тебя не было ни одной игрушки. Когда я принесла ее домой, ты спросил, чей это щенок, и я сказала, что твой. Ты так и называл его – «Твой». Она не взяла его, когда, когда… я должна идти.

Сибил вскочила на ноги.

– Простите. Я должна идти.

И, резко развернувшись, бросилась из гостиной.

Глава 17

Сибил не помнила, как добралась до своей машины. Она пришла в себя, только когда, безрезультатно дергая ручку, поняла, что заперла дверцу. Господи, какая идиотская городская привычка! Таким привычкам не место в этой милой сельской местности, как и ей самой не место в этом доме.

В следующий момент Сибил осознала, что выбежала из дома без жакета, сумочки и ключей от машины. И что она скорее дойдет до отеля пешком, чем вернется и взглянет в глаза Куинам после абсолютно неприличного эмоционального взрыва.

Услышав шаги за спиной, она резко обернулась и не поняла чувств, нахлынувших на нее при виде Филипа: то ли облегчение, то ли стыд. Сибил не понимала, что происходит с ней, что закипает в душе и от чего замирает сердце. Она знала только одно: надо бежать.

– Прости. Я понимаю, что вела себя бестактно. Мне правда пора. Будь добр, принеси, пожалуйста, мою сумку. Там ключи. Прости. Надеюсь, я не испортила… – Тошнотворный комок поднимался к горлу, душил ее. – Я должна уехать.

– Ты вся дрожишь, – ласково сказал Фил и потянулся к ней, но она отшатнулась.

– Холодно. Я забыла жакет.

– Сибил, дело не в холоде. Иди ко мне.

– Нет, я уезжаю. У меня мигрень. Я… нет, не трогай меня.

Не обращая внимания на ее слова, Филип крепко прижал ее к себе.

– Все в порядке, малышка.

– Нет, не в порядке. – Ей хотелось кричать. Неужели Фил так слеп? Так глуп? – Я не должна была приезжать. Твой брат меня ненавидит, Сет боится. Ты…твои…я…

Господи, как же болит сердце. Невыносимо, а с каждой секундой становится все хуже и хуже.

– Отпусти меня. Мне здесь не место.

– Ты должна остаться. – И для Фила это были не просто слова. Он видел, как она и Сет смотрели друг на друга. Он физически ощутил, как восстановилась связь, порванная шесть лет назад. – Никто тебя не ненавидит. Никто тебя не боится. Успокойся. – Он прижался губами к ее виску и готов был поклясться, что почувствовал ее боль.

– Пожалуйста, принеси мою сумку, и я уеду. Дрожь прекратилась, и Филипу казалось, что он держит в руках мраморную статую, но он будто слышал, как потрескивает, раскалываясь, мрамор. «Если она немедленно не даст волю своим чувствам, ей станет плохо», – подумал Филип и решился подтолкнуть ее:

– Сет вспомнил тебя. Он вспомнил, что ты любила его.

Тупая боль превратилась в острый кинжал и пронзила ее.

– Я не могу больше. Я не могу это выносить. – Пальцы Сибил впились в плечи Филипа. – Она забрала его. Она забрала его и разбила мне сердце.

Сибил уже рыдала, крепко обхватив Филипа за шею.

– Я понимаю. Я все понимаю, – прошептал Филип, подхватил ее на руки, опустился на траву и снова прижал ее к себе. – Поплачь, детка, давно пора.

Фил укачивал ее, как маленькую, и ее слезы лились горячим потоком на его рубашку. «Холодная?» – подумал он. Ничего нет холодного в этом сгустке боли и отчаяния, дрожащем в его руках.

Он не уговаривал ее остановиться, даже когда рыдания сотрясали ее. Он ничего не обещал ей, не утешал, не предлагал никаких решений. Он прекрасно понимал пользу этих слез и поэтому просто гладил, укачивал ее, пока она выплакивала свою боль.

Когда на крыльце появилась Анна, Филип покачал головой, и Анна ушла в дом, оставив их одних.

Наконец слезы иссякли, и Сибил обессиленно затихла. Она плохо соображала, собственное лицо казалось маской.

– Прости, – прошептала она, отстраняясь от Филипа.

– Не извиняйся. Тебе это было необходимо.

– Слезы ничего не изменят.

– Уже изменили. – Филип поднялся, поставил ее на ноги, подтолкнул к джипу. – Залезай.

