Текст книги "Огнепоклонники (Адский огонь)"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

5

Странно было возвращаться домой на лето, перевозить вещи из общежития, сознавать, что следующие три месяца уроков не будет, и Джина не будет стонать над ухом каждое утро, как только прозвонит будильник.

Но когда переезд был завершен и Рина оказалась в своей старой комнате, ей показалось, что все осталось, как прежде.

Нет, все было иначе. Она сама изменилась. Она сделала несколько решительных шагов, убегая из детства. Может быть, девочка, собиравшая вещи перед отъездом в колледж прошлым летом, все еще жила у нее внутри, но та, что вернулась на каникулы, знала гораздо больше и больше испытала. И была готова к новым переменам.

Даже дом изменился в ее отсутствие. Рина узнала, что следующие несколько недель ей придется делить комнату с Фрэн. Белла нуждалась в отдельной комнате для всех своих подвечныхных прибамбасов, и добрая, кроткая Фрэн уступила ей свою спальню на предсвадебный период.

– Так проще – ответила Фрэн, когда Рина ее об этом спросила. – Мне дороже мир в доме. И потом, это еще на пару недель, не больше. Она уже практически переехала в дом, который им купили родители Винса.

– Поверить не могу, что им купили целый дом. – Рина разложила блузки в своем втором ящике именно так, как ей всегда нравилось: по цвету.

Единственное, о чем ей точно не придется скучать, вспоминая общежитие, так это о беспорядке.

– Ну они же богатые. Потрясающее платье, – заметила Фрэн, развешивая в шкафу вещи Рины. – Где ты его достала?

– Прошлась по торговым центрам после экзаменов. Ничто так не снимает стресс, как походы за покупками. – Она умолчала о том, что ей хотелось купить новые вещи, подходящие к ее новой индивидуальности. – Чудно как-то получается: Белла уходит из дома раньше нас. Мне всегда казалось, что это будешь ты или я. Но ей всегда было больше всех надо.

– Винс дает ей то, что ей надо.

Фрэн повернулась, и хотя Рина знала ее лицо и фигуру во всех подробностях не хуже, чем свои собственные, она была поражена. В потоках послеполуденного света Фрэн казалась бесподобной: просто картинка в позолоте.

– Я его не так уж хорошо знаю, но он производит приятное впечатление. Спокойный, надежный. И, видит бог, он красавец. По ней с ума сходит. На руках носит, как принцессу. А ей всегда именно этого хотелось. К тому же он богат, это тоже делу не вредит, – добавила Фрэн с легкой усмешкой. – Как только он окончит юридическую школу и вступит в коллегию адвокатов, ему прямая дорога в фирму его отца. Карьера, считай, готова. Достойный наследник, насколько я слыхала. Блестящий юрист. Маме с папой он тоже очень нравится.

– А тебе?

– Да. В нем есть шик, Белле это нравится, но с семьей он нашел общий язык. Вписывается в ритм, когда мы здесь или в лавочке. – Что-то грустное промелькнуло в лице Фрэн, пока ее руки продолжали деловито распаковывать вещи Рины. – Он смотрит на Беллу, как на произведение искусства. Нет, я ничего плохого сказать не хочу, – добавила Фрэн. – Он как будто в себя прийти не может, что ему так повезло. Подстраивается под ее настроение. А оно у нее меняется по сто раз на день.

– Ну, значит, основной экзамен он выдержал. – Рина тоже подошла к шкафу и вытянула наряд подружки невесты цвета мяты. – Могло быть хуже.

– Еще как, – согласилась Фрэн. Изучая платье, она прислонилась к косяку открытого гардероба и сплела руки на груди. – Она могла бы выбрать бежевое платье. Мы, конечно, будем выглядеть бледными тенями на фоне ее ослепительной элегантности. Что и требовалось доказать.

Рина, усмехнувшись, убрала платье обратно в шкаф.

– Все-таки лучше, чем платья морковного цвета с миллионом оборочек и рукавами-буфами, в которые нас вырядила кузина Анджела в прошлом году.

– Не напоминай! Все-таки Белла не такая вредная.

– Давай договоримся: когда придет наш черед, мы выберем друг для друга такие платья, чтобы не быть похожими на жалкий кордебалет.

Фрэн обняла Рину и закружила ее по комнате.

– Как хорошо, что ты дома!

К обеду Рина отправилась в «Сирико» и сразу погрузилась в знакомые звуки и запахи.

