Текст книги "Ребусы жизни, или Шарада для любимого (СИ)"

Автор книги: Нинель Языкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Давай быстренько пойдем домой. У меня такое в мыслях, что я хочу все это проделать с тобой, – тихо сказал Костя, касаясь маленькими поцелуями моих губ.

Легко сказать «быстренько», если бы не Костины сильные руки, которые держали, то у меня хватило бы сил только на то, что бы добраться до соседской лавочки здесь где-нибудь под забором и раствориться на ней. Видя, что я просто не сдвигаемая с места, Костя взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой и легко понес к нам домой. «Я уже стала говорить к нам домой, наш дом, нет, это наваждение какое-то, – промелькнуло в голове. Что-то творится вокруг меня в природе, какое-то колдовство». Тихий вечер, как всегда, закончился полным улетом и недовольной Марго, которя вынуждена была, опять, спать на диване в гостинной.

Утром мы проснулись от того, что моя собака стягивала простыню, которая нас укрывала. Солнце светило ярким светом, ветер развевал занавески на окнах, и они трепетали, как паруса в открытом море. Настроение было чудесное. Вставать с постели не хотелось, хотелось только ласкаться, обниматься и целоваться. Но Маргоша, как настоящий пес, не думала сдаваться, она рычала, скалилась и лезла к нам на кровать. В общем, мы окончательно проснулись, отправили Марго во двор, сами еще немножко понежились и совсем уже бодрые сели завтракать, не забыв, конечно, о верном друге.

– Что будем делать, – спросила я.

– Мне сегодня нужно решить кое-какие дела, домой зайти. Буду до вечера занят. У мамы скоро День рождения, с меня подарок, поэтому надо повозить ее по магазинам. Сама понимаешь, это не один час. Как освобожусь, я тебе позвоню.

– Давай тогда сегодня сделаем перерыв, я займусь уборкой дома, во дворе сделаю кое-какую работу, а вечером съезжу к Дашке, будем обсуждать следующий план действий. Леша-то не объявился.

– Давай, а я постараюсь созвониться со своим опером и рассказать ему вкратце вашу историю, посмотрим, что он на это ответит.

Таким образом, распланировав день, мы попрощались с Костей, я его провела до остановки и немного прогулялась с Марго, так как ей хотелось прыгать, бегать и лаять, а если я займусь делами, то кто ей будет уделять внимание, которое она так просит. Просто эгоистка какая-то. Наверное, это от ревности, подумала я и посмотрела на Маргошу. Та скалилась во всю свою собачью пасть и гордо бежала рядом.

Зарядившись от Кости, как от батарейки «Дюрасел», я мигом справилась с домашними делами, вышла в сад, прошлась босиком по зеленой травке в палисаднике и подпиталась еще энергией от земли, которая очень даже понадобится мне для расследования. Растянув шланг и подключив воду, я стала поливать свои садочки, небольшие клумбочки с цветами, деревья в саду.

Мысленно прокручивала в уме все ситуации, которые, на мой взгляд, могли произойти с Лешкой. Ни на какой я не могла остановиться. «Видимо, надо ждать, пока события сами не развернутся, и действовать по обстановке», – такая умная мысль пришла мне в голову. Почему умная, да потому что другой никакой не было.

– Машка, ты что даром воду льешь, – услышала я крик своей соседки по участку Жанны. – Не видишь, тучи сгущаются, гроза, наверное, будет.

И, действительно, за всеми этими мыслями, я не заметила, как солнце зашло за тучи, и темное грозовое небо низко опустилось над нами. Подул ветер, сильными порывами наклоняя кроны деревьев, смолкли птицы. Резко похолодало. Мне сразу стало неуютно, я отключила воду и вместе с Маргошей, не дожидаясь ливня, спряталась в доме. В тот же момент позвонила подруга.

– Машка, приезжай, у меня есть бутылочка шотландского виски, посидим, выпьем, а то мне скучно.

Я, не долго думая, согласилась. Все равно по планам у меня был назначен к ней визит. Поскольку, будем выпивать, вызвала такси и мы с Маргошей, как порядочные люди, доехали до Дашиного дома за пятнадцать минут. С первым раскатом грома я позвонила в дверь. Подруга нас встретила уже навеселе, и, достав бокал, налила мне изрядную порцию. Не быть же Дашке пьяной одной, то же логично. В комнате было темно, на стене напротив дивана висел большой плазменный телевизор, а на экране светилась довольная физиономия моей подруги.