– Нет, я должна…

– Залезай, – нетерпеливо повторил Филип. – Я принесу твою сумку и жакет. – Он сам усадил ее на переднее пассажирское сиденье. – Но за руль тебе сейчас нельзя. – Их взгляды встретились: его – мрачный и решительный, ее – усталый и смущенный. – И ты не останешься сегодня ночью одна.

У нее не было сил спорить. Она чувствовала себя опустошенной. Если бы он довез ее до отеля, она бы сразу нырнула в кровать и заснула. Она бы приняла таблетку и сбежала от реальности. Ей не хотелось ни о чем думать. Если хоть часть прежней боли вернется, она не выдержит.

Сибил закрыла глаза, смиренно признавая свое малодушие.

Вернувшись, Филип молча залез в джип, перегнулся через нее и пристегнул ее ремнем безопасности, завел двигатель. И благословенное молчание продолжалось всю дорогу.

Сибил не протестовала, когда он вошел с ней в вестибюль, когда поднялся с ней в лифте, когда открыл ее сумочку, достал ключ-карточку, отпер дверь номера. Они вошли, и Филип снова взял Сибил за руку, провел прямо в спальню.

– Раздевайся! – приказал он, но Сибил не шевельнулась. Просто смотрела на него опухшими, покрасневшими глазами. – Господи, я не собираюсь набрасываться на тебя. За кого ты меня принимаешь?

Фил сам не понимал, откуда взялась эта жаркая вспышка гнева. Может, он просто не желал видеть Сибил такой: совершенно разбитой и беззащитной? Он резко развернулся и ушел в ванную комнату.

Через пару секунд Сибил услышала шум льющейся воды, затем Фил вернулся со стаканом и таблеткой аспирина.

– Проглоти. Раз ты не хочешь сама о себе позаботиться, это должен сделать кто-то другой.

Вода подействовала как чудодейственный бальзам, словно бы возвращая ее к жизни. Филип взял у нее стакан, поставил на тумбочку. Сибил подчинилась ему, словно безвольная тряпичная кукла, и послушно подняла руки, когда Фил стал стягивать с нее свитер.

– Ты примешь горячую ванну и расслабишься.

Она никак не отреагировала на его слова, не помогала ему, когда он раздевал ее, и только задрожала, когда осталась голышом, продолжая молча таращиться на него.

Филип подхватил ее на руки, отнес в ванную комнату, опустил в воду.

Ванна была слишком полной, вода – слишком горячей…

– Сиди. Закрой глаза и расслабься. Ну же! – приказал он так строго, что она покорно закрыла глаза и тут же услышала, как захлопнулась за Филом дверь.

Сибил сидела так минут двадцать. Дважды чуть не заснула. Только боязнь утонуть, правда, довольно смутная, отгоняла сон. И еще страх, что Филип вернется, вытащит ее из ванны и начнет вытирать. Поэтому в конце концов она вцепилась в край ванны и с трудом вытянула непослушное тело.

А может, он ушел? Может, ее истерика вызвала в нем отвращение и он ушел? Кто бы стал винить его?

Однако Филип стоял у балконной двери и смотрел на залив.

– Спасибо. – Ей было неловко, стыдно. Ему тоже, наверное, неловко. – Прости. Фил резко обернулся.

– Сибил, если ты еще раз извинишься, то я разозлюсь до смерти. – Он подошел к ней, взял за плечи и приподнял брови, когда она дернулась, пытаясь освободиться. – Уже лучше, – решил он, растирая ее плечи и шею, – но не идеально. Ложись. – Фил подтолкнул ее к кровати. – О господи! Я не думаю о сексе. Я умею сдерживаться, особенно когда имею дело с женщиной в таком плачевном состоянии. Ложись на живот. Ну же.

Сибил вытянулась на кровати и не смогла подавить стон, когда его пальцы начали разминать ее спину.

– Ты же психолог, не я, – напомнил ей Филип. – Что бывает с человеком, который постоянно подавляет свои чувства?

– В физическом или эмоциональном отношении?

Ее вопрос слегка развеселил Фила. Он оседлал ее и принялся массировать как следует.

– Я сам скажу, что бывает, док. Головные боли, изжога, тошнота. А если вдруг плотину прорывает, поток – слишком мощный и сносит все на своем пути.

Филип рывком стянул халат с ее плеч.

– Ты сердишься на меня.

– Нет, Сибил, не на тебя. Расскажи мне о том времени, когда Сет жил у тебя.

– Это было давно.

– Ему было четыре года, – подсказал Филип, чувствуя, как она снова напряглась. – Ты жила в Нью-Йорке. В той же квартире, что и сейчас?

– Да. К западу от Центрального парка. Тихий район. Безопасный.