Они не просто отчистили и отремонтировали пиццерию после пожара. Они сохранили традицию: кухонная зона, открывающаяся прямо в обеденный зал, бутылки из-под кьянти вместо подсвечников, большой стеклянный прилавок со сладостями, ежедневно закупаемыми в итальянской пекарне.

Но они внесли и нечто новое, словно давая понять, что они не только не дрогнули, но использовали это испытание, чтобы стать еще сильнее.

Они покрасили стены в золотисто-желтый цвет, и ее мать сделала десятки новых рисунков, изображавших не только членов семьи, но и весь окружающий квартал, а также саму пиццерию «Сирико» в прошлом и настоящем. Кабинки теперь были выкрашены в ярко-красный цвет, столы покрыты традиционными скатертями в красно-белую клеточку.

Новое освещение придавало помещению веселый и праздничный вид даже в ненастные дни, но его можно было приглушить для создания интимной атмосферы на частных вечеринках, становившихся все более частыми за последние два года.

Ее отец сам стоял за большим разделочным прилавком и поливал пиццу соусом. В его волосах уже серебрилась седина, впервые появившаяся в те первые недели после пожара. Кроме того, ему требовались очки для чтения, и это его страшно раздражало. Особенно если кто-нибудь говорил ему, что очки придают ему солидный вид.

Ее мать вернулась к плите, она готовила соусы и домашнюю лапшу. Фрэн уже надела свой ярко-красный фартук и подавала посетителям лазанью – дежурное блюдо этого дня.

По дороге в кухню Рина останавливалась у столиков, здоровалась с соседями и завсегдатаями, смеясь всякий раз, когда говорили, что ей надо больше есть, нарастить мясца на косточках.

Гиб сажал одну пиццу в печь и вынимал другую, когда она добралась до него.

– А вот и моя девочка! – Он отставил выпечку и сгреб ее в охапку. От него пахло мукой и потом.

– Фрэн меня предупредила, что ты дома, но у нас тут была запарка, никак не мог выбраться.

– Я пришла помочь. Белла в кладовой?

– С Беллой ты только что разминулась. Предсвадебный аврал, сама понимаешь. – Гиб взял специальный нож-колесико и начал ловко резать пиццу. – Что-то насчет розовых бутонов. Или вазонов.

– Значит, тебе не хватает рук. Салями с зеленым перцем – кому?

– Шестой стол. Спасибо, детка.

Рина обслужила стол, взяла еще два заказа. «Как будто никуда и не уезжала», – подумала она.

Вот только сама она изменилась. Она год проучилась в колледже, но сейчас все, что она узнала, перемешалось у нее в голове. Она действовала на автопилоте, ориентируясь на знакомые лица и запахи, но постоянно сознавала, что сама изменилась необратимо с тех пор, как была здесь в последний раз. У нее появился бойфренд. На этот раз официальный. Они с Джошем стали парой. Они спали вместе.

Ей понравился секс: уже одно это давало ей право вздохнуть с облегчением. В первый раз все вышло очень мило и даже приятно, это было волнующее приключение. Но для нее все было так ново, так непривычно, что ее ум и тело не поспевали за происходящим, стараясь все это постичь. Она не достигла оргазма.

Этот чудесный новый опыт она открыла для себя, когда они были вместе во второй раз.

И теперь она с нетерпением ждала третьего раза. Ей хотелось знать, что ждет ее впереди.

Конечно, они занимались не только сексом, когда были вместе, напомнила себе Рина, хватая телефон, чтобы записать заказ на доставку. С Джошем они много разговаривали, могли говорить часами. Она обожала слушать, как он рассказывает о своей писательской работе, как собирается писать истории о маленьких городках вроде того, в котором вырос он сам в штате Огайо. Истории о людях, о том, что они делали друг для друга и друг с другом.

И слушать он тоже умел. Он слушал с неподдельным интересом, когда она объясняла, почему ей хочется изучать свойства огня и заниматься пожарным делом.

Теперь у нее был не просто кавалер, которого она моя привести на свадьбу Беллы. У нее был настоящий бойфренд.

Все еще улыбаясь этой мысли, Рина зашла в подготовительную зону. Ее мать вынимала овощи из недр одного из многочисленных холодильников. Пит, теперь гордый отец троих детей, стоя у разделочного стола, резал и взвешивал тесто для лепешек, служивших основой пиццы.