– Смотрю свою свадьбу, – пояснила она уже заплетающимся языком.

Да, любовь у Дашки грянула, как гром среди ясного неба. Ни что не предполагало таких событий. Влюбилась она, как это называется, с первого взгляда. Ее папа работал главным прорабом на стройке и, каким– то образом, повредил себе глаз. Его отвезли в глазную клинику, сделали нужные процедуры, но домой не отправили, а положили на стационарное лечение. Людям с поврежденными глазами нельзя напрягаться. Нужен только покой, поэтому все, кто после операции или просто с травмами глаз, лежали на своих кроватях, не вставая.

Вот в такую огромную палату, где стояло восемь коек и попала одним днем Даша, проведывая своего отца. Поскольку, все лежат и все равно, кто-то что-то просит, подруга бегала от одного больного к другому и таким образом добежала и до Лешкиной кровати. Заглянув в один зеленый глаз, потому что второй был перевязан как у Нельсона, Дашка потеряла дар речи.

– Вам что-нибудь нужно, – пролепетала она и в ответ услышала:

– Тепла, Вы не могли бы рядом со мной прилечь и таким образом согреть меня?

Глядя на рослого, крепкого телосложения, парня, лежащего, как малое дитя и, в общем-то, по сути своей, беспомощного, в Дашке проснулась жалость, а с ней, как известно, и сумасшедшая любовь.

Об этой любви знали и слышали все воодушевленные и не воодушевленные предметы. Не воодушевленное заднее сидение Лешкиной машины и воодушевленные люди, которые проходили мимо. Лавочки в темных местах всех парков и скверов, прилегающих к этому району и собачники, которые выгуливали своих питомцев тут же. Заросли и кусты пляжной местности и все отдыхающие, которые в данный момент решились прогуляться и подышать свежим воздухом. Не остались не замеченными и подъезды в прилегающих домах, и их жители, которые, бывало, просыпались глухой ночью от громкого и непонятного шума. Это была такая любовная карусель, такой водоворот, что он нуждался в срочном выходе. И этот выход был скорой и веселой свадьбой.

Мама Даши, очень красивая и эффектная женщина, была верующей и пела в церковном хоре. Она настояла на том, что бы Леша с Дашей обвенчались, так что моя подруга была не только зарегистрирована ЗАГСом, но и повенчана церковью.

И вот теперь, сидя на диване и попивая виски, мы просматривали свадьбу и комментировали всех гостей и их наряды. Вдруг что-то знакомое промелькнуло на экране. Если честно, я сначала даже не поняла, что же меня так резко взволновало.

– Наверное, мне больше пить нельзя, а то все что-то мерещится, – произнесла я. – Ни кто мне на твоей свадьбе не знаком, кроме, конечно, родных, а все равно, ощущение такое, что я здесь кого-то знаю.

Свадьба у меня уже плыла в тумане, но внутреннее чувство подсказывало, что что-то не так. «Надо навести резкость,» подумала я и, прищурив глаза, посмотрела на телевизор. На весь экран светилось широкое и довольное лицо тетки, которая уехала на электричке с Лешей в тот злополучный день.

– Это она, – заорала я таким диким голосом, что Дашка, с перепугу, подскочила и выплеснула оставшееся виски мне на колени. – Это она, та тетка, которая к вам приходила, – продолжала я надрываться, как будто в доме все были глухие. Даже Маргоша, видя, что я ору, как ненормальная, начала прыгать и громко лаять, создавая еще больше шума.

– Ну, теперь понятно, куда девались деньги, – сказала Даша, придя в себя от испуга, – это баба Люба, Лешкина двоюродная тетя. До знакомства со мной, он жил у нее, снимал квартиру. Не смотря на то, что его родственница, она сдавала ему жилье за деньги. И вообще, нечестна на руку. После свадьбы у нас пропал набор серебряных с позолотой ложек. Мы сразу на нее подумали, но, как говорится, не пойман, не вор.