"Престижный, – мысленно добавил Филип. – Ничего ультрамодного или богемного для доктора Гриффин».

– Пара спален?

– Да. Вторую я использую как кабинет. Филип почти явственно увидел ее опрятную, удобную, красивую квартиру.

– Сет спал в ней?

– Нет. Ту комнату забрала Глория. Мы укладывали Сета в гостиной на диване. Он был совсем маленький.

– В один прекрасный день они просто объявились на твоем пороге?

– Да, примерно так. Я не видела Глорию несколько лет. Я знала о Сете. Она звонила мне, когда муж бросил ее. Время от времени я посылала ей деньги. Я не хотела ее видеть. Я никогда не говорила ей прямо, чтобы она не приезжала, но я не хотела ее видеть. Она такая неуживчивая… разрушительница.

– Но она приехала.

– Да. Как-то днем я вернулась с лекции, и Глория ждала около дома. Она была в ярости, потому что швейцар не впустил ее, не позволил подняться в мою квартиру. Сет плакал, а Глория визжала. Это было… – Сибил вздохнула. – Типично, я полагаю.

– Но ты впустила ее?

– Я не могла поступить иначе. У нее ничего не было. Только рюкзачок за спиной… и маленький мальчик. Глория умоляла разрешить ей пожить у меня некоторое время, сказала, что приехала на попутных машинах, что у нее нет ни цента. Когда мы вошли в квартиру, она разревелась, а Сет заполз на диван и заснул. Должно быть, он был совершенно измучен.

– Сколько они оставались у тебя?

– Несколько недель. – Ее сознание стало расползаться, раздваиваться между прошлым и настоящим. – Я хотела помочь ей найти работу, но она сказала, что сначала ей необходимо как следует отдохнуть. Потом она сказала, что по дороге, в Оклахоме, водитель грузовика изнасиловал ее. Я знала, что она лгала, но…

– Но она – твоя сестра, – подсказал Филип.

– Нет-нет. Если честно, то надо признать, это давно перестало что-то значить для меня. Только Сет… он почти не умел говорить. Я ничего не понимала в детях, но купила книгу, и там было написано, что в его возрасте это уже отклонение.

Филип еще раз подумал, как это в ее духе – купить нужную книгу, изучить ее, пытаясь разобраться во всем, разложить все по полочкам.

– Сет бродил по квартире, как маленький призрак. Как тихая маленькая тень. Когда Глория исчезала на целый день и оставляла его со мной, он немного оттаивал. А в первую же ночь, как она не вернулась домой, ему снились кошмарные сны и он кричал во сне.

– И ты пустила его в свою кровать и рассказала ему сказку.

– О принце-лягушке. Эту сказку рассказывала мне няня. Сет боялся темноты. Я в детстве тоже боялась темноты. – Голос Сибил становился все тише, речь – медлительнее. – Когда мне было страшно, я всегда хотела спать с родителями, но мне не разрешали… Я подумала, что небольшое отступление от правил малышу не повредит.

– Конечно. – Филип мысленно увидел маленькую темноволосую девочку, дрожащую в темноте. – Конечно, не повредит.

– Сет любил смотреть на мои бутылочки из-под духов, – размеренно продолжила Сибил. – Я купила ему карандаши. Он и тогда любил рисовать.

– Ты купила ему игрушку, – напомнил Филип.

– Он любил смотреть на собак, бегающих по парку. И он так обрадовался, когда я подарила ему игрушечную собаку. Сет повсюду носил ее с собой, он спал с ней.

– Ты полюбила его.

– Я очень привязалась к нему. Не знаю, как это случилось. Я жила с ним всего несколько недель.

– Время не всегда главный фактор. – Фил откинул ее волосы, чтобы видеть профиль.

– Обычно время играет огромную роль, но не в тот раз. Мне было безразлично, Глория – она забрала мои вещи, деньги… но она забрала его. Она даже не дала мне попрощаться с ним. Она забрала Сета и оставила его собаку, потому что знала, как мне будет больно. Она знала, что я буду вспоминать, как он плакал по ночам, и волноваться. Поэтому мне пришлось… я просто должна была прекратить думать о нем!

– Тс-с. Все плохое уже закончилось. Она больше никогда не обидит Сета. И тебя.

– Я так глупо вела себя.

– Нет. – Филип ласково погладил ее шею, плечи. Необыкновенная нежность затопила его. – Спи.

– Не уходи.

– Не уйду. – Он верил в то, что говорил сейчас. – Я никуда не уйду.