– Привет студенткам! Ну-ка, поди сюда, дай-ка мы тебя поцелуем.

Рина обвила обеими руками его шею и шумно чмокнула прямо в губы.

– Ты когда вернулась?

– Пятнадцать минут назад. Стоило мне войти, как они тут же пристроили меня к работе.

– Эксплуататоры! Кровососы!

– Не будешь резать тесто, я тебе покажу, кто такие кровососы. А ну-ка пусти мою девочку, а не то я твоей жене скажу. – Бьянка распахнула объятия, и Рина бросилась на шею матери.

– Как ты ухитряешься оставаться такой красивой? – спросила Рина.

– Это все кухонный пар – очищает поры. Ой, девочка моя, дай-ка мне на тебя поглядеть!

– Ты видела меня две недели назад, на смотринах приданого Беллы.

– Так это когда было!

Бьянка отодвинулась. Ее улыбка дрогнула, что-то промелькнуло в ее глазах.

– В чем дело?

– Ни в чем. – Но Бьянка поцеловала дочь в лоб, словно благословляя. – Наконец-то все мои дети дома. Пит, иди смени Катарину, а она останется здесь со мной. У нас женский разговор.

– Опять о свадьбе, – разочарованно протянул Пит. – У меня уже начинается мигрень.

Он замахал руками, словно отгоняя мух, и выскользнул из помещения.

– У меня неприятности? – с полушутливой тревогой спросила Рина, доставая из холодильника бутылку воды. – Я пошутила, что в платье подружки невесты выгляжу как спаржа, проращенная в темноте. Неужели до Беллы уже дошло?

– Нет. И ты все равно будешь выглядеть прекрасно, хотя платье… неудачное.

– Вот это называется дипломатией.

– Дипломатия – мой последний якорь спасения в этом свадебном трамтарараме. Если бы не дипломатия, я уже давно свернула бы шею Белле. – Бьянка покачала головой. – Она ничего не может с собой поделать. Она взволнована, напугана, она безумно влюблена, она хочет, чтобы Винс ею гордился. И одновременно ей надо произвести впечатление на его родителей, выглядеть как кинозвезда и обставить большой новый дом.

– Значит, Белла в своей стихии.

– Верно. Твоему папе нужно тесто для двух больших порций и одной средней, – добавила Бьянка, глядя, как Рина ловко отрезает и взвешивает тесто. – Ты ничего не забыла?

– Да я с рождения режу тесто!

Рина спрятала остатки теста в охладитель, отнесла необходимые порции отцу и вернулась к матери, чтобы помочь с салатом.

– Два салата по-домашнему на шестой стол. Я возьму на себя греков в третьей кабинке. Эта свадьба – величайшая мечта ее жизни, – продолжала Бьянка, продолжая резать салат. – Я хочу, чтобы у нее было все, чего она пожелает. Я хочу, чтобы у всех моих детей было все, чего они ни пожелают. – Она нагрузила поднос и прошла в раздаточную. – Заказ готов! – крикнула она и вернулась за следующим подносом. – У тебя есть мальчик.

Рина сумела сделать глоток, но ей показалось, что вместо воды она глотает морские камешки.

– Что?

– Думаешь, я не вижу? Да мне стоит только раз взглянуть. – Бьянка понизила голос, чтобы муж ее не услышал общим шумом, стоявшим в кухне. – Думаешь, я не знала, как это происходит с вами со всеми? Ты была последней.

– Сандер тоже был с мальчиком?

К счастью, Бьянка рассмеялась в ответ.

– Он пока предпочитает девочек. Мне знаком твой приятель?

– Нет. Это просто… Мы начали встречаться какое-то время назад, и это… просто случилось. Всего неделю назад. Я хотела, чтобы это случилось, мама. Мне жаль, что ты разочарована, мама, но…

– Разве я хоть слово сказала? Разве я взывала к твоей совести или сомневалась в твоем выборе? Я только одно хочу спросить: ты предохранялась?

– Да, мама. – Рина положила нож и обвила руками мать. – Мы были осторожны. Он мне очень нравится. Тебе он тоже понравится.

– Откуда же мне знать, понравится он мне или нет, если ты не захотела пригласить его домой и познакомить с семьей, если ты ничего о нем не рассказываешь?

– Он стажируется по литературе. Он будет писателем. У него добрая улыбка, а в квартире беспорядок. Его зовут Джош Болтон, он вырос в Огайо.

