Текст книги "Сокровища утраченные, сокровища обретенные"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 3
Кэт сделала воду в ванне такой горячей, что зеркало над белой раковиной с пьедесталом затуманилось. Успокаивающая пена с тонким ароматом плавала на поверхности. Кэт давно уже потеряла счет времени, она лежала, погруженная в воду, собираясь с силами. Следующий непоправимый шаг сделан. Она выжила. Каким-то образом во время ее беседы с Каем на кухне в его доме она поборола воспоминания о смехе и страсти. Не могла сосчитать, сколько раз они делили там трапезу, готовя свой улов, потягивая вино.
На обратном пути в отель она преодолевала желание заплакать. Завтра будет немного легче. Завтра и каждый следующий день. Она должна в это верить.
Его враждебность должна помочь. Его насмешки над ней удерживали Кэт от романтизирования того, что, как она себе призналась, никогда не было более чем юношеским летним увлечением. Перспектива. Она всегда была в состоянии сойти с пути и выстроить все в соответствии с правильной перспективой.
Возможно, ее чувства к Каю не умерли, как она надеялась или притворялась. Они отдавали привкусом горечи. Только глупец просит больше печали. Только романтик верит, что горечь может быть сладкой. Прошло много времени с тех пор, как Кэт была наивной дурочкой. Даже если так, они будут работать вместе, потому что оба заинтересованы в том, что может лежать на морском дне.
Подумать только: двести пятьдесят лет! Кэт закрыла глаза и дала волю своему воображению. Шелка и сахар пропали, а можно ли найти медную гарнитуру в глубокой коррозии после двух с половиной столетий? Корпус будет покрыт илом, плесенью и ракушками, но насколько уцелел дуб? А вдруг вахтенный журнал был положен в водонепроницаемый контейнер и его можно будет прочесть? Тогда его стоит передать в дар какому-нибудь музею от имени ее отца и в память о нем. Возможно, тогда она сумеет похоронить все свои неоднозначные чувства.
«Золото, – подумала Кэт, вылезая из ванны, – золото должно сохраниться». Она не была равнодушной к золоту. Но знала, что эта охота будет интересной и осуществимой. Если только она найдет его…
Кэт задумалась о том, что она делать. Она бросила гостиничное полотенце на держатель, прежде чем завернуться в свой халат. За ее спиной зеркало все еще было затуманено паром от воды, которая медленно выливалась из ванны. Вложит ли она свою долю аккуратно в какие-нибудь консервативные инвестиции? Или предпримет неторопливую поездку на греческие острова, чтобы посмотреть на них глазами Байрона? Почему он в них влюбился? Со смехом Кэт направилась в другую комнату, чтобы взять щетку для волос. Странно, но она еще не думала о том, что будет делать после поисков. Возможно, это к лучшему, не очень разумно загадывать слишком далеко вперед.
У тебя всегда были проблемы с тем, чтобы заглянуть в будущее.
Черт бы его побрал! С внезапной яростью Кэт бросила щетку на туалетный столик. Она заглянула в будущее.
И увидела, что Кай предложил ей не более чем временную любовную интрижку в жалкой пляжной хижине. Никаких гарантий, никаких обязательств, никакого будущего. Кэт благодарила Бога за то, что ей достало здравого смысла понять это и уйти от того, что было, по сути, вообще ничем. Кай никогда не узнает, насколько невыносимо больно было ей уходить от этого ничего.
Ее отец оказался прав, когда спокойно указал на слабые места Кая, напомнив ей об ее обязательствах перед собой и своей профессией. Полное отсутствие у Кая амбиций, его небрежное отношение к будущему относится не к разряду достоинств, а недостатков. А у нее действительно были обязательства, и, выполняя их, она обрела независимость и удовлетворение.
Успокоившись, Кэт снова взяла щетку. Слишком много она пребывает в прошлом. Самое время остановиться. Ловким привычным движением она заколола волосы в гладкий пучок. С этого времени она думает только о том, что будет, не рефлектируя на тему, что было бы, если бы…
Ей нужно пройтись.
