Текст книги "Лифт На Эшафот"

Автор книги: Ноэль Калеф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава XI

В холле, развалившись в креслах, владельцы гостиницы как обычно по воскресеньям после обеда потягивали кальвадос.

– Не доверяю… – вдруг заявила Матильда.

Шарль вопросительно поднял бровь. Кивком она указала на потолок:

– Наши голубки. Не нравятся мне их повадки.

– Какие повадки?

– Трудно объяснить. Никогда их не видно. Ты бы, например, смог их узнать, если бы встретил на улице?

– На улице – не знаю. Но если приедут еще раз сюда – да.

– Скажи, Шарль, по-твоему, все эти уловки, чтобы их не увидели, – это нормально? Они потихоньку пробираются в свою комнату, держатся все время в тени. Когда им приносишь завтрак, они «случайно» как раз в этот момент любуются пейзажем и стоят у окна, повернувшись к тебе спиной!

– Ты сама сказала, что они сбежали. Если он похитил малышку, ясно, он не хочет, чтобы его потом могли узнать!

Она покачала головой – слова Шарля ее не убедили – и осушила стакан.

– Что они там делают наверху?

Шарль затрясся от беззвучного смеха. Разозлившись, Матильда топнула ногой:

– Иди посмотри!

– С удовольствием…

Он медленно встал с кресла и бесшумно поднялся по лестнице. Через замочную скважину ему удалось разглядеть две фигуры, растянувшиеся на постели.

«Бедные ребятки, – подумал Шарль растроганно, – они спят».

Фред не спал. Сквозь опущенные ресницы он разглядывал Терезу. В этот мирный час послеобеденного отдыха он пытался осознать все значение непредвиденного события: у них будет ребенок! Что это значит – иметь ребенка?

Волна теплого воздуха проникла в комнату, и Тереза отбросила одеяло. Фред наклонился, отвлекаясь от размышлений. Почувствовав его взгляд, Тереза окончательно проснулась. Она обнажила свой ровный живот и улыбнулась:

– Пытаешься представить, какая я буду через несколько месяцев?

– Да, – невнятно произнес он, застигнутый врасплох. – Это удивительно… Ты, конечно, не отдаешь себе отчета. Но я, это… как сказать… это…

– Думаешь о своей ответственности?

Фред рассердился, но Тереза обхватила его тонкими руками за шею, и он прижал ее к себе.

– Я полагаюсь на тебя, Фредди… Больше мне не на кого рассчитывать… Без тебя я пропала…

Фред прильнул губами к ее плечу…

Смутившись, Шарль отступил, проглотил слюну.

Внизу жена спросила его:

– Ну, что ты видел?

Он ухмыльнулся:

– Я еле успел отойти от замочной скважины… В их возрасте они времени не теряют!

– Ты чуть не попался?

– Как бы не так!

– Ну так говори же! Чем они занимаются?

Шарль хихикнул.

– А ты как думаешь? – Он комично вздохнул. – О! Конечно, не так, как мы…

Они весело взглянули друг на друга. Матильда встала, зарумянившись – она всегда краснела от вина, – потянулась и, перехватив пристальный взгляд мужа, рассмеялась:

– Старая свинья! Помоги мне лучше вымыть посуду!

Он обхватил ее за талию, и они, смеясь, скрылись в кухне.

Тереза отдыхала в объятиях Фреда. Она старалась лежать неподвижно, но нетерпение снедало ее. У нее еще не хватало опыта, чтобы в подобных ситуациях выбрать самый подходящий момент для разговора. Наконец она не выдержала:

– Ты не ответил на мой вопрос, Фредди.

Он инстинктивно опасался вопросов. Отстранившись, он обеспокоенно спросил:

– На какой вопрос?

– Могу ли я положиться на тебя?

– В каком смысле?

– В смысле ребенка, – терпеливо пояснила Тереза.

– Ну вот опять.

Она неумело защищалась:

– Фредди! Что я должна делать с этим ребенком одна? Мне ни за что не осилить!

– Оставь. Я знаю. – Он улегся, подложив руки под затылок. – Просто не понимаю, как ты смеешь сомневаться во мне…

Он избегал прямого ответа, чувствуя западню, пряча свою неуверенность за притворным гневом.

– Я не сомневаюсь, Фред. Напротив, я уверена, что ты не станешь уклоняться от своих обязанностей.