– А что у него за семья?

– Он мало говорит о семье. Его родители в разводе, он единственный сын.

– Значит, он не католик?

– Не знаю, не спрашивала, но… нет, я так не думаю. Он очень добрый, очень умный, и он слушает, когда я говорю.

– А это самое главное! – Бьянка обхватила ладонями лицо Рины. – Привези его познакомиться с семьей.

– Он приедет на свадьбу Беллы.

– Значит, он еще и храбрый. – Бьянка многозначительно подняла брови. – Что ж, если он переживет все это, может, его стоит на время оставить при себе.

Когда суета обеденного часа миновала, Рина села – по настоянию отца – перед огромной тарелкой спагетти. Оставив Пита хозяйничать на кухне, Гиб начал совершать обход. Всю свою жизнь Рина наблюдала, как он это делает. Она знала, что до него это делал дед.

С бокалом вина, с бутылкой воды, с чашкой кофе – в зависимости от времени суток – он останавливался у каждого столика, у каждой кабинки, перебрасывался словом, иногда вступал в разговор. Если посетитель был завсегдатаем, он иногда присаживался к столу на несколько минут. Разговор мог касаться спорта, еды, политики, местных новостей, рождений, смертей. Рина знала, что тема значения не имеет.

Главное – доверительные отношения.

Сегодня это была вода, и, усевшись напротив дочери, Гиб отпил большой глоток.

– Ну, как? – Он кивнул на ее тарелку.

– Лучше не бывает.

– Ну, так заправься как следует.

– Как там бурсит мистера Алегрио?

– Беспокоит его. Он говорит, это к дождю. Его внук получил повышение, а его розы в этом году хорошо принялись. – Гиб улыбнулся. – Ну-ка скажи мне, что он заказал?

– Фирменную пиццу, овощной суп, домашний салат, кружку «Перони», бутылочку газировки, хлебные палочки и вафельные трубочки с начинкой.

– Молодец! Ты никогда ничего не забываешь. Жаль, что ты пошла на эти курсы правоведения, на химию, вместо ресторанного бизнеса.

– У меня всегда хватит времени помочь тебе здесь, папа. Всегда.

– Я горжусь тобой. Ты знаешь, чего хочешь, ты этого добиваешься, и я тобой горжусь.

– Кое-кто меня так воспитал. Ты, случайно, не знаешь, кто? И, кстати, как поживает отец невесты?

– Я стараюсь об этом пока не думать. – Гиб отпил еще воды. – Стараюсь не думать, как она выйдет мне навстречу в этом своем платье. Как я пойду с ней по церковному проходу и передам ее Винсу. Боюсь разреветься, как малое дитя. Пока мы имеем дело с подготовкой, со всем этим безумием, можно не думать о самом страшном. – Он оглянулся через плечо. – Ого! Видать, кое-кто еще прослышал, что ты вернулась домой. Привет, Джон.

– Гиб.

С радостным криком Рина вскочила и обняла Джона Мингера.

– Как я без вас скучала! Мы не виделись с Рождества. Присаживайтесь. Я сейчас вернусь. – Она поднялась, принесла еще один прибор, а усевшись, переложила половину спагетти ему на тарелку. – Вы должны меня выручить. Отец считает, что я в колледже голодом себя морю.

– Что вам принести попить, Джон? – спросил Гиб.

– Мне без градусов. Спасибо.

– Сейчас принесут. Мне надо возвращаться к работе.

– Ну, рассказывайте! – потребовала Рина. – Как вы поживаете, как ваши дети, внуки, жизнь вообще?

– Все хорошо, жизнь идет своим чередом, без работы не сижу.

Выглядел он неплохо, решила Рина. Мешки под глазами потяжелели, волосы стали почти совсем седыми. Но ему шла седина. Пожар сделал его почти членом их семьи. «Нет, не только пожар», – мысленно уточнила она. Все, что он сделал после пожара. Помогал с ремонтом, терпеливо отвечал на ее бесчисленные вопросы.

– Попадались интересные дела?

– Все дела интересные. Готова к совместным поездкам?

– Только позовите!

Его лицо смягчилось в улыбке.

– Был у меня случай. Пожар начался в детской спальне. Восьмилетний мальчик. В момент возгорания никого дома не было. Никаких катализаторов, ни спичек, ни зажигалки. Ни следа вторжения, никаких компонентов поджигания.