В этом-то и заключается проблема, понял Филип, поглаживая ее руки, спину. Он действительно хочет остаться с ней. Он хочет смотреть, как она спит – вот так, как сейчас: глубоко и спокойно. Он хочет утешать ее, когда она плачет, ибо он не сомневался, что в минуту отчаяния некому поддержать ее.

Он хотел смотреть, как искрятся смехом ее похожие на озера глаза, как изгибаются пухлые красивые губы. Он мог часами слушать, как меняются интонации ее голоса: от искреннего веселья и изумления до серьезности, до чопорности.

Ему нравится, как по утрам, при виде его, по ее лицу пробегает легкое удивление, а по ночам ее лицо светится наслаждением и страстью.

Она понятия не имеет, какое у нее выразительное лицо, думал Филип, укрывая Сибил покрывалом. О, смена выражений почти неуловима, как и ее аромат. Надо подобраться очень близко к ней, чтобы почувствовать это, понять… И он подобрался близко, очень близко, даже не заметив, как это получилось.

– Кажется, я влюбился в тебя, Сибил, – тихо сказал он, растягиваясь рядом с ней. – И, черт побери, это здорово осложнит жизнь нам обоим.

Она проснулась и на одно мгновение почувствовала себя маленьким ребенком, напуганным страшными существами, затаившимися в темноте. Она крепко сжала губы, так крепко, что стало больно. Плакать нельзя. Если она заплачет, услышит кто-нибудь из слуг и расскажет маме. Мама рассердится. Ее мама не любит, когда она плачет из-за темноты.

Потом Сибил вспомнила. Она не ребенок. Никто не прячется в темноте. Она – взрослая женщина и знает, что глупо бояться темноты в мире, где так много других причин для страха.

О, как же она вчера опозорилась, ужаснулась Сибил, когда вспыхнули недавние воспоминания. Поставила себя в идиотское положение. Не смогла сохранить самообладание и вместо того, чтобы взять себя в руки, вылетела из дома, как последняя идиотка.

Непростительное поведение.

Потом чуть не утопила в слезах Филипа. Рыдала, как ребенок, усевшись прямо на траву.

Филип.

Сибил застонала от унижения, закрыла лицо руками и испуганно вскрикнула, когда чья-то рука обвила ее.

– Тс-с.

Она узнала его прикосновение, его запах еще до того, как он притянул ее к себе. До того, как его губы коснулись ее виска, до того, как его тело прижалось к ее телу.

– Все в порядке, – прошептал он.

– Я… я думала, ты ушел.

– Я же обещал остаться. – Филип чуть приоткрыл глаза, взглянул на тускло светящиеся стрелки будильника. – Три часа ночи. Мог бы и не глядя догадаться.

– Я не хотела будить тебя. – Ее глаза уже привыкли к темноте, она различила черты его лица. Так захотелось дотронуться, что зачесались кончики пальцев.

– Я не в силах возражать, когда просыпаюсь в три часа ночи в постели с красивой женщиной.

Сибил улыбнулась. Какое счастье, что он не напоминает о ее вчерашнем поведении. Сейчас они просто вдвоем. «Вчера» не существует, и не надо из-за него печалиться. «Завтра» тоже нет, и не надо о нем тревожиться.

– Думаю, с тобой это часто случается.

– Не стану тебе возражать.

Его голос был таким нежным, рука – такой сильной, тело – таким крепким.

– А ты не возражаешь, если просыпаешься в постели с женщиной, которая хочет тебя соблазнить?

– Как ты могла подумать обо мне так плохо! – с шутливым негодованием произнес Филип.

– Ну, если ты не возражаешь… – Сибил повернулась, скользнула на него, нашла губами его губы, языком – язык.

– Я дам тебе знать, как только начну возражать. Сибил рассмеялась. Она была так благодарна ему за все, что он сделал для нее, за то, кем он стал для нее. Она так сильно хотела выразить свою благодарность.

Было темно. В темноте она могла быть кем угодно.

– Может, я не остановлюсь, если даже ты станешь возражать.

– Я слышу угрозы? – Ее дразнящий шепот изумлял и возбуждал его не меньше, чем кончики ее пальцев, танцующие по его телу. – Ты не сможешь меня запугать.

– Смогу. – Вслед за пальцами по коже заскользили ее губы. – И запугаю.

– Ну, попробуй… О господи… О, черт побери.

Сибил снова засмеялась, и ее язычок заработал еще проворнее. Когда его тело задрожало, дыхание стало прерывистым, она медленно провела ногтями по его разгоряченной коже.