Подавляя панику, Кэт вытащила из шкафа платье. Больше не имело значения то, что она устала и совсем недавно ей хотелось забраться в постель и дать телу и душе отдых. Теперь же она перейдет улицу, чтобы выпить с Линдой и Маршем. Посмотрит на их малышку и неспешно съест какой-нибудь экстравагантный ужин.
А когда вернется в отель в одиночестве, не станет предаваться пустым мечтам в силу усталости.
Завтра у нее много работы.
Кэт появилась в «Насесте» сразу после шести. То, что она увидела, одобрила.
Там не было элегантно, зато чудо как удобно! И не создавалось ощущение, что находишься в соборе с его тусклым освещением. Многие рестораны, где она обедала с отцом или с коллегами еще в Коннектикуте, этим отличались. В общем, расслабляющая, гостеприимная и уютная атмосфера.
Вдоль оштукатуренных стен висели картины с изображениями кораблей и лодок, армад и катеров. Весь был зал декорирован парусной атрибутикой. Блестящий медью судовой компас, красочный спинакер, треугольный парус, задрапированный позади стойки с табуретами в форме деревянных бочонков. К потолку устремлялось воронье гнездо с листьями папоротника, свисающими наружу и вниз по мачте.
В зале уже находились отдельные парочки и целые семействами, большинство из которых Кэт определила как туристов. Она слышала успокаивающее позвякивание столовых приборов, слегка задевающих за тарелки. Повсюду разносился запах вкусной еды и гул голосов.
«Удобно, – подумала она снова, – и определенно хорошо организовано». Официанты и официантки в матросках двигались плавно, без особой поспешности. Из окна открывался вид на вечернюю гавань Серебряного озера. Кэт повернулась спиной к нему, потому что знала: ее взгляд будет искать «Вихрь» или его пустой эллинг.
Завтра наступит достаточно скоро. Она хотела хоть одну ночь провести без воспоминаний.
– Кэт.
Она почувствовала руки у себя на плечах, узнала голос и обернулась с улыбкой:
– Марш, я так рада тебя видеть.
В своей спокойной манере Марш внимательно рассмотрел ее, оценил, заметив и напряжение, и приятные перемены. Он тоже был к ней неравнодушен тем летом, но потом, к концу лета, его чувства переросли в восхищение и уважение.
– Прекрасна, как всегда. Линда так и сказала, но приятно было увидеть это собственными глазами.
Кэт рассмеялась, Марш всегда давал ей почувствовать, что жизнь можно свести к самым простым отношениям.
– Я слышала, тебя можно поздравить. По случаю вступления в брак, рождения дочери и нового бизнеса.
– Я принимаю их все. Как насчет лучшего столика в зале?
– Не обманул моих ожиданий.
Кэт взяла его под руку.
– Судьба к тебе благосклонна, – предположила она, пока он вел ее к столику у окна. – Ты выглядишь счастливым.
– Не только выгляжу, я счастлив.
Марш легко коснулся ее руки.
– Мы огорчились, узнав о смерти твоего отца, Кэт.
– Я знаю. Спасибо.
Марш уселся напротив и остановил на ней свой взгляд, гораздо более спокойный и мягкий, чем у его брата. Кэт всегда удивлялась, как человек с мечтательным взглядом мог быть столь практичным. В отличие от него Кай – настоящий мечтатель.
– Это трагично, но я не сожалею о том, что ты снова на острове. Мы скучали по тебе. – Марш сделал паузу, достаточно долгую, чтобы произвести эффект. – Все мы.
Кэт взяла квадратную, карминного цвета салфетку и вытерла ею руки.
– Все меняется, – сказала она с намеком. – И ты, и Линда – убедительное тому доказательство. Когда я уезжала, ты считал ее невыносимой.
– Ничего не изменилось, – усмехнулся он.
Марш взглянул на молодую официантку с конским хвостом.