– Электричество?

– Нет.

Обдумывая задачу, Рина вновь принялась за еду.

– Химическое устройство? Дети в этом возрасте любят играть со всякой химией.

– Только не этот. Он мне сказал, что он собирается стать детективом.

– В какое время дня начался пожар?

– Примерно в два часа пополудни. Парень в школе, родители на работе. Никаких предыдущих инцидентов. – Джон Мингер намотал спагетти на вилку, прикрыл глаза, смакуя вкус. – Несправедливо загадывать тебе такие загадки, не дав осмотреть место или хотя бы взглянуть на фотографии.

– Погодите, погодите, я еще не сдаюсь! – Рина всегда считала, что головоломки созданы, чтобы их решать. – Точка возгорания?

– Письменный стол. Клееная фанера.

– Держу пари, на столе было полно горючего материала. Бумага, клей, сам стол, тетради, учебники, а может, и игрушки. Около окна?

– Прямо под окном.

– Значит, у него есть занавески, они занялись, поддержали огонь. Два пополудни… – Теперь она закрыла глаза, пытаясь вообразить картину, вспомнила, как выглядела комната Сандера, когда ему было восемь лет. Беспорядочное нагромождение мальчишеских игрушек, комиксов, школьных тетрадей. – Куда выходило окно?

– Ты просто снайпер, Рина. На юг.

– В это время суток в комнату сильно светило солнце, если только занавески не были задернуты. Мальчишки не задергивают занавесок. А какая была погода в тот день?

– Ясная, солнечная, теплая.

– Мальчик хочет стать детективом? Возможно, у него есть лупа.

– В яблочко! Лупа лежит в середине стола, прислонена в наклонном положении к книге как раз над кучей бумаг. Фанерный стол, матерчатые занавески.

– Бедный мальчик!

– Могло быть хуже. Разносчик увидел дым, позвонил 911. Им удалось погасить огонь прямо в спальне.

– Как мне не хватало профессиональных разговоров! Знаю, знаю, я только учусь, и самые нужные предметы я начну изучать только на третьем курсе, когда меня переведут в Тенистую рощу. Но все равно, мне кажется, что это профессиональный разговор.

– Я должен тебе еще кое-что сказать. – Он положил вилку и посмотрел ей прямо в глаза. – Пасторелли вышел.

– Он… – Рина выпрямилась и огляделась по сторонам, проверяя, не слышит ли кто-нибудь из семьи. – Когда?

– На прошлой неделе. Я только что узнал.

– Рано или поздно это должно было случиться, – мрачно проговорила Рина. – Его бы раньше выпустили, но лишний срок намотали, когда он ударил охранника.

– Вряд ли он будет доставлять вам неприятности. Скорее всего, он сюда больше не вернется. Никаких связей у него здесь не осталось. Его жена все еще в Нью-Йорке у своей тетки, я проверил. Его сын уже отбыл свой срок.

– Я помню, как его увозили. – Рина выглянула в окно, посмотрела на другую сторону улицы. На крыльце дома, который когда-то снимал Пасторелли, цвела герань в горшках, занавески на окнах были раздвинуты.

– Которого из них?

– Обоих. Помню, как они вывели мистера Пасторелли в наручниках, и как его жена закрывала лицо желтым посудным полотенцем, и как у нее на одной кроссовке шнурки были развязаны. Помню, как Джоуи бежал за машиной и кричал. Я стояла рядом с папой. Мы глядели на это вместе, и, мне кажется, это еще крепче привязало нас друг к другу. Я думаю, он именно поэтому разрешил мне пойти с ним, когда они забрали Джоуи. После того, как он убил этого несчастного пса.

– У тебя была в жизни печальная глава, когда этот маленький гаденыш набросился на тебя. Отец хотел показать тебе, что эта глава закрыта. Тревожиться не о чем, она по-прежнему закрыта, но и ты и твои родные должны знать, что его выпустим.

– Я им скажу. Позже, Джон, позже, когда мы все соберемся дома.

– Идет.

Рина снова посмотрела в окно, озабоченное выражение сбежало с ее лица.

– Это Сандер. Я сейчас вернусь. – Она выскользнула из кабинки, выскочила за дверь и бросилась через улицу к брату.