– Ах! Прошу тебя! Ну и выражения ты выбираешь. Мои обязанности? А еще что?

Она приподнялась и спокойно посмотрела Фреду в глаза. Он тут же отвел взгляд.

– Какая же ты все-таки глупая, Тереза! Я не хочу сказать, что не признаю того, что ты называешь моими обязанностями. Но твоя манера… Тут вопрос такта…

– Такт – это бросить меня теперь? – холодно спросила она.

Он хотел отнестись к ее словам с высокомерием, но не посмел. А потом было поздно. Тогда он вздохнул с видом взрослого человека, которому приходится в сотый раз объяснять ребенку одно и то же. Ему очень хотелось избежать неприятного разговора, и он привлек Терезу к себе.

– Иногда я строю иллюзии на твой счет, – шутливо сказал он. – Думаю, что в интеллектуальном плане поднял тебя до своего уровня. А потом вдруг ты выдаешь мне эти устаревшие выражения, и бац! Я вижу, что ты осталась все той же простушкой, какой была полгода назад, когда я тебя встретил.

– Но ты меня все-таки любишь?

– Дурочка! Не станешь же ты воображать, что я не люблю тебя?

Он был искренне взволнован, почувствовав, как она крепче прижалась к нему.

– Я боюсь, Фредди…

– Чего?

– Боюсь, что дело здесь не в одной любви. Этот ребенок родится, и ему нужен отец…

– Само собой разумеется, у всех есть отец, – прошептал он ей на ушко, легонько покусывая мочку, чтобы заставить замолчать. – Конечно, ты можешь положиться на меня, малышка… Ни к чему так настойчиво говорить об этом… Но что ты хочешь, чтобы я сделал, а? Что это значит, положиться на меня? Хорошо, если б можно было рассчитывать на папу!

– Твой отец тут ни при чем, – сказала Тереза упрямо.

– Ты не понимаешь! Деньги-то у него, несмотря ни на что! А в настоящий момент он возражает против нашего брака.

– Когда он узнает причину…

– Хороша причина! Ты никогда ничего не читала, честное слово. Именно в таких случаях все буржуа оказываются подлецами. Их-то совесть не мучает!

Тереза закрыла лицо руками и содрогнулась от рыданий:

– За что он меня не любит? Он даже меня не знает.

Фреду стало стыдно, он приблизился к Терезе, вновь обнял.

– Да он ничего не говорит о тебе, малышка, дело не в этом… Он хочет, чтобы я сначала встал на ноги.

– Но и я тоже! Я тоже хочу, чтобы ты был настоящим мужчиной. Чтобы ты работал, чтобы не нуждался постоянно в чьей-то помощи, не совершал никаких…

Она замолчала, видя оскорбленное выражение на его лице.

– Не стесняйся! Продолжай. Не совершал никаких…

– Ох! Фредди!

Обессиленная, она в отчаянии сжалась в комочек. Фред не мог вынести боль, которую сам же причинил ей, но не хотел идти на попятный.

– Еще бы! Это я – негодяй из мелодрамы, – ударял он себя в грудь. – Все, чему я тебя учил, оказалось бесполезно. Ты еще живешь по законам прогнившего общества, общества в упадке… А меня ты относишь к категории баранов, как любого другого, под тем предлогом, что мои материальные средства не достигают уровня моей мысли! Я одинок! Одинок!

Он зашагал по комнате с выражением глубокого разочарования на лице. Но на этот раз Тереза не отступила. Когда Фред оказался рядом, она схватила его за руку.

– Фред, у НАС будет ребенок!

Это «у нас», которое делало и его причастным к событию, сорвало с Фреда маску напускной взрослости и обнажило его истинное лицо: мальчишка, напуганный стоящей перед ним непосильной задачей. Он выдал себя лишь на секунду, но Тереза увидела и выпустила его руку.

– Фред, умоляю тебя, будь мужчиной…

Он попытался обратить все в шутку и, показав на ее обнаженное тело, сказал:

– Еще пятнадцать минут назад ты могла убедиться…

– Нет. Я не сомневаюсь. Но чтобы быть мужчиной, недостаточно заниматься любовью.

– Ты шутишь… а ребенок от меня?

– От тебя. Но недостаточно и сделать ребенка. Это может любой…

У него не хватало смелости увидеть себя таким, каким он был. Единственный выход – перейти в наступление.