– Это Синди, она позаботится о тебе, мисс Хардзти. – Он снова посмотрел на Кэт с улыбкой. – Или надо говорить «доктор Хардзти»?
– «Мисс» подойдет, – разрешила Кэт. – Я взяла отпуск на лето.
– Мисс Хардзти у нас особенная гостья, – добавил Марш, одаривая официантку улыбкой. – Как насчет выпить, прежде чем делать заказ? Бутылку вина?
– Писпортер, – ответил глубокий мужественный голос.
Пальцы Кэт сжались на скатерти, но она заставила себя поднять глаза и спокойно встретить веселый взгляд Кая.
– Профессор питал к нему слабость.
– Да, мистер Сильвер.
Прежде чем Кэт успела согласиться или не согласиться, официантка бросилась выполнять заказ.
– Да, Кай, – небрежно заметил Марш, – умеешь ты заставить обслугу стоять по стойке «смирно».
Пожав плечами, Кай оперся о стул своего брата. Если всем троим и показалось, что в зале вдруг стало душно, каждый скрывал это по-своему.
– Меня что-то потянуло на креветок.
– Могу рекомендовать, – сказал Марш Кэт. – Линда с шеф-поваром спорили насчет рецепта, а потом носились с ним, пока не довели до совершенства.
Кэт улыбнулась Маршу, будто рядом не было смуглого задумчивого мужчины, который смотрел на нее сверху вниз.
– Я попробую. Ты не собираешься ко мне присоединиться?
– Хотелось бы. Линде пришлось бежать домой и улаживать какой-то кризис. Хоуп умеет их создавать и наводить страх на няню, но я постараюсь вернуться к кофе. Наслаждайтесь обедом.
Поднявшись, Марш окинул своего брата холодным понимающим взглядом и ушел.
– Марш так и не оправился от того первого случая низкопоклонства, – заметил Кай, затем занял место брата без приглашения.
– Марш всегда был хорошим другом. – Кэт с большой осторожностью расправила салфетку на коленях. – Честно говоря, хотя я и понимаю, что это ресторан твоего брата, Кай, однако уверена, что ты хочешь моей компании за обедом не больше, чем я хочу твоей.
– А вот тут ты не права.
Кай одарил быстрой, лихой улыбкой официантку, когда та принесла вино. Он не потрудился поправить предположение Кэт о том, кто владеет «Насестом».
Кэт сидела с каменным лицом, манеры не позволяли ей возражать, пока Синди открывала бутылку и наливала Каю первый глоток для пробы.
– Прекрасно, – сказал он ей. – Я сам налью.
Взяв бутылку, он наполнил бокал Кэт, не долив на полдюйма до ободка.
– Поскольку мы оба выбрали «Насест» сегодня вечером, почему бы нам не пройти не большое испытание?
Кэт подняла бокал и пригубила прохладного сухого вина. Вспомнилась первая бутылка, которую они выпили вместе, сидя на полу его дома в ту ночь, когда она, с его помощью, потеряла невинность.
Она медленно сделала еще глоток.
– Что за испытание?
– Попробуем узнать, сумеем ли мы разделить трапезу на двоих в общественном месте. Мы так и не сподобились сделать это раньше.
Кэт нахмурилась, когда Кай поднял бокал. Она никогда не видела, как он пьет из бокала. Несколько раз, когда они пили вино, он пил из стакана для воды, коих у него дома с полдюжины. Казалось, бокалы слишком хрупки для его руки, вино, на его взгляд, слишком сладкое.
Действительно, они никогда не обедали на публике. Ее отец выказал бы свое неодобрение ее общением с тем, кого он считал наемным работником. Кэт, осознавая это, решила не рисковать.
«Теперь все по-другому», – сказала она себе, поднимая свой бокал. В определенном смысле теперь Кай – ее наемный работник. Она может принимать самостоятельные решения. Кэт опрометчиво сказала тост:
– Тогда за выгодную договоренность.