Возвращение домой во многом напоминало возвращение в детство. Запахи и звуки дома были те же, что и всегда. Полироль для мебели, которым всегда пользовалась ее мать, запахи еды, ставшие такой же неотъемлемой частью кухни, как и разделочный стол. Музыка, постоянно доносящаяся из комнаты Сандера, даже если самого там не было. Журчащая в туалете вода. Там унитаз подтекал, если не подергать ручку.

Часа не проходило, чтобы не зазвонил телефон, сквозь открытые по случаю хорошей погоды окна доносился шум уличного движения и голоса прохожих, остановившихся поболтать.

Рине казалось, что ей снова десять лет и она сидит, скрестив ноги на постели сестры, пока Белла прихорашивается перед маленьким трюмо перед уходом на свидание.

– У меня столько дел, просто голова кругом идет. – Белла смешивала разные оттенки теней для век с ловкостью профессионального визажиста. – Просто не представляю, как мне все успеть до свадьбы. Винс говорит, что я напрасно волнуюсь, но я хочу, чтобы все было идеально.

– Все будет идеально. У тебя потрясающее платье.

– Я совершенно точно знаю, чего хочу. – Белла встряхнула своими роскошными волосами. – В конце концов, я готовилась к этому всю свою жизнь. Помнишь, как мы играли в свадьбу со старыми тюлевыми занавесками?

– И невестой всегда была ты, – с улыбкой напомнила Рина.

– Но теперь все всерьез. Я знаю, папа психанул, когда узнал, сколько стоит платье, но, в конце концов, невеста должна быть королевой на собственной свадьбе. Не могу же я быть королевой в каких-то обносках! Я хочу, чтобы Винс ослеп, увидев меня в этом платье. Ой, ты только посмотри, что он мне дал на «что-то старое»![15]15
  Свадебная примета, согласно которой невесте на счастье полагается надеть что-то старое, что-то новое, что-то одолженное и что-то синее.


[Закрыть]

– Я думала, ты наденешь жемчуг Нуни.

– Нет. Он хорош, но старомоден. И потом, это же не настоящий жемчуг. – Белла открыла ящик туалетного столика, вынула маленькую коробочку, подошла и присела на край кровати. – Вот что он купил мне у антиквара-ювелира.

В коробочке были серьги: сверкающие бриллиантовые капли в обрамлении тонкой филиграни, словно сотканной волшебными паучками.

– О боже, Белла, неужели это настоящие бриллианты?

– Разумеется. – При каждом жесте на ее безымянном пальце вспыхивал солитер прямоугольной формы. – Винс стал бы покупать мне стекляшки. У него прекрасный вкус. У него все семья шикарная.

– А наша нет?

– Я вовсе не то имела в виду. – Белла подняла одну сережку, любуясь игрой света. – Мать Винса летает за покупками в Нью-Йорк и в Милан. У них двенадцать человек прислуги, представляешь?! Ты бы видела дом его родителей, Рина! Это дворец. У них сторожа на полной ставке работают. Его мать так мила со мной: я теперь называю ее Джоанной. Утром перед свадьбой она возьмет меня с собой в свой салон красоты.

– А я думала мы – ты, мама, Фрэн и я – пойдем к Марии.

– Катарина! – Белла снисходительно улыбнулась, похлопала сестру по руке и поднялась, чтобы убрать серьги обратно в коробочку. – Мария не того класса мастер, она не сможет сделать мне свадебную прическу. Я стану женой важного человека, у меня теперь будет совершенно другой образ жизни, совершенно другие обязанности. Чтобы быть на высоте, я должна иметь соответствующую прическу, соответствующий гардероб, соответствующее… все.

– А кто решает, что соответствующее, а что нет?

– Это просто видно. – Белла взбила волосы. – У Винса есть кузен, очень симпатичненький, я думаю, было бы неплохо, если бы он сопровождал тебя на приеме. Он тебе понравится, я уверена. Он заканчивает Принстон.

– Спасибо, у меня есть бойфренд. Он приедет на свадьбу. Я уже договорилась с мамой.

– Бойфренд… – Белла даже позабыла про макияж и села на постель. – Когда, где, как? Как его зовут? Расскажи мне все. Обида тотчас испарилась, они снова стали сестрами, и ничего для них не было в мире важнее разговора о мальчиках.

– Его зовут Джош. Он ужасно милый и очень симпатичный. Он хочет стать писателем. Я с ним познакомилась в колледже. Мы уже пару месяцев встречаемся.