– Надо же было, чтобы это случилось именно со мной, – завопил он, поднимая руки к небу. – Черт побери! Все занимаются любовью! Все! Видела, сегодня утром эти иностранцы в машине… Как ты думаешь, чем они занимались в своем «ягуаре», который стоит три миллиона? Подумай! Беднягам вроде меня всегда везет!

– Откуда ты знаешь? – возразила Тереза. – Может быть, и у них неприятности!

Стоя в постели на коленях, прелестная в гневе, она говорила впервые так агрессивно, сражаясь за свое будущее чадо, стремясь вернуть человека, которого любила, на пьедестал, откуда он так хотел спуститься. Он почувствовал ее враждебность и растерялся.

– Конечно, может, и у них неприятности, – согласился он неуверенно. – Только он в состоянии с ними бороться. Ты это должна понять. Это не я, у него деньги есть!

Он попытался ее обнять, она отстранилась.

– Кто тебе сказал, что у него есть деньги? А?

– Надо быть таким ребенком, как ты, чтобы подумать, будто иностранец может приехать провести отпуск во Франции, не имея ни гроша. Скажу тебе больше, эта толстая свинья держит деньги при себе!

Это был идеальный предлог сменить тему, и Фред не упустил такую возможность:

– Ты вечно ничего не знаешь, а говоришь! Официально иностранцы не могут выехать из своей страны со всеми своими деньгами. Что же они делают, как ты думаешь? Прибегают к услугам черного рынка. Разные спекулянты тут и там меняют им их валюту на франки. Только вот… они не имеют права открыть у нас счет в банке. Таким образом, они вынуждены волей-неволей таскать все деньги с собой. Держу пари, бумажник у этого типа, должно быть, битком набит… Двести… Кто знает? Даже триста тысяч. Теперь тебе ясно, дуреха?

Он считал, что после такого объяснения Тереза должна промолчать. Но она поднялась с постели, встала перед ним и с запальчивостью произнесла:

– Ну и что? Пусть даже у него миллион в кармане, что это меняет, можешь ты мне сказать?

Фред прищурился:

– Что все это значит?

– Это значит, что со вчерашнего вечера ты избегаешь ответа на мой вопрос… – Она набрала в легкие побольше воздуха: – Фред, ты трус!

Пощечина последовала мгновенно, словно сама собой. Оба, и Тереза и Фред, застыли в изумлении. Он смотрел на свою руку, которая ударила с такой легкостью, она – пораженная, что едва высказанное подозрение так быстро подтвердилось.

– Ударь лучше сюда! – глухо произнесла Тереза, показав на свой живот. – Может быть, тебе удастся избавиться от ребенка! На это ты еще способен!

Та же рука нанесла второй удар. Тереза покачнулась. Он хотел ее поддержать, но почти помимо воли ткнул кулаком в хрупкое плечо, и Тереза упала. Она не кричала, не плакала, но он не мог вынести ее взгляд, который теперь словно проникал насквозь. Насилие, которое он совершал, доставило ему незнакомое доселе наслаждение. Он нанес удар ногой. У Терезы вырвался стон, она перевернулась, вновь подставляя живот. Не помня себя, он стал наносить удары изо всех сил.

Фред остановился, лишь утратив силы. Устыдившись вдруг, он прикрыл лицо рукой, чтобы не видеть маленькое скрюченное тело, избитое лицо и глаза, в которых отражалось какое-то новое понимание мира. Он отвернулся, стиснув зубы.

– Пусть это будет тебе уроком…

Она не ответила. В сущности, Фред не был злым. Нежность переполнила его сердце. Не говоря ни слова, он перенес Терезу на кровать. Она осталась неподвижно лежать, по-прежнему не сводя с него пристального взгляда.

– Это все из-за тех мерзавцев… – прошептал он, – там, со своим «ягуаром».

Он повернулся в ту сторону, где они должны были находиться, и заорал, грозя кулаком:

– Сволочи! Подонки!

Эта бесполезная угроза, эта бесплодная ненависть дали выход его горечи. Он вновь почти обрел свое достоинство, заверив Терезу:

– Я знаю, что делать. Ты получишь деньги, не плачь.

Надувшись, он повернулся к ней спиной и подошел к окну.

– Чертовы деньги! – вслух заключил он.

Глава XII

Делая вид, что читает газету, Педро наблюдал за женой. Обессиленная, она все еще лежала, не шевелясь, не произнося ни слова. Но Педро постоянно чувствовал на себе ее взгляд.