– Лучше и не скажешь!
Кай коснулся ее бокала краем своего и взглянул ей прямо в глаза, Кэт почему-то стало неудобно.
– Синее тебе идет, – отметил он ее платье, не отводя от нее взгляда. – От глубокого темно-синего цвета твоя кожа выглядит как нечто, что можно пробовать, но очень осторожно.
Кэт уставилась на него, ошеломленная тем, с какой легкостью он перешел на низкий, задушевный тон, всегда вызывавший у нее отток крови из мозга. Это было одним из величайших его умений, к которым она никогда не могла подготовиться. Как, впрочем, и сейчас.
– Не желаете ли сделать заказ? – Официантка остановилась возле стола, радостная, горя желанием угодить.
Кай улыбнулся, тогда, как Кэт молчала.
– У нас креветки. Домашняя приправа к салатам прекрасно подойдет.
Кай откинулся назад, держа в руке бокал, все еще улыбаясь. Но улыбка на его губах не вязалась с выражением его глаз.
– Смотрю, ты не пьешь вино. Может быть, мне следовало спросить, не изменились ли твои вкусы за эти годы?
– Все прекрасно.
Кэт решительно сделала глоток, а потом держала бокал в руке, словно спасительный якорь.
– Марш прекрасно выглядит, – заметила она. – Я была рада услышать о нем и Линде.
Я всегда представляла их вместе.
– Разве?
Кай подставил свой бокал вечернему свету, косо падающему в окно, и наблюдал, как он пронзает и вино, и бокал, и руку Кэт.
– А он не представлял. Но потом… – Переведя взгляд, Кай снова встретился с ней глазами. – Маршу всегда требуется больше времени на принятие решения, чем мне.
– Безрассудство, – продолжила Кэт, силясь дышать равномерно, – скорее твой стиль, чем твоего брата.
– Однако ты пришла не к моему брату со своими картами и записями, не так ли?
– Так.
Она с трудом удерживала свой голос и взгляд спокойными.
– Возможно, я решила, что в безрассудстве есть определенная польза.
– Находишь меня полезным, верно, Кэт?
Официантка безмолвно подала салаты. Она увидела взгляд Кая. И Кэт.
– Когда я закончил работу, обнаружил, что выбор наиболее подходящего человека экономит массу времени и усилий.
С трудом сохраняя самообладание, Кэт поставила свое вино и взяла вилку.
– Я не приехала бы на Окракоук по иной причине.
Кэт наклонила голову, ей хотелось бросить ему вызов. «Что-то на удивление быстро», – удивилась она.
– Для нас обоих будет лучше как можно скорее внести ясность.
Кая охватил гнев, но он поборол его. Уж коль скоро они пикируются, играют в слова, ему стоит быть начеку. Кэт всегда была умна, а сейчас к тому же выяснилось, что ее ум был не лишен искушенности. Он с досадой вспомнил невинную, любопытную Кэт.
– Насколько я помню, ты всегда все усложняла. Надо быть проще. Я должен объяснить цель, историю и механизм действия каждой детали оборудования, прежде чем ты решишься на первое погружение.
– Это осторожность, а не усложнение.
– Ты знаешь об осторожности больше, чем я. Некоторые люди тратят половину своей жизни, глядя, куда ветер дует. – Кай сделал большой глоток вина. – Я скорее помчался бы по ветру.
– Да.
На этот раз именно она улыбнулась одними губами.
– Я очень хорошо это помню. Никаких планов, никаких связей, завтра ветер может перемениться.
– Если ты заякорен на одном месте слишком долго, можешь стать как та растительность вон там.
Кай махнул в сторону окна, где росли в линию редкие можжевельники, наклонившиеся от моря.
– Чахлым.
– Однако ты все еще здесь, где родился и вырос.
Кай неспешно налил ей еще вина.
– Остров слишком изолирован, и для некоторых жизнь здесь чересчур основательна. Я предпочитаю такую жизнь иным обществам с их зваными вечерами и загородными клубами.