– Слушай, а ты смотрела в свою шкатулку, деньги на месте?

– Да чего мне в нее смотреть, когда Леши нет, и в квартиру к нам никто не может зайти, – ответила Даша.

– А давай посмотрим.

– Ну, какие глупости, – пожимая плечами и с неохотой, слезала подруга с дивана. Шатаясь, она подошла к полке, на которой стояла резная шкатулочка, и заглянула в нее. Мне ничего не нужно было говорить, потому что по выражению Дашкиного лица я все поняла.

– Здесь ничего нет– произнесла она заплетающимся языком и громко икнула. – Наверное, я потратила, но не помню когда.

– И сколько же там было?

– Около трех тысяч.

– Потратила три тысячи долларов и не помнишь? Что же такого ты приобрела за эту сумму?

Дашка снова села на диван и посмотрела на меня ничего не понимающими глазами. Вдруг, какая-то нить разумного зашевелилась у нее в голове и она сказала:

– Я знаю, кто взял Деньги. Это Леша. Я, когда от тебя приехала, то почувствовала, что в квартире кто-то побывал, ну знаешь, так бывает. Ничего не изменилось внешне, а у тебя ощущение, как будто что-то произошло. Я тебе ничего не сказала, думала, что это от моего плохого настроения. А видишь, как все обернулось.

– Но как же нам точно знать, Лешкина это работа или нет, – уже без надежды спросила я, понимая, что на пьяный ум ни ей ни мне ничего не придет в голову.

– Ха, – гордо вскинула голову Дашка. – У меня идея. Давай погадаем на блюдце. Я, перед тем, как выйти замуж, гадала. Помнишь, я тебе рассказывала?

И действительно, я вспомнила. Дашкина любовь была такой стремительной и захватывающей, что вся родня срочно заговорила о свадьбе. Подруга почему-то вдруг начала сомневаться и в один прекрасный момент, когда она оказалась одна, ей пришла в голову мысль погадать. Ну а на чем может гадать молодая девушка, сидя одна дома поздней ночью? Конечно на блюдце.

Итак, взяв большой лист бумаги, она начертила на нем алфавит с одной стороны, цифры с другой, взяла старинное блюдце, нарисовала на нем стрелочку, и подумала, чей же дух вызвать. Ничего не приходило в голову, кроме образа прабабки, которая упорно сидела в мозгу и не хотела оттуда вылазить.

Дашина прабабка – это вообще отдельная песня. Звали ее Сюзанна Карловна. Это была статная старуха, с гордой осанкой. По квартире она ходила с прямой спиной и рукой держала шлейф своего платья, как какая-то герцогиня. Почему она жила с Дашиными родителями, подруга не помнит, была очень маленькой. Папу ее прабабка не любила, говорила, что он из простых и не достоин ее внучки. Себя просила называть бабцей и устраивала скандалы по поводу и без повода. Поскольку, была туга на ухо, очень громко говорила. Голос у нее был скрипучий, и все детство моей подруги прошло в ужасных криках и скандалах.

– Если бы жив был мой тазик, – кричала прабабка, – он бы меня не дал в обиду.

Какой такой тазик, маленькая Даша не могла никак понять и очень его боялась. Даже произведение Чуковского «Мойдодыр» не любила, потому что представляла, как из маминой спальни выползает огромный таз с большими руками, в которых он держит колотушки, сильно ими размахивает и громко стучит.

Уже потом, когда прабабки не стало, подруга узнала, что не тазик, а Тадзик, то есть Тадеуш, муж Сюзанны Карловны и Дашин прадедушка.

К прабабке в гости приходила очень приятная старушка. Звали ее Наталья Францевна. Они ходили вместе гулять. Внучке по дому, Сюзанна Карловна, не помогала, чистить картошку отказывалась наотрез. Говорила, что она с плохими руками не сможет есть мороженное в кафе и ей будет стыдно. С Натальей Францевной после прогулок они отдыхали в комнате и тихо беседовали о каком-то свечном заводике, который когда-то приносил им доход, а сейчас они бедные, как церковные мыши. Ввиду вредного характера, свою нелюбовь к зятю внучки, прабабка перенесла и на Дашу. Она ее постоянно ругала и исподтишка щипала.