Как отобрать у нее оружие, не вызвав нового припадка? Он слишком любил ее, чтобы действовать грубо. А ее реакцию невозможно предвидеть.

– Хочешь посмотреть новости? – спросил он, пытаясь завести разговор. – Нет?

Он отложил газету, взял со стола пластмассовый кофейник.

– Еще чуточку кофе?

Улыбаясь, чтобы скрыть беспокойство, он в конце концов налил себе полную чашку и заговорил опять:

– Интересно, мы все больше подражаем янки. Говорят, некоторые девки у нас хотят установить в своих квартирах телефон. Как на севере. Ведь там, знаешь, проститутки занимаются своим ремеслом по телефону.

Он заставил себя засмеяться, но Жермена даже не улыбнулась. А потом вдруг подняла голову и разразилась неудержимым хохотом, который поверг его в растерянность. Педро застыл с кофейником в руке. Жермена не могла остановиться. Он стиснул челюсти. Нужно было действовать. Поставив кофейник, он обошел стол и, подойдя к жене, дал ей пощечину. Смех затих, плечи Жермены опустились, она глубоко вздохнула и вновь погрузилась в оцепенение. Педро упал перед ней на колени, зарылся лицом в ее юбку и заплакал как ребенок. С отсутствующим взглядом она гладила его по затылку.

– Пойду пройдусь, – сказал Фред, – а ты?

Тереза покачала головой, не отрывая от него взгляда. Он пожал плечами:

– Ну ладно, взгляни-ка, свободен ли путь. Постарайся мне немного помочь, вместо того чтобы сидеть все время без дела. Ты прекрасно знаешь, что я не могу показаться этим людям…

Не говоря ни слова, она встала и натянула плащ. Коридор был пуст. Она спустилась до середины лестницы, прислушалась. Приглушенные голоса Шарля и Матильды доносились из кухни. Жестом Тереза дала понять Фреду, что он может спускаться.

Близился вечер. Не чувствуя больше прикосновения жены, Педро поднял глаза. Жермена, казалось, спала. Он осторожно поднял ее на руки. Она не сопротивлялась, крепко прижав к себе сумочку. Когда он понес Жермену к трейлеру, она прошептала:

– Когда-то ты носил меня так, Педро… – Она теснее прижалась к нему. – Мне хорошо…

Он легко внес ее в трейлер, ногой захлопнул дверцу, положил Жермену на постель и сел рядом.

– Ну что, дорогая, тебе лучше?

Она хитро прищурила глаза. Педро насторожился. Слабый свет проникал в окна. В глазах Жермены блестели слезы. Он наклонился и осушил их поцелуем. Она удержала его, он прилег рядом. Они лежали неподвижно на узкой кровати. Педро вспоминал, какими были их объятия когда-то… Не так уж давно. Шесть, семь месяцев назад? До того, как умер их ребенок. До того, как «это случилось» с Жерменой… Он прогнал эти мысли, черпая покой в невинном объятии.

Внезапный свет вывел их из оцепенения. Он сопровождался шумом мотора. Этот шум быстро приближался, трейлер слегка задрожал, а когда машина проехала, вновь погрузился в темноту. Педро приподнялся на кровати.

– Ты любишь другую, да? – спросила Жермена хриплым голосом.

– Что?

Педро был потрясен. Он машинально нащупал выключатель. Жермена прикрыла глаза рукой, загораживаясь от света, но старалась смотреть на мужа из-под руки.

– Ты не помнишь, что говорил мне когда-то? Что целомудренные женщины – это как очаг, в котором никогда не разжигают огонь.

Педро понял. Но он не мог ничего ответить. Жермена не была больше для него женщиной. Он любил ее, но все изменилось. Доказать ей свою любовь, как обычной женщине, было выше его сил. Он отвернулся, чтобы она не видела его глаз.

– Так ты ничего не скажешь? – так же хрипло произнесла она.

Он подошел к ней, взял за руки:

– Жермена, я никогда не любил никого, кроме тебя… клянусь тебе.

Она выдернула руки. Ее лицо сделалось злым, она хотела сказать что-нибудь оскорбительное, но, не найдя слов, схватила сумочку, упавшую на пол, и, дрожа, открыла ее. Педро побледнел. Он совсем про нее забыл! Занятый тем, чтобы успокоить Жермену, он упустил отличную возможность завладеть сумочкой. «Теперь все кончено, – подумал он, – сейчас она достанет револьвер и выстрелит…»

– Жермена, – произнес он, запинаясь, – ведь ты мне веришь, да?