«Кэт выглядит так, словно принадлежит к такому обществу», – подумал Кай, борясь с неудовлетворенным желанием, которое плескалось внутри его. Она действительно принадлежит к такому обществу в своем элегантном шелковом костюме с дрезденским кубком в руке, обсуждая некоего непонятного английского поэта XVIII века. Возможно, именно это обстоятельство делает его грубым, неуклюжим и полным желания?
Если бы они могли обратить время вспять, он бы украл ее, вышел с ней в открытое море, и они бы отправились путешествовать из одного экзотического порта в другой. Если бы он был уверен, что, обладая ею, никогда не сможет снова вернуться домой, плавал бы, пока не закончилось его время. Пальцы Кая сжались вокруг бокала. Ей-богу, он обладал бы ею.
Перед ним осторожно поставили основное блюдо. Кай вернулся в настоящее. Это происходит не в XVIII веке, а сегодня. И все-таки Кэт ворвалась из прошлого вместе с бумагами и картами. Как знать, не найдут ли они оба больше, чем рассчитывают.
– Я просмотрел то, что ты оставила мне.
– О-о-о? Кэт почувствовала быстрый укол волнения, но подцепила вилкой первую нежную креветку, будто только это ее и занимало.
– Исследования твоего отца очень тщательны.
– Конечно.
Кай издал краткий смешок.
– Конечно, – повторил он, поднимая свой бокал. – В любом случае я думаю, он двигался в правильном направлении. Ты же понимаешь, что сектор, которым он ограничился, переходит в опасную зону.
Ее брови сомкнулись на переносице, но она продолжала есть.
– Акулы?
– Акул трудновато ограничить определенной областью, – небрежно заметил Кай. – Многие забывают, что война в сороковых годах подошла очень близко. Вдоль всего внешнего побережья остались мины. Если мы опустимся на дно, неплохо иметь это в виду.
– Я собираюсь быть осторожной.
– Однако иногда люди заглядывают так далеко вперед, что не видят того, что у них под носом.
Поглотив половину своего обеда, Кай снова поднял бокал вина. Не понятно, как ему удается спокойно есть, когда весь его организм реагирует на нее? Он не мог не думать о том, как выглядит она, если вынуть шпильки из ее волос, как он часто делал в прошлом. Сложно воспрепятствовать всплывающим воспоминаниям о том, как он заключал ее в свои объятия, прижимал к себе, и ее тело так аккуратно вписывалось в изгибы его тела, а поток волос ниспадал через его руки. Этот мягкий каштановый поток, обретавший очаровательный блеск на солнце.
Кай представлял долгий и серьезный взгляд, которым она смотрела на него перед тем, как страсть начинала овладевать ими, а потом свободу, которую он ощущал, набирая скорость внутри ее в те последние пьянящие моменты любви. Кэт всегда шептала его имя после того, как страсть шла на убыль, будто черпала силы из одного только звука.
Как это было правильно тогда и как неправильно сейчас?
Кай вновь хотел услышать, как она произносит его имя тихо, с придыханием. Только один раз. Пока их тела переплетены вместе, разогретые и пульсирующие. Он не был уверен, что сможет устоять.
Кай рассеянно подал знак официантке принести кофе. Возможно, он не хочет сопротивляться этому. Нуждается в ней. Забыл, как остра и безошибочна может быть эта потребность. Возможно, он взял бы ее. Трудно поверить, что Кэт равнодушна к нему, некоторые нюансы никогда не исчезают полностью. Придет время, и он возьмет то, что когда-то имел с ней.
Когда Кай снова посмотрел на нее, Кэт почувствовала, как ее охватывает дрожь, словно предупредительный сигнал. Он непостижим.
Кэт поняла только, что он принял какое-то решение и это, безусловно, имеет к ней отношение. Она выпила кофе, с удовольствием ощущая его согревающий эффект. «На этот раз я главная», – напомнила она себе. Стоит только сделать шаг в сторону, и она заставит его осознать это. Самое подходящее время для начала.