– Почему же именно ее дух ты вызвала? – спросила я Дашу.

– Мне показалось, что только она могла сказать мне правду. Прабабка ведь меня не любила и говорить, только, что бы мне понравиться, не будет.

– И что же она тебе ответила на твой вопрос?

– Ты не поверишь. «Дин, дон слышу венчальный звон». Как оказалось, мы с Лешкой повенчаны.

– Не вероятно. А давай, и правда, погадаем.

Мы с Дашкой убрали все со столика, она достала лист и блюдце, на котором уже один раз гадала, выключила телевизор и зажгла свечи.

Погода была настроена на одну волну с нами. На улице бушевала гроза. Стояла кромешная тьма, и только наши лица освещались мерцающим светом свечи. Мне стало жутко. Я посмотрела на Дашку и увидела ее перекошенную рожу и огромные глаза, светящиеся, как карбункулы, от страха.

– Давай, вызывай, – прошептала и ткнула в бок подругу.

– Почему я, – дернулась Дашка.

– Твоя прабабка, или моя?

– Ну, хорошо. Вызываю дух моей прабабки Сюзанны Карловны, – запела елейным голоском Дашка. – бабця, ты здесь?

Я не поверила своим глазам. Под нашими пальцами блюдце повернулось два раза, и стрелочка показала на буквы ДА. В это мгновение ярко сверкнула молния, потухли свечи и от громкого раската грома мы, как по команде, подпрыгнули. Занавеска на окне, поднятая сквозняком медленно опускалась, и казалось, что это сам призрак прабабки явился к нам на свидание.

– Я боюсь, – заикаясь, сказала Дашка.

– Не бойся, – клацая зубами от страха, ответила я, – Маргоша не нервничает, значит все нормально.

– Маргоша – собака, она ничего не чувствует. Это только кошки общаются с потусторонним миром, – говорила, трясясь, Дашка, и нервно чиркала спичками, что бы зажечь свечи. С третьей попытки ей это удалось.

– Видишь, что делается, даже свечи не загораются с первого раза.

– Давай, спрашивай дальше, – прошипела я, как змея. От страха у меня в горле что-то перемкнуло, и я не могла говорить нормальным голосом.

– Может, выпьем по капельке, вдруг полегчает.

– Давай, – и с энтузиазмом мы опрокинули по полрюмки виски себе в рот.

– Продолжай, – вытирая ладонью губы и уже более смелая, подсказала я подруге. Та, не долго думая, спросила.

– Бабця, ты не знаешь, случайно, где мой супруг? – Пафосно называя Лешку, произнесла Даша.

В ответ блюдце закрутилось с невероятной скоростью. Схватив ручку и листок бумаги со стола, я, стараясь, левой рукой не оторваться от блюдца, стала быстро записывать букву за буквой, на которые указывала стрелка. Вдруг оно резко остановилось, и, как мы ни старались дальше, больше не двигалось ни в какую сторону.

– Ну что там, давай читай, – попросила подруга.

– К Сухому яру путь един, он будет там, и не один, – произнесла я.

– Это где, и с кем, – спросила Дашка свою прабабку. Но блюдце молчало. Как будто по команде, наступила тишина, ветер смолк, гроза успокоилась, и только слышно было, как капли срываются с крыши и стучат об асфальт. Ни что не говорило сейчас о том, что буквально минуту назад в этой комнате витал дух Сюзанны Карловны. Даже свечи горели плавно и равномерно.

Если бы я сама не участвовала в этом спектакле, ни за что бы не поверила, что такое может быть.

– Все, решено, пусть твой Костя договаривается со своим знакомым ментом, нужно что-то делать, не сидеть на месте.

– Хорошо, мы сейчас с Марго поедем домой, а завтра я созвонюсь с ним и обо всем поговорим.

Я по телефону вызвала такси и кое-как, чуть не нырнув вниз головой, спустилась по ступенькам. Ничего удивительного, за всеми этими мероприятиями мы с подругой осушили целую бутылку виски и не заметили, как напились. Дашке хорошо, она у себя, а мне еще нужно добираться до дома.