Он задержал дыхание: Жермена нервно копалась в сумочке. Но вытащила оттуда лишь платочек, чтобы вытереть глаза.

Педро был так взволнован, что ему пришлось сесть.

– Педро, я верю тебе.

Такой поворот поставил его в тупик. Он ничего не понимал. Теперь она улыбалась, тщательно припудривая лицо.

– Я верю тебе насчет прошлого… – добавила она, доставая губную помаду.

Обведя контуры губ, она сомкнула их и посмотрелась в зеркальце. И вдруг, швырнув пудреницу и помаду в сумочку, в ярости закричала:

– Но насчет настоящего и будущего – нет! Ты обманщик! Я все знаю!

Она опять рылась в сумочке. На этот раз Педро бросился на нее, не раздумывая. Жермена пыталась вырваться:

– Пусти меня! Ты мне не нужен больше! Я запрещаю тебе…

Она сопротивлялась изо всех сил. Педро в панике старался удержать ее руку. Его охватил страх перед смертью. Случайно он задел выключатель локтем, и они продолжали бороться в темноте, забыв причину сражения. Вдруг он прикоснулся к сумке, и память вернулась к нему. Но тут Жермене удалось вырваться и вновь зажечь свет. Задыхаясь, растрепанная, с ожесточенным выражением лица, она отступала от него, держа руку в сумке.

– Так легко ты со мной не разделаешься! – крикнула она. – Я знаю, почему мы вернулись во Францию. Прекрасно знаю. Ты хочешь избавиться от меня и найти себе новую любовь. Но я на это никогда не соглашусь, слышишь? Лучше я…

Педро, не шевелясь, смотрел на жену. В его взгляде было смирение перед судьбой, бессилие.

Теперь ему хотелось лишь умереть. «Зачем, в сущности, цепляться за жизнь, когда утрачено все, чем дорожил?»

Жермена медленно вынимала руку из сумки. На ее лице была написана неистовая радость. Педро закрыл глаза, не в состоянии больше бороться. «Пусть стреляет, и покончим с этим!»

– А это? – крикнула Жермена. – Это ты станешь отрицать?

Открыв глаза, он сразу узнал письмо, которым она размахивала. Ответ от ее родителей. Наверное, она вытащила письмо у него из кармана накануне.

Она развернула листок и прочла вслух:

– «…мой бедный Педро, как вы должны страдать…» Что ты им написал, чтобы и их так одурачить? Чтобы они думали, что важны твои страдания, а не то, что переживаю я… Вот, слушай… «Да, вы правы, она будет не так несчастна здесь, рядом с нами, на юге, где она провела детство, рядом с родными… Мы поместим ее в клинику доктора Фразеля в Канэ…»

Она скомкала письмо и швырнула ему в лицо.

– В клинику… Значит, ты хочешь упрятать меня в клинику, чтобы соединиться с той, которую любишь! Ты готов избавиться от меня любым способом, потому что я тебе мешаю. Даже выдать меня за сумасшедшую!

Педро обхватил голову руками. У него не было больше сил. Он не мог теперь предвидеть, что она сделает или скажет, не мог ей помочь. Вдруг Жермена, рыдая, бросилась к нему в объятия.

– Это неправда, Педро, неправда, что я сумасшедшая. Скажи мне. Кроме тебя, у меня нет никого на свете!

– Ну конечно, милая, ты не сумасшедшая, и я не люблю никакую другую женщину.

– Тогда не вези меня на юг, умоляю тебя.

– Хочешь, мы останемся сегодня здесь? Переночуем в трейлере, как влюбленные – мы и есть влюбленные, – а завтра посмотрим, что будем делать…

– Да… Да… Обещаешь?

– Обещаю…

Она успокоилась, сидя на полу, прислонившись к ногам мужа. Вместе с надеждой к Педро возвращался инстинкт самосохранения. Сумочка лежала около Жермены. Он поднял ее, не вставая, и спрятал за спину.

– Если ты считаешь меня сумасшедшей, – заговорила Жермена, – почему…

Педро прервал ее:

– Я не считаю тебя сумасшедшей, Жермена. У тебя было сильное потрясение, тебе надо подлечиться, вести спокойный образ жизни, чтобы ты поправилась, чтобы мы опять были счастливы.