– Я буду в гавани в восемь, – сказала она бодро. – Мне, естественно, потребуются баллоны. Я привезла собственный гидрокостюм и была бы благодарна, если бы ты взял на борт мой портфель со всем его содержимым. Полагаю, будет благоразумно проводить в море от шести до восьми часов в день.
– Ты продолжала заниматься подводным плаванием?
– Я знаю, что делать.
– Я бы не осмелился утверждать, что у тебя был самый лучший учитель. – Кай опрокинул чашку быстрым нетерпеливым движением, Кэт вспомнила, как это характерно для него. – Если ты заржавела, мы будем усердствовать пару дней.
– Я весьма компетентный ныряльщик.
– Мне нужно больше, чем компетентность партнера.
Кай увидел, как вспыхнули ее глаза, и его влечение обострилось. Наблюдать, как ее управляемый и благоразумный нрав накаляется, очень возбуждающе. А такое случалось нечасто.
– Мы не партнеры. Ты работаешь на меня.
– Это с какой стороны посмотреть, – небрежно вставил Кай. Он встал, намеренно отрезая ей выход. – Завтра мы проведем в море весь день, так что лучше тебе пойти и наверстать недосып последнего времени.
– Не стоит беспокоиться о моем здоровье, Кай.
– Я беспокоюсь о своем собственном, – грубо бросил он. – Никакого погружения, пока не отдохнешь и не придешь в состояние боевой готовности. Явишься в гавань утром с тенями под глазами – погружения не жди.
Кэт в ярости подавила желание оспорить благоразумное.
– Если ты вялый, то совершаешь ошибки, коротко сказал Кай. – Ошибка, которую сделаешь ты, может стоить жизни мне. Это вполне логично для вас, профессор?
– Вполне.
Готовая к тому, что они коснутся друг друга, Кэт поднялась. Правда, отгородившись от него руками, не уберегла от потрясения ни одного из них.
– Я провожу тебя.
– В этом нет необходимости.
Его рука обвилась вокруг ее запястья решительно и упрямо.
– Это простая вежливость, – лениво сказал он. – Тебе всегда был присущ пунктик вежливости.
«Пока ты не дотронулся до меня», – подумала она. Нет, она не будет ничего вспоминать, ей хочется выспаться сегодня ночью. Кэт лишь холодно наклонила голову в знак согласия.
– Я хочу поблагодарить Марша.
– Ты сможешь поблагодарить его завтра. – Кай бросил на стол чаевые официантке. – Он занят.
Кэт хотела запротестовать, но тут же увидела, что Марш уходит, скорее всего, на кухню.
– Ладно.
Кай вывел Кэт на улицу в благоуханный вечерний воздух.
Солнце стояло низко, оно не сядет еще около часа. Облака на западе лишь тронуты лиловым и розовым. Выйдя на улицу, Кэт решила, что в ресторане было больше народу, чем на улицах.
Зафрахтованная рыбацкая лодка вошла в гавань. Некоторые туристы останутся на острове, другие вернутся через мыс Хаттерас на последнем пароме.
Ей захотелось выйти в море сейчас, пока свет не столь ярок, а бриз тих. «Сейчас, – подумала она, – пока другие возвращаются, а море простирается миля за милей бесконечной пустоты».
Избавившись от этого настроения, Кэт направилась в отель. Ей сейчас нужна не лодочная прогулка на закате, а хороший крепкий сон. Мечтать глупо, да и завтра слишком важно для нее.
Тот же отель. Кай взглянул вверх, на ее окно. Он уже знал, что она сняла тот же номер. Он провожал ее туда и раньше, но тогда она шла с ним под руку в своей сладкой манере, объединившей их в единое целое. Кэт смотрела вверх и смеялась над чем-то, что случилось за день. И она целовала его, тепло, долго и медленно, прежде чем дверь закрывалась за ней.