Такси ждало нас у подъезда. Мы сели в машину, я назвала адрес, и она, как морской лайнер, рассекая лужи, понеслась по дороге, попадая на пути во все колдобины и ухабы. Расплатившись с таксистом и смутно соображая, я зашла в дом и завалилась на кровать. Водоворот событий стал медленно крутиться у меня в голове, погружая в сон. Через минуту я спала, как убитая.

Как удивительно устроена жизнь. Еще совсем недавно я сетовала на то, что где-то происходят всякие интересные события, которые проходят мимо, даже не взглянув в мою сторону.

Но все изменилось в одно мгновение. Ураган событий подхватил меня и, стремительным потоком, несет воздушной волной в открытый мир страстей, любви, расследований. У меня появилась новая привычка: каждое утро, просыпаясь, я думаю о том, что же такого необычайного произойдет со мной в этот день.

Вот и сегодня, сидя на кухне у открытого окна, наслаждаясь прекрасным летним ароматом, я строила всевозможные планы. Их было громадье. Во-первых, позвонить Костику, во-вторых – Дашке, узнать, как у нее дела. Затем, мне нужно созвониться с Люсей. Интересно, как прошло свидание с Маратом. Не забыть, так же, о своей работе. Я ведь творческая личность, и когда долго не держу кисти в руке, мне чего-то не хватает. Я скучаю по запаху краски, по своей мастерской. Когда у меня бывают творческие простои, я просто захожу к себе в студию, сажусь на диван и набираюсь каких-то идей, составляю какие-то композиции, медленно обдумываю тему, что бы мне хотелось изобразить, и как это будет выглядеть на полотне.

Но события последних дней так захватили меня, что на работу совсем нет времени. Однако клиенты не дают о себе забыть, и мне это по душе. Вот и сейчас, звонила с утра хозяйка косметического салона «Очарование», Виолетта Эдуардовна.

– Машенька, дорогая, я Вас очень прошу, зайдите ко мне на работу. Очень хочу с Вами обговорить свой заказ. По телефону это не возможно.

– Хорошо. Давайте договоримся на двенадцать. Я обязательно подъеду. Назовите свой адрес.

Виолетта Эдуардовна подробно рассказала, как найти ее салон. Оказалось, что это, совсем рядом со мной. Минут пять езды на машине с учетом всех светофоров. Можно даже пройтись пешком. Наверное, я так и сделаю, проветрю свою голову. А то, после вчерашнего, немного в ней гудит. На этот раз Маргошу брать с собой не буду, пусть побегает во дворе, половит полевых мышек.

Мои мысленные планы были прерваны снова телефонным звонком. Звонил Костя. Я ему подробно рассказала, как мы провели девичий вечер, и напомнила, что он обещал нас свести со своим знакомым милиционером.

– Раз обещал, значит, сделаю, сегодня же с ним созвонюсь. Не переживайте и ни о чем плохом не думайте. Если Леша приходил домой, значит с ним все в порядке. Я бы на вашем месте его и не искал. Как пропал, так бы и нашелся. Но раз уж вы такие упертые, и вам обязательно надо знать его секрет, что ж, ищите, может, что-то и выясните. И вообще, Муська, я по тебе соскучился. Скорей бы вечер, что ли.

От его слов я расцвела, как роза и промурлыкала ему в трубочку всякие нежности, которые даже не удобно произносить вслух. В ответ я получила такую же порцию неприличностей, от которых жаркая волна прокатилась по всему телу, и зажгла в нем все, что только можно было зажечь.

Что бы стряхнуть с себя эту вспыхнувшую волну желания, я позвонила Даше. Но подруги на работе не было, как оказалось, она взяла отгул. Дома телефон то же не отвечал. Наверное, отсыпается после вчерашнего. Да, нагадали мы всяких загадок.

Я вспомнила пророчество Дашиной прабабки, и подумала, что же такое – Сухой яр. Может это какой-нибудь санаторий, и он поехал отдыхать. Или это вообще какая-то шарада и нам с Дашкой нужно ее отгадать. Вопросов больше, чем ответов. Ну что ж, бежать впереди планеты всей не будем. Сначала поговорим с Костиным знакомым, потом будем действовать. Такие трезвые мысли остудили меня полностью от любовного наваждения, и я стала собираться на встречу с хозяйкой салона.