– А почему ж тогда они пишут: «поместим в клинику»?

– Это недоразумение, дорогая.

Минуту она молчала, затем спросила вновь:

– Но почему ты не поместил меня в клинику в Бразилии, около себя? Зачем этот трейлер, эта комедия с отпуском?

– Потому что я хотел, чтобы ты повидала своих родителей, которых ты любишь, побывала там, где прошло твое детство. Признайся, тебе не так уж нравилась Бразилия. Ты скучала по Франции. А потом, мы столько раз говорили о том, как проведем здесь отпуск, что…

Ему показалось, что кто-то заглядывает в окно. Он вскочил и открыл дверь. В темноте послышался шум быстрых шагов, и за деревьями исчезла чья-то тень.

– Вам не стыдно? – крикнул Педро. – Хулиган!

Фред, покраснев, сплюнул.

– Сам хулиган, грязный метис! – пробормотал он тихо.

Увидев издали, как мужчина закрыл дверь трейлера, Фред зашагал к гостинице, по дороге пиная ногами кочки.

– Что ты делаешь? – спросил Педро.

Жермена открыла маленький стенной шкафчик, достала свернутые одеяла и сунула их под мышку.

– Послушай, милый, только не надо сердиться. Видишь, я совершенно спокойна и верю всему, что ты мне сказал. Но здесь мне будет не по себе…

– Я не понимаю тебя.

– Я хочу спать на воздухе, в лесу.

– Но почему?

Она сделала нетерпеливое движение:

– Я боюсь, что, несмотря ни на что, ты поедешь дальше, пока я буду спать.

Он не хотел ей возражать:

– Хорошо. Но знаешь, как мы сделаем? Дай мне одеяла, в лесу буду спать я.

Жермена рассмеялась:

– Нет, Педро, тогда ты действительно подумаешь, что я ненормальная.

– Отчего же?

– Нет ничего легче, чем запереть меня, пока я сплю, и сесть за руль.

Она поцеловала его в кончик носа, пожелала спокойной ночи и, подойдя к двери, спрыгнула на землю.

– Приятных тебе сновидений, Педро…

Он проводил ее взглядом. «В темноте среди деревьев она испугается и вернется», – подумал он. Но Жермена скрылась за деревьями, лишь свет ее электрического фонарика еще плясал некоторое время из стороны в сторону – видимо, она выбирала место поудобней, – но потом и он погас. Если только не скрылся из виду за кустом… Педро вздохнул и растянулся на постели. Нащупав рукой сумочку, забытую женой, он почувствовал себя спокойней.

Фред, запыхавшись, подошел к гостинице. Из сада он видел, как хозяева готовят ужин на кухне. Он толкнул входную дверь и быстро шмыгнул к неосвещенной лестнице.

Матильда с грохотом поставила кастрюлю на огонь.

– Как хочешь, Шарль, но все же неприятно, что он так старается, чтобы его не увидели, этот твой «месье» Куртуа!

Ее муж хихикнул:

– Заметь, что в настоящий момент между ними кошка пробежала.

– Откуда ты знаешь?

– Ну как же, иначе он бы не отправился на прогулку без нее. Впрочем, она-то не прячется, можешь мне поверить, она славненькая.

– Ты думаешь, он так маскируется, потому что боится своей законной…

– Почему бы и нет?

Поднявшись наверх, Фред приоткрыл дверь. При свете керосиновой лампы он увидел Терезу, лежащую на кровати. Она не шевельнулась. Фред тихонько прошел через комнату и остановился у окна, глядя в сторону дороги, где стоял трейлер.

Педро погасил в пепельнице сигарету и взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Он посмотрел в окно, не возвращается ли Жермена, но ничего не смог разглядеть. Тогда он выключил свет.

Тишина, глушь. Лишь временами под порывами ветра раскачивались ветки.

В мрачной задумчивости он вернулся к постели. Что за идея пришла ей в голову – раздобыть револьвер? Кстати, надо от него избавиться. Педро раскрыл сумочку жены, стал искать на ощупь, откладывая пудреницу, помаду, вещицы, которые обычно женщина носит с собой. Неожиданно у него вырвалось проклятие. Он вытряхнул содержимое сумочки на одеяло и разбросал нервным жестом. Затем зажег свет, чтобы окончательно удостовериться: револьвера не было.

Вероятно, она вынула его, пока Педро занимался бродягой, заглянувшим вечером к ним в окно.