Потому ли, что ее мысли текли в том же направлении, Кэт обратилась к Каю, пока они не успели войти в отель.
– Спасибо, Кай.
Она сделала вид, что поправляет ремешок сумочки на плече.
– Тебе не стоит идти дальше.
– Нет, стоит.
С внезапным яростным нетерпением он подумал, что ему нужно что-то взять с собой домой в эту ночь. И ей он должен оставить что-то, пусть возьмет это с собой в номер, где они провели однажды долгую и восхитительную ночь.
– У нас всегда были разные точки зрения на то, что стоит или не стоит делать.
Кай обхватил рукой ее шею и крепко держал, пока не почувствовал, как она напряглась.
– Не нужно.
Она не отступила. Приказала себе не отступать, поскольку это сделает ее уязвимой. Она и была уязвимой, чувствуя, как эти длинные жесткие пальцы снова ласкают ее кожу.
– Думаю, ты мне должна кое-что, – сказал Кай таким спокойным голосом, что воздух задрожал. – Возможно, и я кое-что должен себе.
Он не был нежным, все сделал намеренно. Где-то внутри его росла потребность наказать ее за то, чего не было или, возможно, было. Он обрушил на ее губы свой жадный рот, его руки призывно обвились вокруг нее. «Если она забыла, – мрачно думал он, – это будет ей напоминанием». И напоминанием о ней.
Зажав ее руки между их телами, он почувствовал, как ее пальцы крепко сжались в кулаки. Пусть ненавидит его, чувствует к нему отвращение. Лучше так, чем холодная, отстраненная вежливость.
Но боже, какой же она была сладостной! Сладостной и хрупкой, как пенистые волны, которые накатывали и расплескивались вдоль береговой линии. Смутно и отстраненно Кай понимал, что мог бы утонуть в ней безропотно, без единой жалобы.
Кэт хотела, чтобы это было иначе. О, как она хотела, чтобы это было иначе! Она ничего не хотела чувствовать. Но она все чувствовала.
Жесткий, нетерпеливый рот всегда волновал и смущал ее. И сейчас тоже. Худощавое возбужденное тело, запах моря и соли, исходивший от него. Ничего не изменилось. Всякий раз, когда Кай целовал ее, доносился шум плещущейся воды или ветра или крики чаек. Это тоже осталось неизменным. Покачивались лодки в своих эллингах. Чайка, отдыхающая на свае, испустила долгий, одинокий крик. Свет меркнул по мере того, как солнце садилось в море. Волна былых чувств поднялась и опустилась, смешавшись с моментом.
Она не противилась ему, но решила, что не доставит ему удовольствия от борьбы. Правда, команда не отвечать так и не достигла ее мозга, потерявшись в сумеречных облаках. Она уступила потому, что была должна. Позволила, не имея выбора.
Его язык играл с ее, кулаки Кэт разжались, ладони уперлись в его грудь. Такую теплую, такую крепкую, такую знакомую. Кай целовал так, как всегда, сосредоточенно, без всяких запретов и немного нетерпеливо.
Время обратилось вспять. Она снова молода, влюблена и глупа. «Почему, – размышляла она, когда у нее закружилась голова, – мне так хочется плакать?»
Кай отпустит ее или будет просить? Он не настолько глуп, чтобы просить то, что уже прошло. И недостаточно силен, чтобы смириться с тем, что ему снова придется ее отпустить. Эта борьба с собой – перетягивание каната – настолько болезненна, что он застонал, отодвинулся от нее, разочарованный, разъяренный, околдованный.
Воспользовавшись моментом, Кай посмотрел на нее сверху вниз. Он понял, что ее взгляд остался таким же, вопросительным и оценивающим, так она смотрела на него после их первого поцелуя. Это совершенно сбило его с толку. Чего бы он ни пытался доказать, Кай понял, что очарован ею, как никогда. Сдержав ругательство, он, уходя, махнул ей рукой на прощание.
– Поспи часов восемь, – бросил он, не оборачиваясь.