До места назначения я дошла через полчаса средним шагом. Салон находился в угловом доме на первом этаже. Большие красивые окна говорили о хорошем евроремонте. Открыв стеклянную дверь, я вошла в помещение и оказалась в очень красивом холле. Стены были окрашены в мягкий оливковый цвет, вдоль которых стояли кресла с журнальным столиком и угловой кожаный диван. На них сидели молодые и не очень молодые женщины в ожидании своей очереди и смотрели телевизор. Всевозможные цветы в разноцветных горшках создавали уют и какой-то жизнерадостный стиль этой комнаты.

Я подошла на ресепшн. Миловидная девушка провела меня в кабинет хозяйки салона.

Это была светлая комната нежно-лилового цвета с мебелью в стиле Людовика! У. Гнутые, покрытые позолотой ножки дивана и кресел создавали вид не делового кабинета, а будуара. Два окна были украшены тяжелыми атласными шторами в широкую полосу сочного желтого и сиреневого цветов. Этот яркий, праздничный акцент говорил о хорошем вкусе дизайнера.

– Ах, Машенька, дорогая, я так рада Вас видеть, – проговорила симпатичная женщина невысокого роста, которая поднялась мне навстречу. У нее была стильная стрижка, ухоженное лицо, красивый розовый летний костюм. Короткая юбка подчеркивала довольно-таки стройные ноги для ее возраста. Женщине было около пятидесяти, и выглядела она просто потрясающе. – Меня зовут Виолетта Эдуардовна. Это я Вам звонила.

– Глядя на Вашу красоту, можно было сразу догадаться, – любезно ответила я.

– Приятно слышать, тем более из уст ценителя красоты. Присаживайтесь. Чай, кофе?

– Если можно, воду без газа, – все-таки похмелье о себе еще говорило.

Таким образом, познакомившись и сидя в кресле, я слушала хозяйку салона.

– Машенька, ко мне сюда в кабине приходит очень много друзей и знакомых. И я бы хотела их чем-нибудь удивить. На пример, Вашим творчеством. Вы себе не представляете, каким успехом пользуетесь в кругу нашего местного бомонда. Каждый мечтает иметь Ваше произведение. Я думаю повесить картину здесь, в кабинете. Представляете, какой это произведет фурор. Мои подруги с ума сойдут от зависти.

Виолетта Эдуардовна говорила все это с такой приятной улыбкой и от души, что я прониклась к ней симпатией. Мне захотелось написать картину даже не из-за денег, а просто потому, что ее отзывы о моей работе доставили мне удовольствие.

– И на какую тему будем писать, что бы Вы хотели видеть на полотне? – спросила я.

– Это на Ваше усмотрение. Полностью Вам доверяю.

– Хорошо, давайте тогда обсудим параметры картины. Думаю, она должна быть среднего размера. И, глядя на Ваш интерьер, в обрамлении багета с резным узором и с позолотой. Но это будет стоить недешево. Я ведь рамы не делаю, их надо заказывать, а искусство у нас сейчас в большой цене.

– Я все понимаю, о деньгах не беспокойтесь. Главное, что бы я сразила на повал своих подруг.

– Тогда, пусть это будет нашим сюрпризом для всех. Пока никому не говорите. Думаю, через месяц, картина будет висеть у Вас на стене.

– Я уже вся дрожу в предчувствии чего-то необычного. Как мне прожить этот месяц со спокойным лицом и не проболтаться, ума не приложу, – и мы звонко рассмеялись, как две заговорщицы.

Этот разговор разбудил во мне жажду творчества. В голове мгновенно пронеслась куча идей. Мне сразу захотелось куда-то идти, что-то делать. Я быстренько распрощалась с хозяйкой салона и вышла на улицу.

Когда в уме создаются всевозможные варианты, ничего вокруг себя не видишь и не слышишь. Я была, как под наркозом. Окружающего мира возле меня не стало. У меня было ощущение, что я нахожусь где-то совсем одна вне времени и вне пространства. Как будто, компьютер съел, сжевал все, что было перед глазами, и у тебя чистый экран, на который ты должна перенести все свои мысли и свои ощущения.