– Пару месяцев? И ты мне ничего не сказала?

– Ну, у тебя других дел было полно.

– И было, и есть. – Белла задумчиво вытянула губы трубочкой. – Он из этих мест?

– Нет, он вырос в Огайо. Но сейчас он живет здесь. Летом подрабатывает в книжном магазине. Он мне очень нравится, Белла. Я с ним спала. Пять раз.

– Вот это да! – Белла даже подпрыгнула на кровати. – Рина, это потрясающе. Он хорош? – Она вскочила и закрыла дверь. – Винс просто супер в постели. Он может держаться часами.

– Мне кажется, он хорош. – «Часами? – подумала Рина. – Разве такое бывает?» – Я была только с ним.

– Смотри, не забывай предохраняться. Я перестала.

– Что перестала?

– Предохраняться, – шепотом сообщила Белла. – Винс говорит что хочет детей прямо сейчас, поэтому мы выбросили мои пилюли. Свадьба уже так скоро, даже если я залечу, это не страшно. Мы их выбросили в прошлые выходные, значит, не исключено, что я уже залетела.

– О боже, Белла! – Рина испытала шок при мысли о том, что ее сестра из невесты прямым ходом превращается в жену и мать. – А ты не хочешь сперва немного попривыкнуть к тому, что ты замужем?

– Мне не надо привыкать. – Белла улыбнулась, и ее лицо приобрело мечтательное выражение. – Я точно знаю, как все будет. Все будет просто идеально. Ну, мне пора кончать с приготовлениями. Винс будет здесь с минуты на минуту, а он ужасно не любит, когда я опаздываю.

– Желаю приятно провести время.

– Мы всегда отлично проводим время. – Белла снова уселась у трюмо, а Рина направилась к двери. – Сегодня вечером Винс ведет меня в потрясающий ресторан. Он говорит, что мне нужно отдохнуть, расслабиться и больше не думать о свадьбе.

– Вот в этом он прав.

Рина вышла, закрыв за собой дверь. В эту самую минуту по лестнице поднимался ее брат. Он бросил взгляд на дверь, потом посмотрел на Рину и улыбнулся.

– Ну? Сколько раз она сказала «Винс считает, что…».

– Я сбилась со счета. Он по ней с ума сходит.

– Вот и слава богу. А то я боюсь, как бы он ее не придушил. Одно я тебе точно могу сказать: я буду рад, когда это кончится.

Рина подошла к нему. Он был немного выше ее ростом, поэтому она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

– Вот уедет она отсюда, и ты будешь по ней скучать.

– Да, наверное, – пожал плечами Сандер.

– Есть планы на вечер?

– Думаешь, ты только приехала, а я из дому уйду? Какой же я после этого брат?

– По мне, так самый лучший на свете.

Когда Белла отчалила с женихом в свой шикарный ресторан, а остальные члены семьи собрались за обеденным столом за бифштексами по-флорентийски, приготовленными в честь ее возвращения из колледжа, Рина решила, что подходящий момент настал.

– У меня есть новости, – объявила она. – Сегодня Джон мне сказал, и я попросила, чтобы он доверил мне рассказать всем. Пасторелли вышел. Его выпустили на прошлой неделе.

– Сукин сын!

– Не за столом, Сандер, – машинально одернула сына Бьянка. – Они знают, куда он поехал, где находится?

– Он отбыл свой срок, мама. – Рина уже успела с этим примириться и говорила об этом спокойно. – Джон считает, что нам не о чем беспокоиться, и я с ним согласна. Его ничто не связывает с этим местом, у него нет причин сюда возвращаться. И вообще, все это было так давно.

– А мне кажется, что это было вчера, – сказал Гиб. – Но думаю, нам придется с этим смириться. А что еще мы можем сделать? Он был наказан за то, что сделал. Все кончено, он ушел из нашей жизни.

– Да, но нам все-таки не помешает быть немного настороже. Хоть на время. – Бьянка тяжело вздохнула. – И, пожалуй, лучше не говорить об этом Белле накануне свадьбы, а то она закатит истерику.

– Она может закатить истерику из-за сломанного ногтя, – вставил Сандер.

– Вот и я о том же. Значит, мы знаем, и мы будем соблюдать осторожность. Но будем считать, что Джон прав, и нам не о чем беспокоиться. Итак, – властно скомандовала Бьянка, – ешьте, пока все не остыло.