Переходя дорогу, я чуть не попала под машину. Водитель автомобиля обозвал меня козой драной. Но мне было все равно, потому что я плыла на своей волне. И только возле дома я очнулась от звонка мобильного телефона. Это была Даша.

– Подруга, почему не берешь трубку. Где ходишь, чем занимаешься?

– Я утром тебе звонила. Ни кто не отвечал.

– Ты не поверишь, бегала. Похмелье трусцой выбивала.

Я представила себе, как Дашка бежит, выбрасывая вперед свои красивые длинные ноги, волосы развеваются от ветра, и у меня перед глазами стала вырисовываться картина. Пока еще смутные наброски. Но я уже поняла, в какой манере буду писать.

– Дарья, ты мне нужна, как женщина.

– В смысле?

– Ну, как модель, как натурщица.

– Вот это да, мне такого еще никто не предлагал.

– Вроде ты тусуешься среди художников. Вот я тебе и предлагаю. Давай, приходи ко мне, а я пока продумаю твое расположение на полотне.

Очень редко художник может сразу написать картину. Это бывает, конечно, но когда на него находит какое-то наваждение. На меня, к слову сказать, в последнее время оно просто налетает. И мне хочется творить, творить и творить. Но так бывает не всегда. В основном мастер должен свое творение выносить, как дитя. Продумать все детали: как будет расположен свет, тень. Даже воздух. Поворот головы, тела. Ведь художник, это не писатель. Он не может делать исправления на полотне, как это делается на листе. Сначала один текст, потом что-то не понравилось, зачеркнул, и другой. У художника все совсем не так. Картина прекрасна тогда, когда на ней не видно исправлений. И этого добиться ох как не просто. Это, как раз, и называется мастерством.

Дашка прилетела на своей «Калине», как на крылья, вся такая возбужденная, рвущаяся в бой. Интересно, хватит ли ей энтузиазма мне позировать. Ведь это очень тяжело ни один час находиться в определенной позе. Но подруга вся светилась. Еще бы, позировать самой Марии Зотовой. Не скрою, мне была приятна лесть, даже от самой себя. Я, как истинный творец, любила, чтобы меня хвалили, и питалась от этой похвалы, как губка.

Мы прошли в мою мастерскую. Маргоша, сильно соскучившись, прибежала вслед за нами и запрыгнула на стул. Видимо, предполагая, что сейчас я с ней буду лизаться и целоваться. Но мне было не до собаки. Я вся горела от желания поскорей приняться за картину.

– Ну, что мне делать, – спросила подруга.

– Даша, я задумала написать обнаженную девушку в лунном свете. Поэтому, тебе надо раздеться. Стринги можешь не снимать, там все равно одни тесемочки.

Пока Дашка раздевалась, зазвонила мобилка.

– Да, Костя, слушаю.

– Муся, я поговорил со своим ментом. Он завтра будет ждать вас после обеда. Это в отделе милиции твоего района. Ты знаешь, где он находится?

– Конечно, знаю.

– Тогда запиши имя. Станицкий Владимир Николаевич.

– Записала, а сейчас, извини, мне некогда, я смотрю на голую Дашку.

– Ну и развлечения у вас, – засмеялся Костя.

– Ты, все-таки, до конца так и не понял, с кем вообще имеешь дело.

– С Мусей, Лапой, нежной кошечкой. Дальше продолжать?

– Нет. Ты имеешь дело, в первую очередь, с художником. А художник как смотрит на голую Дашку?

– Как мужик?

– Балда. Как эстет, как ценитель прекрасного. Понял? И вообще, ты мне мешаешь. Я в творческом процессе.

– А как насчет вечера?

– Приходи, но позже. Мы будем работать до заката, если, конечно, у Дашки сил хватит.

На этом я закончила разговор и посмотрела на подругу. Она стояла обнаженная в ярких лучах солнечного света, и ее кожа светилась, как мрамор.

– Дашуль, на моей картине ты будешь стоять у открытой двери, прикасаясь спиной к стене. Нужно тебя поставить так, что бы ты на что-то опиралась.

– Может, подвинем этот шкаф? – и я с Дашкой стала его передвигать на середину студии. Как оказалось, шкаф был действительно не тяжелым, и мы легко водрузили его на нужное нам место.

– Понимаешь, Даша, я хочу изобразить теплую летнюю ночь, ярко светит луна. Веет легкий ветерок. Обнаженная девушка открыла дверь и прислонилась боком к стене, чтобы ночной ветер остудил ее жаркое тело. Лунный свет легкими мазками посеребрил все вокруг, даже ее фигурку. Поэтому, прислонись спиной к шкафу, развернись слегка, чтобы освещен был твой левый бок. Руки заложи за спину, согни левую ногу. Запрокинь голову и поверни ее вправо. Я лицо писать не буду. Волосы раскинь так, что бы они слегка прикрывали грудь. Все, вот так и замри.

Я представила себе кабинет в салоне, его дизайн, и мне захотелось написать картину в стиле импрессионистов. Конечно, до Мане и Ренуара мне далеко, и я никогда не работала в такой манере, но нужно же когда-нибудь попробовать. Поэтому, я смело взяла кисть и нанесла первый мазок.

Работали мы долго. Дашка уже ныла и стонала. Но я была неумолима. За работой не заметили, как начало темнеть.

– Все, на сегодня достаточно. Завтра с утра, часов с десяти, будешь опять мне позировать. После обеда пойдем в милицию сдаваться, – устало пошутила я.

– А что мне там говорить? – спросила подруга, одеваясь.

– Все, как было. Только про гадание я, думаю, не надо. А то подумает, что мы две дурочки.

– А про деньги?

– Надо, вдруг твоего Алексея кто-то шантажирует.

– Господи, да чем его шантажировать? Он что, директор завода или бизнесмен какой-то. На своей, раздолбанной машине гоняет по вечерам, вот и весь бизнес.

– Может у него темное прошлое. И что ты о нем, конкретно, знаешь?

– Много чего знаю: родителей его, кстати, папа с мамой, разошлись. Живут отдельно.

– Нет, про папу с мамой не надо. Я имела в виду его личную жизнь.

– Учился на юридическом и не закончил, бросил. Влюбился в меня, женился.

– Вот. Все твои знания. Раз учился на юриста, значит, знает законы. Может, он охранником работал и узнал какую-то тайну своего шефа.

– Фу, Муська, ну и фантазерка ты. Никаким охранником он не был. Работал участковым милиционером. А когда бросил учебу, его с работы и попросили. Без образования он не имел право занимать эту должность.

– Вот, значит, его выкрал местный авторитет, на участке которого он работал.

– Если бы его выкрали, давно запросили бы выкуп. А звонка по этому вопросу не было.

– Да, не сходится. Все равно, нужно продумать все варианты.

Так, беседуя, мы прошли в дом. Приготовили ужин себе и Марго.

– Бедная моя собачка. Хозяйка у тебя плохая. Целый день на Маргошеньку не обращает внимания. – Все это я говорила своей псине, прижимая ее, и целуя в душистую мордочку. А та, видя, что я виновата, стала сразу из меня веревки вить. И на руки ко мне лезет. И покусывает. И прыгает, чуть ли, не на стол. Еле угомонилась и принялась за еду. В саду стукнула калитка, и на тропинке показался Костя.

– Привет, девчонки, – крикнул он нам в открытое окно.

Мы радостно заулыбались и замахали ему руками с таким воодушевлением, будто мы были на необитаемом острове, а это наш спаситель и приплыл нас спасать. Все-таки природа очень умна. Она создала два рода – мужской и женский, что бы они радовали друг друга. Потому что, с приходом Кости, у нас с Дашкой сразу поднялось настроение, нам стало весело. Шуточки и остроты полились рекой, мне захотелось пуститься в пляс. У меня была такая радость, что, не дожидаясь, когда Костя войдет в дом, я кинулась ему на встречу. Прыгнула и повисла на нем, обхватив его за талию своими ногами.

– Девчонки, а я вам купил шампанское, – целуя и неся меня, говорил Костя, – что будем отмечать?

– Удачный день. У меня интересный заказ. У Дарьи премьера в виде натурщицы. Ты рядом. – Я была так счастлива, что не заметила, как подруга, тайком, смахнула слезу с глаз. Влюбленные эгоистичны. Они не видят ничего вокруг себя.